Текст книги "Бетси"

Глава 2

Громадные сторожевые псы узнали меня, но не машину и бежали следом, пока я не остановился на подъездной дорожке и не вышел из кабины. Тут уж они завиляли хвостами, требуя, чтобы их поласкали.

Я потрепал их по головам.

– Привет, Доннер, привет, Блитзен.

Сигнал ультразвукового свистка отогнал их прочь. Из дома показался Дональд.

– Доброе утро, мистер Перино.

– Доброе утро, Дональд.

– Вы позволите взять из машины багаж?

– У меня его нет. Я налегке, с одной этой сумкой.

Он взял у меня сумку, и мы прошли в холл.

– Мистер Хардеман уже встал?

– Он завтракает с мистером Робертсом, – последовал ответ.

Из холла мы вышли на террасу, откуда открывался прекрасный вид на океан. Номер Один и Арти сидели за столом, подняли головы, услышав мои шаги.

– Доброе утро, Номер Один. Доброе утро, Арти.

Арти встал и крепко, как принято у адвокатов, показал мне руку.

– Доброе утро, Анджело.

– Долго же ты добирался сюда, – пробурчал вместо приветствия Номер Один.

– Я был в Форт-Лодердейле в половине второго, но почему-то не подумал, что должен спозаранку переполошить весь дом, – я сел и налил себе кофе. – Чудесное утро.

– Оно сразу помрачнеет, едва ты прочтешь вот это, – и Номер Один протянул мне утренний выпуск «Майами геральд».

Я взял газету, открытую на второй странице. Жирная красная черта окружала два абзаца в углу, предваряемые небольшим заголовком:

«ЛОРЕН ХАРДЕМАН I СУДИТСЯ С ВНУКАМИ ИЗ-ЗА КОНТРОЛЯ НАД ФОНДОМ

Лорен Хардеман Третий и его сестра, Энн Элизабет Алехина, попечители «Фонда Хардемана», обратились в суд штата Мичиган с иском, в котором просят признать недействительным пункт устава, согласно которому фонд дает право их деду голосовать по акциям «Вифлеем моторс компания, принадлежащим фонду.

Указывая, что такой пункт является незаконным, несправедливым и противоречащим интересам общественности, ради которых, собственно, и создавался фонд, они подчеркивают, что такое право позволяет мистеру Хардеману контролировать «Вифлеем моторс компании», являющуюся единственным достоянием фонда. Подобный контроль ставит под угрозу это достояние и, следовательно, может привести к прекращению деятельности фонда. Иск подан ими совместно с генеральным прокурором штата Мичиган, выступающим от имени народа штата, поскольку потеря или обесценивание имущества фонда отрицательно скажется на реализации проектов, осуществляемых фондом и правительством штата. Судья Пол Джитлин принял дело к рассмотрению и назначил слушание на 17 января, о чем уведомил фонд и мистера Хардемана».

Я опустил газету и посмотрел на Номера Один.

– А теперь объясните мне, что все это означает?

Он зло глянул на меня.

– Это означает, что нам дали по мозгам.

– Что-то я вас не понимаю. Вы же говорили мне, что попечителей пять. То есть еще двое помимо вас и ваших внуков.

– И что? – фыркнул он. – Я уже много лет не имел с ними никаких дел. Как, впрочем, и Энн. А вот Лорен поддерживал с ними тесный контакт, так что теперь они готовы есть у него из рук.

– Вы не говорили с ними?

– Я не могу связаться с ними по телефону! Они загадочно исчезли. Лорен провел соответствующую подготовку.

Я повернулся к Арти.

– И каковы наши шансы?

– Тебя интересует юридическое толкование ситуации или только вывод?

– Только вывод.

– Мы проиграли.

– Почему?

– Это условный дар. Когда мистер Хардеман передавал акции фонду, он или удержал, или потребовал оставить ему право голоса по этим акциям как условие их передачи. Суд должен постановить, что это был неполный дар и, так как законность фонда не ставится под сомнение, потребовать от мистера Хардемана передать право голоса по этим акциям фонду.

– А если будет поставлена под сомнение законность фонда?

– Тогда акции вновь станут собственностью мистера Хардемана. И, разумеется, он станет получателем дивидендов с этих акций. По самому грубому подсчету их сумма с 1937 года составляет примерно сто миллионов долларов. Из них мистер Хардеман должен выплатить по федеральным налогам и налогам штата шестьдесят пять миллионов долларов, а с учетом процентов – шесть в год – на личный доход общая сумма налоговых выплат составит сто тридцать миллионов долларов.

