Текст книги "Засекреченный свидетель"

– Конечно же, – кивнула бывшая мадам Кригер, уже успевшая по настоянию отца вернуть себе девичью фамилию.

– В деле об убийстве вашего супруга вскрылись новые обстоятельства, в связи с которыми расследование причин его гибели возобновлено.

– Да что вы? – протянула Люба. – А мне сказали, что все там ясно и виновник ждет суда.

– Кто вам сообщил об этом?

– Не помню. Папа, наверное, – она кокетливо произнесла «папа» с ударением на последнем слоге, будто бы по-французски. – Или Серж.

– Кто это?

– Это папин подчиненный, подполковник Белобрагин. Они были с Ариком приятелями. И вообще, мы дружили.

Поремский оценивающе взглянул на Любашу и вопроса о том, состояла ли она в связи с Сержем, решил не задавать. Наверняка. Но вряд ли комитетчик стал бы организовывать убийство соперника из-за такого сокровища.

Хозяйка тем временем предложила гостю стул, а сама расплылась по креслу. И стала пялиться на него светлыми, почти заплывшими глазками.

– А что вам еще рассказывали об этом случае?

– Что его убил гомик, к которому Арик стал приставать.

– То есть вы знали о гомосексуальных пристрастиях Аркадия Исаевича?

– Ну да. Он, когда это началось, ко мне охладел. – Голос дивы стал капризным. – А потом и меня хотел… Ну, вы понимаете. Но я не позволила, вы не думайте, я женщина порядочная, традиционная.

Она уже говорила томно и нежно, будто решив соблазнить и Поремского к традиционному сексу. Володя старался изо всех сил сохранять серьезный, деловой вид.

– Любовь Юрьевна, а перед последней своей командировкой ваш супруг не говорил вам, что конкретно он намерен разузнать? В городе Сочи? Или, может быть, в Красной Поляне?

– Нет, что вы. – Безутешная вдова сладко потянулась, отчего халат на груди почти распахнулся. Кажется, она не собиралась оставлять своих попыток. – Он мне никогда и ни о чем не рассказывал. Только от Вальки Аристова и слышала, что на какой-то саммит – или как его? – полетел. Ничего интересного.

– А не писал ли он в последнее время на темы, связанные со спортом?

– Ну, не зна-а-аю, – протянула она. – Я никогда не читала, что он пишет. Зачем?

«И действительно, – подумал Володя. – Зачем выпускнице факультета журналистики читать статьи собственного мужа? Когда у нее и так все есть».

– А кто может знать?

– Так Серж, наверное. И Валька, – и, предвосхищая вопрос, пояснила: – Это наш университетский друг еще. Однокашник. В «Комсомолке» сейчас, хотя и для других изданий пишет.

– А родители ваши?

– Нет, нет, что вы? Мы очень редко встречались.

– Вы мне можете дать телефоны Белобрагина и Аристова?

– Да, конечно. На тумбочке у телефона лежит записная книжка. Подайте мне ее, пожалуйста…

Вырвавшись из обиталища душной дамы с облегчением, Поремский из ближайшего кафе позвонил по номеру «гэбиста». Представившись, попросил помочь. Получив согласие, объяснил, что интересуется темами, которыми занимался в последнее время Кригер. Писал ли тот что-нибудь конкретное о спорте? В ответ на это услышал, что о спорте журналист не писал ничего, Белобрагин знает это точно, поскольку материалы для статей Кригер в основном у него и получал. Если это необходимо, подполковник подвезет тематику работ Кригера за последние полгода в любое удобное следователю время. Договорились о встрече.

Созвонился и с «комсомольцем». Тот выразил готовность подъехать в Генпрокуратуру немедленно. Поремский помчался в свой «офис» выписывать журналисту пропуск.

