Текст книги "Одна на две жизни"

– Что? – встрепенулась Агния.

– Ничего, – отрезал мужчина.

– Ты что-то знаешь? – настаивала она. – Скажи!

– Да это просто мелочи! Не обращай внимания!

– Нет, все, что касается Марека, не может быть мелочью! Скажи!

– Дело в том, – Ариэл подавил вздох, – что… ну, в общем, на самом деле идея о душах, про которую сейчас говорит мастер, принадлежала именно Мару. Сам его начальник тут ни при чем.

– То есть он всех обманывает?

– Да. Это была идея Мара – про переселение живых душ в мертвые изначально предметы. Перспективная, надо сказать, идея. И открывающая многие горизонты… вот как раз сейчас мастер об этом и вещает. Если тебе противно меня слушать, послушай его. Он правильные вещи говорит. И про первые неудачные опыты, и про идею оживлять неживое, и про то, какие души можно использовать… Все это – идеи твоего мужа, моя дорогая! И интересные идеи. Настолько, что кое-кто наверху заинтересовался им намного плотнее, чем нужно. Это ведь так интересно – живые вещи. Предметы, обладающие зачатками разума!

– Мне-то какое до них дело? – сердито прошипела Агния. Ей не нравилось, что Ариэл наклоняется к ее уху и шепчет, почти касаясь губами мочки. Это было слишком интимно, слишком нарочито и отвлекало внимание. Она – вдова, он не должен так себя с нею вести! Тем более что она – вдова его сводного брата!

– Это идея твоего мужа, моя милая! У него была готова довольно стройная теория. Они работали над нею вместе с Филом Годвином – он ведь занимался изучением истории создания мумий древнего Кайтарра… Ну, помнишь, мы были в музее? Помнишь, я рассказывал, что древние кайтаррцы нашли способ как-то сохранить в мумиях души умерших людей. Научились привязывать их друг к другу и общаться с душами умерших посредством магических ритуалов. Фил мечтал провести эксперимент в современных условиях, и знаешь, что я думаю…

– Ой, помолчи! – отмахнулась Агния.

– Что Фил не просто так увязался с нами к подземелью Духов. Мар мечтал выловить там пару-тройку бесхозных душ, чтобы произвести над ними кое-какие эксперименты, а Фил стремился заполучить живого человека для опытов. И внезапная смерть Мара случилась донельзя вовремя…

– Вот ты и попался! – Агния почувствовала прилив мстительной радости. – Ты убил Марека потому, что ревновал его ко мне. И отдал этому ужасному Филу для опытов! А когда я попыталась найти Фила и задать ему пару вопросов, отправил его на тот свет, чтоб он не проговорился! Я тебя раскусила! Какой ужас! Вы – чудовища, ты и твой Фил Годвин! Вы… убийцы! Проводить опыты… на моем Мареке? – От ужаса Агния не находила слов. Ей было страшно и противно одновременно. Не хотелось верить в то, что ее муж может оказаться… подопытным кроликом.

– Пожалуйста, Агни, помолчи! Ради Мара! Этому делу он отдал свою жизнь! – Ариэл показал на арену стадиона.

Мастер Молос заканчивал выступление.

– Чтобы не утомлять вас, дамы и господа, ненужными подробностями, – говорил он, – я сразу перейду к сути. И хочу продемонстрировать вам первую в мире одушевленную машину!

Он эффектным жестом сдернул с сооружения на помосте мешковину, и стадион тихо охнул, уставившись на замершую там штуковину. На первый взгляд она напоминала карету, в которую забыли запрячь лошадь, но эта карета была весьма странной формы. Ее борта закрывали металлические пластины, а передок выдавался вперед и напоминал морду бульдога. Торчавшие сверху рычаги походили на рога или уши причудливой формы, а два светильника справа и слева довершали сходство с животным. Казалось, что на помосте замер бесхвостый диковинный зверь на круглых лапах.

– Что это? – тихо воскликнула Митина.

Словно услышав ее вопрос, мастер Молос хлопнул по боку машины.

