Текст книги "Толкование на Святое Евангелие"

Глава девятая

1. И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе.

Сказав о славе Своей и желая научить, что Он не напрасно упоминает о ней, Господь говорит затем, что есть некоторые из стоящих здесь, то есть Петр, Иаков и Иоанн, которые не вкусят смерти, пока Я не покажу им в Своем преображении того, с какой славою явлюсь во время пришествия, ибо преображение есть не что иное, как предзнаменование второго пришествия. Так просияет в то время Он Сам, так просияют и праведники.

2–3. И, по прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних, и преобразился перед ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить.

Евангелист Лука говорит, что это было спустя восемь дней. Впрочем, он не противоречит Марку, а совершенно согласен с ним. Речь его обнимает и тот день, в который Господь возвестил о предстоящем Своем преображении, и тот, в который Он возвел учеников на гору, тогда как Марк говорит об одних промежуточных днях. Господь взял и возвел на гору высокую только трех верховных апостолов: Петра – как исповедавшего и возлюбившего, Иоанна – как любимого и Иакова – как великого проповедника и богослова, который был столь страшен для иудеев, что Ирод, желая угодить иудеям, убил его. Возводит их на гору высокую, дабы чудо было тем славнее. А особо их одних возводит потому, что хотел явить тайну. Самое преображение разумей не как существенное изменение вида Христова, но как озарение Его неизреченным светом, причем естественный вид Его оставался тот же, что и прежде.

4–8. И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом. При сем Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе. И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте. И, внезапно посмотрев вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса.

Илия и Моисей являются на горе беседующими со Христом по многим причинам. Но достаточно упомянуть о двух. Поскольку ученики радовались, что в народе одни принимали Его за Илию, а другие – за одного из пророков, то Он являет им величайших пророков, дабы ученики, по крайней мере, таким образом познали различие между рабами и Владыкой. Вот первая причина. Вторая: так как многие почитали Христа богопротивником, разоряющим будто бы субботу и преступающим закон, то Он показывает на горе таких пророков, из коих один был законодатель, а другой – ревнитель, а такие пророки не стали бы беседовать с Ним, если бы Он разорял закон и не исполнял того, что они проповедали.

Петр боялся сойти с горы (он страшился распятия Господня) и потому сказал: Хорошо нам здесь быть и не сходить в среду иудеев, ибо если враги Твои и придут, мы имеем Моисея, поразившего египтян, имеем Илию, низведшего с неба огонь и истребившего пятидесятников (см. 4 Цар. 1, 9-14).

О чем же беседовали с Ним пророки? Они говорили о распятии и смерти Его. А что говорил Петр, он и сам не знал, что говорит, так как все ученики были в страхе от неизреченного света и славы Христовой. Петр не хотел, чтобы Иисус сходил с горы на распятие ради нашего спасения, а желал оставаться всегда на горе.

Но обратим наш ум и к таинственному созерцанию. По кончине мира сего, созданного в шесть дней, возведет нас Иисус, если мы истинные Его ученики, на гору высокую, то есть на небо, и явит Себя нам в светлейшем виде. Ныне Он является нам в бесславном виде как распятый и сын плотника, а тогда увидим славу Его как Сына Единородного, – увидим также и закон, и пророков, беседующих с Ним, то есть изреченное о Нем Моисеем и пророками тогда уразумеем и найдем совершенное исполнение их вещаний. Тогда услышим мы и Отеческий глас, ибо Отец откроет нам Сына и возвестит: Сей есть Сын Мой. Как же Он возвестит нам это? При осенении облака, то есть Святаго Духа, ибо Он есть источник жизни.

9-10. Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. И они удержали это слово, спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых.

Для чего Иисус заповедал ученикам не говорить никому о преображении? Для того, чтобы люди, слыша о такой славе Христа, впоследствии не соблазнились, когда увидят Его распинаемым. После же воскресения из мертвых удобное будет время сказать о столь славном событии, бывшем до распятия Христова. Итак, апостолы удержали это слово (соблюдая в тайне это событие), спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых, ибо они не разумели еще слов Его, что Ему должно воскреснуть из мертвых.

