Текст книги "Училище благочестия, или Примеры христианских добродетелей, избранные из житий святых"

Непоколебимость в вере ⁸⁰

Когда татарский хан Батый опустошил Россию, а избежавшие убийства и плена христиане скитались по горам и в непроходимых пустынях, тогда жилища человеческие сделались жилищами зверей, а вертепы зверей превратились в жилища человеческие.

Киевский и Черниговский князь Михаил, славный благочестием и царскими добродетелями, в это лютое время жил в земле Угорской с боярином своим Феодором. Он сердечно сокрушался о страждущих единоверцах своих и соотечественниках, но делать было нечего, как только ожидать, дондеже мимоидет гнев Господень (Ис. 26, 20).

Наконец Михаил услышал, что татарский хан, наложив дань на Русскую землю, оставил ее в покое. Русские князья возвращались из бегства и, делая коленопреклонения перед царем злочестивым, принимали от него княжества. На такой же поступок решился и Михаил, но не по честолюбию своему, ибо какая честь быть князем и вместе с тем рабом? Но единственно для того, чтобы своей мудростью хоть сколько-нибудь облегчить бремя всеобщего рабства. В этом намерении, взяв с собой боярина Феодора, он прибыл в Чернигов. Сердце князя облилось кровью, когда он увидел повсюду опустошение и плач народа.

Приняв благословение от отца духовного и получив от него благочестивое напутствие, Михаил и боярин Феодор отправились в Золотую Орду; но там готовился им венец мученический.

Едва явились они в престольный улус Батыя, к ним пришли жрецы и волхвы татарские и объявили именем великого царя, что они должны перейти сквозь священный огонь, близ дворца по обеим сторонам пути разложенный, и, таким образом очистившись от скверны христианской, предстать царю Батыю. Князь и боярин ужаснулись и сказали решительно, что они этого сделать не могут. Услышали об их отказе бывшие на тот раз в Орде русские князья и, почитая оный необдуманным, пришли с поспешностью к своему сроднику и слезно просили его не подвигать на гнев хана и, по крайней мере, для вида сделать поклонение солнцу, в их огне обожаемому. Но они ушли от князя с тем же ответом.

Батый, привыкший видеть одно только повиновение, с угрозами требовал, чтобы данник сделал все, что ему приказано. Он послал объявить волю свою одного из царедворцев, Елдегу, но все ласки и прещения были напрасны. Михаил отвечал ему спокойно: «Скажи хану, что ему, как царю, я поклоняюсь и воздаю достодолжную честь, ибо десница Всевышнего покорила меня власти его, но отнюдь не хочу оскорбить Бога исполнением обрядов языческих». Батый освирепел и повелел мучительски умертвить Михаила.

Как волки на кроткую лань, устремились на князя исполнители смертной казни, но святой мученик пребывал бесстрашен. Стоя на одном месте, он молился Спасителю, в то время как все члены его были раздробляемы от ударов; наконец, глава была отторгнута от выи. Святой Феодор был свидетелем смерти его и в тот же день, подобно ему, получил венец мученический.

Одна вера укрепляет человека в бедствиях, одна она может подвигнуть человека к перенесению страданий и не убояться самой смерти.

Кто не имеет добрых дел, для того и молитва других за него бесполезна ⁸¹

Настоятель одного монастыря, человек благочестивый, к нищим милостивый и украшенный всеми добродетелями, день и ночь изливал Богу следующую молитву: «Господи! Я – грешник, но надеюсь на Твои щедроты, надеюсь спастись по милости Твоей. Молюсь Тебе, Владыка! Не разлучи меня от моей братии и в будущем веке; удостой их вместе со мною жизни райской!»

Долго молился чадолюбивый отец старцев, и Господь открыл ему волю Свою следующим образом: в другой обители, неподалеку от них, наступал праздник, настоятель зван был туда вместе с братией. Он не хотел выходить из своего монастыря, но во сне услышал глас Небесный: «Иди, только пошли прежде себя учеников твоих, а сам последуй за ними».

