Текст книги "Сатурналии"

(1) Тогда Евангел говорит: «Я не в состоянии вынести того, что наш Претекстат при [всем] блеске его дарования и наличии красноречия пожелал в предыдущей речи предписать ради почитания какого-то бога, чтобы рабы обедали вместе с господами, как если бы, право, боги заботились о рабах или какой-нибудь разумный [человек] допустил бы оскорбление своего дома столь мерзким обществом. Или теперь [вот] он пытается приписать Сигилляриям, которые [своими] глиняными фигурками доставляют забаву все еще ползающим детям, служение богопочитанию и, потому что он считается первым из набожных [людей], примешивает [сюда] уже кое-что и от суеверия. Право, как будто нам было бы не дозволено когда-нибудь да не поверить Претекстату».

(2) Тут, хотя все ужаснулись [словам Евангела], Претекстат, улыбаясь, [сказал]: «Прошу, Евангел, считай меня суеверным и недостойным веры, если убедительное рассуждение не докажет тебе верности того и другого положения. И, так как, во‑первых, мы говорим о рабах, [я спрашиваю], в шутку или серьезно ты, [Евангел], думаешь, что есть род людей, который бессмертные боги не удостаивают ни своей заботой, ни [своим] приглядом? Или ты, случайно, не выносишь того, чтобы рабы были в числе людей? Итак, послушай же, какое негодование по поводу истязания раба потрясло небо.

(3) Так вот, в четыреста семьдесят четвертом году после основания Рима Автроний Максим перед началом представления прогнал через ристалище своего избитого и привязанного к рогатине раба. Негодующий по этому поводу Юпитер повелел некоему Аннию во сне, чтобы тот известил сенат, что ему не понравился исполненный жестокости поступок. (4) [Но так как] он умолчал, внезапная смерть поразила его сына, а после вторичного возвещения за то же самое нерадение теперь уже сам [Анний] был разбит скоротечной дряхлостью тела. Только тогда, по совету друзей, он был доставлен на носилках в сенат и доложил [обо всем]. И едва [его] речь завершилась, без промедления [у него] восстановилось хорошее здоровье, [и он] вышел из курии на своих ногах¹⁸⁷. (5) Итак, по решению сената и [по] Мениеву закону к тем цирковым [представлениям] был прибавлен день ради умилостивления Юпитера, и он был назван “инставратиций” ἀπὸ τοῦ σταυροῦ (не от греческого имени – рогатины), как кое-кто думает, но от [слова] “возобновление”, как кажется Варрону, который считает, что [слово] “instavrare” означает “обновлять вид” (instar novare).

