Текст книги "Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт. Часть 2. В ожидании чуда"

Глава 56
Боевой клич Понимателя

Длинный тощий палец Генерала, подрагивая, зависает над левой кнопкой мыши. Потом уверенным движением жмёт на неё: «Отправить».

Взрыв восторга и ликующие крики. Генерал только что заказал профессиональную мороженицу в Новой Зеландии. Продал пару старых монет из своей коллекции и инвестировал в дело. Скоро мы сможем производить мороженое в несметных количествах! Делаем эскизы этикеток, изучаем варианты упаковки, а на улице рядом с домом Пауль и Барт возятся с айс-мобилем. Предприятие растёт. У нас большие планы, нас никому не остановить. Генерал шаркает по кухне и с блаженным вздохом опускается на стул.

– Что за чудные времена! – восклицает он, наблюдая за нашей вознёй. – Команда молодых людей превращает мою стариканскую кухню в лабораторию, я совершаю вдохновляющие экскурсии в своё прошлое, да ещё меня ожидает неслабая прибавка к пенсии благодаря гениальной инвестиции в новозеландский инженерный гений мороженого дела!

Он смеётся и медленно расстёгивает пуговицы на рубашке – сверху донизу.

– Дед? – спрашиваю я.

– Да! – откликается он. – Я готов!

– В смысле, готов ходить топлесс?

Он хрюкает от смеха.

– Нет, открыть секрет моего тотального успеха в жизни. Готов посвятить вас в Великую Тайну Счастья и Наслаждения. А вы будьте готовы смотреть, удивляться и запоминать.

Взявшись за рубашку обеими руками, он поднимает её, словно театральный занавес. Появляется белое круглое пузо, на котором примерно в пяти сантиметрах выше пупка обнаруживается надпись, на первый взгляд нечитаемая, потому что… она вверх ногами! Подхожу к Генералу и, склонившись над его плечом, пытаюсь разобрать чёрные буквы с завитушками. Читаю вслух:

– Savoir Vivre!

– Это по-французски, – говорит Генерал и мурчит, словно кот.

– И что это значит? – спрашивает Луиза.

– Это, по сути, отношение к жизни, – понижает голос Генерал, – установка, настрой, девиз. Умей жить! Боевой клич Понимателя, как-то так!

– Понимателя? – переспрашивает Юлиус.

– Да! Того, кто понял!

– Что понял? – хочет знать Пит.

– Ну как что? Жизнь! – говорит Генерал, и голос его летит ввысь: – Если решил стать Счастливчиком – необходимо знать, как относиться к жизни. А эти два французских слова – это же призыв, да что там, это приказ: «Живи по полной»! Непрерывно исследуй жизнь, старайся всё испробовать. Непременно выясни, чего же ты хочешь и почему, а потом – вперёд к своей цели, со всеми недостатками, что у тебя есть. А самое важное, – говорит Генерал и снова тычет пальцем вверх, будто хочет пощекотать потолок, – самое важное – получать на этом пути как можно больше удовольствия, наслаждаться им, интересоваться мелочами, замечать детали, простые вещи, любить незаметное и не стремиться обладать только самым-самым супер-пупер-классным, но уметь радоваться даже малости и наслаждаться открывающимися видами. А если случится какая-нибудь пакость – не думай, что это специально, чтоб тебя помучить, а просто пожми плечами и рассмейся.

– Аминь! – говорю я и складываю руки, как для молитвы, а потом рычу: – Ну не знаю, не знаю…

Вечно эти его теории про «пожать-плечами-и-рассмеяться». Почему бы не выйти из себя и не разнести всё то, от чего тебя тошнит?

– Это татуировка? – спрашивает Мона.

– Вписано в кожу чернилами, врисовано иглой, – гордо кивает Генерал.

– Жалко только, вверх ногами, – замечает Юлиус.

– Чушь! – кричит Генерал. – Именно что не вверх ногами. Это ж приказ самому себе. Каждое утро просыпаюсь, гляжу на своё бледное брюхо и читаю: Savoir Vivre! И понимаю, что к чему.

