Текст книги "Ведьма. Открытия"

Глава 11

– Очевидно можете, раз уж дошли сюда как-то, – ответила, отступая в сторону и кивая мужчине. – Хотя я и предпочла бы принимать визитеров в более подходящее для этого время. Например, днем.

– Вы теперь подлунная, Людмила, так что привыкайте к иному графику как самой жизни, так и визитов, – ответил он, входя и с любопытством оглядываясь. – И я много времени у вас не отниму. По крайней мере прямо сейчас.

Я указала ему на открытую дверь в приемную, предпочтя идти сзади. Алька, конечно, утверждал, что ничего он мне не сделает в моем же доме, но мало ли.

В самой приемной визитер продолжил осматриваться, хотя, как мне показалось, уже с гораздо меньшим любопытством, как если бы увидел именно то, что ожидал.

– Я слышал, Рогнеда была очень опытной и сильной ведьмой, – сообщил Карелин мне, останавливаясь у мягкого стула для посетителей и опираясь на его спинку.

Теперь, если я усядусь в хозяйское кресло, мне придется на него смотреть снизу вверх. Может, это и имело какое-то значение, но я устала и мне было плевать. Обойдя стол, я плюхнулась в мягкие объятья мебели и, вздохнув с облегчением, молча уставилась на посетителя, предлагая переходить к делу.

Посверлив меня с десяток секунд пристальным взглядом в ожидании не пойми чего, незваный гость тоже уселся, откинувшись вальяжно и закинув ногу на ногу.

– Очевидно, ваши силы все же оказались больше, если удалось ее одолеть, – продолжил он.

– Если вы ждете от меня какого-либо заявления о размере и мощи моих сил, то напрасно. И давайте вы уже скажете, чего хотите, ночь на дворе и спать хочу. Не привыкла я еще к новому графику, знаете ли.

Может, я была и не очень вежлива, но он мне откровенно не нравился.

– Что же, давайте к делу. Некоторое время назад вы вмешались в течение некоего обряда, в удачном завершении коего я был чрезвычайно заинтересован и теперь крайне расстроен его полным крахом.

Вот оно что. Тут у меня, похоже, как раз тот маг, что помогал с установлением волшебного прикрытия. Как там его бишь? Морока. У меня возник импульс пуститься в отрицание, но ведь лгать друг другу у подлунных не принято или же даже наказуемо, еще не выяснила.

– Не могу сказать, что сожалею, – как можно безразличнее ответила, уже понимая, что сейчас начнется.

– Осуждаете меня за участие в подобном, Людмила? – спросил он, прищурившись, и я почуяла, что, как ни странно, ему реально интересно.

– Осуждаю, – ответила прямо и уставилась на него, и не думая скрыть презрение.

– А вы, стало быть, такими методами не пользуетесь? – подался рыжий вперед и хищно дрогнул ноздрями. – Тогда откуда силушка взялась, чтобы всю мою канву порушить?

– Вы же не думаете всерьез, что я стану отвечать вам на этот вопрос? – Я постаралась натянуть маску полной невозмутимости, но вышло ли, учитывая, как я умею скрывать эмоции, не знаю.

– Однажды станете, – усмехнулся Карелин, снова откидываясь на спинку и вроде бы расслабляясь. Что-то это прозвучало как-то о-о-очень нехорошо. Что стану? Кровь лить, как водицу, или на его любые вопросы отвечать? – А пока сообщаю вам, Людмила, что ваше вмешательство никак не изменило моего намерения получить то, что я желал заиметь в результате той многосторонней сделки. А учитывая, как давно и насколько сильно я этого хочу, вам придется мне в этом содействовать.

Вот, угадала. Еще один тип, желающий меня впрячь и принудить, на мою голову. И уставился так, похоже, ожидает, что или беситься начну, или интересоваться, чего же он так заполучить желает. А мне пофиг.

– Все мы чего-то хотим. Не факт, что можем получить.

