Текст книги "Наследники"

Глава 2

Я вновь нажал кнопку звонка. Из-за двери доносилась музыка, похоже, заглушавшая все остальные звуки.

Я толкнул дверь. Она открылась. Из гостиной валили клубы горьковатого дыма. Я мог словить кайф, пару раз глубоко вздохнув. Но вместо этого распахнул окна и выключил стерео. От резкого перехода к тишине даже заболели уши.

– Барбара! – позвал я.

Ответа не последовало. Затем до меня донеслось ее хихиканье. Я прошел к спальне, остановился на пороге.

Барбара в чем мать родила сидела на полу. С сигаретой, набитой марихуаной, во рту. Перед ней стоял высокий юноша-негр.

Он заметил меня раньше, чем Барбара. Лицо его разом посерело.

Барбара повернулась ко мне.

– Стив! – в голосе ее слышался упрек. – Ты напугал его.

– Извини, – я вошел в спальню.

Юноша весь сжался.

– Вы – ее муж?

Я покачал головой.

– Она – ваша девушка?

– Не болтай чепухи, Рауль, – встряла Барбара. – Он – мой приятель. – Барбара повернулась ко мне, вновь захихикала. – Ты сэкономил мне пятьдесят долларов. Рауль сказал, что ничего не возьмет с меня, если его член упадет раньше, чем через час.

Я достал из кармана две купюры, десять и двадцать долларов, и протянул их юноше.

– Сгинь.

Едва ли ему потребовалось больше минуты, чтобы одеться и пулей вылететь из квартиры. Я закрыл за ним дверь и вернулся в спальню.

Она вытянулась на кровати.

– Оттрахай меня, Стив. Он меня возбудил. Так хорошо сложен.

– Одевайся, – резко бросил я. – Нас ждут.

Тут она разрыдалась. Уткнулась головой в подушку, вздрагивая всем телом.

Я сел на кровать. Обнял ее.

– Я боюсь, Стив, – прошептала она. – Я так боюсь, что могу сойти с ума. Если они причинят мне боль, я умру. Я это знаю. Не выношу боли.

– Ни у кого и в мыслях нет причинять тебе боль, крошка, – успокоил ее я.

– Все утро я думала об этом и, наверное, выпрыгнула бы в окно, не приди Рауль, – она запнулась. – Меня сейчас вырвет.

Я помог ей подняться, отвел в ванную, поддерживал ее голову, пока она блевала над унитазом. Наконец приступ рвоты прошел. Теперь Барбара дрожала, словно от холода. Я накинул на нее махровый халат и прижимал к себе, пока дрожь не затихла.

– Я пришла в себя.

Я посмотрел на нее. Лицо бледное, но глаза уже ясные.

– Прими душ и оденься. А я пока сварю тебе кофе.

Она задержала меня.

– Ты получил работу, Стив?

Я кивнул.

– Я рада.

Я вышел из ванной, услышал, как Барбара пустила воду. На кухне нашел кофеварку и включил ее в сеть.

Во всех больницах мира комнаты ожидания, наверное, ничем не отличаются друг от друга. Разве что оттенками светлых тонов, да количеством кресел и диванов.

В очередной раз открылась дверь, но теперь доктор в зеленом хирургическом халате взглядом выискал меня среди прочих и кивнул.

– Пройдем ко мне, Стив.

Вслед за ним я вошел в маленький, отделанный дубовыми панелями кабинет. Он плотно закрыл дверь и повернулся ко мне.

– Более можешь не волноваться, Стив. С ней все в порядке.

У меня словно гора с плеч упала.

– Никаких проблем?

– Абсолютно, – он закурил. – Мы даже записали операцию в журнал. Удаление фиброзной опухоли. Ночь она проведет здесь. А утром сможет уехать домой.

– Можно мне позвонить?

Он кивнул, и я набрал номер Спенсера Синклера.

– Ее отец? – спросил он, когда я положил трубку.

– Да.

– Она боится его. И вообще, очень пуглива. Ты, похоже, единственный, кто вселяет в нее уверенность.

– Понятно, – пробубнил я.

