Текст книги "Священная Римская империя. История союза европейских государств от зарождения до распада"

Глава 5
Sacrum Imperium: империя и имперская идеология при Гогенштауфенах

Наследник, назначенный Генрихом V, не был избран. Церковные и светские магнаты, появившиеся в Германии как победители в споре об инвеституре, собрались в присутствии папского легата и избрали Лотаря Суплинбургского. После смерти Лотаря назначенный наследник (Генрих Гордый) снова был обойден в пользу Конрада III Гогенштауфена. Князья при поддержке папы, таким образом, делали все возможное, чтобы помешать императорскому посту стать наследным. Они понимали, что любое ослабление этой должности и каждое нарушение преемственности дает им новые возможности для расширения своих собственных владений, прав и влияния. Так они понимали «свободу» империи.

Лотарь III (1125–1137) мог бы остаться в истории как основатель могущественного императорского рода Вельфов, если бы курия и князья не распорядились иначе, обойдя его зятя Генриха Гордого. Лотарь дал Генриху и Саксонию, и маркграфство Тоскану, а на своем смертном одре передал ему символы императорской власти. Так как Генрих также владел Баварией, он был уже на полпути к обретению «собственной» империи; если бы он стал императором, Бавария образовала бы мощное ядро Священной Римской империи, так как она простиралась от Северного моря, глубоко вдаваясь в территорию Италии, и включала многие земли, принадлежавшие Вельфской династии, которые служили мостом между двумя герцогствами – Саксонским и Баварским, теперь объединенными в одних руках.

В 1125 г. Лотарю исполнилось пятьдесят лет, и в глазах его современников он был стариком. Он был достаточно осторожен, чтобы обратить внимание на движение за церковную реформу, которое в лице Бернарда Клерво имело своего откровенного лидера. В период раскола Лотарь привел в Рим папу Бернарда – Иннокентия II и был коронован императором. Папа также передал ему тосканские земли графини Матильды.

Политика, которую проводил саксонец Лотарь на северо-востоке империи, была связана с более ранними попытками Оттона Великого, когда миссионерство, обращение в христианство, колонизация и обретение территорий шли рука об руку. Епископ Оттон Бамбергский проповедовал жителям Померании «немецкого Бога». Гольштейн был отдан Адольфу Шауэнбургскому, который уничтожил вендское поселение в Любеке и основал на его месте немецкое поселение. Любек стал главным городом Ганзы, в которой «вендские» города должны были играть важную роль. Альбрехт Медведь – основатель Бранденбургской марки – получил Северную марку. Майсен и Лужица отошли Конраду Веттину – предку саксонских княжеских домов. Таким образом, Лотарь III заложил основы для создания княжеств Бранденбург-Пруссия и новая Саксония – государств, которым было суждено играть ведущую роль в империи со времен Реформации.

Мерзебургский сейм в 1135 г. демонстрирует, что Лотарь пребывал в зените своего могущества в империи. Правители Польши и Дании были его вассалами, а герцог Болеслав III Польский нес императорский меч, когда императорский кортеж вошел в церковь. Богемия тоже была им подчинена. На следующий год папа Иннокентий II, а также ряд итальянских, византийских и бернардинских магнатов – врагов Роджера Сицилийского – уговорили Лотаря войти в нормандское королевство в Южной Италии. В более поздний период папа будет делать все, что в его силах, чтобы не пустить «немцев», то есть Гогенштауфена, в Южную Италию и Сицилию. Но именно папа впервые пригласил – на самом деле заманил – немцев в эти южные края точно так же, как после смерти Лотаря курия трудилась ради избрания Гогенштауфена Конрада II правителем империи.

