Текст книги "Разоренные земли"

4. ПЕЩЕРА

Первые лучи рассвета застали Рольфа и Томаса в узкой расщелине между нагромождениями скал. Они лежали и глядели на юг через дорогу. Дорога, простирающаяся перед ними, не имела названия, хотя и была единственным открытым проходом в Расколотых горах на много километров как к северу, так и к югу. И Томаса, и Рольфа утомил долгий ночной переход – болото, пересеченная местность, река Доллс вброд, скалы, по которым пришлось карабкаться – проделанный в стремлении успеть до рассвета добраться до места, где они залегли теперь.

Это место занимало командную высоту по отношению к окружающей местности. Продвинувшись на метр вперед, к устью узкого каньона, они могли бы справа увидеть Доллс, лениво змеящуюся с севера на юг у подножия гор. За рекой раскинулись родные для Рольфа фермерские поля, низменности и болота. А вдали, ясно различимый, простирался бескрайний голубой простор западного океана.

Прямо перед устьем узкого каньона бесплодная земля крутым двухсотметровым склоном спускалась к тому месту, где проходящая с востока на запад дорога упиралась в нижнюю часть горного прохода. К югу от дороги земля таким же крутым склоном снова поднималась к отрогу южного горного хребта; поблизости от него стояли серые, недавно укрепленные стены Замка.

Слева от Замка Рольфу была видна пустыня, начинающаяся от безводных склонов Расколотых гор и простирающаяся, наверное, километров на двести вплоть до высоких и неприступных Черных гор. Пустыня казалась уже раскаленной, хотя солнце едва взошло.

– Кожистокрылые просыпаются, – спокойно заметил Томас, кивком указав вперед. Утреннее солнце ярко освещало защищенные сетями дома и насесты, прилепившиеся к верхним частям высокого Замка, делая видимыми шевеление серо-зеленых тел рептилий под сетями. Черно-бронзовое знамя Экумена, очевидно, всю ночь развевалось на флагштоке, установленном на плоской крыше. Кроме того, на стене и парапете были развешаны и другие украшения; тонкие, беловатые, словно из прутиков, фигурки – они, знал Рольф, когда-то были людьми, хорошими людьми, которые, вызвав неудовольствие новых хозяев этой земли, были подняты туда в качестве живых игрушек и пищи для кожистокрылых.

Единственные живые люди, заметные теперь наверху, являли собой черно-бронзовые точки; движения их рук и ног трудно было разобрать с такого расстояния. Они занимались обычной утренней работой, сворачивали сети, защищавшие гнезда рептилий. Теперь серо-зеленые точки стали видны более ясно, они разбухали и опадали. Рептилии, должно быть, расправляли крылья. Из-за дороги донеслись громкие карканье и клекот. В следующее мгновение первые твари взлетели, освобождая место на насестах для новых, которых становилось все больше. Вскоре воздух над Замком стал пестрым от кружащейся стаи.

– Теперь нам лучше залезть поглубже, – сказал Томас, оглядывая их укрытие. Узкая щель, в которой они лежали, позади них загибалась к основанию горы, ее песчаное дно терялось среди огромных глыб и осколков скалы. Вершина горы откололась и рухнула здесь столетие назад. Где-то позади них в этих развалинах узкая трещина раздавалась вширь, и высоко в одной из ее стен прятался вход в пещеру. Страйджиф и Фэзертип затаились там на день. Рольф и Томас отложили попытку добраться до пещеры до следующей ночи.

Прямо над Томасом и Рольфом скальные выступы на стенах каньона полностью заслоняли небо. Рой рептилий, вьющийся над Замком, теперь вытянулся так, что его суженный конец достигал того места, где они скрывались, и уходил дальше, но по-прежнему не было ни тревожного клекота наверху, ни обеспокоенных лиц на стенах Замка. С каждой минутой Рольфу все легче верилось, что их с Томасом сегодня не заметят, если они будут вести себя тихо.

Это оказалось не так уж трудно. Люди с болот снабдили его сандалиями, но его ступни по-прежнему саднили от длинного, быстрого перехода. Он чувствовал усталость в каждой мышце.

