Текст книги "Одна на две жизни"

Агния застыла в его объятиях, как мертвая. На какой-то жуткий миг ему показалось, что он обнимает труп, – так неподвижно она лежала. Стиснув зубы, он заставил себя взглянуть на лицо женщины и перевел дух.

Бледная как мел, с темными кругами под запавшими глазами, Агния мирно спала у него в объятиях. И не проснулась, даже когда он осторожно уложил ее на диванчик и пристроился рядом, готовый до рассвета опять не смыкать глаз.

Замершая в сарае машина казалась громоздкой и уродливой. Она чем-то напоминала ландо, только более низкой посадки, а впереди, вместо кучерского облучка, находилась надстройка с рычагами управления. Сиденье для пассажиров было чуть приподнято, так что они должны были сидеть и смотреть сверху вниз.

– Ну что, у нас все готово. – Мастер Молос любовно погладил свое детище по гладкому боку. Металл, резина, дерево, обтянутое кожей. Не верилось, что все позади – долгие бессонные ночи, потраченные на размышления, бессчетное количество чертежей, многочисленные эксперименты, опыты, заканчивающиеся провалом, и редкие удачи.

– И вы считаете, это будет работать? – Навестивший его ректор обошел машину со всех сторон, осматривая. – Поймите, мастер, я не сомневаюсь в ваших способностях, но ожидание слишком уж затянулось. Университет в любой момент может отказать вам в финансировании. И заинтересованные лица там, – он указал глазами в потолок, – наверху, тоже могут потерять терпение, если вы продолжите кормить их обещаниями!

– Это будет работать! Я полгода потратил только на то, чтобы все проверить, – оскорбился старый алфизик. – Конечно, это опытный образец, но это и основа, так сказать. Потом можно будет создавать различные модификации. Главное сейчас – принцип. Это первая в мире повозка, которая действительно будет ездить сама.

– Как?

– О, ваше мастерство, – мастер Молос потер руки, – это поистине новое слово в механике. Вам известно, что источником энергии может быть многое. Вода вращает лопасти водяного колеса. Ветер надувает паруса и крутит мельничные колеса. Мы используем силу животных и огня… Но есть и еще один источник. Эту энергию мы называем одухотворяющей. Именно энергия духа сообщает всем живым существам жизнь. Если помните, я уже имел честь рассказывать вам о том, как в древности великие мастера поступали с неодушевленными предметами – в частности, с легендарными мечами. И мы теперь сделали то же самое!

– То есть, – ректор подошел ближе, – вы хотите сказать, что внутри этого… этого сооружения есть живая душа?

– Да! – воскликнул старый алфизик. – Впервые в истории мы осуществили уникальный эксперимент – подсадили в мертвый механизм живую душу!

– Интересно… – Ректор окинул машину заинтересованным взглядом. – И где она помещается? У человека душа, насколько я помню теологию, в груди. – Он коснулся своего сердца. – А где грудь у этого… мм… сооружения?

– Вот тут. – Мастер Молос похлопал ладонью по передку, где торчали рычаги. – Желаете взглянуть?

– Желаю!

Поманив посетителя пальцем, алфизик театральным жестом указал ему на небольшую крышку между трех рычагов разной формы. Один, самый большой, надо было крутить. Второй мог двигаться лишь вправо-влево, а третий – вперед-назад.

– Смотрите! – эффектным жестом мастер Молос откинул крышку и пригласил заглянуть внутрь.

Внутри было небольшое углубление, выстланное бархатом. В нем находился до половины утопленный крошечный, с кулак ребенка, глиняный сосуд странной формы. Пришлось напрячь зрение, чтобы сообразить, что это – фигурка человечка с прижатыми к груди руками и неестественно огромным чревом. Практически это был один большой живот с прилепленной сверху головой и только-только намеченными конечностями. На макушку был приклеен клок светлых волос.

– Что это?

– Сосуд, – с готовностью объяснил мастер Молос. – Сиречь вместилище души данного механизма.

Ректор потянулся было потрогать, но алфизик вежливо отвел его руку в сторону:

– Э нет! Вещь чрезвычайной хрупкости. Дотрагиваться категорически запрещено!