Звонят в дверь. Луиза открывает. На пороге – Пауль и Барт с вытаращенными глазами, вид как у перепуганных зверюшек, сзади – какой-то мужчина в костюме и галстуке. Круглое лицо, внимательные глаза, усталый рот, в руке – кожаный портфель.

– У нас проблема! – говорит Барт, оглядывая всех. И переводит взгляд на Костюм-с-Галстуком.

Глава 57
Метеочувствительность шмиттовских бровей

Закатав штаны почти до колен, стою в воде рядом с Паулем. Вокруг ног – какой-то щекотный плеск. Пауль тихонько мычит себе под нос, почти мурлычет, как старый кот. Наш первый день каникул. Юрий на берегу с двумя удочками, забрасывает первую. Прищурившись, смотрю на него. Пока мы ехали на машине, мне вдруг бросилось в глаза: у него брови теперь не такие, как раньше. Из них исчез цвет. Ещё полгода назад они были коричневые, а теперь серые. Посерели – может, потому что любовь в нём умерла. Так уж оно бывает в семействе Шмиттов, волосы у нас у всех с необычными способностями.

– Может, всё-таки съездим куда-нибудь? – говорит Тот Человек с берега. – На недельку.

Слова порхают над поверхностью воды, словно стрекозы.

– Только мы втроём – и Ричи! – продолжает он. – В поход на лодках. Или в горы.

Пожимаю плечами. Пауль смотрит на меня, шепчет:

– А я никогда никуда отдыхать не ездил. Только с тобой в ДнКГ. И ещё давным-давно в велопоход, в третьем классе.

– По-моему, было бы здорово! – говорит Тот Человек. – А вообще, можете провести всё лето в Мауляндии. Перебирайтесь ко мне! Знаете, я тут подумал: не забрать ли Ричи из приюта?

Ну не знаю, не знаю. Пауль пихает меня, шепчет:

– Вот про это я и говорил: такое со мной стало случаться, только когда я с тобой познакомился.

Вокруг нас – великолепный день: солнце палит, отражаясь в воде, вода сверкает, плещется и булькает, сверчки сверчат, на небе ни облачка, ни ветерка. Но Тот Человек, пошевелив своими новыми бровями, взволнованно торчащими во все стороны, говорит:

– Через одиннадцать минут начнётся гроза.

Звучит совершенно неправдоподобно. Пауль улыбается, думает, это шутка, но мне-то известна магическая метеочувствительность бровей Того Человека. Юрий оглядывается.

– Надо срочно найти укрытие, с грозой шутки плохи, – говорит он, и я слышу, как его серые брови шуршат и потрескивают. Пауль смотрит на меня, в глазах – вопросительные знаки; я киваю. Мы выходим из озера, поверхность воды морщится и разглаживается, наши следы стёрты. Над берегом танцуют насекомые – предвестники непогоды. Мы внимательно наблюдаем.

Самыми первыми реагируют деревья: начинают качаться и шелестеть верхушками, потом появляется ощущение, что воздух как-то странно сгущается. Насекомые исчезают, птицы умолкают, только нервно прыгают по лабиринту веток туда-сюда.

– Вот! – кричит Пауль, показывая на поваленное дерево. Тот Человек кивает:

– Отлично!

Потом заправляет локоны за ухо, смотрит в небо и говорит:

– Копаем!

И мы копаем руками и палками маленький отводной канал и прячемся под толстый ствол.

Вдруг сверкает первая молния, мы все трое вздрагиваем и смотрим друг на друга. Я считаю до четырёх – и раздаётся гром, глухой, как удар рукой по подушке, а потом раскаты, как будто табуретку тащат по старому дощатому полу. Небо разражается дождём, прохладным и свежим. Энергичный перестук капель – летняя барабанная дробь. Мы съёжились под деревом и смотрим на прокопанную канавку, моментально вздувшуюся от воды. Тот Человек обхватывает нас руками и улыбается. Пауль опускает голову мне на плечо; я чувствую, как он тихо-тихо плачет, и беру его за руку.