Когда настал день праздника, братия пошли на обед и на пути увидели нищего, израненного, едва переводящего дыхание. На вопрос их: «Чем болен ты?» – несчастный едва мог сказать голосом полумертвым: «Я шел по делу, но здесь напал на меня зверь, всего истерзал и ушел – некому взять меня и отнести в селение». – «Мы пешии, – отвечали старцы, – не можем ничего сделать для тебя», – с этим словом они пошли далее.

Вскоре на то же место пришел настоятель и увидел стенающего страдальца. Узнав, что случилось с ним, спросил он: «Не проходили ли мимо тебя незадолго пред этим иноки? И видели ли тебя?» – «Они стояли надо мною, – отвечал старец, – узнали мое несчастие и пошли далее, отозвавшись, что тяжело меня нести на себе». – «Можешь ли ты, – спросил у него огорченный поступком старцев настоятель, – тихонько идти за мною?» – «Не могу!» – отвечал нищий. «Так садись же на мои плечи, – сказал настоятель. – С Божией помощью я донесу тебя…» Сколько расслабленный старец ни отрицался от того, сколько ни говорил, что путь далек, а он тяжел, сколько ни просил, чтобы он из селения кого-нибудь послал за ним, но благочестивый настоятель, невзирая ни на что, взял его на руки и понес. Он чувствовал сначала обыкновенную тяжесть человека, а потом легче, легче и, наконец, как будто ничего не имел на себе. Настоятель не знал, что думать об этом, как вдруг не стало у него странника, и свыше он услышал глас:

«Ты всегда молишься о твоих учениках, чтобы вошли вместе с тобой в Царствие Небесное, между тем их дела другие, нежели твои. Итак, понудь их, чтобы ходили по стопам твоим, иначе они не достигнут Царствия Божия. Я праведен и воздаю каждому по делам его».

Смирение преподобного Сергия, игумена Радонежского ⁸²

Один сельский житель, наслышавшись о добродетелях и чудотворениях святого Сергия, издалека пришел в обитель его, чтобы увидеть праведника и принять от него благословение. В то время человек Божий возделывал землю в саду своем. Будучи извещен о пришельце, он велел допустить его к себе.

Крестьянин, видя человека, слишком просто одетого, копающего гряды, не мог вообразить, чтобы это был столь славный Сергий, и подумал, что в насмешку ему вместо святого указали на работника. Он возвратился в монастырь и вторично спросил: «Где преподобный Сергий?» Сколько ни уверяли его, что, будучи в саду, он видел его, но крестьянин не хотел и слышать.

Между тем угодник Божий вышел из сада. Крестьянин, гнушаясь им, отворотился в сторону и не хотел взглянуть на него. «Ах! Какой труд подъял я – и понапрасну! – думал он. – Я пришел для великого пророка, надеялся узреть славу его, но что же вижу? Нищего!» Святой узнал его мысли и возблагодарил Бога: ибо как горделивец восхищается хвалой и честью, так смиренномудрый радуется уничижению. Он взял крестьянина за руки, увел в свою келью и поставил перед ним пищу и питье. «Не печалься, добрый человек, – сказал он, – ты вскоре увидишь Сергия».

Едва святой выговорил это, вдруг объявили ему, что в монастырь прибыл великий князь; Сергий вышел к нему навстречу… Как удивился крестьянин, увидев, что государь к этому, как называл он, нищему приступил с благоговением и, поклонившись до земли, просил благословения! Как удивился он, что этот старец сел вместе с князем, между тем как все прочие, даже вельможи, стояли пред ними!