Ситуация была такова: папа Иннокентий II был изгнан из Рима папой Анаклетом II; Иннокентий был избран первым, но на очень спешных выборах и меньшинством кардиналов, тогда как Анаклет завоевал голоса большинства; Иннокентий бежал во Францию и там получил поддержку Бернарда Клерво. Бернард как-то назвал себя «химерой века»; несмотря на свой небольшой рост, он излучал гипнотическое демоническое «обаяние». Он также был человеком, способным на великие любовь и ненависть. Среди тех, кого ненавидел Бернард, был «еврейский» род Пьерлеони, к которому принадлежал Анаклет. Пьерлеони произошли от еврея по имени Бенедикт, который был крещен еще до 1050 г. Эта семья впоследствии оказала полезную услугу курии. Анаклету, образованному и культурному человеку, пришлось выдержать основную тяжесть ненависти монахов-бернардинцев и других «антисемитов», родственных им по духу. Его опорой был Роджер Сицилийский.

Иннокентий II вынудил Лотаря принять участие в совместном походе против Анаклета и Роджера. Роджер вскоре заявил о своей готовности отделить Апулию как имперскую вотчину для одного из своих сыновей и отдать другого своего сына в заложники. Но Иннокентий настаивал на том, чтобы все нормандское королевство было уничтожено. Немцы, солдаты которых отказались продолжать воевать в таком жарком и вредоносном климате, были против такого плана. Более того, нарастали симптомы несогласия между папой и Генрихом Гордым, в которое также оказался вовлечен император. Конечное решение было – отступить. На обратном пути совершенно измученный Лотарь умер. Он похоронен в Кёнигслуттерском соборе.

Последующий период несет на себе печать не столько Конрада III – первого Гогенштауфена (1138–1152), сколько Бернарда Клерво. Конрад был первым правителем после Генриха I, который не стремился к имперской короне. Бернард, умерший в 1153 г., добился нескольких крупных личных побед, которые с другой точки зрения можно считать зрелищными неудачами: он добился осуждения церковью Абеляра – основоположника схоластики и первым попытался сформировать молодую европейскую интеллигенцию, а также преследовал до смерти Арнольда Брешианского – ученика Абеляра и реформатора, память о котором бережно хранят противники папизма. Бернард убедил молодого французского короля Людовика VII и Конрада III начать крестовый поход (1147–1149), который закончился катастрофой. Деятельность Бернарда снова активизировала преследования евреев в городах Рейнской области, а в это же самое время саксонская знать с одобрения Бернарда и его папы Евгения III начала крестовый поход против вендов, который поставил под угрозу все, что было с таким трудом достигнуто благодаря прошлой миссионерской работе. Однако решение Бернарда состояло в том, чтобы «обратить язычников в христиан или уничтожить их».

Бернард призывал людей принять участие в крестовых походах: в Святую землю, против вендов. Он также звал их сражаться с «еретиками» и «бунтовщиками»; «бунтовщиками» были римляне, которые отказались пустить папу Евгения править в Риме и избрали Арнольда Брешианского лидером своего республиканского восстания. От этого был всего лишь небольшой шаг до судьбоносного вопроса, поставить который не замедлили каноники-юристы, служившие значительно укрепившейся папской власти в начале XIII в.: не должен ли крестовый поход в Европе с целью повержения врагов церкви – еретиков, неверных, таких династий, как Гогенштауфены, являвшихся врагами Божьими, – быть в приоритете над крестовым походом за моря в Святую землю?

Проклятый папами дом Гогенштауфенов обязан своему восхождению на престол ловкому маневру со стороны курии, напоминавшему маневр, обеспечивший избрание Иннокентия II. Архиепископ Адальберо Трирский при поддержке меньшинства князей и с молчаливого согласия кардинала-легата организовал избрание Конрада раньше назначенного времени. Как король-соперник Конрад III плохо себя показал даже против Лотаря III; на своих собственных заслугах он не смог бы выстоять против Вельфов. Зная о слабости своего положения, он назначил своим наследником не своего восьмилетнего сына Фридриха Ротенбургского, а своего племянника Фридриха Швабского. Началась эпоха Гогенштауфенов, а вместе с ней – Священная Римская империя германской нации.

