Текст книги "Абсолютно честен. Автобиография"

До этого сезона мы мучились на поле. Некоторые игроки, казалось, не отвечали стандартам премьер-лиги. Но в целом у нас было довольно много сильных игроков, а в полузащите хватало бойцов – парней вроде Мартина Аллена или Пола Батлера. Хорошие футболисты, красота игры которых была не самой очевидной. Иэн Бишоп умел управляться с мячом, но команда страдала, как и он сам. Фанаты были нетерпеливы и требовали более прямого стиля игры, который был ему не близок.

В команду пришли Ломас, я, Беркович и Синклер. Ломи выполнял оборонительные функции, я играл боксту-бокса, а Беркович связывал нас вместе. Мы были уверены в себе и нашей схеме. Мы умели играть. Мы даже расстроились, не квалифицировавшись в Кубок УЕФА напрямую и отправившись лишь в Кубок Интертото.

В своем первом сезоне я доказал неправоту многих людей в отношении к себе, а во втором подверг себя сильному давлению, чтобы стать еще лучше. Команда усилилась, но мне приходилось довольно тяжело. Год назад мой прогресс был заметнее. Я уверенно выглядел с мячом и чувствовал себя комфортно. Возможно, это было не так заметно. Нынешний скачок был не столь очевидным, и я задавался вопросом, выглядело ли это со стороны так же плохо, как чувствовалось. В прошлом году мне лучше бежалось вперед, и я больше забивал. Мои ноги были легкими, и часто я просто знал, что сейчас произойдет что-то хорошее.

Теперь все изменилось. Я чувствовал себя тяжелее. Моего оптимизма поубавилось. Мне стало сложнее защищаться, и в этом году я понял, что не всегда могу просто бежать вперед по своему усмотрению. Мне нужно было научиться выбирать время более разумно. Тогда я впервые осознал необходимость ограничить это свойство своей игры ради блага команды, чтобы добиваться побед, а не славы. Удача не сваливалась на меня просто так, и я всегда отлично чувствовал свой прогресс. В том сезоне мне было труднее определить, в каких аспектах я совершенствуюсь, и это меня беспокоило.

Обычно мы побеждали с минимальным счетом, и я почувствовал, что кривая моей обучаемости в этом сезоне стала более пологой. Я играл почти в каждом матче. Я стал настоящим профессионалом. Не было ничего лучше, чем играть. Контраст был разительным, ведь изначально я попал в борющуюся за выживание команду, фанаты которой выражали все больше недовольства Харри. Теперь же я являлся частью хорошей команды, которая здорово играла, и это было потрясающе. Я чувствовал, что тренировки стали полезнее и куда приятнее. Все кусочки пазла сложились. Конечно, в этом был и элемент удачи. Харри купил хороших игроков, но в состав вошли и талантливые молодые игроки из академии, которые были свежи, полны энтузиазма, голодны до побед и страстно желали преуспеть в клубе.

Происходила смена поколений, и я видел ее, ощущал. Я испытываю глубочайшее уважение к парням, которые хорошо служили клубу, когда я был в молодежке – к таким парням, как Доуи, Дикс и Бишоп, каждый из них был очень хорошим игроком и отличался в высшей степени сильным характером. Но, пожалуй, их время как группы закончилось. Они были очень старомодны и несколько закостенели. Проблема заключалась в том, что футбол двигался вперед, и распитие пива и вина в автобусе после игр казалось уже неприемлемым.

Все они обладали сильным характером, в котором «Вест Хэм» в определенный момент нуждался. Но теперь их время ушло, и для прогресса клуба было необходимо строить новую команду с более молодыми игроками. Харри и папа поняли, что, дав молодежи больше ответственности, они смогут перестать полагаться на более опытных ребят. Кроме того, они совершили несколько умных приобретений.

Одним из них был Игор Штимац. Он был очень умным, и я хорошо с ним ладил. Он подвозил меня на тренировку, и мы много болтали о его карьере. Игор также обладал мужественным характером и многое успел повидать и совершить. Я сразу понял, что мне есть, чему поучиться у него.

