Электронная библиотека » Филипп Филиппов » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 21 октября 2023, 00:38


Автор книги: Филипп Филиппов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Судьба соцдона
Роман
Филипп М. Филиппов

© Филипп М. Филиппов, 2023


ISBN 978-5-0051-6843-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Филипп М. Филиппов
СУДЬБА СОЦДОНА
Роман
Москва
2019

Смерть стоит того, чтобы жить

А любовь стоит того, чтобы ждать…

Виктор Цой, песня «Легенда»


Вся нижеследующая история, а также любой её эпизод являются вымышленными. Любое совпадение имён, должностей, званий персонажей книги с именами, должностями и званиями реальных людей является случайным. Совпадение наименований учреждений, документов и географических объектов в книге с реальными также является случайным. Книга содержит нецензурную брань, упоминания реально существующих брендов и сцены курения лишь в самых минимальных объёмах, определяемых художественным замыслом автора и не нацеленных на снижение нравственности, рекламу товаров народного потребления в любой форме и пропаганду курения. Автор заранее приносит извинения за любые оскорблённые чувства любых социальных групп, национальностей, религий, полов, возрастов, профессий и имущественных уровней

Часть I

1

2015 год, Москва, квартира Гришиных на Ленинградке.

В середине марта на шестом этаже в полдесятого утра уже совсем светло, завтракать можно без верхнего света. У Ольги на завтрак чёрный кофе без сахара и несколько цветных пилюль, у Андрея – чай с лимоном плюс внушительный бутерброд с маслом и сыром. Кот Маркиз уже позавтракал сухим кормом, тщательно умылся и теперь благодушно жмурился на хозяев с подоконника, аккуратно подоткнув под себя все лапы и обернувшись хвостом для полной завершённости конструкции. В субботу можно не спешить, обсудить и согласовать планы на выходные. Разговор то и дело возвращался к недавнему визиту участкового. На эти выходные вообще-то планировался поход в кино, а то уже полгода не получалось выбраться, что для Гришиных было нехарактерно. На середине своих четвёртых десятков эта бездетная пара, не без признаков трудоголизма в рабочие дни, по субботам пристрастилась выбираться в кино, благо торговый центр с кинозалами был в квартале от дома.

Ольга работала старшим кассиром в отделении крупного банка на Маяковке, привыкла добираться на метро, хотя имела водительские права и обожала ездить на машине. Они с Андреем вполне могли бы купить себе второй автомобиль, но транспортная ситуация в Москве вообще, и вокруг их дома в частности, отбивала охоту лишний раз садиться за руль. С введением платных парковок вопрос отпал окончательно. Андрей, конечно, ездил на своей «мазде» постоянно, а Ольга брала её лишь иногда, при необходимости. У него был небольшой бизнес оптовой торговли канцтоварами, офисной техникой и расходными материалами со складом у самой МКАД на Дмитровке и офисом чуть поближе. К тому же он постоянно мотался к поставщикам, а иногда и к крупным клиентам. Как любой мелкий предприниматель, выходных Андрей не имел в принципе, но после первого приступа гипертонии в тридцать два года решил не появляться в офисе хотя бы в выходные дни, а субботу полностью посвящать семье – то есть жене и дому.