Валентин оказался ценнейшим свидетелем. Он, едва ли не единственный из людей, был в курсе почти всех проблем Аркадия Кригера. В их дружеском тандеме Валя был «слушателем», которому Аркаша доверял самые сокровенные тайны, не боясь, что Аристов проболтается. Очень многое знал Валентин и о творческих планах Кригера. Он сообщил, что Аркадий планировал писать большую статью об «оборотнях в погонах», а также рассказать о злоупотреблении своим положением высокопоставленных милицейских работников в телевизионном шоу Дмитрия Кондаурова «Минута откровения». Аркадий Кригер должен был выступить с сенсационным заявлением, посвященным преступным махинациям вокруг будущей Олимпиады в Сочи. Откуда Кригер достал свои громкие разоблачения, не знал даже лучший друг. Эти секреты Кригер хранил пуще зеницы ока и унес с собой в могилу. Однако Валентин Аристов знал о самой сути материала, которая состояла в следующем.

На Матвеевском посту Центральной таможни в городе Одинцово в начале весны были задержаны два грузовика, два огромных фургона со спортивным оборудованием и снаряжением для зимних видов спорта. Товары, как потом выяснилось, были закуплены на ежегодной выставке «Испо винтер» в Мюнхене, но в Москву ввозились через Петербург, забросанные сверху коробками с польской обувью фирмы «Демар». В общем, груз скромный и непримечательный. Так его и оформили. И трудно было предположить, что таможенники станут особенно копаться в сапогах и ботинках. Однако контрабандистам не повезло, таможенник попался опытный, он сразу сообразил, что сильно просевшие, очевидно тяжелые грузовики не могут быть наполнены только обувью – она ж легкая! Под коробками с дешевой обувью дотошными работниками, которым было обидно за державу, были обнаружены запасные кресла и тросы для горнолыжных подъемников, несколько современных станков для ухода за лыжами, разобранные тренажеры для саночников, новейшее горнолыжное и сноубордическое снаряжение известных мировых брендов: Rossignol, Salomon, Elan, Fischer, Atomic, Madshus, Red Fox, Swix и прочих. В результате обе машины были задержаны.

Через несколько дней на таможенный пост прибыли трое работников милиции со служебными удостоверениями – все чин по чину – и предъявили поддельное, как потом оказалось, письмо за поддельной же подписью следователя из следственного отдела Центрального РУВД, в котором сообщалось, что в отношении руководителя фирмы-отправителя задержанного груза возбуждено уголовное дело. Оба грузовика, сообщалось далее в этом письме, проходят по делу как вещественные доказательства, из чего следует, что их необходимо выдать предъявителям означенного послания.

Работники таможни почувствовали, что здесь что-то не совсем так или даже совсем не так, и доложили об этом своему шефу – начальнику Матвеевского таможенного поста Ивану Васильевичу Скобелеву. После тщательного изучения упомянутого письма Иван Васильевич распорядился отдать грузовики не вызвавшим у него никаких сомнений работникам милиции.

Больше этих грузовиков никто и никогда не видел.

Кригеру удалось выяснить, что все это дело развивалось по сценарию «вор у вора дубинку украл». Милиция к тому времени уже давно вела расследование дела по фактам коррупции на Центральной таможне. Одним из подозреваемых проходил и начальник Матвеевского поста господин Скобелев. Он, оказывается, за взятки беспрепятственно и фактически беспошлинно пропускал крупные партии контрабандного товара, в том числе и спортивный инвентарь, предназначавшийся для будущей зимней Олимпиады в городе Сочи.

С самого начала расследования дела о задержании очередной партии спортивного оборудования группа «оборотней» из числа офицеров подразделения, «курировавшего» таможню, вместо изобличения воров провела незаконное «изъятие» контрабандного товара. После этого милиционеры сами успешно продали изъятый спортинвентарь различным спортивным и торговым фирмам. По мнению Кригера, об этом знал и Владислав Калачев, который собственноручно и подписывал весь заказ на поставку инвентаря из Германии. И организовывал его беспошлинный въезд в страну. Вполне возможно, что один из главных спортивных боссов страны тоже грел на этом руки.

Самое ценное в свидетельстве Аристова было то, что он даже знал фамилии тех, кто под прикрытием погон сотрудников милиции осуществил это экономическое преступление. А значит, знал фамилии возможных убийц Аркадия Исаевича Кригера.