Он успел провести 50 матчей за сборную Хорватии, а на клубном уровне много поиграл у себя на родине, в Испании, а также в «Дерби Каунти». Он был смышленым и отлично со всеми общался. У него был необычный талант – он здорово находил общий язык со старшими парнями на задних рядах автобуса, иногда даже выпивая с ними, и так же легко общался с молодежью. Однажды он даже выпивал со мной и моими приятелями в местном баре. Мы развлекались, играя в пул и занимаясь подобными вещами, а он удобно располагался неподалеку с чашкой кофе, болтая с нами. Несмотря на то, что нам было по 19 или 20, а он был на десять лет старше, он разрушал возрастной барьер легко и стильно.

Игор задержался в «Вест Хэме» всего на пару лет, но он был представителем нового поколения. Еще одним его представителем был Шукер. Давор был очень культурным. Ему тоже довелось поиграть за разные команды, в том числе провести несколько лет в мадридском «Реале», и он пришел к нам из гораздо более фешенебельного «Арсенала». Но уже вскоре он стал одним из нас. Монкс называл его Дэйвором на ист-эндовский манер, и ему это очень нравилось. Он был отличным игроком – прирожденным бомбардиром с убийственной левой ногой. Я сразу же привязался к нему. Он был другим, и я знал, что смогу многому у него научиться, как и у Игора. Давор был очень уверен в себе – настолько, насколько возможно. Его карьера выдалась очень успешной, и он уже был богат в то время, как подписал контракт с нами.

Иногда он болтал о том, как лучше инвестировать деньги. Недвижимость. Здесь и в Хорватии. Также он вкладывался в ценные бумаги и акции, в том числе печально известной компании «Прекрасные мгновения». Давор, по всей видимости, разбирался в рынке и имел хороших советников. Джон Монкур был не так хорошо осведомлен, и когда он попросил Давора дать совет, то тот порекомендовал именно «Прекрасные мгновения». Монкса впечатлило то, что Давор скупил акций аж на 500 тысяч. Отлично, решил он, я тоже смогу немного подзаработать. Воодушевленный успехами Давора и его дорогим автомобилем, он вложил 20 тысяч фунтов. В «Вест Хэме» были не самые большие зарплаты, и эта сумма была существенной для Монкса.

Пару месяцев все шло хорошо. Каждое утро, переодеваясь перед тренировкой, Джон спрашивал Давора, как идут дела у «Прекрасных мгновений».

– Замечательно, поднялись на два пенса, – отвечал Давор.

Этот диалог стал совершенно обычным делом в нашей раздевалке до того дня, когда все стало не так замечательно. На самом деле все было очень плохо. Стоимость акций опустилась ниже плинтуса, и пакет стоил гораздо меньше того, что было заплачено.

– «Прекрасные мгновения», – сказал Монкс. – Скорее, блин, ужасные мгновения.

– Мне жаль, Монкс, – ответил Давор.

– Вот же черт, Дэйвор. У тебя-то все нормально, а мне нечем кормить своих детей из-за этих акций.

Давор не был виноват. Он потерял намного больше денег, но никогда не жаловался, в отличие от Монкса, который еще несколько месяцев трещал об «Ужасных мгновениях», смеша всех нас. Атмосфера в раздевалке была чудесной, главным образом из-за целого набора ярких личностей, которых Харри сюда привел.

Еще одним из них был Ди Канио, хотя еще одного Паоло быть не могло в принципе. Он был по-своему очень профессиональным. Я не могу сказать, что соглашался со всем, что он делал. Для него все должно было быть правильным, даже если у всех остальных было по-другому. Например, меня очень раздражало, когда, получив травму, он возвращался в Италию на двухнедельную реабилитацию. Но не было никаких сомнений в том, что он делал то, что считал отвечающим интересам команды. Бывало, что мы тренировались в Чедвел Хит в ужасную холодрыгу и под проливным дождем, и всем было очень интересно, где же Паоло. И он частенько возвращался в четверг, заявляя, что готов играть в субботу.

