Текст книги "Канадские поселенцы"

Глава XII

Теперь семья Кемпбель осталась совершенно одна, даже Мартын Сепер и Джон были в отсутствии. Джон уже двое суток не возвращался домой, и Мартына отправили разыскать новое становище Малачи Бонэ и выразить ему некоторое неудовольствие по поводу слишком продолжительных и частых отсутствий Джона.

– До сих пор все шло у нас хорошо и складывалось очень счастливо, но мы должны быть готовы перенести мужественно и предстоящие испытания! – заметил мистер Кемпбель.

– Я положительно не могу себе представить, какие могут ожидать меня испытания, – воскликнула Эмми, – разве что корова опрокинет подойник и разольет весь удой!

– Или, – вставила Мэри, – мы отморозим себе зимой пальцы и ноги!

– Это, конечно, не будет особенно приятно, но все же лучше, чем отморозить кончик носа! – засмеялась Эмми.

– Да, тебе надо будет остерегаться, – заметил Альфред, – у тебя он не слишком длинен!

– Ну, а у тебя есть излишек! Значит, преимущество на твоей стороне! – возразила шалунья. – Но из этого следует, что мы должны присматривать за носами наших ближних, так как самому трудно заметить, что происходит с его носом. А вот и Джон с Мартыном! – добавила она. – Смотрите, у него ружье за спиной: он, вероятно, захватил его из склада, когда уходил отсюда.

– Я думаю, он теперь уже научился обращаться с ним! – заметила миссис Кемпбель.

– Да еще как! – отозвался Мартын. – По дороге он дважды зарядил свое ружье и дважды выстрелил. Смотрите, это он убил этого сурка! – и Сепер бросил на пол убитого зверька.

– Что это за животное? – спросил Генри.

– Это сурок; они очень вредят полям и садам, и потому мы их здесь убиваем всякий раз, как они попадаются нам.

– Ну, видел ты старика и говорил с ним? – спросил мистер Кемпбель Мартына.

– Да, сэр, – он сказал, что не будет удерживать мальчика долее одного дня, не послав его предварительно к вам испросить разрешение; они оба ушли на охоту, когда я пришел, и только теперь вернулись, даже и дичина осталась лежать в лесу.

– Я убил оленя! – сказал Джон.

– Да, – подтвердил Мартын, – Малачи сказал мне, что мальчик убил оленя и что он завтра принесет его сюда.

– Я буду очень рад поговорить с ним лично, – сказал мистер Кемпбель. – Но каким образом у тебя очутилось ружье, Джон? Разве я тебе позволил взять его?

Джон молчал.

– Ну, отвечай же!

– Без ружья нельзя стрелять!

– Конечно, нет, но это ружье не твое!

– Подари его мне, отец, я буду приносить вам дичь к столу!

– Ну, хорошо. Я дарю тебе это ружье, но при условии, что ты обещаешь мне спрашиваться каждый раз, когда вздумаешь уйти, и возвращаться к назначенному сроку.

– Я буду постоянно спрашиваться, если меня всегда будут отпускать, и буду возвращаться, когда обещал, если… если я убил дичь.

– Что такое? Если ты убил дичь?

– Да, он хочет сказать, сэр, что если он идет по следу в то время, как наступил его срок, то не может кинуть следа и идти домой, а пойдет по следу до конца, и как только убьет или потеряет след, так и пойдет домой. Это и каждый охотник так, сэр… за это вы его не браните! – сказал Мартын.

– Ну, пусть будет так, – проговорил мистер Кемпбель, – только помни, что ты обещал!

– Ну, а что мы теперь будем делать, Мартын? – спросил Альфред.

– У нас наготовленного леса достаточно, сэр. Дня в два-три мы с вами построим рыболовную лодку, и тогда мастер Персиваль наловит нам столько же рыбы, сколько мастер Джон настреляет дичи!

На следующее утро Мэри и Эмми отправились доить коров, по обыкновению, но – увы! – одни, а не в сопровождении милого капитана Сенклера и Альфреда, как это было до сих пор.