Я повернулся к Номеру Один.

– Вы правы. Вам дали по мозгам.

Старик мрачно кивнул.

– Именно это я и сказал.

Мы помолчали. Я пил кофе. Уже не такой вкусный, как обычно. И утро не казалось столь ясным и солнечным.

Взгляд мой упал на газету. Выхватил несколько строк. Я не поленился прочесть их вслух.

– «…такое право позволяет мистеру Хардеману контролировать „Вифлеем моторс компани“, являющуюся единственным достоянием фонда. Подобный контроль ставит под угрозу это достояние…» – тут я посмотрел на Арти. – Они должны это доказывать, чтобы победить?

– Да нет, – ответил тот. – Им достаточно показать, что компания рискует всем капиталом ради запуска в производство и последующей продажи нового автомобиля. Суду этого хватит с лихвой. Обычно здравый предпринимательский смысл такого не допускает. Частью капитала рискнуть можно. Всем – никогда.

– Но если автомобиль завоюет рынок, компания получит прибыль, какой не видывала раньше.

Арти чуть оживился.

– И когда мы будем об этом знать?

– Через шесть месяцев после начала продажи.

– Слишком поздно, – он покачал головой. – Так долго оттягивать начало слушания я не смогу.

– Если Лорен захватит контроль над компанией, «бетси» обречена, – напомнил я. – И компания потеряет сто миллионов долларов.

– Но они не потеряют все, – возразил Арти. – Насколько я помню, эти убытки в два раза меньше тех, что может понести компания, если не будет продано двести тысяч новых автомобилей.

– Вот оно что! – мы даже вздрогнули от восклицания Номера Один.

Уставились на него.

– Этот подонок Симпсон, – пояснил он. – Мы все знаем, – что у него нет денег на столь активную борьбу с нами. Кто-то должен его поддерживать.

– Мы пытались выяснить, – напомнил я. – Но ничего не нашли.

– Кто занимался проверкой? – спросил Номер Один.

– Дэн Уэйман, разумеется, – ответил я. – Это по его ведомству.

– Дэн Уэйман, – голос Номера Один сочился сарказмом. – И ты ему поверил?

Я промолчал.

– Дэн Уэйман заодно с Лореном.

– Вы хотите сказать, что за всей этой возней стоит ваш внук? – изумился Арти. – Невероятно. Зачем ему уничтожать компанию, президентом которой он является?

– Я этого не утверждаю, – ответил Номер Один. – Но и не отрицаю. Мой внук все больше становится похожим на меня. И будь я на его месте, то скорее всего пошел бы на такой шаг, чтобы напугать руководство компании.

Ошибся он в одном: нас-то ему не запугать.

– Если мы свяжем Симпсона и Лорена, поможет ли нам это на суде? – спросил Арти.

Старик задумался.

– Думаю, что нет. Суд, конечно, выведет Лорена из попечителей фонда за нарушение обязательств перед последним, но будет настаивать на передаче фонду права голоса по акциям.

– Но если мы схватим Лорена за руку, попечители отдадут голоса Номеру Один, – резонно заметил я.

– Если мы схватим Лорена за руку, – процедил Номер Один, – нам не понадобятся голоса фонда.

– Что-то я вас не понял, – в моем голосе слышалось недоумение.

– У меня сорок один процент акций, так?

– Сорок, – поправил я его. – Я решил воспользоваться предоставленными мне полномочиями.

Номер Один усмехнулся.

– Почему именно сейчас?

Я улыбнулся в ответ.

– Пришел к выводу, что лишний миллион наличными вам не повредит.

Он рассмеялся.

– Ладно. Сорок процентов. Один процент у тебя. Еще десять принадлежат моей внучке Энн. В сумме пятьдесят Один. Больше мне и не нужно.

– Но откуда вы знаете, что она будет на вашей стороне?

– В своей внучке я уверен. Если она потеряет веру в брата, то повернется ко мне. Ее муж проследит за этим.

Он будет там, где сила.

– Значит, проблема в одном, – подвел я черту. – Связать Симпсона и Лорена.

– Это твои трудности, – отрезал Номер Один. – Ты должен это сделать, и отпущено тебе на это восемь дней.