Он следил за собой, но был слишком эгоистичен, чтобы быть настоящим профессионалом. Мысль о том, что он просто поехал отдохнуть на пляже, была привлекательной, но я знаю Паоло и знаю, что, куда бы он ни ездил, он хотел лишь поскорее восстановиться и вернуться в игру. Даже когда он был с нами, его тренировки проходили по-другому. Он говорил, что хочет заняться чем-то особенным с тренером по физподготовке, и пока все остальные бегали до потери пульса под руководством Харри, Паоло находился где-то в уголке, расслабленно выполняя какие-то ерундовые упражнения. Но он был настолько особенным игроком, что ему это сходило с рук. Он знал это, мы тоже знали и принимали это. Нам были нужны такие игроки, как он и Игор, чтобы расти – подняться из зоны вылета и начать выигрывать, желая достичь большего. Со временем я стал гораздо лучше чувствовать эту перемену в ментальности.

В «Челси» под руководством Моуринью мы привыкли побеждать в каждом матче. Мы выходим на поле, ожидая, что не проиграем. Многие годы я ощущал эти внутренние изменения, и теперь вижу, что именно это произошло с «Вест Хэмом» в том сезоне. Они были не такими масштабными, но сейчас я понимаю, что это были они.

Я провел в клубе долгое время, всю свою жизнь, но никогда не видел в команде столько классных футболистов: Паоло впереди, Тревор Синклер на фланге, Джо Коул рядом со мной, а Рио и Игор за моей спиной. Были игроки, которые изменились вместе со мной. Стив Ломас и Джон Монкур были игроками старой закалки, теми, на кого можно было положиться в битве, и особенно в битве за выживание. Джон, помимо прочего, отлично ладил с молодыми парнями. Он поддерживал нас, и мне кажется, что в нашем лице он видел новую эру в истории «Вест Хэма». Я глубоко уважаю всех тех парней, которые играли в клубе в девяностые годы. Я смотрел на них с трибун и на тренировках, а затем стал и полноправным членом команды.

Повзрослев, я начал понимать, что хочу большего, чем единичные победы над большими клубами или неплохие кубковые кампании. Я был не одинок – Рио тоже был амбициозен, как и Джо. Не могу сказать, что мы были циничными. В начале карьеры вы всегда смотрите вверх, а не вниз, и, вероятно, именно поэтому нам было намного комфортнее с новым, растущим «Вест Хэмом». Клуб несколько заржавел. Каждый сезон начинался с ожидания борьбы за выживание. Мы были совсем другими. Мы стремились достичь большего, и признаться, вероятно, уже вынашивали мысль о том, что в конечном итоге нам придется покинуть «Аптон Парк». Мы это обсуждали, и это естественный процесс для молодых игроков в таком клубе, как «Вест Хэм». Преданность в футболе изменилась с шестидесятых и семидесятых годов, когда было естественным провести всю карьеру в одном клубе.

Взгляните на Мэтта Ле Тиссье. У него были свои причины, и он заслуживает уважения за то, что провел всю свою карьеру в «Саутгемптоне». Однако многие задаются вопросом, почему он не перешел в более сильный клуб и не выступал на более серьезном уровне, ведь он, безусловно, обладал достаточным для того талантом. Возможно, сейчас и он сам задает себе тот же вопрос. Я всегда полагал, что величайшая сила человека в том, чтобы сделать все возможное для реализации своего потенциала и подобраться как можно ближе к вершине. Именно поэтому мы с Рио находимся там, где находимся. Это не высокомерие, не тщеславие. Скорее, это внутренняя решимость добиться успеха. Мне доводилось видеть и слышать, как некоторые иностранные игроки объявляют себя лучшими в матче, лиге – даже в мире. Даже когда они говорят, что непременно выиграют ту или иную игру, я съеживаюсь.

Не могу сказать, что мы были циничными. В начале карьеры вы всегда смотрите вверх, а не вниз, и, вероятно, именно поэтому нам было намного комфортнее с новым, растущим «Вест Хэмом».