– Нет больше джентльменов, ухаживающих за госпожами коровницами! – заметила Эмми.

– Да, и теперь удовольствие превращается в обязанность! Альфред и Генри оба заняты рыболовной лодкой! – добавила Мэри.

– Сознайся, что ты думала не о братьях, а главным образом о капитане Сенклере!

– Это, правда, Эмми, я думала о нем! Ты представить себе не можешь, как живо я ощущаю его отсутствие! – созналась Мэри.

– Я могу себе это представить, Мэри! А как ты думаешь, скоро мы его опять увидим?

– Право, не знаю! Теперь у них все заняты покосом и уборкой сена! Это займет у них, по крайней мере, две-три недели…

– Но полковник обещал папе прислать нам запас сена на всю зиму для наших коров, и я уверена, что капитан Сенклер возьмется доставить его сюда, и тогда мы снова увидим его! Однако нам надо разыскать наших коров! Теперь ведь некому пригнать их к нам. Вот если бы Альфред был благовоспитанным молодым человеком, он бы пришел сюда и помог нам!

– Альфред? Почему же не Генри?

– Право, не знаю! Альфред первый пришел мне на ум! – отозвалась Эмми.

– Я тоже так и думала: он почему-то всегда раньше других приходит тебе на ум! Ну, теперь мы с тобой квиты. Пойдем доить коров!

Вернувшись домой, они застали там старика Малачи Бонэ и увидели превосходного убитого оленя, лежащего у его ног. Он заявил мистеру Кемпбелю, что принес дичину, убитую Джоном, и что если это возможно, он захватит с собой в уплату за свою землю бочонок пороха и немного свинца; кроме того, просит высчитать, сколько ему приходится всех упомянутых предметов по справедливой оценке за его землю; тогда он будет постепенно отбирать это.

– Но почему же вы сами не назначите цену за ваш участок? – спросил мистер Кемпбель.

– Как же могу я назначить цену, когда земля эта была мне подарена и самому мне ничего не стоила? Вы оцените ее по своему усмотрению вместе с Мартыном Сепером!

– Благодарю за доверие, Бонэ! Я поступлю по справедливости, но если вы станете отбирать всю сумму товарами, то боюсь, что расплата моя затянется на очень долго!

– Тем лучше, сударь! Мне, значит, хватит до самой смерти, а что останется из моей доли, то пусть ему достается! – добавил он, с нежностью положив руку на голову Джона, стоявшего подле него.

– Я ничего не имею против того, чтобы Джон бывал у вас, но не могу отпустить его совсем!

– Мой совет, отец, отпусти мальчика совсем к старику, и пусть он возвращается домой на праздники, как если бы он был отдан в школу! Ведь это для него тоже школа!

– Я всегда буду приходить к вам, когда мне будет можно! – проговорил Джон.

– Так помни же свое обещание, Джон, и иди себе с Богом! – проговорил мистер Кемпбель, отпуская сына к Малачи Бонэ.

Джон торжественно простился со всеми, и, забрав с собой бочонок пороха и известное количество свинца, старый и малый охотники отправились в лес в вигвам Малачи Бонэ.

Глава XIII

По прошествии двух-трех недель по уходе солдат все в доме мало-помалу пришло в надлежащий порядок; у каждого было свое дело: вставали в шесть, обедали в час дня и ужинали в семь вечера, а затем вскоре ложились спать. Была уже половина октября, и зима уже приближалась.

Лодка давно была готова, и Генри и Персиваль почти ежедневно выезжали на озеро удить рыбу, которую миссис Кемпбель засаливала на зиму.

Однажды они были приятно удивлены неожиданным появлением капитана Сенклера, который пришел пешком из форта, чтобы сообщить мистеру Кемпбелю, что сено все убрано, и денька через два-три ему доставят его; кроме того, комендант может уделить им одного молодого бычка на мясо на зиму, и если они, т. е. Кемпбель, желают, то и бычка им доставят одновременно с сеном. Конечно, предложение было принято с радостью, после чего все сели обедать, а после обеда капитан Сенклер должен был возвратиться в форт, так как он в эту ночь был дежурный. Перед своим уходом он перекинулся несколькими словами с Мартыном незаметно для других, затем предложил Альфреду, с которым он был особенно дружен, проводить его в форт, переночевать у него и поутру вернуться домой. Альфред согласился и, простившись со всеми, они ушли. Неподалеку от дома к ним присоединился Мартын.