Лежа на песке, с по-прежнему натянутыми от усталости нервами, он снова устремил взгляд на восток. Вдалеке призрачно серели в солнечных лучах, бьющих почти из-за них, Черные горы. Значительно ближе, но все же далеко от пустынных земель высоко в небе тучи собирались в клубок, обещая дождь. Рольф знал, что под этими тучами должен находиться Оазис Двух Камней, хотя небольшое поднятие земли не давало ему возможности увидеть это небольшое круглое плодородное пятно. Много лет назад отец Рольфа привел его сюда, к дороге, чтобы показать Замок – тогда это были невинные с виду заброшенные развалины, – и тогда же он показал ему, где посреди пустыни лежит Оазис, и рассказал о чуде выпадающих там дождей.

Рольф внезапно заметил, что с облаками происходит что-то странное. Вместо того, чтобы продолжать собираться там, где обычно это делали, они теперь двигались, непрерывно приближаясь к проходу.

Это показалось ему таким странным, что он обратил на это внимание Томаса. Томас скользнул на несколько сантиметров вперед и осторожно выглянул из каньона, чтобы посмотреть самому.

– Что-то, должно быть, случилось там с их магией, – коротко сказал он.

– Я все думаю, что это может быть за магия?

Томас покачал головой. Отдаленный клубок облаков уже потемнел, превращаясь в грозовые тучи, и тянул к ним через пустыню свою тень, время от времени освещаясь изнутри внезапными вспышками молний.

– Думаю, захватчики заняли и Оазис, – сказал Рольф. Ему показалось, что он слышит гром, далекий и приглушенный.

Томас кивнул.

– И поставили там достаточно сильный гарнизон, как я понимаю. – Он заполз обратно. – Нам лучше установить дежурства и поочередно поспать, пока есть такая возможность.

Рольф сказал, что сейчас все равно не сможет заснуть, поэтому Томас согласился оставить его на посту первым. Затем Томас развязал свой узелок и вытащил оттуда странный предмет. Это было устройство Старого Мира, пояснил он, которое предположительно попало сюда из-за Западного Моря. Его в течение многих поколений сберегали в семье человека, который присоединился к Вольному Народу.

Прибор состоял из пары металлических цилиндров, каждый длиной с человеческую руку. Цилиндры соединялись друг с другом с боков металлическими зажимами, которые перемещались удивительно мягко, как заметил Рольф, когда Томас позволил ему осторожно взять устройство в руки. Ему никогда раньше не приходилось держать так свободно что-нибудь из Старого Мира, и никогда раньше он не видел такого искусного изделия из металла.

Торцы цилиндров были стеклянными, при взгляде через них все неожиданно оказывалось в десять раз ближе. Сперва Рольф поражался не столько функционированию этого предмета, сколько его форме. Но Томас дал ему понять, что здесь не было никакой магии; что устройства Старого Мира, сказал Томас, никогда не зависели от нее. Напротив, иллюзия приближения непонятным образом достигалась благодаря тому, что Томас назвал техникой; эта вещь была инструментом, подобно топору или мотыге, но вместо того, чтобы обрабатывать дерево или почву, она имела дело со светом. Нужно было только взглянуть через ее двойные трубки.

Не требовалось никакой магии, чтобы удалить точку зрительного восприятия человека от его тела и вернуть обратно? Это было сверхъестественно. Техника была миром, о котором Рольф до сего дня слышал, наверное, десятки раз, и всегда в связи с чем-то удивительным; но теперь истинное ее значение начало само по себе постепенно производить на него впечатление.

– Откуда ты знаешь, что в этом не заключено никакой магии?

Томас слегка пожал плечами.

– Никто не может ничего ощутить. Колдуны уже пытались.

Рольф держал эту штуку с уважением, которое все возрастало по мере того, как они приближали Замок, а затем отдаляли снова. Он посмотрел туда, где собиралась гроза, но она уже рассеялась. Он глянул на лицо Томаса, из-за близости видимое расплывчатой горой.

– Не смотри сквозь это на солнце, не то выжжешь себе глаза.

– Не буду. – Рольф уже проникся к технике гораздо более глубоким почтением, чем когда-либо испытывал перед какими бы то ни было магическими предметами, и ему хватало сообразительности не глядеть на солнце, ставшее в десятки раз ярче.

Каким-то образом восторг от этих стекол уничтожил напряжение, которое до сих пор не позволяло ему заснуть; он зевнул и почувствовал, что глаза у него слипаются. Томас заявил, что лучше все же первым дежурить ему.