– Но мне интересно, как она сделана! – обиделся главный мастер.

– Сотворена по чудом сохранившимся технологиям, которыми ныне не обладает практически никто, кроме моего помощника и открывателя данного метода.

– И как оно работает?

– О, ваше сиятельство, вы увидите все очень скоро. Предлагаю провести демонстрацию возможностей этого технологического чуда. Я уверен в успехе.

– Значит, труды Марека Боуди не пропали даром? – оживился ректор.

– Скажу больше, ваше мастерство! Если бы не бумаги Марека Боуди, которые мне удалось добыть и изучить, и если бы не самопожертвование молодого дарования, безвременно ушедшего от нас во цвете лет, мы бы еще долго не увидели результатов! Поистине Марек Боуди жизнь свою отдал для дела!

С этими словами мастер Молос осторожно прикрыл крышку и любовно погладил бок машины.

Агния сидела у открытого настежь окна и смотрела вниз, на улицу.

Несколько последних дней шли дожди, но накануне погода переменилась. Облака разошлись, выглянуло яркое, почти летнее солнце. Земля, уставшая от бесконечных потоков воды, лившихся на нее, вздохнула свободнее. Краски стали ярче, образы четче. Осень развернулась во всей своей красе. В воздухе даже в городе пряно и свежо пахло палой листвой, травами, поздними цветами и еще чем-то трудноуловимым, сладким и тревожным одновременно. В парке и скверах деревья нарядились в золото и багрянец и с шелестом роняли листву.

Но красота золотой осени не радовала молодую женщину. Позавчера ее последний раз навестил доктор и сообщил, что пациентка совершенно здорова, а бледный и унылый вид – лишь следствие недавно перенесенной болезни. И все, что ей теперь надо, – это положительные эмоции, моцион и свежий воздух. Агния выполняла предписания частично – она попросила распахнуть окно и дышала воздухом улицы, сидя рядом в кресле.

Лимания хлопотала у стола, накрывая легкий обед.

– Я бе-бе-бегала в парк, – болтала она. – Погода дивная! Пре-э-элесть! Говорят, что ночью там на лужайке видели танцующих вил!

– Глупости! – отрезал Ариэл, стоявший у открытого окна. – Сейчас осень! Они должны спать до весны.

– Сейчас еще тепло. И вилы еще танцуют! Ах, госпожа, вот бы увидеть их танец! – Сатирра всплеснула копытцами. – У меня есть одно заве-э-этное желание…

– Заветное желание в этом году поздно загадывать, – усмехнулся Ариэл. – Чтобы желание исполнилось, надо выйти в лес или поле у реки в первое весеннее полнолуние. И вот если в этот день увидеть танцующих вил и загадать желание – тогда…

– У-у-у… – Горничная притворно огорчилась. – Вы надо мной сме-ме-меетесь!

– Ничуть. – Ариэл улыбнулся. – Это истинная правда!

– А вы, госпожа, как считаете? – поинтересовалась Лимания.

Агния не принимала участия в разговоре – ей хотелось как можно меньше общаться с Ариэлом. Она сидела и смотрела на улицу. Когда-то, маленькой девочкой, она мечтала увидеть ночью танцующих вил. Они с сестрой даже гадали, покажутся ли им добрые духи природы или сочтут, что девочки семи и десяти лет еще слишком малы для этого таинства. Несколько раз в полнолуние они порывались выскользнуть тайком из загородного дома, где любили отдыхать от городской суеты их родители, чтобы добежать до реки и, затаившись за кустами, подсмотреть, как танцуют вилы.

– Не знаю, – наконец ответила она. – Я их никогда не видела.

– А посмотреть хотели бы?

– Не знаю. Зачем?

– Как – зачем? – Желтые глаза сатирры стали круглыми. – Чтобы загадать желание! Я не ве-э-эрю, что у вас нет ни одного заветного желания!

– У твоей госпожи сразу два желания, – встрял Ариэл. – Одно – чтобы с того света вернулся живым и невредимым Мар, а другое – чтобы я исчез с лица земли. Но оба эти желания неосуществимы.