– В операционной слышишь много чего. Пентотал развязывает языки. Она сказала, что на нее он действует, как марихуана, а потому она более ничего не боится, а такое с ней случается лишь когда она с тобой или накурится марихуаны.

Я предпочел промолчать.

– Я знаю одного хорошего психоаналитика. Если ты убедишь ее обратиться к нему, думаю, он сможет ей помочь.

Я воззрился на него. Билла я знал много лет, но впервые увидел в нем врача. Оставалось только гадать, чему их учат в институтах, если все они думают, что могут заменить собой Бога.

– Она доверяет мне только по одной причине – потому что я не сую нос в чужие дела. И никогда не пытаюсь указывать, что ей следует делать, а чего – нет.

Он пожал плечами.

– Извини. Я думал, ты – ее друг.

– Друг, – согласился я. – И проявление дружбы я вижу в своем присутствии здесь. Но не более. От меня не требуется ни поучать ее, ни критиковать. Только находиться рядом.

– Но она еще совсем ребенок.

– Ей двадцать два. И она решила как ей жить задолго до нашей первой встречи. Как и любой из нас, она имеет право выбирать собственный путь.

– Даже если он ведет к самоуничтожению?

– Даже тогда, – я замялся. – Разве ты не понимаешь, Билл, что я могу помочь ей только в одном случае – если она меня попросит. Если же нет – она может делать все, что ей заблагорассудится.

Он помолчал, обдумывая мои слова. Затем кивнул.

– Возможно, ты и прав.

– Могу я повидаться с ней?

– Конечно. Она в двадцатой палате на втором этаже.

Но надолго не задерживайся, ей надо отдохнуть. Счет направить тебе?

– Естественно. Благодарю, Билл, – я пожал ему руку и поднялся на второй этаж.

Она вроде бы спала, когда я вошел в полумрак палаты. Черные волосы окаймляли бледный овал лица, под глазами набухли мешки. Я постоял, глядя на нее.

Ее глаза раскрылись, словно два синих озерца. Она протянула мне руку.

– Привет, Стив. Ты не уехал. Я рада.

Я взял ее за руку. Холодную, хрупкую.

– Я же сказал, что подожду, пока все закончится, – я присел на стул у кровати. – Как ты себя чувствуешь?

– Все-таки больно. Но не очень. Мне сделали укол, – она коснулась губами моей руки. – Как ты думаешь, я смогу снова трахаться… после этого?

Я рассмеялся.

– Хочешь, договоримся о встрече прямо сейчас? На следующей неделе я готов доказать тебе, что твой вопрос лишний.

– Я не шучу, Стив.

– Я тоже.

Внезапно на мою руку закапали горячие слезы.

– В следующий раз я хочу родить ребенка, Стив.

Чтобы более никогда не проходить через такое.

Я промолчал.

– Ты женишься на мне, Стив? – голос ее глохнул в подушке. – Я буду тебе хорошей женой, обещаю.

Я повернул ее лицом к себе. В ее широко раскрывшихся глазах стоял испуг.

– Сейчас не время говорить об этом. Ты многое пережила. Обсудим это, когда тебе станет лучше.

О на поймала мой взгляд.

– Я не передумаю.

Я улыбнулся.

– Надеюсь, что нет, – с тем я наклонился и поцеловал ее в губы. – А теперь попробуй уснуть.

Глава 3

Чак ждал меня у дверей «21»[5]5
  Знаменитый ресторан Нью-Йорка, облюбованный звездами шоу-бизнеса.


[Закрыть]. Едва я вошел, обнял меня за плечо.

– Я оставил тебе столик у бара. Джек Сейвитт уже ждет. Он на два коктейля впереди.

– Спасибо, Чак, – поблагодарил я.

– Всегда готов помочь, дружище, – он улыбнулся, а его глаза через мое плечо уже обозревали тех, кто входил следом.

Я прошел через бар. У стойки народ толпился в три ряда. Джек поднял голову. Его седой «ежик» воинственно топорщился.

– Ну?

– Успокойся, – я сел. – Мы прорвались.

– Полная победа? – изумился он. – То, о чем мы говорили?

Я кивнул.

– Перед тобой сидит президент «Синклер Ти-ви».

– Мой бог! – воскликнул он. – Потрясающе!