Рольф привалился к скалистой стене каньона, уронил голову на грудь и сразу провалился в сон; проснулся он, сильно вздрогнув, когда почувствовал прикосновение к своей руке. Он плохо представлял себе, сколько прошло времени, но чувствовал себя отдохнувшим, а солнце близилось к зениту.

Рольф обнаружил, что со стеклами Старого Мира время послеполуденного дежурства бежит быстро. У главных ворот Замка продолжалось более-менее постоянное движение как солдат, так и гражданских. Несколько фургонов с провизией прогрохотали по мосту, переброшенному через Доллс посреди теперь наполовину опустевшего поселка у подножия Замкового холма. Бочки, тюки и мешки перекочевывали в Замок с барж, причаленных у гавани поселка, на спинах рабов. Теперь лишь рабы трудились теперь там, где, как помнилось Рольфу, прежде стоял свободный процветающий город. Черные и бронзовые точки оказались охранниками с кнутами, что было видно только через стекла.

Рольф не стал долго наблюдать за этим. Каждый раз, когда отряд солдат выходил из Замка или проходил под ним по дороге, все равно, в каком направлении, он провожал его пристальным взглядом, готовый мгновенно разбудить Томаса, если кто-нибудь, свернув с дороги, стал бы подниматься вверх по склону к этим скалам.

Томас как можно дальше закатился под нависающую скалу, и там спал. Раз за разом он издавал приглушенный стон и делал сильными руками отстраняющие движения. Почему-то Рольфа угнетало, что мужчина, сильный и здоровый, удачливый вождь, вынужден был бороться с плохими снами.

Рольф еще раз окинул взглядом местность через бинокль. В пейзаже появилось что-то новое, оно приближалось к Замку с юго-запада, со стороны болот. Вскоре Рольф разобрал, что это шагала по дороге группа рабов или пленников. Сперва он заметил только пыль, поднятую при их медленном продвижении; потом сквозь стекла он рассмотрел, что это были мужчины и женщины, скованные или связанные друг с другом, человек пятнадцать. Теперь он смог увидеть, как рука охранника в бронзовом шлеме поднялась, сжалась в кулак и снова опустилась. И лишь много позже донесся слабый хлопок кнута.

Он не хотел наблюдать за этим, но все же не мог отвести взгляда. Стали видны лица узников. Большинство были измождены бесконечным строительством…

Рольф едва не уронил бинокль. Он быстро поднял их снова и дрожащими пальцами повернул вращающийся выступ, которым Томас научил его пользоваться для увеличения резкости. Изображение по-прежнему колебалось перед его взором, пока он не вспомнил и снова не уперся локтями в песок.

Немного позади остальных пленников, связанная не так крепко, как остальные, если вообще связанная, двигалась молодая девушка, похожая на Сару. Она ехала верхом на огромном животном позади одного из солдат. По мере того, как группа медленно приближалась, она становилась все более похожей на Сару. Если это была не какая-то ужасная шутка дьявольских стекол… Рольф пытался убедить себя, что дело обстоит именно так.

В конце концов он разбудил Томаса. Томас мгновенно проснулся, но было уже слишком поздно рассматривать девушку – ворота Замка поглотили последних узников и их конвоиров. Зубья решетки звякнули, запираясь за ними.

Томас опустил бинокль, который только что поднял к глазам.

– Ты уверен, что это была Сара?

– Да. – Рольф уставился на две пригоршни земли и мелких камней, которые сжимал, пока у него не заболели пальцы.

– Ладно. – Рольфу показалось, что Томас воспринял известие с неестественным спокойствием. – Ты узнал еще кого-нибудь?

– Нет. Не думаю, что там был кто-нибудь из нашего лагеря.

– Так. Должно быть, какие-то новости о Нильсе дошли до болота, и Сара отправилась попытаться их проверить – какими бы они ни были. И просто попала в западню. Бывает. В любом случае мы ничего не можем поделать, только продолжать начатое. – Когда Рольф кивнул, Томас на мгновение положил руку ему на плечо, затем снова привалился к скале. – Мне надо еще немного поспать. Будь внимателен и разбуди меня до захода солнца.

Но едва Томас задремал, как Рольф вновь растолкал его. К Замку приближались еще какие-то люди, они появились в поле зрения Рольфа внезапно, так как до этого их закрывала скала, за которой он прятался. Эти люди были не в оковах, а напротив, прибывали с большой пышностью на ярко раскрашенной речной барже, которая спускалась вниз по течению Доллс, сопровождаемая сотней всадников по каждому из берегов.