– Моя цель пригласить вас проводить меня в форт была двоякая! – сказал капитан Сенклер Альфреду. – Во-первых, я желал, чтобы вы узнали ближайшую дорогу в форт на случай надобности, затем я хотел сообщить вам и Мартыну те сведения, какие получены нами относительно индейцев. Нам донесли, что индейцы собирались уже несколько раз на совет, но, по-видимому, до сих пор не приняли никакого решения, хотя они и были здесь, поблизости от форта в очень большом числе. Очевидно, кто-нибудь подстрекает их напасть на нас! Осень именно то время года, когда индейцы обыкновенно высылают свои боевые отряды, и потому мы должны быть настороже. Но я должен сказать, что если они атакуют форт, то вы у себя не будете в безопасности, даже и в том случае, если они не побьют нас, и мы устоим против них. Дело в том что если даже индейцы на своем совете решат не нападать на нас, то все же отдельные шайки по десять-пятнадцать человек всегда могут напасть на вас: покинув свои деревни, они не хотят возвращаться домой с пустыми руками и желают поживиться хоть чем-нибудь. Это, конечно, не настоящие воины-индейцы, и у самих собратьев не пользуются уважением; это просто грабители, мародеры, но их-то вам и следует остерегаться. Большое счастье для вас, что Малачи Бонэ перекочевал дальше на запад, и что вы поддерживаете с ним хорошие отношения: он, наверное, предупредит вас заблаговременно, если вблизи появятся где-нибудь индейцы.

– Я пойду и на всякий случай попрошу его проследить и быть настороже! – сказал Мартын.

– Да, но разве они прежде, чем напасть на нас, не нападут на его хижину? – спросил Альфред.

– Нет, что им искать у него? У него взять нечего; кроме того, они слишком хорошо его знают, и ни один из них без особой надобности не решится подставить лоб под его карабин! – проговорил Мартын. – А теперь, капитан, позвольте мне с вами проститься: я сей-час добегу до Малачи и предупрежу его на всякий случай, чтобы он держал ухо востро! Если индейцы вздумают напасть, то, конечно, до первого снега, а не после, и потому надо предупредить старика сейчас же. Прощайте, сэр! – И Мартын зашагал в другом направлении.

– Вы не поверите, Альфред, как меня тревожит положение вашей семьи, – сказал Сенклер; – я положительно не могу спать по ночам!

– Верю вам, но, право, если нас не захватят врасплох, то мы в состоянии защищаться и постоять за себя, могу вас уверить. Ваше участие к нашей семье заставляет вас преувеличивать опасность!

– Если бы я мог быть с вами, то был бы гораздо спокойнее!

– Не беспокойтесь, Сенклер, если нам будет не справиться, мы обратимся к вам в форт за помощью!

Вскоре они пришли в форт, где Альфред был крайне радушно встречен как комендантом, так и офицерами. На другой день, прощаясь с Альфредом, комендант сказал:

– Знайте, мой милый друг, что в случае какой-нибудь опасности я всегда готов оказать вам помощь и содействие, а для ваших дам у нас здесь всегда найдется готовое помещение!

– Благодарю вас, полковник, – отвечал Альфред, – но я думал о том, что так как у нас нет лошадей, то дать знать вам об опасности нам будет весьма затруднительно, и потому просил бы вас дать мне одну-две сигнальные ракеты, которые могут оказать нам большую услугу в случае опасности; обещаю вам не прибегать к ним без особой надобности.

– Я прикажу дать вам с собой целую дюжину этих ракет: я чрезвычайно рад, что вы вспомнили о них!