Официант поставил на стол два бокала с «мартини»[6]6
  Коктейль из джина, вермута и горькой настойки (водки).


[Закрыть].

– Повторить, – тут же попросил его Джек. – Я не ошибся, наказывая тебе, как надо с ним держаться?

Я поднял бокал.

– Не ошибся, – пусть он надувается от гордости. Незачем ему знать, что у меня был туз в рукаве. Сам-то я не питал ложных иллюзий. Если б не Барбара, едва ли я получил бы эту должность. – Твое здоровье, – я отпил из бокала. «Мартини» в «21» смешивали отменно.

– Ты обговорил жалование, контракт, условия?

Я покачал головой.

– Зачем? Это же твоя работа.

– Молодец, – он улыбнулся. – Можешь не волноваться. Я не дам тебя в обиду.

– Я в этом не сомневаюсь, – с улыбкой ответил я.

Агент всегда остается агентом. Как только ты устраиваешься на работу, его начинает волновать, а что он будет с этого иметь.

– А где тебя носило весь день? – спросил он. – Мне передали, что ты ждешь меня здесь, а потом ты словно в воду канул. Сейчас не время развлекаться с девками. Из-за тебя у меня разыгралась язва.

Я рассмеялся.

– Никаких девок. Я уезжал по делу, которое не мог отложить, – мой бокал опустел и тут же на столе появился второй, полный до краев. Я поднял его и посмотрел на Джека. – А теперь я хочу, чтобы твои мальчики поработали на меня. Мне нужны характеристики всех сотрудников компании. Составление программ, продажа времени клиентам, реклама, исследования, инженерное обеспечение, по обоим побережьям. Затем то же самое по региональным телестудиям. Потом анализ программ, частота появления на экране, эфирное время, рейтинг, по отдельным регионам и стране в целом. И, наконец, перечень телесериалов, как подготавливаемых к съемкам, так и уже находящихся в работе. Не только по Синклеру, но и нашим главным конкурентам.

Тут пришла его очередь ухмыляться. Он сунул руку за спину и извлек книгу в черном кожаном переплете толщиной не менее трех дюймов. По черной коже бежали золотые буквы. В таком сочетании я их видел впервые:

СТИВЕНУ ГОНТУ,

Президенту «Синклер телевижн»

Лично

– Я тебя опередил. Тут все, о чем ты просишь. Таков стиль «Уорлд артисте менеджмент». Отдел исследований пахал на тебя с того самого момента, как на прошлой неделе ты сказал мне о встрече с Синклером. И сегодня я распорядился, чтобы мальчики были наготове, на случай, если у тебя возникнут вопросы.

Я улыбнулся.

– Мне следовало догадаться, что ты все сделаешь сам.

– Тебя ждет еще один сюрприз. Я подчеркнул те передачи, которые могут иметь особый успех в следующем году.

– Это хорошо, – кивнул я. – А как насчет завершения этого года?

– Перестань, – отмахнулся он. – Уже октябрь. До нового сезона подготовить что-нибудь стоящее уже не успеть. С этим ничего не поделаешь.

– Это еще почему?

– Ты знаешь не хуже меня, что время расписано чуть ли не до самого лета.

– Не знаю и знать не хочу. А вот известно мне совсем другое: я нахожусь на передовой и каждый, кому не нравится мой приход, не упустит возможности выстрелить в меня. Ты знаком с Синклером дольше меня. И понимаешь, что он ждет моих действий.

– Действий, но не чудес.

– Ты готов на это поспорить?

Джек промолчал.

– Как ты думаешь, почему я получил эту работу? Да потому, что должен сотворить чудо, как для «Грейт Уорлд».

Он отпил из бокала.

– Какая из кинокомпаний сейчас на мели? – спросил я.

Он мрачно уставился в бокал.

– Все они в тяжелом положении. В этом году ни одна из них не получила существенной прибыли. И сейчас они стоят на ушах, лишь бы их финансовые счеты выглядели поприличнее.

– Отлично, завтра с утра пообщайся с ними и купи мне как можно больше их лучших фильмов. Единственное условие – год выпуска 1949 и позже.

– Ты, похоже, шутишь.