– Наверное, многие из вас задаются вопросом, что это такое. Имею честь представить вам первую в мире машину, которая имеет живую душу и передвигается, используя живую энергию. Внутри этого устройства заключена настоящая душа. Мы провели огромное количество опытов, дабы научиться перемещать живые души в неживые объекты. И вот наконец свершилось! Живая машина перед вами! Ну-ка, парень, – он забрался на передок, поерзал, устраиваясь поудобнее, и похлопал ладонью между рычагов, словно быка между рогами, – очнись и покажи, на что ты способен!

– Парень? – нахмурился Ариэл.

Машина внезапно вздрогнула. Мастер Молос дотронулся до рычагов, надавил на переднюю панель – и передок разложился, меняя форму. Сработала скрытая пружина, и часть его отъехала в сторону, а вперед выдвинулось обитое бархатом гнездо, на котором была закреплена небольшая глиняная фигурка.

– Ну же! Шевелись! – Мастер Молос крутанул рычаги. – Давай, покажи им всем, кто ты есть!

– Мастер, – крикнул кто-то из советников, сидящих в ложе императора, – а почему она не двигается? Разве машина не должна ехать? Или это какая-то другая машина? Например, прядильная…

– Может быть, в нее стоило запрячь лошадь? – добавил женский голос.

Раздались смешки. Ариэл внезапно стиснул руку Агнии. Молодая женщина хотела было возмутиться его поведением, но покосилась на лицо своего спутника и осеклась – таким он был мрачным.

– Дамы и господа, – старый алфизик оставался спокоен, – дело в том, что эта машина обладает душой. И ваше поведение для нее если не оскорбительно, то, во всяком случае, чувствительно. Кроме того, не забывайте, что это – опытный образец. Душа внутри есть. Вернее, снаружи. Вот, изволите ли видеть, – он указал на фигурку, – это ушебти…

– А что это?

– Вместилище души. Мы назвали его в честь таких же вместилищ душ, какие были в ходу у древних кайтаррцев. В этой фигурке заключена душа машины. И стоит мне дать команду, как машина продемонстрирует вам все, на что способна. Команды подаются голосом. И есть специальный набор команд, которых она слушается.

– Она будет слушаться каждого, кто подаст команду, или нет?

Это спросил сам император, и на стадионе на миг стало довольно тихо. Все обратились в слух.

– Я понимаю опасение вашего величества, – кивнул мастер Молос. – Да, пока еще она слушается любого, кто знает ключевые слова. Мужчина, женщина, ребенок – не важно. Умеет он или нет обращаться с такой машиной – тоже не суть. Главное – сказать ключевое слово в нужный момент. Но это опытный образец. Впоследствии мы надеемся после ряда опытов добиться того, чтобы машина слушалась только одного человека. Согласитесь, это удобно… И налагает ответственность.

– Ну, так подайте эту команду! Мы хотим видеть, на что способна ваша… техника.

– Давай, парень! Покажи им! Вперед! – громко сказал мастер Молос и, наклонившись к самому корпусу, что-то негромко прошептал.

Машина вздрогнула еще раз. Сами собой вспыхнули два фонаря – словно огромный зверь открыл глаза. Рычаги на передке пришли в движение. Казалось, их крутит невидимая рука. Сначала медленно, осторожно, словно не зная, можно ли дотрагиваться вообще. Потом скрипнули колеса – повернулись вправо-влево. Затем в недрах машины что-то чихнуло. Послышался негромкий скрип.

И машина сама тронулась с места.

С помоста она съехала как-то криво, словно осторожничая. Слегка подпрыгнула на месте и внезапно легко и плавно покатила вперед.

– Вот, дамы и господа! – Мастер Молос помахал одной рукой. – Что и требовалось вам продемонстрировать!

Зрители разразились изумленными восклицаниями. Дамы хлопали в ладоши, мужчины выражали свои эмоции спокойнее.

Агния сидела ни жива ни мертва. Она не слышала приветственных криков, аплодисментов, голоса Митины над ухом. Намертво вцепившись в руку Ариэла, молодая женщина не сводила глаз с машины. Нет, это бред! Ей мерещится! Она переутомилась, но почему ее не отпускает странное чувство узнавания? Как будто эта машина – лишь внешняя оболочка, а внутри…

Машина не спеша двигалась вдоль ограждения стадиона. Алфизик крутил рычаги, задавая направление движения, хватаясь то за один, то за другой. Под восторженные восклицания и крики: «Браво!», «Это чудо», «Превосходно», – он объехал помост дважды, после чего, приноровившись наконец к управлению, заставил машину дать задний ход, развернуться на месте и довольно ловко затормозить в двух шагах от императорской ложи и первых рядов зрителей.

