Текст книги "На каменной плите"

Глава 12

На следующее утро Маттьё и Адамберг показали мэру план Лувьека со всеми домами и именами жителей.

– В мои обязанности не входит следить за перемещениями жителей на вверенной мне территории, – улыбаясь, сказал мэр. – Они вольны уезжать и приезжать, как и сдавать свое жилье, когда им хочется.

– Разумеется, – согласился Маттьё. – Однако, принимая во внимание обстоятельства, вы очень помогли бы нам, если бы указали, какие из имен в домах, отмеченных красным, вам незнакомы.

Мэр подвинул к себе листок и минуту его изучал.

– Лонжвен в доме сорок четыре: я его не знаю. Дом принадлежит супругам Вернон.

– Мы это отметили. А остальные?

– В доме номер 12 живет семейство Жуэль. Но вам сообщили другое имя – Десмон. Мне не знакомы ни Лонжвен, ни Десмон. Я вижу здесь только две новые фамилии.

– Десмон, Десмон, – повторял Адамберг, когда они шли назад к машине.

– Он тебе знаком?

– Это имя я уже слышал. Как в тумане, словно издали.

– Надо бы тебе вернуться в этот туман.

– Послушай, Маттьё, я никогда не находил туда дорогу. Если мне и удается свести что-то воедино, то только потому, что туман сам приходит ко мне, а не наоборот.

Адамберг, сев в машину, отправил послание Меркаде, попросив поискать в картотеке имена неизвестных жильцов – Рене Лонжвена и Роже Десмона. Взбудораженный Меркаде перезвонил через семь минут.

– В картотеке ни намека на Лонжвена. А вот Десмон – совсем другое дело. Держитесь крепче, комиссар! Это человек Сима Угря. Десмон – одно из пяти его фальшивых имен. Прислать вам фоторобот?

– Конечно. Он один из двух новых обитателей Лувьека. Лонжвен, скорее всего, его сообщник. Вы ведь помните, что во время облавы два человека ускользнули от Ретанкур из квартиры Сима.

– Они последовали за нами?

– А вы видите другую причину?

– Нет, и если это так, то пахнет жареным.

Адамберг вкратце изложил Маттьё факты.

– Гони к дому Десмона, мне надо самому во всем убедиться. Только припаркуйся в сторонке. Покажи фоторобот соседям, стараясь не светиться. Нет, поступим по-другому. Сосед может рассказать ему о нашем визите. Лучше зайди в ближайшие продуктовые лавки. В бакалею, булочную. Вероятнее всего, он выходит из дому только за самым необходимым. Представься служащим мэрии. Если это действительно он, потребуй, чтобы о нашем разговоре помалкивали. И держи при себе оружие, этот мужик опасен.

Не прошло и десяти минут, как Маттьё вернулся.

– Это он, – объявил он, захлопнув дверцу. – Я расспросил только продавщицу в булочной, но и этого хватило. Она видела, как этот тип поехал кататься на велосипеде. Поселился в доме только вчера. То есть он следил за вами с самого порога вашей конторы, как только вы тронулись в путь. И потом, когда вы сюда приехали.

– Маттьё, только этого нам сейчас не хватало – Сима Угря, отправившего за нами своего громилу, – вздохнув, сказал Адамберг. – Значит, говоришь, «поехал кататься на велосипеде»? Он что-то затевает.

– Месть?

– Сим ему передал приказ из тюрьмы, можешь не сомневаться.

– Речь идет о том самом Симе Угре?

– Ты его знаешь?

– Кто же из полицейских не знает это имя?

– Он за решеткой вместе с тремя своими сообщниками. Ретанкур с порога отоварила двоих и приставила к Симу пистолет. Расчистила путь Ноэлю с Вейренком, и те упаковали четвертого. Но двоим удалось скрыться, Вейренк не сумел их догнать. Они уехали на мотоцикле.

– Для Сима, наверное, ужасно унизительно, что его поймала женщина.

– Это как пить дать. И вот результат – десантная группа в центре Лувьека.

– Будем брать прямо сейчас? Пока он не натворил дел?

– Нет, Маттьё, он явно прибыл не один. Нужно сначала убедиться, что второй неместный, Лонжвен, – сбежавший вместе с ним подельник. Боюсь, что так оно и есть.

– Заявиться в городок, кишащий полицейскими, – не самый умный ход для человека в бегах.