Я знал, что он хотел этим сказать. Речь-то шла о фильмах, которые шли только в кинотеатрах. До сих пор кинокомпании соглашались продавать телевидению лишь фильмы, выпущенные ранее 1948 года. Голос мой обратился в лед. Пришло время показать Джеку, кто у нас хозяин.

– В моем бизнесе нет места для шуток.

Прием сработал не хуже, чем с Синклером. Тон его изменился.

– Но ты представляешь, сколько это будет стоить?

– Неважно. Ты же видел последний финансовый отчет Синклера. Прибыль более ста миллионов.

– И что ты будешь делать, когда их получишь?

– Вставлю их в субботнюю программу. С девяти до одиннадцати вечера, – я обратил внимание, что он сказал «когда», а не «если».

Вновь он изумился.

– То есть хочешь вернуться к тому, с чего начинало телевидение. Теперь-то в это время показывают только телесериалы.

– Показывают другие телекомпании, – уточнил я. – «Синклер» не удосужился снимать свои телефильмы.

Единственное, что у них есть, – это деньги. Вот я и хочу использовать малую их толику, чтобы прибрать себе часть рынка.

– Но это неверный ход, – запротестовал он. – Мы можем создавать свои программы.

Я понимал, что его гложет. За фильмы не полагалось десять процентов комиссионных, и ему не хотелось терять жирный еженедельный кусок.

– Совершенно верно. Но в следующем году. Ты же сам сказал, что в этом ничего не получится.

– Над тобой все будут смеяться.

– И пусть. Плевать я на них хотел. Главное – рейтинг. Им будет не до смеха, когда придет очередная выборка Нельсена.

– Когда ты хочешь начать?

Я легко читал его мысли. Чем меньше срок, тем выше цена, и он собирался компенсировать потери за счет других участников сделки. Как он это сделает – меня не волновало, при условии, что я получал фильмы.

– В январе.

– То есть времени совсем ничего. Влетит в копеечку.

– Ты это уже говорил, – я отпил из бокала. – Ты помнишь девиз кинокомпаний? «Фильмы – ваше лучшее развлечение». Что ж, я с ними согласен.

– Будем надеяться, что ты не ошибся, – мрачно ответил он.

– Я в этом уверен. А теперь давай закажем обед. Ты позвони своим мальчикам и скажи, что мы встретимся в моей квартире в одиннадцать.

Он потянулся к телефонному аппарату.

– Какой адрес? Двадцать пять, Сентрел-Парк-Уэст?

– Нет. Уолдорф-Тауэрс, пентхауз[7]7
  Квартира на крыше здания.


[Закрыть] Би.

От изумления у Джека разве что не отвисла челюсть.

– Я не знал, что ты переехал.

– Среди прочего, я сегодня занимался и этим. Мне нравится ходить на работу пешком.

Глава 4

На этот раз, когда я вошел в вестибюль, меня уже знали. Обе девушки за полукруглым столом радостно заулыбались.

– Доброе утро, мистер Гонт, – поздоровались они хором.

– Доброе утро, – ответил я.

Ко мне направился охранник, который днем ранее отвозил меня наверх.

– Доброе утро, мистер Гонт. Ключ от вашего лифта у меня. Я покажу вам, как им пользоваться.

– Благодарю вас, мистер Джонсон.

Он улыбнулся, довольный тем, что я запомнил его фамилию. Я последовал за ним в маленький коридорчик.

Остановились мы у другого лифта, рядом с тем, на котором поднимались в прошлый раз. Он вытащил из кармана ключ и вставил в замочную скважину, расположенную на месте привычной кнопки. Повернул. Двери открылись. Мы вошли в кабину.

– Вам нужно лишь нажать кнопку «Вверх». Между вестибюлем и вашим этажом остановок не будет. Кнопка «Вниз» доставит вас в вестибюль.

Я кивнул, улыбнулся.

– Тут звонка нет?

– Нет, сэр, – на его лице не отразилось и тени улыбки. – Электронная система обнаружения металла имеется только в лифте мистера Синклера. Он распорядился установить ее в прошлом году, когда какой-то псих заявился к нему с пистолетом.