11–13. И спросили Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Он сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; и Сыну Человеческому, как написано о Нем, надлежит много пострадать и быть уничижену. Но говорю вам, что и Илия пришел, и поступили с ним, как хотели, как написано о нем.

Между иудеями держалась молва, что перед пришествием Христа придет Илия. Впрочем, фарисеи не так, как должно, толковали писанное об Илии, но злонамеренно извращали смысл Писаний, скрывая истину. Пришествий Христовых два: одно – первое (которое уже было), а другое еще имеет быть. Предтечей первого был Иоанн, предтечей второго будет Илия. Но Христос называет Илией Иоанна как обличителя, ревнителя и пустынника. Таким образом Господь опровергает мнение фарисеев, которые думали, что предтечей первого Христова пришествия должен быть Илия. Как же опровергает? Он говорит: Илия должен придти прежде и устроить всё; и Сыну Человеческому, как написано о Нем, надлежит много пострадать. Это значит вот что: когда придет Илия Фесвитянин, он умирит непокорных иудеев и приведет их к вере и, таким образом, соделается предтечей второго пришествия Христова. А если бы Фесвитянин, долженствующий устроить все, был предтечей первого пришествия, то как же написано, что Сын Человеческий должен пострадать? Итак, одно из двух: или Илия не должен быть предтечей первого пришествия, ежели Писания говорят истину, что Христу надлежит пострадать, или мы будем верить словам фарисеев, что предтечей первого пришествия должен быть Фесвитянин. Но тогда не будет истины в Писаниях, которые говорят, что Христос постраждет, ибо Илия должен устроить все и не будет тогда ни одного еврея неверующего, но все поверят проповеди, кто только услышит ее от Илии. Опровергая таким образом превратное мнение фарисеев, Господь сказал, что Илия, то есть Иоанн, уже пришел, и поступили с ним, как хотели, поелику не поверили ему и он приял кончину отсечением главы, сделавшись жертвой забавы Иродовой.

14–18. Придя к ученикам, увидел много народа около них и книжников, спорящих с ними. Тотчас, увидев Его, весь народ изумился, и, подбегая, приветствовали Его. Он спросил книжников: о чем спорите с ними? Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым. Где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его; и они не могли.

Иисус, придя к ученикам, к тем девяти, которые не восходили с Ним на гору, нашел их в состязании с фарисеями. Ибо в отсутствие Иисуса фарисеи, приступив к ученикам Его, покушались привлечь их на свою сторону. Между тем народ лишь только увидел Его, тотчас приветствовал. Народ смотрел на Него и приветствовал как возвратившегося издалека. А по мнению некоторых, и самый вид Его, от света преображения сделавшись прекраснее, привлекал к Нему народ с приветствиями. А один из народа – этот человек был немощен в вере, как свидетельствовал и Господь, сказав: О, род неверный; да и сам он говорит далее: помоги моему неверию. Он и учеников Иисуса оговаривает, как будто все они были неверующие. А надлежало ему не пред всеми обвинять их, но особо наедине.

19–27. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? приведите его ко Мне. И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию. Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. И, вскрикнув и сильно сотрясши его, вышел; и он сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер. Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал.

Итак, человек тот, придя к Иисусу, винил учеников, что они не могли исцелить сына его, но Христос обращает обвинение на него самого и говорит как бы так: «Ты не имеешь веры, и потому ты сам виновен в том, что не исцелился сын твой». Впрочем, слова Иисуса относятся не к одному только этому человеку, а говорит это Он вообще о всех иудеях, укоряя их за неверие. Ибо многие из предстоящих могли этим случаем соблазниться. А когда говорит Иисус: Доколе буду с вами? то сим выражает, что для Него вожделенна была смерть, то есть Он как бы так сказал: «Прискорбно Мне жить с вами, неверующими». Впрочем, Он не останавливается только на укоризне, а подает и исцеление, обнаруживая в исцелении отрока не высокомудрие, а гораздо более – смиренномудрие.