– Почему? – Агния с вызовом посмотрела в его сторону. Видит Первопредок, этот мужчина ее так раздражает, что, пожалуй, она бы согласилась загадать подобное!

– Агни, Мар мертв, как бы тебе ни хотелось верить в обратное. То, что его тело пропало и до сих пор не найдено, еще ничего не доказывает! А я исчезать никуда не собираюсь. Я хочу жить, по возможности долго и счастливо! И буду драться за свое счастье до конца!

Агния уже открыла рот, чтобы ответить наглецу, но в это время у ее дома остановилось шикарное ландо. Из него выпорхнула молодая женщина в сиреневом платье и лиловой накидке. Подождала, пока к ней присоединится пожилая компаньонка, и вскинула голову, придерживая рукой шляпку. Глаза их встретились.

– О, Митина!

– Агния! – Ее давняя подруга по пансиону помахала рукой. – Я к тебе в гости. Можно?

Она кивнула головой. Настроение было испорчено заявлением Ариэла, и видеть никого не хотелось. Но не скажешь же подруге, чтобы убиралась?

Гостья ворвалась в комнату, далеко опередив свою спутницу, и сразу кинулась приветствовать хозяйку дома.

– Ну здравствуй! – воскликнула она, усаживаясь рядом и сжимая ее руки. – Твоя матушка обмолвилась моей тетушке, что ты долго болела, но теперь вполне оправилась. Твоя матушка и дала мне этот адрес. Ох, я еле тебя нашла! Подумать только, в каком глухом уголке ты живешь! Я думала, никогда не отыщу эту Капустную улицу. Но все позади, и вот я здесь и ужасно рада тебя видеть!

– Да, я…

– Ты выглядишь такой бледной! – продолжала болтать Митина, рассматривая Агнию. – Бедная ты моя, бедная! Тяжело тебе пришлось! Но теперь все позади. Еще чуть-чуть – и ты вернешь себе прежний цветущий вид. Ну-ка улыбнись!

Агнии не хотелось, но она заставила себя раздвинуть губы в улыбке.

– Веселее! Еще веселее! Ну ради меня! – настаивала Митина. – Вот, теперь немного получше… И ты все еще живешь здесь?

– Да. Это мой дом, и он мне нравится.

– Тесновато, но миленько и чистенько. – Гостья оглядела обстановку. – Эта мебель продавалась вместе с домом?

– Она не продавалась. Дом достался мне от бабушки.

– Миленько! Ты извини, что я долго не заглядывала! У меня было столько дел, столько дел! Я ведь рассталась со своим поклонником! Просто указала ему на дверь. Он мне надоел. Такой ужасный зануда, просто кошмар! И это несмотря на то, что у него две лесопилки и чудесная ферма на берегу озера Ласточек. И дом на Красной улице. Но мне с ним было так скучно, представляешь?

Агния не представляла.

– И теперь я свободна как птичка! Могу делать, что хочу, – весело болтала девушка. – Ах, Агния, это так хорошо – быть свободной! Прости, но я не понимала тебя, когда ты так быстро вышла замуж. Первая из всей нашей группы!

– Я очень любила Марека, – пробормотала молодая женщина.

– Да-да, любовь – это прекрасно! Это самое светлое, что может случиться в жизни! Любишь только раз! И потерять любовь – просто катастрофа, я понимаю, – отмахнулась Митина. – Ну да ничего! Мы живы, а это главное. Ты еще будешь счастлива!

– Никогда…

– Будешь, я тебя знаю! Ты всегда была такая энергичная и целеустремленная… Послушай, а ты все время сейчас сидишь дома? Никуда не выходишь? Твоя матушка рассказывала…

– Мне не хочется.

– А вот мне очень хочется тебя куда-нибудь вытащить. Ты слышала, что послезавтра будет какое-то техническое шоу? Странное название, не находишь? – Митина захихикала.

Агния пожала плечами. Она не видела тут ничего забавного.

– Да, а ты не знала? Весь город только об этом и говорит.

– Я слышал, как кричали мальчишки-газетчики, – подал голос Ариэл. – И даже купил и прочел информационный листок. И рекламные плакаты висят на всех углах.