Даже если бы я думал таким образом, я ни за что не сказал бы об этом публично. Иностранные игроки легко относятся к тому, что в нашей культуре не допускается. Короновать или как-то возвысить себя – не по-английски. Мы, англичане, считаем такое поведение высокомерным.

Тем не менее оно нас интригует. Когда Мухаммед Али пел сам себе дифирамбы, я думаю, что мы все смотрели на него с неохотным восхищением и симпатией. Он делал это с улыбкой, а не с насмешкой. Однако в общем и целом мы склонны порицать такое поведение. Думаю, что еще одним хорошим примером из мира бокса послужил бы Крис Юбенк с его обычной напыщенностью. Мне кажется, что нынешнее поколение английских игроков находится посередине между двумя крайностями. Если раньше было принято не превозносить себя, вести себя скромно и все время пахать, то сейчас все по-другому. Впрочем, до некоторых иностранных игроков, которые цены себе не сложат, нам еще далеко.

Я осознал, что быть амбициозным вполне нормально – почему мне не стоит говорить, что я хороший игрок, но хочу стать еще лучше? Однако всему есть время и место. Я могу сказать, что хочу расти, играть в сильной команде и выигрывать трофеи, но проблема была в том, что меня могли неправильно понять. Когда я говорю, что я амбициозен и хочу добраться до вершины, люди слышат: «Фрэнк Лэмпард хочет покинуть «Вест Хэм». Из-за этого возникают проблемы. Звучат обвинения в предательстве, ведь я был фанатом всю свою жизнь. Мне не разрешается хотеть большего – большего, чем мог предложить тогдашний клуб.

Мое футбольное образование в «Вест Хэме» все еще продолжалось. После того как мы стали пятыми, вокруг клуба поднялась шумиха, и, хотя мы упустили шанс напрямую попасть в Кубок УЕФА, клуб получил право поучаствовать в Кубке Интертото и квалифицироваться через него. Именно тогда я ощутил вкус международного футбола! Была какая-то ирония в том, что в первом раунде нам досталась команда под названием «Йокерит». Первый европейский поход «Вест Хэма» почти что за двадцать лет, и мы едем в Финляндию. Просто превосходно.

Стадион «Тёёлё» был довольно маленьким и заурядным, но это не имело значения для наших фанатов. Около двух тысяч из них решили, что это серьезное событие, и я едва мог поверить своим глазам, выйдя на разминку. Они приехали с флагами, баннерами и полными воздуха легкими и пели, как будто это был финал Лиги чемпионов. Это было особенное зрелище, вновь пробудившее чувство глубокой гордости, все еще горевшее во мне. Несмотря ни на что, «Вест Хэм» был моим клубом, а люди на стадионе – моими людьми. Лучше всего было то, что я забил со штрафного, принеся команде ничью 1:1, и мы прошли дальше, обыграв соперника с минимальным счетом дома.

Даже несмотря на то что противник был слабым, а мы еще не пробудились от спячки, я ощутил, что футбол в Европе отличается от внутрианглийского. Он был более техничным, более выжидательным. На этом уровне это было труднее осознать, и лишь годы в «Челси» помогли мне научиться. Тем не менее это был очень приятный момент. Еще до старта премьер-лиги мы сыграли во втором раунде Кубка Интертото против голландского клуба «Херенвен». В первом, домашнем матче я забил еще один гол, который я считаю лучшим за свой период в «Вест Хэме». Я все еще прокручиваю его у себя в голове. 23 метра. Бум. От штанги прямо в сетку. Я побежал к фанатам, они сходили с ума. Это был еврокубок, мы побеждали, я забил – настоящее чудо. Они были сильнее, чем «Йокерит», но мы смогли их победить. Выездной матч принес нам еще одну минимальную победу, и, хотя это был лишь небольшой шаг на пути к олимпу европейского футбола, для такого клуба, как «Вест Хэм», ощущения были сродни выигрышу в лотерею.

Клуб нуждался в деньгах. Игроки хотели получить опыт, а фанаты – попутешествовать. Все были счастливы. Я забил свой третий гол сезона уже в 1-м туре премьер-лиги, и мы вновь победили «Шпор» со счетом 1:0. Мы начинали напоминать прежний «Арсенал».