В последние месяцы навалилось как-то особенно много работы и всяких других забот. Неотложные дела не давали то Ольге, то Андрею полностью высвободить хотя бы субботу и отправиться в торговый центр на свой любимый ритуал, включающий не только кинопросмотр, но и шопинг, и неспешные посиделки в кафе, и вдумчивый выбор очередной развивающей игрушки или лакомства для Маркиза. В прошлое воскресенье, ужиная после целого дня беготни, они вдруг осознали, что завтра понедельник, а они измотаны хуже, чем в пятницу, и твёрдо решили: в следующую субботу сто процентов идём в кино, и пусть весь мир подождёт. А на неделе как-то утром зашёл участковый с кипой бумаг. Он появился не слишком рано, Ольга уже была в банке, а Андрей одевался, чтобы ехать к поставщику. Полицейский задал пару вопросов, вполне дружелюбно, с шутками и подколками. Дал Андрею подписать какой-то многостраничный «договор социальной взаимовыручки», но не оставил копии, хотя обещал на днях принести их экземпляр, уже оформленный со стороны местного отделения полиции. Такие договоры теперь подписывали многие, как слышал Андрей, это стало новой «почётной обязанностью» для части россиян после принятия Думой Федерального закона «О социальной взаимовыручке». Суть его была в том, что нуждающиеся граждане страны получают помощь непосредственно от сограждан, а государство компенсирует расходы этим достойным представителям общества, социальным донорам, как их именовали в законе, специальным пособием. Как это работает, ещё никто толком не знал, закон действовал с января, а Гришины не знали и подавно: телевизор они почти не смотрели, из газет читали только «Коммерсантъ» и «Ведомости», в сети просматривали лишь то, что им было нужно или интересно.

Участковый объяснил, что они, Гришины, включены в список социальных доноров Москвы, что это очень престижно, и таких семей совсем немного. После подписания договора им полагаются определённые льготы по коммунальным платежам и государственное пособие. Взамен требуется лишь готовность принять на временное проживание в их трёхкомнатную квартиру социально-нуждающегося россиянина. Формально квартира числилась трёхкомнатной, но в ходе перепланировки Гришины из части прихожей и одной из комнат высвободили просторный холл – гостиную, которая стала четвёртой комнатой, а три ещё были изолированными. Участковый говорил, что у них будет месяц на обдумывание, что они в любой момент смогут отказаться – «хотя никто не отказывается». Не то чтобы Гришиным была нужна эта экономия на коммуналке, пусть бы затраты на неё и дальше росли, да и ждать от государства существенного денежного пособия едва ли стоило, но лишним всё это не казалось, а комната одна так или иначе пустовала. Когда-то она планировалась под детскую, но постепенно превратилась просто в склад для редко используемых вещей и больших коробок от телевизоров и другой бытовой техники. Откровенно говоря, Андрей, подписывая договор, просто не придал всему этому особого значения, загруженный мыслями о предстоящей важной встрече с контрагентом. А теперь они с Ольгой, которая не на шутку напряглась от такой новости (хотя Андрея не упрекала), постоянно то и дело возвращались к обсуждению этой ситуации. Нужно было заняться подготовкой комнаты, снять ячейку в банке и отнести туда на всякий случай наличные и те драгоценности, что Ольга использовала редко. Всё-таки в доме мог в любой момент появиться чужой человек. Хорошо, если интеллигентная старушка, а могут привести и бывшего бомжа…

Так они переговаривались за завтраком, когда в дверь позвонили. Задремавший на окне Маркиз встрепенулся ушами и открыл глаза, но тут же опять задремал. Андрей специально подбирал дверной звонок максимально спокойный, не резкий, чтобы был слышен, но не пугал даже ночью. Кто бы это мог быть в такую рань в субботу?

– Наверно, дворник, – вслух подумал Андрей. – Моя машина стоит у подъезда, а они, наверно, опять крышу чистить собрались.

– А вчера был снег?.. Пойду посмотрю, – Ольга поставила свою пустую чашку в раковину. – Может, это участковый договор принёс?

Андрей откусил бутерброд, но прожевать не успел, как Ольга вернулась бегом:

– Андрюш, это, кажется, они! – страшным шёпотом заговорила она.

– Кто – «они»?

– Ну, эти, с подселением. Там полно народу, милиция, тётки какие-то…

– Не, вряд ли. Участковый сказал, у нас будет месяц на размышление. Они должны были предупредить… Мы же не готовы.

В дверь ещё несколько раз позвонили.

– Давай не будем открывать.

– Да, ладно, Оль, чего ты дёргаешься? Сейчас объясним, что они не вовремя. Пусть отдадут договор, бумаги какие там ещё положены, мы почитаем и примем решение. Если «да», то согласуем время, когда мы будем готовы. – Андрей положил половину своего бутерброда на тарелку, отхлебнул чай и поднялся с табуретки.