– Их лиц никто толком не разглядел. Я вспомнил о Десмоне, только услышав имя. Что касается второго, то он вообще не числится в картотеке. Нам нужна фотография, чтобы Меркаде начал его искать.

– Вряд ли получится остановиться у него перед домом и сфотографировать его. Он наверняка глядит в оба и тут же нас засечет.

– Есть другое решение. Эти двое не знают меня в лицо. Я позвоню в дверь Лонжвену…

– Не забывай, что твоими фотографиями заполнены все СМИ, – отрезал Маттьё.

– Правда, – согласился Адамберг. – Чертова пресса и сообщила им, что я в Лувьеке.

– Возьми мою бейсболку, у нее большой козырек, надвинь ее на лоб, это меняет внешность. И сними свою вечную черную куртку и черную майку. Надень мою голубую рубашку и ветровку. Может, он тебя и не узнает.

Они остановили машину и приступили к переодеванию. Маттьё оглядел коллегу.

– Ну что ж, очень даже неплохо, – удовлетворенно изрек он. – Тебя можно узнать, но не сразу. Минуты через три. Тебе стоит поторопиться.

– Значит, звоню я в дверь, – повторил Адамберг, поправляя бейсболку, – говорю, что пришел повидать супругов Вернон, парень сообщает мне, что они уехали в отпуск и сдали ему дом, я извиняюсь и ухожу.

– Не понимаю, зачем это все.

– Понятно же – чтобы нарисовать его портрет.

– А, ну да.

– Портрет я тут же отправлю Меркаде, и он мне скажет, есть ли что-то в картотеке на этого мужика, поскольку его настоящего имени у нас нет.

– Все равно это очень рискованно. Несмотря ни на что, этот тип может тебя узнать. А меня нет. Давай лучше я пойду.

– Придется все же рискнуть, у нас нет выбора.

– Почему?

– Потому что ты не умеешь рисовать.

– Точно, я и забыл.

– Едешь в интернат?

– Двое моих людей уже начали обыск. Предупрежу, что задержусь, и останусь с тобой.

– Спасибо.

Адамберг, после того как наведался в голубой рубашке и бейсболке к подозреваемому, стал опасаться, что эта убогая маскировка не смогла обмануть противника, а потому в спешке уселся в уголке маленького бара неподалеку от мэрии, так что ему был виден дом Лонжвена, и стал торопливо рисовать его портрет. Маттьё сел рядом с ним и на всякий случай расстегнул кобуру.

– Тишина, – произнес Адамберг, продолжая рисовать и наблюдая за входом в дом.

– Как ты можешь нарисовать его точный портрет, если видел его всего пару минут?

– Я не знаю, Маттьё.

– Кто бы сомневался.

Адамберг сфотографировал рисунок и отправил его Меркаде.

Десмон, нахмурившись, прочитал только что пришедшее сообщение от напарника:

Нас засекли. Приходил Адамберг.

Сам?

Это был он, маскировка фуфло.

Мы знаем, он здесь не один. Десять минут назад видел ту бабищу на дороге в Майян. Типа обычная тетка. Мы ее не упустим. Ездит на велике по домам, не особо торопится.

Что делаем?

Нас засекли, немедленно едем. Дело на мази, начнем пораньше. Заберу тебя в переулке, возьмем ее, пока не потеряли из виду. Будь готов.

Десмон схватил рюкзак и куртку, вылез из окна во двор и поехал на машине по узким улочкам.

Никто не смог бы быстрее Меркаде сориентироваться в запутанном лабиринте фальшивых имен и личностей, тем более что ему помогали двое осведомителей, с которыми он вел зашифрованную переписку. Адамберг, сидевший за чашкой остывшего кофе, вскоре получил от лейтенанта нужную информацию. На нарисованном им портрете был изображен некий Перно, он же Рене Лонжвен, пятидесяти шести лет, действительно связанный с Симом Угрем. Банда постарела, и Адамберг надеялся, что преступники поумерят свой пыл.

– Как только они узнали, что мы в Лувьеке, сразу выдвинулись на позицию. Один приехал следом за нами на поезде, другой присоединился к нему, добравшись сюда на машине. Черт! До чего же это некстати, Маттьё.

– Как им удалось по щелчку пальцев найти сразу два жилья?