На этот раз Томас долго разглядывал их, прежде чем вернуть стекла Рольфу.

– Это сатрап Чап, прибывающий из своего разбойничьего гнезда на севере. Будущий зять Экумена.

Баржа пристала к центральному причалу. Центром высадившейся на берег группы людей был богатырь в черных штанах и кирасе, отливающей краснотой, на великолепном скакуне. Рядом с ним на белой лошади ехала молодая девушка с белокурыми волосами поразительной длины; у нее была такая замечательная кожа, такое прекрасное лицо, что Рольф вслух выразил сомнение, не могли ли стекла волшебно улучшать то, что они показывали.

– Нет, нет, – нетерпеливо заверил его Томас. – Ты не видел ее раньше потому, что обычно она живет в Замке и показывается только в его ближайших окрестностях. Но это – Чармиана, дочь Экумена. Очевидно, она выехала, чтобы встретить на полдороге своего жениха, и теперь завершает путешествие вместе с ним. Свадьба может оказаться примечательным событием: я слышал, что в Замке кое-кто еще положил на нее глаз.

– Как ты мог такое слышать?

– Слуги в Замке – люди, даже если их хозяева и не таковы. Они слишком запуганы, чтобы много болтать, но иногда и единственное слово может проделать удивительный путь.

Рольф слышал о существовании Чармианы, но никогда не думал о ней до настоящего момента.

– Я думал, что у Экумена никогда не было жены.

– Когда-то была, или, возможно, она была всего лишь любимой наложницей. Затем он отправился на Восток, чтобы утвердиться в… в выбранном им пути.

Рольф не понял.

– Отправился на Восток?

– Как он начинал, я не знаю, но он побывал в Черных горах, принеся клятву верности Мертвому Сому.

Это имя было незнакомо Рольфу. Он решил, что позже попытается узнать больше, но сейчас задумчиво промолчал. У него не укладывалось в голове, что у такого чудовища как Экумен могла быть такая красавица-дочь, которую он собирался торжественно выдать замуж, словно какой-нибудь добряк фермер.

Мысли Томаса, очевидно, текли в том же направлении.

– Я иногда удивляюсь, зачем женятся подобные негодяи. Вряд ли в доказательство своей любви. Думаю, даже не затем, чтобы оказывать друг другу какую-либо помощь в жизни.

– Тогда зачем же? – Рольфу не хотелось думать ни о чем, кроме того, что случилось с Сарой.

Томас пожал плечами.

– Иногда трудно вспомнить, что Экумен и ему подобные все еще остаются людьми, что преступления, которые они совершают, – это человеческие преступления. Я слышал от Лофорда, что, если сатрапы живут долго, все более укрепляясь в зле, иногда случается, что их призывают на Восток, чтобы они там и остались.

– Зачем?

– Чтобы стать чем-то большим или меньшим, нежели человек; думаю, именно это имел в виду Лофорд. – Томас зевнул. – Лофорд не был уверен, и я говорю предположительно. Хочешь еще отдохнуть?

– Нет. Я не чувствую себя усталым.

Тогда Томас снова заснул и проснулся перед заходом солнца. К тому времени Рольф достаточно устал, чтобы прикорнуть и самому. Он едва вздремнул и сам проснулся до того, как тени начали густеть.

Как и люди Замка, рептилии небольшими группами то покидали его, то возвращались в течение всего дня, но теперь они летели со всех сторон, спеша добраться до своих гнезд до наступления ночи. Наступило время Фэзертип, если она следовала первоначальному плану, зависнуть в вышине. Этой ночью она могла бы перехватить не одну беспечную из-за близости Замка рептилию. Но, имея перед собой гораздо более важную задачу, птицы не должны были охотиться на рептилий этой ночью. Кожистокрылые невредимыми возвращались домой, медленно затемняя собой крышу Замка.

Едва только сгустились сумерки, обе птицы тихо спустились в каньон, следуя по его извивам практически без единого взмаха крыльев. Их огромные силуэты оказались над Рольфом прежде, чем он сообразил, что видит их.