Я ожидал продолжения, но его не последовало. Оставалось только гадать, что такого наделал Синклер, если его хотели пристрелить.

– Приходящие к вам люди будут направляться в главную приемную на сорок седьмом этаже, – добавил охранник. – Оттуда они поднимутся на другом лифте, обслуживающем только пять верхних этажей. В нем постоянно находится лифтер, все прочие лифты в здании – автоматические. От этого лифта только три ключа.

Один – ваш, второй – у мисс Фогарти, вашего личного секретаря, третий – у секретарей-регистраторов в вестибюле, – он нажал кнопку «Вниз» и двери вновь открылись. – Вас интересует что-нибудь еще?

– Только одно: на каком этаже мой кабинет?

В его глазах я заметил удивление.

– На пятидесятом, сэр.

– Благодарю, мистер Джонсон, – он вышел из кабины, а я нажал кнопку «Вверх».

Мисс Фогарти уже ждала меня, когда открылись двери кабины. Лет двадцати шести, высокая, стройная, кареглазая, с темно-русыми волосами, перехваченными черной лентой, в строгом черном платье от Диора, из украшений – лишь золотая булавка на плече.

– Доброе утро, мистер Гонт. Я – Шейла Фогарти, ваш главный помощник.

Я протянул руку.

– Доброе утро, мисс Фогарти.

Холодная, чуть влажноватая ладонь подсказала мне, что она волнуется ничуть не меньше меня. Мое настроение сразу улучшилось. Я улыбнулся, она последовала моему примеру.

– Позвольте мне показать вам ваши владения.

Она повернулась, и я отметил про себя, что у нее отменная задница и отличные ноги.

– Расположение комнат на этом этаже точно такое же, как у мистера Синклера. Из сотрудников компании целый этаж занимаете только вы.

Я последовал за ней по коридору. Белые стены, расцвеченные картинами. Тот, кто их выбирал, несомненно, обладал отменным вкусом. Мне показалось, что среди них были подлинники Миро и Пикассо.

Мисс Фогарти поймала мой взгляд.

– Все картины из коллекции мистера Синклера.

Она открыла первую дверь.

– Тут просмотровый зал.

Я заглянул внутрь. Двадцать два удобных кресла плюс экран. Я кивнул, она закрыла дверь и мы двинулись дальше.

– Большой зал заседаний, – длинный стол, за которым могли усесться двадцать человек. – Есть еще малый зал заседаний, а между ними кухня. Шеф-повар приготовит к ленчу все, что вы пожелаете заказать.

Малый зал заседаний отличался от большого только размерами: за столом умещались лишь десять человек.

Мы зашагали обратно к лифту.

– Тут три комнаты для посетителей, чтобы те, кто приходит к вам, не встречались друг с другом, – она открыла дверь. – Все они практически одинаковые.

Точно в такой же я сидел днем раньше и этажом выше. В приемной за столом восседала блондинка. При нашем появлении она вскочила.

– Мисс Свенсон, ваш секретарь-регистратор, – представила ее мисс Фогарти. – Мисс Свенсон, это мистер Гонт.

Блондинка улыбнулась.

– Рада познакомиться с вами, мистер Гонт.

Я улыбнулся в ответ. Мисс Свенсон как две капли воды походила на секретаря-регистратора из приемной Синклера.

– Я тоже, мисс Свенсон.

Мы пересекли приемную. Мисс Фогарти открыла следующую дверь.

– Это мой кабинет.

В кабинете сидела еще одна девушка. Она подняла голову, когда мы вошли, и встала, едва мы приблизились к ее столу.

– Это Джинни Дэниэлз, моя заместительница. Мисс Дэниэлз, мистер Гонт.

– Добро пожаловать к нам, мистер Гонт, – улыбнулась она.

От блондинки мисс Дэниэлз отличалась только цветом волос. Вероятно, Синклер требовал, чтобы все секретари соответствовали утвержденному им стандарту.

– Мисс Дэниэлз, – я пожал ее руку. Не такую потную, как у мисс Фогарти. Последняя могла потерять гораздо больше, а потому и волновалась сильнее.