– Я предупрежу всех наших часовых внимательно следить за горизонтом в направлении вашего участка и в случае появления ракеты немедленно прикажу дать знать полковнику! – заметил Сенклер. – А там дома покажите вашим дамам, как пускать ракеты из дула карабина; научите их этому теперь же на всякий случай! – добавил он. – Храни вас Бог!

– И вас также! – отозвался Альфред.

Глава XIV

Альфред благополучно вернулся домой, и в течение нескольких дней не случилось ничего знаменательного. Мартын побывал у Малачи Бонэ, который обещал зорко следить за индейцами и в случае чего немедленно предупредить. Альфред никому ничего не сказал, кроме брата Генри, которому сообщил о том, что слышал от капитана Сенклера.

Спустя немного, однообразие их жизни было нарушено прибытием капрала с поста, привезшего мистеру Кемпбелю письма и депеши, присланные сюда в форт из Квебека. Тут были письма не только от друзей из Квебека, но и письма из Англии; весь дом пришел в волнение, и все столпились вокруг главы семьи в то время, как он разделывал и вскрывал большой пакет, в котором находилась вся его корреспонденция. Тут были и английские газеты, присланные губернатором Квебека, и письма из Англии для Мэри и Эмми от мисс Патерсон, и письмо от поверенного Кемпбеля в Англии, и большой казенный конверт на имя Альфреда.

Бегло пробежав содержание его, молодой человек воскликнул:

– Мама, дорогая, я утвержден в чине лейтенанта королевского флота! Урра! А вот и письмо от капитана Лемлея!

Все стали поздравлять молодого лейтенанта, который передал официальную бумагу матери, а сам стал читать письмо своего командира. Прочитав его, он задумался, и лицо его приняло грустное, сосредоточенное выражение, которое не укрылось от внимания его матери. Однако, когда кузины его стали читать вслух свои письма, то он снова овладел собой и стал опять весел, по-видимому, беззаботен и беспечен.

Когда все письма были прочитаны, дошла очередь и до газет. Все с жадностью накинулись на них, и в этот вечер никто из домашних не принимался за работу.

Поутру миссис Кемпбель сказала своему мужу:

– Всю эту ночь я больше всего думала об Альфреде; у меня явилось даже желание отпустить его обратно на службу; я видела по его лицу вчера, когда он читал письмо капитана Лемлея, что его жертва достается ему нелегко!

– Да, но это его долг. Кроме того, он нам теперь здесь необходим, а впоследствии мы еще поговорим об этом.

– Знаешь, Мэри, – говорила между тем Эмми, идя с сестрой поутру доить коров, я даже сожалею, что получила письмо от мисс Патерсон: оно как-то выбило меня из колеи; я привыкла к нашей здешней жизни и почти забыла все, что было прежде, а это письмо напомнило мне о всем, чего мы лишились, и что мы утратили!

– Да, конечно, и я испытываю нечто подобное, но если мы подумаем, что мы, в сущности, лишились только излишней роскоши и развлечений, то с этим можно и должно примириться!

– Да, ты права, Мэри, я это чувствую! Мало того, то что ты сейчас сказала, приходило уже мне в голову, но я все-таки была бы более спокойна и довольна, если бы не получала письма мисс Патерсон; я уберу его куда-нибудь подальше и не буду больше вспоминать о нем. Милый Альфред, как я рада его производству, теперь я постоянно буду называть его лейтенант Кемпбель!.. Пойдем, Жюно!

Жюно была кличка одной из собак, подаренных капитаном Сенклером нашим поселенцам, с которыми мы еще не познакомили наших читателей.

Их было всего пять: два терьера по имени Трим и Сноб; Трим был маленькая комнатная собачонка и жил в доме, но Сноб был сильный бультерьер, очень свирепый и злой; крупная гончая сука, по имени Жюно, находилась постоянно при коровнике; превосходный молодой бульдог Бемги и старый пойнтер Санчо ночью привязывались в разных местах, чтобы сторожить покой своих хозяев.

Еще два дня вся семья только и делала, что обсуждала все новости, почерпнутые из газет, и жила, так сказать, не своей жизнью, но затем насущные, живые интересы мало-помалу оттеснили эти впечатления на задний план.