Мы были стабильны в результатах и сыграли с тем же счетом в финале Кубка Интертото против французского клуба «Мец». К сожалению, результат был не в нашу пользу, да еще и на «Аптон Парке». И я не забил пенальти. Это был мой первый промах с пенальти на высшем уровне. Я очень расстроился, хотя и не сразу. В такой момент нужно просто отстраниться и продолжать играть. Трибуны не слишком меня критиковали. Болельщики уже с нетерпением ждали ответного матча, и, по крайней мере, у нас еще оставались шансы. В туннель я уходил, переживая о незабитом пенальти и чувствуя себя несчастным.

Подобный результат в матче еврокубка казался ужасным. Я отчаянно желал пробиться в Кубок УЕФА и ощутить вкус настоящей борьбы. Мы хорошо сыграли в остальных матчах, и я был уверен, что мы справимся. Если бы я только ударил по-другому, получше, просто забил бы этот чертов мяч в сетку. Ответный матч был лишь через две недели. Я не знаю, кто ждал его больше – игроки или фанаты. Мы все еще были непобедимы, сыграв вничью с «Астон Виллой» на выезде и победив «Лестер» дома. В раздевалке царила уверенность, что мы сможем поехать во Францию и добиться нужного результата.

Фанаты ощущали то же самое. По крайней мере, это чувство разделяли те, кто отправился в Мец почти сразу после игры с «Лестером». Они сотнями забивались в автобусы с упакованными обедами, ужинами и несколькими банками пива. Возможно, «Вест Хэм» так давно не играл в Европе, что наши фанаты не знали, что уже появились новые способы попасть на игру – самолеты, поезда и все такое. Но «молотобойцам» это было не нужно. Они были консерваторами во всем. Сам я этого не видел, но бабуля рассказала мне, что это выглядело, как будто весь Ист-Энд эвакуировался – целые колонны автобусов, полные болельщиков, направляющихся в порты.

Команда, к счастью, полетела, и я отлично помню свое особенное предвкушение этого матча. Останавливаться в гостиницах на ночь перед выездной игрой было для нас обычным делом. Не могу сказать, что они всегда были на высоте, но я не жалуюсь. Они все были достаточно хорошими, и я привык к ним. А вот в Меце даже наше размещение было более высокого уровня.

Мы прибыли в прекрасное загородное шато. Клуб видел возможности, которые откроет нам победа, и решил шикануть. Мы оценили эти усилия. Когда вы привыкли находиться в середине таблицы и сражаетесь лишь за место чуть выше своего, большинство игр сливаются в одну. Дело не в том, что они не важны, но некоторые матчи, сыгранные за «Вест Хэм», я просто не помню. Матч против «Меца» не из таких. Из окна автобуса я видел бордово-голубые волны, заливавшие улицы города, и то, как они пели, пили, предвкушали.

Мне казалось, что с нами ездило много людей в Финляндию и Голландию, но сейчас их было больше в разы. К стартовому свистку прибыли новые подкрепления, и на стадионе оказалась довольно внушительная группа фанатов «Вест Хэма». Они были в хорошем настроении, в нем был и я после того, как забил первый мяч. В результате мы выиграли со счетом 3:1.

После игры я ненадолго задержался на поле, чтобы впитать в себя зрелище. Ребята подошли отпраздновать победу вместе с фанатами, и я присоединился к ним. Везде царила чистая, незамутненная радость. Футбол дает много поводов для радости как игрокам, так и болельщикам. Иногда наши эмоции совпадают, но не так часто эмоции на трибунах передаются футболистами на поле. Но именно это произошло в Меце той ночью. Мы все были фанатами, опьяненные тем, что мы стали частичкой истории «Вест Хэма». Я искупил свою вину за промах с пенальти. Мы сыграем в одном из крупнейших еврокубков. Это было особенное чувство.