– Здорово, правда? – повернулась к нему Митина. – На бывшем турнирном поле устроят показ какого-то алфизического изобретения! Ах, это так интересно! Агния, пошли посмотрим?

Та покачала головой. Алфизика… Марек тоже занимался алфизикой.

– Ну пойдем, – заныла гостья, пожимая хозяйке руки. – Я обязательно пойду, но мне одной там будет неинтересно! Госпожа Ивенна скучна до невозможности, с нею не поболтаешь. – Она посмотрела на компаньонку. – А с тобой мы бы так весело провели время!

– Я никуда не пойду, – промолвила Агния.

– Пойдешь, – неожиданно принял сторону Митины самый противный мужчина в мире.

– Надо только достать билеты! – встрепенулась гостья.

– Билеты будут.

От одной Митины Агния бы в конце концов отвязалась, но спорить с Ариэлом было бесполезно.

Воскресенье выдалось ясным и солнечным. Тепло было по-летнему, а чистое ярко-синее небо напоминало о весне. Казалось, время повернуло вспять, и даже легкий ветерок был совершенно уместен. А если не смотреть на выгоревшую полегшую траву с редкими желтыми осенними цветами и яркие желтые и оранжевые листья в кронах высаженных вдоль дороги деревьев, можно решить, что сейчас начало лета. Это лето Агния пропустила, погруженная в свою скорбь, и сейчас нарочно отмечала признаки осени.

Когда-то, еще пару сотен лет назад, на этом огромном стадионе устраивались турниры конных рыцарей. Прошло время, арену переделали в стадион, где по-прежнему устраивались различные представления, но уже не только с участием вооруженных всадников: то парад по случаю какой-либо годовщины, то театрализованное действо, то выставка достижений мастеров из университета, то вот, как сейчас, техническое шоу.

За последнее время народ соскучился по зрелищам, и на скамьях для зрителей было не протолкнуться. Агния, впервые с начала болезни вышедшая на улицу, была немного огорошена шумом, гамом, суетой, яркими разноцветными полотнищами, которыми украсили ложи. Частных и наемных экипажей всех мастей – фиакры, ландо, наглухо закрытые кареты – было столько, что не всем удалось подъехать достаточно близко, и многие люди оставляли экипажи и последние сто-двести ярдов шли пешком. Пользуясь случаем, вокруг стадиона разместили палатки купцы и мелкие торговцы, спешившие сделать деньги на народном гулянье. Их было столько, что казалось, будто не они прибыли сюда ради шоу, а, наоборот, шоу устраивается для развлечения покупателей, чтобы как-то отвлечь их от траты денег. Играл оркестр, и звуки марша плыли в прозрачном звенящем воздухе. Время от времени гармонию нарушали визгливые голоса скрипок и дудок – выступали бродячие артисты.

Ариэл помог выбраться из экипажа трем своим спутницам – Агнии, Митине и ее компаньонке. Подал им руки и сквозь пеструю веселую толпу повел к стадиону. Агнии пришлось опереться на его руку – окружающие просто не поняли бы, вздумай молодая женщина шагать отдельно. Это компаньонке прилично семенить по пятам.

– Девушки, хотите что-нибудь посмотреть? Или сразу отправимся на свои места? – поинтересовался он на ходу.

– А у нас много времени? – поспешила уточнить Митина.

– Еще полчаса. Мы прибыли заранее.

– Тогда давайте погуляем немного. Вдруг тут медведя водят? Я ужас до чего хочу посмотреть на медведя, – защебетала Митина. – Я их только один раз видела, в детстве!

– А ты, Агни?

Она в ответ только пожала плечами.

– Если тебе станет дурно, только скажи. Мы найдем, где тебе присесть, или сразу отправимся на свои места.

Ишь ты, какой заботливый! Агнии его внимание совсем не было нужно. Но люди смотрят… Вон Митина так и пожирает глазами.

– Спасибо, я хорошо себя чувствую.