И у Рольфа и у Томаса под куртками вокруг тела были обмотаны веревки, длинные и крепкие, хотя и тонкие. Томас смотал с себя длинную веревку и сделал на ее конце петлю такого размера, как сказала Фэзертип.

Затем обе птицы снова поднялись в воздух. За ними тянулся конец веревки, раскачиваясь над песком и скрытыми ночным сумраком обломками скал, где нога человека должна была ступать с осторожностью.

Рольф с Томасом последовали за ними. Веревка уже висела у начала подъема, когда они догнали птиц, поджидавших их на дне каньона.

– Хорошо, – сказал Томас. Он положил свой узел на землю, затем сильно дернул веревку, чтобы убедиться, что она прочно закреплена на невидимом пике, расположенном на высоте, в одиннадцать раз превышающей его рост. Он заколебался. Наконец он произнес: – Если я убьюсь или буду без сознания – я видел людей после падения – делай то, что сочтешь самым подходящим.

– Я знаю.

После этого Томас больше не стал медлить, а быстро и уверенно полез по веревке; Рольф невольно восхитился силой его рук, позволявших крупному мужчине подтягиваться подобным образом. Через несколько мгновений карабкающаяся вверх фигура Томаса стала едва различима на фоне звезд. Затем он исчез из вида, скрывшись за выступом скалы. Вскоре после этого свисающая веревка прекратила раскачиваться.

С того места, где стоял Рольф, ему была видна только свободно свисающую веревку и ничего, что происходило выше. Ему было видно, где очутился бы Томас, если бы упал. В этом месте плоская твердая поверхность представляла при падении достаточно серьезную опасность, но еще хуже были острые выступающие углы. Веревка повисла неподвижно и висела так некоторое время. Затем она начала раскачиваться снова. Рольф глубоко беззвучно вздохнул. Сперва на землю спустились птицы, затем появился человек, он соскользнул по веревке, обхватив ее ногами, обутыми в сандалии.

Спустившись вниз, Томас наклонился, словно желая опереться о скалу, которую только что покинул. Затем вытер лицо рукавом и произнес:

– Я не стал рисковать. Это можно сделать только с помощью птиц.

Страйджиф проухал:

– Слииишком тяжел.

Фэзертип кивнула – движение, которое она, должно быть, переняла у людей.

– Тогда пойду я. – Рольф глянул на птиц, втолковывая себе, какие они сильные, особенно теперь, после хорошего дневного отдыха. Но он не мог отвести взгляда от острых скал у подножия расщелины. – Ведь для того я и пошел с тобой.

– Да. – Теперь голос Томаса звучал сердито. Рольф признался себе, что он наполовину хотел бы, чтобы Томас изменил свое решение и сам попробовал прыгнуть – удачно, конечно. Но этого не произошло.

Рольф освободился от своего узла и дополнительной веревки. Их можно было легко поднять к нему позже, если он… после того, как он доберется до пещеры. Он оставил себе только короткий кусок веревки, за который птицы смогли бы его приподнять.

– Удачи тебе, – пожелал Томас.

Рольф кивнул и полез по длинной веревке, подтягиваясь на руках и упираясь ногами в скалу. Он помнил, что нельзя глядеть вниз с высоты – и не глядел.

А затем, прежде чем успел задуматься над тем, что делать дальше, он достиг вершины скалы. Весь мир выглядел отсюда как-то неестественно – звезды над головой, искры фонарей в далеком Замке. Луна, огромная и почти полная, только что взошедшая над пустыней.

Птицы зависли по бокам от него. Рольф протянул им концы веревки, завязанной у него под мышками, обшаривая взглядом неверные тени у подножия скалы на противоположной стороне расщелины.

– Я не вижу пещеры. Где она?

– Там. Встань.

Он встал, раскинув для равновесия руки. Мягко натянув веревку, крепко зажав в когтях ее концы, птицы развернули его в нужном направлении.

– Я по-прежнему не вижу ее.

– Мы доставим тебя туда. Прыгай высоко, прыгай далеко, а затем хватайся за скалу, если сможешь.

Он вспомнил, как ребенком на спор прыгал с дерева достаточно высокого, чтобы бояться сорваться с него. Не давать себе времени думать, сразу прыгать, тогда все получится… промедли – и ты никогда не сдвинешься с места… за слепым прыжком следовало жесткое, наполняющее ликованием приземление… только не смотреть вниз.

– Туда?