– Но как? – осведомился я.

– Меня это не касается, – последовал ответ. – Тем более что есть один верный способ. Симпсон работает за деньги. Следовательно, его можно перекупить.

– А если ничего из этого не выйдет? – предположил я. – Если Лорен окажется чист?

Старик злобно глянул на меня.

– Тогда подставь его! Мы не в игрушки играем!

Глава 3

По возвращении в Детройт меня ждала записка, которую я достал из ячейки для почты:

«Пожалуйста, позвоните миссис Хардеман».

И нью-йоркский номер. Стояло на записке и время:

7.10. Я посмотрел на часы. Почти девять. Оставалось только гадать, каким ветром занесло Бобби в Нью-Йорк.

Когда я вошел в номер, через потолок в гостиной слышалась музыка из кабаре, расположенного этажом выше.

Я снял трубку и смотрел в окно, пока телефонистка соединяла меня с Нью-Йорком. Рекламный щит сообщал, что на этот раз на конгресс съезжались мастера похоронных дел. Наверное, и их ждало немало забавного, хотя у специалистов по бюстгальтерам темы для обсуждения были повеселее.

– Соединяю вас с миссис Хардеман, – пропела телефонистка.

– Привет, Анджело, – голос не Бобби, а Алисии.

Мне удалось скрыть удивление.

– Эй, ты, – поздоровался я.

Она рассмеялась.

– «Эй, ты, – на мгновение она замялась. – Полагаю, ты не ожидал моего звонка?

– Нет, – честно признался я.

– Я понимаю, ты занят, но много времени я у тебя не отниму.

– К чему все эти формальности, Алисия? Мы знакомы достаточно давно, чтобы обойтись без них.

Вновь она рассмеялась. И напряженность исчезла из ее голоса.

– Извини. После развода я уже и не знаю, как относятся ко мне люди, с которыми я общалась, будучи замужем.

– Но мы-то познакомились задолго до твоей свадьбы.

– Ладно, перейдем к делу. По нашему соглашению с Лореном, при разводе я получила половину его акций в «Вифлееме».

– Я этого не знал.

– Не только ты. Лорен предпочитал об этом не распространяться. Тем более что за ним оставалось право голосовать по этим акциям.

– Ясно.

Слова Алисии означали, что Лорену принадлежит пять процентов акций компании, а не десять, как мы думали.

– Я прочитала в газетах о судебном иске, – продолжила Алисия. – Лорен и Дэн Уэйман часто говорили при мне об этом, но я не думала, что они решатся на такое, – в ее голосе появились жесткие нотки. – Я не хочу, чтобы они захватили контроль над компанией.

– Значит, мы с тобой в одной лодке.

– Я переговорила с моим адвокатом и попросила написать новую доверенность в пользу Номера Один. Я хочу, чтобы ты дал ему знать об этом.

– А почему бы тебе не позвонить самой? Я уверен, он оценит твою решительность.

– Нет, – возразила Алисия. – Его секретарь-домоправительница миссис Крэддок обо всем докладывает Лорену. А я не хочу, чтобы он прознал об этом.

Я оказался прав и одновременно ошибся. Мне-то казалось, что информацию поставляет Дональд.

– Не беспокойся, я введу Номера Один в курс дела.

– Доверенность я посылаю тебе в отель. Скажи Номеру Один, что он имеет право голосовать, как сочтет нужным.

– Будет сделано, – во мне разыгралось любопытство. – Так ты говоришь, Лорен И Дэн часто обсуждали такой вариант?

– Да. Так что для меня этот иск – не сюрприз. Вопрос о нем возникал всякий раз, когда Лорен злился на деда. Особенно после того, как они узнали о «бетси».

И тут я выстрелил наугад.

– Ты не слышала, не упоминался ли в их разговорах некий Симпсон?

– Марк Симпсон?

– Совершенно верно.

– Он – приятель Дэна Уэймана. Дэн несколько раз приводил его к нам в дом. Они уединялись в кабинете и о чем-то долго беседовали. Насколько я понимаю, о безопасности автомобилей.

Я попал в десятку! Но попытался скрыть охватившее меня волнение.

– Я хочу попросить тебя об одной услуге. Набросай на бумажке, сколько раз и приблизительно в какие дни ты видела, как они совещались у вас дома.

– Хорошо, – теперь и она заинтересовалась этой темой. – Тебе это поможет?