Ей и правда нравилось идти вот так, никуда не спеша. И, если смотреть в другую сторону, можно представить, что рядом идет Марек и что это его рука бережно поддерживает ее локоток. Не смотреть на спутника и не обращать на него внимания оказалось легко – на поле перед стадионом было столько всего интересного! Лотки с сувенирами, продавцы сладостей и пирогов, шарманщик с попугаем, достающим из коробочки бумажки с предсказаниями. В прошлом году они с Мареком дважды посещали подобные гулянья, и это было так здорово! Ох, если бы он был тут! Если бы смог порадоваться…

– Ой, а давайте узнаем судьбу! – Митина потянула всех троих к шарманщику. – Ваша птичка может предсказывать будущее?

– А как же, милостивая госпожа! Мой попка все может! – Шарманщик крутил ручку, заставляя инструмент наигрывать негромкую приятную мелодию, и легко перекрикивал ее. – Он у меня ученый! А ну-ка, попка, поприветствуй гостей!

– Др-расть! – Белоснежный попугай поднял ярко-желтый хохолок и раскланялся.

– А как надо обращаться к девицам?

– Ба-ар-рышня, – растягивая гласные, ответил попугай.

– А что надо желать людям?

– Здор-ровья импер-ратор-ру! Здор-ровья импер-ратор-ру! – заорал попугай, мотая головой.

– Правильно, попка. А почему? Что нам дает император?

– Мир-р во всем мир-ре!

Митина захлопала в ладоши, засмеялась звонко, как колокольчик. Ариэл бросил шарманщику мелкую монетку.

– А что он еще может?

– Все! Он у меня дрессированный!

В следующую минуту, попросив какого-то мальчишку покрутить ручку инструмента, шарманщик заставил попугая ходить по веревке, дергать за разноцветные веревочки, взрывая хлопушки, кланяться и падать на бок, притворяясь мертвым. Митина веселилась как девочка и то и дело дергала Ариэла за рукав: «Еще! Еще!» – как будто дрессированным попугаем был именно он.

– А предсказание можно?

– Конечно. Попка, порадуй зрителей!

Попугай не спеша, вразвалочку подошел к коробочке и, сунув в нее клюв, вытащил крошечный белый конвертик. Митина тотчас же выхватила его из птичьего клюва.

– «Вас ожидает незабываемая встреча», – прочла она. – Ах, это чудесно! Агния, а ты хочешь погадать?

– Сделайте милость, госпожа. – Шарманщик смотрел на Ариэла, который передавал ему деньги.

Тот пожал плечами, жертвуя еще одним медяком, и забрал у птицы второй конвертик.

– На, прочти.

– Зачем? – Агния смотрела в другую сторону. Митина ловко выхватила конверт из пальцев Ариэла и развернула сама.

– «Скоро все твои желания исполнятся!» – воскликнула она. – Поздравляю, Агния! А о чем ты мечтаешь?

Та в ответ покачала головой. Она мечтала, чтобы Марек вернулся, а Ариэл провалился сквозь землю. Мечтала проснуться и понять, что последние четыре месяца были страшным сном. Мечтала о любимом муже. Мечтала перестать чувствовать боль. Мечтала, чтобы ее оставили в покое… Агния зажмурилась, чтобы никто не видел выражения ее глаз.

– Ты в порядке? – Ее бережно тряхнули за рукав.

– Я… ничего!

– Давайте присядем. Лучше заранее занять места, чтобы потом не пришлось протискиваться сквозь толпу.

Ариэл повел своих спутниц к стадиону, пробираясь между лоточниками и разносчиками. Кругом бродили разряженные парочки и небольшие компании. Слышался смех, веселый говор. Иногда долетали обрывки фраз, от которых Агнии хотелось плакать:

– Говорят, покажут новые достижения…

– Алфизики даром времени не теряли…

– Изобретение века!

– Наука не стоит на месте…

– Вот увидите – нас ждут перемены!

– Будет война?

– Какая? Зачем?

– А как же? Надо же испытать новое оружие!

– Об этом речи нет! Император не допустит…

– Прогресс не остановить…

– Алфизика на службе человечества…

– А вы знаете, что там покажут?

– Машину, которая…

– Не машину, а новое слово…

– Говорят, лучшие мастера-алфизики годы потратили на то, чтобы создать это чудо!

