Текст книги "Робинзоны космоса. Бегство Земли"

Глава 4. Сила против насилия

Двенадцать гвардейцев, проводивших разведку у замка, были встречены очередью крупнокалиберного – двадцатимиллиметрового – пулемета. В доказательство они принесли неразорвавшуюся пулю.

– Вот вам и факт, – сказал Луи. – Вооружены эти мерзавцы гораздо лучше, чем мы. Против вот этого, – он подбросил на ладони разрывную пулю, – у нас только ружья для охоты на кроликов да сарбаканы… Единственное наше серьезное оружие – винчестер папаши Борю.

– И два автомата, – добавил я.

– Пригодные для боя на расстоянии не более чем в тридцать метров! Да и потом, много ли к ним патронов? А сражаться все равно придется: так мы этого оставить не можем. По сути, Мишель, ваша сестра в обсерватории тоже не в безопасности.

– Негодяи! Если они посмеют…

– Посмеют, старина, посмеют! У нас – человек пятьдесят, вооруженных абы как, тогда как у них порядка шестидесяти и прекрасное оружие. А тут еще эти мерзкие зеленые осьминоги, черт бы их побрал! Ах! Был бы здесь Констан…

– А это еще кто?

– Инженер, специалист по ракетам. А, ну да, ты же не в курсе! Помимо всего прочего, наш завод должен был выпускать боевые ракеты для самолетов. Мы их наделали целую кучу, но там только обычные металлические корпуса, зарядов к ним нет. В химической лаборатории, конечно же, осталось все то, что нужно для начинки, но персонала, способного этим заняться, у нас нет.

Я схватил его за руки и завертел в неистовом круговороте:

– Луи, старина, мы спасены! Тебе ведь известно, что мой дядя – майор артиллерии в запасе?

– Ну да, но что из этого? Орудий-то у нас все равно нет!

– Дело все в том, что в последние годы он служил в ракетных противовоздушных частях! В ракетах он сечет как никто другой! Если у вас там действительно сохранились необходимые химические вещества, все в порядке! Дядя и Бевен со всем справятся. Если понадобится, зарядим ракеты черным порохом, – этого будет вполне достаточно!

– Прекрасно, но ведь это займет дней десять-пятнадцать. А тем временем…

– Да-да, тем временем нужно чем-нибудь занять этих парней, что засели в замке. Постой-ка!

Я рванул в госпиталь, где в компании Бреффора все еще отлеживался мой брат.

– Послушай, Поль, ты смог бы построить римскую катапульту?

– Ну да, без проблем. Но зачем?

– Для обстрела замка. Далеко она бьет?

– О! Все зависит от веса посылаемого снаряда. От тридцати до ста метров – влегкую.

– Отлично! Набросай-ка чертеж.

Вернувшись к Луи и Мишелю, я изложил им свой план.

– Неплохо, – заметил Луи. – Но сто метров – это сто метров, а двадцатимиллиметровый пулемет бьет гораздо дальше!

– Возле замка, если память меня не подводит, есть ложбина, к которой можно подъехать по скрытой за холмами местности дороге. Там, в этой ложбине, мы и установим катапульту.

– Если я правильно тебя понял, – сказал Мишель, – ты хочешь метать в них самодельные бомбы, начиненные железным ломом. Но где ты возьмешь взрывчатку?

– В карьере есть килограммов триста динамита. Его завезли перед самой катастрофой.

– С этим замок не захватишь, – покачал головой Мишель.

– А нам это и не нужно! Главное – выиграть время, заставить их поверить в то, что мы расходуем боеприпасы на бесполезный обстрел! А тем временем подоспеют и ракеты.

И я рассказал Мишелю о том, что узнал от Луи.

По приказу совета Бевен направил патрули – прощупать оборонительные порядки врага. Одновременно эти патрули должны были сообщать и о появлении гидр; мы снабдили их небольшим передатчиком, который собрал на досуге Этранж. После этого мы приступили к сооружению катапульты: сколотили раму, выточили ложку, на которую пришлось пожертвовать молоденький ясень, и опробовали это допотопное орудие, метнув несколько каменных глыб. Дальность боя оказалась вполне удовлетворительной.

Вскоре наша небольшая армия во главе с Бевеном выступила в поход на замок: впереди, на трех грузовиках, ехали гвардейцы, следом три трактора тащили катапульты. Первая неделя прошла в незначительных стычках. На заводе тем временем кипела лихорадочная работа. На девятый день я отправился на фронт вместе с Мишелем.

– Ну что, – спросил Бевен, – готово?

– Первые ракеты прибудут сегодня или завтра, – ответил я.