– Не открывай, Андрей. Пусть нас будто дома нет.

– Да чего нам бояться?

В этот момент спавший на подоконнике Маркиз вскочил, выгнул спину и зашипел, шерсть на загривке у него поднялась дыбом. Он не отрываясь смотрел куда-то мимо хозяев, в дверной проём кухни. Андрей и Ольга обернулись и застыли. В проёме двери сидели две огромные овчарки: одна в наморднике, другая без, она, часто дыша, мотала длинным розовым языком. Обе были с ошейниками, но поводки просто тянулись по паркету в тень коридора.

– Куда вы убежали, неслушницы? – за овчарками показалась толстая бодрая тётка неопределённого возраста в полицейской форме, но поводки собак поднимать не стала, а просто отодвинула рукой морду одной из них и протиснулась в кухню. – Не бойтесь, они не кусаются. Здравствуйте.

– Как вы попали сюда? – Андрей очнулся от оцепенения первым, улыбаться в ответ весёлой тётке он не собирался.

– А что ж вы не здороваетесь? Невежливо. Я присяду. – Тётка подошла к столу, положила на него свою папку и села, не дожидаясь приглашения. – Да и вы садитесь, у нас с вами много работы.

– Какой работы? Вы кто вообще? Что вы делаете в моём доме?! – Андрей ещё не кричал, но тон был уже на грани.

В квартиру между тем заходили какие-то люди, проходили в комнаты, переговаривались. Позади овчарок встал полицейский с автоматом и взял их поводки в руку. Та, что была без намордника, закрыла пасть и внимательно смотрела на Андрея, вторая улеглась, но тоже смотрела на него «без улыбки». Маркиз перестал шипеть, но стоял, по-прежнему выгнув спину, и не мигая таращился на овчарок.

– Да вы не кричите, Андрей Валентинович, – тётка раскрыла свою папку. – Сами же подписали договор, а теперь удивляетесь. Меня зовут Наталья Михайловна, я руководитель седьмой группы заселения Северо-Западного округа. Вот решение о заселении. Подписано начальником вашего отделения полиции. А вот договор с вашей подписью.

– Да как же так? Ведь у нас должен быть месяц на размышление.

– Размышлять, Андрей Валентинович, надо было до подписания договора. А месячный срок указан в договоре, если вы его читали, как максимальный, в течение которого производится подселение.

– А как вы в квартиру-то нашу проникли? – Ольга вышла из ступора. – На каком основании вы дверь взломали?

– На основании Федерального закона «О социальной взаимовыручке» и Государственного регламента процедур социальной взаимовыручки, утверждённого правительством Российской Федерации, Ольга Сергеевна, – имена Наталья Михайловна выдавала, никуда не заглядывая. Чувствовалась подготовка к акции и наработанная практика. – Да вы присядьте, я вам всё подробно объясню. А то вы оба как в шоке. Смотрите на меня, будто я ваш бутерброд съела. Кстати, кофейку не нальёте? Пахнет у вас аппетитно.

– Не нальём. – Ольга постепенно брала себя в руки. – Что ты подписал, Андрей? Ты вообще читал этот договор?

– Послушайте, участковый мне объяснил, что у нас будет время подумать, что мы можем всегда отказаться от этого договора… В конце концов, он должен был принести сам договор, чтобы мы могли его изучить, а то поймал на бегу, наврал с три короба про какие-то льготы…

– Так договор – вот он… А при вашем разговоре с участковым, Андрей Валентинович, я не присутствовала. Что он вам наврал, как вы выражаетесь, а что вы не так поняли, я не знаю. Льготы вам действительно полагаются, и очень серьёзные, но и обязанности закон на вас возлагает большие, и ответственность тоже не шуточная. Отказаться вы, конечно же, всегда можете, всё строго добровольно. По поводу проникновения в вашу квартиру, напоминаю, что полиция уполномочена вскрывать квартиры социальных доноров в ходе процедуры заселения социально-нуждающегося, если в намеченный и согласованный для процедуры день никто не открывает дверь. Конечно, всё делается с соблюдением всех установленных законодательством процедур. Решение полиции вы видите, понятые были приглашены, так что всё по закону.

