Текст книги "Зеленая мумия"

Глава X
Дон и его дочь

Профессор Браддок, человек методичный и целеустремленный, вел жизнь, размеченную по часам и календарю. Он поднимался в семь утра, будь то лето или зима, и сытно завтракал, чтоб не чувствовать голода до ужина, который в доме накрывали в пять тридцать пополудни, если не ждали никаких гостей. Мистер Джулиан не признавал послеполуденный ланч и дневное чаепитие и утверждал, что двух приемов пищи в сутки вполне достаточно для человека, ведущего сидячий образ жизни, ибо чревоугодие мешает разумному мышлению, столь необходимому ученому. С девяти утра и до четырех часов египтолог трудился в «музее», целиком отдаваясь своему хобби, после чего совершал короткую, на час-полтора, прогулку по саду либо по деревне. Поужинав, он обычно читал научную прессу или ради развлечения раскладывал пасьянсы. В семь вечера он опять удалялся в «музей» и продолжал свои изыскания. Спать он ложился в полночь, так что легко представить, какой обширный объем работы он успевал выполнить. Казалось, во всем мире нет более преданного науке человека, готового посвятить ей всю свою жизнь.

Но порой даже такой энтузиаст, как профессор Браддок, уставал от повседневной рутины, ему хотелось отвлечься, встретиться и подискутировать с другими египтологами, и тогда ученый ненадолго уезжал в Лондон. Правда, Браддок редко предавался тоске по общению. В такие дни он внезапно объявлял за завтраком, что ему нужно в столицу, и отправлял Какаду на станцию за билетом на десятичасовой поезд. Перед отъездом профессор независимо от того, сопровождал его Какаду или нет, собственноручно запирал «музей», чтобы никто не проник туда и не испортил какой-нибудь экспонат. Впрочем, бояться ему было нечего: Люси, прекрасно зная несносный характер своего отчима, никогда не нарушила бы священный покой его коллекции и не дозволила бы сделать это кому-либо из прислуги.

Как правило, профессор возвращался через пару дней, случалось, что он отсутствовал неделю, а два-три раза – две недели. Вернувшись, он почти никогда не рассказывал падчерице о том, что было в Лондоне, видимо, считая, что научные новости не интересны молодой девушке. Как только мистер Джулиан ступал на порог своего «музея», жизнь в Пирамиде входила в прежнее русло, пока глава дома вновь не начинал жаждать перемен и споров с коллегами. Ученому трудно все время оставаться в замкнутом пространстве, так что столичные вояжи Браддока вполне объяснимы.

Вот почему мисс Кендал ничуть не удивилась, когда наутро после ее визита к госпоже Джашер профессор в своей обычной резкой манере заявил, что собирается в Лондон, но оставит Какаду дома, чтобы тот присматривал за коллекцией. Девушка забеспокоилась, ибо по просьбе вдовы, чтобы помочь ей договориться с отчимом, как раз пригласила ее на ужин в Пирамиду. Люси с опаской сообщила об этом Браддоку, но тот, к ее изумлению, не возмутился и не раскричался, а выразил искреннее сожаление, что не сможет присутствовать.

– Миссис Джашер – очень разумная женщина. Она знает, когда нужно говорить, а когда лучше помолчать, – сказал профессор, допивая кофе.

– Она также отличная хозяйка, – скромно заметила мисс Кендал.

– Отличная хозяйка? Интересно, к чему ты завела этот разговор? – встрепенулся Браддок.

– Вы же знаете, что Селина Джашер весьма уважительно к вам относится.

Джулиан что-то проворчал себе под нос, но не рассердился, поскольку и ученый сухарь падок до лести.

– Это она сама тебе сказала? – осведомился профессор с довольной улыбкой.

– Не так прямолинейно, однако я как женщина способна понять, на что намекает другая женщина, – авторитетно промолвила Люси и, осмелев, прибавила: – К тому же Селина еще так моложава. Согласитесь, она хорошо выглядит.

– Как мумия, – рассеянно пробормотал Браддок, отодвигая стул от стола, и вдруг оживился: – Нет, все-таки это неспроста, ты хитришь, Люси. Ох уж эти сладкие вдовушки! Однако такому старику, как я, не до них.