Бедного крестьянина гнушались и слуги их… Едва выпросив для себя уголок в сенях, он не спускал глаз с того, на кого прежде и взглянуть не хотел. «Сделайте милость, скажите мне, – тихонько спросил он, – кто этот старец, подле князя сидящий?» – «Это Сергий», – отвечали ему. Обманутый самим собой, крестьянин заплакал и укорял себя в невежестве. «Конечно, слеп я, – говорил он, – что не мог узнать человека Божия и не отдал ему подобающей чести… Увы! Как теперь предстану лицу его?» Но Сергий вскоре утешил его.

Когда князь простился с праведником, крестьянин припал к ногам его и раскаивался в безумии своем. «Ты один прав, – поднимая его, сказал святой муж, – что почел меня старцем, ничего не значащим, все прочие обманываются».

Уважай человека в худом платье так же, как богато одетого, дабы не подумали, что отдаешь почтение не человеку, но платью его. Сверх того, под златотканой одеждой часто скрывается невежество и злое сердце, а под рубищем – великий ум и добродетель.

Ревность о спасении ближнего ⁸³

Святой Иоанн Богослов, будучи в Эфесе, взял к себе юношу, по-видимому добродушного и подававшего большие надежды. Возлюбив его душевно, он захотел воспитать его. Вскоре Иоанну должно было отлучиться в дальние места для проповеди Слова Божия, почему он, отходя из Эфеса, поручил молодого человека епископу с тем, чтобы он как можно этого отрока соблюдал от всякого зла. Епископ охотно согласился, хранил юность его и наставлял на путь добродетели. Через некоторое время он крестил его и, думая, что через это таинство совершенно утвердил его в вере, прервал душеполезные наставления.

Но сколь пагубно молодому человеку отдавать на волю поведение его! Бедный юноша познакомился с некоторыми сверстниками, не так благонравными, начал с ними ходить по ночным беседам, вскоре пристрастился к пьянству, к разорительным играм и другим порокам. А как на это нужны были деньги, то развратник сделался хищником и наконец дошел до такого жестокосердия, что одна разбойническая шайка избрала его над собой атаманом. С тех пор не только грабеж, но и убийство для него было шуткой. Когда святой Иоанн возвратился, то, увидевшись с епископом, в присутствии всех спросил его: «Где юноша? Приведи его сюда…» Епископ вздохнул из глубины сердца, облился слезами и едва мог сказать ему: «Он умер». «Как? – возразил святой Иоанн. – Душевной смертью или телесною?» – «Душевной, – отвечал епископ, – он теперь разбойник». – «Двое несчастных! – воскликнул святой Иоанн. – Беспечный воспитатель и нерадивый питомец! Горе ему! Но что сделал ты? Не тебя ли я, отходя отсюда, поставил хранителем души отроческой? Ах! Дай мне коня».

Святой Иоанн долго ездил по лесам и горам, ища блудного сына, и наконец был взят разъездом разбойническим. Вместо того чтобы стараться избавить себя от злодеев, он просил их, чтобы представили его своему атаману.

Затрепетал злочестивый юноша, увидев святого Иоанна, и побежал от него, но Богослов, забыв старость свою, погнался за злодеем. «Почто бежишь от меня, о чадо мое? – вопиял он. – Почто причиняешь мне столь несносный труд, о сын мой? Остановись, сжалься над дряхлым старцем. Остановись и ничего не бойся: не исчезла надежда спасения… Я отвечаю за тебя пред Богом! Пусть на мне будет кровь, которую ты пролил». Наконец, против воли убежденный, юноша остановился, бросил свое оружие, зарыдал и, закрыв руками лицо свое, устремился к нему. Несчастный трепетал весь, как под взмахом смертоносного железа.

Богослов взял его с собой в город и привел в церковь, подавая всем образ покаяния, чтоб, низвергшись в прегрешения, никто бы не отчаивался получить спасение, ибо Господь хочет всем нам спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4).

Родители! Учите страху Божию детей своих в младенчестве, учите их в отрочестве, учите их и в зрелом возрасте, ибо человек слаб и всегда подвержен заблуждению.