– В ваш кабинет ведут две двери, – продолжила лекцию мисс Фогарти. – Одна – вот эта, – она указала на дверь рядом со своим столом, – вторая – из приемной. Посетители будут проходить через приемную, если вы не распорядитесь иначе.

Я промолчал.

Она открыла дверь в мой кабинет и пропустила меня вперед. На пороге я остановился. Практически двойник кабинета Синклера наверху. Те же десять окон с каждой стороны. Единственное отличие состояло в том, что этот кабинет выглядел новым, словно им ранее не пользовались.

– Кто занимал этот кабинет до меня? – спросил я. – Кто бы это ни был, он не оставил следов своего присутствия.

– Никто. По какой-то причине, мне неизвестной, этот кабинет пустовал все четыре года, с тех пор, как мы переехали в это здание.

Я коротко глянул на нее, прошел за стол, сел. «Странный человек этот Синклер, – подумалось мне. – Держать пустым такой кабинет!»

– Не хотите ли чашечку кофе? – спросила мисс Фогарти.

– Не откажусь. Черный, с одним куском сахара.

Она ушла и минуту спустя вернулась с кофейным подносом, который поставила на мой стол. Налила кофе. Я отметил и дорогой фарфор чашки, и серебряные щипцы, которыми она взяла и опустила в чашку кусочек сахара.

– Одного хватит?

Я пригубил кофе.

– Вполне.

Мисс Фогарти улыбнулась.

– В среднем ящике стола вы найдете две папки. В одной – личные дела мисс Свенсон, мисс Дэниэлз и мое.

Вы, разумеется, понимаете, что мы назначены к вам временно. Вы имеете полное право лично подбирать сотрудников.

– Пока у меня претензий нет. Мне нравится то, что я вижу, а приводить кого-то с собой я не собирался.

Улыбка мисс Фогарти стала шире.

– В другой папке – имена и фамилии высших чиновников компании с указанием занимаемых ими должностей. Мистер Синклер особо просил, чтобы вы просмотрели этот список, потому что в половине десятого он хочет представить их вам.

– Обязательно просмотрю, – пообещал я. Какая тактичная женщина, отметил я. Не сказала, что Синклер собирается представить меня им.

– А теперь позвольте познакомить вас с некоторыми техническими хитростями, – мисс Фогарти обошла стол ;и встала рядом. До меня донесся легкий аромат ее духов. – Ваш телефон-коммутатор имеет десять каналов.

Чтобы выйти в город, надо набрать восьмерку или девятку. Конечно, и мы можем соединить вас с нужным абонентом. Две линии – прямые, в обход коммутатора, ими можете пользоваться только вы. Эти две клавиши включают интеркомы[8]8
  Аппарат внутренней связи.


[Закрыть] на наших столах.

На противоположной стене вы видите три телевизионных экрана. Первый связан с нашей студией и всегда показывает нашу программу. Остальные два – обычные телевизоры, переключающиеся на любой канал. Кнопочный блок управления на вашем столе, рядом с телефоном.

В боковой стене – встроенный бар, который открывается этой кнопкой, – она нажала на кнопку, и бар открылся.

Я оглянулся. Многоцветье бутылок, бокалы всех раз, меров. Наливай и пей. Я одобрительно кивнул.

– Дверь, что справа от бара, ведет в приемную. Она снабжена электронным блокиратором, управляемым как с вашего стола, так и с наших. Слева от бара – дверь в зону отдыха. Ванная, душ, сауна, парилка, а также спальня, если вы захотите отдохнуть.

Я поднялся и открыл левую дверь. Переступил порог.

Там было все, о чем она говорила, и даже больше. Имея под боком такие удобства, не имело смысла ходить домой.

Я вернулся в кабинет.

Зазвонил телефон. Мисс Фогарти сняла трубку.

– Кабинет мистера Гонта, – она посмотрела на меня. – Мистер Синклер хочет поговорить с вами.

Я взял у нее трубку, сел за стол. Она вышла из кабинета.

– Слушаю, мистер Синклер.

– Один момент, – ответил женский голос. – Соединяю, – в трубке щелкнуло.

– Хорошо устроились, мистер Гонт?

– Да, благодарю вас.

Он хохотнул.

– Перед тем, как жаловаться на шум соседей сверху, вспоминайте, что сами просили этот кабинет.