– Уф! Признаюсь, я сильно волновался. Если бы они вздумали предпринять вылазку…

Мы направились к аванпостам.

– Не высовывайтесь, – предупредил нас папаша Борю, который, на правах бывшего аджюдана и ветерана войны 1939–1945 годов, теперь командовал авангардом. – За гребнем все простреливается пулеметами. Насколько мне известно, их там четыре: два двадцатимиллиметровых и еще два, вероятнее всего, калибра семь с половиной миллиметров. Есть и автоматы.

– Можно их накрыть катапультами?

– Пока еще не пробовали, – ответил Бевен. – Мы тщательно старались не обнаруживать дальность боя наших орудий.

– Что с другой стороны замка?

– Они укрепили все вокруг стволами деревьев. Плюс держат дорогу под обстрелом, так что катапульты не подтащишь.

– Подождем.

Ползком мы добрались до гребня. Его обстреливал тяжелый пулемет.

– Этот можно попытаться подавить, – заметил Мишель.

– Возможно. Вот только пока не подвезут ракеты, атаковать не будем. Думаю, они будут тут уже к следующей голубой заре.

В указанный час из деревни прибыл грузовик, в котором сидели мой дядя, Бреффор и Этранж. Они выгрузили несколько ящиков.

– Гранаты, – пояснил Этранж.

Они представляли собой обрезки чугунных труб, снабженных детонаторами.

– А здесь ракеты, – сказал дядя. – Мы их уже испытали. Дальность – три с половиной километра, точность – вполне достаточная. В головках – с килограмм чугунных обломков и тринитротолуол, ровно столько, сколько и нужно. Сейчас подойдет еще один грузовик с направляющими подставками и остальными ящиками. Всего у нас пятьдесят ракет этой модели, но на заводе уже готовят другие, более мощные.

– Хе-хе! – просиял Бевен. – Наша артиллерия пополняется!

Едва он произнес эти слова, как в лощину скатился один из наших людей.

– Они машут белым флагом! – сказал он.

– Сдаются? – недоверчиво пробормотал я.

– Нет, хотят выслать парламентера.

– Ответьте: «Пусть присылают», – приказал Бевен.

На стороне противника поднялся человек и двинулся к нам, размахивая носовым платком. Папаша Борю встретил его на полпути на нейтральной территории и привел к нам. Это оказался Шарль Оннегер собственной персоной.

– Чего вы хотите? – спросил Бевен.

– Поговорить с вашими командирами.

– Здесь их аж четыре.

– Во избежание бесполезного кровопролития предлагаем следующее: вы распускаете ваш совет, складываете оружие и передаете власть нам. Тогда вам ничего не будет.

– Ну да, вы просто превратите нас в рабов, – сказал я. – Вот наши контрпредложения: вы возвращаете похищенных девушек и сдаетесь. Ваших людей мы берем под наблюдение, а вас и вашего отца сажаем до суда в тюрьму.

– Наглости, я вижу, вам не занимать! Что ж, продолжайте и дальше – с вашими-то охотничьими пугачами.

– Предупреждаю, – вмешался Мишель, – если мы победим, но с нашей стороны погибнет хоть один человек, вы будете повешены!

– Постараюсь запомнить!

– Раз вы не желаете сдаться, – продолжал я, – предлагаю вам вот что. Поместите похищенных девушек, а также вашу сестру и мадемуазель Дюше в безопасное место, хотя бы вон на тот горный пик.

– Ну уж дудки! Ни Мад, ни моя сестра ничего не боятся, а на остальных мне наплевать. Если убьют этих, после победы найдутся другие – например, ваша сестричка…

В ту же секунду негодяй повалился на землю с разбитой физиономией – Мишель оказался более быстрым, чем я. Бледный от ярости, Шарль Оннегер поднялся на ноги.

– Вы ударили парламентера, – прошипел он.

– Вы – не парламентер, а гнусный мерзавец. Мотайте отсюда, да поскорее!

И его выпроводили под усиленным конвоем. Не успел Оннегер скрыться за гребнем, как прибыл второй грузовик, и мы быстро установили подставки для запуска ракет.

– Через десять минут открываем огонь, – сказал Бевен. – Жаль только, что у нас нет наблюдательного пункта!

– Как насчет вон того пригорка? – спросил я, показывая на крутую, метров в пятьдесят высотой, возвышенность, поднимавшуюся в сотне шагов позади нас.

– Он весь простреливается.

– Да, но оттуда должен быть виден даже сам замок! Зрение у меня превосходное, поднимусь на него с этим вот телефоном. Провода должно хватить.

– Я с тобой, – сказал Мишель.