Казнь богоотступнику ⁸⁴

Император Юлиан, из христианина сделавшись идолопоклонником, для православных чад Церкви был жесток не менее, чем языческие мучители. Господь наказал его следующим образом.

После разных тиранств за веру Христову умертвив святого Артемия, Юлиан с многочисленным воинством пошел в Персию, чтобы завоевать или, по крайней мере, обессилить оную. Уже царь и воинство достигли города Ктезифона, как вдруг предстал пред ним некий старец, с виду благородный и весьма умный, и обещал Юлиану показать ближайшую и лучшую дорогу к самому сердцу Персии, – чему обрадовался он до безумия.

Сначала под руководством старца шли они по пути хорошему, но скоро увидели себя в ужаснейшей пустыне. При легком ветре песок поднимался и клубился, наподобие моря; солнце палило их; голод и жажда каждый день похищали множество жертв; вскоре погибло более половины воинства… Старец был доволен сам собой и, будучи спрошен императором, для чего завел их в непроходимое место, сказал с неустрашимостью: «Для того чтобы не видеть опустошенным от врага мое любезное отечество». После этого он с радостью претерпел ужаснейшую смерть.

Блуждая с остатком воинства, Юлиан, наконец, встретил персидские полчища и по необходимости вступил в сражение. Греки и римляне были разбиты, и стрела, неизвестно откуда пущенная, пронзила сердце богоотступника. Заскрежетав зубами, он захватил горсть крови своей вместе с пылью и, бросив вверх, воскликнул: «Победил, галилеянин! Насыться…» – и, как злодей, испустил дух свой.

Здесь два человека представляют два примера различные, но разительные… Всевышний Промысл долго терпел злочестие Юлиана, но Он правосуден: смотрите, как наказал богоотступника! Ужасайтесь даже в одной черте нарушить святейший Его закон. Другой человек – персиянин: он претерпел лютейшую смерть для того, чтобы спасти отечество. Подражайте примеру его и жертвуйте всем, даже кровью, для блага своего отечества.

Разум младенца ⁸⁵

Когда Омиритский князь Дунаан, стараясь всех христиан, своих подданных, обратить в иудейство, после жесточайших мучений повелел умертвить святого Арефу и с ним множество других, тогда одна христианка, оплакивая смерть праведных, исполнилась Божественного дерзновения и, держа на руках сына своего, пятилетнего младенца, подошла к исполнителям смертной казни и громко укоряла князя-мучителя, моля Бога, чтобы Он наказал его, как древле фараона.

Уличенная в христианском исповедании и вместе с тем в оскорблении князя, она была схвачена, представлена Дунаану и, подтвердив пред ним то же, осуждена на сожжение. Младенец, облившись слезами, бросился к ногам князя и молил его освободить злосчастную мать, а так как он был собой прекрасен и благоразумен, то Дунаан взял его к себе на колени и спросил: «Кого любишь более: меня или мать?» – «Без сомнения, матушку, – отвечал младенец, – я для нее пришел к тебе и с ней лучше хочу умереть, нежели без нее жить».

Дунаан. Останься у меня, друг мой! Я дам тебе самых лучших плодов.

Младенец. Сохрани меня, Боже! Я лучше пойду на мучения вместе с матушкой, если не могу спасти ее.

Дунаан. Да знаешь ли ты, что есть мучение?

Младенец. Умереть за Христа, чтобы жить с Ним в будущем веке.

Дунаан. А кто Христос твой?

Младенец. Пойди за мной в церковь, и я Его покажу тебе… – Взглянув на мать свою, опять заплакал. – Отпусти меня, я пойду к матушке.

Князь удивился разуму младенца, но был столь жестокосерд, что не внял мольбам его… Между тем мать его связали и повергли в огонь. Младенец, увидев это, крепко укусил Дунаана – одно оружие, которым мог отмстить мучителю!

