Текст книги "Робинзоны космоса. Бегство Земли"

– Девственная земля…

Животные ушли. Одна за другой побежали минуты.

– А это еще что? – спросил вдруг Бельтер, отодвигая шахматы, от которых его не могло оторвать даже зрелище водопоя гигантов. Я повернулся в ту сторону, куда он смотрел. Там, освещенный сзади лунным светом, двигался странный силуэт. Все движения зверя, быстрые, упругие, гибкие, говорили о том, что это хищник. Несмотря на сравнительно небольшой рост – около полутора метров, – он производил впечатление невероятно сильного зверя. Я показал его ссви.

Тот сразу заволновался и быстро что-то залопотал, делая резкие жесты. Сообразив, что мы ничего не понимаем, он сделал вид, будто натягивает лук, потом показал на наше оружие, повторяя одно слово: «Бизир! Бизир!» Я понял, что зверь опасен, и, не торопясь – хищник был от нас в добрых двухстах метрах, – вставил в автомат магазин. Все остальное произошло с ошеломляющей быстротой. Зверь прыгнул, скорее, взлетел в воздух. Первым прыжком он преодолел метров тридцать пять! И снова взвился над землей, устремившись прямо на нас. Мартина вскрикнула. Все остальные вскочили. Я дал очередь, не целясь, и промахнулся. Зверь подобрался для третьего прыжка. Еще один автомат затрещал рядом со мной, но кто стрелял, я не понял. Еще одна очередь – и снова впустую; я зря израсходовал все патроны. Растянувшийся возле меня Мишель быстро сунул мне новый магазин.

– В грузовик! Скорее! – прокричал я, возобновляя огонь. Мельком я увидел, как Бельтер и Вандаль нырнули в броневик, втащив за собой ссви.

– Теперь ты, Мишель!

Из броневика над нашими головами навстречу чудовищу пронеслась трассирующая очередь из тяжелого двадцатимиллиметрового пулемета. Должно быть, она достигла цели, потому что хищник остановился. Теперь снаружи оставался один я. Вскочив в кузов, я захлопнул заднюю дверцу. Мишель выхватил у меня из рук автомат, просунул дуло в бойницу и повел огонь. Пустые гильзы со звоном падали на пол. Я огляделся: все были в сборе, кроме Мартины.

– Мартина! – крикнул я.

– Я здесь, – отозвалась она в перерыве между двумя пулеметными очередями.

Внезапно Мишель поспешно отступил назад, возопив:

– Хватайтесь за что-нибудь и держитесь покрепче!

Страшный удар сотряс машину. Броня затрещала, прогибаясь внутрь. Меня отбросило на Вандаля, а сверху рухнул восьмидесятипятикилограммовый Мишель. Пол дрогнул, и я уже думал, что он проломится. Пулемет смолк, свет погас. Мишель с трудом поднялся и зажег карманный фонарик.

– Мартина! – прокричал он.

– Я здесь. Все кончено. Подайте чуть вперед, задняя дверца заблокирована.

Труп хищника лежал, привалившись к грузовику. Он получил двадцать одну пулю, из которых пять были разрывные; наверное, он умер в последнем прыжке, на лету. Его изуродованная голова выглядела отвратительно, а пасть с клыками длиной сантиметров в тридцать наводила ужас.

– Как все произошло? Ты единственная это видела.

– Очень просто. Когда ты вошел, последним, зверь остановился. Я выпустила в него всю ленту. Он прыгнул. От удара я вылетела из башни вниз, а когда поднялась обратно, то увидела, что он лежит мертвый прямо на грузовике.

Ссви кое-как подполз к двери.

– Взлик! – сказал он. Потом сделал вид, что натягивает лук, и показал два пальца.

– Да ну? Он утверждает, что убил двоих стрелами!

– Я бы не сказал, что это невозможно, – заметил Бреффор. – Особенно если стрелы были пропитаны достаточно сильным ядом.

– Но ведь они не пользуются ядом! К счастью для нас, потому что в противном случае Вандаля, возможно, здесь бы уже и не было!