Мы полезли вверх, на ходу разматывая телефонный провод, но не успели добраться и до середины склона, как послышались резкие щелчки и во все стороны полетели осколки камней: нас заметили. Прижимаясь к земле, мы обогнули вершину и начали пробираться дальше по противоположному склону.

Сверху вражеские линии просматривались лучше некуда. От выдвинутого вперед небольшого дота с тяжелым пулеметом к тылам тянулась глубокая траншея. По флангам были разбросаны гнезда автоматчиков. То тут, то там в одиночных окопах шевелились люди.

– По словам портного, их должно быть человек пятьдесят-шестьдесят, но, судя по линиям укреплений, может оказаться и больше, – заметил Мишель.

Примерно в километре от нас по прямой, на склоне горы, виднелась поляна, посреди которой стоял замок. Рядом с ним сновали туда-сюда маленькие черные фигурки.

– Досадно, что Вандаль разбил свой бинокль!

– Увы! Теперь у нас остались одни лишь телескопы. Аппараты, конечно, мощные, но ведь их с места не сдвинешь!

– Почему бы нам не снять с телескопа маленький видоискатель?

– Время на это у тебя еще будет. Я сильно удивлюсь, если мы возьмем замок уже сегодня.

– Алло! Алло! – загундосил телефон. – Через минуту открываем огонь по замку. Наблюдайте!

Я бросил взгляд на наш лагерь. Половина гвардейцев, развернувшись цепью, залегла под самым гребнем лощины. Остальные суетились вокруг катапульт. Этранж и мой дядя тщательно отлаживали направляющие подставки ракет. Грузовики уже уехали.

Ровно в половине девятого шесть огненных струй вырвались из наших укреплений и взмыли высоко в небо, оставляя за собой дымные хвосты. Потом след оборвался: ракеты израсходовали горючее. На лужайке перед замком сверкнули шесть вспышек, тут же превратившихся в шесть небольших облачков дыма. Через несколько секунд до нас донеслись сухие разрывы.

– Недолет тридцать метров, – сообщил я в трубку.

Снова взлетело шесть ракет. На сей раз они упали точно: одна взорвалась прямо на крыльце, и находившиеся на нем маленькие фигурки попадали; потом три поднялись и потащили четвертую внутрь. Еще одна из ракет угодила в окно замка. Остальные взорвались от ударов о стены, которые, похоже, не особо пострадали.

– Попали! – прокричал я.

Одна за другой взмыли вверх еще восемнадцать ракет. Первая же из выпущенных попала в машину Оннегера, стоявшую справа от дома, и та загорелась.

– Отставить ракеты, – послышался в телефоне голос Бевена. – Корректируйте катапульты.

Три первых снаряда взлетели в воздух, но совсем чуть-чуть разминулись с фортом.

– Небольшой перелет, – сообщил Мишель.

Я стащил его вниз. Будучи не в силах поразить наших людей, укрывшихся в лощине, враг начал поливать из одного тяжелого и нескольких ручных пулеметов нас. Некоторое время мы не осмеливались даже пошевелиться: рой пуль с жужжанием проносился над нашими головами, заставляя прижиматься к камням. Пули, выпущенные из двадцатимиллиметрового пулемета, ложились совсем рядом, чуть ниже по склону.

– Хорошо еще, что у них нет снарядов дистанционного действия!

– Нужно будет укрепить этот наблюдательный пункт. А пока давай спустимся ниже.

Тяжелый пулемет смолк, ручные пулеметы тоже прекратили огонь.

– Открываем беглый огонь по территории противника! – сообщил телефон. – Наблюдайте!

Ракеты разрывались где попало на открытой местности или исчезали в пихтовой роще, не причиняя заметного ущерба, если не считать загоревшейся копны соломы. Неприятель снова открыл огонь, но теперь уже по гребню лощины. Один из наших людей, раненный, скатился вниз.

Подъехал еще один грузовик – с ракетами уже более крупного калибра. Из кабины выскочил Массакр.

– Катапульты, внимание… залп!

На этот раз все бомбы взорвались прямо на вражеском доте. Оттуда послышались крики боли, стоны, однако пулемет продолжал стрекотать.

– Вот тебе и пример явного превосходства навесного огня в позиционной войне, – заметил Мишель. – Рано или поздно мы уничтожим их халупу, а они нам ничего сделать не могут.

– Странно, что они даже не попытались захватить гребень лощины.

– Такую атаку легко отбить… Ну вот, что я тебе говорил! Внимание! – крикнул Мишель в телефон. – Слева ползут шестеро!