– Тут вопрос лишь в количестве приложенных усилий и щепетильности с выбором средств для достижения, – ухмыльнулся мужчина с преотвратной снисходительностью. Как если бы с дурным дитятем говорил, не понимающим самых очевидных вещей.

– Степень вашей щепетильности я оценить успела. И даже могу предсказать, что сейчас начнете запугивать и угрожать.

– Почему же сразу так? Я для начала готов вам предложить деньги. Или услугу в обмен на вашу мне.

– Не заинтересована, – отрезала я.

– О, да ладно, Людмила, вы же ведьма, а значит, обожаете деньги. А я почти не ограничен в средствах и готов обсуждать весьма весомые суммы.

– Не заинтересована.

– Тогда услуга. Любая. Может, не прямо сейчас. Поверьте, иметь в должниках такого подлунного, как я, это крайне щедрое предложение и редкая удача.

– Не интересно. Я не буду помогать вам, не буду с вами работать.

– Не отказывайтесь так категорично, дорогая. Учитывая, что именно я прослышал о ваших способностях, ничего идущего вразрез с вашими человеколюбивыми заблуждениями делать не придется.

– Послушайте, Карелин, чего бы вы там не желали страстно, за это уже пришлось заплатить жизнями одиннадцати людям. Поэтому с моей помощью вы этого не получите ни за что!

– Разве эти люди были вашими знакомыми? Близкими, родней? Какое вам дело до этих людей, что мрут ежеминутно повсюду?

– Они были людьми, и этого достаточно. И, предвидя поворот разговора к угрозам моим родным, сразу предупреждаю: только посмейте даже подумать в эту сторону, и я убью вас. Вашим компаньонам по данной авантюре это уже стоило жизни. Хотите к ним присоединиться?

Конечно, я офигенски наглела, делая такие заявления. Ну что я, неумеха и невежа в подлунном мире, могу ему сделать? Но борзость наше все, и авось прокатит.

– Что вы, Людмила, насильственные действия подлунных относительно членов семей их же подлунных оппонентов весьма и весьма осуждаемы и совершенно не приняты. Мы же не люди. Не знали?

Вот, блин, что называется спалилась. Отвечать я не стала, просто смотрела на него с “разговор закончен” выражением. Надеюсь.

– Людмила, поймите, отступать я не намерен и своего добьюсь. И прежде чем еще раз категорично отказать мне, побуждая искать новые рычаги давления на вас, давайте я объясню, чего же желаю. И, возможно, вы решите для себя, что проще дать мне желаемое, чем жить годами в тревожном ожидании моего следующего хода.

– Хватит меня пугать. Я уже сказала вам нет. Никакие ваши слова моего нежелания помогать убийце не изменят. Вам пора, Карелин.

– И все же, я позволю себе задержаться на пару минут и продолжить. Что вы знаете о вампирах, Людмила?

– Переходите сходу к тому, что я должна о них знать, по вашему мнению, – откровенно раздраженно огрызнулась я.

– Договорились. – Ни о чем мы не договорились, просто хочу, чтобы ты свалил побыстрее. – Так вот, вампиры весьма могущественная, одаренная и безусловно притягательная раса подлунных, но, к сожалению, как и любая из рас, имеет свои ограничения. Некоторые из них даже весьма досадные и крайне неудобные в современном мире. Например, неспособность пересекать водные пространства никоим иным образом, кроме как в собственном гробу. Согласитесь, жутко неудобно так путешествовать или вести дела. А когда это помножено на столетия существования, то становится прямо-таки непереносимым.

– Ну, уверена, не настолько непереносимым, как мучительная смерть в лапах долбанутых чудей.

– Или та же смертельная опасность от солнечного света, – невозмутимо продолжил маг, отреагировав на мое замечание только мимолетной гадкой “боже, какая же ерунда” ухмылкой. – Требуются десятилетия жизни обращенного вампира до того момента, когда солнечный свет становится хотя бы сколько-нибудь терпимым.