– Туда. – Кончики птичьих крыльев у головы Рольфа участили взмахи. – Теперь соберись и прыгай!

Вверяя себя птицам, Рольф прыгнул; страх придал силы его ногам. Сила, тянущая за веревки вверх, подхватила его – на мгновение. Затем он начал падать. Это не было простое падение, подобное падению с дерева, но это не был и полет. Руки Рольфа панически вскинулись вверх и заметались над головой в попытке ухватиться за что-нибудь. Человеческие глаза были не в состоянии в темноте оценить расстояние. Над Рольфом работали огромные крылья; поток воздуха, нагнетаемый ими, а также порождаемый его падением, бил ему в лицо, в то время как горизонтальная инерция прыжка продолжала нести Рольфа к каменной стене, где должна была находиться пещера. Эта стена пугающе ушла вверх, когда его пальцы царапнули по ней, потом под странным углом надвинулась на него, пальцы ощутили перед ним пустоту, и Рольф резко остановился, ударившись грудью – руки внутри пещеры, а сам он повис у ее входа, больно задев коленями о стену, ни за что не держась, приникнув к гладкой скале. Натяжение поддерживающих веревок исчезло, птицы пролетели над его головой в пещеру. Затем они снова принялись тянуть, на этот раз вперед. С помощью клювов и когтей они помогли Рольфу подтянуться вверх и внутрь пещеры.

Как только под ним оказалась твердая почва, он сел и замер, стараясь совладать с руками, все еще пытавшимися за что-нибудь ухватиться. Тяжело дышащим, вздрагивающим птицам он сказал:

– Скажите… скажите Томасу, что мне удалось.

– Он видел, что ты не упал. Он знает, что ты сделал. – Но, отдохнув всего несколько мгновений, птицы взлетели и оставили его. Вскоре они должны были вернуться с инструментами и припасами. Рольф надеялся, что к тому моменту будет в состоянии оторваться от скалы и делать что-нибудь полезное.

Было просто замечательно, что Томас не решился прыгнуть. С его тяжелыми мышцами и костями он наверняка упал бы и разбился о скалы… но теперь смысла в подобных рассуждениях не было. Рольф заставил себя расслабиться. Страйджиф вернулся даже раньше, чем Рольф ожидал, и торопливо выронил к его ногам пакет, перевязанный веревкой.

– Рольф, от Замка по земле движется большой патруль. Томас постарается удрать, чтобы, если его схватят, это случилось бы не здесь. Мы, молчуны, должны помочь ему. Вернемся, когда сможем. Солдаты не могут взобраться сюда. Томас говорит, узнай, что сможешь.

– Хорошо, – Рольф на мгновение запнулся. – Хорошо. Скажи ему, чтобы не беспокоился. Я разузнаю. – Больше, похоже, сказать было нечего.

Птица подождала еще мгновение, поглядывая на Рольфа большими мудрыми глазами, проступающими капельками призрачного света в темной пещере.

– Удачи тебе, – сказала она и коснулась его концом крыла.

– И вам.

Когда Страйджиф исчез, Рольф замер в тишине, прислушиваясь. После продолжительного, как ему показалось, ожидания он услышал где-то внизу цокот копыт, глухо ступающих по песку и очень слабо позвякивающих на обломках скал. Через некоторое время движение, казалось, замедлилось и прекратилось совсем; затем те, кто был внизу, поскакали быстрее и вскоре стали не слышны.

Силясь расслышать еще что-нибудь, Рольф убеждал себя, что Томаса, конечно же, не могли захватить без борьбы и шума. Птицы должны были служить Томасу глазами. Он определенно должен был удрать.

Время шло, никакие звуки больше не доносились в пещеру. Рольф развязал обвивавшую тюк веревку и достал еду, воду, еще одну веревку, кремень и огниво, небольшие восковые факелы и маленький молоток, привязанный к зубилу. При помощи этих последних инструментов он собирался вытесать в скале что-нибудь, за что можно было бы зацепить веревку для подъема. Чтобы не пришлось повторять безумный прыжок с помощью птиц.

Он задумался. Солдаты, проехавшие внизу, должно быть, были уже далеко – они или вернулись в Замок, или преследовали Томаса, или просто продолжали патрулировать. Вряд ли они оставили здесь одного или двух человек – по крайней мере, ночью вряд ли, а если бы они оставили больше, он слышал бы производимый ими шум. Но они вполне могли послать сюда людей утром. К тому же, утром вылетят рептилии. По всему выходило, что сейчас самое подходящее время для каменотесных работ.