Образ этой империи, вынашиваемый немецкой националист-либеральной и консервативной буржуазией и любовно поощряемый историками и поэтами, складывается в Средние века, преображенные романтизмом. Это империя кайзера Ротбарта, Фридриха Барбароссы, та империя, которая стала сплавом силы и духа, политической значимости в мировом масштабе и независимой германской рыцарской цивилизации, влияние которой исходило из сердца Европы. Эта империя была тем, что люди позднее назовут «силовым порядком», а ее император был правителем всех христианских народов. Барбаросса умер во время крестового похода. Но старый император старой и прославленной Европы не умер: он спит в Кифхойзере – священной горе, и, когда Германия снова пробудится, он вернется. За крахом «империи» кайзера Вильгельма в консервативных протестантских и католических кругах Германии последовало возрождение религиозно-политической формы имперского романтизма (Союз Кифхойзера). В период после Второй мировой войны в Южной Германии ставили Ludus de Antichristo – пьесу середины XII в., которая возвеличивает императора как единственного борца с Антихристом и единственного защитника от завистливого, грешного Востока и ревнивого Запада.

Фридрих I Барбаросса: сама его внешность несла оттенок великолепия, сияния и приводила в восторг его современников, равно как и их потомков. Невысокий, с хрупкими конечностями, чистой и мягкой, как у мальчика, кожей, рыжими волосами и бородой – куда бы он ни пошел: на средневековый турнир, в бой, на охоту, торжественные мероприятия в короне, он выглядел как образец и покровитель европейского рыцарства.

Плохо обеспеченный граф Фридрих Бюренский (дед Барбароссы) был выделен Генрихом IV как вероятный союзник и получил от него Швабию и его дочь Агнес в жены. Фридрих перенес свое фамильное поместье из маленького, окруженного рвом замка Бюрен на гору Гогенштауфен. Выдающийся историк Германской империи Карл Хампе, безусловно, вполне оправданно считает борьбу Барбароссы с городами Ломбардии чем-то вроде возобновления спора об инвеституре.

Фридрих I, сын матери из рода Вельфов, связанный родственными узами с Каролингской, Оттонской и Салической династиями, хотел возродить Священную Римскую империю Карла Великого и Оттонов. Во всяком случае, об этом от его имени заявляли люди, отвечавшие у него за религиозно-политическую пропаганду, и об этом свидетельствуют определенные публичные широкие жесты, например, на это указывает канонизация Карла Великого. Имея также практический склад ума, он хотел возродить, насколько возможно, те имперские права в Италии, Бургундии и Германии, которым его предшественники в своем преступном пренебрежении позволили потерять силу. Вдобавок ему были нужны союзники внутри империи и за ее пределами, а также какая-нибудь форма частных владений. Усилия Фридриха по преумножению владений Гогенштауфенов вскоре вызвали враждебное отношение крупных, средних и незначительных землевладельцев. Историки и политические обозреватели с националистически-либеральными тенденциями в стиле «Малой Германии» награждают Габсбургов черной меткой из-за их стремления урвать для себя «частные владения». Но именно это и приходилось делать всем князьям и властителям, стремившимся добиться или защитить свое главенствующее положение и в империи, и в Англии, и во Франции: французская монархия одержала победу во Франции, потому что имела самые мощные частные владения. Фридрих II Гогенштауфен[5]5
  Первоначально император из легенды о Кифхойзере, которая была перенесена на Фридриха I в более позднее время.


[Закрыть]планировал создать широкую полосу владений Гогенштауфенов, простиравшихся от его поместий на западе и юго-западе через Чам до Эгера, и королевство, основу которого составляла бы Австрия как центр власти Гогенштауфенов в империи; таким образом он создал для Габсбургов прямой прецедент.