– Они его и не искали, просто как-то заставили хозяев уехать. Всего на несколько дней, им этого вполне достаточно, чтобы выследить нас, прощупать почву и подготовить операцию.

– Какую?

– Боюсь, самую худшую, Маттьё.

Глава 13

Адамберг немедленно предупредил Ноэля, Ретанкур и Вейренка, что здесь, в Лувьеке, за ними по пятам ходят два сообщника Сима Угря, приказал им быть настороже и носить при себе оружие. Маттьё передал то же самое своим людям, сопроводив сообщения портретами обоих подозреваемых. От Ноэля и Вейренка Адамберг тут же получил ответ: «Ясно», а Ретанкур молчала.

– Черт, она что там, заснула? – занервничал Адамберг.

В первый раз Маттьё видел, как его коллега теряет самообладание: по слухам, это случалось крайне редко. Он явно очень дорожил этой Ретанкур, хотя на первый взгляд она не слишком к себе располагала.

– Наверное, застряла у какой-нибудь тетки, которая показывает ей фотографии своей кошечки.

– Нет, Маттьё, нет. Ретанкур никогда нигде не застревает, – проговорил Адамберг, поднимаясь и кладя на стол купюру. – Они хотят заставить меня дорого заплатить за арест Сима Угря. Бесполезно мчаться к ним домой и пытаться их взять. Их там уже нет. Наверное, Лонжвен узнал меня и поднял тревогу.

Адамберг ненадолго замолчал, прикидывая, как сократить путь.

– Вся наша команда занимается блохами, – произнес он. – Зато неподалеку, в интернате, работают двое твоих людей. Сколько времени им понадобится, чтобы добраться сюда?

– Если поторопятся, четыре-пять минут.

– Попроси их сейчас же приехать сюда и разузнать, видел ли кто-нибудь незнакомую машину рядом с домом Лонжвена и Десмона и какую именно.

– А если эти двое у себя? Это в принципе возможно.

– Думаю, нет, Маттьё. То, что Ретанкур не отвечает, – очень плохой знак. Эти двое уже вышли на охоту.

– Как они могли вычислить, где находится Ретанкур?

– Они следили за ней, она их больная мозоль. Сегодня утром она должна была делать обход на этих улицах, – сказал Адамберг, разворачивая на столе измятую карту. – Вот на этих, отмеченных зеленым. Они тебе знакомы?

– Очень хорошо. Поедем по ее маршруту. Учитывая, который сейчас час, она уже, наверное, далеко, на дороге в Майян. Совершенно безлюдной.

– У нас нет времени ждать остальных, дорога каждая минута. Если мы их найдем, нас против них будет только двое, тебя не смущает такой расклад?

Маттьё помотал головой.

– Ты взял все, что нужно? – спросил Десмон, прибавляя скорость.

– Да, Роже.

– Я заблокирую дорогу этой твари, которая покалечила наших парней и имела наглость тыкать пушкой в Сима, и мы вдвоем скрутим ее. Повторим: раз – и ты валишь на землю велосипед и эту бабу вместе с ним, заклеиваешь ей рот скотчем, два – бьешь ее рукояткой по голове, три – надеваешь ей браслеты сначала на руки, потом на ноги. Четыре – я открываю задние дверцы, и мы засовываем эту тушу в фургон.

– Не переживай, я все помню. Вот она! Впереди, метрах в шестидесяти! – закричал Лонжвен.

Фургон обогнал велосипед, повернул и встал наискосок, перегородив дорогу, Ретанкур схватилась за пистолет, но сильный удар ногой в живот повалил ее на землю. Она увидела, как ее оружие отлетело в сторону, и ей тут же заклеили рот скотчем. Она поднялась и в прыжке двинула ногами в живот Лонжвену, тот пошатнулся и рухнул рядом с ней.

– Десмон, бей по голове!

От сильного удара Ретанкур покатилась на землю, вскочила на ноги и приготовилась к бою.

– Бей еще, Лонжвен, это не баба, а монстр!

Они сковали наручниками руки и лодыжки Ретанкур. Она быстро пришла в сознание. Она лежала в фургоне, бандиты сидели впереди. Фургон мчался неведомо куда и постоянно поворачивал: эти двое явно старались запутать следы.

Телефон загудел, и Адамберг жадно схватил его. Однако это была не Ретанкур. Он показал коллеге короткое сообщение:

Теперь узнаешь, как это весело – терять товарища.