– Отец, когда я выйду замуж за Арчибальда, я, по всей вероятности, покину Гартли и перееду в Лондон.

– Понятно. Неужели ты, дитя мое, думаешь, будто я не размышлял об этом? Вот если бы ты была по-настоящему мудрой, то вышла бы за Рендома и жила тут неподалеку в форте.

– У сэра Фрэнка есть другая возлюбленная. Но даже если бы наш брак и состоялся, а я осталась в форте, то все равно не смогла бы по-прежнему заботиться о вас.

– Хмм… Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь. Но я не планирую жениться; я не забыл твою мать, моя дорогая. Она была бесподобной супругой.

– Вы сами не управитесь с таким большим домом, – ласково произнесла Люси, – а я, уезжая, не хочу доверять вас слугам. Миссис Джашер обходительная…

– И станет тут хозяйкой? Нет-нет, дочь, я не желаю, чтобы у тебя появилась новая мать…

– Ну, этого не стоило бы опасаться, даже если бы я не вышла замуж, – жестко парировала Люси. – У меня, как и у всех людей, только одна мать, и она умерла…

– А мужчине, получается, позволительно иметь двух жен? – печально усмехнулся Браддок и потер пухлый подбородок. – Что же, такова жизнь. Наверное, ты права. Но я ведь в моем возрасте не способен влюбиться…

– Вряд ли госпожа Джашер станет требовать от вас невозможного.

Профессор вскочил со стула и уставился на падчерицу.

– Я все обдумаю, – коротко бросил он. – А пока мне пора в Лондон.

– Когда же вы вернетесь?

– Не готов ответить. Не задавай глупых вопросов. Ты же знаешь, я не люблю устанавливать себе сроки. Меня не будет несколько дней или неделю. Пусть все идет, как идет. Ужин не отменяй: пригласи Хоупа и пошли за миссис Джашер, чтобы она составила тебе компанию.

Люси согласилась, и господин Браддок ушел готовиться к поездке. Его сборы в дорогу всегда напоминали стихийное бедствие, и падчерице требовалось всюду успеть: упаковать чистые вещи, приготовить бутерброды, почистить отчиму пальто, помочь ему одеться и забраться в кэб, вызванный из гостиницы для военных. Все это время профессор не умолкал: ругался, давал ценные указания, бесполезные советы и путаные инструкции. Только когда кэб скрылся, свернув в направлении Джессама, Люси и слуги вздохнули с облегчением. Браддок, вероятно, был великим археологом, но совершенно точно – великим деспотом во всем, что касалось его прихотей и капризов.

В следующие два-три дня мисс Кендал наслаждалась спокойным общением со своим женихом. Несмотря на осень, погода стояла прекрасная, и художник все светлое время суток делал наброски болотистых пейзажей. Люси часто сопровождала Арчибальда, а иногда к ним присоединялась и миссис Джашер. Вдова старалась выглядеть веселой, но девушке постоянно казалось, будто эта радость напускная, а в ярком дневном свете стало заметно, что время не пощадило красоты потенциальной невесты Браддока. Сеть морщинок накрыла ее лоб и щеки, под глазами обозначились «гусиные лапки», в уголках губ залегли усталые бороздки. Кроме того, Люси обратила внимание на то, что ее приятельница довольно рассеянна и часто теряет нить беседы. Вдова, вроде бы, поправила свое финансовое положение, и, судя по всему, профессор Браддок был не прочь жениться на ней, однако Селина не производила впечатления счастливой женщины – наоборот, она сильно тревожилась, и Люси не понимала почему. Однажды она решилась напрямую спросить госпожу Джашер об этом. В тот день они в сопровождении Фрэнка Рендома пошли посмотреть, как Хоуп пишет этюды возле болот, и Люси деликатно осведомилась, что так беспокоит Селину, прибавив:

– Надеюсь, я не обидела вас своим вопросом?

– Нет, дорогая. Но почему вы спрашиваете? – покраснела вдова.

– В последние дни вы слишком взволнованы.