Чтобы полностью отдать должное Фридриху I, мы сначала должны рассмотреть его поступки или, говоря словами Оттона Фрейзингского, его Gesta. Рассмотрев его политические и военные подвиги, поражения и победы, мы можем отдельно проанализировать и другой аспект: его собственное описание своих имперских намерений, содержавшихся в имперских литургиях, праздниках и церемониях, в религиозно-политической пропаганде, которой занимались его единомышленники и сторонники.

Первые этапы его правления были трудными. В германской части империи он продвигался вперед медленно, назначая своих сторонников епископами и аббатами и даруя им территорию и поместья. Разведясь со своей первой женой из-за ее супружеской измены, он женился на Беатрис Бургундской, которая принесла ему богатое приданое. Его шесть римских походов вовлекли его в конфликт с итальянскими городами и папской властью. В Германии он добился успеха благодаря своему союзу с Вельфами в лице своего двоюродного брата Генриха Лионского, которому он даровал не только привилегии к востоку от Эльбы, но и герцогства Саксонское и Баварское; последнее было отрезано от недавно созданного герцогства Австрийского. Это Австрийское герцогство, обеспеченное особыми привилегиями, которые позднее стали огромным яблоком раздора, он пожаловал представителю рода Бабенбергов Генриху Ясомирготту. А когда эта династия угасла в 1246 г., Фридрих попытался заполучить Австрию для Гогенштауфенов.

Хорошо обеспеченный Генрих Лионский и его двоюродный брат Фридрих I действовали вместе слаженно двадцать лет.

По договору, заключенному в Констанце в 1153 г., Фридрих стал союзником папы Евгения III: у них были два общих врага – римляне (все еще бунтовавшие при Арнольде Брешианском, которому они предлагали императорскую корону) и норманны. Однако трения между Фридрихом и папой Адрианом IV (1154–1159) – Николасом Брейкспиром, первым и единственным папой-англичанином, угрожали привести к более близким столкновениям с папской властью. Эти трудности были улажены, и Фридрих был коронован императором; но, как только его армия ушла, Адриан заключил союз с норманнами. На рейхстаге в Безансоне канцлер империи Райнальд Дассельский открыто заявил, что желает ослабить накопившееся напряжение: дело было в письме Адриана, в котором он называл императорскую корону beneficium, дарованным папой. Теперь beneficium означал и «вотчина», и «привилегия». Райнальд, который истолковал это важное слово как «вотчина», наверное, собирался затеять ссору. Папский представитель в Безансоне Роланд Бандинелли, которого современные исследователи считают (возможно, правильно) автором теории, имевшей хождение в курии, согласно которой папская власть перенесла императорскую должность от греков римлянам и точно так же могла перенести ее снова в другое место. Бандинелли впоследствии станет папой Александром III и серьезным противником Фридриха. Страхи Райнальда не были безосновательными, и как канцлер империи он сумел сплотить и подвигнуть имперских епископов на единогласный протест, после чего Адриан объяснил, что под словом beneficium он имел в виду привилегию.

Пришпоренный этим успехом, Райнальд подтолкнул императора дальше, чем тот был готов идти. Чтобы понять четырнадцать лет войны в Италии, которые за этим последовали, нужно осознать, что в общем и целом итальянские земли, никоим образом не однородные в смысле принадлежности итальянскому народу, с экономической точки зрения были гораздо более развиты, чем ее глубинка. Италия – «имперский сад», как ее называл Данте, производила продукцию, сокровища и богатства, которыми Фридрих сильно желал владеть. В 1156 г. на Ронкальском рейхстаге император добился того, чтобы права суверена, regalia, которые были утрачены империей во время спора об инвеституре, получили законное подтверждение. Посадив имперских чиновников в городах, император надеялся использовать их экономическую мощь на пользу империи. Позднее императорам удалось проделать это в Германии посредством заключенных ими соглашений с богатыми патрициями, например Фуггерами. Фридрих I не добился успеха в итальянских городах; города Ломбардии оказались особенно непокорными. Они бунтовали и стремились к союзу с новым папой Александром III. Меньшинство кардиналов избрали папой про-имперского Октавиана, который стал Виктором IV. И именно Виктор IV был признан как папа имперской церковью. В результате возник раскол, продлившийся семнадцать лет (1159–1177).