– Глупости! Мертвая груда металла! Как она может…

Агнии хотелось кричать и плакать. Это они все глупцы! Ее муж жизнь положил ради науки! Если бы не его смерть, он мог бы тоже присутствовать на этом шоу.

Глава 10

На самом стадионе народа пока было мало – рассаживались по местам лишь самые степенные горожане, те, кому надоело бродить туда-сюда. Ариэл быстро нашел их места, все четыре в третьем ряду, недалеко от центра. Тень от полотняного навеса сюда не доставала, зато можно было погреться на осеннем солнышке.

Бывшая турнирная арена была расчищена, по песку мелким гравием обозначили какие-то линии, разбив пространство на участки. В середине возвели дощатый помост, на котором уже высилось нечто, закрытое мешковиной. Восемь полицейских стояли в оцеплении в парадных мундирах.

Усевшись, Митина принялась осматриваться по сторонам.

– Отличные места! – заявила она. – Нам все будет прекрасно видно! Как вам удалось раздобыть билеты? – поинтересовалась она у Ариэла. – Наверное, это ужасно дорого?

– Нет, что вы. – Тот сел между двух своих спутниц, по очереди глядя то на одну, то на другую. – Для того, кто старается ради любимой женщины, нет ничего невозможного. Как нет и цены, которая показалась бы слишком велика!

Агния вздохнула. Она терпеть не могла, когда Ариэл напоминал ей о своей любви.

– Вы так хорошо это сказали! – Митина, наоборот, с удовольствием поддерживала разговор. – Но все-таки, как вам это удалось? Папа хотел купить билеты, но ему ответили, что могут предложить только на самом верху, вон там! – Она указала веером на противоположную трибуну, куда сейчас светило солнце, слепя зрителей. – Это просто ужасно, там сидеть, но что поделаешь, если все места уже распроданы. И тут – вы! Вы волшебник?

– Увы, нет. Я даже не ученый из университета, – ответил он. – Просто у меня большие связи… И огромное желание доставить удовольствие своим друзьям и любимым.

Этого Агния уже не смогла снести. Она рванулась вскочить, и лишь воспитание удержало ее от того, чтобы не уйти совсем.

– Что с тобой? – встрепенулась Митина. – Тебе дурно? Душно? Жарко?

– Да, мне жарко, – прошептала Агния.

– Принесите чего-нибудь попить, – затеребила Митина Ариэла.

Тот кивнул и стал пробираться вдоль ряда к выходу. По лестнице шагах в десяти от них как раз поднимался разносчик с двумя кувшинами лимонада.

– Ну, подруга, – Митина подвинулась ближе и схватила молодую женщину за локоть, – у нас есть несколько минут. Рассказывай!

– Что рассказывать? – Агния беспомощно оглянулась по сторонам.

– Все! – Глаза Митины горели огнем восторга. – Что у тебя с этим красавчиком?

– Ничего.

– Хорошенькое «ничего»! Да он глаз с тебя не сводит! На меня совсем внимания не обращает, зато возле тебя так и вьется. Признавайся, вы влюблены, но поссорились? Брось, милая! Он, конечно, не миллионер, но явно человек со связями. Такие на дороге не валяются. Вот увидишь – он сколотит огромное состояние, если уже не сколотил. Не упускай свой шанс!

– Он мне совершенно не нужен, – отрезала Агния. – И я не понимаю, с чего вы все меня за него сватаете?

– А что, правда-правда совсем ничего нет? – Подруга, кажется, расстроилась.

– Совсем ничего, – отрезала Агния, яростно принимаясь обмахиваться веером. – Более того, это он убил Марека.

– Что? – Митина вскрикнула и, подпрыгнув на месте, зажала себе рот ладошкой. – Какой ужас! А почему он до сих пор не в тюрьме?

– Он сидел в тюрьме, но его отпустили. – Агния прикусила губу. – У них не нашлось доказательств. И потом – ты же сама слышала, у него огромные связи. За него заплатили!

– Какой ужас! – Подруга поспешила отодвинуться подальше, как будто общение с Ариэлом оставило отпечаток и на Агнии и теперь было страшно испачкаться. – Ой!