– У меня неприятности, связанные с наследством брата, – вздохнула та. – Общение с адвокатами окончательно вымотало меня. Они сочиняют, что им заблагорассудится, только чтоб раздуть свое вознаграждение. К тому же я начала больше задумываться о смерти брата и укорять себя, что так мало заботилась о нем. После вашего визита ко мне я пришла к выводу, что действительно обязана носить траур, и делаю это, как видите. Конечно, мы почти не общались, но тем не менее он завещал мне деньги и был моим единственным родственником; мой долг – горевать о нем. Я ведь по сути одинокая женщина…

– Вернется мой отец, и вы больше не будете чувствовать себя одиноко, – заверила ее мисс Кендал.

– Очень на это надеюсь. Мне непременно нужно, чтобы кто-нибудь заботился обо мне! Помните, я говорила вам, что хотела бы выйти замуж за профессора, а потом устроить салон и получить некую власть. Но прежде всего, я боюсь остаться в одиночестве на старости лет. Ведь, как бы я ни бодрилась, порой я ощущаю себя старухой, – всхлипнув, добавила госпожа Джашер. – Спасибо вам за участие, дорогая, а то ведь одно время мне казалось, что вы меня на дух не переносите.

– Не волнуйтесь, мы поладим, – немного уклончиво заметила Люси; несмотря на симпатии к вдове, мисс Кендал предпочитала все-таки держать дистанцию. – Как вы догадываетесь, я довольна, что вы собрались замуж за моего отчима.

– Мне приятно, что вы на моей стороне, – погладила Селина руку девушки. – Когда же возвратится светило науки?

– Понятия не имею. Отчим отказался называть точную дату. Обычно он отсутствует неделю, а то и меньше. Зависит это, по-моему, лишь от него самого.

– Я изменю такой распорядок, когда мы поженимся, – нахмурившись, пробормотала госпожа Джашер. – Нельзя вести себя так эгоистично.

– Рискну предположить, что вам не удастся ничего изменить, – усмехнулась мисс Кендал, ускоряя шаги, поскольку услышала обрывок разговора Хоупа и Рендома и до нее явственно долетело имя: дон Педро де Гавангос. – О ком это вы, сэр Фрэнк? – поинтересовалась она, нагнав джентльменов.

Рендом, широко улыбаясь, обернулся:

– Завтра приезжает мой новый испанский друг, с которым мы познакомились в Генуе.

– С дочерью? – внимательно рассматривая молодого баронета, уточнила миссис Джашер.

– Конечно, – слегка смутился тот. – Донна Инес предана своему отцу и никогда не оставляет его.

– Когда-нибудь ей придется это сделать, – невинно обронил Арчи, не отводя взгляда от эскиза, – ведь рано или поздно у нее появится достойный жених.

– Если еще не появился, – хихикнула госпожа Джашер.

Люси с сочувствием посмотрела на сконфуженного Фрэнка.

– А где они остановятся? – спросила она.

– В гостинице для военных. Я снял для них лучшие комнаты. Домовладелица, госпожа Хумберт, – хорошая хозяйка и превосходно готовит. Тем более что дону Педро легко угодить.

– Так он испанец? – вмешался Арчи. – А по-английски говорит?

– В совершенстве. Точно так же, как и его дочь.

– А что этому дону понадобилось в нашей глуши? – полюбопытствовала госпожа Джашер.

– Я ведь рассказал вам, когда мы беседовали на днях, – с досадой заметил баронет. – Дон де Гавангос хочет поговорить с профессором Браддоком о пропавшей мумии.

Хоуп в изумлении оторвался от холста:

– Испанец что-то знает о зеленой мумии?

– Ничего определенного. Он прибыл в Европу купить эту мумию, но Браддок его опередил. Больше дон Педро никаких сведений мне не сообщал.

– Ну и ну, – пробормотал Арчи себе под нос. – Этого Педро ждет разочарование, ведь мумию-то так и не нашли.

Фрэнк не расслышал и хотел переспросить друга, но тут вдали, на белой дорожке, ведущей к форту, замаячили две высокие фигуры.

– Какие-то приезжие! – заключила госпожа Джашер, на секунду поднеся к глазам лорнет, которым пользовалась скорее для эффектности, чем по реальной необходимости.

– Почему вы так решили? – спросила Люси.