– Мы опоздали, – произнес Адамберг чужим голосом, сжав кулак. – Они скрылись, и у них Ретанкур.

– Сообщение от Нобле, одного из моих людей, – сказал Маттьё. – Соседи видели сегодня утром незнакомую машину у дома Десмона.

– Господи, Ретанкур у них, Ретанкур у них, – хрипло повторял Адамберг.

– Мы их найдем, – глухо отозвался Маттьё. – Садись скорей, мы едем к дороге на Майян. Как ты думаешь, что они собираются делать? – спросил он, захлопывая дверцу. – Взять ее в заложники, чтобы заполучить тебя?

– Нет, убить ее, но прежде заставить хорошенько помучиться. Они хотят показать, что не шутят. Меня они схватят потом и обменяют на Сима. Они извращенцы, садисты, а не стратеги – в этом можешь не сомневаться. Расскажи, что за машина.

– Старый фургон ярко-голубого цвета, последние знаки номера – GA76.

– Отправь описание машины и портреты этих ублюдков во все отделения жандармерии и все комиссариаты в ближайших районах. Поднимай всех по тревоге.

Адамберг сильнее нажал на газ, и машину затрясло.

– Уточни точку, откуда они отправились, – сказал он.

– Уже.

– Попроси, чтобы комбурские полицейские выставили заграждения на всех дорогах из Лувьека.

– Уже.

В то время как Адамберг и Маттьё с дикой скоростью мчались по Лувьеку, Ноэль, Вейренк, Меркаде, Беррон и Верден, вне себя от волнения, завершали блошиный обход. Они знали, что Ретанкур пропала и что от этой банды ни ей, ни Адамбергу не стоит ждать ничего хорошего. Сидя на глыбе гранита, Меркаде мрачно приводил в порядок свой список и отмечал на плане красные дома, потом уснул прямо на камне, опустив голову на руки.

– Может, подведем итоги блошиной миссии? – в гробовой тишине неловко спросил Верден.

– Позже, – откликнулся Беррон. – Когда она будет с нами.

– Если вернется, – чуть слышно пробормотал Ноэль, высказывая вслух то, о чем думал каждый.

– Вы кое о чем забыли, Ноэль, – твердо сказал Вейренк. – Это Ретанкур, а не вы, не я и не кто-то другой.

– Она ведь все-таки не сверхчеловек, – заметил Верден. – Против нее двое вооруженных негодяев, а она лежит в кузове машины с заклеенным ртом, связанная, – он чуть было не сказал «убитая», – ей с ними справиться все равно что луну с неба достать.

Почти в самом конце дороги на Майян комиссары нашли брошенный велосипед Ретанкур, валявшийся на обочине.

– Крови нет, только следы борьбы, – произнес Адамберг. – Вот здесь она сбила с ног одного из них. Им, видимо, пришлось изрядно потрудиться, чтобы ее одолеть, связать и затолкать в фургон. С учетом того, сколько времени у них ушло на то, чтобы управиться с ней, тронуться с места и отправить мне сообщение, они опережают нас на пятнадцать минут, может, чуть больше. Едем за ними! Скорее!

– По какой дороге? – спросил Маттьё. – Через тридцать метров, на перекрестке, она расходится в трех направлениях. Как узнать, куда они двинулись дальше?

– Выясни, как там с заграждениями, надо понять, их уже установили или нет.

Полиция Комбура, конечно же, еще не успела ничего установить, и Адамберг с Маттьё молча колесили по окрестным дорогам наугад, поворачивая то в одну сторону, то в другую и возвращаясь обратно.

– Не вижу ни одного заграждения, – мрачно произнес Адамберг.

– Полицейские, скорее всего, попытались просчитать возможные маршруты и поставили их дальше.

– Дорог слишком много, – буркнул Адамберг. – И им надо подтянуть кучу людей из Доля, Сен-Мало и еще бог знает откуда. На это нужно время, слишком много времени.

– Вернемся, – предложил Маттьё. – Мы уже целый час мотаемся туда-сюда без всякого результата. К тому же они могли по дорогу сменить машину.

Адамберг кивнул и повернул к Лувьеку. Был уже третий час, когда Жоан открыл им дверь трактира и по их посеревшим лицам понял, что все пошло наперекосяк.

– Снова убийство? – спросил он глухим голосом.