Александр скрылся от императора во Франции. Он добился своего признания сначала во Франции, а затем в Англии, то есть у князей, которые не входили в империю, а со временем – и в самой империи.

Райнальд Дассельский – канцлер императора – переоценил свои силы. После смерти Виктора IV он по-прежнему не был готов склониться перед реальностью, и мы видим, что он председательствует на выборах еще троих антипап. Поражение в Милане в 1162 г. лишь подстегнуло его вести еще более радикальную политику против Александра в защиту империи. Ломбардская лига, в которую вошли города, объединенные своей оппозицией императору, назвала свою цитадель Александрией в честь Александра III. Этот оборонительно-наступательный союз в какой-то момент включал двадцать два города, во главе которых стоял Милан. Несмотря на отдельные успехи, Фридрих не мог устоять против них, особенно когда в решающий момент Генрих Лионский остановил свои войска (город Кьявенна). В 1176 г. после своего поражения от Ломбардии в битве при Леньяно император наконец начал понимать, что долгую эволюцию, благодаря которой итальянские общины поднялись на высокую ступень политической и экономической независимости, нельзя повернуть вспять. В 1177 г. он достиг соглашения с папой в Венеции. Церковь сильно пострадала из-за раскола, и заключенный Венецианский мир (мы еще встретимся с ним как днем проведения императорской литургии) был настоящим компромиссом. Император признал папу и его суверенитет в Папском государстве, а Александр III признал главенство императора над имперской церковью.

Ломбардские города поняли, что папа предал их, и продолжали бороться до 1183 г. По условиям мира, заключенного в Констанце в тот же год, император признал их Лигу (Александрия сменила свое название на Кесарию) и согласился на проведение свободных выборов в городские магистраты; он облек их полномочиями, а они в ответ дали ему клятву верности. Верховная судебная власть осталась в руках императора.

При Фридрихе II можно уже увидеть, как имперская Италия обретает свою будущую форму. На практике ее города уже далеко ушли по пути к независимости, однако еще временами, когда они конфликтовали с императором, они все еще опротестовывали свое уважение к достоинству его высокого положения и свое желание оставаться у него в подчинении. К имперской Италии, особенно после последнего похода Барбароссы в Италию (1184–1186), относились как к имперскому владению в Северной и Центральной Италии. Ею управляли немецкие владыки, которые, будучи предоставленными сами себе (как часто бывало), пытались удержать свое положение, заключая различные союзы.

В Милане, который снова стал ему другом, Фридрих I женил своего сына Генриха на Констанции, которая была наследницей Двух Сицилий. На этот брак папа смотрел с тревогой, так как в нем таилась угроза окружения, которая должна была подвергнуть опасности его независимость. Урбан III, бывший архиепископ Милана, предпринял шаги к тому, чтобы свести врагов Фридриха внутри Германии, особенно Вельфов с их связями в Англии, в большую коалицию. Гогенштауфен ответил заключением союза с королем Франции Филиппом Августом против Вельфов и Ангевинов. Эта дружба между Гогенштауфеном и Капетингом длилась до самой смерти Фридриха II: король Франции Людовик Святой отказался поддерживать пап в их войне с «бесславным кланом». Смерть Урбана III (1187) вернула мир между Фридрихом и папской властью.