– Знаете, Аркаша был безалаберным человеком. О мертвых либо хорошо, либо ничего, я знаю. Но здесь, – Валентин, прищурившись, обвел взглядом стены кабинета, – можно. Он был порочен, он был горделив и резок. Он был несчастлив с женщинами. Многое можно поставить ему в вину. Но нельзя ни на секунду упрекнуть в том, что он был нечестным журналистом. Не важно, каким образом доставал он сведения, важно, что он по мере сил своих свидетельствовал о безобразиях, которые творятся вокруг нас. И в этот раз он непременно назвал бы фамилии, не испугался бы, как не побоялся назвать мне.

– Ну, не томите же, Валентин, – шутливо взмолился Поремский.

– Начальник отдела по борьбе с коррупцией в ГУВД Москвы полковник милиции Орехов и его оперативники – майоры Виталий Бочкарев и Евгений Степанов.

– Вы можете подтвердить ваши показания какими-либо записями, оставленными вам погибшим другом?

– К сожалению, нет. Все, что я говорю, известно мне только со слов Аркадия.

– Но вы готовы подтвердить эти слова в суде?

– Без сомнения.

– Спасибо вам, – Владимир поднялся из-за стола, за которым провел несколько часов, слушая рассказ Аристова. – Мы вас вызовем. А сейчас давайте я отмечу ваш пропуск.

Валентин тоже встал и протянул Поремскому небольшой клочок бумаги.

– Только у меня к вам просьба. Предупредите, пожалуйста, заранее. Сами понимаете, какая у меня работа. Бега. И вечные командировки.

– Хорошо, Валентин Васильевич, мы позвоним загодя и согласуем время. – Поремский отметил пропуск и вернул Валентину.

– Спасибо. И вот еще что. Кригер, похоже, предчувствовал свою смерть. Он уполномочил меня передать эти факты следователю, если с ним что-нибудь случится. Но только в том случае, если следователь сам на меня выйдет. Иначе он считал это опасным и беспокоился обо мне. А перед самым отлетом уже он признался: «Этот Орехов – страшный человек. Он – крыша для наших спортивных боссов и без рассуждений выполняет любые поручения Калачева, вплоть до мокрых дел. Фактов у меня предостаточно, ты знаешь, как я умею собирать бесспорную доказательную базу».

– Спасибо вам, – кивнул на прощание Володя. И как только за посетителем закрылась дверь, набрал номер Турецкого, который прилетел в столицу вместе с Поремским и Грязновым.

Вячеслав Иванович Грязнов битый час беседовал с госпожой Кристиной Коморской, которая считалась близкой подругой погибшей в Красной Поляне Ларисы Заславской. Ничего, кроме светской болтовни в стиле гламурных репортажей, он пока не услышал.

– А я в это время была на Неделе высокой моды в Париже. По всеобщему признанию, лучшей коллекцией прошедших показов можно считать роскошные творения английского дизайнера Джона Гальяно, который отметил столетие со дня рождения своего предшественника Кристиана Диора, представив на суд зрителей целую вереницу моделей, в которых самым причудливым образом соединялась история европейского костюма и современные модные тенденции…

– Я конечно же вам очень завидую, – обреченно кивал генерал. – Вы видели чудо. Но вы уже писали об этом. Зачем же вы снова мне это повторяете? Я ведь только спросил у вас, где вы находились в момент отъезда Ларисы на курорт.

– Ой! – защебетала Кристина. – Извините, я не сразу поняла вас. Я была в Париже тогда же, когда она в Красной Поляне.

Она счастливо ухмыльнулась, поскольку ей – по статусу львицы приемов и раутов – полагалось считать, что Париж стоит на десять ступеней выше, чем какой-то черноморский курорт.

– А когда она улетала, я еще была с ней.

– Вы ее провожали?

– В аэропорт не ездила. Из дому ее проводила и к себе поехала.

– А кто ее провожал. Муж?