– Быть может, они отравляют только свои охотничьи стрелы? На Земле ведь тоже есть племена, которые считают, что использовать яд на войне бесчестно.

– Так или иначе, если в окрестностях Кобальт-Сити водится много таких созданий, – проговорил Бельтер, стоя одной ногой на мертвом звере, – то мы еще от них натерпимся. Хотел бы я посмотреть на них здесь – на всех этих наших охотников на тигров! Какие прыжки! А какая живучесть! А клыки… а когти… – продолжал он, осматривая лапы хищника.

– Зато умом они, должно быть, не блещут, – заметил Вандаль. – Даже интересно, где в таком сплюснутом черепе может располагаться мозг?

– Ты только что говорила, – шепнул я Мартине, – «Девственная земля со всеми ее красотами… и опасностями». Должен тебя поздравить: ловко ты управилась с пулеметом!

– Хвалить за это нужно скорее не меня, а Мишеля, который в свое время настоял на том, чтобы я регулярно упражнялась в стрельбе. По его словам, это всегда может пригодиться, а если и не пригодится, все равно окажется полезным для укрепления нервов.

– Только я, разумеется, не думал, что тебе придется применить эти навыки в таких вот условиях, – улыбнулся Мишель.

Глава 5. Возвращение

Короткая красная ночь прошла без тревог. Наутро мы все-таки решили переправиться через реку. Для этого соорудили большой плот, на постройку которого потратили целых шесть дней. Мы видели за эти дни немало странных животных, но ни одного хищника.

Мы впервые отведали теллусийского мяса: небольшое животное – сильно уменьшенная копия здешних «слонов», которые приходили на водопой, – поставило нам вырезку на жаркое. Из осторожности мы съели по маленькому кусочку, так как опасались отравления и вообще не знали, сможет ли наш организм усвоить незнакомую пищу. По вкусу мясо напоминало телятину, только было красноватым. Почти поправившийся к этому времени Взлик поглощал его с явным удовольствием. Никаких желудочных расстройств не последовало, и с этого дня до самого возвращения в зону гидр мы все время разнообразили наше меню – правда, каждый раз ограничивались небольшими порциями. Зато попробовать плоды с деревьев, сваленных для плота, мы так и не решились, хотя Взлик уписывал их за обе щеки. Он мог немного ходить и, казалось, совсем к нам привык. Накопленный запас французских слов уже позволял ему выражать простейшие мысли.

Переправа прошла благополучно. Сняв с плота веревки и вытащив гвозди, мы двинулись вниз по течению и ехали так два дня. Река то привольно разливалась, образуя почти озерную гладь, то стремительно прорывалась сквозь теснины между холмами. Я отметил, что глубина повсюду была довольно значительной: ни отмелей, ни перекатов.

На берегах реки кипела жизнь. Мы встречали многочисленные стада «слонов», иногда видели голиафов, которые паслись парами или в одиночку, то и дело натыкались на незнакомых животных – и маленьких, и огромных. Два раза вдалеке появлялись тигрозавры. Это название, придуманное Бельтером для хищника, который на нас напал, так за ним и осталось, несмотря на протесты Вандаля, уверявшего, и не без оснований, что у зверя нет ничего общего ни с тигром, ни с ящером. На это Мишель ему возразил, что главное – понимать друг друга, а как назвать хищника – тигрозавр, левиафан или, скажем, каракатица – не столь важно!

В реке было полно рыбы и прочих водяных созданий, но все они держались в отдалении от берега, и мы не смогли как следует рассмотреть их. К вечеру второго дня снова прошел дождь. Как и прежде, вокруг расстилалась саванна, и лишь вдоль ручьев и речек тянулись полосы деревьев. Температура в полдень доходила до тридцати пяти градусов в тени, но ближе к ночи опускалась до десяти градусов.

На рассвете третьего дня, после тревожного сна, все время прерываемого трубным ревом голиафов, мы выглянули наружу и сразу же заметили столб дыма. Он поднимался далеко на юге, на другом берегу Дордони. Что это было, костер ссви или лесной пожар, нам так и не удалось узнать.