Зрители зааплодировали громче. Мастер Молос слез с передка, похлопав по нему, как по крупу норовистого коня.

– Вот, дамы и господа! Вы сами видите, какова эта техника! Не шумит, не загрязняет воздух… И совершенно послушна, в отличие от лошади.

– А она способна ехать сама? Без человека? – прозвучал чей-то вопрос.

– А что она еще может делать? – тут же послышался другой.

– Пока только ездить, но мы работаем над тем, чтобы оснастить ее и оружием. В древности были известны боевые колесницы, колеса которых украшали шипами. При движении эти шипы вращались, образуя что-то вроде маховика, и острыми краями резали ноги вражеским коням. Сейчас эта машина тоже может быть использована в качестве оружия – обратите внимание на ее передок. Он снащен дополнительными металлическими пластинами – это одновременно броня и таран, способный на большой скорости сминать преграды. Для демонстрации сейчас выставят кое-какую баррикаду… вот сейчас, – алфизик обернулся и указал на поле, – мои помощники этим и занимаются.

Два подмастерья в сопровождении десятка солдат тем временем выкатили на стадион подводу, груженную бочками. Быстро выпрягли лошадь, сгрузили бочки, засунув в некоторые мешки с песком.

Агния не смотрела на баррикаду. Все внимание женщины было нацелено на машину. Ее не отпускало странное чувство, которое она не могла выразить словами. Не помня себя, она так вцепилась в запястье Ариэла, что тот с удивлением посмотрел на спутницу:

– Ты чего?

– Она… он смотрит на меня. – Агния указала рукой. – И я боюсь…

– И наше чудо техники сейчас самостоятельно разрушит эту баррикаду, – тем временем объяснял мастер Молос. – Как только подготовка будет закончена, я скомандую – «вперед» и…

Агния не договорила. Машина тихо взревела. Негромко, словно прокашлялась. А потом сама тронулась с места.

– Что происходит? – подался вперед император. – Она едет… без помощи человека?

– Конечно, ваше величество! – раскланялся алфизик как ни в чем не бывало. – Эта машина реагирует на голос. Я случайно дал ей команду «вперед», и, сами видите, она поехала вперед… И даже быстрее, чем…

Машина действительно ускорилась. Фырча и порыкивая, как громадный зверь, она катилась – но не в сторону баррикады, а прямиком к императорской ложе.

– Стой! – закричал мастер Молос, срываясь с места. – Куда? Назад! А ну вернись, сукин сын!

– Остановите его! Немедленно, – распорядился император. – Вы знаете, как это сделать?

– Да, ваше величество. Я сейчас. Я быстро! Стоп!

Но чудо техники не среагировало на его голос.

Махнув рукой, алфизик бросился догонять машину, которая внезапно вильнула в сторону, взрывая колесами песок арены. На сей раз она помчалась прямо на баррикаду и, разогнавшись, врезалась в нее на полной скорости.

Зрители закричали. Агния от волнения прижалась к Ариэлу – массивная морда ударила по бочкам, и те покатились в разные стороны. Солдаты и подмастерья кинулись врассыпную. Издавая странные рокочущие звуки, машина разметала баррикаду и круто развернулась на месте, словно выбирая, куда ехать дальше.

– Назад! Назад! – кричал мастер Молос, подбегая.

Словно услышав команду, машина действительно довольно резко дала задний ход. Да так резво, что алфизик еле успел отпрыгнуть в сторону.

– Стоять! – воскликнул он. – Ты что?

Машина резко затормозила, но лишь для того, чтобы рычаги крутанулись туда-сюда. Потом, определившись с направлением, она ринулась вперед.

– Куда? А ну стой! Стоп, я сказал!

Машина понеслась прямиком на разгромленную баррикаду, но в самый последний момент повернула и устремилась на ограждение стадиона – а именно на ту его часть, которая отделяла от арены ложу императора и расположенные чуть ниже ряды для почетных гостей. Сидевшие в первых рядах люди заволновались, вскакивая с мест.

– Остановите ее! Куда она едет? Почему прямо на нас? – послышались крики.

– Мастер Молос!