– Бывший-то? Не смешите, ради бога! – Коморская кокетливо закинула ногу на ногу, чтобы подтянувшаяся кверху юбка слегка приобнажила бедро, и всплеснула руками. – Да этот размазня никогда в жизни не додумался бы до того, что мужчина просто обязан проводить женщину к самолету.

– Так они были в разводе? – Грязнов прикидывался несведущим, подводя Коморскую к разговору о любовниках Ларисы.

– О господи! Конечно. И давно! Разве могла Лариска жить с этим мямлей? У него кроме стишков в голове ничего не было. Хотя он тоже кобель был. «Любимая, не плачь. Не надо, бога ради. Слезами – не помочь. Я знаю, мой малыш, как трудно полюбить, когда седые пряди не скроешь за колор, за “Лореаль Париж”…» Он и на меня поглядывал, – она перекинула ноги, поменяв их местами. Юбка задралась еще выше. Кристина целомудренно ее одернула. – Но не решился, козел. Нет, он даже не знал, что Ларка собралась на лыжи.

– Так, так. А кто-нибудь ее вообще провожал? Неужели у такой женщины не было друга?

– У нее было очень много друзей, – укоризненно сдвинула бровки светская хроникерша, – если вы имеете в виду это… Я ей всегда говорила: Ларка, ну зачем тебе эти дети? А она мне: дура ты, Крыся. Эти мальчики ко мне, как к матери, льнут. Нежно. От матерых кобелей такого никогда не дождешься. Вот и Виталик тоже…

– Кто? – осторожно переспросил Грязнов, боясь спугнуть удачу.

– Телохранитель ее. И хахаль. – Кристина говорила небрежно, но некоторая напряженность в ее словах чувствовалась.

– У нее были телохранители? – «удивился» Вячеслав Иванович.

– А чему вы удивляетесь? – зло бросила подруга. – Должен же кто-то был ее трахать!

– Я попрошу вас серьезней относиться к моим вопросам, – одернул ее генерал.

Коморская на секунду замолчала, что-то соображая.

– Да. В последние годы она нанимала телохранителей из сотрудников правоохранительных органов. Ее журналистские расследования на самом деле были довольно опасным занятием. И ей могла потребоваться защита. У меня-то что? «На этот раз кайзер высокой моды представил для известного лейбла Шанель пятьдесят изысканнейших творений, выполненных в классической черно-белой гамме с добавлением розового…» А ей за ее статейки запросто могли башку отвернуть. Вот и береглась. Телохранителей себе выписывала, – но напоследок Коморская все-таки не удержалась от шпильки. – Только использовала она их не по назначению.

Грязнов, решив, что дамочка просто завидует бывшему успеху мертвой ныне подружки, пропускал ее выпады мимо ушей.

– Виталий был моложе Заславской?

– Да. Намного. И очень хорош собой. – Кристина мечтательно улыбнулась, и Грязнов получил подтверждение своей догадке. – Я его даже отбить пыталась. Но этот Аполлон ни разу не взглянул на меня. Вцепился в свою бабушку, словно клещ. Что он в ней отыскал?

Помолчали недолго. Потом Грязнов продолжил допрос:

– Вы можете назвать фамилию, адрес, номер телефона Виталия?

– Нет. Лара никогда не называла его по фамилии. Телефон я сама у него просила. Он посмеялся и сказал, что, когда ему надо будет мне позвонить, он сумеет найти мой.

– А после гибели Ларисы Станиславовны вы с Виталием не встречались?

– Ах, если бы! Я так ждала, что он все-таки позвонит! Ведь я ему нравилась. Я это чувствую всегда. Этим, – она положила руку на низ живота. – Но он не объявился. А искать в Москве неизвестного Виталика, который не хочет тебя знать?.. Мне это показалось глупым.

– Точного места работы вы тоже не вспомните?

– Я и не знала его никогда. Как тут вспомнишь?

– Ну что же, подпишите, пожалуйста, протокол допроса вот тут. И вот тут. Спасибо вам. Вы нам очень помогли. У меня к вам последняя просьба: если все-таки Виталик этот вдруг объявится, вы не говорите ему, что мы интересовались его персоной, и при первой же возможности позвоните мне или Александру Борисовичу Турецкому. Вот визитка, на ней и мой, и – на обороте – его телефоны.