Местность становилась все более неровной; низкие холмы заставляли нас то и дело искать объезды. Перевалив последний подъем, мы почувствовали в воздухе терпкий и сильный запах – запах морской воды.

– Где-то рядом море, – сказал Бельтер.

Вскоре он первый увидел его из башни, а через несколько минут оно предстало перед всеми нами. Море было темно-зеленое, бурное. Дул западный ветер, и волны, увенчанные пеной, с ревом обрушивались на берег. Спуститься к нему мешали утесы, но в двух-трех километрах южнее Дордонь впадала в него широким устьем с песчаными откосами.

Мы съехали вниз и остановились на пляже, усеянном гранитной и гнейсовой галькой, почти у самой линии прибоя. Вандаль выскочил из машины первым, объятый жаждой исследовать морское побережье – этот рай для биологов. Лужицы кишели тысячами невиданных существ! Одни были подобны земным, другие ни на что не походили. На каждом шагу попадались пустые раковины, напоминавшие раковины Святого Жака, как мы их называли во Франции, но огромные по размеру: самые крупные достигали трех метров в поперечнике! Другие раковины, поменьше, крепко держались на скалах. Мишель с большим трудом оторвал одну и принес ее Вандалю. Оказалось, что это существо стоит гораздо ближе к земным брахиоподам, чем к пластинчатожаберным моллюскам. Далеко в море между волнами мелькнула черная спина и снова исчезла.

– Я бы не прочь искупаться, – сказала Мартина.

– Нет, – решил я. – Кто знает, какие чудовища водятся у этих берегов! Рисковать не стоит.

Но скоро Шеффер обнаружил за гнейсовым барьером изолированную заводь длиной в сотню шагов и глубиной около двух метров. Вода была такой прозрачной, что можно было пересчитать все камешки, а единственными обитателями заводи оказались маленькие ракушки да несколько водорослей. Мы плескались как дети! Вандаль взялся нас охранять с автоматом в руках, а я затеял соревнование по плаванию. Мишель доказал, что он превосходный пловец, и оставил всех далеко позади. За ним финишировали Мартина, Шеффер и Бреффор. Я пришел предпоследним, опередив Бельтера всего на полголовы. Зато потом, отыскав круглый булыжник весом около пяти килограммов, я побил всех в толкании ядра.

Взлик долго смотрел на нас, потом сам влез в воду. Плыл он странно, по-змеиному изгибая вытянутое во всю длину тело и почти не шевеля ногами, но довольно быстро. На мой взгляд, от Мишеля он отстал бы на этой дистанции всего метров на десять.

Я сменил Вандаля, который тотчас принялся собирать образцы прибрежной флоры и фауны. А потом мы поехали дальше на север, держась от моря на расстоянии нескольких сотен метров. Путь был сложный, пересеченный старыми трещинами, круто спускавшимися к воде. Через три с половиной часа езды мы наткнулись на болото, в котором кишели гидры. Они были коричневыми, довольно мелкими – около полуметра – и не обратили на нас внимания. Чтобы обогнуть болото, пришлось взять восточнее. Лишь к вечеру оно кончилось, а мы смогли повернуть на запад и снова выехать к морю. Берег здесь тянулся низкий, песчаный. Против обыкновения, мы не остановились на ночлег и продолжали двигаться вперед при лунном свете. Идеально ровная полоса твердого песка позволяла ехать со скоростью до пятидесяти километров в час.

Незадолго до восхода красного солнца побережье сделалось скалистым, и нам опять пришлось свернуть вглубь материка. Так, случайно, мы открыли озеро. Его юго-западный берег, к которому мы выехали, был низким, а с востока озеро защищала цепь скал и холмов. Густые заросли темной рамой окаймляли водную гладь, покрытую легкой рябью; вода при лунном свете переливалась и фосфоресцировала. Все было настолько мирным, настолько успокаивающим, что казалось почти нереальным. Опасаясь гидр – лишь позднее мы узнали, что для этих тварей подходит только солоноватая вода болот, – мы не стали приближаться и остановились на холме примерно в километре от озера.