– Мужчина одет несколько странно…

– Я отсюда не вижу, – покачала головой девушка. – А если вы, миссис Джашер, видите, то мне непонятно, зачем вам лорнет.

Вдова не ожидала такого «комплимента» и немного покраснела, почуяв в нем насмешку. Тем временем все разглядели, что незнакомцев не двое, а трое. Деревенский мальчишка вел высокого джентльмена и стройную даму прямо к тому месту, где возле мольберта стояли Арчи, Фрэнк, Люси и Селина. На полпути провожатый оставил своих спутников и помчался в сторону Гартли. Сэр Фрэнк с полминуты безмолвно взирал на приближавшуюся парочку, а потом, словно очнувшись, закричал:

– Какая встреча! Дон Педро! Донна Инес! – и бросился вперед, приветствуя друзей.

– Теперь, моя дорогая, – ядовито шепнула Селина на ухо Люси, – посмотрим, что за женщину сэр Фрэнк предпочел вам.

– Что ж, вполне честный поединок, – парировала выпад мисс Кендал, – ведь сэр Фрэнк уже знает человека, которого я предпочла ему.

– Хорошо, что наши гости говорят по-английски, – заметил Арчибальд, отвлекаясь от холста. – Лично я не знаю по-испански ни одного слова.

– Они не испанцы, а перуанцы, – с важностью уточнила госпожа Джашер.

– Но язык-то более-менее один и тот же. Вот черт, Рендом ведет их сюда! Ну почему не в форт? Теперь мне придется отложить работу до завтра, – проворчал живописец и начал собирать свои кисти и краски.

Вблизи сеньор де Гавангос оказался высоким, худым, сухопарым господином вроде Дон Кихота, каким его изобразил Доре. Наверное, в жилах дона Педро текла и индейская кровь, судя по его темным глазам, длинным черным волосам и высоким скулам. Одет он был в пуритански-черный костюм, но его пристрастие к ярким краскам выразилось в красном галстуке и красном платке, повязанном вокруг тульи его шляпы. Именно галстук и платок издалека привлекли внимание госпожи Джашер и дали ей понять, что перед ней иностранец, ведь ни один англичанин в жизни не надел бы столь кричащие вещи. Однако, несмотря на это, дон Педро выглядел как настоящий кастильский джентльмен. Подойдя, он вежливо поклонился всем присутствующим, а Рендом сказал:

– Миссис Джашер, мисс Кендал, разрешите представить вам сеньора Педро де Гавангоса.

– Я безмерно рад, – вновь поклонился перуанец и снял шляпу. – В свою очередь, позвольте мне представить вам мою дочь донну Инес де Гавангос.

Пока дону Педро представляли мистера Хоупа, Люси и Селина, снедаемые любопытством, придирчиво оглядели молодую леди, в которую влюбился баронет. Без сомнения, донна Инес сделала то же самое. Особая мудрость, присущая прекрасному полу, позволила женщинам всего за пару минут легкой светской болтовни в деталях рассмотреть друг друга и составить мнение о собеседницах.

Мисс Кендал не могла отрицать, что донна Инес очень красива, – в глубине души Люси признала, что перуанка красивее нее. Люси была не более чем миловидной девушкой, а дама из Перу – поистине очаровательной и величественной, словно сошедшей с полотна художника. При этом в ней таилось нечто такое, что сразу выдавало иностранку. На прекрасном смуглом лице застыло гордое, почти надменное выражение, не присущее англичанкам. Казалось, донна Инес прибыла не с другого континента, а с иной планеты. Большие черные глаза, прямой греческий нос, безупречный овал лица и чувственные губы делали ее неотразимой. Нежное лицо обрамляли густые черные, как вороново крыло, волосы, уложенные в прическу по последней парижской моде. Вся ее одежда от перчаток до башмачков тоже была выписана из Парижа – это англичанки определили с первого взгляда. И хотя яркие оттенки в наряде выдавали тот же, что и у отца, экстравагантный вкус, язык не повернулся бы назвать ее костюм несовершенным. Впрочем, даже в более скромном платье эта девушка все равно сверкала бы, как драгоценный камень. Она напоминала деву Солнца – жрицу Древнего Перу: Люси знала о таких женщинах из рассказов отчима. На мгновение мисс Кендал почудилось, что перед ней не ее современница, а удивительное создание из далекой эпохи – невеста какого-нибудь царя инков.