Глава 58
Он совершенно уверен

Раньше здесь было как-то поудобнее. С некоторым трудом втискиваюсь в маущеру, заменяю аккумулятор в мобильнике, вслушиваюсь в запись. Если лечь на свежую солому, вытянуть ноги и упереть их в стену – тогда ещё ничего. Поворачиваюсь на бок, кладу голову на руку и внимательно слушаю шелест моего королевства, записанный из щели между подушками. Наверно, наблюдение пора прекращать, толку от него особого нет. Голоса трудно понимать, они появляются редко, аккумулятора не хватает даже на сутки, а заменять его ежедневно я не могу.

Да и само прослушивание – настоящая пытка. Конечно, его очень удобно с чем-нибудь совмещать, и тогда ещё куда ни шло, но в принципе это на 99 процентов скучища смертная, потому что не происходит ни-че-го. Настоящий агент, понятно, знает, что агентская жизнь совсем не такая, как её показывают в фильмах и книгах, что на самом деле она состоит прежде всего из ожидания. Надо уметь ждать. Иметь терпение. Часами сидеть в засаде. Но всё равно скучно до зевоты. Вдруг распахивается дверь. Вслушиваюсь: звяканье ключей, шаги фламинго, шум и стук, дверь закрывается. Её звонкий голос, невнятное бормотание – она не одна или разговаривает по телефону. Шаги в коридоре, обрывки слов, потом она с грохотом падает на диван. У меня тут под землёй чуть уши не лопаются.

– Не-е-е, нет, в том-то и дело: ОН совершенно уверен. Это я всё время… да, вот именно. Ну, Ана, я согласна: конечно, это совершенно замечательно. Но мы же с ним знакомы всего-то… Как-то это слишком быстро. Не знаю, хочу ли я сейчас… ну, ты понимаешь – чтобы всё стало по-другому. Всё было хорошо, и мне нравится жить так, как я живу, и тут вдруг – раз! – и… Ну, ты понимаешь… да. Счастливо, Ана. До скорого, пока!

Так. Может, наблюдение пока снимать не надо?! Что всё это значит? Как это – он «совершенно уверен»? В чём это он уверен? Во фламинговой любви? Он что, хочет на ней жениться? Она исчезает из кухни; бог знает, что фламинго вытворяет в моём королевстве – может, уселась на мою кровать в моей комнате и клеит козявки из носа на стены, такое от неё вполне можно ожидать. У неё ведь есть ключ – и никакого присмотра!

В почтовом ящике Того Человека в самом скором времени обнаружится письмо от зебры, торопливо нацарапанное на промокашке:

Глава 59
Вверх и вниз

После того как наверх затащены стулья, табуретки, подушки и полки, приходит черёд нашего агентского добра: папок и досье, инструментов, костюмов, плащей, очков и бород. Потом – ящики с напитками, тарелки-вилки-ложки, стаканы, торты, закуски, супербутеры. Сыр, печенье-варенье, всякие супы и салаты – Людмилин подарок на день рожденья Пауля весит примерно 400 кило (без аккумулятора). Наверх на пятый этаж, потом ступенька за ступенькой по шаткой лесенке втащить всё это на чердак, ничего не уронив и не разбив, – та ещё эквилибристика. Наконец мы рассаживаемся наверху, ленивые и пустые, как собаки на солнышке. Вообще-то на сегодня намечена вечеринка. Но настроение куда-то пропало.

Я знаю: Генерал, если бы залез сюда, отбил бы чечётку и оглушил радостными воплями – он ведь у нас Пониматель и всегда найдёт хоть какой-нибудь выход из любой кучи дерьма. Но у меня сейчас такое очень чёткое ощущение – что я сижу в этой самой куче по самые уши. Как представлю только, что мама никогда не придёт в моё вновь основанное королевство. Никогда сюда не взберётся. Исключено. Никогда этого не увидит, разве что на фото, которые я принесу ей в пластиковый домик. Одной этой мысли достаточно, чтобы настроение опустилось ниже плинтуса.

