Текст книги "Училище благочестия, или Примеры христианских добродетелей, избранные из житий святых"

Осуждение падает на осуждающего

Некогда преподобный Арсений тяжко разболелся. Иноки перенесли его в церковную больницу и положили на мягкую постель.

Старец из другого монастыря пришел посетить больного и, увидев Арсения на мягком ложе, соблазнился и подумал: «Это ли отец Арсений? Как можно ему так покоиться?»

Но как пришелец изумился тому весьма неосторожно, то бывший тут священник отгадал мысли его и, отведя в сторону, спросил, кто таков был он, живучи в миру, и какова была жизнь его. «Я был пастух, – ничего не подозревая, отвечал инок, – и жил в чрезмерной бедности и печали». – «А теперь хорошо ли живешь?» – опять спросил у него священник. «Весьма спокойно, – отвечал он, – и имею все, что мне нужно». – «Знай же, – сказал священник, – что сей старец, которого видишь, был второй отец царским детям. Ему принадлежали тысячи рабов; его постель была мягка и роскошна; его богатства были бесчисленны: итак, не правда ли, что ты после трудов мирских ныне покоишься, а отец Арсений после покоя мирского ныне трудится?»

Старец признался в своем заблуждении и, поклонившись в ноги священнику, просил у него прощения, что в сердце своем оскорбил праведника.

Не осуждайте, да не осуждены будете (Лк. 6, 37), сказал Христос Спаситель. Мы часто осуждаем ближнего, но сами на себя и оглянуться не хотим.

пустынножитель

Один римский вельможа, близкий родственник преподобного Арсения, при смерти своей завещал ему великое богатство. Праведник, получив духовную, едва успел узнать содержание, как хотел разорвать ее. Но слуга, который принес оную, пал к нему в ноги и умолял не делать этого; в противном случае строго взыщут с него. Тогда преподобный Арсений, отдавая ему назад завещание своего родственника, сказал: «Я умер прежде его: удивительно, как он, недавно умерший, делает меня, мертвеца, наследником богатства. Отдай, друг мой, бумагу назад тому, кто тебя с ней послал сюда».

Вот пример высокого пустынножительства! Кто посвятил себя на служение Единому Богу, тот не имеет нужды в богатстве.

Излишняя на себя надежда пагубна ⁴⁴

Один инок желал быть мучеником за Христа, но поскольку Церковь наслаждалась миром, то и не знал он, как удовлетворить желание своего сердца. Видя в святом Пахомии дар чудотворения, он приходил к нему многократно и просил помолиться за него Богу, чтобы Тот удостоил его венца страдальческого. Сколько угодник Божий ни советовал ему, чтобы не принимал в сердце свое столь странных помышлений, сколько ни говорил ему: «Любезный о Христе брат! Переноси мужественно подвиг иночества; день и ночь занимайся богомыслием; непорочной жизнью подавай душеспасительный пример братии: и будешь иметь участие на Небеси с мучениками», – но все увещания святого Пахомия были тщетны. Старец с сокрушением и слезами умолял его.

Наконец праведник, желая избегнуть непрестанных просьб инока, сказал ему: «Хорошо, я помолюсь о тебе к Спасителю мира, да подаст тебе случай прославиться в страдальчестве. Но ты, как можно, берегись, чтобы вместо исповедания имени Христова не отвергнуть его в лютый час мучений. Я уверял тебя и теперь уверяю, что заблуждаешься, без нужды желая повергнуться в напасть, когда Сам Господь учит нас молиться, да не будем введены во искушение (см. Мф. 26, 41; Мк. 14, 38); но если желание твое так сильно, то пусть по-твоему будет».

Через два года после их разговора случилось некоторым из братии быть в дальней веси для собирания камыша на постели. Но так как они там надолго задержались, то святой Пахомий, призвав этого старца, сказал ему: «Иди, посети трудников и отнеси им пищу» – и, благословляя его в путь, присовокупил: «Се ныне, время благоприятно, се ныне день спасения, ни едино ни в чем же дающе претыкание, да служение беспорочно будет (2 Кор. 6, 2–3)». Инок не мог догадаться, к чему относились слова угодника Божия, и отправился в путь свой.

Но, проходя чрез пустыню, он встречен был варварами, которые обитали в неприступных горах. Они окружили его, взяли в плен и увели в жилища свои. «Приди, старче, – ругаясь, кричали они, – поклонись богам нашим». Долго отрекался инок принести жертву идолам; но обнаженные над головой его сабли, угрозы неслыханных мук принудили несчастного сделать коленопреклонение злобожное. Убоявшись смерти, он забыл душу бессмертную и, отрекшись от Христа, ел и пил от жертвы их. После этого, как единоверец, он был отпущен без всякого вреда.