– Нет, Жоан, – ответил Маттьё. – Ретанкур. Ее похитили двое подонков. Или убили.

– И ни следа, – произнес Адамберг, тяжело садясь за стол и не сводя глаз с телефона. – Как будто испарились.

Жоан, пройдясь по залу, заметил, что обеденный час уже давно прошел и было бы разумно им сейчас подкрепиться.

– Извините, Жоан, но мне не хочется есть, – сказал Адамберг, прерывая хозяина, который уже приступил шепотом к детальному описанию предлагаемых блюд.

Другие полицейские, вернувшиеся с блошиного обхода, наоборот, охотно согласились поесть, и прежде всего Меркаде, у которого от волнения появлялся волчий аппетит.

– А я тебе повторяю, – воскликнул Вейренк, встав и хлопнув ладонью по столу. – Они не бог знает какую птичку поймали, а Ретанкур. Впрочем, они пока об этом не догадываются, и это их погубит.

– Очень может быть, – согласился Беррон, которого во время эмоциональной реплики Вейренка вдруг осенило, что лейтенант с его немного расплывчатыми, но при этом надменными чертами лица напоминает римский бюст, стоящий в нише здания лувьекской мэрии.

Телефон Адамберга, как строптивый зверек, внезапно ставший послушным, зазвонил ровно в половине третьего, и комиссар жадно его схватил. Засиял от радости и прочитал вслух пришедшее сообщение:

Дело закрыто. Оба обезоружены, отдыхают. Давайте сюда, и побыстрее. Трасса Сент-Обен – Комбур, место называется Стоячий камень.

Прежнее вялое отчаяние сменилось крайним возбуждением.

– Вы же говорили, лейтенант, вы же говорили! – крикнул Жоан, обращаясь к Вейренку, который с улыбкой надевал куртку.

– Жоан, я просто был в этом уверен, – сказал он.

– Маттьё, предупреди ребят из Комбура, что они найдут упакованные посылки в районе Стоячего камня.

– Уже, – привычно отозвался Маттьё, насмешливо взглянув на Адамберга и на ходу хватая бейсболку.

Когда полицейские на нескольких машинах под вой сирен примчались на место, им открылось удивительное зрелище: двое мужчин корчились на земле, а внушительной комплекции женщина спокойно сидела, прислонившись спиной к фургону и держа их на мушке; у ее ног валялись четыре ствола. Адамберг описал им ситуацию, фотограф сделал снимки места происшествия, и полицейские увезли злоумышленников, которые выкрикивали непристойности и сыпали оскорблениями и угрозами в адрес Ретанкур, но та не обращала на них никакого внимания, бесстрастная, как древний менгир[6]6
  Менгир – простейший мегалит IV–III тыс. до н. э., грубо обработанный, вертикально установленный камень, достигающий нескольких метров в высоту; менгиры считаются одними из первых рукотворных сооружений, сохранившихся до наших дней.


[Закрыть], высящийся у края дороги.

Менее чем час спустя Адамберг и Вейренк уже вновь стояли на пороге трактира, и комиссар с сияющим лицом держал за плечо Ретанкур. Все встали и громко приветствовали вернувшуюся коллегу. Жоан с ее разрешения даже поцеловал ее в щечку, тихонько шепнув: «Мы так за вас переживали». Потом он поспешил на кухню распорядиться о еде для гостей, и на сей раз ему никто не возражал. Был уже четвертый час дня, и у всех разыгрался аппетит. Жоан торопился: ему, как и всем, не терпелось услышать рассказ этой фантастической женщины, он быстро примчался из кухни и уселся за стол.

– Не случилось ничего такого, чтобы из этого устраивать цирк, – с улыбкой проговорила Ретанкур, спокойно выдержав направленные на нее взгляды. – Работа как работа.

– Как они напали? – спросил Маттьё.