Я рассмеялся.

– Обязательно вспомню, мистер Синклер.

– Я буду вам очень обязан, если вы подниметесь ко мне в кабинет за несколько минут до заседания. Я хотел бы познакомить вас с Дэном Ритчи.

– Буду у вас в десять двадцать.

Как настоящий профессионал, Дэн Ритчи не держал на меня зла, получив пинок под зад. Он крепко пожал мне руку.

– Рад встретиться с вами, Стив, – прогремел он. Потом изучающе оглядел меня и повернулся к Синклеру. – Мне почему-то представлялось, что он гораздо моложе.

Удивление отразилось и на лице Синклера. Я улыбнулся.

– В телебизнесе стареют быстро.

Вот тут Синклер все понял. В его глазах заиграли веселые искорки.

– Именно так. Иногда достаточно одной ночи.

Он, конечно, не мог знать; что произошло в восемь утра. Я только Что принял душ и возвращался в гостиную, на ходу застегивая пуговицы рубашки.

– Так что заказывать на завтрак? – весело спросил я.

– О боже! – простонал Джек, растянувшийся на диване. – Вы только посмотрите на него. Всю ночь трепал нас вопросами, а теперь принял душ и сияет, как медный таз. Как тебе это удается? Принимаешь волшебные таблетки?

Я широко улыбнулся.

– Основа всего – здоровый образ жизни.

– Это молодость, – вмешался Джо Гриффин, начальник исследовательского отдела. – Глянув на него, возникают сомнения, а дозволено ли ему голосовать[9]9
  В Соединенных Штатах голосуют граждане, достигшие 21 года.


[Закрыть], и едва ли кому придет в голову мысль, что он президент крупнейшей телекомпании.

Я резко повернулся к нему. Он попал в яблочко. Уловил главную трудность, с которой мне предстояло столкнуться. Седовласые мужи и не пытались задуматься над тем, что я предлагаю, ибо видели во мне лишь болтливого мальчугана. Я снял телефонную трубку. Не оставалось ничего иного, как присоединиться к их клану.

В парикмахерской мне ничем не могли помочь, зато в косметическом салоне не отказали. И в «обмен на обещание заплатить пятьдесят долларов быстро прислали шуструю девчушку, брюнетку в розовом халатике, жующую резинку.

Когда она вошла, на лице ее отражалось удивление.

– Мне передали, что какая-то дама хочет добавить седины в свои волосы.

– На счет седины вы не ошиблись, – заверил ее я. – Только речь шла не о даме, а обо мне.

Она едва не подавилась жевательной резинкой.

– Только этого мне и не хватало. Вы что, чокнутый? Я ухожу. С психами дела не имею.

Я вытащил из кармана пятьдесят долларов и помахал у нее перед носом.

– А может, не уйдете? Пятьдесят долларов на дороге не валяются.

Она уставилась на меня.

– Зачем вам это нужно? Вы и так отлично выглядите. у вас же роскошные каштановые волосы. Да еще и вьющиеся.

– Я хочу получить большую должность, – на полном серьезе ответил я. – А совет директоров может подумать, что я для нее слишком молод. Так что помогите мае не упустить моего шанса.

– Ну, если так… – она обвела взглядом комнату.

– Седины-то надо чуть-чуть. Но я должен выглядеть старше.

– Понятно. Давайте попробуем. Надеюсь, я смогу вам помочь.

– Я в этом не сомневаюсь, – и повел ее в ванную.

Сорок минут спустя я вернулся в гостиную, полностью одетый, готовый к отъезду на работу.

– Не может быть! – Джек вскочил с дивана.

Они все сгрудились вокруг меня.

– Так что вы мне теперь скажете? – поинтересовался я.

Джек в восхищении покачал головой.

– Потрясающе. Старше ты, разумеется, не стал, но теперь у тебя такой вид, словно ты с детства принимал решения, а уж нынче и подавно имеешь на это право. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Я кивнул. Седина как-то по-особенному сочеталась с моими глазами. Я по-прежнему выглядел молодо, но уже не таким молодым.

– Ладно, – я направился к двери. – Пора на соляные копи.