Мишель сменил меня на посту. Я настолько устал, что заснул мгновенно, а когда открыл глаза, мне показалось, что спал я всего несколько секунд. Однако сквозь окна уже просачивался свет голубой зари, и Мишель стоял надо мной, приложив палец к губам. Потом, стараясь не шуметь, он разбудил сестру.

– Сейчас вы увидите зрелище, достойное богов!

Мы вышли и не смогли сдержать крик восхищения. Озеро лежало перед нами, густо-синее с прозеленью, как толща льда на леднике, в пурпурно-золотой оправе. Прибрежные скалы оказались изумительного красного цвета, а деревья, трава и кустарник играли всеми оттенками желтизны. Лишь кое-где в этой гамме виднелись зеленые пятна, а холмы на востоке, над которыми вставал Гелиос, розовели, словно затопленные цветущим вереском.

– Как же красиво! – воскликнул я.

– Волшебное озеро, – подхватила Мартина. – В жизни не видела ничего подобного!

– Волшебное озеро – прекрасное название, – заметил Мишель.

– Мы его за ним и оставим, – сказал я. – Давай будить остальных.

Мы ехали по берегу озера весь день. Поверхность его слегка волновалась от доносившегося сюда морского ветерка. Недалеко от северной оконечности озера, за высокой скалистой грядой, снова оказалось болото, сообщавшееся с морем. Пока мы его объезжали, я решил связаться по радио с советом. В этот момент Бреффор заметил гидр. Маленькие гидры коричневой породы налетели целой стаей и закружились над грузовиком, как пчелиный рой. Впрочем, они не думали нападать, а только все время следовали за нами. Убедившись, что опасности нет, я попробовал вызвать деревню, но безуспешно. И не то чтобы аппарат молчал, наоборот, я никогда еще не слышал в эфире такого свиста, шипения и треска! Не зная, чем объяснить все эти помехи, я временно отказался от своего намерения. Внезапно без всяких видимых причин рой коричневых гидр оставил нас в покое.

Мы катили весь день и всю ночь. Когда занялась голубая заря, до нашего земного островка оставалось километров сто пятьдесят, не более. Но в деревню мы рассчитывали вернуться только вечером, так как я хотел обследовать еще и ближайшие окрестности. Внезапно нас вызвал по радио совет, и мы узнали новости, которые спутали все мои планы.

Глава 6. Сражение с гидрами

Говорил Луи. Вот уже три дня гидры совершали непрерывные налеты. Накануне они убили троих крестьян и двух быков. Теперь они пикировали поодиночке и летали над самой землей, где ракеты против них были бессильны. Положение было критическим.

– Думаю, лучшим решением станет эвакуация с этого клочка земли, – ответил я. – За пределами болотистых зон мы не встретили ни одной гидры.

– Это будет не так-то и просто, но… Ну вот, возвращаются!

Из приемника отчетливо донесся вой сирены.

– Оставайся у микрофона, – сказал Луи. – Постараюсь держать вас в курсе. Возможно, лучше будет…

Серия оглушительных взрывов оборвала его на полуслове, затем послышались выстрелы. Все, кроме сидевшего за рулем Мишеля и устроившегося в башне Бреффора, сгрудились вокруг меня, у приемника. Ссви, крайне удивленный, также прислушивался, но радио молчало. Обеспокоенный, я начал вызывать. Послышалось хлопанье двери, потом, с трудом переводя дыхание, заговорил Луи:

– Поторопитесь! Постарайтесь, если это возможно, оказаться здесь еще до наступления темноты. Теперь эти гадины держатся ближе к крышам, и нам очень трудно стрелять в них из жилищ. А выйти наружу сродни самоубийству! Их тут по меньшей мере три тысячи! Прокатившись по улицам, вы сможете отстреливать их одну за другой. Но поспешите! Кое-где они уже срывают черепицу!

– Ты слышал, Мишель? Жми!