Заметь, что не Своей силе, а вере человека того приписывает исцеление, говоря: Всё возможно верующему.

Притом Господь запретил духу, увидев собиравшийся к Нему народ, опять же потому, что не хотел исцелять перед множеством народа для показания Своей силы и для Своей славы. А запрещением и словами выйди из него и впредь не входи в него дает знать, что за неверие человека бес опять мог бы войти в него, если бы не возбраняем был запрещением Его. Но Господь попустил бесу разбить отрока, дабы все поняли бесовское искушение и то, что бес мог бы умерщвлять человека, если бы не ограждала его рука Божия. Говоря в переносном смысле, бес повергает людей в похоти и огонь гнева и в бурные волны житейских дел.

Этот беснем и глух как не хотящий слышать словес Божественных; нем как не могущий и других научить чему-либо душеполезному. Но когда Иисус, то есть евангельское слово, возьмет человека за руку, иначе сказать, управит его деятельные силы, тогда он освобождается от беса.

Заметь также, что Бог готов помогать нам, но мы сами отрицаемся делать добрые дела. Ибо сказано: поднял его Иисус – вот помощь Божия; и он встал – то есть в самом человеке пробудилось тщание на добрые дела.

28–29. И как вошел Иисус в дом, ученики Его спрашивали Его наедине: почему мы не могли изгнать его? И сказал им: сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста.

Ученики боялись, не лишились ли они благодати, данной им от Господа, и не потому ли не могли изгнать беса. Заметь и благоговение их в том, что приступают они к Иисусу наедине.

Сей род – какой? Род бесновавшихся в каждом новомесячии или вообще весь род бесов, который не изгоняется иначе, как от молитвы и поста. Должно поститься и тому, кто страждет от них, и тому, кто хочет целить. И тому и другому это нужно, особенно требуется это от самого страждущего, да и не только поститься надобно, но и молиться; и не только молиться, но и поститься. Ибо тогда истинная молитва совершается, когда соединяется с постом, когда молящийся необременен пищей, молится легко и без затруднения.

30–31. Выйдя оттуда, проходили через Галилею; и Он не хотел, чтобы кто узнал. Ибо учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет.

Везде слово о Своем страдании соединял Иисус с чудотворениями, дабы не думали, что Он страдал по немощи. И теперь, сказав прискорбное слово, что убьют Его, присовокупляет и радостное, что в третий день воскреснет, дабы мы знали, что за скорбями всегда последует радость, и поэтому дабы не изнемогали духом напрасно в скорбях, но надеялись получить что-либо и радостное.

32–37. Но они не разумели сих слов, а спросить Его боялись. Пришел в Капернаум; и когда был в доме, спросил их: о чем дорогою вы рассуждали между собою? Они молчали; потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше. И, сев, призвал двенадцать, и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою. И, взяв дитя, поставил его посреди них, и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не Меня принимает, но Пославшего Меня.

Ученики, имея еще человеческие помышления, спорили между собой о том, кто из них у Христа больше и почетнее. Но Господь, хотя и не возбраняет стремления к большей чести (ибо повелевает нам желать высших степеней), однако не дозволяет нам похищать первенство у других, напротив, хочет, чтобы мы смирением достигали возвышения. Так, Он поставил посреди учеников дитя и поучает нас быть ему подобными. Дитя славы не ищет, не завидует, не помнит зла. Да и не тогда только, говорит Иисус, вы получите великую награду, когда сами будете такими, как дитя, но ежели и других подобных примете ради Меня; и за это получите вы Царство Небесное, поелику примете Меня, а принимая Меня, примете Пославшего Меня. Видишь, какую силу имеет смирение и нрав простой и бесхитростный? Это вселяет в нас Сына и Отца и, следовательно, Духа Святаго.

