Текст книги "Интим не предлагать, или Новая жизнь бабушки Клавы"

Полет человеческих возможностей, намерений и чувств

В небе летел небольшой полиэтиленовый пакет. Взлетал до облаков в порывах холодного осеннего ветра. Кружась усталой птицей, спускался почти до земли. И снова вспархивал вверх. Сплющивался до состояния листка бумаги. Складывался причудливыми конструкциями – от пирамиды до гармошки. Раздувался, становясь похожим на воздушный шарик. Переворачивался. Зависал. Покачивался маятником…

Еще недавно он преспокойно дожидался своей участи в просторах большой хозяйственной сумки. Надеялся на нечто уважительно-приятное. Имел все основания послужить людям. И не раз. Если повезет, конечно.

Но судьба распорядилась по-иному. Хозяйка, улыбчивая и не в меру словоохотливая Анна Тимофеевна, остановилась у перехода. Хотела было запихнуть выглядывающий из сумки угол пакета, но отвлеклась. А потом и забыла вовсе: встретила давнюю приятельницу. Заболтались.

Увлекшись живописанием недавних событий, Анна Тимофеевна неловко взмахнула сумкой. Вездесущий октябрьский сквознячок ухватился за край позабытого пакета и потащил за собой. Сначала по колючим, недавно постриженным кустам вдоль дороги. Потом по запыленным подоконникам магазинов. Вывернул наизнанку. Зацепил за светофор. Надул до предела.

– Чуть не лопнул! Бог миловал, – выдохнул несчастный и полетел дальше.

Сквозняк увлекся очередной жертвой и уступил пакет своему собрату. Тот вынес страдальца на проспект и подарил свободу. Относительную, конечно. Но все лучше, чем ничего.

Да и жалеть было нечего. Пакет чувствовал себя то птицей, то бабочкой, то наполненными ветром парусами. Он кувыркался, парил, порхал, возносился и несся вниз на первой космической.

– Мам, воздушный змей! – завопил от восторга мальчуган лет пяти, вынуждая маму спешить вслед за летящим по небу чудом. – Купи мне такой же! Хочу! Хочу! Хочу-у-у-у-у…

– Какой же это змей, глупыш? Это так, глупость какая-то.

– Хочу глупость! – не отступал ребенок. – Догони!

– Непорядок, – покачал головой только что закончивший уборку дворник. – Эта пакость мне всю картину портит. Я его сейчас!

Он замахнулся метлой. Высоко и неловко. Но с воодушевлением. Не попал. Взмахнул еще раз.

Но пакет расправил внезапно появившиеся крылья и был таков. Очень надо ему чужие картины портить. Тут бы ничейными насладиться.

– Я облако! Я плыву над землей в голубые дали! Захочу – свернусь клубочком. Захочу – растаю без следа. А захочу – прольюсь на землю дождем.

– Леночка, смотри, сердечко! – жених виновато улыбнулся фотографу и потянул невесту к перилам моста. – Вон оно! Вон, слева!

Хорошенькая до невозможности невеста хлопала огромными, старательно подведенными глазами, тщетно пытаясь разглядеть в пронзительной сини то самое сердечко. Наконец обнаружила предмет своего будущего восхищения. Робко хихикнула. Позволила себе не согласиться с будущим мужем:

– Какое же это сердечко, Лешенька? Это настоящая подушечка. На нее бы колечко с брильянтиком. Или сережки…

– Будет тебе колечко, лапушка! И сережки будут! – жених не сводил глаз с сердечка-подушечки, торопился подхватить его в точке приземления.

Невеста бежала за ним. Неуклюже приподнимая – не дай Бог испачкается – кринолин свадебного платья. Тонкие высокие каблучки то и дело попадали в выбоины.

– Лешенька, оставь подушечку в покое! – капризно поджимала она пухлые губки, отставая все больше и больше. – Она в шарик воздушный превращается. А зачем нам шарик? Их у нас полная машина. Лешенька…

Жених не собирался признавать поражение.

– Я достану тебе это сердечко, чего бы мне это ни стоило!

Он остановился на секунду. Подхватил невесту на руки и продолжил гонку с препятствиями.

– Ребята, вы куда? – заголосил растерянно свидетель и повернулся к свату. – Вот глупые! За пустым пакетом несутся. А гости ждут…

– Не глупые – счастливые, – поправил молодого неопытного товарища тот. – Пускай побегают. От нас не убудет. Им сейчас любая ерундовина манной небесной кажется.

– А вы что стоите? – обратился он к фотографу. – Такие карды упускать – грех!

– Простите, загляделся, – фотограф настроил объектив.

Главный виновник переполоха замер на вираже – ни дать ни взять профессиональная фотомодель в зените славы. Попал в кадр. Позволил сделать дубль. И взмыл в небо сверкающим целлулоидным голубем.

– Птичка! – ахнула в восхищении невеста.

– Горько! – оценил ситуацию сват.

Фотограф поймал поцелуй на лету. Кадр удался.