(6) Ты видишь, [Евангел], до какой заботы о рабе снизошел высший из богов. Откуда же у тебя столь большое и столь пустое важничание по отношению к рабам? Как будто они не состоят и не взращиваются из тех же самых начал, что и в тебе, и не впитывают тот же самый дух из того же самого источника? (7) Намерен ли ты задуматься над тем, что те, кого ты подчиняешь себе по своему праву, возникли из тех же самых семян, наслаждаются под тем же самым небом, точно так же живут, точно так же умирают? Да, они – рабы, но притом люди. Да, они – рабы, но притом рабы, как и мы, если поразмышлять над тем, что столько же удачи отпущено одним, [сколько и] другим. Ты можешь считать его свободным таким же образом, каким образом он [может считать] тебя рабом. Разве ты не знаешь, что какое-то время была в рабстве Гекуба, какое-то – Крез, какое-то – мать Дария, Диоген, даже сам Платон? (8) Наконец, почему мы так страшимся слова “рабство”? Да, [некто] – раб, но [раб] по необходимости, и может быть [человеком] со свободной душой. Да, раб, [но] это [имя] оскорбит в том случае, если бы ты назвал им того, кто таковым не является. [Но кто не раб]? Один является рабом похоти, другой – жадности, третий – честолюбия; все вместе – [рабы] надежды, все – [рабы] страха. И определенно нет более мерзкого рабства, чем своеволие. (9) Однако мы попираем оказавшегося под ярмом, наложенным Фортуной, словно [какого-то] жалкого и презренного [человека], а [то ярмо], под которое мы сами подсовываем свои шеи, мы не позволяем порицать. (10) Ты найдешь среди рабов какого-нибудь богатенького деньгами [раба], ты найдешь [среди свободных какого-нибудь] господина, запечатлевающего поцелуй на руках иных рабов в надежде на прибыль. Поэтому я буду оценивать людей не по судьбе, а по нравам. Ведь каждый сам создает себе нрав, положение же человека определяет случай. Сколь ни глуп тот, кто, собираясь купить коня, осматривает не самого коня, а его чепрак и удила, еще глупее тот, кто думает, будто человека нужно оценивать или по одежде, каковая только обволакивает нас, или по положению. (11) Не дело, мой Евангел, искать друга лишь на форуме и в курии. Если бы ты очень постарался, то нашел бы [друга] и дома. Ты только обходись с рабом кротко и ласково и извлеки из нашей беседы этот совет. Ведь и наши предки, стремясь отвратить от господ любую ненависть и от рабов всякое поношение, назвали господина отцом домочадцев, а рабов – домочадцами. (12) Пусть твои рабы, поверь мне, лучше чтят тебя, чем боятся. Тут кто-нибудь скажет, будто я низвергаю господ с их высоты и некоторым образом призываю рабов [надеть] шапку [свободы]¹⁸⁸, но я, напротив, сказал, что они должны больше чтить [господ], чем бояться¹⁸⁹. Кто так думает, тот забывает, что немало для господ того, чего достаточно богам. Кого чтят, того еще и любят. (13) Не может ведь любовь смешиваться со страхом. Отчего, ты думаешь, появилась эта очень нехорошая поговорка, в которой утверждается, что столько у нас врагов, сколько рабов? Они не являются [нашими] врагами, но мы делаем [их] таковыми, когда крайне высокомерны, злоречивы, жестоки к ним, и [нередко] от забавы мы переходим к ругани, так как [то], что не отвечает [нашему] желанию, возбуждает гнев и бешенство. (14) Ибо у себя дома мы принимаем обличие самодержцев и желаем поупражняться [в этом] на рабах, не потому, что [так] подобает [делать], а потому что дозволено. Я уж обхожу прочие виды издевательств, [но] есть [такие господа], которые, пока они распухают от изобилия стола и ненасытности, разрешают окружающим рабам [лишь] двигать губами, но при этом не позволяют, чтобы они говорили. Любое бормотание обуздывается розгами, и даже нечаянные [разговоры] не избавляют от побоев. Кашель, чихание, сопение оплачиваются большим страданием. (15) Таким образом, бывает, что те [рабы] оговаривают господина, кому не позволяли говорить при нем. А те [рабы], у которых не только в присутствии господ, но [даже] с [ними] самими бывают беседы, чей рот не зашивали, готовы за господина подставить шею и принять на свою голову грозящую опасность. На пирах они говорили, но при пытках молчали¹⁹⁰.

(16) Ты хочешь, чтобы мы рассмотрели добродетели, обнаруживаемые в груди раба? Первым тебе [на ум] пришел бы [случай с] Урбином. Когда он, приговоренный к казни, спрятался у реатинца, а тайник был выдан, один из рабов, надев его красивое кольцо и одежду, лег вместо господина в спальне, в которую бросились преследователи, и подставил шею вошедшим воинам, и принял удар под видом Урбина. Впоследствии оправданный Урбин соорудил ему памятник с высеченной надписью, которая рассказывала о такой великой заслуге¹⁹¹.