Алфизик кинулся к машине, но та вильнула рычагами, разминувшись с человеком, и покатила дальше. Рычаги крутились, два фонаря мигали. Она не врезалась в ограждение, но проехала довольно близко. Доехала до угла, резко сдала назад и внезапно врезалась задом в соседнюю секцию. Затрещали, ломаясь, доски. Отчаянно закричали люди.

– Остановите ее!

– Бегу!

Алфизик кинулся к машине, но она вновь ускользнула от него. На сей раз не слишком удачно, разломав попутно несколько досок. На трибунах началась паника. Словно испуганный зверь, машина шарахнулась в сторону – и опять увернулась от пытавшегося кинуться наперерез мастера Молоса. И врезалась бронированным задом в ограждение в третий раз. Рычаги, как один, нацелились на человека. Сейчас машина походила на зверя, который припал к земле, готовясь прыгнуть на жертву.

– Сделайте что-нибудь! – Император встал.

На стадион бросилась стража, но еще прежде, едва ли не за миг до императора, с места поднялся Ариэл. Стряхнул с себя руку Агнии, скинул ей на колени свой плащ и камзол, добавил сверху перевязь со шпагой и, вскочив ногами на скамью, прыгнул. Агния даже не покосилась в сторону мужчины – не теряя времени, металлический монстр устремился на констеблей. Двое успели вскинуть мушкеты, но выстрелы не остановили взбесившуюся машину. Она увеличила скорость, врезаясь в толпу стражей порядка. Послышался хруст ломаемых костей и отчаянные крики, когда машина, двигаясь резкими зигзагами, чтобы обойти преследователей, на полной скорости устремилась опять в сторону императорской ложи и того места, где сидела перепуганная Агния.

Та испуганно зажмурилась и вместе с большинством зрителей, не сводивших глаз с мечущейся машины, пропустила миг, когда на арене появился Ариэл. В два прыжка добравшись до ограждения, он перемахнул через него и побежал на арену. А когда Агния открыла глаза, Ариэл был уже там, в гуще событий.

Агния сидела, машинально обнимая скомканные плащ и камзол. На подмогу констеблям на стадион высыпал наряд конной полиции, там же метались подмастерья и сам мастер Молос, выкрикивавший команды, которые никто не хотел слушать. Машина опять раскидала заслон из людей, сбив нескольких человек с ног, и ударила в ограждение в четвертый раз, промахнувшись совсем чуть-чуть. На сей раз доски не выдержали. Зрители кинулись врассыпную, толкая и давя друг друга.

– Давайте уйдем отсюда поскорее, – заторопилась компаньонка Митины. – Идемте, дамы!

Митина подхватилась с места, дернула Агнию:

– Пошли скорее, пока эта штука не бросилась сюда!

– Остановите его! – пронесся над толпой голос императора. Сама императрица и наследник поспешили покинуть ложу, и только он оставался на месте, вцепившись обеими руками в перила. – Это приказ!

Агния только покачала головой, не сводя глаз со стадиона. Кругом нарастала паника – люди бежали со своих мест. Людской поток уже увлек куда-то Митину и ее компаньонку, но Агния осталась сидеть, не в силах сдвинуться с места.

Тем временем Ариэл добрался до заламывающего руки мастера Молоса и встряхнул алфизика за плечи:

– Как им управлять?

Тот глянул испуганными глазами:

– Т-ты? Откуда?

– Не ваше дело. Как им управлять?

– Голосом! Но она… он… оно почему-то не слушается команд.

– Что за команда?

– Мы договорились, что надо сказать «стоп!»

– Что, в самое ухо кричать? – усмехнулся Ариэл.

Алфизик хотел было что-то добавить, но Ариэл уже оттолкнул старика и кинулся к машине.

Та как раз в этот момент дала задний ход, несомненно для того, чтобы ударить в ограждение с разгону, как тараном. Конные полицейские пытались окружить ее, но из недр машины вырвался низкий раскатистый рев, и лошади испугались, вставая на дыбы и не слушаясь всадников. Живой заслон сумел удержать машину только на несколько секунд, после чего она снова понеслась в атаку. Трибуны паниковали. Прозвучало два или три пистолетных выстрела. Голосили женщины, ругались мужчины.