А тут ещё этот чёртов Костюм-с-Галстуком. Сказал, он из какого-то органа по какому-то надзору и чтоб мы свою лавочку прикрывали. Чтоб с торговлей мороженым заканчивали. Так сразу мы не сдались. Дед вытащил из морозилки порцию, сунул её под нос «надзирателю», похлопал по плечу: «Да вы попробуйте хоть разок!» Но тот отказался. Генерал говорит, беспокоиться нам не надо, ни в коем случае, это всё ерунда ерундовая, ведь у нас есть он. Можно ломать голову над разными проблемами, но над этими глупостями уж точно не стоит. У него уже целая тачка идей насчёт этого галстучного чудака, надо будет поговорить с парой шишек. Один-два дня, ну, от силы неделя – и всё снова будет чики-пуки.

Но пока что – шиш с маслом, прощай, бизнес. С торговлей – всё, денег не будет, электроскутера тоже. Остаются только сотни литров ванильного мороженого и вёдра порошка-шипучки у деда на переоборудованной кухне. И зверски дорогая мороженица. Единственный плюс в этом вечном «вверх-и-вниз» – что знаешь: когда ты в самом низу, скоро начнётся подъём. Лучше должно стать буквально с минуты на минуту.

Глава 60
Оцениваем ущерб

– А-а-а-а-а! – кричит Юрий. Машина едет куда-то не туда. Крик не помогает. Она движется прямиком в невысокую каменную ограду – бум! Скрежет жести. Нас бросает вперёд, потом снова назад, ремень безопасности врезается в шею.

– А-а-а-а-а-а, гр-р-р-р-р! – Юрий кричит и рычит, с досады колотит по рулю. – Педали перепутал!

Выходим из машины, оцениваем ущерб. Не сказать, чтобы совсем ерунда. Глубокая вмятина и основательная царапина на краске, длиной примерно с меня.

– Прекрасно! Замечательно! – Юрий воздевает руки вверх. В отчаянии мечется возле машины, как будто ему надо бежать, только вот куда? На глазах – слёзы. Шепчет какие-то невнятные яростные ругательства. Мне его даже жалко, я хорошо себе представляю, каково ему было жить без жены. Небось, так и бегал, словно муха в банке, маленький и беспомощный – день за днём, неделя за неделей.

– Пап, – говорю я. Слово просто соскользнуло с языка. Он замирает на мгновенье, поворачивается, смотрит на меня и говорит:

– Да?

Я тщательно оглядываюсь, потому что не знаю, что же сказать; вообще-то я просто хотела, чтобы он перестал бегать вокруг машины. Вижу три фабричных здания, рельсы, жилой дом, пару молодых тополей, за ними – канал, легковушки и несколько грузовиков.

– Да ладно, чего там, – говорю я. – Ну, помяли чуточку кузов.

Он смотрит на меня, я развожу руками:

– Мы вообще-то что тут делаем?

Перед глазами встаёт, как он, худой и растрёпанный, в огромных трусах в задумчивости бредёт по мауляндскому коридору.

Юрий размышляет, а потом говорит:

– Ты права. Я хотел кое-что тебе показать.

Торопливо обходит вокруг машины, кладёт руку мне на плечи, и мы идём. Время – двенадцать минут одиннадцатого, утро пятницы. Вокруг – три белки, одна бабуля моет окно, на тротуаре – могучая собачья куча, уже растоптанная в блин, на строящемся доме – стая голубей, откуда-то пахнет булочками. Мы проходим мимо заправки, срезаем угол у автомойки, заворачиваем в переулок, там забегаловка под вывеской «Дядя Ютта», повыше на стене – надпись: «Цель пути – идти».

Юрий показывает на неё:

– Это я написал. Для Клары. Уже не помню из-за чего, но у нас вышел какой-то совершенно дурацкий спор. И я ночью раздобыл лестницу и написал эти слова, чтобы она каждое утро, как только раздвинет занавески, их видела.

У Того Человека прямо традиция выносить свои конфликты на всеобщее обозрение. Дай ему волю – весь мир обклеит своими посланиями, он ведь ложной скромностью не страдает. Невольно улыбаюсь, но потом до меня доходит, и я оборачиваюсь:

– Какой этаж?

– Третий, – говорит Юрий.

Красно-коричневая кирпичная стена на фоне синего неба; пять рядов по четыре маленьких пластиковых окошка в каждом.