(17) Эзоп, вольноотпущенник Демосфена, соучастник прелюбодеяния, которое [его] покровитель совершил с Юлией, [даже] подвергаемый истязаниям очень долго упорствовал, чтобы не предать [своего] покровителя, пока Демосфен сам не признался, так как дали показания другие соучастники. (18) И, чтобы ты не считал, будто [только] одним [рабом] легко может быть скрыта тайна, [напомню], что никакого рода пытки не заставили вольноотпущенников указать на Лабиена, спрятанного с их помощью. А чтобы кто-нибудь не сказал, будто вольноотпущенники обязаны [хранить] верность скорее в благодарность за полученную свободу, чем по [своему] нраву, узнай о добродетельности раба к господину, проявленной даже в том случае, когда его самого наказал господин. (19) Итак, подвергнутого проскрипции и в одиночку бежавшего ночью Антия Рестиона, в то время как другие [рабы] расхищали его добро, настиг раб-кандальник с клейменым лбом, так как после осуждения господина он был отпущен благодаря милосердию посторонних [людей]. Он убедил [Рестиона] не бояться его, осознавшего, что его притеснение нужно приписать судьбе, [а] не господину, и поддержал скрывавшегося своим услужением. (20) Затем, когда он узнал, что приближаются преследователи, задушил старика, которого предоставил случай, и бросил его в приготовленный костер. Запалив [костер, раб] прибежал к тем, которые разыскивали Рестиона, говоря, что осужденный сам себе избрал наказание, казнив себя гораздо суровее, чем он мучил сам. И благодаря такой верности Рестион был спасен¹⁹².

(21) Так же и Цепиона – его толкали на убийство Августа, – когда он был осужден после раскрытия преступления, раб отнес в ящике к Тибру и привез в Остию; оттуда ночной дорогой привел на Лаврентинское поле к усадьбе отца. Затем спутник [Цепиона] неприметно укрыл гонимого господина в Неаполе среди обломков какого-то судна, и его, схваченного центурионом, не смогли ни платой, ни угрозами склонить [к тому], чтобы он предал [своего] господина.

(22) И, хотя Азиний Поллион с горечью осуждает патавинов, потому что они сносили [в общий котел] имущество и оружие, предложив рабам, которые предали бы своих господ, – а господа из-за этого попрятались – награду вместе со свободой, известно, что никто из рабов, соблазняемых наградой, не предал своего господина.

(23) Послушай, [Евангел], у рабов [есть] не только верность, но и исключительная природная изобретательность в выдумках. Когда [кольцо] осады охватило Грумент, рабы, покинув [свою] госпожу, перебежали к врагам. Затем, когда город был захвачен, они, сговорившись, совершили нападение на дом и выволокли хозяйку, выражением лица грозя [ей] наказанием, а голосом вещая [всем] встречным, что наконец им дана возможность покарать жестокую госпожу. И, схватив ее, как бы для казни, исполненные послушания и благочестия, спасли [ее].

(24) Усмотри, [Евангел], в этом [вот] случае еще и величие духа, предпочитающего смертельный исход бесчестию. Гая Веттия Пелигна Италийского, схваченного его [же] полками с целью выдать Помпею, убил его раб. А [потом] он порешил себя, чтобы не пережить [своего] господина¹⁹³. (25) Гая Гракха, бежавшего с Авентина, пока была [хоть] какая-то надежда на спасение, защищал, как мог, неразлучный спутник [его], раб Евпор, или, как некоторые передают, Филократ. Потом, вспоров внутренности, он испустил дух над [Гракхом], умершим от раны¹⁹⁴. (26) Самого Публия Сципиона, отца [Публия Сципиона] Африканского, раненного, когда он сражался с Ганнибалом, раб посадил на коня и, покинув прочих [раненых], одного доставил в лагерь.

(27) Мало того, что [рабы] защищают живых господ. [Но] как [не сказать о том], что сочувствие в отношении их проявляется [и] в совершении мести? Ведь раб царя Селевка, когда он стал рабом его приятеля, убившего [прежнего] господина, пронзил [того], обедавшего, в наказание за [убитого] господина. (28) Как [не сказать о том], что у одного раба были, я знаю, две добродетели, которые и среди благородных считаются единственно славными: опыт в осуществлении власти и величие души, признающей ничтожество власти? (29) Итак, правителем регийцев был Анаксилай Мессенский, который основал Мессану в Сицилии. Умирая, он решился поручить [своих] малых детей рабу Микифу. Тот свято осуществлял опеку и так мягко употреблял власть, что регийцы не считали недостойным быть под управлением раба. Затем, когда дети Анаксилая вошли в возраст, он передал [им] и имущество, и власть. Сам [же], взяв немного прогонных [денег], уехал в Олимпию, где состарился в глубоком спокойствии¹⁹⁵.