Сколь опасно полагаться на свои силы, когда человеческое сердце столь непостоянно и превратно, а плоть столь слаба и немощна!

Неосмотрительность в обвинении

В одной из Египетских пустынь жил благочестивый инок, по имени Дула ⁴⁵, честный, кроткий, против клеветы безответный, – истинный раб Христов. В этом терпении богобоязливый старец препроводил двадцать лет.

Но враг рода человеческого искони устраивает погибель тем, которые служат не ему, но Единому Богу. Будучи не в силах низложить огражденное щитом Небесной благодати сердце отшельника, он вооружился на него другим образом.

Один старец, не имевший страха к заповедям Господним, руководимый духом-искусителем, ночью, как тать, вошел в церковь, похитил святые сосуды и, сокрыв их в тайном месте, затворился в келье своей, из которой прежде того выходил весьма редко. Когда пришло время утреннего пения, инок, вошедший в церковь, чтобы разжечь кадило, приметил с первого взгляда, что в храме неблагополучно; он немедленно поведал об этом настоятелю, настоятель объявил всей братии.

К несчастию, праведный Дула в то время из-за болезни не пришел на утреннее славословие. Воспользовавшись этим, некоторые из его недоброжелателей подали свой голос, что святыню украл не кто иной, как Дула: лучшее доказательство, что он, против обыкновения своего, сегодня не пришел к утрени… Легкомысленные люди поверили. Все братия ужаснулись, вознегодовали и велели невинного Дулу привести на собор.

Удрученного болезнью праведника насильно привлекли в церковь. Там в присутствии настоятеля и отцов, состарившихся в постничестве, не спрашивая, он ли точно святотатец, злые люди начали клеветать на него: иной говорил, что он тайно от всех ел; иной кричал, что он крал хлеб и продавал за монастырем. Слыша это, настоятель и старцы поверили клевете и с угрозами начали допрашивать невинного Дулу, где тот скрыл похищенное из церкви сокровище. Сначала раб Божий оправдывался и представлял убедительнейшие доказательства своей невинности. Но, видя, что ему не верят, скрепил сердце свое и замолчал, говоря только изредка: «Простите, отцы святые, меня, грешного».

После этого настоятель повелел совлечь с него монашеский образ и облечь в мирские одежды; невинный Дула был заключен в тяжкие узы и отдан на допрос эконому… Чего страдалец не вытерпел тут! Но на все угрозы, на все мучительства отвечал только: «Простите меня, грешного!»

Наконец, раздраженный настоятель и братия отослали его к градоначальнику – там новые пытки; но на каждый вопрос: «Где сокрыл похищенное из церкви сокровище?» – невинный Дула повторял одно и то же: «Не имею у себя ни серебра, ни злата». Истощив весь ужас мучений, градоначальник повелел ввергнуть его в глухую и смрадную темницу.

На следующий день судья призвал к себе настоятеля и прочих иноков и объявил им, что

Дула ни в чем не признается; но ожесточенные люди представили на него новые лжедоказательства, и обманутый градоначальник подписал приговор, чтобы у Дулы как у святотатца отсечь руки.

И повели невинного страдальца на место казни… В то самое время настоящий похититель почувствовал в душе своей угрызение совести. Он ужаснулся и сказал сам себе: «Увы! Что будет мне, если обнаружится злодейство мое? Но положим, что тайна моя здесь, на этом свете, останется тайной: какой же дам ответ я на Страшном Суде Христовом? О, горе мне, злочестивцу! Я – святотатец, я кровопийца!» Он немедленно идет к настоятелю и говорит ему: «Отче, церковное сокровище нашлось; клянусь, что Дула невинен!» Немедленно настоятель послал с этим известием к градоначальнику, и страстотерпец возвратился в обитель свою.

В тот же час иноки узнали о невинности его, узнали настоящего похитителя и припали к стопам праведника, умоляя его, да простит им столь лютый грех. Но будет ли искать удовлетворения за обиды свои тот, кто живет по примеру Христа Спасителя, невинно приявшего оплевания, заушения, венец терновый и смерть крестную?..

Никого не подозревай в преступлении, пока не будешь иметь несомненные на то доказательства. Неосмотрительность в этом случае губит человека невинного, меж тем преступник остается не наказанным за большие злодеяния.