– А решения суда разве не надо для проникновения на частную жилплощадь? – Ольга и Андрей продолжали стоять, сверля глазами непрошеную гостью.

– Да мы же не с обыском к вам, Ольга Сергеевна, а с заселением в рамках договора, добровольно вами подписанного. Такие полномочия у полиции есть по закону, судебной санкции не требуется. Да и сами посудите: в группе заселения двенадцать человек, из шести ведомств. Плюс понятые, грузчики. Ну и сам социально-нуждающийся, естественно. Представляете, всех их собрать, а хозяев нет дома, или передумали пускать – и такое бывает. Не приходить же в другой раз. Да и с решением суда, как вы должны понимать, никаких проблем бы не было, только лишние хлопоты всем да беспокойство.

– Но хотя бы предупредить можно было?

– А мы вам звонили. Я лично звонила, но никто не отвечал.

– Так мы работаем днём…

– Да и мы не отдыхаем. Вы сядьте, послушайте, а то, я вижу, участковый совсем вас не подготовил.

– А собак можно убрать, зачем они вообще? Кот, вон, с ума сходит.

– Да, котик у вас красивый. Как зовут?.. Саш, уведи собак в машину, они не нужны здесь. – Наталья Михайловна обратилась к полицейскому с автоматом, стоящему в дверях. В глубине квартиры слышался шум, и Ольга постоянно нервно выглядывала в коридор, но увидеть ничего было нельзя. – Уведи и сюда возвращайся… Собаки – часть установленной процедуры. Всякое, знаете ли, бывает. У вас вот котик, а у кого-то бультерьер или поведение агрессивное…

– Вы сказали «грузчики», а зачем они? У этих специально-нуждающихся что, мебель своя?

– Не специально, а социально-нуждающихся, – засмеялась Наталья Михайловна. – Да нет, у них своего нет ничего. Грузчики нужны, чтобы вынести запрещённые предметы из квартиры социального донора. Вы же список видели на сайте Минздрава? Нет? Вы вообще, что ли, договор не стали читать? Напрасно. Там ссылка в тексте есть на сайт Минздрава с утверждённым списком запрещённых предметов, довольно длинный… И, кстати, на сайт Программы социальной взаимовыручки там также ссылка дана, а там есть график подселения, а то все жалуются, что неожиданно…

– Постойте, постойте… Так что, там у нас что-то выносят, а мы не знаем? – Ольга кинулась в коридор, но дорогу ей перегородил другой полицейский.

– Да вы не переживайте, Ольга Сергеевна, всё по закону, с описью, с понятыми. Завершите программу, и вам тут же всё вернут до последней таблетки… А что, у вас что-то запрещённое есть?

– Нет, вряд ли… Не знаю… Я же не знаю, что запрещено! Но я просто хочу видеть, что там происходит! Почему он меня не пускает? – Полицейский улыбался, но с места не двигался, перегораживая в своей куртке и с автоматом весь коридор. Коснуться его Ольга не решалась.

– Вам, Ольга Сергеевна, важнее быть здесь и послушать меня, а также прочитать все документы лично. Вместе с Андреем Валентиновичем, для надёжности. А там есть, кому наблюдать, мешать им не надо, – уже без улыбки сказала Наталья Михайловна.

– Андрей, давай откажемся, мне всё это не нравится…

– Мне тоже это всё вообще не нравится. Мы отказываемся, – Андрей окончательно пришёл в себя и намеревался взять процесс под свой контроль.

– Не советую, – по-прежнему серьёзно сказала Наталья Михайловна и вздохнула с видом: «как же скучно, всегда одно и то же». – Просто по-человечески не рекомендую. Я не должна этого вам говорить, но… – она понизила голос, – почитайте интернет. Отказ не лучшее решение. Во всяком случае не спешите. Рассмотрение отказа займёт несколько недель, а заселение сегодня будет проведено в любом случае.