– Безобразие! – скучающая на автобусной остановке дама в кокетливой шляпке и с ядовито-синими тенями на веках обратилась к стоявшей рядом простушке. – Мало того, что убирают нынче лишь бы как, так еще и природу загрязняют! Вы в курсе, что полиэтилен в природе практически не разлагается? Давно пора вернуться к экологически чистым упаковкам. Нет, вы только посмотрите, что творится! Эта гадость чуть ли не на голову садится!

Простушка кивнула головой и протянула руку в желании спасти даму от стихийного бедствия. Пакет ловко увернулся от посягательств на личную жизнь и совершил изящный поворот в сторону проезжей части. Рука, намеревавшаяся совершить подвиг, промахнулась и угодила прямо в глаз объекту спасения, смазав верхний слой сверкающего искусственной голубизной перламутра.

Дама взвизгнула и замахнулась в ответ.

– Извините! – отскочила в сторону простушка. – Я хотела помочь…

– Блин-н-н… – осеклась дама – не доводить же конфуз до базарной разборки.

И переключилась на ликвидацию последствий досадного выпада. Достала из сумочки тени, зеркальце и занялась макияжем.

– Извините… – канючила рядом незадачливая собеседница. – Я как лучше хотела…

– Как же хорошо быть свободной… – грустная улыбка украсила бледные губы пациентки хирургического отделения центральной больницы. – Летела бы себе и летела, как этот пакет. Куда? А хотя бы к маме в деревню. А еще лучше – в теплые страны. К морям и пальмам. Эй, приятель, слетай туда за меня! Привет передай. Коснись рукой волны. Хотя… какие у тебя руки. И все-таки коснись! Хоть чем-нибудь! Расскажи там: вот поправлюсь – обязательно поеду. Слово!

Адресат зацепился за ветку у окна, выразительно кивнул в ответ: мол, сделаем! И, поймав нужный поток воздуха, рванул к югу.

– Вот незадача, – Анна Тимофеевна нервно перебирала вещи в сумке, – знала же, что у вас с упаковкой вечная проблема. И ведь захватила с собой. Точно помню, что захватила… да где же он?

– Мамаша, поворачивайтесь быстрее! – заволновалась очередь. – Все торопятся, а вы нам спектакли устраиваете!

– Ну не в сумку же мне рыбину-то класть! – огрызнулась Анна Тимофеевна. – Может, поделитесь пакетиком? Я бы приплатила. Два дня за карпом собиралась. И вот на тебе. Выходит, зря шла?

– Думайте быстрей! – сердито буркнула продавщица. – А хотите, я вам продукт в фирменную «маечку» положу?

– За такие деньги? Да я ваш продукт лучше в руках понесу! – фыркнула Анна Тимофеевна и вновь обратилась к очереди: – Неужто так и нету ни у кого лишнего пакета?

Народ безмолвствовал, на расстоянии выбирая в куче копошащихся рыбин своих. Пауза затягивалась.

– И что? – первой не выдержала продавщица. – Прямо в руки и отдавать?

Анна Тимофеевна чуть не плакала – одно дело хвост распушить, а другое – повести этим хвостом в обозначенном направлении.

– Ну… – она почти признала собственное поражение.

Не повезло.

– Ну…

Старушка подняла глаза в небо.

Что-то холодное и чрезвычайно легкое коснулось ее щеки. Анна Тимофеевна дернулась и прижала руку к лицу. Пальцы нащупали нечто постороннее – мягкое, упругое и определенно очень нужное. Ухватили неожиданного раздражителя и поднесли к глазам. Те хватким хозяйственным взглядом рассмотрели все до мельчайших подробностей. И залепленную скотчем дырочку на дне, и полуоторванную этикетку с размытой надписью, и размер, и форму.

– Да вот же он! – воскликнула она, протягивая пакет продавщице. – И куда запропастился, проказник? Ищешь тебя, ищешь. А знаете что, девушка, дайте мне к этому красавчику еще парочку. Нет, не этих, чуть помельче. Ухи сварю и запеку в фольге. Не бегать же на край света ради одного карпа. Так и быть, беру сразу трешку.

Пакет выдохнул чуточку поднадоевший воздух свободы и приключений и с готовностью принял в себя речных обитателей. Распрямился, горделиво выгнул спину – чем-чем, а аквариумом он еще ни разу не был.

Анна Тимофеевна пересчитала сдачу, поблагодарила продавщицу и отошла.

– Ну слава Богу! – пробормотал стоявший позади нее покупатель. – Я уж думал, что до меня очередь не дойдет. Ох уж эти бабки…

– Дай Бог в их годы нам своим ходом до карпа доходить, – позволила себе не согласиться женщина с авоськой.

– Подумаешь, пакет… – задумчиво продолжила диалог продавщица, – Мелочь, а без него целая трагедия разыгралась.

– Драма… – поправил ее старичок с бородкой.

– Кому беда, а кому счастье… – глубокомысленно прохрипел кто-то из толпы…

Новогодний перебор

Моя хроническая зимняя хандра на фоне всеобщего новогоднего энтузиазма углубилась до состояния глубокой депрессии. И имела на то все основания: недавно еще стабильная (по крайней мере, на католическое Рождество был полный порядок) жизнь летела под откос со скоростью подбитого партизанами фашистского поезда.