(30) Немалому [числу людей] известно, что оказавшиеся в рабстве служили также и на [пользу] общества. Во время Пунической войны, когда не могли набрать [войско], рабы, обещавшие, что они будут воевать вместо господ, были приняты в число граждан и названы добровольцами, так как они по собственному почину пожелали этого. (31) Еще когда римляне были побеждены при Каннах, они вооружили восемь тысяч купленных рабов; и, хотя гораздо дешевле можно было выкупить пленных [граждан], государство предпочло довериться рабам в столь великом бедствии¹⁹⁶. Да и после урона, понесенного у Тразимена вследствие известного поражения, именно вольноотпущенники были приведены к присяге. (32) В Союзническую войну двенадцать когорт, набранных из вольноотпущенников, показали достойную упоминания доблесть. Мы знаем, что Гай Цезарь, когда он набирал воинов на место выбывших, взял рабов у [своих] друзей и удачно использовал их [ратные] труды. Цезарь Август собрал в Германии и Иллирике многочисленные когорты вольноотпущенников. В эти [когорты] вошли добровольцы.

(33) Но я не думаю, чтобы это, [о чем я говорю], касалось только нашего государства. Борисфениты смогли сдержать врага, когда [на них] напал Зопирион, освободив рабов, предоставив гражданство чужеземцам и сделав новые записи [долгов]. (34) Так как осталась только тысяча пятьсот лакедемонян, которые были в состоянии носить оружие, Клеомен Лакедемонский набрал девять тысяч воинов¹⁹⁷ из отпущенных [на волю] рабов. [Точно] так же афиняне дали свободу рабам, когда истощились государственные средства.

(35) Но, чтобы ты, [Евангел], не считал, будто доблести существуют только у рабов мужского пола, возьми [для примера] весьма достопамятный поступок служанок, и ты не найдешь [ничего] более полезного для государства, чем он, [даже] в [деяниях] какой-нибудь знати. (36) Что на июльские ноны приходится праздничный день служанок, настолько известно всему народу, что не могут быть неизвестны ни возникновение, ни причина торжества. Ведь в этот день Юноны Капитолийской свободные [женщины] и служанки на равных священнодействуют под фиговым деревом в память о благодетельной доблести, которая пробудилась в душах служанок ради сохранения достоинства государства.

(37) Так вот, после захвата города, хотя галльское нашествие было остановлено, государство тоже было доведено до [крайней] слабости. Соседи, искавшие случай покорить римский народ, выбрали себе диктатора Постумия Ливия Фиденатия, который, послав предупреждение сенату, потребовал, чтобы ему были выданы матери семейств и девушки, если [римляне] хотят сохранить остатки своей общины. (38) И в то время как отцы-[сенаторы] пребывали в тяжелом раздумье, служанка по имени Тутела, или Филота, пообещала, что она [и] вместе [с ней] другие служанки пойдут к врагам под видом [своих] хозяек. Облаченные в платья матерей семейств и девушек, они были отданы врагам на верную погибель при плаче [всех] провожающих. (39) После того как служанки были размещены Ливием в лагере, они позвали мужчин на большой пир, притворившись, что у них праздник. Усыпив [пьяных мужчин, служанки] подали римлянам знак с фигового дерева, которое было вблизи стана. (40) Когда [римляне] благодаря внезапному набегу взяли верх над [врагами], сенат, помня о благодеянии, повелел отпустить всех служанок, дал им приданое из казны и разрешил носить платья, в которых они тогда оказались полезными [государству. А] сам день нарек Капротийскими нонами, по [названию] той смоковницы, с которой [римляне] получили знак, обеспечивший победу, и учредил священнодействие, отмечаемое ежегодным торжеством, при котором в память о ранее бывшем деянии применяется молочко, которое течет из смоковницы¹⁹⁸.