– Непременно. – Коморская сунула визитную карточку в элегантную сумочку, послала следователю фривольный воздушный поцелуй и, покачивая бедрами, вышла из кабинета.

3

Звонок Володи Поремского застал Александра Борисовича в тот момент, когда он, склонив голову над скупыми строками подготовленной по его заказу оперативной сводки, анализировал все громкие, но нераскрытые спортивные убийства за последний десяток лет.

«Владимир Бут. Вице-президент футбольного клуба „Черноморец“ (Новороссийск), отвечал за финансовые вопросы. Бандиты периодически пытались наладить „деловые“ отношения, требуя „сдать“ некоторые игры и обещая награду, но Владимир Бут не соглашался. Не исключено, что убийство было расправой с несговорчивым менеджером. 27 сентября 1993 года в 8.30 утра Владимира Бута убили по дороге на работу выстрелом в голову. Преступление не раскрыто».

«Юрий Ступеньков. Мастер спорта СССР по боксу. Самостоятельно освоил новое единоборство – кикбоксинг. В 1991 году с группой товарищей основал Российскую профессиональную лигу „КИТЭК“. Благодаря усилиям руководства „КИТЭК“ в Москве в 1992–1994 годах прошла серия представительных международных турниров, имевших большой резонанс. Затем именно по инициативе Юрия Ступенькова в России состоялись первые бои за звание чемпиона мира. Но параллельно кикбоксеры участвовали в бандитских разборках. По оперативным данным, Юрий Ступеньков входил в одну из подмосковных группировок. В феврале 1994 года, вероятно, по заказу конкурентов, был смертельно ранен очередью из автомата Калашникова на пороге собственного дома в подмосковном городе Видное. Преступление не раскрыто».

«Вячеслав Цой. Двоюродный брат лидера группы „Кино“ Виктора Цоя, основатель Международной академии восточных единоборств, руководитель Центра боевых искусств, был расстрелян в подъезде своего дома в Санкт-Петербурге в 1995 году. Преступление не раскрыто».

«Борис Федоров. Один из первых успешных спортивных менеджеров в Советском Союзе. В 1990 году создал первый в стране частный теннисный клуб „Петровский парк“ и фирму „Хот-шот спорт сервис“. В 1992 году основал Национальный фонд спорта (НФС), который по Указу Президента России Бориса Ельцина получил право на беспошлинный (и практически бесконтрольный) ввоз в страну табачной и алкогольной продукции. В 1994 году Борис Федоров стал президентом НФС. В 1996 году пережил покушение: наемный убийца выстрелил в живот. Выжил, долго лечился в России и за границей, остался инвалидом, а через три года умер при невыясненных обстоятельствах. Организаторы и исполнители покушения не найдены».

«Лариса Нечаева. Окончила Целиноградский инженерно-строительный институт. Переехав в Москву, работала в издательском доме „Дрофа“, затем основала и стала гендиректором АОЗТ „Издательский дом „Максим“. В 1994–1997 годах занимала пост генерального директора футбольного клуба „Спартак“ (Москва). Именно под ее началом клуб стал успешным коммерческим предприятием. Незадолго до гибели Лариса Нечаева планировала открыть в Москве сеть бензо-газозаправок „Спартак“, вторгаясь в чужой бизнес. 15 июня 1997 года она была убита вместе с подругой на своей даче во Владимирской области выстрелами из пистолета. Похоронена в Москве. Личности наемных убийц установлены, их следы затерялись на Северном Кавказе“.

Александр Борисович пролистал несколько страниц с фамилиями, поражаясь тому, сколько громких дел, имевших широкий общественный резонанс, превратились в «висяки». Десятки лет дела об убийстве видных людей не раскрыты. И не заметно просвета. Турецкому очень не хотелось, чтобы этот длинный список пополнился еще и нераскрытым делом об убийстве президента Российского олимпийского комитета.