Оставив мастера Молоса, Ариэл побежал навстречу монстру. Сверкнув фарами, машина попыталась объехать человека, но тот совершил еще один прыжок и – стадион ахнул, как один человек – успел вскочить на передок, цепляясь за рычаги.

Машина затормозила так резко, что песок и опилки полетели в разные стороны. Взвизгнула и, поддав задом, сбросила всадника одна из лошадей. Ариэла мотнуло туда-сюда, но он удержался. Дотянулся, перехватился второй рукой за другой рычаг, подтягивая тело повыше. Машина опять рявкнула, дернулась и устремилась вперед, чтобы врезаться в ограду, явно собираясь расплющить об нее повисшего на передке человека. Но Ариэл уже перебрался на сиденье, двумя руками вцепившись в рычаги, как в штурвал потерявшего управление корабля. Только этот корабль трясся и ходил ходуном, словно живой. Ариэл резко крутанул рычаг, и в ответ раздался противный визг.

Машина завертелась на месте, взрывая колесами песок, но уже не пытаясь атаковать. Она отчаянно крутилась волчком, словно ловящая свой хвост собака. Из-под колес, будто шрапнель, летели мелкие камешки. Ариэла слегка замутило. Резко рванув на себя оба рычага так, что они показывали друг на друга, он перехватил их одной рукой, второй потянувшись к статуэтке. Пальцы обхватили глиняную фигурку…

– Стой или я раздавлю это.

Машина остановилась так резко, что он упал грудью на рычаги, едва не выпустив их из рук.

– Осторожнее! – долетел запоздалый крик мастера Молоса.

Последний раз где-то внутри раздалось сдавленное ворчание, словно у великана бурчал больной желудок. Машина вздрогнула. Подбежавший алфизик кинулся к передку, отталкивая Ариэла, сам стиснул руками глиняную фигурку.

– Если бы ушебти… Если бы вместилище души разбилось, я бы тебя… я бы…

– Приберегите свои угрозы для императора, – выдохнул Ариэл, отстраняясь. Сполз с передка, сделал несколько вздохов, покачнулся, едва не потеряв равновесие. Перед глазами все плыло и качалось, от удара болела грудь, но, кажется, все цело. Не замечая бегущих к машине людей, он пошатываясь зашагал прочь.

Агния была так потрясена тем, что произошло на шоу, что безропотно позволила увести себя со стадиона. Ее подруга вместе со спутницей куда-то исчезли, а она все сидела на своем месте, не обращая внимания на мечущихся и кричащих людей. Ее толкали коленями и локтями, но Агнии было все равно. Забыв о Митине и ей компаньонке, Ариэл подхватил молодую женщину на руки, прокладывая путь в толпе. Фиакры и ландо, наемные и частные экипажи были нарасхват. Люди так спешили убраться отсюда, что тут и там вспыхивали ссоры. Возницы торговались, прося побольше денег. Кто-то соглашался, кто-то нет, уступая свое место другим. Ариэл не стал связываться, зашагал по обочине, неся Агнию на руках. Забыв про прежние чувства, она цеплялась за его шею одной рукой, второй продолжая прижимать к груди его камзол, плащ и перевязь со шпагой.

Только на окраине города им удалось остановить какое-то ландо. Возница спешил к стадиону, но согласился подвезти их до дома. Всю дорогу оба молчали. Ариэл забрал у Агнии шпагу и камзол, но оставил плащ, и молодая женщина так и держала его, прижав к груди и время от времени посматривая на своего спутника. Он сидел вполоборота, отвернувшись и уставившись куда-то в одну точку. Прищуренные глаза, поджатые губы, складка между бровей. Он был так задумчив и напряжен, что Агния боялась лишний раз шевельнуться и распаляла себя гневом. Она так испугалась! Так волновалась! А он сидит и молчит, только раздувает ноздри и тяжело дышит. Хоть бы поинтересовался, как она себя чувствует! Хоть бы обнял…

Открыть рот она осмелилась только в гостиной, куда Ариэл втащил ее опять-таки на руках.

– Я… так испугалась, – промолвила Агния, опустившись на диван.

Он только кивнул.

– Это было так ужасно! – сделала она вторую попытку. – Эта машина… Такое чудовище! Я первый раз видела что-то подобное.