Пока император был занят в Италии, его богатый кузен Генрих Лионский наращивал и укреплял свое собственное королевство в Саксонии, на Балтике и в Мекленбурге. Он захватил Любек, сделал герцогов Померании своими вассалами и облек Брауншвейг в показное великолепие. Сокровища Вельфов, Брауншвейгский лев и высокий Брауншвейгский собор и по сей день свидетельствуют о богатстве Вельфов при Генрихе Лионском. В 1158 г. он основал Мюнхен, который стал конкурирующей столицей в оппозиции империи и императору – роль, которую он сохранял до XX в.

У Фридриха I на самом деле не было столицы. Он почти постоянно был в движении – imperator viador – и находил себе жилье во дворцах епископов, отстроенных им дворцах Каролингов и Оттонов и в замках. Его богатый кузен отправился в 1172 г. в паломническую поездку в Иерусалим, к alt erbelant Христа, истинного короля и императора. Это паломничество и необычайно щедрые дары Генриха церквям были задуманы отчасти как акты искупления, так как в своем стремлении к власти он причинил ущерб не только многим светским властителям, но и разграбил или разрушил много церквей.

После заключения Венецианского мира с папой Фридрих приступил к «сведению счетов» с Генрихом Лионским.

Жалобы многочисленных врагов успешного Вельфа дали ему основания для вызова Генриха на высокий суд, и он трижды тщетно вызывал его к себе. После его третьего непоявления Фридрих объявил Генриха вне закона и разрушил его Вельфскую империю – поступок, последствия которого были сильнее, чем любого другого поступка во внутренней истории империи. Герцогство Саксонское раскололось, а герцогство Баварское стало еще больше усеченным из-за потери Тироля и создания герцогства в Штайермарке (Штирии). Фридрих отдал новую Баварию Оттону Виттельсбаху, династия которого продолжала править в Баварии до 1918 г. Генрих Лионский бежал, сдался, попытался разжечь восстания и, в конечном счете, смирился навсегда. Он сохранил за собой Брауншвейг и Люнебург. Поистине королевский погребальный памятник, воздвигнутый Генриху и его жене Матильде в Брауншвейгском соборе, является свидетельством его высокой значимости и величия. Место захоронения Фридриха Барбароссы (вероятно, неподалеку от Тира) ушло в забвение.

Победители в борьбе с Генрихом Лионским были заурядные территориальные князья и ряд церковников. Архиепископ Кёльнский получил герцогство Вестфалию, созданное из Кёльнской и Падерборнской епархий старого герцогства Саксонского. Ключевое политическое положение на северо-западе Германии, которое создало это богатое пожертвование для архиепископства Кёльнского, в будущем станет объектом домогательств Виттельсбахов, Габсбургов и Бранденбург-Пруссии. Епископ Вюрцбургский тоже получил герцогство – в Восточной Франконии.

Последние годы царствования Фридриха были расцвечены богатством: на Пятидесятницу 1184 г. посвящение в рыцари его сыновей Генриха и Фридриха было отпраздновано пиром, который объединил всех рыцарей и менестрелей Европы. В 1187 г. на Майнцском рейхстаге император взял в руки крест. 10 июля 1190 г. Фридрих утонул во время купания в реке Салеф, и крестовый поход закончился неудачей.

Пропаганда и поступки императоров-Гогенштауфенов окружали их империю – Sacrum Romanum Imperium – ореолом. Империя с таким ореолом предстает перед христианским миром как наивысший и уникальный представитель политической власти. Эти самостилизация и намеренное самовозвеличивание продолжаются до смерти Фридриха II (1250). Литургии в империи только тогда имеют смысл, когда есть понимание того, что эти императоры (Фридрих I, Генрих IV и Фридрих II) и их единомышленники постоянно помнили о том, что империя находилась в состоянии постоянной осады.