38–40. При сем Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо кто не против вас, тот за вас.

Не по соревнованию какому-либо и не по зависти сын громов возбраняет тому человеку изгонять бесов, но желает, чтобы все, призывающие имя Христово, и последовали за Христом, и чтобы все ученики составляли одно тело. При начале евангельской проповеди случалось, что некоторые, побуждаемые страстью славолюбия, желали совершать знамения, и, видя, как могущественно имя Иисусово, они призывали его и таким образом совершали знамения, хотя и чужды и недостойны были благодати Божией. Ибо Господу угодно было, чтобы проповедь распространялась и через недостойных. Что же Спаситель? Он не позволил Иоанну возбранять совершавшему знамения: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. То есть как будет злословить Меня тот, кто именем Моим приобретает себе славу и призыванием Меня совершает чудеса? Может показаться, что Господь противоречит Сам Себе, ибо в другом месте говорит: Кто не со Мною, тот против Меня (Мф. 12, 30). Но сии слова сказаны о бесах, которые стараются отвлечь сущих от Бога и рассевают Божие достояние. А здесь говорится о людях, которые через других, делающих чудеса, приводятся к Богу.

41–42. И кто напоит вас чашею воды во имя Мое, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей. А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море.

Я, говорит, не только не возбраняю тому, кто совершает Моим именем чудеса, но если кто даст вам что-либо и самое малое ради Меня, а не ради людей мирских, и то не потеряет награды своей. О чаше воды сказал, имея в виду людей, отговаривающихся бедностью. Если, говорит, во имя Мое и чашу воды подашь (меньше этого уже ничего не может быть), и это не пропадет у тебя. Так, если ты почтишь одного из малых сих, то ты угодишь Богу; и если соблазнишь одного из малых, то ты согрешил, лучше бы повесили тебе жернов мельничный. Этим выражает, что мы подвергаемся в таком случае тягчайшему наказанию. Господь указал чувственное мучение с тем, чтобы устрашить нас этим видимым примером.

43–50. И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает, и огонь не угасает. И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее: лучше тебе войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает. Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль – добрая вещь; но, ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль; и мир имейте между собою.

Высказав такую угрозу против соблазнителей, что лучше быть бы им вверженными в море, Господь поучает теперь соблазняемых остерегаться людей, готовых соблазнять и сбивать их с пути истины. Будет ли соблазнять тебя нога или око, то есть будет ли соблазняющий и запинающий в деле спасения из числа домашних твоих или из близких по плоти, – отсеки его, то есть отвергни любовь к нему и дружбу. А червь и огонь, терзающие грешников, есть совесть каждого и воспоминание о гнусных делах, совершенных в сей жизни. Это угрызает, как червь, и жжет, как огонь. Ибо всякий, говорит Господь, огнем осолится, то есть испытан будет, как и Павел говорит, что огонь испытает дело каждого, каково оно есть (1 Кор. 3, 13).

И всякая жертва солью осолится, – эти слова привел Иисус из книги Левит. Там Бог говорит: Не оставляй жертвы твоей без соли завета Бога твоего (2, 13). Итак, надобно нам осолить свои жертвы солью Божией, то есть надобно приносить жертвы не чахлые и слабые, но крепкие и здоровые. Солью Господь называет и апостолов, и вообще тех, которые имеют предохраняющую и вяжущую силу. Ибо как соль предохраняет мясо и не допускает зарождаться в нем червям, так и слово учителя, ежели оно крепко и вязко, удерживая людей от плотских страстей, не дает в них места неусыпающему червю. Если же сам учитель будет без соли и не будет иметь в себе возбуждающей и вяжущей силы, то чем осолится, то есть исправится? Итак, имейте в себе соль, то есть укрепляющую и вяжущую благодать Духа, чтобы быть вам в мире между собой, связуясь с ближними союзом любви. Вот что значит иметь соль и вот к чему сказаны слова: имейте мир с ближними своими.