– И так уже выжимаю максимум, шестьдесят в час!

– Мы будем в деревне часа через два с небольшим, – проговорил я в микрофон. – Держитесь!

– Вы так близко? Повезло. На моей крыше сидят штуки две или три, но потолок тут крепкий. Досадно только, что я ни с кем не могу связаться по телефону.

– Ты один?

– Нет, со мной шестеро гвардейцев и Ида. Она просит передать Бельтеру, чтобы тот не беспокоился.

– А мой дядя?

– Заперся в обсерватории вместе с Менаром. Ему там ничего не грозит. Твой брат и инженеры – в убежище номер семь. У них ручной пулемет, и, похоже, они неплохо с ним управляются. Ну все, отбой. Нужно связаться с другими группами.

– Только никуда не выходи!

– Не волнуйся, не выйду.

Бреффор, наклонившись к нам из башни, прокричал:

– Тревога! Гидры!

Я взобрался к нему. Впереди, примерно в километре от нас, на высоте пятьсот-шестьсот метров плотной зеленой тучкой парило с сотню довольно-таки крупных гидр.

– Скорее ракеты, пока твари не разлетелись!

По бокам башни поднялись трубы ракетных подставок. Нагнувшись, я увидел, что Вандаль и Мартина уже укладывают ракеты на мобильные лотки с одной стороны, а Бельтер и Поль – с другой.

– Бреффор, вниз! Займись наводкой ракет. Я останусь у пулемета.

Я прицелился и скомандовал:

– Огонь!

Трассирующие снаряды улетели в направлении гидр, и тут же вслед за ними, оставляя белые хвосты, в небо взвились ракеты. К счастью, они взорвались в самой середине зеленого облачка, и сверху черным дождем посыпались клочья мяса. Уцелевшие гидры ринулись на нас, и с этого момента стрелял уже я один, сбив с десяток этих монстров. С минуту-другую остальные еще кружили над нами, потом, осознав свою беспомощность, они метнулись в сторону и умчались прочь над самой землей.

Уже без происшествий мы добрались до рудника. Там не было ни души. Через несколько секунд дверь одного из убежищ приоткрылась, и кто-то помахал нам рукой. Мишель подвел грузовик вплотную к убежищу, и я узнал старшего мастера, Жозефа Амара.

– Где остальные?

– Уехали в поезде. Они переделали его в бронепоезд и забрали с собой все оружие.

– А вы?

– Остался, чтобы предупредить вас. Звонили из совета, сказали, что вы должны подъехать. Парни из паровоза сварганили брандспойт, поливающий кипятком.

– Хорошо. Давайте к нам. Давно они уехали?

– И часа не прошло.

– Вперед, Мишель!

Амар изумленно уставился на Взлика:

– А это еще что за гражданин?

– Туземец. Объясню чуть позже.

Через десять минут до нас начали доноситься взрывы. Наконец мы увидели деревню. Все окна и двери были забаррикадированы, крыши некоторых домов были сплошь покрыты гидрами. Эти монстры не поднимались высоко над землей. Поезд рудника стоял на «вокзале»; его тяжелый пулемет палил по каждой гидре, отделявшейся от крыш.

– По местам! Поль – за руль. Мишель и Бреффор, берите ручные пулеметы. Мартина, Вандаль, подавайте мне ленты. Бельтер и вы, Амар, будете вторыми номерами при пулеметчиках. Взлика уложите в угол, где он не будет мешать. Готовы? Отлично! Давай, Поль, подъезжай к паровозу!

Рудокопы поработали на славу. С помощью металлических листов, бревен и досок они превратили свой поезд в настоящую крепость на колесах. Вокруг него на земле валялось уже около сотни вздувшихся мертвых гидр.

– Как, черт возьми, вы их столько насбивали? – спросил я у машиниста, которым оказался Бирон.

– Моя идея! Мы их ошпариваем. Впрочем, вот и другие пожаловали. Сейчас все сами увидите. Не стреляйте! – крикнул он тем, кто сидел в первом вагоне у пулемета.