Между тем погода стала заметно холоднее; целых два дня не было солнца, и все небо обложилось тяжелыми темными тучами. Мартын, вернувшийся с охоты, предупредил, что следует ожидать наступления зимы в самом непродолжительном времени; и предсказание его сбылось.

Глава XV

Всубботу, когда вся работа была сделана, после ужина все по обыкновению собрались вокруг очага, тем более, что в этот вечер было холоднее, чем до сего времени. На дворе страшно завывал ветер.

– Вот и зима к нам идет, – заметил Мартын, прислушиваясь к вою ветра, – она обыкновенно приходит с снежной бурей. Надо бы нам позаботиться достать из сарая наши лыжи, Джон, как вы полагаете? Не то вам нельзя будет охотиться… Ведь вы еще не убили ни одного канадского оленя?

– Канадский олень или лось, это одно и то же? – спросил Генри.

– Кажется, нет, сэр! Но животные эти весьма похожи между собой, и я слышал, что наш канадский олень что-то вроде лося.

– Ну, а вы, Мартын, убивали их? – спросила г-жа Кемпбель.

– О, сударыня, не раз! Это странное животное: оно не бежит, как лань или обыкновенный олень, а трусит, но так скоро, что уходит от охотника не хуже другого зверя. По природе они весьма чутки и трусливы и не подпускают к себе близко никого, но в снегу вязнут: их тело слишком грузно; в глубоком снегу они увязают по плечи, барахтаются до тех пор, пока их не настигнет охотник. Вся беда зверя в том, что он не может надеть лыжи, как мы с вами, и это дает нам преимущество перед ним.

– Это опасное животное? – спросила Мэри.

– Как всякое крупное животное, мисс! Рога его нередко весят фунтов 15 и даже более; кроме того, он очень силен, но в снегу он становится беспомощным. Мясо его чрезвычайно вкусно; вы им, наверное, останетесь довольны, когда мы принесем его вам!

– Я принесу! – сказал Джон.

– Да, как только вы научитесь ходить на лыжах, мастер Джон! Но завтра вам не добраться до хижины Малачи Бонэ. Слышите, как буря воет?

– И как холодно сегодня! – заметила миссис Кемпбель.

– Как только выпадет снег, станет гораздо теплее! – сказал Мартын Сепер.

В эту ночь буря перешла в настоящий ураган; лес шумел и стонал; почти никто из поселенцев не мог заснуть. Но к утру погода стала стихать, и тогда все уснули и встали поутру позднее обыкновенного. Когда Мэри и Эмми вышли поутру на крыльцо, то увидели, что Мартын и Альфред усердно работают лопатами, разгребая глубокий снег.

– Ах, Альфред! – воскликнула Эмми. – Как же мы доберемся сегодня до коров! Я хотела бы только, чтобы небо прояснилось, а самый снег мне даже нравится!

– Оно и прояснеет, мисс, только завтра, а сегодня выпадет еще много снега! – проговорил Мартын. – Нам надо хорошенько работать сегодня, чтобы расчистить дорогу к коровнику, намести снег к заборам и защитить им наш дом и двор от будущих заносов!

К завтраку успели только расчистить дорогу к сараю, затем, когда достали еще лопаты, и мистер Кемпбель и Генри тоже принялись работать, к обеду проложили путь до самого моста через ручей, т. е. до полпути к коровнику. Мальчики тоже помогали, а дамы, управившись с домашним хозяйством, стали сметать снег с подоконников и карнизов. К ночи настлали двойной комплект теплых одеял и шкур на постели и, так как все очень устали, то и уснули сразу крепким сном.

На другой день все опять принялись разгребать снег, и к обеду вся дорога вплоть до коровника была совершенно расчищена, так что после обеда мужчины стали носить дрова для отопления дома и складывать их в сенях и под навесом сарая.

– Ну, а теперь какая нам еще предстоит работа? – спросил Альфред.