Чтобы приглушить звуки ударов, Рольф опустошил мешок и завернул в него долото. Затем он выбрал место на скале и приступил к работе, делая паузу после каждого удара, чтобы прислушаться. Веревка, которую он собирался закрепить, уже была привязана к середине короткого прочного стержня, и ему нужно было только придать нужную форму одной из расщелин в полу, чтобы надежно закрепить вбитый в нее стопор.

Вскоре производимый Рольфом шум прекратился. Он упаковал снаряжение и еще некоторое время посидел, прислушиваясь. Один раз ему показалось, что ветер донес до него какой-то далекий крик, то ли человеческий, то ли звериный – он не мог сказать с уверенностью. Рольф слегка вздрогнул. Он ощущал сильное возбуждение. Что теперь? Начинать исследование пещеры?

Он решил, что следует осторожно приступить к делу. Он пополз от устья пещеры в непроглядный мрак, нащупывая дорогу руками. Он продвинулся всего на несколько метров, когда его рука провалилась в пустоту. Он свесился через край вертикального колодца и как можно дальше вытянул вперед руку, но не смог коснуться противоположного края.

Он вернулся к своему узлу и достал один из факелов. Он представлял собой тугой стебель болотного тростника, высушенный и пропитанный животным жиром, а затем заговоренный Лофордом при помощи какого-то огненного заклинания, которое должно было заставить его гореть без дыма и ярко. Но в конце концов Рольф решил не зажигать факел и отложить дальнейшие исследования до утра. Дневной свет, несомненно, должен был проникать даже в нижнюю пещеру, и, таким образом, он смог бы спуститься вниз, не занимая рук факелом. Кроме того, он все еще надеялся, что одна из птиц с минуты на минуту вернется и расскажет ему, что случилось с Томасом. И еще – он не решался спуститься вниз и встретиться лицом к лицу со Слоном в одиночку среди ночи.

Он уселся у входа в пещеру и, несмотря на опасность своего положения, без труда заснул. Дважды Рольф просыпался, когда ему снилось, что он падает, и обнаруживал, что судорожно хватается за скалу. И с каждым пробуждением он беспокойство его росло, поскольку птицы еще не вернулись. Безусловно, к этому времени Томас уже должен был скрыться, или его все же настигли? И неужели птиц тоже сбили?

Рольф коротал время, задремывая и просыпаясь, до тех пор, пока после периода более глубокого сна не вздрогнул, осознав, что приближается рассвет. Теперь он уже был уверен, что птицы не прилетят – по крайней мере до вечера.

Он выбил паз в скале таким образом, что тот должен был крепко держать стопор при натяжении веревки в любом направлении. Теперь он вставил стержень на место и спустил привязанную к нему более длинную веревку во внутреннюю шахту. Когда солнце полностью взошло, он начал спуск, хорошенько привязав к спине узел со снаряжением.

Расщелина у вершины в ширину была, наверное, метра три; по мере того, как Рольф спускался, она неравномерно сужалась. Она походила на естественный раскол, трещину в горном склоне, которая образовалась одновременно с обвалом и разрушением скалы снаружи.

По мере того, как Рольф продвигался вниз, дневной свет мерк, но тем не менее на протяжении первых двадцати метров факел ему был не нужен. Затем на уровне земли снаружи, как ему казалось, расщелина заканчивалась отверстием; веревка, проходившая сквозь него, исчезала в темноте. Упираясь ногами в стенки сузившейся шахты, чтобы не упасть, Рольф освободил руки и высек огонь на тростник. Он ярко загорелся. Рольф отметил, что пламя и легкий дымок показывают наличие слабого восходящего потока воздуха.

Рольф соскользнул по веревке, обхватив ее ногами и освободив одну руку, чтобы держать факел. Он оказался в огромной полости. Спустившись всего на несколько метров, он смог поставить ноги на гладкий и плоский камень.

Факела осветил пещеру, отразившись в огромных закрытых двустворчатых дверях. Перед Рольфом стояло огромное неподвижное тело плавных очертаний, вдвое выше человеческого роста и, наверное, в тысячу раз более тяжелое.

Рольф понял, что он нашел Слона.