– Не стреляйте! – повторил я для находившихся в грузовике. Приближалось десятка три, может, чуть больше гидр.

– Как только скажу, включай насос, – бросил Бирон своему кочегару, потом подхватил нечто вроде шланга и просунул в бойницу снабженный деревянной ручкой медный наконечник этого устройства. – Пусть ваш грузовик сдаст чуть назад!

Монстры были уже метрах в тридцати, приближаясь с огромной скоростью. Внезапно навстречу им ударила струя кипящей воды и пара, сразу сбив не меньше десяти. Остальные, развернувшись, унеслись прочь. Тут же застрочил поездной пулемет, и я тоже открыл огонь.

– Ну вот! Ничего сложного, – сказал Бирон. – Мы бы убили и больше, если бы в первый раз я решился подпустить их поближе. Но я не осмелился, а теперь они вроде как осторожничают.

– И кто это придумал?

– Говорю же, я сам. Но без Сиприана, моего кочегара, мне вряд ли удалось бы все это исполнить.

– Отличная находка! Она сбережет нам немало пуль. Нужно только будет попробовать усовершенствовать это ваше изобретение. Но я доложу о нем совету, и, полагаю, благодаря ему вам вернут ваши политические права. Сейчас мы двинемся в деревню. В каком доме может находиться Луи Морьер, не знаете?

– Думаю, на почте.

– Тогда начнем с почты! Все на своем посту? Что ж – вперед, не спеша. Цельтесь получше и стреляйте только наверняка!

До площади мы доехали, ни разу не подвергшись нападению. Крыша почты была зеленой от гидр. Каждая пуля попадала в цель, но, чтобы убить чудовище, одного выстрела порой оказывалось мало. Пустить в ход ракеты или пулемет я не решался, опасаясь ранить наших друзей. Вцепившись щупальцами в черепицу и глупо тараща глаза, гидры оставались недвижимыми. Эта неподвижность нас немного удивила: раньше они казались более сообразительными. Мы начали целиться тщательнее, стараясь сразу поразить нервный центр, и наконец очистили почту от живого покрова.

Над деревней взрывались ракеты. Раза два или три я слышал свистки локомотива, торжествующего новые победы кипятка. Освободив забаррикадированную изнутри дверь, Луи выскочил из дому и запрыгнул к нам в грузовик.

– Ну что? – спросил я.

– С вашим появлением дела пошли лучше, но эти мерзкие твари проникли в три дома. У нас с дюжину погибших.

– Кто именно?

– Альфред Шарнье, его жена, одна из их дочерей. Пятеро крестьян, чьих имен я не знаю. Мадлен Дюше, актриса, и трое рабочих. Повреждена телефонная линия – где-то между почтой и заводом. Постарайтесь ее восстановить, а то я не знаю, что там, наверху, творится. Я возвращаюсь на почту.

Мы поехали вдоль телефонной линии. Метрах в пятидесяти от места обрыва на крыше дома притаились три гидры. Подхватив кусок медного провода, я спрыгнул на землю и начал сращивать оборванные концы. Едва я закончил, как застрекотал пулемет: гидры ринулись на меня. Пользуясь уже привычной тактикой, я бросился плашмя на землю, а когда гидры проскочили мимо, запрыгнул в грузовик. Мне пришлось еще дважды возобновлять эту необычную игру, в которой я рисковал жизнью.

Затем мы приступили к очистке крыш. Действуя по заранее намеченному плану, мы начали с площади, и уже через час здесь все было кончено. Мы выехали на главную улицу, но не успели сделать и нескольких выстрелов, как все гидры, словно по сигналу, поднялись в небо. Тотчас же захлопали двери, мужчины и женщины выскакивали из домов с реактивными минометами, и в течение следующих пары минут вслед чудовищам взлетело как минимум полторы сотни ракет. Все небо было усеяно пятнами: зелеными, от гидр, и черными, от разрывов. Поднявшись еще выше, гидры образовали облако и скрылись из виду.

– Я должен сообщить тебе кое-что любопытное, – сказал Луи. – Как только появились гидры, тебя стало почти не слышно. Помехи были просто ужасными.