Исправленный мститель ⁴⁶

Один инок, будучи обижен другим иноком, пришел к некоторому старцу и, рассказав, что и как между ними произошло, с гневом воскликнул: «Я не премину отомстить ему!» Сколько старец ни уговаривал его, сколько ни советовал ему, чтобы он мстить за себя предоставил Богу, но огорченный инок не слушал его и беспрестанно повторял: «Не могу быть спокоен, пока за оскорбление не воздам оскорблением».

Оплакивая заблуждение инока, старец несколько умолк; потом сказал ему: «Время молитвы; принесем, любезный брат, жертву Богу». Инок восстал, и старец начал читать следующее: «Господи Боже наш! Мы на Тебя не уповаем; не пекися о нас, не мсти за нас; мы сами все начнем и кончим». Услышав это, инок ужаснулся и пал в ноги старцу. «Не хочу иметь ссоры с моим братом, – сквозь слезы говорил он, – не хочу мстить ему». Потом, обратившись к Богу, воскликнул: «Един мститель неправды! Прости мое согрешение!» Старец, веселясь о покаянии инока, сказал ему: «Будь уверен, сын мой, что претерпевший досаду без труда спасется; напротив того, кто гневается на брата своего, тот губит свою добродетель и рабствует дьяволу».

Христиане! Оставьте Господу Богу отмщать за те обиды, которые нанесет вам ближний; Он воздает всякому по делам его; а ваше дело – простить оскорбителя.

Повиновение власти

Греческий царь Валент, держась Ариевой ереси, осудил на изгнание за реку Истр Евсевия, епископа Самосатского ⁴⁷. Посланный для исполнения этого приговора, прибыв в Самосаты, не знал, как приступить к делу, ибо народ любил святителя и готов был лучше решиться на общий бунт, нежели отдать его в руки правосудия. Узнав это, святой Евсевий поздно вечером призывает к себе царского посланника и, приняв его ласково, говорит ему: «Молчи и никому не объявляй причины твоего сюда прибытия; в противном случае народ взбунтуется и убьет тебя; я не хочу быть виновником твоей смерти». После того Евсевий совершил вечернее славословие Богу и, когда настала ночь, открыл тайну и намерение одному из слуг. Рано поднялся с ложа своего и вышел из дома архиерейского, сопровождаемый верным спутником, который нес за ним возглавие ⁴⁸ и книгу – все богатство, которое святитель взял с собой. Достигнув реки Евфрата, близ стен градских текущей, он отдал себя в руки царского чиновника и, сев в ладью, поплыл к городу Зевгме.

Как ужаснулся народ самосатский, узнав о судьбе святителя своего! Все пришли в волнение, все рыдали, все спрашивали, в которую сторону святой Евсевий направил путь свой, и, когда узнали, что целью его путешествия изначально был город Зевгма, с поспешностию устремились на лодках за архиереем Божиим. Они настигли его там, где надеялись; их плач и рыдание слышны были издалека.

Каких не истощили тут они просьб и молений, чтоб возвратить к себе пастыря своего и учителя! Каких не употребили убеждений! Они припадали к ногам его, омывали их своими слезами, уверяя, что паства его достанется какому-нибудь хищному волку – арианину; но святой Евсевий на каждое новое убеждение отвечал этими только словами: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение (Рим. 13,1–2). Так, дети мои, – каждый раз присовокуплял он, – невозможно мне, подданному, противиться царскому повелению; также и вы, как подданные, будете несчастны здесь и в будущей жизни, если не будете послушны воле царской. Я первый в этом случае готов обвинить вас».

Народ, видя непреклонность своего пастыря, предлагал ему в путь: иной злато и серебро, иной одежды, иной рабов; но святому человеку, кроме книги и самой простой одежды, ничего было не нужно. Единственно в угождение духовных чад своих он взял с собой несколько маловажных вещей; напомнил всем, чтобы твердо держались догматов Православной веры, помолился о них, благословил и отправился в предлежащий путь.

Часть вторая

Косма и Дамиан, безмездные целители ⁴⁹

Святые страстотерпцы Косма и Дамиан были единокровные братья, родом римляне, воспитанные в христианском благочестии. Смолоду научившись врачебному искусству, они с изумительным успехом исцеляли болезни, даже самые опасные, ибо содействовала им благодать Святого Духа. Каждый день стекались к ним страждущие в большом количестве, богобоязливые врачи ни от кого не требовали награды за труд свой; они об одном только просили исцеляемых – чтобы те веровали во Христа Спасителя. Всегда имея успех свыше, они трудились не в одном Риме, но ходили по окрестным странам и, исцеляя недуги, обращали людей на путь истины.