Четверо гвардейцев переместились на левый фланг. Неприятель поливал гребень лощины из автоматов с такой яростью, что удерживаться там стало для нас невозможно, и папаша Борю со своими людьми отступил. Из вражеских окопов выскочило человек тридцать. Они бежали, ложились, снова вскакивали.

– Атака по фронту!

Слева уже вспыхнула перестрелка. Бевен подпустил противника метров на пятнадцать к лощине, а затем отдал приказ гранатометчикам. Обрезки чугунных труб, начиненные взрывчаткой, отлично справились с отведенной им ролью, уложив зараз одиннадцать человек: кого-то убило, кого-то ранило. Прежде чем враг отошел, папаша Борю снял еще двоих из своего винчестера. На левом фланге у нас был один убитый и двое раненых, тогда как со стороны противника погибли трое и один был ранен. Этого мы захватили в плен, но у него вся правая рука была буквально разворочена картечью, и он истек кровью, прежде чем Массакр успел наложить ему жгут.

Катапульты не успокаивались еще с четверть часа. Двенадцатый залп оказался особенно удачным: одна из бомб угодила в дот, и тяжелый пулемет умолк, теперь уже окончательно. Три гнезда пулеметчиков также были подавлены, а четвертый ручной пулемет замолчал сам по себе: судя по всему, заело затвор. Наши люди пошли в атаку и ценой двух человек ранеными ворвались во вражеские окопы и захватили трех пленных. Остальным удалось убежать.

Пока разведчики осторожно продвигались вперед, мы обстреливали замок. Примерно с десяток ракет достигло цели.

Я с любопытством следил за траекторией первых шести ракет крупного калибра. На этот раз стены не выдержали, и целое крыло дома обрушилось.

Быстрый допрос пленных позволил установить численность сил противника. Они потеряли семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, но в замке оставалось еще около пятидесяти защитников. После первой победы мы захватили два ручных пулемета, неповрежденный двадцатимиллиметровый пулемет и большое количество боеприпасов. Наша небольшая армия тотчас же стала представлять собой серьезную силу. В ожидании разведчиков мы продолжали обстрел, и вскоре в замке вспыхнул пожар.

Наконец вернулись разведчики. Вторая линия вражеской обороны в двухстах метрах от замка состояла из окопов с тремя пулеметными гнездами и небольшим количеством автоматических ружей. Закончив с рапортом, папаша Борю добавил:

– Вот только непонятно, что они собирались делать со всем этим оружием? Не могли же они знать наперед, что с ними случится! Надо сообщить о них в полицию.

– Так ведь мы теперь и есть полиция, старина!

– А ведь и правда! Ну это все упрощает!

Бевен вместе с нами поднялся на вершину холма, тщательно осмотрел местность и попросил Мишеля, превосходно рисовавшего на досуге, наскоро набросать план окрестностей.

– Вы останетесь здесь с двумя бойцами и артиллерией. Я заберу с собой остальных, а также катапульты и пулемет. У меня тут три сигнальные ракеты, как увидите их – сразу же прекращайте огонь. Вражеские рубежи тянутся вон по тому невысокому валу, внизу поляны. Стреляйте поточнее!

– Массакра вы тоже берете?

– Нет, он останется здесь. Он – единственный хирург на этой планете!

– Хорошо. Но не забывайте, что вы – инженер!

Волоча за собой пулемет и катапульты, их отряд двинулся к замку.

Я отдал артиллерии приказ открыть огонь по окопам. Обстрел продолжался сорок пять минут, по две ракеты в минуту – приходилось экономить боеприпасы, так как у нас было всего двести десять ракет, а завод и так творил чудеса. За неимением бинокля, нам не удавалось точно определить из наблюдательного пункта, какой урон мы нанесли врагу.

В общем и целом мы лишь старались сосредоточить огонь в центре или по самым краям окопов, там, где разведчики засекли пулеметные гнезда. Мы дали уже тридцать пять залпов, когда наконец заговорил наш пулемет. Сорок пятый угодил прямо на вал. Спустя пару мгновений я увидел дымный хвост сигнальной ракеты.

– Прекратить огонь! – прокричал я.

По ту сторону замка вспыхнула перестрелка. Наши атаковали и с фронта, и с тыла. Я с облегчением отметил, что вражеские пулеметы молчат. Яростное сражение продолжалось минут двадцать. То и дело слышались разрывы гранат; глухо рвались бомбы катапульт. Потом вдруг все стихло. Мы обменялись обеспокоенными взглядами, спрашивая себя, успешно ли прошла атака, много ли жертв с нашей стороны.

Наконец из лесу, размахивая листком бумаги, показался один из гвардейцев. Буквально скатившись по склону, он подбежал к нам.