Для немецких монахов XI и XII вв. (как и позднее для Лютера и его духовных сыновей) осаждающим был alt boese viant (собирательное название, данное в эпоху Гогенштауфенов дьяволу и всем его земным пособникам). Во времена Фридриха I и его преемников Священной Римской империи угрожала сильная оппозиция внутри Германии, но прежде всего враждебно настроенные папа и император Византии. Французские, англо-норманнские, норманнские и испанские короли были возмущены превосходством империи и намеренно стремились – в этом были убеждены государственные деятели-Гогенштауфены – подорвать ее. Противостояла этой разносторонней атаке такая же целеустремленная политическая и религиозно-политическая деятельность этой самодельной Священной Римской империи.

В годы решающего десятилетия 1157–1167 гг. главным действующим лицом и пропагандистом в империи был Райнальд Дассельский. Рожденный в знаменитой саксонской семье графов Нортхеймов, Райнальд пошел в школу в Хильдесхайме и стал каноником и настоятелем его собора. Хильдесхайм был местом, где стояли древние каменные церкви и монастыри, окруженные крепкими стенами, где встречались Бог и мир. Период его расцвета был в X в. под руководством и художественным покровительством Бернварда и Готарда. В XII в. члены соборного капитула, имевшего высокую репутацию во всей Германии, все еще наслаждались былой роскошью и церемониями. Райнальд никогда не забывал о своей связи с Хильдесхаймом, и когда он стал канцлером империи, то сделал капитулу подарок в виде двенадцати mansi[6]6
  Mansus представлял собой земельное владение, достаточно большое, чтобы содержать одну семью на полученную с него продукцию.


[Закрыть]с оговоркой: в качестве напоминания о его благодеянии каноники должны были каждый год устраивать торжество на полученные с них доходы.

Райнальд произвел нечто вроде ажиотажа в начале своей карьеры, успешно воспротивившись декрету, который обсуждался на Реймсском соборе в 1148 г., и запрещал священнослужителям носить меха ярких цветов. «Человека делает одежда». Общественные классы и отдельные люди (всегда благородного происхождения) давно уже вели споры по вопросам «чести» и старшинства, стремясь добиться признания их особого положения через соблюдение протокола, где кому сидеть и стоять, и права носить роскошные одежды и выставлять напоказ особые эмблемы. Точно так же Райнальд боролся за honor imperii – правовой статус и достоинство империи, которые многие ее враги преуменьшали.

Он был решителен, когда встретился с королем Франции Людовиком VI на мосту через Рону у Сен-Жан-де-Лон 18 сентября 1168 г. и заявил, что лишь император имеет право выбирать папу. Его суверен Фридрих I предположительно пригласил провинциальных королей (armen kunige, kunegelin, как писали поэты того времени) с целью обсудить окончание раскола. Но у них не было права назначать папу, и они первыми стали бы возражать, если бы император вмешался в назначение в какую-либо из их епархий. Архиепископ Райнальд Кёльнский был полностью в своей стихии, когда в 1167 г. возглавил своих рыцарей в бою против римлян под Тускулумом и одержал победу.

Райнальд распорядился написать фреску в церкви Святого Патрокла в Соесте, изображающую королей Иудеи в своих священных коронах и священные символы власти своего короля и императора Фридриха I. Как самую драгоценную добычу Райнальд увез из побежденного Милана реликвии Трех Королей и доставил их в Кёльн; и именно Райнальд приступил к канонизации Карла Великого. Священные короли Иудеи и Карл Великий были привлечены для того, чтобы укрепить honor империи и могущество ее императора – их преемника, их сына, их «наследника».

Но империя подверглась нападению. Это было доведено до сведения немцев, живших в начале пятидесятых годов XII в., в Ludus de Antichristo – пьесе, сочиненной и, вероятно, исполненной в монастыре Тегернзее, основанном императором[7]7
  В эпоху барокко и даже раньше крупные монастыри, которые могли похвастаться императорским салоном или императорскими апартаментами, устраивали театральные и музыкальные представления для посещающих их императорских высочеств в ознаменование гармонии, царившей между Богом на небесах и его представителем на земле.


[Закрыть].