Глава десятая

1–9. Отправившись оттуда, приходит в пределы Иудейские за Иорданскою стороною. Опять собирается к Нему народ, и, по обычаю Своему, Он опять учил их. Подошли фарисеи и спросили, искушая Его: позволительно ли разводиться мужу с женою? Он сказал им в ответ: что заповедал вам Моисей? Они сказали: Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться. Иисус сказал им в ответ: по жестокосердию вашему он написал вам сию заповедь. В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать, и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью; так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает.

Господь часто оставлял Иудею по причине ненависти к Нему фарисеев. Но теперь опять приходит в Иудею, потому что приближалось время Его страданий. Впрочем, Он идет не прямо в Иерусалим, но сначала только в пределы Иудейские, чтобы оказать пользу незлобивому народу, тогда как Иерусалим, по лукавству иудеев, был средоточием всякой злобы.

И посмотри, как фарисеи по злобе своей искушают Господа, не терпя, чтобы народ уверовал в Него, но всякий раз приступая к Нему с намерением поставить Его в затруднение и препреть (то есть переспорить) Его своими вопросами. Они предлагают Ему такой вопрос, который ставил бы Его между двух пропастей: позволительно ли, говорят, разводиться мужу с женою? Ибо скажет ли Он, что это позволительно, или скажет, что непозволительно, – во всяком случае они думали обвинить Его в противоречии закону Моисееву. Но Христос, Премудрость самосущая, отвечает им так, что избегает их сетей. Он спрашивает: Что заповедал вам Моисей? А когда фарисеи отвечали, что Моисей заповедал отпускать жену, Христос объяснил им самый закон. Моисей, говорит Он, не был так немилостив, чтобы мог дать такой закон, но он написал эту заповедь по жестокосердию вашему. Зная бесчеловечие евреев, такое, что муж, невзлюбивший свою жену, легко мог бы убить ее, Моисей дозволил мужу отпускать жену нелюбимую.

Но изначала не так было: Бог сочетает два лица союзом супружества так, что они составляют одно, оставляя даже своих родителей, – оставит человек отца своего и мать, и прилепится к жене своей (Быт. 2, 24). Заметь, что Господь говорит: Бог не дозволяет многобрачия, чтобы одну жену можно было отпускать, а другую брать и потом опять эту оставить, а сочетаться с иной. Если бы это было Богу угодно, то Он создал бы мужа одного, а жен многих, но произошло не так, а Бог сотворил мужчину и женщину (Быт. 1, 27), чтобы сочетавались один муж с одной женою. В переносном же смысле можно разуметь это так: слово учения, бросая добрые семена в душу верующего человека, имеет значение мужа для приемлющей его души. Оставлять же следует слово учения отца своего, то есть выспренний ум, и мать свою, то есть украшенную речь, и прилепляться к жене своей, то есть к пользе души, приспособляясь к ней и предпочитая часто мысли невысокие и речь простую. И тогда они оба становятся единой плотью, то есть душа верует, что Слово Божие стало плотию (Ин. 1, 14), и уже никакой человеческий помысел не может отлучить душу от такой веры.

10–12. В доме ученики Его опять спросили Его о том же. Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует.

Так как и ученики соблазнялись (касательно развода мужа и жены), то и они приступают к Иисусу и спрашивают о том же. Их образ мыслей еще не совершенно был здрав. Господь отвечал им: кто отпустит жену свою и возьмет другую, тот становится прелюбодеем с этой второй женой; также и жена, оставившая своего мужа и сочетавшаяся с другим, делается прелюбодейцею.

13–16. Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же не допускали приносящих. Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им; ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И, обняв их, возложил руки на них и благословил их.