Судите сами: сын все-таки принял предложение поработать за границей, дочь с зятем в одночасье переехали в купленную по случаю квартиру, у меня сломался передний зуб, а на работе мою ставку сократили до 0,5. Последним кинул камень на гроб моего благополучия муж, уйдя к другой. После тридцати пяти лет совместной жизни! Все эти тихие семейные «радости» плотненько уместились в предновогодней неделе.

В общем, к вечеру тридцатого декабря я осталась в полном и непоправимом одиночестве! С забитым вкусностями под завязку холодильником и вылизанной до стерильного состояния квартирой. Четырехкомнатной. Последнее уточнение для полноты картины. Вы представляете, что значит бродить в безнадеге по безлюдным ста метрам квадратным?

Я лично представляю. Теперь.

А до этого летала резвой пятидесятивосьмилетней бабочкой из конца в конец своих обласканных вниманием ста метров квадратных, что-то подтирая, поправляя, собирая и раскладывая по полкам, полочкам, ящичкам и модным нынче сундучкам. Наслаждалась. И не представляла себе, что в один прекрасный момент все кардинально изменится.

А ведь момент был действительно прекрасным: в эти декабрьские дни природа преподнесла южанам щедрый подарок. Снегопад длился ночь напролет. И теперь все улицы, дворы, скверы напоминали декорации со съемок «Снежной королевы». Сама я в своей симпатичной еще, хотя и далеко не новой шубке вполне подходила на главную роль, что позволяло мне гордо вышагивать по протоптанным дорожкам, махать сумочкой и улыбаться падающим прямо в глаза снежинкам. Классика жанра: приходилось строить хорошую мину при плохой игре, ведь все мои неприятности начались с сокращения.

Я грозилась перевестись в другой банк, сменить профессию или уйти в домашние хозяйки. Рисовала в воображении картины стихийного бедствия, постигшего мой отдел по причине моего же ухода. Злорадствовала, представляя растерянность на лице заведующей, заплаканные мордашки коллег, зависшие компьютеры и остывший кофе.

Заскочила по случаю в кондитерскую – стресс необходимо было как-то снять – купила любимый слоеный тортик и коробочку эклеров. Надумала угостить своих. Достану заветную коробочку с ассамским чаем, варенье из грецких орехов. Пусть порадуются, а уж потом будем строить планы моего профессионального успеха на новом месте. Вместе и решим, на каком именно. Доча сто пудов посоветует, она у меня умница. Менеджер по подбору персонала – эта уж точно не промахнется.

А на досуге займусь собой. И мужем. Как-то совсем мы друг друга забросили. Живем бок о бок и не замечаем. Спим в одной постели, а до близости дело практически не доходит. А если и доходит, то без особой радости. Пробежимся туда-сюда по проторенной дорожке, вздохнем облегченно, повернемся на бочок – и до свидания, реальность! А там что Бог даст – то ли ерунда на постном масле, то ли очередной кошмар на семейно-профессиональной почве, то ли – если очень повезет – отрывок (на большее я уже не способна) эротического сериала. Словом, ни радости, ни фантазии. Так и до развода недалеко. Тьфу-тьфу-тьфу!

Наполненная решимостью и желанием поменять все к лучшему, я добралась до родной двери и сунула ключ в замочную скважину.

На этом все возможные радости моей жизни прекратились. На туалетном столике в прихожей меня ждали две писульки.

«Мамуля, мы переехали! Прости, что не поставили вас в известность сразу – хотели сделать сюрприз. Квартиру получили в сентябре. По выходным (ты думала, что мы гостим у друзей, и даже чуточку на нас сердилась) делали ремонт. Вчера завезли мебель. Ждем на новоселье двадцать девятого. С вас – микроволновка. Любим и очень бережем (оттого и не привлекали к лишним хлопотам), ваши Светик и Артемон».

Шубка проехала мимо крючка и неловко упала в образовавшуюся под сапогами лужицу. Сердце ухнуло в пятки, потом подпрыгнуло, пребольно ударившись о черепную коробку (а у вас такое бывает?), и громко застучало в ушах: «А следующий кто? Сын? Муж? Мама?»

Дрожащие пальцы никак не желали развернуть чуть смятый листок в клеточку. Мозг судорожно переваривал предыдущее послание. Итак, дочь с зятем более чем неожиданно отбыли в собственные апартаменты. Естественно, забрали мою любимицу таксу Земфиру. И кто же ее там выгуливать по три раза на дню будет? А меня?

Я всхлипнула, оторвала от листка уголок и заглянула в записку. Почерк мужа. Слава Богу! Сын остается дома. Еще одной эвакуации я бы точно не выдержала. Хотя какая квартира у вчерашнего студента? Бедолага второй сезон на машину собирает.

А что же вынудило благоверного на автограф? Командировка? Авария на даче у Костика (последнее время они определенно туда зачастили)? Болезнь свекрови? Корпоратив?

– Одно другого стоит… – пробормотала я, пристраивая шубу на место и надевая тапочки. – Ладно, погоди чуток, дорогой. С тобой мы разберемся чуть позже.