«Александр Соболев. Основная деятельность Александра Соболева была связана с Всероссийской федерацией парусного спорта, где он занимал пост первого вице-президента. Разработал ряд серьезных деловых проектов, занимался обновлением российского спортивного парусного флота, созданием парусного комплекса в Геленджике стоимостью 25–30 миллионов долларов. 27 августа 2003 года возле дома на Измайловском бульваре, в Москве, когда Александр Соболев уже вешал замок на ворота гаража, к нему сзади подошел убийца и трижды выстрелил из пистолета. Две пули попали в спину, одна – в голову. Скончался на месте. Преступник не найден».

«Владимир Бузланов. Мастер спорта СССР международного класса по автоспорту, неоднократный чемпион России, участник чемпионатов Европы по автокроссу. По окончании спортивной карьеры выступил соучредителем тольяттинской гоночной команды „Мега-Лада“, а в последнее время руководил спортивными проектами компании. Был техническим директором тольяттинской фирмы „ТоргМаш“, занимавшейся созданием и продвижением национальной гоночной серии Lada Revolution, где исполнял обязанности технического директора. Убийцы напали на Владимира Бузланова недалеко от дома. Следствие не исключает, что покушение было связано с профессиональной деятельностью. Преступник не найден».

«Шевалье Нусуев. Заслуженный тренер СССР, один из самых авторитетных спортивных деятелей, основатель и президент Федерации детского спорта России, вице-президент Федерации спортивной борьбы России. За неделю до гибели Нусуев отпраздновал день рождения. Ему исполнилось всего 36 лет. За свою короткую жизнь он успел подготовить 25 олимпийских чемпионов, около ста его воспитанников стали победителями чемпионатов мира во всех возрастных группах, начиная с юношей. Еще в 19 лет он получил звание заслуженного тренера, тогда еще СССР, по дзюдо. За следующее десятилетие стал заслуженным тренером, уже Российской Федерации, еще в пяти видах спорта. С Олимпийских игр-2004 с золотыми медалями вернулись пятеро его учеников. Застрелен 30 августа 2005 года на пороге собственного ресторана „Сим-Сим“ в Москве. Преступники не найдены».

Ну что же, преступления разные, абсолютно не связанные между собой и совершенные в разное время. Почерки у преступников тоже различные, а общее у всех описанных случаев лишь одно: людей убивали тогда, когда они начинали распоряжаться очень серьезными деньгами. Или когда вступали на чужую территорию, перебегая дорогу конкурентам. Надо полагать, что и случай с Калачевым из того же ряда. «Странно, если бы было не так», – подумал Турецкий. Но его мысли прервал телефонный звонок.

– Володя, ты? Привет!.. Отличные новости! Дуй сюда, живо! Ничего, еще и полуночи нет – детское время. Детали из протокола узнаю, пока же повтори еще раз фамилии. Так. Да. Очень хорошо… Вот еще что. Я сейчас напишу постановление, а ты позвони пока Рюрику в Сочи. Пусть оповестит руководство изолятора о том, что завтра необходимо будет освободить Ашота Саркисяна из-под стражи из-за отсутствия в его действиях состава преступления. Факс в адрес сочинской горпрокуратуры утром отправим. Пока же пусть еще раз проверят условия содержания. Мальчишка должен быть в полной безопасности…

Стало уже очевидным, что московский журналист погиб в южном городе не просто так. И теперь, подхватывая оброненную им эстафетную палочку, наступала очередь Турецкого и его команды собирать бесспорную доказательную базу в отношении подозреваемых, сотрудников отдела по борьбе с коррупцией в органах государственной власти.

Зная, кого им теперь искать, Турецкий, Поремский и Грязнов уже утром следующего дня, втайне от подозреваемых, просмотрели в управлении кадров ГУВД и МВД личные дела бравых офицеров Орехова, Бочкарева и Степанова. Послужные списки были у всей троицы просто безупречными. Хотя наивно было бы полагать, что все их левые делишки отмечаются в служебных характеристиках. Самым главным в данной ситуации было то, что в личных делах – а следовательно, и в распоряжении следствия – имелись теперь подлинные фотографии всех троих преступников, замешанных в убийстве Аркадия Кригера.