(41) Впрочем, природа раба пригодна и к философствованию. Федон из Сократовой когорты – настолько [близкий] товарищ и Сократа, и Платона, что Платон назвал его именем ту [известную] божественную книгу о бессмертии души¹⁹⁹, – был рабом по облику, но с природой свободного [человека]. Говорят, что сократик Кебет освободил его по увещеванию Сократа и помог в изучении философии. Впоследствии он стал известным философом, и его весьма изящные речи о Сократе читаются [всеми]²⁰⁰. (42) Было немало еще и других рабов, которые впоследствии стали славными философами. Среди них – тот [самый] Менипп²⁰¹, на чьи книги равнялся в [своих] сатурах Марк Варрон, которые иные [люди называют] “Киническими”, сам [же] он называет [их] “Менипповыми”²⁰². Впрочем, и Помпил²⁰³, раб перипатетика Филострата²⁰⁴, и раб Зенона Стоика²⁰⁵, который звался Персеем²⁰⁶, и [раб] Эпикура²⁰⁷, имя коему было Мюс²⁰⁸, прожили свой век не безвестными философами²⁰⁹. Киник же Диоген [сам] пошел продаваться в рабство, [а это] возможно благодаря свободе. (43) Когда Ксениад Коринфский захотел его купить и осведомился, какую науку он знает, Диоген сказал: “Я знаю, [как] повелевать свободными людьми”. Тогда Ксениад, удивленный его ответом, купил [его], и [тут же] отпустил [на свободу], и, вручая ему своих сыновей, сказал: “Прими моих свободных²¹⁰ [людей], которыми ты можешь повелевать”²¹¹.

(44) О знаменитом же философе Эпиктете, который тоже был рабом, память настолько свежа, чтобы [это] могло быть забыто среди [прочего], стершегося [из памяти]²¹². (45) Ведь распространяются две его строчки, написанные о себе [самом], из которых ты узнал бы ту тайну, что вовсе не ненавистны богам [те люди], кто в этой жизни борется с разнообразными бедами, но есть скрытые причины [бед], до которых смогла добраться [лишь] любознательность немногих [людей]:

 
…δοῦλος Ἐπίκτητος γενόµην καὶ σῶµ᾿ ἀνάπηρος,
καὶ πενὶην Ἶρος καὶ φίλος ἀθανάτοις…
 

 
(Раб Эпиктет я, что получил увечное тело,
Также и нищенство; Ир и любимец богов).
 

(46) Как я думаю, [теперь-то] ты признаешь доказанным [то], что не следует спесиво презирать [человека] рабского звания, так как и Юпитера коснулась забота о рабе; и известно, что многие из рабов отличались [как] верные, предусмотрительные, храбрые [люди], даже [как] философы.

Теперь надо немного рассказать о Сигилляриях, чтобы ты не считал, что я поведал скорее о достойном осмеяния, чем о священном.

(47) Эпикад сообщает, что после убийства Гериона, когда победитель Геркулес вел [его] стадо через Италию, построив в [то] время мост, который ныне зовется Свайным, он пустил по реке изображения людей по числу товарищей, которых [его] лишили превратности путешествия, чтобы они, принесенные течением воды в море, как бы возвратились в отеческие места вместо тел скончавшихся²¹³. И с той поры среди священнодействий сохранился обычай создания таких изображений. (48) Но мне более верным кажется то возникновение этого [обычая], о котором несколько раньше я не преминул сообщить²¹⁴. [Напомню, что] пеласги, после того как более подходящее толкование [предсказания] объяснило, [что слово] “головы” означает не [головы] живых [людей], но [их] глиняные [изображения], и значение [слова] φωτός – не только “человек”, но также и “свет”, начали лишь зажигать для Сатурна восковые свечи и приносить в святилище Дита, примыкающее к жертвеннику Сатурна, какие-то восковые фигурки вместо голов своих [соплеменников]. (49) Согласно этому [было] завещано посылать [друг другу] в Сатурналии восковые свечи, и изготовлять [с помощью] гончарного искусства фигурки (sigilla), и покупать [их], выставленных на продажу. Их люди делали искупительной жертвой Сатурну как Диту за себя и своих [близких]. (50) Начатое в Сатурналии такое торговое празднество занимает семь дней, которые хотя [все] были свободными, но не все праздничными. Ведь мы показали, что в промежутке, то есть в тринадцатый [день до] календ²¹⁵, [был] присутственный [день], и это доказали другими подтверждениями те, кто более полно передал подсчет месяцев и дней года и [их] порядок, установленный Гаем Цезарем».