Ариэл как раз возвращался к дамам с двумя стаканами, наполненными лимонадом. От него не укрылось, с каким выражением смотрела на него Митина, и, присаживаясь на свое место, он шепнул Агнии:

– Ты чего ей про меня наговорила?

– Не твое дело, – также шепотом огрызнулась она.

– Как раз мое, раз за моей спиной меня обсуждают и поливают грязью. Моя репутация…

– Репутация? У тебя ее никогда не было! А если и была, то она уже давно и безнадежно испорчена!

Стакан с лимонадом она все-таки взяла, и, едва освободив руку, Ариэл обнял молодую женщину, привлекая ее к себе.

– Агни, – ухо обжег жаркий шепот, от которого по спине пробежали мурашки, – не отталкивай меня.

Горячие губы коснулись мочки уха, язык дотронулся до синей капельки сережки. Агнии хотелось провалиться сквозь землю. Мало того что он нагло пристает, так еще и делает это в людном месте. А если кто заметит? Митина вон уже все глаза проглядела. Сплетен не оберешься! Она – честная вдова, блюдет честь мужа и намерена еще год носить траур.

От неприятного продолжения и необходимости отвечать ее спасли фанфары. Громкие торжественные звуки государственного гимна враз заглушили гул голосов на трибунах. Люди напряглись, как-то сразу подтянулись. Многие стали вставать, приветствуя появившихся в ложе членов императорского дома. Ариэл вскочил в числе первых, разве что не отдавая честь и сразу перестав обращать внимание на своих спутниц, за что Агния была ему только благодарна.

Она впервые видела императора так близко. Собственно говоря, она вообще видела его впервые не на портрете и поразилась, насколько внешне это совершенно обыкновенный человек. Среднего роста, средней комплекции, в скромном костюме. Если бы не усыпанная алмазами голубая перевязь через плечо и звезда на груди, ни за что не догадаешься. Даже корона была какой-то обыкновенной. Императрица и наследник, одетые чуть ярче, в бело-голубые цвета государственного флага, держались позади государя. Митина всплеснула руками и восторженно охнула. Нет сомнений, что уже сегодня вечером она в красочных подробностях будет рассказывать всем и каждому о членах императорского дома, а также о тех людях, которым выпала честь сопровождать его величество и разделить с ним ложу.

Оркестр доиграл государственный гимн. Император еще немного постоял, приветствуя своих подданных, а потом махнул рукой на арену и сел в кресло.

Мастер Молос, ступивший на помост, пребывал во взволнованно-приподнятом расположении духа. Накануне он имел весьма содержательную беседу с ректором, и тот еще раз заставил его поклясться, что все пройдет как задумано.

Машина под мешковиной замерла. И старому алфизику пришлось даже ущипнуть себя, чтобы не отвлекаться на посторонние мысли. Но внезапно он подумал, что машина живая. Что она следит за ним, что она затаилась и прислушивается к гулу заполняющегося зрителями стадиона, к далеким звукам музыки, к шагам и голосам распорядителей.

Помощник подошел, запрыгнул на помост. Этот не церемонился – похлопал машину по боку сквозь мешковину.

– Отлично выглядишь!

– Что ты тут делаешь? – зашипел старый алфизик.

– А что? Нельзя?

– Нельзя! Особенно если учесть, что официально ты мертв! – Мастер Молос с тревогой оглянулся по сторонам, не заметил ли кто появления этого человека. Но вроде все обошлось. Констебли стояли в оцеплении как парализованные, зрители не спеша занимали свои места, в загородке под самой императорской ложей рассаживался оркестр.

– Да успокойтесь вы, мастер! Через несколько минут мы станем победителями, а победителей, как известно, не судят! Тем более, что в том убийстве обвинили совсем другого человека. Улика неопровержимая!

– Да уж… – Мастер Молос кивнул головой, признавая правоту помощника. Тот спокойно обошел вокруг машины, осматривая ее и разве что не заглядывая под мешковину:

– Ну как? Готов?