– Ну что же, – заметил по этому поводу Грязнов. – Ушлые ребята впервые прокололись на таможне. Судя по всему, именно случай с незаконным изъятием товара послужил зацепочкой Кригеру. Приятно, что на таможне у нас еще попадаются Верещагины, которым за державу обидно. Жаль только, что совсем немного таких остается. Остальные жируют. Вот помнишь ли ты, Саня, историю с мздоимцами на Зеленоградском таможенном посту?

Турецкий этого дела не вел, но подробности хорошо помнил, поскольку на совещаниях в прокуратуре этот вопрос упоминался даже не один, а несколько раз – в качестве примера вопиющей коррупции.

В Зеленограде около года назад была вскрыта организованная преступная группа, которой руководил сам начальник таможенного поста Дмитрий Воденников. Дело находилось в ведении госбезопасности. В ходе расследования «комитетчики» установили, что полтора года за беспрепятственное прохождение таможенных процедур с каждой грузовой автомашины незаконно взималось до 4 тысяч долларов. Таким образом, теневой оборот таможни составлял 3–4 миллиона долларов в месяц.

Группировка пользовалась прикрытием со стороны правоохранительных органов. Несколько подкупленных милиционеров обеспечивали безопасность сбора и транспортировки денег, а также содержания квартир, где хранились деньги. При этом собираемая еженедельно касса дифференцированно распределялась между членами группировки, исходя из их роли в иерархии преступного сообщества. Часть средств передавалась сотрудникам правоохранительных органов, прикрывавшим преступные схемы, львиная же доля поборов аккумулировалась у Воденникова для последующей передачи в виде взяток.

По этому делу сотрудники спецслужб арестовали полтора десятка человек. При обыске у подозреваемых изъяли большое количество дорогих ювелирных изделий, несколько новеньких иномарок, а также более 522 тысяч долларов. Почти вся изъятая сумма являлась их недельной теневой выручкой… Этими цифрами «таможенных доходов» еще долго пугали обывателей с экранов телевизоров.

– Нашим таможенникам доверять – это как нашим же банкоматам, – мимоходом заметил молчавший до того Поремский.

– Сам-то понял, что сказал? – Турецкий недоуменно глядел на Владимира.

– Да это я о своем, о девичьем, – хихикнул Володя. – В сберкассу вчера забегал наличные с карточки снять. Слышу, как две старушки между собой переговариваются. Первая интересуется: «Ты, Оля, банкоматам доверяешь?» – «Конечно», – откликается вторая. «А я нет. Мне Маня говорила, что там обмануть могут. Я на всякий случай сегодня свою пенсию из банкомата забрала и на счет в банке положила».

– Это верно, – Грязнов чесал в затылке. – Никому верить нельзя. Банкоматам и таможенникам в первую очередь.

– И милиционерам, – включился в игру Турецкий. – Вот к ним, к нашим баранам, и вернемся.

– Ты про баранов-то не очень, – едва не обиделся Слава. – В любом стаде без паршивой овцы не обходится. Но ты прав. Делом пора заниматься.

У следователей в деле уже имелись показания Ашота Саркисяна, Горохова и Дмитриева с описанием внешности подозреваемых, а также фотороботы, составленные с их слов. Внешние характеристики, данные этих людей были близки с внешностью трех офицеров. И Орехов, и Бочкарев, и Степанов – все они подходили под описание убийц Аркадия Кригера.

Фотографии фигурантов срочно были высланы электронной почтой в адрес сочинской прокуратуры для Рюрика Елагина.

– Ну что, братцы? – спрашивал сам себя и своих друзей Александр Борисович Турецкий. – Будем уже брать троицу или сперва соберем полную коробочку доказательств их преступной деятельности?