(1) И, хотя он хотел [на этом] закончить речь, Аврелий Симмах подкинул [ему новый вопрос]: «Собираешься ли ты, Претекстат, в столь [же] приятной речи порассуждать также о годе – прежде чем ты испытал бы досаду в отношении спрашивающего, – если кто-нибудь из присутствующих не знает или [того], как он был устроен у древних²¹⁶, или [того], по [каким] более определенным правилам он был впоследствии обновлен? Мне кажется, что ты сам возбудил души слушателей к изучению этого [своим] рассуждением о дополнительных днях месяца». Тогда тот прибавил [все] остальное, так поведя речь: (2) «Определенная величина года всегда была только у одних египтян²¹⁷. У других народов [величина года] разнилась из-за несходного числа [дней в нем, но] сходной ошибки. И, чтобы мне удовлетвориться сравнением обычая немногих областей [Греции, скажу, что] аркадцы устраивали свой год из трех месяцев, акарнанцы – из шести, остальные греки исчисляли [свой] собственный год тремястами пятьюдесятью четырьмя днями.

(3) Неудивительно, что при таком разнообразии у римлян по совету Ромула тоже некогда был свой год, устроенный из десяти месяцев²¹⁸. Этот год начинался с марта и состоял [из] трехсот четырех дней: шесть месяцев, то есть апрель, июнь, секстилий, сентябрь, ноябрь, декабрь, были по тридцать дней, а четыре [месяца] – март, май, квинтилий, октябрь – по тридцати одному [дню]. У них и сегодня ноны бывают на седьмой [день, тогда как] у прочих [месяцев] – на пятый [день]. (4) От ид же [в месяцах], имеющих [ноны] на седьмой [день], календы [следующего месяца] отодвигались к семнадцатому дню, а [от ид в месяцах], имеющих [ноны] на пятый [день], начало календ [следующего месяца] отходило к восемнадцатому [дню]. (5) Это упорядочение [года] принадлежало Ромулу, который первый месяц года посвятил своему родителю Марсу. [То], что этот месяц года был первым, доказывается и тем, что от [этого] самого [месяца] пятым (quintus) [месяцем] является квинтилий, и непосредственно [следующие за ним месяцы] именовались по [их порядковому] числу. (6) В первый день этого же [месяца] на жертвенниках Весты зажигали новый огонь, чтобы в начале года опять заботиться о сохранении обновленного огня. С наступлением этого же самого месяца в куриях, как и в регии, и в домах жрецов, старые лавры заменяли новыми лаврами. В этом же самом месяце и общественным, и частным образом идет священнодействие в [честь богини] Анны Перенны²¹⁹, чтобы можно было благополучно прожить год и дальше существовать²²⁰. (7) В этом месяце выдавали плату учителям, которую [им] задолжали за прошедший год²²¹; совершались ауспиции [относительно созыва] комициев; откупали подати; и матери семейств предлагали рабам обеды, как [это делали] в Сатурналии [сами] господа: те [предлагали рабам обеды], чтобы в начале года с почетом пригласить рабов для выражения милости, [а] эти – [чтобы] воздать, так сказать, благодарность за совершенную работу.

(8) Второй месяц он именовал апрелем (Aprilem), [произнося звук п в этом слове] с придыханием, как некоторые считают, [то есть] как бы “афрелем” (Aphrilem)²²², от [слова] “пена”, которую греки называют ἀφρόν, откуда, думают, вышла Венера²²³. И утверждают, что замысел Ромула был таков: первый месяц назвать [именем] своего отца Марса, [а] второй – [именем] матери Энея Венеры²²⁴, [чтобы] они, от кого возник римский народ, – так как и сегодня в священных обрядах мы зовем Марса отцом, [а] Венеру – прародительницей²²⁵ – охраняли главным образом истоки года. (9) Другие думают, что Ромул, или вследствие очень глубокой мудрости, или вследствие попечения некоего божества, так расположил первые месяцы [года], чтобы за месяцем, посвященным Марсу, по большей части губителю людей, как [о нем] пишет знаток природы Гомер:

 
Ἆρες Ἆρες βροτολοιγὲ µιαιφόνε τειχεσιβλῆτα…
 

 
(Бурный Арей, истребитель народов, стен сокрушитель²²⁶), —
 

следовал [месяц], посвященный Венере, чтобы она, подобно благодетельнице, смягчила его ярость. (10) Ведь и в двенадцати созвездиях Зодиака, из которых отдельные [созвездия] считаются жилищами определенных божеств, первое созвездие Овна предназначено Марсу, следующее затем [созвездие], то есть [созвездие] Тельца, приняло Венеру. (11) И [созвездие] Скорпиона на прямо противоположной [стороне Зодиака] было разделено между тем и другим богом²²⁷. И считают, что само [это] разделение [созвездия Скорпиона] не лишено божественного смысла, так как [его] задняя часть, вооруженная жалом наподобие мощнейшего дротика, является жилищем Марса, а переднюю часть [созвездия, для] которой у греков есть имя Ζυγὸς, [а] мы зовем [ее] Весами, получила Венера, которая как бы ярмом (iugo)²²⁸ уз связывает супружества и скрепляет содружества.

(12) Однако Цингий в этой [своей] книге О фастах²²⁹, которую он оставил [после себя], утверждает, что некоторые по неопытности думают, будто древние назвали месяц апрелем от [имени] Венеры²³⁰, так как на протяжении этого месяца предками не было установлено [в честь] Венеры ни одного праздничного дня и ни одного памятного священнодействия, и даже в песнопениях салиев Венере не воздается никакой хвалы, как [воздается] прочим небожителям. (13) С Цингием соглашается также Варрон, утверждая, что даже при царях у римлян не было ни латинского, ни греческого имени Венеры и что поэтому месяц [апрель] не мог называться от [имени] “Венера”. (14) Но так как почти до весеннего равноденствия²³¹ небо является мрачным и затянутым тучами, да и море закрыто [для] плавающих, также сама земля покрывается или водой, или изморозью, или снегами, и [так как] все это открывается в весенний, то есть в этот месяц, также деревья и [все] прочее, что содержит земля, начинает обнаруживать себя в побегах, – поэтому нужно согласиться, что [этот] месяц заслуженно зовется апрелем, [то есть] как бы аперилем – [открывающим]²³², подобно тому как у афинян этот же самый месяц зовется ἀνθεστηριών (цветущим) от того, что в это время все вокруг расцветает. (15) Однако Веррий Флакк не отрицает, что потом в эти дни [было] установлено, чтобы матери семейств совершали священнодействие [в честь] Венеры²³³. [Впрочем], причину этого дела следует опустить, потому что в этом месте [она] некстати²³⁴.

(16) Третьим [месяцем] Ромул расположил [месяц] май²³⁵, о названии которого между знатоками существует большое разногласие. Ведь Фульвий Нобилиор говорит в перечнях знаменательных дней, которые он положил в храм Муз Геркулеса, что Ромул, после того как он разделил народ на старших (maiores) и младших (iuniores), чтобы одна часть [народа] оберегала государство [своим] советом, [а] другая – оружием, назвал в честь той и другой части этот [месяц] маем²³⁶, [а] следующий месяц – июнем²³⁷. (17) Есть [и такие знатоки], которые напомнили бы, что этот месяц перешел в наши списки знаменательных дней от тускуланов, у которых даже ныне бог, который является Юпитером, зовется Маем – из-за [своей] громадности и величавости (maiestate)²³⁸.

(18) Цингий считает, что [этот] месяц назван по [имени] Майи, которую он объявляет женой Вулкана, и [при этом] пользуется доводом, что жрец Вулкана совершает священнодействие [в честь] этой богини в майские календы. Но Пизон говорит, что жена Вулкана зовется Майестой, [а] не Майей. (19) Другие настаивают [на том], что имя [этому] месяцу дала мать Меркурия Майя, доказывая [это тем], что в этом месяце все торговцы священнодействуют равным образом [в честь] Майи и Меркурия.