– Боюсь, Англия после лучезарной Лимы покажется вам унылой, – пробормотала Люси, потупив взор.

Донна Инес вздрогнула, потом поглядела вдаль, на затянутый серым туманом берег, через который с трудом пробивался тусклый солнечный свет.

– Конечно, в тропиках сейчас гораздо лучше, – ответила она, поражая мисс Кендал своим музыкальным голосом, – но отец приехал сюда по делу, и, пока оно не завершено, я останусь с ним.

– Тогда мы попытаемся сделать ваше пребывание в наших краях ярким и запоминающимся, – бодро отозвалась госпожа Джашер, все еще пристально рассматривая новых знакомых. – Непременно приходите ко мне с визитом, донна Инес. Мой дом вон там, – указала она.

– Спасибо за приглашение, мадам. Вы очень любезны.

Тем временем дон Педро беседовал с молодыми людьми.

– Мы приехали чуть раньше, чем я рассчитывал, – сообщил он. – Думаю пробыть тут недолго, ибо дела призывают меня назад в Лиму, поэтому хотел бы поскорее повидаться с профессором Браддоком.

– Мне жаль, но отец в отъезде, – вмешалась Люси.

– Вот как? Когда же он возвратится, мисс Кендал?

– Точно не знаю. Через неделю или две…

– Ох, какая досада! – нервно взмахнул рукой дон Педро. – Я крайне стеснен во времени. Что ж, придется задержаться и подождать его. Кстати, мумию нашли?

– Нет, – быстро ответил Хоуп, – и, похоже, уже никогда не найдут.

Дон де Гавангос перевел на Арчибальда суровый взгляд.

– Ее непременно нужно отыскать, – строго произнес он. – Я прибыл за ней из Лимы, и когда вы услышите мою историю, то поймете, почему я так жажду вернуть эту реликвию.

– Вернуть? – в один голос повторили Фрэнк и Арчи.

– Эту мумию украли у моего отца, – объявил перуанец.

Глава XI
Манускрипт

Странно, но жители Гартли продолжали время от времени судачить о пропавшей мумии. Она бесследно исчезла, человека, который привез ее в Англию, убили и похоронили, злодея не нашли, и, казалось бы, людям пора позабыть об этом происшествии. Но профессор Браддок, скорбя о потере своего сокровища, не унимался и трубил о нем направо и налево, да и вдова Энн непрестанно бормотала о мумии и твердила, что если она отыщется, то выследят и покарают губителей ее бедного мальчика. В итоге деревенские сплетни, иногда потухавшие, вспыхивали вновь. Теперь же они разгорелись с особой силой, поскольку приехавший в Гартли богатый иностранец дон Педро де Гавангос во всеуслышание заявил, будто та самая перуанская мумия украдена у его отца. Видать, Провидение не желало, чтобы дело о краже мумии кануло в Лету, и неисповедимыми путями вело к разгадке похищения реликвии и смерти Болтона. Деревушка опять загудела, как улей, хотя никаких ключей к тайне по-прежнему не было.

Разумеется, узнав от перуанца о том, что мумия прежде принадлежала его семье, все заинтересовались, каким образом ее украли в первый раз, ведь семейство де Гавангосов жило в Лиме, а забальзамированное тело инка приобрели на Мальте. Если эта мумия – собственность отца дона Педро, то как она пересекла океан? Как сам сеньор догадался о ее местоположении? Почему он опоздал – не успел купить ее первым? Вопросов накопилось много, и все жаждали получить ответы, в том числе и госпожа Джашер, которая на следующий же день после прибытия де Гавангоса с видом эксперта сказала Люси:

– Понимаете, дорогая, если мы изучим прошлое зеленой мумии, то проложим путь к тому мерзавцу, который так жаждет обладать ею, и тогда, возможно, нам удастся схватить этого ужасного преступника. Как только это случится, мы обнаружим мумию. И если я приму активное участие в данном деле и верну раритет вашему отцу, он из благодарности женится на мне.

– Вы почему-то убеждены, что убийца – мужчина, – возразила мисс Кендал. – Не забывайте, что Болтон говорил через окно номера в трактире с женщиной.