Гришины переглянулись и задумались. После паузы Ольга сокрушённо спросила:

– Кого хоть вы нам заселяете? На человека-то можно посмотреть?

– Можно. Но всему своё время. Выбор социально-нуждающегося для конкретного социального донора законом не предусмотрен, это решает комиссия. Ваш жилец уже здесь, вы с ней скоро познакомитесь, но давайте по порядку.

– С ней? Это женщина? – Ольга наконец решилась присесть к столу. Маркиз сразу спрыгнул к ней на колени, с уходом собак он успокоился, но не переставал во все глаза смотреть на Наталью Михайловну и принюхиваться.

– Да, женщина. Не будем отвлекаться. Садитесь, Андрей Валентинович. Начнём по порядку. В ходе Всероссийской переписи населения вы указали, что исповедуете православие?

2

Упоминание переписи было не случайным.

По закону в качестве социальных доноров, или «соцдонов», как их стали почти сразу именовать сами депутаты, выбираются одинокие граждане или бездетные семьи с достатком выше среднего, имеющие избыточную жилплощадь в собственности (более 21 квадратного метра на человека с учётом подселяемых), некурящие и православные по вероисповеданию. В ходе слушаний в Думе депутаты-коммунисты добавили несколько поправок. В частности, в категорию потенциальных соцдонов добавлены также семьи, отправившие одного или двух детей на длительное обучение за границу, а также старшие, но ещё не достигшие пенсионного возраста граждане, чьи дети живут отдельно на собственной жилплощади. Расширен и список социально-нуждающихся: кроме бездомных – очистить от них улицы изначально предлагал депутат Железняк, представляя этот законопроект в Думе на первое чтение, – к социально-нуждающимся отнесены одинокие безнадёжно больные граждане РФ любого возраста и старики, нуждающиеся в уходе, но не оформившие с органами опеки пожизненный договор на момент принятия закона. Такие договоры даже совсем старые горожане заключали неохотно, так как по закону типовой договор опеки пенсионера предусматривал наследование государством всей собственности старика, включая недвижимость.

Вообще, история возникновения закона «О социальной взаимовыручке» заслуживает небольшого отступления. Она была опубликована на антиклерикальном форуме patriarhu.net, но провисела там недолго. Впрочем, и сам этот форум вскоре исчез из сети. Оказалось, что двоюродный дядя основателя и модератора форума Юшковского поставляет в пекарни Балашихи оптом кондитерский мак. Следователи ФСКН выяснили, что дядя с племянником, образовав преступное сообщество, сбывали наркотики. Экспертиза показала, что в объёме продаж мака Юшковского-старшего только за один календарный год содержится достаточно опиатов, чтобы получить наркотическое действие на организм человека. По суду им обоим дали длительные сроки, это был шумный процесс, о нём много писала правозащитная пресса. Эпизод даже удостоился едкого комментария тележурналиста Соловьёва, исполненного с театральным разочарованием: «Неужели все российские атеисты обязательно торгуют наркотиками?» А сам текст про появление закона, конечно, народ перепостил неоднократно, и найти его в сети и сейчас не проблема. Вкратце история такова.