– Странно, – заметил я. – Нечто похожее я замечал, когда над нами кружили маленькие коричневые гидры. Неужели эти гадины подают друг другу что-то вроде радиосигналов? Это могло бы объяснить великолепную координацию их действий. Нужно поговорить об этом с Вандалем.

Совет собрался тем же вечером. За вычетом погибших старика-кюре и Шарнье нас осталось семеро. Я вкратце рассказал об экспедиции и в присутствии других членов нашего экипажа, находившихся на заседании в качестве консультантов, представил совету Взлика. Затем Луи ввел нас в курс тех проблем, что возникли в наше отсутствие, – самой серьезной из них была новая тактика гидр. Теперь они прилетали ночью и укрывались в зарослях, откуда внезапно набрасывались на прохожих. Это привело к тому, что люди почти перестали выходить куда-либо поодиночке – лишь вооруженными группами.

– По радио ты предложил – добавил он, – переселиться поближе к Сигнальной горе. Я только за, но как это сделать? Если переезжать на грузовиках, нам не хватит горючего, а пройти пешком такой путь между гидрами и ссви… И нам придется оставить здесь всю технику! Даже на грузовиках мы не сможем перевезти локомотивы, станки и так далее.

– Я представляю все совсем по-другому.

– Но как тогда? Может, на самолете?

– Нет, на корабле.

– И где ты возьмешь его, этот корабль?

– Думаю, Этранж сможет сделать чертежи. Я не прошу у него сверхмощный эскадренный миноносец со скоростью пятьдесят узлов – нет, нам хватит и небольшого грузового суденышка. Наша территория расположена у самого моря. Именно так – морем – мы доберемся до устья Дордони. Саму реку я исследовал от устья до одного места, расположенного в двухстах километрах от Кобальт-Сити, и она бесспорно судоходна. Всюду, где я делал замеры, глубина была более десяти метров. Море показалось мне спокойным. В конечном счете нам придется пройти не более семисот километров и еще двести пятьдесят по реке.

– И за счет чего он будет ходить, этот корабль? – спросил мой дядя.

– Поставим большой дизель с завода или паровую машину. Но вот горючее… Будь у меня оборудование для буровой, я и сам бы проверил, глубоко ли здесь нефть.

– Да есть оборудование, – заметил Этранж. – Все, что нужно. Когда проектировали вторую плотину, тут бурили пробные скважины, после чего весь буровой инструмент остался на заводском складе. Как раз перед самой катастрофой я получил письмо с предупреждением о том, что оборудование вскоре заберут.

– Вот как! Похоже, нам повезло больше, чем швейцарскому робинзону![4]4
  Имеется в виду роман швейцарского писателя Иоганна Давида Висса «Швейцарский Робинзон» (1812), в котором семья после кораблекрушения оказывается выброшенной на один из необитаемых островов в нынешней Индонезии.


[Закрыть] И до какой глубины доходила ваша буровая установка?

– Метров до шестисот-семисот.

– Черт возьми! Но к чему такой зондаж при постройке плотины?

– Мне всегда казалось, что компания, которая вела работы, заодно искала что-то другое. Но нам это только на руку. Кстати, среди моих рабочих есть трое парней, которые работали на Аквитанских нефтяных приисках.

– Прекрасно! Завтра же приступаем к работе. Все согласны покинуть эти места?

– Я – за голосование, – заметила Мари Прель. – Понимаю, здесь оставаться опасно, но отправиться в страну этих вот… – Она указала на ссви, который молча прислушивался к разговору.

– О! С ними, я думаю, мы сможем ужиться, – возразил Мишель. – Но, конечно же, лучше проголосовать.

Подсчет голосов выявил два против – так проголосовали Мари Прель и учитель – и пять за.

– Знаете, дядя, я не могу гарантировать, что нам удастся перевезти обсерваторию, – предупредил я. – По крайней мере, сразу точно не получится.

– Понимаю. Но если мы останемся здесь, то все здесь и сгинем.