– Старухой, – поправила Селина.

Люси немного подумала и ответила:

– Элиза Флай не сумела определить, была ли та женщина молодой или пожилой. Горничная дала показания, что собеседница Болтона носила темное платье и темный платок. Эта женщина, без сомнения, связана с убийством, иначе она не пришла бы к Сиднею.

– Я не улавливаю вашу мысль, дорогая. Вы рассуждаете так, словно считаете, будто бедный парень только и ждал, что его убьют. Я же полагаю, что его намеренно прикончил какой-то человек или группа людей. Мы найдем их, если узнаем прошлое мумии.

– Пока оно покрыто мраком…

– Но уже забрезжил свет, – торопливо проговорила госпожа Джашер. – Дон Педро сообщил, что реликвию украли у его отца. Давайте прислушаемся к перуанцу – дай бог, тогда у нас появится шанс найти ключ к разгадке этого дела. О, как я мечтаю возвратить профессору мумию – я уже объяснила вам почему. Поужинаете сегодня у меня?

– Видите ли, я… – замялась мисс Кендал, – …жду в гости Арчи нынче вечером.

– Так в чем проблема? Я приглашу к себе и мистера Хоупа. Придут и дон Педро с дочерью. Само собой, и сэр Фрэнк присоединится к нашей компании, он ведь неравнодушен к молодой красавице. Устроим скромную вечеринку на шесть персон и попробуем упросить дона де Гавангоса рассказать историю о том, как эту мумию похитили в первый раз.

– А если он не захочет?

– Захочет, куда он денется? – усмехнулась Селина. – Он ведь задался целью вернуть раритет своему семейству, и мы – его единственный шанс.

– Но дон Педро вряд ли согласится, чтобы мумия оказалась у моего отца.

Вдова Джашер пожала пухлыми плечами:

– Они с вашим отчимом наверняка договорятся. Все, что нужно мне, – чтобы этот мерзкий труп инка нашелся. Мумия принадлежит профессору Браддоку, поскольку он ее купил, но так как еще раньше она была украдена у отца этого перуанского джентльмена, он тоже вправе потребовать назад свою собственность. Так что же, придете на ужин?

– Хорошо, мы с Арчи согласны, – заверила Люси, терзаемая любопытством. – История довольно интересная…

– Преступная, моя дорогая, тут пахнет кровью и смертью, – сурово провозгласила госпожа Джашер, вставая и направляясь к дверям. – По доброй воле вмешиваться в такое страшное дело я не стала бы. Но, увы, придется, – улыбнулась она, – я вам много раз твердила, почему именно.

– Если для того, чтобы выйти замуж, требуется пережить столько неприятностей, не лучше ли оставаться одинокой до конца своих дней? – едко заметила мисс Кендал.

– Будь вы так же одиноки, как я, – парировала вдовушка, – вы бы из кожи вон вылезли, чтобы заполучить хоть какого-нибудь мужчину. Я бы, конечно, предпочла молодого и красивого, вроде сэра Фрэнка, но я не в том возрасте и положении, чтобы капризничать и выбирать. С меня хватит и профессора – немолодого, но перспективного ученого, который со временем принесет мне дворянский титул. Что же, дорогая, жду вас сегодня вечером в семь. Просьба не опаздывать, – раскланялась вдова и поспешила к себе домой готовиться к приему гостей.

Люси не понравилось, что ее старшая подруга слишком уж суетится ради того, чтобы сделаться миссис Браддок. В конце концов, брат мистера Джулиана мог прожить еще немало лет и перечеркнуть надежды бойкой вдовушки на дворянство. С другой стороны, мисс Кендал сочувствовала госпоже Джашер. Симпатичная общительная женщина, привыкшая быть в центре внимания, волею обстоятельств обречена на уединение в унылой деревушке. Нет ничего поразительного в том, что Селина всеми силами пытается вырваться из этого захолустья, надеясь встретить достойного мужчину и побороть одиночество. Кроме того, хоть мисс Кендал и не хотела сближаться с вдовой, неприязни к ней девушка не испытывала и искренне считала, что для профессора эта дама стала бы идеальной женой. Размышляя подобным образом, Люси пришла к выводу, что неплохо бы помочь Селине вызвать дона Педро на откровенность, чтобы он выложил всю правду о зеленой мумии и о том, как ее похитили.