– Подожди, – остановил меня Джек, протянул мне обтянутую кожей книгу. – А это ты с собой не берешь?

Я улыбнулся.

– Обижаете, учитель. На экзамен шпаргалки брать запрещено.

В одном я ошибся. Мой этаж не был полным двойником этажа Синклера. Его зал для заседаний куда как превосходил мой по размерам. За столом могло усесться двадцать восемь человек. Я медленно обошел стол, пожимая руку каждому, пытаясь увязать их фамилии с прочитанным прошлой ночью. И таки увязал. Память моя оказалась лучше, чем я думал.

И они встретили меня, как профессионалы. Я ощущал на себе их изучающие взгляды, но все лица оставались бесстрастными. Они не выражали ни малейшего желания поделиться со мной своими истинными чувствами.

Десять минут спустя Синклер покинул нас, сказав на прощание, что знакомиться лучше в непринужденной обстановке, без начальства. И ушел вместе с Ритчи.

Тишина так сгустилась, что ее можно было резать ножом. Я сидел один во главе стола. На вершине. Один, ибо двоим места там не было.

Я обвел взглядом собравшихся. Как это ни странно, но седина помогла им принять меня за равного. Заговорил я нарочито тихим голосом, чтобы им пришлось напрягать слух.

– Вы гадаете, кто я такой, я думаю, с кем меня свела жизнь. Друг друга мы практически не знаем. Но в ближайшие несколько месяцев все прояснится. Некоторым из вас я понравлюсь, кому-то – нет. Не в этом суть. Главное в том, что «Синклер ти-ви» покинет злосчастное четвертое место в рейтинге телекомпаний. Рейтинг – вот основа основ. Стандарт, по которому я буду мерить вас, а вы – меня.

Я выдержал паузу. Все взгляды скрестились на мне.

– В Вашингтоне новый президент, входя в Белый Дом, получает право формировать свою администрацию.

Мне это нравится. Это и есть настоящая демократия.

Я почувствовал, как они внутренне сжались. Разговор затронул жизненно важную проблему.

– Я ожидаю от каждого из вас заявления об уходе по собственному желанию с тридцать первого января. Они должны лежать у меня на столе завтра утром.

По залу заседаний пролетел вздох облегчения. Они поняли, что если их и выбросят на улицу, то не сразу.

Я встал.

– Мой секретарь готовит распорядок наших личных встреч. В ближайшие несколько дней я переговорю с глазу на глаз с каждым, и мы обсудим трудности, с которыми сталкиваются подчиненные вам отделы. Благодарю вас, господа, – и с тем вернулся к себе.

Буря разразилась десять минут спустя. Синклер в ярости ворвался в мой кабинет.

– Вы всех уволили! Кто, по-вашему, будет работать?

Вы один? Даже вам это не под силу.

Я улыбнулся, не поднимаясь из-за стола.

– Боги спускаются с Олимпа.

Он недоуменно уставился на меня.

– О чем вы?

– Мне говорили, что вы никогда не появляетесь на нижних этажах, – заулыбался и он, а я продолжил:

– Давайте поставим точки над «i». Я никого не увольнял.

Лишь попросил заявления об уходе по собственному желанию с конца января.

Он хохотнул.

– Это их подбодрит.

– Я, собственно, и ставил перед собой такою задачу.

– Вы ведете жесткую игру.

– Иначе нельзя. Я действительно хочу, чтобы наша телекомпания выдвинулась на первые роли.

– Ладно, – поколебавшись, промолвил он. – Вы – командир, вам и решать, что надо делать, – он взглянул на часы. – Ленч на двадцать первом этаже. Я хочу, чтобы вы познакомились с членами совета директоров. И попросил нашего пресс-секретаря в пятницу организовать для вас встречу с журналистами.

– На ленч я приду, но с пятницей ничего не получится, – ответил я. – Меня здесь не будет, – я дал ему время осмыслить мои слова. – Пресс-конференцию проведем, когда появятся результаты. А пока их нет.

– И где же вы будете?

– В Лос-Анджелесе.

– Какого черта вас несет в такую даль, когда здесь полно дел?

Я встретился с ним взглядом.

– Я попытаюсь вернуть нам «Субботнее шоу».