Ариэл ничего не ответил и ничем не показал, что услышал и понял ее слова. Отошел к окну, встал, скрестив руки на груди и предоставив своей спутнице созерцать спину. Агния почувствовала себя брошенной. Она именно сейчас нуждается в надежном мужском плече, но это плечо так далеко. И ведь не пойдешь и не обнимешь сама – ибо должна же быть у женщины хоть какая-то гордость.

– Она… эта штука… Что теперь будет?

– Ушебти… – наконец разлепил губы Ариэл.

– Что?

– Ушебти, – чуть громче повторил мужчина. – Та фигурка. Я… дотронулся до нее и был почти уверен, что она… живая.

– Кто? Машина? Живая? Но это же глупо! Там только дерево, железо и это… как его… ну, всякие штуки…

– И ушебти.

– Да что ты заладил одно и то же? Что это за штука такая – убше…

– У-шеб-ти, – по слогам промолвил Ариэл, отворачиваясь от окна. – Фил рассказывал, что так древние кайтаррцы называли глиняные сосуды, в которые переселялась душа. Они обычно изымали из тела внутренние органы, а ушебти вкладывали в область солнечного сплетения. Вот сюда. – Он показал рукой, дотронулся до груди и тихо поморщился. Больно, черт возьми! – Но откуда он мог знать?

– Кто?

– Мастер Молос, конечно! Про ушебти знал только Фил. И мне это не нравится.

– Тебе ничего не нравится, – вздохнула Агния.

– Неправда. – Он внезапно сделал два шага и оказался рядом с нею, нависая и упираясь руками в спинку дивана над головой женщины. – Мне нравишься ты!

Их лица оказались так близко, что у Агнии перехватило дыхание. Вжавшись в спинку дивана, съежившись, как маленький испуганный зверек, она забыла о том, что еще минуту назад мечтала о дружеских объятиях, и дрожащим голосом выдохнула:

– А ты… ты мне – нет! Ни капельки!

Хотелось выкрикнуть эти слова гордо и громко, но получился лишь придушенный писк, которым не то что мужчину – комара не испугаешь. И, видимо, что-то такое было в ее глазах, что заставило Ариэла наклониться ниже. Агния ждала поцелуя, но мужчина лишь усмехнулся своим мыслям, отстраняясь. И оставил ее совершенно разочарованной.

Мастер Молос метался по своей лаборатории, как зверь по клетке. И на скрип отворяемой двери аж подпрыгнул, хватаясь за висевший на поясе старинный пистоль.

– Кто здесь?

– Мастер? – На пороге стоял ректор.

– Это вы…

– Вы можете объяснить, что произошло? – Гость переступил порог.

– А что тут объяснять? Эксперимент пошел немного не так. – За ним не явилась полиция, чтобы арестовать по приказу императора, и алфизик немного успокоился. – Это бывает. Отрицательный результат – тоже результат, вы не находите?

– Нахожу. Я нахожу это зрелище даже немного забавным, но вы должны понять, что ваша… выходка чуть было не стоила жизни мирным гражданам! Кроме того, пострадало шесть констеблей. И лишь милостью Праматери можно объяснить тот чудесный факт, что во время паники на трибунах никого из зрителей не затоптали насмерть.

– Во время войны подобное не просто сошло бы с рук, но и порадовало заказчика!

– Да, но сейчас не война! И могли погибнуть подданные империи! Мирные жители! Да и вы сами… Что было бы, если б это… эта штука набросилась на вас?

– Это исключено, – фыркнул мастер Молос. – Машина не способна напасть на своего создателя. Я знал ключевое слово…

– Что-то там, на поле, вы не спешили применить свои знания! – покачал головой ректор. – Благодарите Первопредка, что кое-кому из сановников понравилась демонстрация! И на вас даже не будут подавать в суд за причиненные неудобства…

– Как это мило со стороны властей, – не удержался алфизик от сарказма.

– Это не просто мило! Это еще и крайне важно! Но если вы не дадите внятного объяснения, почему произошел подобный… срыв, вам придется ответить за все!

Мастер Молос бросил взгляд в глубину лаборатории, туда, где за полотняными и фанерными ширмами стояли на столах некоторые приборы. Вход посторонним туда был запрещен.