Дунаан оттолкнул его от себя и велел одному из предстоявших вельмож увести его домой и воспитать в законе еврейском. Но младенец успел вырвать у него руку и бросился прямо в огонь… Там, обняв мать свою, сгорел вместе с ней и оправдал пророчество царя Давида: Из уст младенец и ссущих совершили еси хвалу, враг твоих ради, еже разрушити врага и местника (Пс. 8, 3).

Дети! Возьмите этого разумного младенца в пример любви к родителям и будьте всегда их утешением.

О том, сколь грешно осуждать других ⁸⁶

Однажды Иоанн Савватийский сидел в пустыне и размышлял о делах богоугодных. Вдруг приходит к нему из одной обители старец, чтобы посетить праведника и принять от него благословение. «Как живут твои собратья?» – спросил у него Иоанн. «Хорошо, молитвами твоими», – отвечал инок. «А как живет такой-то черноризец?» – опять спросил его угодник Божий об одном иноке, о котором носилась худая слава. «Он нисколько не переменился», – сказал посетитель. «Горе ему!» – воскликнул Иоанн и с этим словом объят был каким-то чудесным сном: он видит себя стоящим пред Голгофой, видит Иисуса Христа между двумя разбойниками. Иоанн устремился поклониться Ходатаю мира. Но, едва успел приблизиться, вдруг Иисус обратился к предстоящим Ангелам и сказал им: «Изриньте его вон! Он осудил своего брата прежде Моего суда». Когда Иоанн, будучи изгоняем, бежал из дверей, задержалась его мантия так крепко, что вынужден он был ее оставить. С этим пробудился он и, будучи объят трепетом, с глубоким вздохом сказал посетителю: «Ужасен для меня день этот!» – «Отчего так?» – спросил старец. Тогда святой

Иоанн, рассказав ему свой сон, присовокупил: «Оставленная мантия значит то, что я за осуждение брата лишился Божеского покровительства и благодати».

С того времени святой Иоанн семь лет молился Богу в пустыне, не вкушал хлеба, не входил в келью, не говорил с людьми. Наконец, опять в чудотворном сновидении узрел он, что Господь отдал ему мантию, и через это познал, что отпущен ему тяжкий грех осуждения.

Не осуждайте, да не осуждены будете (Мф. 7, 1), сказал Спаситель. Важны слова эти: ибо кто осуждает ближнего, тот как бы хочет отнять право у Судии Небесного.

О послушании ⁸⁷

Однажды к преподобному Исидору пришел ученик одного великого старца, чтобы спросить его о каком-то важном для иночества деле. В то время как они занимались разговором, настала ночь и поднялась буря, молния и гром были ужасны. Несмотря на это, ученик собрался идти к своему старцу. Святой Исидор и прочие иноки приглашали его ночевать у них; представляли, что ночь ненастна, а ему должно переходить через реку, которая хотя неглубока, но валы плещут весьма сильно. Однако пришлец не согласился ни на что. «Мне велел настоятель мой, – сказал он, – непременно возвратиться сегодня: как можно его ослушаться?» – и простился с ними.

Преподобный Исидор и прочие иноки пошли провожать его. Когда достигли реки, ученик скинул с себя одежды, навязал их на голову и пошел на ту сторону. Иноки, смотря на него, трепетали при каждой волне, которая на него упадала. Но ученик перешел бурную реку благополучно и, облекшись в одежды, поклонился им и пошел к своему старцу. Преподобный Исидор и все иноки, благословляя его, удивлялись, сколь велика сила каждой добродетели!

Ревность к проповеди ⁸⁸

Хотя Греция озарена была светом Евангелия от времен проповеди святых апостолов, несмотря на это, над некоторыми местами расстилалась тьма язычества, и народ не мог видеть Бога, Искупителя мира. Между прочими была одна обширная и многолюдная весь, в которой жители все до одного были идолопоклонниками, приверженными к своему заблуждению столь крепко, что никто не мог обратить их к Богу. Сколько тамошние епископы ни посылали проповедников Слова Господня, все возвращались от них без успеха. Наконец, содействием Святого Духа пал жребий на преподобного Авраамия Затворника ⁸⁹.

