Текст книги "Во власти Дубовой короны"

Глава 6

Кто бы сомневался, что Салея произведет фурор?

Вот просто – кто?

Зеленые волосы, зеленые глаза, экзотическая внешность… первым активизировался Попов. По праву альфа-самца.

– Какая прелесть в нашей местности. Сударыня, вы позволите?

Сударыня с ног до головы оглядела Сергея Попова. Подумала.

И покачала головой:

– Не позволю.

– А почему?

– Вы мне не нравитесь.

К такому отказу первый парень в группе попросту не привык. Его глаза блеснули возмущением.

– Так может, потом понравлюсь? Я всем нравлюсь, правда-правда…

Салея снова качнула головой:

– Нет. – И переключила внимание на Таню: – Мы вместе сидеть будем?

– Да.

– А мест нет, – ухмыльнулся Попов. – И с Таней вот… уже Ваня сидит.

Ваня, на которого бросили выразительный взгляд, скривился, но закивал:

– Да. Я… это… сижу.

Таня точно бы треснула однокурсника, но тут открылась дверь в кабинет.

– Заходите.

Фармакология.

Ох, вот где страшная-то дисциплина!

Холиномиметики и адреноблокаторы, спазмолитики и сердечные гликозиды, активные вещества и форма выпуска…

Да тут от одного названия судороги приключаются.

Поди выговори без запинки словосочетание «ингибиторы карбоангидразы»!

Впрочем, студенты с этим справлялись спокойно. Привыкли уже, научились. Салея сидела молча, листала учебник фармакологии. Сидела, кстати, рядом с Таней. Ваня попробовал сделать шаг к девушкам, но Таня так зашипела, что он решил не рисковать. И отступил под негодующим взглядом Попова.

Ага, умный какой! Тебе надо – ты и огребай.

Галина Борисовна, преподаватель фармакологии, отличающаяся повышенной ядовитостью дама средних лет, на иностранку косилась, но помалкивала.

А что? Сидит человек, читает, молчит. Может, что-то умное скажет… когда-нибудь. Только группа на нее отвлекается, но девчонка тут ни при чем.

Вот, очередная записочка не долетела.

Ох… и голова болит. На погоду, конечно. После какого-то рубежа она частенько болеть начинает. У Галины Борисовны – после вторых родов…

Ладно, работать все равно нужно. Преподавательница еще раз потерла пальцем лоб над левой бровью – именно там как будто штопор ввинчивался – и продолжила опрос.

Перемена.

Коротенькая. Не между двумя парами, а пятиминутка – между двумя уроками из пары.

– Выйдите хоть на пять минут, – попросила Галина Борисовна.

Обычно так не делают, но уж очень голова ныла. Нужно хоть пять минут тишины.

Студенты столпились у выхода. Только иностранка, удержав Татьяну за руку, подошла вплотную к учительскому столу.

– Простите, – говорила она действительно с каким-то странным акцентом. – Сильно голова болит?

Галина Борисовна едва не рявкнула. Но устыдилась. Действительно, а в чем виновата девочка? Что заметила? Так это ей в плюс, наблюдательная… только голова болит. И тошнит. Ох…

– Сильно.

– Попросите всех выйти. Мы с Таней останемся.

– Зачем?

– Попросите, – мягко повторила Салея Сантос. И что-то такое прозвучало в ее голосе… нет, не хотелось с ней спорить. Совсем не хотелось.

– Так, все вышли, двери закрыли, – чуть повысила голос Галина Борисовна.

Студенты тут же покинули аудиторию, хотя и поглядывали назад с явным любопытством.

Салея подошла поближе.

– Таня, смотри, – у нее имя прозвучало как «Та-ния». – Вот видишь – тут очаг боли, – и легкие холодные пальцы уверенно выбрали самую болезненную точку. Но дотрагиваться до нее не стали, остановились напротив.

– Вижу, – кивнула Таня. – А дальше что?

– А вот что… – Салея протянула руку и сорвала лист с фикуса, который стоял в углу кабинета, в горшке. – Смотри…

То есть так показалось Галине Борисовне. Таня-то видела: стоило Лее протянуть руку в требовательном жесте – и фикус сам отдал ей один из листков.

Салея медленным движением провела листком перед лицом Галины Борисовны. И еще раз. И еще…

Преподавательница рявкнула бы. Но… если кто с этим не сталкивался, то и не надо. А кто знает… какие тут окрики! Иногда бы просто закрыть глаза, лечь и поплакать от боли и бессилия.

Только вот… боль проходила.

Словно и не было ее?

Галина Борисовна подняла на девушку удивленный взгляд.

– Таня, смотри. Еще осталось?

– Мне кажется, да…

– Правильно. Сейчас поправим…

В дело пошел второй лист фикуса. И Галина Борисовна поняла, что у нее… ничего не болит?

Как так? Вообще не болит?!

– Углова? Сантос?

Салея отряхнула руки. Оба листа превратились в зеленоватый пепел, который она и смахнула с пальцев.

– Болеть не будет. Наверное, месяца два. Но я бы вам посоветовала хоть раз в неделю уезжать в лес. Часа на три-четыре. Ложиться на землю и отдыхать. Иначе все вернется.

Вернется?

А если…

– А если я буду так делать?

– Тогда мое воздействие продержится дольше. Год, может, два. У вас кровяные жилы…

– Сосуды, – подсказала Таня.

– Да. Сосуды плохие. Узкие.

– Знаю. Спазм – и пошло, на три-четыре дня растягивается, – кивнула Галина Борисовна. Голова не болела. Вообще…

Чудо?

Хилерство? Шарлатанство? Да женщина бы сейчас на все согласилась! Голова-то не болела! А это главное!

Таня посмотрела на Салею.

– А травами это не лечится?

– Если жевать… но я не знаю ваших названий…

– Галина Борисовна, а вы нам справочник по лекарственным растениям не дадите? Лея пока посидит, может, что-то узнает. Все вам легче будет…

– Дам, конечно.

Еще бы не дать! За такое? Не жалко!

Она бы и справочники отдала, и половину своих студентов на опыты. Все равно болваны безмозглые, ходят, смотрят пустыми глазами… какое же счастье не чувствовать боли! Какое чудо!

Дззззз!

Звонок не вызвал нового приступа мигрени. И это безумно радовало. Даже студенты не бесили. Галина Борисовна вручила Салее толстый справочник и покосилась на фикус.

М-да… и как это они так? Ладно, она на перемене спросит. А пока – записываем!

– Все свободны. Углова, Сантос, останьтесь, пожалуйста…

Девушки переглянулись – и остались. Таня коснулась руки Салеи: молчи, я скажу за двоих.

– Да, Галина Борисовна.

– У меня голова не болит. Как вы это сделали?

– Галина Борисовна, у нас прапрабабка… в общем, кое-что она знала и умела, – потупилась Таня. – Там даже прапрапра… это еще в царские времена было.

Это объяснение Галина Борисовна поняла. Такое… бывает.

Вот просто бывает – и все тут. И лучше в это даже не слишком лезть.

– Это и у другой ветви семьи проявляется, и у нашей… что-то серьезное так вылечить не удастся, а всякие мелочи можно.

Для Галины Борисовны головная боль мелочью не была, но придираться она не стала. И так понятно, что спазм сосудов – это не онкология, к примеру.

– Я понимаю.

– А чтобы лечить грамотно, надо знать медицину. Тогда хоть не навредишь.

И с этим преподавательница была абсолютно согласна. Аптеки, салоны красоты, даже иногда поликлиники – понаберут туда по объявлению, а народ расхлебывает. Торговать-то эти девочки-мальчики могут. А знаний нет, вот и получается черт знает что…

Тот же солярий.

Ничего, что к нему полный список противопоказаний есть? Который в салонах попросту не озвучат. А зачем? Сам пришел, сам и думай, что вредно для тебя, а что полезно. Лазерная и фотоэпиляция…

Красота требует жертв?

А вы уверены, что она требует вашей смерти из-за онкологии или особо «удачно» оторвавшегося тромба? Возможны варианты.

– Вот вам список растений и дозировки, – протянула листок Салея. – Если будете регулярно пить, приступы станут намного реже. Может быть, раз в год.

Будет пить?

Да Галина Борисовна листок схватила так, словно ей слиток золота преподнесли.

– Спасибо!

– Не за что, – дружно отозвались девушки. – Можно идти?

– Да, конечно. Не переживайте, я никому ничего не расскажу.

– Спасибо.

– И… Углова.

– Да?

– Не обижайся. Спрашивать все равно буду. Ты и так учишь, но… сама понимаешь. Мы за людей отвечаем.

Таня улыбнулась, глядя в глаза преподавательнице.

– Вот именно. И лечим их потому, что работа такая. Правильно? Вы не думайте, мы помогли просто потому, что могли. А знания мне и самой нужны.

Галина Борисовна улыбнулась ей в ответ – совершенно искренне.

– Спасибо.

Хорошие девчушки. Может, для медицины еще не все потеряно, если у них такие учатся?

– Думаешь, стоило помогать?

– Стоило, – кивнула Салея. – Жалко ее было. А еще… мне надо примерно представлять, сколько сил требует работа в вашем мире. С вашим Лесом я пока еще не настолько близка. Со своим взаимодействовать у меня получается проще, а с вашим… и я несколько лет просидела в клетке.

Таня погладила ее по плечу.

– Не думай об этом. Все прошло…

– Прошло, – тоскливым эхом отозвалась Салея. – Танюша, это – не прошло. Мою планету кромсают на части, моих родителей убили, мой народ держат, как животных, в клетках… и я ничего, ничего не могу сделать! И Дубовая корона мне тут не поможет.

Таня потерла бровь.

– Не можешь?

– Мы пытались. Но…

Таня подумала.

– Лея, ты мне вечером расскажи, как вы пытались и что делали. Ладно?

– Расскажу. А зачем?

– А затем. У вас сила Леса, у нас технология, а уж вредности характера… чего не хватит – то придумаем! Знаешь, сколько гадостей в нашем мире? Много…

Салея против воли рассмеялась.

– Танечка, милая, ты уверена, что две девушки… ладно, еще и твоя бабушка смогут что-то сделать целой культуре поглощения планет? Это огромная Конфедерация ша-эмо, их не миллионы – их тысячи планет, их сотни миллиардов!

Таня пожала плечами:

– Не подумаем, так и не придумаем. Уж твою-то планету мы им точно обломаем. Вот мне как медику сразу на ум приходят пандемии… ко всем ли болячкам есть иммунитет у ваших завоевателей?

– Бактерии? Вирусы? Мы не думали об этом…

– А мы подумаем, – кивнула Таня. – Вот было проклятие фараонов… нам ведь что нужно? Чтобы конкретно на вашу планету перестали лезть. Даэрте оттуда все равно уходят, значит – можно развлекаться в свое удовольствие. Завоевателей жалеть точно не стоит.

– Мы подумаем над этим, – решительно кивнула Салея.

Девушки вовремя замолчали. Вот он коридор, их подгруппа, следующий урок… Диетология.

Стол номер такой.

Стол номер сякой.

Что в него входит, при каких заболеваниях применяется…

Пишем, потом снова слушаем и опять пишем. И еще учить будем.

На парте опять материализовалась записочка.

«Приглашаю поужинать вдвоем. В “Белом китайце”»[19]19
  Автор в курсе, что «Белым китайцем» назывался наркотик. Но на хорошую кухню тоже подсаживаются.


[Закрыть].

Салея демонстративно порвала записку в клочки, подняла руку и с разрешения преподавателя выкинула мусор в ведерко.

– Один из лучших ресторанов города, – кивнула Таня. – Цены – бешеные.

– Пффффф.

Салея только плечами пожала. Рестораны? Она была равнодушна к пище. Исключение составляла гордяника, которая на Земле просто не водилась. Удивительно вкусная ягода светло-розового цвета, некрупная, размером с виноградину, кисло-сладкая… Может, приживется?

Салея ее даже в этом случае уже не попробует. Но кто-то другой – вполне. Та же Таня. И вспомнит ее… И жизнь продолжится.

– Мы предпочитаем фрукты и овощи. Можем есть и мясо, и рыбу, но то, что выращено на земле, – вкуснее.

– Есть рестораны для веганов.

– Углова, Сантос, рассажу.

Девушки замолчали, и Таня опять принялась писать.

На перемене удрать им уже не удалось. Сережа Попов пошел в атаку. Что это такое? Есть женщины, которым он безразличен? Крушение мира! Конец света!

– Салея… Тебе говорили, что у тебя королевское имя?

– Да.

– Я со всем уважением приглашаю. Или другой ресторан назови, куда ты хочешь?

– Назойливость не добавляет вам привлекательности.

– Чего? – не понял Попов.

– Стократ повторенное предложение вызовет не согласие, а агрессию.

На этот раз дошло.

– Так я же не постель предлагаю, если сама не захочешь…

Терпение Салеи закончилось. И было-то его немного… а уж сидеть на парте своей грязной, простите, филейной частью, прямо перед ней?

Расположился этак небрежно…

А парта-то не пластиковая.

Она деревянная… еще из тех древних времен, когда парты и столы делали не из опилок и клея, а из досок. Попросить вырастить шип в районе седалища?

Да в единый миг!

С парты Попов вскочил с воплем, хватаясь за тыл.

– Ай!

– Что случилось? – удивилась Таня, которая все это время сидела тише мыши. С одной стороны, Салея и сама справляется, с другой – это Попов. Ну он же… хотя ради подруги Таня уступила бы и Попова. Ладно уж…

Если Салее он нужен?

Как оказалось – не нужен. Ни даром, ни с доплатой.

Шипа в парте тоже не оказалось, он высунулся на долю секунды – и тут же спрятался обратно.

– Иголка… – прошипел Попов, держась за тылы. Он бы заподозрил Углову, но у той руки были на виду. Да и у Сантос тоже… но что это тогда могло быть? Непонятно…

– Какой ужас, – лицемерно посочувствовала Салея. – Может, вам к врачу сходить? Пусть вытащит? Иголку?

Группа захихикала. Интересно, как будет звучать диагноз?

Игла в заднем месте? Интересная болезнь получится…

Пока Попов соображал, что и как, в атаку пошла Извольская:

– А что, в Португалии это модно?

– Что именно?

– Ходить как чмо. В каких-то жутких обносках, в бусиках будто с помойки, – Извольская протянула руку, намереваясь подцепить нитку деревянных бус, но такого Салея тем более не позволила бы.

– Везде свои обычаи, – рука Катерины повисла в воздухе, жестко перехваченная за запястье. – Я же не спрашиваю, зачем вы закачали в губы что-то вроде пластмассы, порезали себе щеки, закачали краску по контуру губ, глаз, бровей…

Извольская побледнела.

Ну… есть такое дело. И в губы она гель вкачала, и скулы правила, и татуаж тоже делала. Отец оплатил. В обмен на ее согласие отучиться в этой богадельне.

– И еще в волосах у вас какие-то шарики…

– Это капсулы, – Таня давилась от смеха. – Лея, это когда девушка не слишком красивая… вот как на машину шлепают наклейки, так и тут. Чтобы красивее сделать.

Салея пожала плечами:

– Везде свои привычки.

Теперь Катерина побагровела. Но она не была бы самой собой, если б не пошла в атаку:

– Врешь ты все!

– А ты умойся, – с Извольской Таня окончательно решила не церемониться. – И мы посмотрим!

– А что? – поддержал кто-то. – Правда, Катька, если ты ничего такого не делала… можешь просто волосы показать! Капсулы ведь видно!

Показывать Катерина ничего не стала. Обожгла девушек взглядом – и вылетела из кабинета. Салея же никак на это не отреагировала. Вот еще… проблема. Возмущенное огородное пугало, насквозь искусственное. Это она только про лицо сказала, а там и ниже улучшения есть.

Что там следующей парой? Латынь? То есть сначала английский, а потом латынь.

– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…

Лиля Жукова тянула эту фразу таким жеманным тоном, что уши вяли у всех присутствующих.

– Лиля, не Рейшен, а Рашен.

– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…

– Рашен Федерейшен.

– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…

– Лиля, Рашен. Рашен Федерейшен…

– Москоу из зе кепитал оф Рашен Федерашен…

Тут уж захохотала вся группа.

Багровая, словно помидор, Лиля сверкнула глазами и поспешно села на место. Салея смысла не поняла, но внимание учительницы своей невозмутимостью привлекла.

– Возможно, вы нам что-то скажете по-английски?

Таня едва под парту не сползла. Вот… попадалово! Впрочем, Салея не смутилась. Длинная фраза протрещала пулеметом. Студенты поняли от силы слов пять, но это точно было на английском…

– У вас американский выговор, – заметила преподавательница.

Салея пожала плечами:

– Возможно. Это не родной для меня язык.

Больше вопросов не возникло. Таня слегка толкнула подругу локтем в бок.

– А как?

– Как и ваш язык. Все, что знает Лес, знаю и я.

– А почему американский вариант?

– Да потому, что в Англии лесов нет. Дикие люди, – вздохнула Салея[20]20
  То, что в Англии называют лесом, на самом деле тянет только на лесопарки. Лес они у себя культурно извели еще в XVIII веке.


[Закрыть].

После занятия подруг остановил Руслан.

– Тань, два слова.

Таня кивнула, глядя на однокурсника.

– Чего?

– С Поповым осторожнее. Он у Аньки узнавал, где ты живешь.

– Спасибо, – поблагодарила Таня.

– Не за что. Обращайся, если понадобится.

Таня молча кивнула и собиралась было уйти, но Салея положила руку на локоть Руслана.

– Ты хороший. Что у тебя случилось? Какая беда?

Руслан аж дернулся, словно его крапивой прижгли.

– Ты…

– Я просто вижу. Какая у тебя беда случилась? Она ведь и сейчас – твоя. И тебе больно.

– Не твое дело.

И Таню будто за язык кто дернул:

– Знаешь, может, и не наше. А вдруг помочь сможем? Хочешь, здоровьем бабушки поклянусь, что никому и ничего не расскажу? Без твоего разрешения?

– Поклянешься…

– Клянусь, – просто сказала Таня. – Здоровьем моего самого близкого человека. Если Салея говорит, что у тебя беда, я ей верю. Она просто так говорить не станет. Что случилось? Мы можем чем-то помочь?

И Руслан как-то обмяк. Словно из него стержень выдернули.

– Мать у меня болеет. Рак, химиотерапия… отец опять ее в Москву везти собирается. Только… тут уже никто не поможет. Врачи говорят – полгода максимум, это если с операцией. А если без нее…

И не договорил. Но и так все было ясно от и до. Если в Барске не помогают, если в Москву надо… и там, похоже, тоже не помогут. Но ведь даже месяц жизни, подаренный любимому человеку, стоит любых денег.

Девушки переглянулись. И поняли друг друга с полуслова.

Мать.

Та, кого не было ни у одной, ни у другой. У Салеи родителей отняли, у Тани их и не было, считай, а тут – семья. Настоящая. Где люди любят друг друга и заботятся. Где переживают и цепляются за малейшую возможность. Такое стоит уважения. И помощи стоит.

– Сможешь?

– Чего не смочь… корни нужны. Хотя бы один.

Таня решительно тряхнула головой.

– Хорошо. Деньги на такси у тебя есть?

Руслан даже головой помотал.

– Вы… чего?

– Салея может помочь, – разъяснила Таня. – Только надо к нам домой заехать, взять одну вещь.

– Чем ты помочь можешь? – фыркнул парень, недоверчиво глядя на девушек. Но тут уж Таня не дала ему отступить.

– А если не поможем, я тебе деньги за такси верну. Чего ты мнешься? Что ты вообще теряешь? Кроме пары часов времени?

Руслан собрался было зашипеть, но передумал. Лицо его разом осунулось, стало будто бы старым и усталым. Уж точно не лицом восемнадцатилетнего парня.

– Мать… ее даже в Москве не смогут вылечить. Только поддержать, хотя бы ненадолго.

– Поехали, – решительно потянула его к двери Таня.

На Попова и компанию они вообще внимания не обратили. Мало ли что тут водится? Да тьфу на них!

Такси поймать удалось быстро. И Таня одна залетела домой.

– Бусь…. Дашь мне один корень?

– Да хоть все. А что случилось?

– У моего однокурсника, оказывается, мать от рака умирает.

– Грех не помочь, – кивнула бабушка, не особо задумываясь про конспирацию. Такое дело… – Может, два возьмешь на всякий случай?

Таня подумала и решила:

– А давай. Я же не знаю, что там у Леи получится.

И небрежно сунула в карман многомиллионное состояние. Лея, которая так и сидела в такси, покосилась на подругу и кивнула. Подстраховка – это хорошо. Она-то сразу поняла, сколько корней взяла Таня.

– Куда ехать? – поинтересовался таксист.

– На Сопки.

– Ишь ты…

Сопки в Барске считались элитным районом. Огромные участки, шикарные дома, жуткие цены. С другой стороны, сколько человек могут себе позволить лечить близких в Москве?

По квоте?

Так пока ее получишь, три раза помереть успеешь. А за деньги… вы представляете, сколько стоит снять квартиру в Москве, жить там, питаться, покупать лекарства, большинство из которых никто не выпишет просто так… и работать еще как-то надо. Нереально.

Для обычного человека нереально.

Не из простых у Руслана отец, да и пусть его. Все болеют. И всем бывает больно.

По указаниям Руслана, такси остановилось перед одним из домов. Не самым шикарным, но и далеко не бедным.

– Пошли.

Участок с гектар, кедры, можжевельник, отдельно – сад…

Таня подмечала подробности мимоходом, топая вслед за Русланом по дорогущей плитке. Выглядит она полированной, а ноги по ней не скользят. И кажется, что даже если ее маслом полить, все равно не заскользят. Сколько такое стоит?

Наверное, за пару плиточек можно холодильник купить.

Дом тоже был вполне на уровне.

Не извращение под Европу, не гибрид тюрьмы и Эрмитажа, а вполне себе аккуратное здание. Даже комплекс. Центральный дом и два деревянных крыла. Строилось явно на большую семью. Вот женится сын, будет куда жену привести, и родители не помешают. Они в одном крыле, дети в другом. А пока и гостей можно поселить, чтобы и вместе, и врозь. Деревянные срубы явно делались на совесть… Лея погладила мимоходом перила крыльца, задумчиво кивнула.

– Куда дальше?

– В кабинет к отцу. Мать сейчас там.

– Идем, – распорядилась Лея. И так это прозвучало, что Руслан и спорить не стал. И говорить, что они оторвут отца от дел, – тоже.

Кабинет был поделен на две части, и это лучше всего говорило о хозяине дома.

Одна часть – деловая, со столами, несколькими компьютерами, какими-то схемами на стене. А вторая идеально обустроена для больного человека. Тут и удобная кровать, и тумбочка, на которой стоит поднос со всякой снедью… нетронутый. И шкафчик с медицинскими препаратами.

Мало ли что понадобится?

Девушки переглянулись. Все было ясно.

Чем бы ни занимался отец Руслана, жену он любил. Понимал, что теряет ее навсегда, и хотел провести с ней побольше времени. Хотя бы так.

На вошедших удивленно посмотрели оба. И мужчина лет пятидесяти, сидящий за столом, грузный, полуседой, явно очень усталый, и хрупкая, почти бестелесная женщина в кровати. А глаза у нее были удивительные, прозрачно-голубые. Как два кусочка неба. Жаль, Руслан их не унаследовал. Он со временем станет копией отца.

– Что…

Возмутиться и выставить незваных гостей отцу Руслана не дали. Может, Салея и не была вполне обычной принцессой, но властности у нее бы на сорок Франций хватило и на пару Англий еще осталось. Ее приказа сначала слушались, а уж потом… Да, все остальное – потом.

Один жест – и мужчина опустился обратно, словно его на лету подбили.

– Тишина. Таня, где корни?

Таня послушно сунула ей в руку холщовый мешочек с корнями. Салея покрутила их в пальцах, уверенно выбрала один, второй отложила прямо на стол перед отцом Руслана и подошла к женщине.

– Как вас зовут?

– Алеся… Алеся Юрьевна.

– Сейчас будет чуточку больно. И голова закружится. Может носом пойти кровь. Не бойся.

– Я…

– Держи крепче. Руками. Двумя…

Салея сама сомкнула пальцы женщины на корне женьшеня. Выпрямилась, став выше и внушительнее. И дубовый обруч на ее голове вспыхнул зеленоватыми огоньками. Злорадно запищали какие-то приборы. Кажется, что-то электронное скончалось в страшных муках.

Корень женьшеня осыпался прахом из пальцев женщины. Салея качнула головой и положила поверх ее ладони свою руку.

– Еще немного… вот так!

Тане показалось, что зеленые искры пробегали между пальцев женщин. Недолго, секунд пять. Потом Салея расцепила руки, выдохнула и пошатнулась.

– Руслан. Объясни все, что случилось. Таня, мне нужно на воздух…

Таня плюнула на все и потащила подругу на улицу, слыша за спиной удивленное восклицание женщины:

– Не больно… Данечка, мне вообще не больно…

– Леся?!

– Мам, пап, вы только не волнуйтесь…

Судя по взгляду отца… не будет. Но стукнуть сыночка, может, и не отказался бы.

Дотащить Салею до ближайшей скамейки на улице было несложно. Сгрузить ее под симпатичный высокий кедр – тоже. И Салея, сидя на скамейке, прижалась к дереву, как к родному. Стерла пальцем капельку крови под носом.

– Фуууу… очень запущенный случай. Даже корня не хватило.

– Ты свои силы добавила?

– Да. Но это не страшно, я сейчас восстановлюсь.

– Я могла бы помочь?

Салея покачала головой:

– Нет. Если вкратце, твои возможности работать с силой определяются пропускной способностью энергоканалов. У тебя они пока почти не развиты… я покажу потом упражнения. Повредить легко, потом ты бы мучилась. Не надо.

– Покажи, – кивнула Таня. – Раз уж я начала это видеть… а я так когда-нибудь смогу?

– Не знаю, – развела руками Салея. – Королева даэрте – это не просто слова и побрякушка. Это другое. Я могу то, чего не сможет никто из моих подданных.

– А как они тогда… без тебя?

– Родится новая королева. Рано или поздно.

Их тихий разговор прервал Руслан:

– Таня! Салея! Папа очень просил вас вернуться…

Салея подумала и ответила:

– Руслан, я недостаточно хорошо себя пока чувствую. И не слишком контролирую свои способности. Вернуться я могу, но у вас вся электроника погибнет. Твоего отца не затруднит прийти к нам сюда? И пусть маму приводит, ей тоже будет полезно.

– Хорошо. Минуту…

Руслан вихрем умчался в дом. Салея улыбнулась ему вслед.

– Хороший парнишка. И отец у него неплохой.

– Богачи, – фыркнула Таня со всей классовой неприязнью.

– Посмотри на их ауры.

– Я там увижу что-то привлекательное?

Салея пожала плечами:

– Хотя бы потренируешься.

Долго ждать не пришлось. Отец Руслана поддерживал под руку его мать, та пошатывалась, но шла самостоятельно. Смотрела по сторонам широко открытыми удивленными глазами.

– Кажется, это было в другой жизни…

Она радостно улыбнулась девушкам. Потом Даниил Русланович огляделся и понял, что жену сгрузить некуда… не на сырую же траву? Скамейка была занята Салеей, и попросить друидессу подвинуться никто не решился. Было видно, что она почти лежит не потому, что хочет занять всю площадь, а просто – плохо ей. И лицо бледное, и зрачки расширены, и капельки пота на висках – до сих пор. Девушка не на шутку выложилась с этим лечением.

Таня стянула с плеч куртку и бросила на землю.

– Давайте так.

– Спасибо, – мужчина помог жене усесться поудобнее, и та тоже прислонилась к стволу кедра. Салея легонько погладила дерево ладошкой и тихо что-то шепнула.

Таня прищурилась.

Ауры виделись еще нечетко, но, кажется, дерево принялось подпитывать больную. Не слишком сильно, без вреда для себя, но зеленоватые капельки отделялись от его ауры, растворялись в бледной-бледной, едва заметной, словно кислотой изъеденной ауре пациентки, и та на глазах выправлялась. Начинала переливаться нежными розоватыми и голубоватыми тонами, словно небо на рассвете.

Да, пациентки, а как еще назвать? Если она болела, а ее вылечили?

Все молчали.

– Гхм… – первым откашлялся Даниил Русланович. – Девочки… то, что мне рассказал Руслан, – правда?

Салея пожала плечами. Таня решила доверить переговоры ей – и не прогадала.

– Я не знаю, что вам рассказал сын. Нам он сказал, что его мать больна. Я уговорила его принять мою помощь, и мы приехали. Раком ваша супруга больше не болеет, но восстанавливаться будет очень долго.

– Мне говорили – метастазы уже затронули все внутренние органы, – тихо сказала Алеся Юрьевна.

– Все верно. Мне едва хватило сил. Сделать вас такой же, как раньше, я не могу, вы слишком истощены. Но хорошее питание, тепло, солнышко и природа восполнят этот недостаток. Главное, побольше ягод, фруктов, зелени. Поможет.

– Обязательно, – согласился Даниил Русланович. – Так… Таня Углова, верно?

– Да.

– Салея Сантос.

– Можно просто Салея.

– Я Даниил Русланович, можно дядя Даня, так меня родные называют. Это – тетя Леся.

– Хорошее имя, – кивнула Салея. – Сходите завтра на обследование, посмотрите, что скажут врачи. Но я гарантирую, что вы здоровы.

– У меня просто слов нет. Кстати… это то, о чем я думаю?

В руке «дядя Даня» держал корень женьшеня, благополучно забытый девушками на его столе. Тот самый, стосемидесятилетний.

– А о чем вы думаете? – уточнила Таня.

– Корень женьшеня?

– Да.

– И судя по корню… ему лет сто пятьдесят?

– Сто семьдесят.

– Ему цены нет…

– Положим, цена есть всему…

– Не жизни и не здоровью, – решительно отмахнулся мужчина. – Мне это хорошо известно. Поэтому… Отныне и навсегда в этом доме вы – свои. Так же, как и моя жена, и сын. Считайте – еще две дочки.

Салея подумала, что родня у нее преумножается, и резко. Если и дальше так пойдет, до смерти у нее еще с десяток отцов и матерей найдется?

– Может, сначала к врачам сходите? – Салея не иронизировала. Просто чуть-чуть улыбалась, одними краешками губ. – Вдруг мы шарлатаны?

– Девочки, я вам очень благодарна за помощь, – тихо произнесла Алеся Юрьевна. – И могу только повторить за своим мужем. Если вам потребуется… что угодно. Я помогу.

– Мы это просто так сделали, – искренне произнесла Таня. – Салея увидела, что Руслан ходит весь черный, спросила, в чем дело, и он сознался.

Теплая женская рука взъерошила волосы на затылке сына.

– Рус у меня чудесный. Он потому и в колледж пошел. У нас ведь медицинского института нет, уезжать он не хотел, а вот медициной всерьез занялся. Еще и из-за меня.

– После в институт? На онколога? – поинтересовалась Таня.

– Не знаю. Но хирургия мне нравится. Я потом подумаю еще о специальности, – кивнул Руслан. – Девочки… спасибо!

Короткое слово. Всего семь букв. Но сколько же в нем чувства! Кажется, скажи сейчас Руслану в огонь броситься – он бы и бросился. Ради мамы?

Запросто.

– Это все Салея, – свалила с себя ответственность Таня.

– Она к тебе приехала, – не согласился Руслан.

Крыть было нечем. Таня поднялась с травы и потянулась.

– Ну и решили. В общем-то нам действительно ничего не нужно. Мы по дружбе помогли. Разве что можете никому ничего не рассказывать? А то завтра вас врачи атакуют, что да как, а что потом с Леей будет, можете себе представить.

Представить было несложно.

Петровы переглянулись и кивнули.

– Расскажу про НЛО, – озорно блеснула глазами Алеся Юрьевна. – Как давно у нас не было ничего интересного о летающих тарелках!

– Главное, не забывайте подробности, – ухмыльнулась Таня. – А то потом будут допытываться, сколько пальцев у инопланетян или пуговиц на их комбинезонах.

– А я не помню. Была в шоке. Даже два раза, вот! Но они точно были маленькие, зелененькие и пищали так… противно.

– Как погибшая электроника? Кстати, извините за сбои. Побочный эффект, к сожалению. Чем сложнее электроника, тем быстрее она гибнет в моем присутствии.

– Плевать на нее три раза, – отмахнулся Даниил Русланович. – Девочки, оставайтесь у нас пообедать, а? Пожалуйста?

Девочки переглянулись – и согласились.

Все верно. Они не обедали, так что предложение было очень кстати. А если их потом еще и домой отвезут, вообще шикарно выйдет!

Невероятной сервировки не было. И каких-то серебряных сервизов – тоже. Все накрыли в небольшой столовой, что называется, по-семейному. Видимо, хозяйка распорядилась.

Но обед радовал.

И борщ, горячий и красный, и пампушки с чесноком, и мясо по-французски с гарниром на второе – ни устриц, ни омаров, все просто, сытно и вкусно. Настолько аппетитно, что рука сама за добавкой тянулась… за четвертой по счету.

– Как вам удается не растолстеть втрое? – удивилась Таня, отваливаясь от стола и чувствуя себя сытой пиявкой.

– От переживаний, – честно признался Даниил Русланович. – Как-то есть не хотелось, особенно в последнее время.

– Извините.

– Не надо. Теперь мы точно пополнеем. Вот эту даму надо будет откармливать, а то во двор без кирпича в руке не выйдет. Ветром унесет.

Салея фыркнула.

– Откармливайте. Зелень, овощи, фрукты…

Алеся Юрьевна тоже сидела за столом. И уничтожала уже восьмой апельсин. Хотелось ей…

Таня подумала о другом – только сейчас эта мысль в голову пришла.