– Вот там спальня и кабинет, – он показывает на два самых левых окна. – Кухня и ванная выходят во двор. Пойдём.

Он показывает мне и окно кухни, и крошечное окошко рядом – душ. Рассказывает про свои ящики с цветами, про бойлер и кормушку для птиц. Мы сидим на утках-качалках в песочнице, уставившись на два окна среди множества других. Это была их первая квартира. Я здесь родилась.

– Ты тогда вот таким младенчиком была, – говорит Юрий и показывает руками, каким.

Он тихонько укачивает меня, укладывает на плечо, держит меня, поглаживая, прижимается головой к моему крошечному младенческому тельцу из воздуха.

– Кстати, – говорит он и снова опускает руки на колени. Глубоко вдыхает и выдыхает.

– Что? – спрашиваю я.

– Люси, – говорит Тот Человек. И тут я, кажется, догадываюсь. Меня накрывает. – Она беременна.

Глава 61
Теперь

Вижу Пауля, энергично нажимающего на педали. Я позвонила ему и попросила прийти.

На меня вдруг напал жуткий страх, не давал пошевелить ни рукой, ни ногой, но Пауль есть Пауль – он тут же примчался, через каких-то двенадцать минут уже показался тёмной точкой в конце улицы. Я лежу в ямке из песка и ярости – наверно, вырыла её, сама того не заметив, пока взрыв разносил Того Человека на кусочки и обращал его в бегство.

Пауль спрыгивает с велосипеда, оглядывается, я машу ему, он подходит и останавливается возле меня.

– Сорри, – он тяжело дышит, – быстрее не мог из-за прицепа…

Я киваю. Пауль закусывает губу, суёт руки в карманы.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он.

– Сижу и голову пеплом посыпаю.

– Случилось чего?

– У Того Человека будет ребёнок, – говорю я.

– Как это?

– ЛдК беременна.

– А-а-а.

– И? – спрашиваю я.

– Эм-м. Ну…

– Да, «ну». Именно. Я тоже так сказала – ну. Ну! Ну, очень даже ну. Самое распоследнее ну! Вот ведь… ну! – ору я.

– И что теперь? – Пауль смотрит на меня вопросительно.

– Ага, «что теперь»! Откуда я знаю?! Всё пропало теперь, кранты, конец. У Того Человека новая семья теперь. Заводит себе новых детей с новой женой. Я ему больше не нужна. Ну и наплевать теперь. Но вот что совершенно точно: чёрта с два он меня с чердака прогонит. Чтоб ему ещё и чердак достался – а вот нет! Он теперь мой! Это неоспоримый факт, и точка! И баста!

– Так мы всё-таки туда перебираемся?

– Мы им жизнь превратим в ад!

– А наша поездка на каникулах?

– Ах, поездка. Ну, это вряд ли. Так я думаю. Да, с поездкой всё-таки не получится. Такого сопровождения мне не надо, обойдусь, – говорю я тоненьким голоском.

– М-м-м, – мычит Пауль.

– В каком смысле «м-м-м»? Тебе что, хочется с этим… челом куда-то ехать?

Пауль пожимает плечами.

– Не знаю. А ты совсем-совсем не хочешь?

– Нет.

– А я с отцом куда угодно бы поехал. Если бы мог. Тут же поехал бы, и на всё остальное плевать… Мне его не хватает.

– Это другое.

– Почему?

– Потому что он от тебя не уходил, из дома не выкидывал и детей с другими не заводил!

– Его здесь нет, – Пауль смотрит на меня, пожимает плечами. – Понимаешь? Вообще нет. Я одно знаю: он мой отец, и он не хотел, чтобы всё так вышло. Но получилось вот так вот.

Я беру его руку, он помогает мне встать.

– Всё окей?

Делаю пару шагов. Приседаю. Подпрыгиваю. Всё окей.