Но благочестивым юношам казалось, что они, исцеляя тело от болезни и душу от злобожия, делали не всё, и к этим великим благодеяниям присовокупили третье: благодетельствовали бедным. Получив богатое наследство от родителей своих, они продавали сокровища и питали голодных, одевали нагих, являли всякую милость страждущим.

Образ их целения был не менее боголюбезен. Они говорили всякому больному: «Мы только возлагаем на тебя руки, но сами по себе сделать ничего не можем; действует всемогущая сила Христа, Единого Истинного Бога. Если обещаешься в Него веровать, здрав будешь». Таким образом, расслабленный язычник отходил от них здрав – христианином.

О вы, которые готовитесь быть пастырями и учителями словесного стада Христова, дети священно– и церковнослужителей! Возьмите себе в пример угодников Божиих Коему и Дамиана: будьте целителями душ и телес.

Образ подаяния милостыни ⁵⁰

Святая Мелания, расточая ради Христа сокровища свои, достигла Александрии и, услышав о богоугодном житии святого Памвы, пришла в его пустыню принять благословение. И принесла с собой триста литр ⁵¹ серебра, умоляя его, чтобы из этого сокровища взял, сколько пожелает. Но человек Божий, занимаясь своим обычным рукоделием, даже не воззрел на серебро и только сказал: «Да воздаст тебе Господь Бог по усердию твоему». Когда же благодетельница бедных не переставала умолять его, чтобы принял от ее усердия хоть немного, то святой Памва сказал служащему собрату: «Возьми у праведницы, что даст тебе, и раздай старцам, живущим в Ливии и на островах, ибо земля их бесплодна; но ничего не отделяй инокам египетским: живучи на земле плодоносной, они могут быть сыты от труда рук своих…»

Святая Мелания, отдавая серебро свое иноку, сказала преподобному Памве: «Отче! Здесь серебра ровно триста литр; посмотри его». – «Бог, Которому ты, дочь моя, принесла в жертву твое сокровище, – отвечал человек Божий, – не имеет нужды спрашивать у тебя, сколько оного. Тот, Который перстом измеряет землю и взвешивает горы, неужели не знает количества серебра твоего? Если бы ты подавала мне, я пересчитал бы оное; но ты даешь Богу, Который не презрел и две лепты ⁵² от вдовицы, но принял их лучше бесчисленных сокровищ: итак, молчи и не воструби пред тобой».

Поистине, что человек отдает бедному, то отдает Самому Богу. Сколь великое побуждение быть благодетельным!

Пустыннолюбец и страннолюбец ⁵³

В Египте были два единоутробных брата, Паисий и Исаия, дети богатейшего в той стране купца. После смерти родителей, разделив все наследство на две равные части, они начали между собой рассуждать, какую жизнь избрать им. «Если будем заниматься торговлей, – говорили они, – то после смерти нашей кто знает, кому достанутся труды наши? Притом всегда должно будет бояться, чтобы не обнищать, чтобы не попасть к разбойникам, чтобы не потонуть в море». Итак, после некоторого размышления они решились положить богатство свое в сокровище-хранительницу Небесную на пользу душ своих.

В этом намерении один из них роздал имущество свое нищим, Божиим храмам, отшельническим обителям и, ничего для себя не оставив, ушел в пустыню. Там, питаясь трудами рук своих, молился Богу и умерщвлял страсти свои. Другой, построив для себя небольшой монастырь близ мирских селений, занимался странноприимством и питал нищих; он соорудил кельи для приходящих и больницу, где всех успокаивал, всем служил с усердием, а в субботу и воскресенье учреждал для нищих две, три и четыре трапезы. Таким образом оба брата жили до конца дней своих.

После смерти их между иноками произошло рассуждение и невинный спор, кто более угодил Богу – Паисий или Исаия. Одни величали того, кто в один раз благорасточил имение свое и отошел в пустыню на безмолвие; другие ублажали того, кто сокровище свое употреблял во всю жизнь на пользу странников, нищих и больных.