Ровно в семь вечера шесть человек собрались в тесной розовой гостиной миссис Джашер. Столовая была немногим больше, и оставалось лишь удивляться, как хозяйке с присущей только ей женской изобретательностью удалось разместить в маленьком помещении столько людей. Однако Селина справилась, причем гости расселись так, что отлично видели друг друга и чувствовали себя комфортно. А ужин, который подала госпожа Джашер, оказался настолько вкусен, что никто и не заметил тесноты. Вдова на правах хозяйки восседала во главе стола. Дон Педро, как старший из гостей, сидел напротив. Сэр Фрэнк занял место рядом с донной Инес, а на другой стороне, тоже рядышком, расположились Арчибальд и Люси. Джейн, расторопная, к тому же тщательно проинструктированная служанка, в тот вечер играла одновременно две роли: лакея и дворецкого. Мисс Кендал заранее предложила госпоже Джашер услуги Какаду, который умело подавал блюда и наливал вино, но вдова, подумав, отказалась.

– Это страшилище с желтой шваброй вместо волос бросает меня в дрожь, – объявила она.

Стол был уставлен кушаньями одно лучше другого. «Пусть Селина и ведет себя иногда как авантюристка, в мастерстве хозяйки ей не откажешь, – подумала Люси. – Если она все-таки сумеет выйти замуж за Браддока, будущее египтологии попадет в надежные руки». Когда гости закусили, вдова велела принести коробку отменных сигар. Джентльмены остались за столом покурить и выпить вина, а дамы перешли в гостиную немного посплетничать. Вечеринка шла без сучка и задоринки, тикая, как хорошо смазанные часики. Хозяйка изо всех сил старалась вести застольную беседу легко и непринужденно, так чтобы присутствующие ощутили взаимное доверие – редкое явление на светских приемах.

Пока все ели, миссис Джашер и полусловом не обмолвилась о мумии. А позже, когда гости, насытившись, выпив и подобрев, переместились в гостиную, она осторожно намекнула на цель поисков дона Педро. Так как ночь выдалась холодной, а перуанец привык к тропическому климату, хозяйка предложила ему пересесть в мягкое кресло у пылающего камина и велела Джейн подать ароматный кофе, благоухающий ванилью. С кофе и хорошей сигарой – Селина разрешила гостям курить прямо в комнате – сеньор де Гавангос и впрямь размяк и сердечно поблагодарил госпожу Джашер за приятную и теплую атмосферу.

– У вас так уютно, мадам! – объявил он, чуть приподнявшись, дабы отвесить поклон.

Джентльмен-иностранец показался миссис Джашер столь воспитанным и благородным, что в какой-то момент она пожалела, что выбрала в мужья сухаря-ученого и к тому же капризного. Не попытать ли счастья, попробовав стать титулованной испанской леди из Лимы?

– Вы льстите мне, дон Педро, – сладко улыбнулась вдова, обмахиваясь совершенно бесполезным в помещении веером. – Но по правде я довольна, что вам удобно в моем скромном жилище.

– Прошу прощения, мадам. К вашему дому совсем не подходит определение «скромный», поскольку он – всего лишь оправа для такого драгоценного камня, как вы.

– Ни один англичанин не сделал бы подобного комплимента, – немного насмешливо сказала Люси молодым людям, но так тихо, что перуанец у камина ничего не слышал. – Мы словно переместились в прошлый век.

– Да, мы стали менее галантными, чем в свое время были наши деды, – согласился Хоуп. – Однако я уверен: если мистер Рендом немного поразмыслит, то сочинит комплимент не хуже. Давайте, Фрэнк, ваша очередь!

– На сытый желудок мне такое напряжение ума не под силу, – отмахнулся баронет.

Донна Инес все это время скромно помалкивала, словно задумавшись о чем-то своем, и выглядела невероятно красивой. Люси тоже была довольно привлекательной, да и госпожу Джашер, несмотря на ее возраст, все считали симпатичной, но ни та, ни другая не шли ни в какое сравнение с южноамериканской леди. Та улыбалась, будто истинная королева, а влюбленный сэр Фрэнк не сводил с нее глаз.