– По всей науке, следовало бы арестовать при таких серьезных подозрениях, – размышлял вслух Слава Грязнов. – Да вот только народ-то в этой банде «свой», можно сказать, в юридических крючкотворствах подкованный. Арестовать недолго. Дурное дело – нехитрое. Но их не расколешь просто так, как того несчастного армянина. Показали ему свидетеля – он и сломался. Здесь ребята, куда как посерьезней. Даже не Алекс, у которого при виде фамилии Орехова поджилки затряслись. Нет, этих ребят надо брать лишь тогда, когда доказательство их вины будет железобетонное. Иначе придется отпускать и извиняться еще притом.

– А мне кажется, нельзя их на свободе оставлять, – говорил Поремский. – Опаснейшая банда, не остановившаяся перед убийством свидетеля. Брать надо. Изолировать от общества, чтобы они еще кого-нибудь за это время не прихлопнули.

– А кого они могут? – удивлялся Турецкий. – Зачем? Остальные свидетели вне зоны их досягаемости. Да они и не подозревают о существовании этих свидетелей. Полагают, что все у них теперь шито-крыто, и тихо радуются жизни. Я завтра в суд поеду. Попрошу постановление о санкционировании наружного наблюдения за фигурантами. Заодно и на прослушивание их телефонных переговоров разрешение возьму. Будет наружка, будет прослушка. Глядишь, накопаем еще кое-какие связи. Вряд ли эти господа настолько безнаказанными себя ощущают без солидной поддержки на самом верху. Хорошо бы и покровителей их прищучить. Согласны?

Соратники кивали. Почему бы не согласиться с начальником? Если он дело говорит.

Александр Борисович при этом рассеянно посматривал на фотографии боевого трио, вынутые из сканера, где они считывались в цифровом виде для передачи по е-мэйлу, и разложенные прямо на столе.

– А скажи-ка, Володя, я, помнится, просил тебя предъявить фоторобот из «Жемчужины» старателю нашему вечно пьяному. Но до сих пор почему-то не слышал доклада о результатах.

– Так нету результатов, Борисович. Оймяконцу с перепою-то черт-те что померещиться может. А вот на относительно трезвую голову он сообщил, что не признает ни одного из гостиничных посетителей. Ну, как он сказал: сходство некоторое есть. Но утверждать категорично не могу. Такие вот дела.

– Понятно, – задумчиво протянул Турецкий и потер подбородок. – Слава, позвони, пожалуйста, Рюрику. Пусть он эти фотографии покажет не только свидетелям по Кригеру, но и персоналу «Жемчужины» тоже. Более того, скажи, чтобы отправил в Красную Поляну Яковлева или Романову. Пусть и там продемонстрируют. Чем черт не шутит? Уж больно описания разных лиц в трех разных делах между собой перекликаются. Помните, как Яковлев Виталия описывал? Полюбуйтесь! – Александр Борисович поднял фотографию Бочкарева и показал соратникам. – Ну чем не красавчик?..

А назавтра спонтанное предположение Турецкого нашло абсолютное подтверждение. Утром позвонил Елагин и сообщил, что работницы отеля «Жемчужина» опознали на фотографиях тех трех мужчин, которых видели в отеле в ночь гибели Калачева.

Вечером Сочи снова был на связи. Докладывала Галина Романова, которая по просьбе Рюрика посетила в очередной раз Красную Поляну. Персонал отеля подтвердил, что неуловимый Виталий действительно является не кем иным, как майором Бочкаревым. Это же показывает и найденная Володей Яковлевым в Сочи знакомая Заславской, приезжавшая к журналистке на горнолыжный курорт с дружеским визитом. Но и это еще не все. Володина свидетельница Тайганова Нина Андреевна показала, что у потерпевшей в комнате отеля находился рюкзачок голубого цвета, битком набитый документами, на основании которых Лариса писала статью о какой-то спортивной бухгалтерии.

А самое интересное Галочка приберегла напоследок. Проводя опознание Виталия по фотографии, она абсолютно случайно выяснила, что одна из горничных, которые с раннего утра убирают в номерах выехавших постояльцев, подслушала под дверью люкса, где жила Заславская, приватный телефонный разговор.