Игор Штимац остался доволен жеребьевкой первого раунда. Он возвращался домой в Хорватию, где мы должны были играть с «Осиеком». Первый матч вновь игрался дома, я забил, и мы уверенно победили. Не могу сказать точно, стал ли причиной этот успех, но большой Игор, по всей видимости, решил, что ответный матч будет формальностью. Я хотел бы думать, что поводом для организованного им совместного похода на стрельбище стало чувство уверенности в результате, а не сомнения в нашей безопасности. Это было, пожалуй, одно из самых странных предматчевых мероприятий за всю мою карьеру. Представьте себе сцену после обеда.

– Что делаешь?

– Собираюсь поспать. А ты?

– Наверно, телик посмотрю. Как насчет тебя, Монкс?

– Едем на полигон с Игором, постреляем из винтовок.

Они стреляли по мишеням, но после прибытия в Хорватию пулевые отверстия, которыми пестрели стены домов по всей стране, приобрели куда более зловещий вид. Моя первая поездка на Балканы состоялась вскоре после того, как страна пережила войну. Наш отель был простеньким и скорее напоминал общежитие. В углу комнаты стояла жесткая односпальная кровать, а простыни были колючими и накрахмаленными, такими, на которых никогда не чувствуешь удобство. Вот вам и сладкая жизнь профессионального футболиста. Несмотря на все отвлекающие факторы, нам удалось сохранить концентрацию и благополучно пробиться в следующий этап. Мы были в отличной форме, и это было захватывающее чувство. Этот сезон оказался для меня лучшим в клубе. Я забил четырнадцать голов, и, хотя наша европейская кампания продлилась недолго, у нас все равно было ощущение, что мы чего-то достигли. Следующий шаг оказался труднее.

Было сложно представить, что «Вест Хэм» продолжит расти и прорвется в первую четверку. Футбол быстро менялся, и без серьезных вложений добиться значительного прогресса было очень сложно. Денег просто не было.

Я видел потенциал команды и был отлично знаком с клубными традициями. У нас были игроки, которые играли должным образом, и фанаты имели право ожидать новых успехов. Это стало одной из причин того, что многие болельщики за пределами Лондона хотели, чтобы «Вест Хэм» преуспел. Это идет еще с чемпионата мира 1966 года, когда в основе сборной играли три игрока из «Вест Хэма», и я мог понять, почему многие люди питали слабость к клубу. Он имел ореол романтики. К сожалению, когда вы становитесь пятыми, фанаты автоматически ожидают, что вы улучшите этот результат.

В случае «Вест Хэма» ожидания не оправдались. Поклонники мечтали о победе в премьер-лиге, хотя клуб никогда прежде не добивался этого успеха. Даже команда времен Мура и Херста не выигрывала в чемпионате. Харри часто шутит, что в команде, в которой он играл, было шесть или семь великих игроков, но клуб не поднимался выше середины таблицы, что говорит о том, насколько плох был он и остальные четверо.

Вы можете привыкнуть к быстрому и зрелищному футболу, но так и не добиться побед, и, возможно, «Вест Хэм» попал в эту ловушку. Болельщики хотели совершенства, но жизнь, а именно кадровый состав и бюджет, диктовала, что оно было недостижимо. Справедливости ради, эта проблема касается не только «Вест Хэма». Все болельщики хотят возвращения былой славы. Ребенком я мечтал о том же. Каждый из них надеется и молится, что однажды сможет пережить нечто подобное. Чрезмерные ожидания порождают проблемы, и мы испытали это на себе на следующий сезон.

Несмотря на то что мы совершили нечто особенное – и сделали это с несколькими молодыми ребятами в составе, – значительная часть болельщиков автоматически нацелилась на четвертое место. В этом не было ничего страшного. Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть большего и быть настроенным оптимистично.

Я чувствовал то же самое – у меня ведь была такая же мечта. Однако наши мечты не всегда совпадают с реальностью, и фанаты стали выражать недовольство. Для этого многого не нужно. Несколько неудачных матчей в чемпионате, и нас уже смешивали с грязью. Иногда вам нужно отступить, чтобы шагнуть вперед. В «Вест Хэме» так не считали. Папа и Харри делали все возможное, чтобы улучшить показатели предыдущего сезона. Еврокубки стали большим приключением для всех в клубе, и тот факт, что я регулярно забивал, не остался незамеченным кое-где еще.