– Я ехала на велосипеде, и в начале дороги на Майян они сбили меня, повалили на землю и разоружили. Один из мужиков заклеил мне рот скотчем и ударил по голове рукояткой пистолета. Ноги они мне связать не успели, и я стала их пинать, так что им никак не удавалось запихнуть меня в фургон. Лузеры. Потом они тупо вырубили меня, второй раз двинув по черепу рукояткой – это был тот, второй, я почуяла, как он подошел, – сковали мне ноги, забросили меня в кузов фургона, и в путь. Я недолго провалялась в отключке и стала слушать, о чем они говорят: оба были уверены в себе и радовались, какие они молодцы. Честно говоря, они не говорили, а кричали. Иначе никак: старый фургон дребезжал и издавал адский грохот. Для моего простого плана – то, что надо. Водитель засунул пистолет в щель между двумя передними сиденьями. Я довольно долго делала вид, что лежу без сознания, чтобы не привлекать их внимание, но все же мне нужно было поторапливаться: они рассматривали карту и упоминали заброшенный колодец, до которого оставалось примерно тридцать километров, они собирались сбросить меня туда, размозжив мне голову. Они выбирали, на какую лесную дорогу свернуть, чтобы не нарваться на полицейский заслон. Я обмотала цепь наручников вокруг цепи на щиколотках, посильнее ее зажала и дернула. Чпок. То же самое проделала с ногами. Просунула цепь под ручку, которая опускает стекла, закрепила, повернула – и чпок.

– Чпок – это как? – спросил потрясенный Беррон.

– Чпок – значит, цепь разорвалась.

– Это были стандартные, штатные наручники?

– Ну не игрушечные же! Дальше все было несложно. Вытащить пушку водителя, упереть ему в затылок, забрать все оружие, заставить эту парочку остановить машину и выйти из нее, при этом не ослабляя захват на шее водителя и прижимая дуло к его затылку. Надо сказать, я его немножко придушила, зато его приятель вполне неплохо себя чувствовал, плетясь рядом с ним. Но шансов у него не было. Он, правда, вытащил из кармана штанов второй ствол, и мне пришлось выстрелить. Вы видели, комиссар, я не причинила ему особого вреда, постаралась не задеть бедренную артерию, он просто упал на землю. Другой выдирался изо всех сил, мне даже показалось, что он сейчас освободится от моего захвата. Я была вынуждена несколько раз вмазать ему – не скрою, пару раз попала в самый низ живота – и поколотила их обоих как следует, чтобы они наконец успокоились. Когда оба лежали на земле связанные – я использовала свои собственные наручники и их ремни, – я даже сжалилась над раненым, сняла с него рубаху, скрутила жгут и наложила ему на ногу. И написала вам. Конец истории, и Симу Угрю тоже конец, – заключила Ретанкур, взглянула на еду, которую принес ей один из поваров, и набросилась на нее, приговаривая: – Что-то я проголодалась.

– Конец истории… конец истории… – словно зачарованный, повторял Беррон, а люди Адамберга, привычные к подвигам Ретанкур, только улыбались. – Вы хотите сказать, что если я сильно дерну цепь наручников, она разорвется?

– Очень-очень сильно, – уточнил Адамберг. – Но не пытайтесь это повторить, лейтенант, я уже пробовал, и Ноэль с Вейренком тоже, мы только до крови сбили себе запястья, и больше ничего вышло.

Ретанкур осмотрела свои покрасневшие запястья.

– Быстро пройдет, – заявила она, снова берясь за вилку.

– Да у вас кровь в волосах! – вскричал Жоан.

– Жоан, повреждение поверхностное, не обращайте внимания. Как дела с расследованием по поводу блох? Только я закончила с последним домом из своего списка, как эти мрази перекрыли мне дорогу.

– Давайте не сейчас, – попросил Адамберг. – Сначала покончим с восхитительным обедом мэтра Жоана, насладимся этим благословенным часом, выпьем кофе с коньяком и отправим Меркаде спать. Он уже валится с ног, а без него мы не сможем обобщить информацию о блохах. Вернемся к работе в половине седьмого. Всем дать отдых мозгам или просто прогуляться.

– Я побежал, – сказал Меркаде.

– А я пойду порыбачу, – сообщил Адамберг.

– Вы что, рыболов? – с любопытством спросил Жоан.

– И да и нет.

– Так что же на самом деле – «да» или «нет»? – стал допытываться Жоан, косясь на Вейренка и ища у него поддержки. – Это зависит от того, клюет или нет?

– В каком-то смысле.

– И какую рыбу вы ловите? Щуку? Форель? Я могу посоветовать подходящие места.

– Что я ловлю? – лениво откликнулся Адамберг, не утруждаясь ответить на вопрос.

– Вероятно, совершенно несъедобные мысли, мэтр Жоан, – с улыбкой ответил за него Вейренк.