Летом 2012 года на одной из тусовок в Кремле, для узкого круга «своих», без прессы, свеженазначенный тогда премьер Медведев заметил патриарху Кириллу, что забота о стариках и инвалидах («сирых и убогих», как он выразился) исторически является одной из важнейших и почётных обязанностей церкви. На что патриарх выдал ему такую отповедь, такой разнос, что удивились даже искушённые. Мол, вы со своими газом и нефтью совсем зажрались, земли не видите, жизни не чуете, дворцы настроили, у любовниц квартиры в пятнадцать комнат (тут многие покосились на Сердюкова, тогда ещё министра обороны), а стариков хотите церкви на шею повесить? Мол, что ли мало церковь от коммунистов страдала, едва подниматься начала, так давайте нагрузим её государственными функциями! Церковь и так в одиночку занимается душами стариков, держит хоть в каком-то порядке их психику, а теперь ей надо и материальные их проблемы решать? Медведев губу прикусил и не знал, что ответить, а Сурков, сглаживая ситуацию, развил тему в конструктивную дискуссию. Дескать, действительно, объём необходимых социальных расходов в стареющей и болеющей России бюджету не потянуть даже при нынешних ценах на нефть, а они не гарантированы в будущем. Церкви, конечно, тем более с этим не справиться. Так что же делать? Бросать стариков и инвалидов никак нельзя, президент поставил задачу победить бедность, а принудительно и быстро уменьшить численность старых, больных и бедных, как планировали ещё в 2000 году, затевая «монетизацию льгот», не получилось. Заинтересованная в разговоре Голикова, экс-министр здравоохранения, в этот момент глаза опустила, всё-таки это была скорее её недоработка, чем предшественника Зурабова, решавшего задачу оптимизации численности более прямолинейно. Так за счёт чего или за счёт кого решать проблему? Олигархи? Они всё бабло вывезли, а надавишь сильнее – они заводы остановят. Запад? У них своих забот полон рот. Да и что им за дело до наших инвалидов? В итоге плодотворной дискуссии, где Абызов подбросил модный термин «краудсорсинг», а Дворкович напомнил, что креативный класс сегодня в России живёт очень благополучно, именно поэтому и ходит на митинги, пришли к некому консенсусу. Идеально было бы создать такую систему, при которой ответственность за минимальное благополучие всех нуждающихся в стране была бы «размазана тонким слоем» на всех обывателей среднего класса. Они должны быть достаточно состоятельными, но не слишком богатыми и влиятельными в экономике. Так, чтобы новые заботы обратили их мысли назад к повседневности, а не к проблемам демократии и свободы, в которых они ничего не понимают. Но как это сделать, было совершенно не ясно.

Тему сменили, дежурно пошутили над Обамой и Меркель, да и разошлись, казалось, забыв о проблеме стариков и инвалидов. Но забыли не все. Некто из администрации президента взял вопрос «на карандаш». Кто именно, ни Юшковский, ни комментаторы к истории на его форуме так и не назвали. Спустя какое-то время, за которое депутат Железняк появлялся на Старой площади неоднократно, он начал работу над новым «социально значимым законопроектом», подробности до поры были не известны. Не меньше года шла тихая и кропотливая работа, и осенью 2013 года Железняк, Яровая, Исаев и ещё несколько единороссов неожиданно внесли законопроект с безликим названием «О социальной поддержке». В ходе рассмотрения на Совете Думы название скорректировали до более точного, хотя и несколько романтичного «О социальной взаимовыручке». Рабочая группа Железняка при его думском комитете, куда входили и представители федеральных органов исполнительной власти, одновременно готовила и целую кипу подзаконных актов, вроде уже упомянутого Государственного регламента процедур социальной взаимовыручки. Конечно, это были наброски, проекты, а сами документы, постановления и приказы выходили из недр соответствующих ведомств – зато в рекордно короткие сроки. В итоге законопроект был окончательно одобрен Федеральным собранием в начале осенней сессии 2014 года, а вся система была полностью сформирована к середине декабря. С 1 января 2015 года закон вступил в силу.

Ему была оказана очень скромная пиар-поддержка на государственных телеканалах, акценты делались исключительно на значимости заботы о нуждающихся согражданах и огромных льготах и компенсациях, предусмотренных для решивших проявить инициативу в социальной взаимовыручке. У не читавших текст закона обывателей могло сложиться впечатление, что речь идёт лишь о новых возможностях добровольной помощи россиян друг другу, за которую государство готово всячески поощрять инициативных. На практике закон жёстко вводил систему тотального перераспределения функций социальной поддержки с государства на зажиточную часть граждан, в особенности на предпринимателей. Теперь они все, исключая лишь многодетных, становились социальными донорами, и их желания для этого никто не спрашивал. Исходный список социальных доноров был составлен на основании данных переписи населения, предоставленных гражданами добровольно. Инструкцию «для служебного пользования» по его формированию, пополнению и сокращению готовили Минтруд и Росстат под кураторством администрации президента. Принципиальными пунктами были участие в последней переписи населения и добровольные ответы на большую часть вопросов, православное вероисповедание и отсутствие вредных привычек (прежде всего курения). Ключевое значение имел и размер жилплощади семьи социального донора, кроме 21 обязательного метра на каждого члена семьи (по данным переписи) должно оставаться ещё минимум 21 на социально-нуждающегося. Оценку жилплощади переписчики проводили самостоятельно, они прошли специальные курсы «визуального сбора дополнительной информации», или попросту шпионажа. Важно было проникнуть в дом при доброй воле проживающих, а там уж переписчикам нередко даже показывали документы на жилплощадь, хотя и не были обязаны, отвечали на все вопросы.