Глава 62
Чертовски долгий путь света

Ночью встаю, беру рюкзак, отправляюсь в путь. Прямо в пижаме шлёпаю по улицам босиком, рядом веду велик. Прохладная ночь, тёплый асфальт. Останавливаюсь, смотрю на ветки, которые шевелит ветер, на их тени, танцующие на тротуаре здесь, прямо передо мной. Это для меня? В смысле, в 150 миллионах километров, как сумасшедшее, горит Солнце, освещает Луну, та отражает свет в мою ночь, направляет его через 380 тысяч километров пустоты на верхушку дерева тремя метрами выше меня, чтобы оно смогло бросить мне под ноги свой теневой спектакль. Межгалактическая мировая премьера. Поставленная Солнцем, Луной и тополем на перекрёстке.

И если бы не было меня, кто бы это увидел? Наверно, я нужна здесь и сейчас – как зритель. Ведь кто-то должен видеть такие вещи, правда? Если никто их не видит, никто о них и не вспомнит, а если никто не вспомнит – так были ли они на самом деле?

Завтра я всё расскажу маме. Скажу ей, что письма у меня, что у Того Человека теперь новая семья. И что фламинго беременна. Скажу, что я обустроилась на чердаке и летом мы с Паулем будем наблюдать за событиями из первого ряда. Скажу ей, что Тот Человек совершенно уверен, а фламинго – нет. Я всё скажу, у нас нет больше времени в прятки играть.

Ну, а сейчас моя задача – провести ночную акцию в Мауляндии. Я купила кисть и краску тёмно-красного цвета – как раз то, что нужно для моего плана. Снимаю крышку с банки, обмакиваю кисточку в красное. Слышно, как кричит сова.

Над головой – тише тихого шелест крыльев летучей мыши. На голой белой стене, прямо над бешеным огурцом, вывожу кисточкой длинное сопливое стихотворение, которое Тот Человек написал маме десять лет назад. Я так часто над ним потешалась, что даже наизусть выучила. Если он его прочтёт, то, может быть, узнает и вспомнит. Устыдится. Очнётся. Одумается. Не будет так уж уверен. Но, скорее всего, ничего не произойдёт, от Того Человека можно ждать чего угодно – и ничего.

Глава 63
Глаз открыть, глаз закрыть

Финн-Оле Хайнрих родился в 1982 году. Ходил в школу в маленьком городке Куксхафен на берегу Северного моря, а сейчас живёт вместе со своими близкими и любимыми людьми в городе Гамбурге. В университете Финн изучал, как делают фильмы, а по профессии он – придумщик историй. Он много ездит по Германии, показывает людям свои фильмы и читает отрывки из своих книг. www.finnoleheinrich.de

Раун Флигенринг родилась в 1987 году в Норвегии, в городе Осло, а выросла в Исландии. Там все зовут друг дружку только по именам. Даже в телефонной книге номер ищут не по фамилии, а по имени, поэтому важно произносить это имя правильно, с раскатистым р-р-р. Раун рисует для детей и взрослых, для книг и журналов, делает открытки и постеры, разрисовывает целые стены и даже Интернет: www.ranflygenring.com.

На этом удивительные приключения фантастически невероятной, ослепительно неповторимой, умопомрачительной, ни на кого не похожей Маулины Шмитт, конечно же, не заканчиваются:

в третьей и последней части речь пойдёт о конце Вселенной, о Маулине и звёздах, о тайне Пауля, о великом прощании, новых братьях, супчиках, целебных травах, волшебных напитках – и больших деньгах!

Маулина Шмитт возводит запасное королевство – Маультрополию. Она выращивает травы, берёт уроки варки супов у Людмилы Левандовски, а инвалидное кресло по прозвищу Крис остаётся без работы – но это, увы, не радостная новость…

Мауляндия неожиданно снова становится местом обитания целой семьи, в разрушенное королевство возвратилась жизнь (цвета оперения фламинго) и протекает там весьма громко. Маулина больше не может надеяться на наступление чуда, ей необходимо выучиться волшебству, потому что ничто другое не помогает. Но где и как учат такому?

Проект «Цирк-брюле» развивается, растёт и процветает, ведь его основатель Пауль, и все друзья, и Генерал-от-Сыра работают засучив рукава. Всем хочется, чтобы это движение вперёд никогда не заканчивалось…