Надо же, а я была уверена, что Солнце убивает их, невзирая на возраст. В книгах так, по крайней мере.

– Но есть некий легендарный артефакт, способный избавить вампиров от этих раздражающих границ. Так называемая Чаша Первого. Вряд ли вы захотите тратить свое время на выслушивание истории о данном раритете, так что я продолжу о главном. Данный предмет способен делать потрясающие вещи с вампирской сутью. Вплоть до того, что поворачивает обращение вспять, возвращая обратно к человеческой сущности, сохраняя, однако, приобретенное бессмертие. И, конечно же, дарит свободу передвижений куда и когда угодно. Свободу в принципе.

– И от кого же вы в принципе так зависимы, Карелин, что ради освобождения убивали?

О моем попадании в точку мне сообщили кратко, буквально на долю мгновенья сверкнувшие искры темного гнева в бледно-зеленых глазах Карелина, на его лице же не отразилось ничего.

– Это абсолютно не важно сейчас, Людмила. – Он поднялся и, выудив бумажник из кармана, положил на стол передо мной визитку. – Пока вам достаточно знать, что Чаша надежно спрятана от любых магический взоров и поисковых заклятий в текучей воде. Той самой воде, преодолевать которую невозможно для вампиров. Так написано во всех источниках, в коих я нашел упоминание о ней. Точное место знали как раз те чуди, которых убили при вашем вмешательстве. Но ведь с теми вашими силами по управлению водой, о которых я услышал, никакие чуди с их знанием нам и не нужны, ведь так?

– Мои способности ВАШИМ нуждам служить не будут. Это окончательный ответ. Всего хорошего не желаю и за это не извиняюсь. – Я сделала кистью предлагающий выметаться к черту жесть, не потрудившись при этом встать с кресла.

– Не думаю, что окончательный, Людмила. Я долго к этому шел и терпением обладаю достаточным, чтобы подождать еще. А вам советую держать в голове те способности артефакта, которые я перечислил. Провожать не нужно, дорогу я помню.

Да и не собиралась!

– Ох и поганый он, хозяйка! – Алька проявился в углу, как только входная дверь негромко хлопнула. – Ой, как бы не хлебнуть нам от него горюшка да полной пригоршней!

– Алька, не каркай раньше времени, – вскочив, я понеслась обратно в столовую, где остался мой телефон.

Набрала Волхова и, пока слушала первые пару гудков, уже успела себе придумать, что, вполне возможно, отвлекаю его от его любимых взрослых развлечений. Сколько у него небось таких, как была та же Гарпия, без претензий на эксклюзивность в отношениях и готовых к встречам в охотку. Стоп! Я не буду думать об этом.

– Люда, – прозвучало не вопросом, но явно сонно и от того будоражаще хрипло.

Нечто во мне, очевидно, та самая некормленная после расхода энергии сущность тут же встрепенулась, одаривая меня чувством своего голода по полной. И нет, сейчас это уже не было на уровне каких-то смутно-непонятных для самой ощущений, все отчетливо. Я вдруг прекрасно смогла различить собственные чувства и желания и то же… ну ладно, почти то же самое от моей силы. Просто как-то странно отождествлять мои физические и, ну, будем говорить, человеческие эмоции, ощущения и… У силы вообще есть эмоции? Или только первобытные чистые потребности?

И, вслушавшись в себя, я поняла, что неверно истолковала первый импульс от силы, связанный с Егором. То, что я испытывала сейчас, это было… даже не знаю… нет, не голод в чистом виде. Скорее уж, увидеть некое самое любимое блюдо, что заставляет тебя облизываться и мечтать о нем, даже когда не голоден. Наверное, у каждого есть что-то, некая вкусняха, перед которой невозможно устоять. Вот то же самое, только помноженное на сотню где-то по интенсивности.

– Люда? – вот теперь Волхов спрашивал, видимо, недоумевая от моего молчания и сопения в трубку. – Что случилось?

– Что-то обязательно должно случиться? Вариант, что я напилась и звоню бывшему, тобой не рассматривается? – нервно пошутила я.

– К сожалению, нет. Что-то мне подсказывает, такого я не дождусь.

“А ты действительно ждешь?” – едва не вырвалось, но я благоразумно запинала его подальше. Не нужно этого. Как-то это… болезненно.

– Скажи, твой запрет на обсуждение обстоятельств известного тебе дела распространяется и на наши разговоры? – решила сразу уточнить на всякий. Мало ли.

– Люда, что случилось? – произнес Егор уже с явным нажимом.

– Мне тут кое-кто нанес поздний визит. Некто Георгий Карелин, маг и, по его заявлению, как раз тот самый, что обеспечивал магическое прикрытие чудей в тон…

– Я сейчас приеду, – перебил меня майор.

– Но… – попыталась возразить я, однако связь уже прервалась.

– Вот же черт, – пробормотала, ощущая, как моя сила заворочалась еще активнее, как голодная змея в предвкушении скорой поживы. – Похоже, не избежать нам, Егор, этих долбаных анекдотичных секс-пересечений бывших после расставания. И почему же мне чудится, что ты ждал такой возможности, Волхов?

Ага, Люсь, ты бы тогда уже для полной честности призналась себе, что и сама ждала. Ведь ждала. Разумом четко осознавала, что это не нужно, но ждала.

Ну что за проклятая путаница началась у меня в личной жизни, а?

Глава 12

Я прошествовала в ванную, критически осмотрела себя в своем домашнем прикиде, пошевелила пальцами в теплых носках. Промелькнула мысль переодеться во что-то поприличнее, но я махнула рукой. Как будто если сделаю это, Егор сходу не догадается, для кого старалась. Он хоть как считает наличие у меня влечения, так что на кой его еще и акцентировать одеждой?

“Смотри, майор, вся горю, возьми меня прямо у входной двери, как в первый раз”.

Я вздохнула, переживая волну мурашек от слишком яркого воспоминания о том самом первом разе. Передернула плечами от озноба, которым пробрало от четкой картинки нашего последнего общения, и пошла в комнату с камином. Алька таскался следом тенью и на удивление молчаливой. Я даже покосилась на него с подозрением.

– К нам сейчас полицейский приедет, мне бы хотелось побыть с ним наедине.

– Знамо дело, – послушно кивнул слуга. – Вина да закусок легких подать? В спальне жаровню зажечь?

Вот, кстати, в спальне мне ночевать тут еще ни разу и не пришлось. И вообще – такой деловой подход Альки в будущему посещению меня мужчиной слегка смутил. Хотя Рогнеда явно не монашкой жила, так что подобного он навидался небось. Но я-то нет. И разумной своей частью сознания весьма надеюсь, что в спальню нас с Егором не занесет. А вот моя сила откровенно желает противоположного.

– Ничего пока не надо. Ты шел бы спать к себе, я позову, если что.

– К себе? – удивленно глянул на меня круглыми глазищами слуга.

– Ну да, у тебя же есть своя комната или… ну, не знаю… хоть чулан под лестницей. – это уже из другой оперы, но что еще скажешь.

– Не имеется, – пожал он узенькими плечами. – Я слуга твой и при тебе должон быть неотлучно.

– А спишь ты где?

– Так всегда рядом с хозяйкой, как заведено.

– То есть у тебя и постели своей нет?

– Нет, – Алька смотрел на меня уже не просто удивленно, но и с опаской, будто боялся наказания. Нет, ну такое ни в какие ворота!

– Нет, так не пойдет, – решительно рубанула я по воздуху, и малыш съежился. – Давай-ка ты нормально где-то обоснуешься. Чтобы и спальное место свое, и все такое.

– Так негде же, – изумленно захлопал он мигом заблестевшими глазищами. – Прогоняешь? Милости лишаешь?

– Да как это негде? Это же чертова здоровенная башня в три уровня плюс подвал, как я понимаю, и не во всех местных помещениях я даже была, а ему угла тут своего личного не нашлось?

– Тьфу на тебя! Никуда я тебя не гоню и ничего не лишаю, но, знаешь ли, мне необходимо личное пространство.

– Чего?

– Побыть одной. Без никого. – Широко развела я руки, желая показать, сколько мне этого самого пространства надо. До фига.

– А как же жандарм энтот?

– Алька, это не твое дело! И вообще ничье! Все, ступай… эм-м-м… в большой гардероб, потесни там все барахло старое и обосновывайся нормально. Завтра я с твоим жильем тщательней разберусь.

– А ежели я тебе по срочной надоб…

– Я сумею тебя найти, поверь.

Как ни странно, радости на мордахе псевдоДелона я не узрела. Опустив голову и плечи, он поплелся, явно нарочито шаркая по-стариковски, неразборчиво бухтя и тяжко вздыхая. Ничего. Переживет.

– Хозяйка… – опять материализовался ниоткуда Никифор.

– Ко мне пришлец, знаю, спасибо, – оборвала его и рванула по коридору.

Одернула себя и пошла спокойно, но на лестнице сорвалась-таки и до двери практически добежала. Открыла, и к месту будто приморозило. Сама стою столбом безмолвным, а внутри все ходуном-ходит, как будто торчу на палубе корабля при сильной качке, даже желудок нервно сжало, как в кулаке. Бардак, как есть бардак полнейший в душе и мыслях. Волхов, такой высокий, широкоплечий, какой-то слишком бледный в падающем на него из холла свете, щурился на меня из темноты своими прозрачно-голубыми глазами, под которыми залегли тени.

Моя сила хищно заворочалась, потребовав “дай!”. Моя гордость и то, что я сама прежняя, четко рявкнули “ни за что!”.

– Надо тут лампочку повесить. И домофон установить, – зачем-то сказала я извиняющимся тоном, справляясь с внутренним конфликтом.

– Я могу войти?

– Для того ведь и пришел, – кивнула я, отступая, и тут моя гордость таки одержала победу, не знаю, временную или окончательную. – Хотя приезжать не было особой надобности. Я бы тебе и по телефону все рассказала.

– Не стоит это обсуждать по телефону.

Егор шагнул внутрь и сразу еще вправо, подальше от меня. Захотелось и рассмеяться, и заплакать одновременно. Что, майор, у нас, выходит, очень схожие проблемы, да?

Теперь я пошла впереди, направляясь в приемную.

– Чай? Кофе?

– Ничего. – Обернувшись, я натолкнулась на понимающий взгляд Волхова, что осмотрел интерьер и уставился снова на меня.

“Что, примешь меня на общих основаниях, как обычного посетителя, Люда?” – почудилось мне в его глазах.

“Ты ничего другого не заслужил,” – был немедленный ответ моей гордости.

“Ты же не готов дать большего,” – сварливо-голодно огрызнулась моя сила.

– Рассказывай, – велел майор, не обрывая нашего визуального диалога совсем не на деловые темы.

“Хочу, но не могу,” – ответ его глаз моей голодной сущности.

“Я и не нуждаюсь,” – соло моей гордости, которую он, похоже, не замечает даже.

“Можешь, просто это ты сам хочешь большего, чем то, чего я желаю от тебя,” – партия моей волшебной сути.

А ведь это твоя гордость – вот главная проблема, Волхов. Даже не все остальные препятствия и различия между нами. Ты со всей своей болтовней о взрослости и сексуальной свободе, оказывается, алчешь быть чем-то гораздо большим для меня, чем простая “батарейка”. Ты хочешь моей зависимости от тебя, чтобы я нуждалась в тебе. Только как в ком? Как во владельце, для которого я буду особенным, любимым, но все же инструментом, или как просто в любимом?

Господи, да что за чертова неуместная лирика! Вот же смогла себе придумать в считанные секунды на пустом месте. Он всего лишь смотрит, Люда глупая!

– Ко мне приходил некто Георгий Карелин, назвался магом и впрямую без обиняков заявил, что я повинна в неудаче с тем обрядом в тоннелях, а значит мне и нести груз ответственности. – Оборвав самостоятельно бессмысленный молчаливый диалог, что, возможно, происходит исключительно в моей фантазии, я уселась в кресло. Стол между нами – очень хорошая идея, пусть кое-чему во мне это нисколько не по вкусу.

– В смысле?

– Его выгодой от этого обряда было получение сведений о местонахождении некоей Чаши Первого. Я так понимаю, эти самые чуди те еще кладези информации. Твой шеф хотел знать местонахождение источников живой воды, этот…

– Дальше!

Вот, значит, как? Слушать правду в глаза не хочешь, или тут дело в том, от кого эта правда?

– А что дальше? Я отказала, он посулил много денег либо себя в качестве должника, я отказала снова. Он…

– Почему? – бесцеремонно оборвал меня Егор, опять поймав мой взгляд. И даже не просто поймав, а как будто вцепившись, как железными удерживающими крючьями.

– Почему что?

– Почему ты отказалась от денег? Ведь с твоими способностями не пришлось бы делать ничего криминального, просто поиск, как ты делала для меня.

Он так выделил это “для меня”… Чего ты, блин, хочешь, а? Хоть так услышать, что для тебя делала то, что для других не буду? Или это попытка оскорбить такая, типа чего привередничать, могла же поживиться.

– А ничего, что эта долбаная Чаша и так, считай, уже полита кровью? – раздраженно ответила я. – И знаешь, меня почему-то не очень вдохновляет мысль о разгуливающих средь бела дня вампирах, для которых больше нет никаких преград. Для чего-то же на них эти самые ограничения были когда-то кем-то или чем-то наложены.

– Вампиры? – с легкой ноткой язвительности переспросил майор, приподняв светлую бровь.

– Я сказала же.

– Упустила. Эмоции, Люда. – Гад, а не ты ли меня на эти эмоции развел? – Они все время мешают тебе видеть и воспроизводить четкую картину.

– Хватит поучать меня! У тебя больше нет этого права! – уже откровенно зло огрызнулась я, а моя вторая суть, почувствовав ослабление контроля, снова заворочалась, активнее прежнего. “Дай! За что его жалеть? Чем это может грозить? Всего лишь получить желаемое. Можно.”

Нет, блин! Не можно!

– Вот как? И когда же я это право утратил?

– Ты сам знаешь когда.

– Отчего же я тот, кому ты первому позвонила этой ночью?

– Да откуда тебе знать, первый ты или сотый?!

– Зачем ты ездила за город сегодня?

– Что? Ты что же… – опешила я и тут же просто задохнулась от возмущения. – Телефон в подарок, значит? Чтобы мы на связи были, да, Волхов? Со следилкой? Блин, мне стоило сразу догадаться. Нет, мне даже стоило именно об этом в первую очередь и подумать.

– Зачем ты ездила за город, Люда? – с нажимом повторил Егор, подступая ближе к разделявшей нас преграде.

– Тебя не каса…

– Не смей! – рявкнул он, подаваясь вперед, уперся кулаками в стол, нависнув надо мной. – Из места, где было отмечено твое нахождение, в течении часа поступил вскоре звонок в Скорую и был госпитализирован человек с очень нехорошими, в первую очередь для тебя, симптомами. И если он умрет…

– Не человек, Волхов! – оборвала я его, тоже подаваясь вперед. – Бесово отродье, а еще насильник, изувер и убийца. Так что угомонись, никаких ваших законов плохая подлунная я не нарушила.

Близко, как же мы вдруг опасно близко, достаточно всего лишь чуть протянуть руку и коснуться его губ. Чертов стол слишком узок.

– И каким таким боком ты оказалась втянута в историю с ним?

– Это официальный допрос, господин майор? – откинулась я обратно на спинку кресла, не без немалого усилия, однако.

– Кончай это! Это ведь все Лукин, так? Сколько тут прошло с момента… – он осекся, но я знала, что именно не прозвучало – “с момента твоего выхода из-под моего контроля”. – А ты уже повелась на какую-то авантюру под его предводительством! И надо же, какое совпадение, вы вдвоем опять выступили в качестве чистильщиков среди своих же.

О пренебрежение в его последней фразе можно было порезаться до кости.

– А тебя бесит, что не под твоим?

“Не преувеличивай собственную значимость, Люда,” – вот что я ожидала услышать.

– А знаешь, бесит, да! – Маска вечной невозмутимости Волхова пошла трещинами, и на меня глянул его скрытый гнев, на радость моей буквально облизнувшейся силе. – Когда я тебе предлагал это как серьезную работу, ты раздумывала, как отказаться, разве нет? А он только поманил, и юная ведьма рванула вперед на амбразуры. Стоит мне подумать, очевидно, в чем же я ошибся, мотивируя тебя.

– Ты не мотивировал, ты использовал, вообще вслепую и беспардонно.

– А ведьмак нет? Не будь дурой!

– Я не дура. Он тоже, но между ним и мной нет того, что было между нами.

Пауза продлилась всего мгновение, но майор умудрился за него влезть обратно в свой образ бесчувственного истукана.

– А что такого было между нами, что меняет все настолько? – произнес он с усмешкой. Ха-ха! Прокололся, Волхов. Только узнал, что с Данилой у меня ничего не было, и мигом самого попустило?

– Очевидно, что для тебя ничего. И знаешь что? Я вообще не понимаю, какого черта ты на меня наезжаешь? Разве это я тобой сначала попользовалась всеми возможными способами, а потом выкинула, как ветошь грязную, велев еще и из города желательно свалить, чтобы глаза лишний раз не мозолить?

– Да Люда же! Когда же ты сможешь видеть все не через призму своих несдержанных эмоций? Уехать я тебя просил, потому что идет очень серьезное расследование, а ты, вместо того чтобы хоть сидеть как мышь под веником какое-то время, наоборот, встреваешь в какие-то авантюры. Ты соображаешь, насколько сейчас злы все отдельские и не приведи Бог какому-то подлунному попасть им под горячую руку?

– А почему они так злы, Егор? Потому что ты решил сохранить светлую память по своему… – “долбаному шефу-убийце” почти вырвалось из меня, но тут на горло будто кто железные пальцы наложил и стиснул, я зашлась в приступе кашля, да такого, что глаза слезами заволокло.

Вот оно как клятва, выходит, работает, да? Не на простой порядочности, хотя стоит ли удивляться. Надо ведь наверняка.

– Уходи! – велела я, продышавшись и обнаружив Егора уже рядом со своим креслом. Нет! Нельзя! – Свою информацию ты получил.

– Мы оба понимаем, что я здесь не только за ней. – Он и не подумал послушаться, вместо этого усевшись на подлокотник и запустив наглые пальцы в мои волосы, пытаясь обхватить затылок и повернуть к себе лицо. И было бы так просто подчиниться, так хотелось, именно мне хотелось. Отдаться его рукам, сильным, умелым, что изомнут мое тело, изласкают, готовя к сокрушительному вторжению. Просто секс…

“Сексом ты займешься со мной. Без “бы”, василек. А с ним у тебя всего лишь поглощение с твоей стороны и нечто вроде наркотической зависимости с его.”

– Нет, этого не будет, – наклонилась я вперед, ускользая.

“Бу-у-уде-е-ет!” – запела моя сила.

– Глупости, Люда. Какой смысл бороться с собой же, если в этой борьбе нет смысла? – наклонившись, преследуя, зашептал в мое ухо майор.

– Если ты его не усматриваешь, не значит, что его нет, – оттолкнув его плечом, я выскользнула из кресла, отходя на пару шагов.

– Тебе это необходимо, а я этого хочу. – Егор тоже поднялся, начав наступать на меня, и голос его звучал уже совсем по-другому. Глуше и ниже, как всегда в моменты его взрывного возбуждения.

И снова эта молниеносная метаморфоза, что обращала ледяного истукана без эмоций Волхова в жаждущего, содрогающегося от рвущегося наружу вожделения хищника, навстречу чьему безапелляционному требованию разворачивалась во всю мощь моя оголодавшая суть. Словно огромная, неторопливая от осознания своей неизбежной победы змея, что вальяжно перекатывает смертоносные кольца, готовая заключить в эти удушающие объятия жертву. Потому что, может, Волхов и хищник, мощный и способный на непредсказуемый бросок, по его мнению, победоносный, но по итогу победу праздновать опять будет моя сила. Как и с самого нашего первого раза. Теперь мне это открылось с внезапной ослепительной четкостью. Любой сильный хищник все равно однажды чья-то добыча. И Егор, выходит, – моя. И этот лихорадочный, какой-то прямо-таки наркоманский блеск его глаз и жесткие прикосновения, что не ласки вовсе, а требования дозы на самом деле – тому подтверждение.

– Остановись! – выставила я перед собой руку, но он ее будто и не заметил, практически налетев и вжав собой в стену за моей спиной. Сухие, твердые от жадного напряжения губы ловили мои, обжигая щеки, но я замотала головой, избегая поцелуя. – Волхов, стоп! Ты соображаешь, что я врежу тебе нашей близостью? Нам нельзя…

– Замолчи, Люда! – Он захватил мои пряди, пресекая попытки отвергнуть поцелуй. – Я тебе уже говорил, что осознаю, на что иду. Осознаю и хочу.

Наша взгляды снова сцепились, и меня аж тряхнуло сразу от двух вещей – темного торжества моей силы и реально лихорадочного, абсолютно нездорового блеска глаз Волхова. Натуральная встреча подсевшего наркомана и его обладающей собственной коварной волей дури, а посредине – я!

– Нет!

Что есть сил я отпихнула Волхова от себя, и он едва не упал спиной на стол, удержавшись в последнюю секунду. И еще пару секунд мне казалось, что он бросится на меня снова. Уже как разъяренный зверь. Но он несколько раз рвано выдохнул, опустил голову, тряхнул ею и посмотрел на меня уже обычным ледяным взглядом. Но при этом его черты будто сильнее обострились, круги под глазами стали очевиднее. Может, он и чертов Железный Феликс, но все равно всего лишь живой человек. Человек, в жизни которого вот только что произошло до фига поганых вещей. Любимый наставник оказался убийцей, например. Многолетняя напарница и любовница Гарпия самоубилась. Со мной, тянущей из него энергию, связался и вынужден был пойти против своих же принципов, отпустив, а не замочив в той заброшке, как наверняка сделал бы с любым другим подлунным. Откуда мне знать, что за планетарного масштаба бури бушуют в нем под этой извечной каменной внешней коркой? И даже если нет и я все себе придумываю…

– Когда ты спал в последний раз? – спросила, испытав острый приступ жалости к нему, мигом убивший мое возбуждение. Мое, но не жажду моей силы, что, отступая вглубь, болезненно хлестнула меня, как хлыстом по нервам, заставив поморщиться. – А ел?

Но Егор истолковал мою гримасу, очевидно, как пренебрежительную.

– Издеваешься надо мной? – процедил он сквозь зубы. – Тебе ведь это нужно не меньше моего, а ты решила покорчить из себя заботливую подружку, готовую меня накормить и спать уложить?