Долго он отказывался от возлагаемой на него должности, почитая себя недостойным столь великого служения, но, убежденный истиной, что лучше спасти многих, нежели себя одного, вышел из своей кельи и, будучи рукоположен в священника, отправился в путь свой. Сколь глубоко восстенал святой муж, увидев народ, пред идолами колена преклоняющий! «Единый без греха Боже! – воздвигши очи на небо, воскликнул он. – Не презри дела рук Твоих!» С помощью имения, оставшегося от родителей своих, которым на пользу нищих распоряжался один из сродников, начал он созидать храм Божий, вседневно ходил на место строения и среди стоявших там идолов молился Богу, не произнося ни единого слова. Народ на созидаемую церковь и на святого человека смотрел равнодушно и довольствовался насмешками, иногда ругательствами.

Когда храм Господень был отстроен и освящен, преподобный Авраамий принес в нем слезную молитву к Богу: «Собери, Господи, люди расточенные и введи их в церковь эту, просвети умные очи их, да познают Тебя, Единого Истинного Бога». После этого он с церковнослужителями вышел из храма, устремился на капище и сокрушил поставленных там идолов.

Народ пришел в бешенство. Все мужи и жены восстали на святого человека, как лютые звери; били немилосердно и изгнали из селения. Но Авраамий при наступлении ночи туда возвратился, вошел в церковь и с плачем и рыданием молился Богу Искупителю, да спасет народ погибший.

Едва настал следующий день, некоторые из жителей пришли в храм Господень – не для молитвы, но из любопытства – и увидели Авраамия. Преподобный умолял их, чтобы обратились к Богу. Но сердца их были так ожесточены, что не могли принять Духа Святого; варвары устремились на него с дрекольем, повергли замертво на землю и, вытащив на поле, закидали каменьями. Там праведник, едва переводя дыхание, ночью опомнился и, восстав, начал плакать горько. «Господи Боже мой! – восклицал он. – Призри на раба Твоего и укрепи меня на подвиг Твой». С этими словами, опять возвратившись в селение, он вошел в церковь и опять на другой день был мучим и терзаем; потом, как мертвый, извержен был в близлежащий лес.

Эта ревность праведника, эти страдания его продолжались три года. Наконец мужество святого человека преодолело препятствия, святая вера восторжествовала.

В один день жители, собравшись вместе, начали разговор о святом Авраамии и удивлялись его великодушию и терпению. «Видите ли его беспримерную к вам любовь? – сказали мудрейшие из старцев. – Сколько мы оскорбляли его, сколько мучили, но он даже не сказал никому худого слова; поистине, он послан к нам от Бога». – «Мы то же думаем, – отвечали почти все в один голос, – но боялись обнаружить свои мысли». – «Когда так, – продолжали старцы, – то зачем же медлить? Пойдем к нему и объявим себя верующими проповедуемому им Богу». Все приняли совет старцев: единодушно вошли в церковь и воскликнули: «Слава Царю Небесному, пославшему к нам мужа святого!»

Сердце праведника взыграло радостью Небесной. «Отцы мои! Братья мои! Чада мои! – воскликнул он. – Приидите, дадим славу Богу, просветившему сердечные очи в познание истины… Веруйте в Бога, Творца неба и земли, веруйте в Его Единородного Сына, Агнца, вземшего грех мира. Веруйте в Пресвятого Духа Его, все оживотворяющего; веруйте – и получите жизнь Небесную, вечную».

С того времени святой муж неусыпно старался предуготовить их к возрождению водой и Духом; учил их всему, что касается до Царствия Небесного, – что есть вера, надежда и любовь. Наконец усыновил их Богу.