Уже довольно давно ходили разговоры о моем вызове в сборную Англии. Как всегда, все началось с газет и распространилось через остальные СМИ. Я не обратил на это особого внимания. Джейми был основным полузащитником сборной, и в ней уже играли такие парни, как Пол Скоулз и Никки Батт. Кевину Кигану задавали вопросы о моем участии в товарищеском матче против Бельгии, который представлял собой разминку перед стыковыми матчами за выход на Евро-2000 против Шотландии. Он тепло обо мне отзывался, но вы не можете определить, какими будут ваши отношения с главным тренером, пока он на самом деле не вызовет вас и вы не поработаете с ним лично.

Участие в сборной было мне не в новинку, отнюдь. Я играл за молодежную команду, а моя первая поездка в основную сборную случилась еще во времена Терри Венейблса. Команда готовилась к Евро-96 на тренировочной базе в Бернэм Бичес. Венейблс хотел, чтобы молодые игроки почувствовали, каково жить и тренироваться с основным составом в период подготовки к самым важным играм за последние 30 лет. Безусловно, этот опыт произвел на меня впечатление.

В отель я приехал, страшно нервничая. Все шло не так гладко, как этого хотел бы главный тренер. Приподнятое настроение во время недавней поездки в Гонконг и последовавшее бурное веселье в самолете на обратном пути пробудили в прессе вкус крови. А турнир еще даже не начался. Не могу сказать, что я заметил у игроков какую-то панику – лишь явное единение. Терри Венейблс ответил на критику, сомкнув ряды и отказавшись наказать хоть кого-то из тех, кто был вовлечен в эти инциденты.

Я и впоследствии сталкивался с внедрением подобного осадного менталитета. Он может быть эффективным инструментом, и, хотя я был всего лишь мальчишкой, присоединившимся к группе взрослых мужчин, я ощущал сплоченность, которую вряд ли что-то могло пошатнуть. К счастью, Джейми тоже там был, уже являвшийся в сборной своим. В результате я был принят компанией гораздо легче, чем можно было ожидать.

Это было довольно сложно, учитывая, что я бродил по базе, как ослепленный звездами подросток. Мне было всего 16 лет, а в Чедвел Хит было не так просто встретить игроков подобного калибра. Каждый раз, поворачивая за угол, я видел Стива Макманамана или Робби Фаулера. С ними меня еще давно познакомил Джейми, а потому я чувствовал себя относительно комфортно в их компании. Но лишь до того момента, пока я не вышел во двор перед отелем и чуть не упал. Там был Газза, игравший в настольный теннис – игравший с теми же энтузиазмом и злобой, с которыми он играл в футбол.

С одной стороны от него была площадка, размеченная, чтобы играть в теннис головой. Игра была в самом разгаре, но я даже не заметил, кто принимает в ней участие. Я просто остолбенел. На самом деле я был в полном восторге, и я был не единственным. Персонал отеля расположился на безопасном расстоянии, чтобы наблюдать за играющим ураганом. У Газзы было такое свойство. Не прикладывая никаких усилий, он мог поглотить любого в радиусе сотен метров вокруг себя. Он обладал настоящим магнетизмом. Даже талантливые и опытные игроки не могли преодолеть силу его притяжения. Помимо меня, на его орбите застряли и Алан Ширер, и Тони Адамс. Те, кто мог наблюдать за ним лишь на футбольном поле, не могли и подозревать, насколько широко влияние Газзы распространялось за его пределами. Это было просто невероятно.

Его энергетика была настолько мощной, что ощущалась даже когда его не было поблизости. Уже осознание того, что он где-то в здании, пробуждало удивление и любопытство. В первое утро сбора весь состав собрался в командной столовой. Это было обычной практикой для нашего тренировочного режима, и мы уже облачились в свои спортивные костюмы и кроссовки. До соревнований оставалась еще пара недель, но отель уже дрожал от нетерпения. Велись разговоры о том, что произойдет сегодня, и о том, что может случиться в этом месяце. Там были все, даже ответственный за экипировку и физиотерапевт. Вернее, все, кроме Газзы.