Будучи не в состоянии решить сами этой духовной распри, они прибегли к преподобному Памве и спросили, который из братьев, Паисий или Исаия, получил большую награду от Бога. «Они оба равно любезны Богу, – отвечал святой старец, – ибо странноприимец уподобился праведному Аврааму, а пустынник – пророку Илии». – «Но пустынник, – возразили некоторые из братии, – исполнил заповедь Евангельскую: Продаждь имение свое и раздаждь нищим, и взем крест последуй Христу, во алчбе и жажде прерывая по вся дни (ср. Мк. 10, 21 ⁵⁴); а странноприимец, хотя от своего имения и награждал нищих, однако и сам имел покой: ел и пил с больными и странниками». Напротив того, другая сторона утверждала, что и странноприимец исполнил слово Христово: Не приидох, да послужат Ми, но да послужу им (ср. Мк. 10,45 ⁵⁵); исходя во все дни на распутья, ища странных, нищих и больных, вводя их в дом свой и там упокаивая, Исаия служил бесчисленному множеству людей; если и за едину чашу студеной воды, жаждущему данной, обещана мзда от Бога, то сколь великую получил награду этот странноприимец! Видя такое разномыслие иноков, преподобный Памва сказал им: «Братия! Подождите, доколе Сам Бог разрешит вопрос ваш; я буду о этом молиться».

Через несколько дней вторично пришли к нему братия и спрашивали о будущем жребии двух благодетельных братьев. «Свидетель Бог, – сказал им преподобный Памва, – что обоих братьев, пустыннолюбца Паисия и страннолюбца Исаию, я видел вместе в раю стоящих». Услышав это, те и другие иноки между собой согласились и, хваля Бога, разошлись по своим кельям.

Добродетельный пустынник молится о грехах наших и тем облегчает нам подвиг на трудном пути спасения. Добродетельный мирянин разливает милость на бедных и тем облегчает судьбу страждущего человечества. Не оба ли они достойны блаженства, которое уготовил Бог любящим Его?

Презрение богатства ⁵⁶

Святая девица Олимпиада ⁵⁷, дочь славных и благородных родителей и родственница императора Феодосия Великого, в нежной юности обручена была с Невредием, сыном знатнейшего вельможи. Но так как жених ее еще до брака умер, то Олимпиада, оставшись девицей, решилась проводить жизнь свою в девстве. Вскоре последовала смерть ее родителей, и Олимпиада, сделавшись наследницей бесчисленных богатств, все посвятила в жертву Богу: обогащала церкви, наделяла пустынножителей; нищие и больные, странники и разорившиеся, вдовы и сироты – все называли ее матерью и никогда не выходили из дома ее с пустыми руками.

Между тем Феодосий Великий, видя красоту ее и благонравие, вздумал отдать ее в супружество одному из своих родственников – Елпидию, но Олимпиада не хотела этого. Царь неоднократно посылал к ней бояр своих, советуя и увещевая, чтобы не отвергала счастия быть супругой человека знатного; но она всегда отвечала: «Если бы Господь хотел, чтобы я была супругой, то не взял бы у меня первого жениха». Наконец, Феодосий разгневался и повелел взять в опеку все ее имение и держать дотоле, пока Олимпиаде исполнится тридцать лет. К этому побудило его, может быть, то, чтобы она чрез беспрестанные милостыни сама наконец-то не была принуждена просить милостыни.

Олимпиаде не позволено было видеться с богоугодными пастырями душ, запрещено ходить в церковь. За все это святая девица благодарила Бога, а к царю написала следующее: «Ты оказал мне поистине царскую милость и честь, принадлежащую одним святителям, повелев другому хранить тяжкое бремя – мои сокровища; я прежде много заботилась: теперь спокойна. О государь! Еще более облагодетельствуешь меня, если повелишь все раздать церквам и нищим: я избегну чрез то суетной славы прослыть благодетельницей. Избегну непредвидимых случаев – пренебречь Сокровище благих. Чего не может сделать мятеж мира этого?»

Царь, прочитав письмо ее, удивился сердцу и уму Олимпиады и возвратил ей право располагать своим богатством. «Столь добродетельная и богоугодная девица, – сказал он, – лучше всех нас знает, как употреблять блага мира этого». Вскоре Олимпиада была посвящена в сан диаконисы и, совсем оставив суетный мир, до смерти служила Единому Богу.

Горе тем, которые стараются отклонить нас от пути спасения! Святая Олимпиада имела столько мужества, что могла устоять против ласк и угроз. Но не всякий человек имеет сердце этой святой девицы; не всякий может отринуть искушение. Тогда Бог взыщет на душе соблазнителя.