Несколько минут беседовали о разных вещах, перескакивая с темы на тему. Наконец хозяйка, не желая тратить вечер впустую, перевела разговор на мумию и профессора Браддока, который приобрел ее на Мальте. Хитроумная вдова начала с обращения не к сеньору де Гавангосу, а к мисс Кендал.

– Надеюсь, ваш отец возвратится из Лондона с этой злосчастной мумией, – словно невзначай обронила Селина. – Ведь не просто так он туда отправился?

– Едва ли он поехал за ней, – безразлично ответила Люси.

– Но ведь он всеми силами пытается вернуть ее, тем более что заплатил за нее тысячу фунтов, – продолжала госпожа Джашер с притворным удивлением.

– Да, это так, но зачем бы он стал искать ее в Лондоне? – возразила девушка.

– Простите, леди, – вмешался заинтригованный сеньор Педро, – так профессор Браддок уехал искать мумию?

– Нет, – помотала головой Люси. – Скорее всего, он посетит египетский отдел Британского музея и соберет данные, необходимые для его дальнейших исследований.

– И когда ожидать его в Гартли?

– Честное слово, не знаю, дон Педро, – приложила девушка руку к груди. – Отец уезжает и возвращается, когда ему заблагорассудится.

Перуанец задумчиво посмотрел на пламя в камине и спокойно произнес на хорошем английском:

– Мне очень нужно увидеться с профессором, как только он вернется. Я действительно озабочен судьбой этой мумии.

– Боже, какие страсти! – кокетливо воскликнула миссис Джашер, прикрывая улыбку веером, и будто в шутку спросила: – Откуда такой странный интерес? Это мумия одного из ваших родственников?

– Да, мадам, – серьезно ответил де Гавангос.

Все разом уставились на него, только донна Инес по-прежнему молчала и загадочно улыбалась. Заметив это, госпожа Джашер решила, что молодая перуанка, видно, не слишком-то умна, поэтому и боится вымолвить хоть слово. Тем временем дон Педро, оглядев собравшихся, с гордостью объявил:

– В моих жилах течет королевская кровь инков.

«Ха! – подумала вдова. – Вот почему вы так любите кричащие краски в одежде. Дикари, что с вас взять?», но вслух сказала:

– Поведайте нам свою романтическую историю, дон Педро. У нас тут так скучно, что нам просто необходимо рассеять тоску.

– Не уверен, что это романтично, – возразил перуанец, все еще вежливо улыбаясь. – Моя история нисколько вас не развеселит.

– Да что вы! – поддержал Арчи Селину, потому что тоже жаждал как можно больше узнать о таинственной мумии. – Это очень интересно, сэр, мы все внимательно вас слушаем.

Дон Педро поклонился, обвел взглядом гостей и начал:

– Инка Касас являлся одним из правителей Древнего Перу. Может, кто-то из вас осведомлен, что Инка Атауальпа был убит Писарро[12]12
  Франсиско Писарро-и-Гонсалес (1476–1541) – испанский конкистадор, завоевавший империю инков и основавший город Лима.


[Закрыть], а вместо него на престол возвели короля-марионетку по имени Инка Тупак. Он тоже погиб – подозревают, что его смерть подстроил его родственник Чалкучима. На смену Тупаку пришел Манко, которого историки считают последним великим Инкой Перу. Но они ошибаются.

– Весьма увлекательно, – с трудом удержался Хоуп, чтобы не зевнуть. – Кто же тогда последний Инка?

– Тот самый человек, который ныне – зеленая мумия.

– Инка Касас, – робко предположила Люси.

Педро де Гавангос обернулся к ней, нахмурив брови:

– Откуда вам ведомо это имя?

– Вы сами его только что упомянули. Хотя я помню, что слышала его и от отца, – пояснила девушка, удивленная столь эмоциональной реакцией сеньора.

– А каким образом профессор узнал это имя? – встревожился дон Педро.

– Понятия не имею, – покачала головой Люси. – Отец много читает. Но вы не беспокойтесь, продолжайте, – попросила она с наивным любопытством ребенка.