– Все в порядке, – проговорил он, с трудом переводя дыхание, и протянул донесение.

Мишель лихорадочно развернул листок и прочел вслух: «Окопы захвачены. Пятеро убитых, двенадцать раненых. Противник понес большие потери. Человек двадцать забаррикадировались в замке. Возьмите грузовик, подвезите реактивные минометы и доктора. Остановитесь у домика егерей. Будьте осторожны, в лесу еще могут скрываться вражеские элементы».

Мы нашли Бевена в охотничьей сторожке.

– Схватка была горячей, но закончилась быстро. Ваши ракеты, – сказал он дяде, – дали превосходный результат! Без них… и без ваших катапульт… – добавил он, поворачиваясь ко мне, – даже не знаю, что бы мы делали.

– Кого именно из наших убили?

– Троих рабочих: Салавена, Фрё и Робера. И двоих крестьян – их имен я не знаю. Тут, в соседней комнате, трое тяжелораненых.

Массакр тотчас же направился к ним.

– Легкораненых – девять, – продолжал Бевен, – и я один из них. – Он указал на свою забинтованную левую руку. – Ерунда: у основания большого пальца засел осколок.

– А с их стороны?

– Много убитых и раненых. Три последних залпа угодили прямо в окопы. Пойдемте посмотрим.

То была действительно чистая работа. Даже настоящая артиллерия вряд ли смогла бы сработать чище. Едва мы высунулись из окопа, как просвистевшая над нашими головами автоматная очередь напомнила нам об осторожности.

– Им удалось унести легкий пулемет и одно автоматическое ружье, – сказал Бевен, – так что, месье Бурна, вам придется показать парочке наших парней, как управлять этими вашими подставками для ракет.

– Зачем? Я займусь этим сам!

– Я не позволю вам рисковать!

– Во-первых, в сорок третьем я прошел всю итальянскую кампанию, а эти бандиты не страшнее гитлеровских фрицев. Во-вторых, астрономов тут и без меня хватает! А в-третьих, я майор запаса, а вы всего лишь лейтенант, так что вы можете идти, больше вас не задерживаю! – закончил он шуткой.

– Хорошо. Но будьте осторожны.

Мы установили ракетные подставки в окопах, метрах в двухстах от замка. Величественное здание сильно пострадало: все правое крыло сгорело, окна и двери были забаррикадированы. На поляне виднелась куча рваного почерневшего железа – все, что осталось от роскошного авто Оннегера.

– Вы не знаете, что стало с нашими девушками? – спросил Мишель.

– Один из пленных заверил нас, что еще в самом начале наступления их заперли в глубоком сводчатом подвале. Похоже, мадемуазель Оннегер не разделяет идей своих родственников. По всей видимости, она тоже там – за то, что хотела предупредить нас о замыслах своего папаши и братца. Цельтесь в дверь и окна, – закончил Бевен, обращаясь к моему дяде.

Приветствуемые новой очередью всякий раз, как кто-нибудь из нас поднимал голову, мы навели направляющие подставки. Дядя включил электрический контакт. Коротко взвыли ракеты, и последовал оглушительный взрыв.

– Попал!

После второго залпа ракеты исчезли в разбитых окнах и разорвались внутри. Пулемет противника замолчал. Мы дали еще три залпа. Из-за наших спин гвардейцы поливали пулеметным огнем зияющие окна замка. Из слухового окошка под крышей высунулась чья-то рука и замахала белой тряпкой.

– Сдаются!

Внутри замка послышалось еще несколько выстрелов. По-видимому, сторонники сдачи утихомиривали тех, кто желал сражаться до конца. Белое полотнище исчезло, потом появилось снова. Перестрелка смолкла. Опасаясь подвоха, мы не вылезали из окопов, но огонь тоже прекратили. Наконец в проеме выбитой двери возник человек с развернутым носовым платком.

– Подойдите ближе! – скомандовал Бевен.

Человек повиновался. Это был совсем молоденький блондин с приятным, но измученным лицом и запавшими глазами.

– Вы сохраните нам жизнь, если мы сдадимся?

– Вас будут судить. Но если вы не сдадитесь, не пройдет часа, как все вы погибнете. Выдайте нам Оннегеров и выходите на поляну с поднятыми руками.

– Шарль Оннегер мертв. Его отца пришлось вырубить, но он жив. Он стрелял в нас, когда мы выбросили белый флаг.

– Где девушки?

– Они в подвале вместе с Идой – пардон, с мадемуазель Оннегер – и Мадлен Дюше.

– С ними все в порядке?

Парень пожал плечами.

– Понятно… Что ж, выходите.