(20) Некоторые, с кем соглашается Корнелий Лабеон, утверждают, что эта Майя, богослужение которой справляется в месяце мае, является землей, получившей это имя [“Майя”] вследствие [ее] огромности (magnitidine), и зовется в священнодействиях как Великая Мать; и отсюда они получают также подтверждение своего мнения, потому что ради нее закалывают беременную свинью²³⁹, которая является отличительной жертвой земле. И они говорят, что Меркурий потому присоединяется к ней в богослужениях, что голос рождающемуся человеку дается при касании земли, а [в то же время] мы знаем, что Меркурий считается властелином голоса и речи. (21) Знаток – [им] является Корнелий Лабеон – утверждает, что этой Майе, то есть земле, под именем Благой богини [был] посвящен храм в майские календы и что из самого тайного обряда священнодействий можно узнать [то], что Благая богиня и земля являются одним и тем же. В книгах жрецов она, одна и та же, провозглашается Благой [богиней] и Фавной, Опой и Фатуей²⁴⁰. (22) Благой [богиней она провозглашается] потому, что является причиной всех благ в нашей жизни; Фавной – потому что способствует (favet) всякой пользе живущих; Опой– потому что [благодаря] ее помощи²⁴¹ устойчива жизнь; Фатуей, от [слова] “fando (говорить)”, – потому что, как мы сказали выше, неговорящие (infantes) [младенцы], родившись, подают голос не раньше, чем [они] коснутся земли²⁴². (23) Есть [и те], кто сказал бы, что эта богиня имеет власть Юноны, и потому ей дан в левую руку царский жезл. Одни уверяют, что она же [является] Прозерпиной и что богослужение ей совершается [с закланием] свиньи, потому что свинья съела посев, который Церера даровала смертным. Другие – что [она является] Χθονίαν Ἑκάτην (Гекатой Хтонией); беотийцы уверяют, что [она] – Семела.

(24) А также говорят, что она же [является] дочерью Фавна и [что она] противилась воле отца, [настолько] заблудшего в своем любострастии, что он еще и избивал [ее] миртовой палкой, хотя она уступила желанию отца, принужденная им [к этому] и без помощи вина. [Ведь] уверяют, что отец все же превратил дочь в змею и сошелся с нею. (25) Относительно всех этих [мнений] приводятся такие [вот] свидетельства, [а именно], что нельзя держать в храме миртовую палку²⁴³; что поверх ее головы простирается виноградная лоза, [с помощью] которой отец как раз и пытался ее обмануть; что вино в ее храм обыкновенно вносится не под своим именем: сосуд, в котором вино подается, именуется ульем, а [само] вино называется молоком; и змеи в ее храме кажутся одинаково и неустрашающими, и непугающими.

(26) Некоторые считают, что [она] – Медея, потому что в ее храме присутствует весь род трав, из которых предстоятели [храма] изготавливают по большей части лекарства, и потому что в ее храм не позволяется вводить мужчину из-за несправедливости, которую [она] вынесла от неблагодарного мужа Ясона. (27) У греков эта [богиня] зовется θεὸς γυναικεία (женской богиней)²⁴⁴, о которой Варрон сообщает, что [она] – дочь Фавна, до того стыдливой, что она никогда не выходила за [пределы] γυναικωνῖτιν (гинекея), и имени ее в общественных местах не было слышно, и мужчин она никогда не видела, да и мужчины ее не видели, из-за чего они и не входят в ее храм. (28) Вследствие [некоторым образом] сходного [обстоятельства] и женщинам в Италии не дозволяется участвовать в таинствах [в честь] Геркулеса, потому что томящемуся от жажды Геркулесу, когда он вел быков Гериона через поля Италии, женщина ответила, что она не может дать [ему] воды, так как [тогда] отмечали день богини женщин, и из-за этого обстоятельства мужчинам было непозволительно [чего-либо] вкушать. Поэтому, намереваясь совершить священнодействие, Геркулес запретил женщинам присутствовать [на нем] и приказал блюстителям священнодействий Политию и Пинарию, чтобы они не пускали тех [на богослужение].