У этой «Пьесы об Антихристе» есть сугубо немецкие черты, характерные для империи в годы правления Гогенштауфенов. Это уникальная драматическая иллюстрация программных фраз, которые встречаются в императорских манифестах, адресованных «всем верующим в Бога и империю», и занудно твердят о том, что христианский мир в своем благополучии зависит от одного истинного и законного земного представителя Короля Королей и Императора Небесного. Фактически он зависит от доброты и милосердия императора Фридриха, чьи clementia, honor и imperium являются отражением божественного величия. Ludus – это прославление императорской литургии.

Сцена состоит из двух возвышающихся трибун, повернутых друг к другу (этим она напоминает старые, построенные в романском стиле немецкие соборы с их двумя полюсами – восточным и западным, предоставляющими место для двух хоров). На западе (хорошем западе, сильном тем, что накапливает силу) мы видим папскую власть, христианский мир и императора, по обе стороны которого стоят греческий и французский короли. На востоке (апокалиптическом востоке) стоит храм Владыки, одна из боковых башен которого – это король Иерусалима, а другая – евреи, древний избранный народ. В этой напряженной обстановке французский и греческий короли заявляют о своих притязаниях, а король Вавилона борется с императором и христианским миром, таким образом раскрывая себя как предвестника Антихриста.

Первый посыл этой литургической драмы состоит в том, что империя пришла в упадок из-за desidia или неудач предыдущих правителей. Через наказание нечестивых мелких королей император возрождает империю и возвращает ей ее былое положение. Император – это глава церкви, христианского мира. Папа сидит молча, как манекен, на троне императора: он должен уступить ему точно так же, как когда-то «брат Лео» уступил Карлу Великому.

Язычество, опираясь на ratio (первая направленная атака на рациональную схоластику французов), ссылается на множественность богов. Но существует лишь одна Fides – одна-единственная религиозно-политическая вера: один Бог, одна церковь и христианство, один папа, один император. В этом месте пьесы церковь поет гимн Троице[8]8
  Императорские хартии регулярно издавались от имени Троицы как покровительницы и защитницы империи; сравните Троицкие колонны в имперском барокко и использование слова «Троица» как кодового названия атомной бомбы.


[Закрыть]. Есть стихотворение Вальтера фон дер Фогельвейде, в котором семья Гогенштауфен, идущая в литургической процессии на торжественную коронацию, является символом Троицы.

После того как угаснут последние остатки христианского мира, Антихрист начинает свою разрушительную работу. Это может случиться лишь тогда, когда император, сначала наказавший французов и победивший короля Вавилона и неверных, положит свои корону и скипетр на алтарь Иерусалима. Лишь когда империя отречется от царствования, Антихрист может праздновать победу.

«Лицемеры» (еретики вроде Арнольда Брешианского) подготавливают для него путь. Они утверждают, что Бог не любит богатое имперское духовенство. Антихрист – новый Король Королей требует и получает божественное поклонение от королей мира.

Теперь автор пьесы делает резкий выпад против французов. Они, по его утверждению, заранее обнаружили ritus – религиозно-политический стиль, присущий Антихристу. Своей богословской хитростью, своим дьявольским диалектическим псевдомастерством они помогли ему взойти на трон. Не оказывая сопротивления, французский король подчиняется Антихристу и принимает его дары. Единственно от кого исходит сопротивление – это германский народ, populous furibundus[9]9
  Teutonicus furor – западнолатинское название воинственных наклонностей германцев – здесь используется для обозначения того, что они отшатнулись от эмиссаров Антихриста.


[Закрыть], который трубит в рога против его religio. Малозначимые короли, которые повели свои армии на германского короля (он назван так, потому что теперь он отрекся от короны императора), получают отпор. Германский король поет гимн «Родине», в котором говорится о крови и чести, коварстве и обмане врага. Здесь лексика затрагивает струны, поразительно знакомые из нашего недавнего прошлого.