– Я пока не готов. Мы должны устроить серию дополнительных экспериментов, произвести кое-какие расчеты, изучить еще раз наше изобретение, чтобы понять и устранить все недостатки…

– Поторопитесь. Наверху не слишком любят ждать. Там, – указал глазами ректор на потолок, – и так считают, что ждали слишком долго!

– Я сделаю все, чтобы не затягивать! Но могу ли я узнать хотя бы приблизительно, на какие сроки рассчитывать?

– Чем быстрее, тем лучше, – отрезал ректор.

Мастер Молос еще раз посмотрел на ширмы – так пристально, словно ему оттуда должны были подать какой-то знак.

– Думаю, в начале следующего месяца у вас будут результаты, – промолвил он.

Кивнув головой, ректор направился к выходу. Едва за ним закрылась дверь, старый алфизик трусцой кинулся вглубь лаборатории.

Там на столе, под полотном лежало чье-то тело. Рядом мужчина перебирал инструменты, доставая их и тут же убирая обратно в большой саквояж, с таким видом, словно сам не знает, что ищет, и пытается лишь чем-то занять свои руки.

– Фил…

– Тише, мастер, – шепнул тот, кого назвали Филом. – Прошу об осторожности.

– Да кто услышит?

– Мало ли? Тут с некоторых пор полным-полно лишних ушей и глаз! И не только. – Он кивнул на тело под простыней.

Мастер Молос тоже покосился на мертвеца и невольно придвинулся ближе к собеседнику, словно покойник мог вот-вот ожить и наброситься на него.

– Ты все слышал? – поинтересовался он.

– Да. И более чем уверен, что и он – тоже, – Фил указал на распростертое на столе тело.

– И… что делать?

– Продолжать работу. Вы уверены, что правильно расшифровали записи Марека Боуди?

– Правильно ли? Да я разобрал их по буковкам…

– И все равно где-то допустили ошибку. Потому что с моей стороны все было проделано верно! Эти ушебти, – он достал и выставил на полку еще несколько глиняных фигурок, – придуманы не мною. Я проделал в музее десятки экспериментов. И больше чем убежден, что делаю правильно! Не забывайте, что это и мой эксперимент тоже. И я вложил в него душу, если можно так сказать!

– Это смотря чью! – парировал мастер.

– Да мне все равно! Могу и вашу, если того пожелаете…

– А ты не подумал, что все дело как раз в душе? В том, чья именно душа там, внутри?

Мастер Молос осторожно подошел к телу, приподнял край полотна, всматриваясь в обтянутый пожелтевшей кожей череп. Сверху его обработали мазью, подсушили, чтоб приостановить процесс разложения, но вид все равно был неприятный. Подумать только, что рано или поздно все люди будут выглядеть так или даже хуже!

– Душа? С каких это пор вы, мастер, стали мистиком? Вы долго были закоренелым материалистом, считающим, что материя первична, а разум вторичен!

– Практически со вчерашнего дня. – Алфизик осторожно вернул край полотна на место. – Даже с того момента, как мне показалось, что машина… что он вышел из-под контроля! И если бы не один наш общий знакомый…

– Думаете, они могли узнать друг друга?

– Я уже ни в чем не уверен. Но если дело в душе… Марек ведь что-то говорил на эту тему.

– Да, и экспедицию к подземелью Духов он организовал и выбил средства на ее осуществление именно потому, что хотел отыскать строго определенный тип души. И надеялся, что там его и можно добыть.

Мастер Молос кивнул, припоминая:

– Но в его бумагах ничего подобного не было!

– А в бумагах ли?

Собеседники посмотрели друг на друга. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.

– Этого не может быть! – произнес алфизик. – Я был должен догадаться… Когда она начала задавать вопросы…

– Думаете, его вдова что-то самостоятельно раскопала?

– Да! И я был так погружен в свои собственные мысли, что не догадался сразу…

– Мы должны с нею побеседовать, – принял решение собеседник мастера. – Я все беру на себя. Агния Боуди хотела увидеться с Филом Годвином? Она с ним увидится!

Повестку принесли на другой день поутру. Казенный курьер вручил изумленной Лимании конверт, скрепленный сургучной печатью, на которой был оттиснут герб, отказался от чаевых и убежал. Ариэл помрачнел, но вскрыл послание сразу, не колеблясь. Пробежал глазами бумагу, задержав взгляд на подписи.