Велика была вера в народе, когда он одно возложение Христом рук принял как благословение для приводимых к Нему детей. А ученики не допускали приводящих, думая, что это недостойно Его. Что же Христос? Научая учеников смиренномудрствовать и отвергать мирское надмение, Он принимает и обнимает детей. Сим Он показывает, что приемлет незлобивых, потому и говорит, что таковых есть Царствие Божие. Заметь: не сказал: «сих детей», но – таковых, то есть стяжавших такое же незлобие, какое дети имеют по природе. Ибо дитя не завидует, не помнит зла и, будучи наказуемо матерью, не бежит от нее, но, хотя бы и рубище носила, предпочитает ее царице; так и добродетельно живущий предпочитает мать свою, разумею Церковь, всему и не увлекается житейскими наслаждениями. За то Господь и обнимает таких, говоря: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные (Мф. 11, 28), – и благословляет их: Придите, благословенные Отца Моего (Мф. 25, 34). Царствием Божиим называет здесь проповедь Евангелия и обещание будущих благ. Итак, кто примет проповедь Божественную, как дитя, то есть нисколько не раздумывая и не допуская в себе неверия, тот войдет в Царствие Божие и наследует те блага, которые уже приобрел верой.

17–22. Когда выходил Он в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени, и спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», «не обижай», «почитай отца твоего и мать». Он же сказал Ему в ответ: Учитель! всё это сохранил я от юности моей. Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение.

Некоторые ложно представляют сего юношу как хитрого и коварного искусителя. Это не так: он был только человек любостяжательный, а не искуситель. Ибо послушай, что замечает евангелист: Иисус, взглянув на него, полюбил его.

А почему Христос отвечал юноше: Никто не благ? Потому что тот подошел ко Христу как к простому человеку и как к одному из многих учителей. Христос как бы так говорит: «Если ты почитаешь Меня благим как простого учителя, то в сравнении с Богом ни один человек не благ; если признаешь Меня благим как Бога, то для чего называешь Меня только учителем?» Такими словами Христос хочет подать высшую мысль о Себе, чтобы тот познал Его как Бога. Кроме того, для исправления же юноши Господь дает ему и другой урок: если он хочет с кем-либо беседовать, то говорить должен без лести, а корень и источник благости знать один – Бога и Ему воздавать подобающую честь.

Впрочем, я удивляюсь сему юноше в том, что, когда все другие приходили ко Христу за исцелением от болезней, он просит о наследовании жизни вечной – если б только он не был одержим еще сильнейшей страстью сребролюбия. По сей-то страсти, услышав слова Господа иди, продай и раздай нищим, он отошел с печалью. Заметь при сем, Господь не сказал «продай по частям, что имеешь, и раздай», а – «продай за один раз и раздай», но только нищим, а не ласкателям и не развратникам; потом последуй за Мною, то есть усвой и всякую другую добродетель. Ибо много таких, которые хотя и нестяжательны, но несмиренны, или и смиренны, но нетрезвы, или имеют другой какой-либо порок. Посему и Господь не говорит только «продай и раздай нищим», но и – последуй за Мною, взяв крест, что значит быть готовым на смерть ради Него. А юноша, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Не напрасно присовокуплено, что он много имел, ибо и малым владеть худо и опасно, а узы многих стяжаний и вовсе неразрешимы. Но и тот, кто юн духом, легкомыслен, невнимателен мыслью, неустроен разумом, пусть также продаст имение свое, то есть гнев и похоть со всем, что от них произрастает, и отдаст, бросит бесам, нищим, лишенным всякого блага и богатства, потому что отпали от благости Божией, и потом да последует Христу. Ибо тот только может последовать Христу, кто отвергнет богатство грехов, которое есть достояние бесов. Уклоняйся, сказано, от зла (это значит бросить греховное богатство нищим, то есть силам бесовским) и делай добро (Пс. 33, 15), что значит последовать Христу и взять крест Его.

23–27. И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу; ибо всё возможно Богу.