Я сидел с Джейми и Робби и ел свои хлопья. Терри Венейблс поздоровался с нами по пути к буфету. Я был все еще в восторге от его приветствия, но смог ощутить, что всех в столовой занимает что-то другое. Лишь позже, столкнувшись с этим лично, я понял, чем вызван этот дискомфорт.

Те, кто был давно знаком с Газзой, а их тут хватало, знали, что еще чуть-чуть, и быть беде – он все еще не спустился к завтраку. Иногда кому-нибудь это могло показаться смешным, иногда нет. Нервное напряжение нарастало с каждой минутой, а Газзы все не было видно. В конечном итоге он пришел, никого не разочаровав своим появлением.

Он был одет в домашний халат и держал половину арбуза под мышкой. В промежутках между его поеданием Газза давал каждому из подающих завтрак сотрудников отеля уморительные прозвища. Я не знал, как мне на это реагировать. Я никогда не видел ничего подобного, но так я узнал, каким он был. Газза правил этим местом, мог делать все, что ему заблагорассудится, и был очень популярен у своих подданных. Конечно, я, как и все, слышал рассказы о нем – в раздевалке или общаясь со старшими игроками из других клубов. В компании всегда был кто-то с очередной безумной историей о Газзе.

Те, кто был давно знаком с Газзой, а их тут хватало, знали, что еще чуть-чуть, и быть беде – он все еще не спустился к завтраку. Иногда кому-нибудь это могло показаться смешным, иногда нет.

До этого я видел его лишь издалека. Еще мальчиком я видел, как он играл на «Аптон Парке». Он был еще совсем подростком в футболке «Ньюкасла» – весь такой жилистый и непредсказуемый, но каким-то образом ему удавалось играть против «Вест Хэма» совсем по-взрослому. До этого дня мне не доводилось подобраться к феномену Газзы поближе. Теперь я смотрел ему прямо в лицо.

Он был абсолютно сумасшедшим – никаких сомнений – но даже когда он выходил за рамки разумного, ему это прощалось, ведь было просто невозможно не любить Газзу. Его любили все, и не просто так. Широта его души ничуть не уступала его колоссальной харизме, а дополнялось все несравненным чувством юмора. Его бесконечные розыгрыши были совершенно уморительны и заставляли всех быть настороже. Вопрос «А где Газза?» звучал очень часто, ведь отсутствие Газзы было еще заметнее его присутствия. Будучи новичком, я ожидал, что стану его новой жертвой, и долго ждать не пришлось. Я спал сном младенца, как вдруг зазвонил телефон.

– Привет! – прорычал кто-то с северным акцентом. – Ты, конечно, сможешь подсказать мне, что там идет по четвертому каналу в четверть четвертого, да, малыш Фрэнки?

В полубессознательном состоянии я попытался отыскать выключатель и газету. Наконец я нашел телевизионную программу и сказал Газзе, что в это время будет идти документальный фильм об изменении климата в Антарктике.

– Вон оно что! – сказал он с воодушевлением. – Спасибо!

Я положил трубку и закрыл глаза, как вдруг до меня дошло, что меня разыграли. Я размышлял о том, как же мне достанется за завтраком. Ну и отлично. Теперь, когда меня развел Газза, я был здесь своим. К сожалению, это был еще не конец. Утром я все еще отсыпался, как вдруг громкий стук в дверь заставил меня спрыгнуть с кровати. Это вновь был он, одетый в халат. Он не сказал ни слова, по крайней мере, мне. Он просто прошмыгнул мимо меня, бормоча себе под нос: «Восемьдесят один, восемьдесят два, восемьдесят три» и так далее. Я понял, что он считает свои шаги – так же, как рефери показывает стенке перед штрафным ударом, на какое расстояние ей нужно отойти.