Признавшие себя православными обладали нужной, достаточно низкой степенью сопротивляемости перед государственными мерами социального выравнивания. Род занятий социальных доноров не имел значения, главное, чтобы открыто признаваемый ими доход превышал уровень зажиточности, введённый отдельным постановлением по инициативе Минтруда уже гораздо позднее переписи, когда ещё работало первое правительство Медведева после президентских выборов 2012 года.

Госслужащие в список социальных доноров не включались, хотя нигде об этом не говорилось. Случайно попавшие туда чиновники или лица, ставшие чиновниками уже после формирования основного списка, легко исключались из него по простому заявлению, форму которого на защищённом бланке можно было получить в отделе кадров государственного учреждения. Их можно было вернуть заполненными обратно в отдел кадров или лично передать в отделение полиции по месту жительства. Как только о бланках стало известно, цены на них на чёрном рынке взлетели до стоимости нового айфона. Но эта схема исключения из списка перестала работать очень скоро. Каждое заявление начали тщательно проверять на соответствие действительности указанной там информации. Ввели учёт номеров бланков заявлений, выдаваемых по ведомствам, и стали увольнять начальников отделов кадров, если на его бланке поступало заявление от несуществующего сотрудника. Даже ввели уголовное наказание, равное установленному за подделку ценных бумаг, для того, кто пытался подать заявление, не будучи государственным служащим. Тема сошла на нет. Желающим исключить себя из списка, а число таких росло лавинообразно, нужно было искать другие способы.

Кстати, в тех единичных случаях, когда чиновник в список попал и по незнанию подмахнул договор социальной взаимовыручки, то есть проскакивал точку обратимости процесса, и вдруг с удивлением обнаруживал в своей квартире незнакомца – бывшего бомжа, например, – вся ситуация переворачивалась вскоре в его пользу. Всякий госслужащий в такой ситуации шёл жаловаться непосредственному начальнику, в итоге он оказывался на беседе у начальника отдела кадров ведомства, обычно, чиновника очень высокого ранга, который не жалел времени на разговор даже с мелким клерком ведомства. Суть разговора укладывалась в несколько слов: «Не переживай, всё будет хорошо». И действительно, вскоре всё становилось хорошо. Во-первых, происходило повышение, во-вторых, росла зарплата, в-третьих, учащались заграничные командировки чиновника. Подопечный социально-нуждающийся на удивление быстро находил работу, оформлял ипотеку и покидал квартиру своего попечителя. В этот момент запускалось заявление и чиновник навсегда покидал список соцдонов. В дальнейшем карьера шла у него лучше, чем у коллег, лишённых столь необычного жизненного опыта. Время от времени, правда, из отдела кадров ему присылали ссылку на тот или иной форум в сети, блог или страничку в соцсети и просили поучаствовать в дискуссии. И чиновник знал, что от него ждут честного и открытого рассказа о том, как он, такой-то и такой-то (реальное имя, должность, ведомство), был социальным донором. Кто-то в стране постоянно следил за накалом сетевых дискуссий и ловко гасил слишком яростные нападки, очевидно необоснованные, на государственную власть и её якобы несправедливые решения в сфере социальной политики, ограждающие самих чиновников от любых неудобств за счёт остальных граждан.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации