Текст книги "Чёрный плащ немецкого господина"

– Не только в смысле профессии, а вообще, что можно сделать с жизнью своей.

Луганский выразительно посмотрел на Павла – понимает ли, о чем он? Павел отлично понимал. Странное у него ощущение было – как будто они с Луганским одного уровня, одного поля ягоды, хотя, казалось бы, что у них общего? Профессии разные, разный возраст и, вообще, кто Луганский и кто такой, в сравнении с ним, Пашка?

13

Над лазером Павел колдовал на пару с Борькиным.

– Ну что, закончим к Новому году?

Борькин неопределенно пожал плечами.

– Будем стараться.

Будешь ты стараться, как же, подумал Павел. Знаем, как ты стараешься, сколько уж раз подводил. Но вслух не сказал, не хотелось в очередной раз заводиться. Работы оставалось немного. Может быть, и вправду постарается, случалось и такое.

С Борькиным никто не мог справиться. Приходил когда вздумается, уходил, когда хотел. Но все над ним тряслись – как же, мастер, золотые руки! И в пятницу он это доказал, ювелирно собрав, наконец, воедино конструкцию аппарата. Ушел поздно, и унес с собою ключ от мастерской. А утром в понедельник, прождав под дверью два бесценных утренних часа, которые мог провести с куда большей пользой, Павел понял, что пора наводить порядок. Ему надоело подстраиваться под график Борькина, точнее, под его настроение. И очень хотелось закончить работу к Новому году. Даже не из-за денег, а просто потому, что он должен был ее закончить, раз обещал. Он ходил по коридору, пытаясь успокоиться. Но не получалось. Раздражение только усиливалось. В работе должны быть порядок и дисциплина. И если полагается начинать рабочий день в восемь, все в восемь должны быть на месте. И не прохаживаться туда – сюда, а находиться на своем рабочем месте и выполнять свое задание. Потерять два часа! Когда руки чесались поскорее взяться за работу. Немыслимо! По мере того, как стрелки часов подбирались к десяти, Павел свирепел все больше и больше. Нет, пора положить этому конец. Раз и навсегда.

Борькин явился в половине одиннадцатого, и по блеску глаз было ясно, что по пути он уже принял. Разъяренный Павел встретил его у входа. Не ответив на приветствие, протянул руку.

– Ключи.

Борькин пошарил в кармане брюк.

–Да, я случайно, их унес, Павел Петрович. С кем не бывает.

Павел отнял ключи и открыл дверь, чтобы впустить рабочих.

– А вы – в бухгалтерию, – кивнул Борькину.

– Это зачем еще? – удивился тот.

– За расчетом, – объяснил Павел. – Вы уволены.

– Ты, что, охренел? – не поверил Борькин, переходя на «ты». – Меня? Увольняешь?

– Вот именно.

– И за что, позволь узнать? – Борькин прищурился.

– За прогулы и систематические опоздания. Здесь – надо – работать, – произнес раздельно.

– А вот я сейчас к Неверскому схожу, – пригрозил Борькин. – Посмотрим, кто из нас здесь работать останется.

– Давай. Он в курсе и ждет, не дождется встречи с тобой.

Полный жажды справедливости, Борькин, покачиваясь, но решительным шагом направился к лестнице. Когда он скрылся из вида, Павел зашел в комнату и позвонил Неверскому.

– Кого, кого ты уволил? Борькина? – не поверил Неверский. – Это же лучший сборщик!

– На хрен этот пьянчуга нужен, день работает, три гуляет.

– Да он за день делает то, что другие и за неделю не сделают! А сколько всего придумывает? Давай извиняйся, и чтобы Борькин снова был в цеху, – распорядился Неверский.

– Тогда он пусть здесь и командует, – холодно произнес Павел. – А я подыщу себе другое место.

Вот сморозил… Где он такую работу найдет? Но отступать было нельзя. Или он или Борькин.

Неверский немного помолчал.

– Черт с тобой, оставляю этот вопрос на твое усмотрение, – сказал, наконец. – Но если не найдешь мастера и не закончишь работу к Новому году, точно с Борькиным местами поменяешься.

– Я тебе пять таких мастеров найду, если ты повысишь рабочим оклад вдвое.

Неверский еще немного подумал.

– Ладно, согласен. Ну, ты крут, – в голосе появились уважительные нотки. – Честно говоря, не ожидал, что ты способен на такие…решительные действия.

– На производстве должна быть дисциплина.

– Ты прав, прав. Только – вздохнул Неверский, – у нас же все почти поголовно пьют.

– Я и сам пью, но в свободное от работы время, – Павел был непреклонен. – Борькина надо уволить. Чтобы на других плохо не влиял. Да и некоторых других я бы тоже…

– Ладно-ладно, сам там разбирайся, – сдался Неверский. – У меня тут своих забот полон рот. Но за прибор отвечаешь.

Борькин на работе больше не появился. Даже за вещами своими не пришел. Павел попросил Шевченко, одного из рабочих, с которым гордый Борькин поддерживал дружеские отношения, собрать его инструменты, рабочую одежду из шкафчика и отнести Борькину домой. На следующий день поинтересовался, отнесли ли? Шевченко бросил на него недобрый взгляд.

– Отнесли, Павел Петрович, – ответил за него кто-то другой.

Павел не рискнул спросить, все ли с Борькиным в порядке. Очень уж враждебный вид был у Шевченко. Запил, наверное, Борькин. И получается, что вроде бы он, Павел, тому причина. Хотя причина пьянства Борькина в нем самом. И причина его увольнения кроется там же. Если бы не пил, кто бы его уволили, мастера с золотыми руками?

Когда Павел уходил из цеха, за его спиной перешептывались.

А потом он заметил, что рабочие стали называть его на «вы». То ли побаиваться стали, то ли уважать. Он склонен был думать, что стали уважать. Во всяком случае, после истории с Борькиным на работу никто не опаздывал. И в цеху стало чище, как он того и требовал. Ну, а то, что при нем перестали скабрезные анекдоты рассказывать и поддевать его, как в первые дни, так это же только хорошо, решил он. В другие времена его может быть, это бы и задело, но в другие времена он сам был одним из них, а сейчас должность обязывала быть другим. Чтобы чего-то достичь, надо быть другим. Нужно иметь характер и уметь настоять на своем. Если не хочешь, чтобы тобой командовали такие, вот, борькины, нужно самому научиться ими командовать. Но все эти мысли шли как бы вторым планом.

Его сложные взаимоотношения с женщинами, вот что было на первом плане, вот что действительно волновало.

Майя – Элеонора. Элеонора – Майя.

С Майей все только начиналось. То есть, он надеялся, что это так, он хотел так думать. В последнее время он почему-то стал нравиться женщинам. Забежав на днях в плановый отдел, услышал вдруг, как толстушка у окна сказала шепотом сидевшей позади соседке: а этот новенький инженер очень даже ничего. Ага, откликнулась та, я бы с таким в сауну сходила… и обе захихикали. Он сделал вид, что ничего не слышит. А выйдя в коридор, подумал запоздало, что надо было обернуться и сказать, так в чем же дело, давайте и сходим. Не научился еще быстро реагировать. Вряд ли дело было в его внешности, он и раньше носил такую же стрижку и также брился по утрам, ни усов, ни бороды не отращивал. Разумеется, одеваться стал лучше, но и это, пожалуй, не главное. Поломав голову над всем этим, пришел, в конце концов, к заключению, что причина внезапного женского интереса к его персоне – его новый статус. То, что он работает инженером в престижной частной фирме. Работает в такой фирме, значит, голова есть, устроен, не говоря уж о том, что должность такая обычно хорошо оплачивается.

Были признаки того, что и Майе он не совсем безразличен. Хотелось так думать. А что, если он нравится другим, почему не может понравиться Майе? Пригласить бы ее куда-нибудь. Согласится, значит есть надежда на более близкие отношения. Но и тут вклинивалась Элеонора. Они с Майей хорошо знакомы. Не подруги, но какие-то там отношения поддерживают, раз ходят друг к другу на всякие юбилеи и дни рождения.

И пора, пора заканчивать с Элеонорой, в сотый раз сказал себе. Вот прицепилась! Нет, она, конечно, умеет доставлять удовольствие, но слишком дорога плата. После каждой встречи с ней он несколько дней жил как на вулкане, в напряжении, в ожидании неприятностей. Потом немного успокаивался – до следующей встречи. Но ведь выплывет все наружу рано или поздно, такое нельзя скрывать до бесконечности, город небольшой. И потом, его, помимо страха, что все откроется, царапала время от времени мысль, что он для нее как мальчик по вызову. Сейчас он хотел других отношений. С Элеонорой и выйти никуда невозможно…

Как от нее отделаться? Она поджидала его после работы, подстерегала, как охотница добычу. А эти ночные звонки! Как будто проверяла, нет ли кого в его квартире, куда он ее не приглашал. Иначе, зачем звонить? Говорить им абсолютно не о чем. Если она бывала трезвой, то начинала с жалоб, что ей очень одиноко. Хотя, как это может быть, что прожив в городе всю жизнь, она не обзавелась подружками и приятельницами? С кем-то же она ходит по магазинам, покупая одежду – гардеробная у нее как небольшой магазин. Опять же, если она приглашала гостей, то и ее приглашали в гости. Если же Элеонора звонила пьяной, то несла такое, от чего вяли уши. Тогда он старался от нее побыстрее отделаться. Говорил, что сейчас занят, и поскорее вешал трубку.

Но на этот раз позвонил ей сам. По телефону было легче сказать то, что хотел.

– Думаю, нам не нужно больше видеться, – сказал, стараясь, чтобы голос его звучал как можно тверже.

– Что, появился кто-то поинтереснее? – ядовито поинтересовалась она, нисколько не удивившись его заявлению.

– Мне нужны нормальные отношения…

– А у нас ненормальные? – она деланно рассмеялась. – Или ты голубой?

– Мы с тобой и выйти никуда не можем. Все наше общение исчерпывается постелью.

– И что, тебе плохо со мной в постели?! Как-то не заметно было, что тебе не нравится!

– Мне надо устраивать свою жизнь. Ведь ты не собираешься оставить свой дом и переселиться в двухкомнатную квартиру?

– Коварный вопрос, – усмехнулась Элеонора. Помолчала. – Ладно. Устраивай. Я мешать не буду. Но давай встретимся в последний раз, устроим проводы…

– Нет, – он собрал всю свою силу воли и сказал нет.

– И очень прошу, не звони больше ночами.

– Потому что ты теперь не один? Правильно я поняла?

– Абсолютно. Я… я теперь не один.

– Прибежишь, ведь, еще! – презрительно процедила Элеонора. – Такими, как я не разбрасываются.

И сама повесила трубку.

Он вздохнул с облегчением – вроде бы поняла.

Майя прислала пригласительный билет на показ новых моделей, который в середине декабря, накануне праздников устраивали крупные торговые центры. В конверте, присланном в офис, было всего два билета – для него и Неверскому.

Неверский, как всегда, отказался, – что ему какое-то провинциальное шоу, когда он приглашен в столицу, на встречу с самим министром! А Павел пошел. Во-первых, никогда в жизни на таких мероприятиях не бывал, во-вторых, хотел – и это было главное – увидеться с Майей.

Показ проходил в большом зале бывшего Дома профсоюзов. Когда он зашел внутрь, в вестибюле уже было не протолкнуться. У гардеробной змеилась длинная очередь, увидев которую ему тут же захотелось повернуть обратно. Никогда еще не бывал на подобных тусовках и слегка растерялся. По телевизору, правда, видел, но не находил ничего интересного в этих дефиле. А уж пестрыми новомодными тряпками и подавно не интересовался. Мода для подростков и всяких там свободных художников. Он сейчас хотел бы иметь такие костюмы, как у Неверского – великолепного качества, строгие.

И где он здесь найдет Майю? А если даже и найдет, то, как можно общаться в таком столпотворении? Пожалуй, в зал и соваться не стоит. Только время потеряет. Вздохнув, уже было повернул к двери, как вдруг из толпы неожиданно вынырнула Майя и, ухватив за руку, решительно повлекла его за какой-то занавес, под которым пряталась узкая дверь.

– Оставь свой плащ здесь, – сказала она, пропуская его внутрь. – Иначе будешь час стоять, чтобы раздеться и два, чтобы потом одеться. Наши места в первом ряду.

Наши места! Она посадила его рядом с собой – это ли не доказательство того, что он ей небезразличен?

Они прошли в зал. Часть стульев из партера была вынесена, и со сцены в зал выдвинули подиум – дощатый настил, покрытый плотной тканью. Вначале было что-то вроде речи, которую произнес организатор мероприятия, потом начался сам показ. Ничего интересного в котором Павел не нашел и вскоре заскучал. Едва сдерживая зевоту смотрел на тощих, нелепо одетых девиц и парней двухметрового роста, с мрачными лицами, топающих то по одному, то парами строевой походкой по подиуму. Мужская одежда показалась еще глупее женской. И с Майей, хотя она сидела рядом, поговорить не удавалось; все, чем он мог довольствоваться – так это прислушиваться к непонятным репликам, которыми Майя обменивалась с соседкой, сидевшей по другую от нее сторону. Но, вот, наконец, демонстрация одежды подошла к концу, и он вздохнул с облегчением.

– Никуда не спешишь? – спросила она, когда стихли аплодисменты, которыми проводили местных кутюрье.

Он покачал головой.

– Тогда подожди.

Еще с полчаса она разговаривала с толкавшимся около нее народом. Улыбалась, слушала, склонив голову, что-то объясняла. В основном, мужчины, ревниво отметил, подпирая, в ожидании, стену у выхода. Впрочем, с кем еще могла говорить хозяйка магазина мужской одежды? Клиенты, наверное. Наконец, распрощавшись с последним, Майя подошла к нему. Оказалось, ей понадобилась помощь – надо было отвезти одежду, которую она давала на показ, обратно в один из бутиков. Он с радостью согласился помочь, хотя и мелькнула мелкая подлая мыслишка – может быть, она и пригласила его только затем, чтобы он немного на нее поработал? Но если и так, пусть так, все равно он был рад ей помочь. С каким-то даже удовольствием натягивал целлофановые мешки на костюмы и складывал их в картонные ящики. Потом погрузил их в микроавтобус.

– У меня есть приглашение на открытие нового ресторана. Не хочешь пойти? – предложила внезапно Майя по дороге в магазин. – Сегодня.

– Сегодня? – он покачал головой.

– Ну, что ж, тогда придется тебе довольствоваться одним чаем, – улыбнулась она.

– Я люблю чай.

Вместе с шофером он внес ящики в магазин. Когда закончили, Майя поблагодарила шофера, проводила его до дверей, а потом заперла ее – изнутри.

В маленькой подсобке позади торгового зала, оказалась длинная стойка-вешалка с костюмами, пиджаками и брюками, стеллаж с коробками обуви и рубашками, в углу – письменный столик с электрочайником. Он задержал свой взгляд ни стоящем у окна диванчике, интересно, он раскладывается? Майя достала из тумбы стола чашки, коробку конфет и сахар.

– Жаль нет вина, – развела руками.

Но ему и без вина было хорошо. Вдвоем. На безопасной территории ее магазина. Чего еще желать?

Было около семи вечера, когда они туда вошли. И семь утра, когда он оттуда вышел. С довольной улыбкой на лице.

14

Приближался Новый год.

Вообще-то к праздникам он давно относился равнодушно, поскольку его никто никуда не приглашал, а уж он гостей и тем более не собирал. Но этот Новый год ждал с нетерпением. После показа мод он с Майей больше не виделся. На работе сидел иногда по полчаса у телефона, вертел в руках визитку ее магазина, которую стянул у нее со стола, но набрать номер так и не решился. Трубку, скорее всего, возьмет кто-нибудь из продавщиц. Но даже, если и сама Майя, что он скажет? Наверняка, на встречу Нового года она уже приглашена в какой-нибудь ресторан. Уж у нее-то, в отличие от него, полно и друзей и знакомых. И то, что они провели вместе ночь на диванчике в подсобке, еще ничего не значит. В то памятное утро, когда она проводила его до дверей, никаких намеков на продолжение отношений не последовало. И номера домашнего телефона она не дала. Он просто не знал, как поступить и выжидал. Как оказалось, не зря.

Она сама позвонила ему на работу и поинтересовалась, чем он будет заниматься тридцать первого.

– Да, в общем-то, пока никаких планов, – он едва сдерживал радость.

– Тогда я приглашаю тебя в гости, – сказала Майя и положила трубку. Чтобы не дать времени подумать и отказаться. Значит, он ей действительно нравился!

Двадцать восьмого он перезвонил.

– Форма одежды? – Майя рассмеялась. – Расслабься. Надевай что хочешь. Я не устраиваю пышных празднеств, как Неверский. Будут только свои.

Он хотел уточнить, какие – такие свои, но постеснялся. Льстило уже то, что его причислили к этому кругу «своих».

Ну и дела. То сплошной пост, а то женщины просто проходу не дают! Невероятно! Неужели все это происходит с ним? Что значит престижная работа. Да и приоделся он, наконец, и от этого, наверное, стал лучше выглядеть.

– Все путем? – спросил Неверский, зайдя после обеда в цех. Ясное дело, его интересовало, как идут дела с новым прибором.

– Нормально, – ответил Павел с довольным выражением лица.

Неверский пристально посмотрел на него и приподнял брови.

– Сияешь как медный пятак. Похоже, дела продвигаются?

– Похоже, – как ни старался, Павел никак не мог согнать с лица глупую улыбку.

– Ладно, потом поговорим, – отступил к двери Неверский.

– А чего говорить, – встрял подошедший к ним мастер. – Завершаем. Надо бы зарплату повысить за ударный труд.

– О повышении зарплаты подумаем, когда работу закончите, – отрезал Неверский. Но тут же смягчился. – К Новому году премию получите.

Встречать Новый год Майя предложила за городом.

– Это где? – не понял он сразу.

– Разве я тебе не говорила, что у меня есть маленькая дачка? – удивилась она.

– Не говорила. – В том, что у нее имелась «маленькая дачка» не было ничего удивительного. Но они собрались совсем по-другому отметить новый год. – Как же заказ в ресторане «Белые ночи»?

– Да черт с ними, с этими «ночами»! В ресторан в любой день можно сходить.

– Лихо, – единственное, что он нашелся сказать.

– А то, – рассмеялась Майя. – Мы еще и не так можем. Короче, завтра я за тобой

заеду после работы. Одевайся попроще, никаких изысков. Как я говорила, будут только свои. Да, возьми лыжи, если имеются. Вдруг придет в голову еще и покататься.

Лыжи. Он, как дурак, купил костюм, кучу денег выложил. Майя была непредсказуема, как апрельская погода. Недаром в апреле родилась.

Впрочем, если подумать, Новый год за городом – не такая уж и плохая идея. Давно он свежим воздухом не дышал. Только вот вопрос, кто еще будет? Кто эти «свои»? Он даже похолодел – что, если она надумала и Неверского с Элеонорой пригласить?

– Может быть, остановимся на первоначальном варианте? – попытался он возразить. – Говорят, отличный ресторан…

– Это кто говорит? Неверский? Не верь Неверскому, слышишь, никогда не верь Неверскому, – наставительно произнесла Майя и положила трубку.

То, что она упомянула имя его шефа, только больше обеспокоило. Точно, она пригласила Неверских. Эта мысль тревожило его весь день и отравляла вечер. Можно было бы позвонить и прямо спросить, кто еще приглашен на празднование, но он боялся, что Майе все эти расспросы могут показаться странными.

Но волновался он зря. По пути на дачу Майя сказала, что встречать Новый год они будут с ее сыновьями. И никаких гостей. Ну, разве что мальчишки привезут кого-то из своих друзей. У Павла сразу отлегло от сердца.

– 

Далеко ехать? – поинтересовался.

– 

Около часа, если пробок не будет.

Но пробки были – праздник.

Когда они, наконец, свернули с загруженной трассы на проселочную дорогу, уже начинало темнеть. Свет фар бежал по полотну дороги, выхватывая время от времени, снежные волны поземки. Еще несколько минут и глазам открылась заснеженная вершина холма, на склонах которого темнел лес, а у подножия в окружении сосен теснились островерхие крыши коттеджей. Майя остановила машину у высокого забора и достала из сумки ключи.

– 

Приехали.

Во дворе лежал белый нетронутый снежок. Никого. И тишина. Шагая следом за Майей, он вдруг поймал себя на странной мысли, что все это уже было в его жизни. Вот так, не один раз он шел в свой собственный дом по аккуратно выложенной фигурным камнем дорожке среди аккуратно подстриженных кустов… Хотя он никогда не жил в собственном доме! Всю жизнь в квартире. Он хотел было сказать об этом Майе, но вовремя себя одернул – не хватало еще, чтобы восприняла это как намек на то, что он не против стать хозяином этого чудесного места.

Дом со стороны казался небольшим, особенно по сравнению с соседской трехэтажной громадиной, но внутри было просторно. Наверное, от того, что на первом этаже была всего одна огромная комната, похоже, служившая и кухней и столовой, и гостиной. Прямо у двери небольшой стол, холодильник и газовая плита. А в дальнем углу напротив – облицованный декоративной плиткой камин. В другом углу стояла высокая украшенная игрушками елка, придававшая комнате праздничный вид. Деревянная лестница на второй этаж.

– Там у нас три спальни и ванные комнаты, – объяснила Майя, поймав его взгляд.

– хочешь посмотреть?

– Интересно, – кивнул он.

Поднялись по лестнице. Три комнаты с одинаковыми кроватями. В той, что побольше, он задержался. На стене висел портрет девушки с длинными волосами, обрамлявшими тонкое нежное личико.

– Какие у тебя были роскошные волосы, – не сдержал он своего восхищения, жадно рассматривая юное создание.

Майя усмехнулась.

– Художник польстил. Длинные были – да, но не такие пышные, как он тут изобразил. С фотографии рисовал, вот кое-что от себя и добавил. Отрабатывал деньги, которые ему заплатили. – Она подошла ближе. – Давно не видела этого портрета.

Помолчала, вглядываясь. А потом вдруг произнесла каким-то печальным тоном:

– А вообще мне жаль эту девочку. Семнадцать лет. Фотографировались перед выпускным. Какие же глупые мы были, думали, весь мир открывается перед нами и впереди сплошной праздник.

– А на самом деле? – обернулся он.

– А на самом деле, одни сплошные трудовые будни! – рассмеялась она.

И тут же озабоченно сдвинула брови.

– Давай-ка поскорее вниз. Поскольку мы первые, придется заняться и столом и камином, чтобы к приезду остальных обогреть комнату.

Действительно, в доме было совсем не жарко. Пока Майя распаковывала сумки с продуктами, Павел занялся камином. Вскоре дрова весело потрескивал, на сковородках на газовой плите что-то шипело и скворчало, комната постепенно наполнялась теплом и соблазнительными запахами.

Через пару часов за окном хлопнула дверца подъехавшей машины, послышались голоса, и через минуту дверь распахнулась впуская шумную компанию. Два парня, две девушки.

– Это Арсений, – представила Майя. – Так сказать, старший брат. Лена, жена Арсения.

Арсений – тонкий, высокий, лицом похожий на маму, протянул руку. Одетая в белую шубку Лена вежливо кивнула.

– 

А это младший, Алеша.

– 

И Катя, – сама представилась толстушка в спортивной курточке с ярким румянцем.

Алешу трудно было назвать красавцем, да и ростом он был пониже брата, но шире в плечах, сразу видно, парень крепкий. Он тащил две огромных сумки.

– Мам, принимай! Мы шампанское привезли! И фейерверки! Повеселимся сегодня-я-я!

– Повеселимся, – согласилась Майя. – Только вначале поработаем. Ну-ка, мальчики-девочки, к мартену. Мы свою смену уже отстояли. Садись Павел на диванчик и включай телевизор.

В доме зазвучала музыка, стало шумно и весело. Павел, сидя в кресле у камина, вполглаза смотрел праздничную программу, но больше с легкой завистью наблюдал за толкущейся у плиты и стола молодежью, сожалея, что уже утратил способность вот так глупо шутить и легко смеяться по поводу и без повода.

Старый год провожали весело и шумно.

Он сидел рядом с Майей за красиво сервированным столом, и сам себе удивляясь, много говорил и даже шутил, стараясь поддерживать атмосферу праздничного вечера. Всего этого так не хватало в его жизни. Бог мой, как тускло он жил все эти годы! Не было у него ни настоящего дома, ни настоящей семьи, ни таких, вот, праздничных застолий. И вот ему сказочно повезло. И с работой. И с Майей. Удивительная женщина. Просто женщина-праздник. Во время боя курантов он загадал одно-единственное желание, – чтобы весь следующий год был таким же счастливым, как этот вечер.

– Давай сбежим, – наклонившись к нему, вдруг тихо произнесла Майя, после того как было выпито шампанское.

– Сбежим? – оторопел он. – Куда?

– Куда-нибудь. – Майя посмотрела на него хитрым, кошачьим взглядом. – К тебе, например. Здесь дети, шум-гам будет до утра, а хочется тишины.

Уезжать в город? Он был неприятно удивлен этой переменой настроения. Ведь сама только что смеялась и веселилась, чуть ли не громче всех, и вот, на тебе – тишина потребовалась. Вот так всегда. Стоит немного расслабиться, как он тут же получает от судьбы очередной подзатыльник. В самом деле, чего возжелал – счастья, семейного уюта, праздников в кругу семьи. Ему страшно как не хотелось сейчас уходить, по-настоящему праздник только начинался!

– Ну, не знаю, стоит ли тебе садиться за руль после всего выпитого, – попытался отстоять он свой счастливый вечер.

– А я не пила, – сказала Майя, поднимаясь. – Ну, что, молодежь, счастливого Нового года! Мы уезжаем. Ведите себя хорошо.

– Ну, мам, ты даешь! – возмутился старший, оглядывая стол. – А как же фейерверк? Я там столько накупил…

– С этим вы справитесь и без нас.

– Вы, что, в самом деле на чай не останетесь? – удивилась Катя с плохо скрываемой радостью.

– Веселитесь, – усмехнулась Майя. – Убрать только после себя не забудьте. С Новым годом!

Она, похоже, была настроена решительно. Организовав очередной праздник для других, она спешила вперед. А ему так хотелось остаться, побыть какое-то время среди молодежи, подурачиться, посмотреть фейерверки. Но если Майя звала… Он вздохнул. Сейчас он за ней куда угодно отправится. Вот только к себе вести ее не хотелось. Но пришлось.

До города доехали неожиданно быстро – дороги были чистыми и пустыми. Поземка улеглась. Светила яркая луна. И все нормальные люди сидели за столами, встречая Новый год.

Не раздеваясь, Майя прошлась по его холостяцкой квартире, заглядывая в каждую дверь.

– Вот, значит, как ты живешь.

Он повесил свой плащ на вешалку и обернулся.

– Вот так и живу. Скромно.

– А мне нравится, – неожиданно произнесла Майя, усаживаясь на диван. – Обстановка так напоминает старые времена.

– Да, я после смерти родителей ничего не менял, – подтвердил он. – Все руки не доходили.

– Оставь все, как есть. Ведь эта мебель из натурального дерева? Иногда мне так хочется вернуться в то время… ненадолго, правда. Тогда жили небогато, но была какая-то стабильность, какая-то надежность, покой… А сейчас в доме полно барахла, а ни покоя, ни радости.

– Тебе-то чего не хватает? – изумился он.

– Да нет, я не жалуюсь, – рассмеялась Майя. – Здоровье, пока, слава Богу, есть. И работаю не напрасно, есть кому оставить… кое-что. Участок, вот, купила в пригороде, строю детям дом. Один на двоих, но достаточно большой. Скоро внук… или внучка появится. В целом все хорошо, если не считать нервотрепки с товарами, да с некоторыми клиентами. Что ты смотришь? Думаешь, легко торговать?

– Да нет, я ничего такого не думаю. Торговать действительно трудно, – поспешил согласиться Павел.

– Иногда так хочется обо всем забыть и вернуться в детство, тогда каждая мелочь радовала, каждый день был праздником. Сейчас весь мир открыт, – если бы ты знал, где я только не была! – а неуютно, все время как на ветру стоишь. Прошлым летом летала на Барбадос. Кучу денег ухлопала, чтобы посмотреть, что это такое. Посмотрела. Бунгало, бассейны, много солнца и очень много бедных людей – отойдешь на сто метров от гостиничных комплексов и всех этих вилл, и видишь, что такое настоящая нищета. Везде одно и то же, только в разных пропорциях… – она вздохнула, тряхнула непослушной гривой. – Ладно, хватит о плохом. Доставай бокалы, выпьем за сказочное будущее.

Разноцветные блики бежали по стене, – новый магазин в доме напротив сиял, в честь праздника, неоновой елочкой. Он улыбнулся. Права была Майя, оставив домик в лесу молодежи. Пусть веселятся. А им куда лучше быть вдвоем. Приподнявшись на локте, он с нежностью смотрел на спящую Майю. С нею он готов провести всю оставшуюся жизнь.

И тут внезапно зазвонил телефон. Ах ты! Мысленно выматерившись, Павел выдернул шнур из розетки и, осторожно поднявшись, поспешил в прихожую, где тренькал параллельный аппарат. Кому вдруг взбрело на ум поздравить его с Новым годом? Он, конечно, подозревал, кто это может быть, но старался убедить себя, что это кто-то из далеких родственников. Или из соседей. Может быть, Неверский? Хотя вряд ли, он предупреждал, что дома его на праздники не будет. Друзей на работе он пока не завел. Только бы не Элеонора, только бы…

– Это я. Узнал?

Еще бы не узнать! Она. И конечно, хорошо навеселе. Ясное дело – праздник. Он нервно оглянулся.

– Вот, хочу поздравить с Новым годом, хотя ты, свин, этого и не заслуживаешь, поскольку…

– Я тебя тоже поздравляю, – перебил он. – Желаю всего самого хорошего!

– Хорошего? Он желает мне хорошего! – рассмеялась Элеонора. – Не захотел прийти, бросил меня одну, в такой праздник, среди толпы идиотов.

– А разве ты меня приглашала? – удивился он.

– Я послала тебе открытку! Ты же сказал, не звонить! Вот, я и послала… открытку.

– Да я ящик никогда не открываю, поскольку мне никто не пишет. Впрочем, там, наверное, много народу и без меня, – попытался он мягко выкрутиться, не желая портить вечер ни себе, ни ей.

– Понятно. Все дело в этой драной кошке, – мстительным тоном констатировала Элеонора.

– Какая кошка?

– Та самая, которая уже не первый раз перебегает мне дорогу! Там она, там, рядом! Думаешь, откуда мне это известно? А оттуда, что она тоже не пришла, хотя я и ее приглашала! А к тебе пришла, поздравить тебя с Новым годом…

– Тебя тоже с Новым годом! – бодрым голосом произнес он, услышав шум в спальне. – Всех благ и до встречи! – Быстренько положил трубку.

Пора поставить телефон с определителем номера.

Догадливой была не только Элеонора.

Майя приподняла с подушки голову. Похоже, она не спала.

– Элка? – спросила насмешливо.

Он замер на пороге. Похоже, что всем все известно! Неужели и Неверский в курсе?

– Соблазняла? – не получив ответа, задала Майя следующий вопрос.

Отпираться не было смысла.

– Вроде того, – пробормотал он, ныряя под одеяло.

– Умеет, – согласилась Майя. – Но это единственное, чему она научилась за сорок лет своей жизни. Неплохая баба. По мужским меркам, просто роскошная женщина, но – безмозглая.

Верно. В Элеоноре всего с избытком – всего, кроме ума. Все пышно, сочно, мягко, нежно, но… Но невозможно все время питаться одним десертом, подумал он. Сейчас ему нужна была Майя – насмешливая, быстрая, резкая, с фигурой манекенщицы. Спросить у нее, знает или не знает Неверский? Если знает и молчит, значит, это его устраивает. А если не знает, то пусть все так и останется.

Было приятно одеваться в дорогих магазинах.

Майя завозила его то в один, то в другой бутик с дорогущими тряпками. И настаивала: примерь это, примерь то. В течение месяца, совершенно неожиданно для себя, он вдруг обзавелся костюмом от Версаче, парой галстуков от Лили Шнайдер и бразильскими туфлями из крокодиловой кожи.