Не богатство само по себе есть зло, а берегущие его злы и достойны осуждения, ибо должно не иметь его, то есть держать у себя, а употреблять на пользу. Поэтому берегущим и запирающим его трудно… войти в Царствие Божие. Слово трудно значит здесь то же, что «невозможно». Богатому человеку, действительно, слишком трудно спастись. Это видно из того примера, который присовокупляет Господь, говоря, что удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Под словом «верблюд» разумей или самое животное, или толстую вервь (канат), употребляемую на больших кораблях. Итак, человеку, пока он богат, невозможно спастись. Но от Бога это возможно. Христос сказал: Приобретайте себе друзей богатством неправедным (Лк. 16, 9). Видишь, как все становится возможно, когда слышим слово Божие! Человекам это невозможно, то есть невозможно тогда, когда рассуждаем по-человечески. Но почему ученики так изумлялись при этих словах, ведь сами они никогда не были богаты? Я думаю, что они в сем случае заботились о всех людях, так как уже начинали быть человеколюбивы. Некоторые недоумевают, как Христос сказал, что всё возможно Богу. Ужели Он может и погрешить? На это мы отвечаем, что когда Христос говорит всё, то разумеет все существенное, но грех не есть что-либо существенное: грех есть нечто несущественное, недеятельное, или иначе сказать – грех есть принадлежность не силы, а немощи, как и апостол говорит: Христос, когда еще мы были немощны, умер (Рим. 5, 6), и Давид говорит: Умножаются скорби (немощи) у тех (Пс. 15, 4). Значит, грех, как немощь, невозможен для Бога. Но может ли Бог, говорят, сделать и бывшее как небывшее? На это скажем: Бог есть истина, а сделать бывшее как бы небывшее есть ложь. Как же истина сделает ложь? Для этого Ему надлежало бы сперва изменить Свое существо. Говорить так значило бы сказать, что Бог может и не быть Богом.

28–31. И начал Петр говорить Ему: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою. Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной. Многие же будут первые последними, и последние первыми.

Хотя Петр немногое оставил ради Христа, но и это немногое называет всё. Видно, что и немногое имеет узы пристрастия, а потому достоин ублажения и тот, кто оставляет немногое. Петр один спрашивал Христа, но Господь дает общий для всех ответ – «всякий, кто оставит жену или мать». Говорит это не с тем, чтобы мы оставляли родителей беспомощными или разлучались с женами, но научает нас всему плотскому предпочитать благоугождение Богу. Поскольку от проповеди Евангелия имела возгореться брань между людьми, так что и дети должны были отрекаться от отцов, то Господь говорит им, что кто оставит ради Евангелия плотское родство и вообще все плотское, тот и в сем веке получит все это во сто крат более и в будущем – жизнь вечную. Поэтому уже не получит ли и жен во сто раз больше? Да, хотя проклятый Юлиан и глумился над этим. Ибо скажи мне, какую пользу приносит жена в хозяйстве мужа? Вообще, она заботится о пище и одежде для своего мужа и в этом отношении вполне обеспечивает мужа. Посмотри же, как это было у апостолов. Сколько женщин заботились о доставлении им одежды и пищи и служили им, так что сами они не имели попечения ни о чем, кроме слова и учения! Подобно тому, апостолы имели многих отцов и матерей, какими были для них все любившие их и сердечно заботившиеся о них. Петр оставил один дом свой, а впоследствии имел как свои все дома учеников своих. Он и ныне по всей земле имеет светлые домы – храмы во имя его. А еще важнее то, что святые наследовали все это в изгнании, среди гонений, то есть будучи гонимы за веру Христову и в жестоких страданиях, но их страдания не были бесславием для них. Ибо они, казавшиеся в нынешнем веке последними, по причине претерпеваемых ими скорбей и гонений, будут в будущем веке первыми за свое крепкое упование на Бога. Фарисеи, бывшие первыми, стали последними, а те, которые оставили все и последовали Христу, сделались первыми.