– Ты разговариваешь с ним… с ней… в общем, разговариваешь, как будто…

– А что тут такого? Наш эксперимент завершился удачно. Осталось лишь продемонстрировать почтеннейшей публике наши достижения и получить одобрение высокородных особ. – Он кивком головы указал на ложу, где скоро должен был появиться император с семейством и ближайшими советниками. – Тебе выпала великая честь – послужить на благо науки! И стать, возможно, провозвестником будущего! Подумай сам, – продолжал человек, обращаясь к машине как к живому существу, – ну что тебя ждало впереди? Еще лет сорок – пятьдесят, а потом что? Старость и смерть. А это – практически бессмертие! Сотни, тысячи людей будут только мечтать о подобной участи. Мощь. Сила. Власть.

Машина молчала. Да и как она могла бы ответить?

Оркестр дождался сигнала от распорядителя и заиграл государственный гимн.

– Ну, не подведи нас! – сказал человек, последний раз хлопнул машину по боку и спрыгнул с помоста.

Мастер Молос остался ждать. Демонстрация его достижения являлась гвоздем программы, а до него должны были выступать молодые мастера и подмастерья университета с других факультетов и направлений. Алхимики показывали «домашний фейерверк» и чудеса превращения одних веществ в другие. На глазах зрителей в больших стеклянных колбах из крохотных кристалликов вырастали причудливые растения. Биологи демонстрировали заспиртованных диковинных существ, полученных от скрещивания разных видов, – крольчонка с крылышками и четырьмя куриными лапками, рыбку, которая могла ползать по суше, жуткого вида существо без головы, но с глазами и ртом на животе. В остальном это был человеческий младенец мужского пола, и нескольким дамам в первом ряду стало плохо. Два подмастерья самого мастера Молоса вытащили динамо-машину и показали электрическую дугу. Все это и многое другое было мастеру Молосу неинтересно. Он смирно стоял возле своего изобретения и ждал, пока очередь дойдет до него.

Наконец выступили предпоследние – биологи показали настоящего живого гомункула, ходившего на поводке и выполнявшего простейшие команды, – и оркестр снова заиграл музыку, на сей раз какой-то вальс. Распорядитель объявил перерыв на пять минут. По рядам, словно только того и ждали, поспешили разносчики с пирогами, сладостями и разливным лимонадом. Зрители торопливо расхватывали угощение и жевали, не отрывая глаз от арены. Мастер Молос чувствовал нацеленные на него взгляды и слегка нервничал. Чтобы успокоиться, старый алфизик погладил бок машины:

– Ну, пора. Не подведи нас. Да и себя заодно!

Распорядитель дождался последних аккордов и вышел вперед.

– А сейчас, – поплыл над стадионом его хорошо поставленный голос, – ваши императорские величества, – он отвесил императорской ложе почтительный поклон, – дамы и господа, милостивые государи и государыни, позвольте представить вам чудо современной науки и техники. Творение досточтимого мастера Димера Молоса… живую машину!

Трибуны разразились аплодисментами, оркестр исполнил несколько тактов военного марша. Мастер Молос подошел к краю помоста.

– Дамы и господа, – заговорил он, потирая руки. – Я прошу прощения у почтенной публики, что не умею красиво говорить. Я – человек науки, меня не учили произносить речи. Вместо меня всегда говорили мои дела. Меня с давних пор занимал вопрос одушевления неживой материи. Вам всем известно выражение «вложить душу в свою работу». Я, когда впервые услышал о себе в таком вот ключе, задумался, а что, если попробовать действительно вложить душу? До сего момента ведь я, да и все вы, знали, что есть лишь один способ так сделать – выполнять свою работу хорошо, с полной отдачей, стараясь принести людям пользу. Но некоторое время назад я услышал от одного моего подмастерья, некоего Марека Боуди, о том, что в древности были одушевленные мечи. Многие герои древности, о которых почтенная публика читала книги, имели оружие, наделенное душой и разумом…

Услышав имя мужа, Агния вздрогнула, как от пощечины и, не помня себя, вцепилась Ариэлу в запястье.

– Успокойся. – Тот накрыл ее руку своей. – Обычное вступительное слово. Не обращай внимания. Эти люди науки любят поболтать!

– Но он говорит о Мареке! – простонала Агния.

– И что такого? Мар ведь работал с мастером Молосом… как и я одно время. Хм… – помрачнел Ариэл, прерывая сам себя.