– Что там? – поинтересовалась Агния, шагнув было к нему.

– Ничего особенного. – Он быстро сложил бумагу, сделал резкое движение, словно собирался порвать, но лишь смял.

– Что, опять государственные дела? – Молодая женщина изо всех сил старалась скрыть, как это ее задевает.

– Не то чтобы… но…

– Да мне все равно! Ты мне безразличен, и если тебе надо куда-то уйти – иди, никто не держит! Я только хотела поинтересоваться, как долго смогу быть свободной от твоего общества? Час? День? Или, может, судьба улыбнется и ты исчезнешь навсегда?

Ариэл внезапно с хрустом сжал письмо в кулаке, кроша печать на мелкие кусочки.

– Скажи, Агни, за что ты меня так ненавидишь?

– Ненавижу? А за что тебя любить? Что ты такого мне сделал? Ты сломал мою жизнь! Ты…

Не дав ей договорить, Ариэл метнулся и схватил женщину за плечи, встряхнув так, что она задохнулась.

– Сколько можно, Агни? – выдохнул он ей прямо в лицо. – Как долго ты будешь меня мучить? Когда тебе надоест надо мной издеваться? Я живой человек, а не бездушный механизм! У меня есть сердце, есть чувства. Почему ты думаешь только о себе и не желаешь хотя бы на миг подумать о других? Я люблю тебя, а ты так упорно меня не замечаешь…

– Я люблю Марека, – попыталась возразить она. Близость Ариэла нервировала. Она попятилась и совершенно неожиданно уперлась спиной в дверной косяк.

– Мар умер…

– Для меня он жив, несмотря ни на что!

– Замолчи!

Схватив ее за затылок и запустив пальцы в волосы, Ариэл притянул женщину к себе и поцеловал.

Твердые сухие губы легли на рот. Агния попыталась возмутиться, но сил не было. Она задыхалась в тесных мужских объятиях. Попыталась открыть рот – и тут же почувствовала, как чужой язык раздвигает губы. Это было… невероятно. Непривычно. Марек никогда не целовал ее так – страстно, горячо, жадно. От неожиданности она оцепенела, прислушиваясь к своим ощущениям – и Ариэл тут же прервал поцелуй. Отстранился, глядя сверху вниз. Он дышал так тяжело, словно только что вынырнул из воды. Облизнул губы – Агния почему-то не могла смотреть ему в глаза и опустила взгляд чуть ниже, именно на губы, которые только что ее целовали.

– Что, – голос у мужчины был хриплый, – неужели настолько противно?

«Нет!» – хотелось ответить Агнии, но она прикусила губу.

– Извини.

Ее, как неживую, отодвинули в сторону. Покачнувшись, она задела диван и почти упала на него. А Ариэл прошел мимо, подхватил с гвоздя свой плащ и вышел, хлопнув дверью.

Агния тихо дотронулась кончиками пальцев до губ, еще хранивших след от поцелуя. Настоящего, живого поцелуя, который, что ни говори, не шел ни в какое сравнение с холодными объятиями призрака.

Следователь-рогач по имени Холодный Туман тихо прикрыл дверь мертвецкой. Тела отменно сохранялись во льду, но запах все равно стоял такой, что для чувствительного носа рогача там просто невозможно было находиться. Это было одной из причин, по которой он не часто заходил сюда. Тем более что до недавнего времени ему и не поручалось сколько-нибудь сложных дел. Люди не доверяли нелюдям. Рогачи, сатирры, лепрехуны, ликантропы, даже тролли жили в человеческих городах уже много веков, а последние несколько десятилетий и вовсе стали считаться полноправными гражданами империи. Но до сих пор многие люди воспринимали нелюдей как говорящих животных и относились к ним соответственно, не удостаивая чести даже заикнуться о наличии у них умственных способностей. Собственно, Холодный Туман был едва ли не первым из своего племени, кому удалось получить квалифицированную работу – не грузчика, не ночного сторожа, не уборщика или ремонтника. Он работал сперва младшим помощником, специализируясь на конфликтах между людьми и нелюдями, и лишь недавно ему стали поручать расследование преступлений. Заявление, которое ему несколько дней назад принесла та человечка, положило начало практически первому для него делу на новом поприще, и Холодный Туман горел желанием узнать правду.