– Прежде всего вам всем необходимо научиться ходить и бегать на лыжах, потому что без этого нельзя будет высунуть носа за ограду. Вот и Джон не может попасть к Малачи Бонэ, – проговорил Мартын.

– Пойду завтра! – сказал Джон.

– Нет, не завтра; одного вас пустить нельзя: в снегу вы заблудитесь, а мне завтра идти с вами некогда, завтра надо скотину на зиму резать, а то она только даром сено ест!

– Да и у меня истощилась почти вся провизия! – сказала г-жа Кемпбель.

– Не беспокойтесь, сударыня, денька через три мы вам много нанесем провизии, а пока покормите нас рыбой!

– Рыба эта превосходна! – заметил мистер Кемпбель. – Как она называется?

– У нас она зовется белорыбицей!

– В будущем году надо побольше запасти ее, – сказал Генри. – Кстати, Мартын, я все хотел спросить, вы откуда родом?

– Из Квебека, сэр! Мой отец служил капралом в английском войске, а мать была тоже англичанка, но она умерла вскоре после моего рожденья; отец же был жив еще пять лет тому назад. Я был на службе у компании торговцев мехами и был в отсутствии, когда старик умер!

– Вы всю жизнь были охотником? – спросил Альфред.

– Нет, не всю жизнь, и не охотником: я, в сущности, траппер, а это не совсем одно и то же. Лет в 14 отец хотел сделать меня барабанщиком, а я не захотел и ушел к индейцам в леса. Года через два я вернулся в Квебек с хорошим запасом шкур, которые выгодно продал, а вырученные деньги прокутил вместе со стариком-отцом, который в ту пору охромел от полученной в бою раны и получил место провиантского сторожа, которое давало ему возможность существовать.

– И вы потом часто видались с отцом?

– Каждый раз, когда я бывал в Квебеке, мы делили с ним мой заработок, прогуливая и пропивая его вместе.

– Но согласитесь, Мартын, что это было нехорошо! Лучше бы вы копили эти деньги и затем купили себе участок, обзавелись семьей и жили в тишине и довольстве!

– Оно может и лучше, сударыня! Но мне не по душе. Я хочу жить и умереть свободным, вольным, как птица, охотником, а не фермером: мне это кажется скучным и незавидным!

– Ах, что это за вой! – воскликнула Мэри.

– Это волк, мисс! Слышите, и собаки зарычали: они его чуют!

– Какой жуткий, унылый вой! – промолвила Эмми. – Он меня пугает!

– Как, Эмми, ты боишься? – спросил Альфред, подходя к ней. – Право, она вся дрожит… Вспомни, дорогая, как вы с Мэри боялись кваканья лягушек в первую ночь нашего приезда сюда, а теперь ты и не замечаешь его: так ты привыкнешь и к вою волков!

– Это не одно и то же, Альфред! А, быть может, я потому боюсь волка, что читала в детстве сказку про красную шапочку; но, конечно, я постараюсь преодолеть в себе этот страх!

– Во всяком случае, я была бы спокойнее, – сказала Мэри, – если бы у нас все ружья были заряжены!

– Мое заряжено! – сказал Джон.

– Если это может успокоить вас, девочки, – заметил мистер Кемпбель, – то сделать это не трудно: давайте все зарядим наши ружья и поставим их на место.

– Вот и мое заряжено! – весело сказал Альфред, сев подле Эмми и наблюдая за ней, как она заряжала свое ружье. – Ну, разве ты не чувствуешь некоторого удовлетворения, дорогая Эмми, что можешь теперь сама зарядить и разрядить свое ружье? Как я вижу, мои уроки не пропали даром.

– Нет, и я тебе за них очень благодарна, и знаешь что? Мне кажется, что я трусиха только в ожидании опасности, а в самый момент серьезной опасности, мне думается, у меня найдется столько же мужества, как и у других!

– Я в этом уверен, Эмми! – проговорил Альфред. – Ну, а теперь, когда все ружья заряжены, мы можем спокойно лечь спать!

И все разошлись по своим спальням, но обе девушки долго не могли заснуть, все время прислушиваясь к вою волков.