– По всей видимости, да, – осторожно ответил я. Посмотрел на листок, что держал в руке. – Если мне понадобится найти тебя, звонить по этому же номеру?

– Нет. Завтра я улетаю в Гетад.

– Я не знал, что ты поклонница горных лыж.

Она засмеялась.

– Я не собираюсь кататься на лыжах. Бетси вот-вот должна родить, и я хочу быть рядом с ней.

– Как она?

Вновь смех.

– Сохраняет олимпийское спокойствие. Ее муж, Макс, волнуется куда больше. А я все еще не могу поверить, что скоро стану бабушкой.

– Бабушки нынче молодеют год от года. Юное поколение заботится об этом. Передай Бетси мои наилучшие пожелания.

– Обязательно. До свидания, Анджело.

– До свидания, Алисия, – я положил трубку и прошел к бару.

Бросил в бокал несколько кубиков, откупорил бутылку «Кроун Ройал», плеснул виски, воду добавлять не стал.

Номер Один предположил правильно: Уэйман прикрывал своего дружка. Оставалось только удивляться прозорливости старика.

Музыка в кабаре гремела все сильнее. Я рассердился.

Вновь взялся за телефонную трубку, позвонил заместителю управляющего отелем.

– Вам нужно что-то сделать с усилителями звука в кабаре. От этого шума у меня пухнет голова.

– Вы, должно быть, ошиблись, мистер Перино, – проворковал заместитель шелковым голосом. – Кабаре сегодня закрыто. Наверное, кто-то из наших гостей включил радио на полную громкость. Мы незамедлительно с этим разберемся.

– Пожалуйста, разберитесь, – и я бросил трубку на рычаг.

Направился к спальне, музыка звучала все громче.

Распахнул дверь и едва не оглох.

Синди сидела на кровати. Длинные волосы рассыпались по обнаженным плечам и груди. Она повернулась ко мне, голова ее дергалась в такт ритму. Губы разошлись в счастливой улыбке.

– Добро пожаловать, Анджело. Прелесть, а не мелодия, правда?

– Приглуши звук! – проревел я в ответ. – Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы меня выставили из отеля?

Синди подняла с покрывала блок дистанционного управления, направила его на магнитофон, стоящий в углу.

Громкость уменьшилась до приемлемого уровня.

– Последний писк моды. Я не могла устоять.

Я лишь смотрел на нее.

– Как ты сюда попала?

Ее глаза округлились.

– Поверишь ли, когда вчера я приехала в этот паршивый город, ни в одном отеле не нашлось свободного номера.

– Это не ответ на мой вопрос.

На коленях она добралась до края кровати.

– Подойди сюда.

Я повиновался, и она обняла меня за шею. Губы ее были мягкие и теплые.

Я оторвался от нее.

– Ты все еще не ответила на мой вопрос.

– Без особого труда, дорогой, – ее глаза смеялись. – Просто сказала, что по твоему распоряжению должна установить в спальне новую стереосистему.

– Но это было вчера. Почему они разрешили тебе остаться здесь?

– Всем известно, что на монтаж таких систем одного дня недостаточно. Кроме того, я сидела очень тихо, пока не услышала, что ты пришел и первым делом позвонил другой женщине, – Синди сунула руку под подушку и подала мне точно такую же записку, как та, что я уже получил у портье. – Особенно ей.

И лицо ее стало таким злым, что я поневоле рассмеялся.

– Да ты ревнуешь. На тебя это не похоже. Я-то думал, ты слишком холодна для таких чувств.

– Я не ревную! – с жаром воскликнула Синди. – Но как бы вел себя ты сам, если б прождал меня в постели два дня, а я, придя, первым делом начала бы названивать другому парню?

– Но я не знал, что ты меня ждешь! – я все еще смеялся.

– Неважно! – фыркнула Синди. – Не думаю, что ты поступил как джентльмен. Мог бы сначала заглянуть в спальню.

– Но я звонил по делу.

– Естественно, – саркастически бросила она.

– Можешь не сомневаться, – заверил я ее. – Ты подумала о второй миссис Хардеман. А я звонил первой.

– О боже! – в ужасе ахнула Синди. – Только не говори мне, что ты трахал и ее.

Утром, придя на завод, я нашел в своем кабинете Дункана. С ним сидели Кэррадайн из конструкторского отдела и Хафф из отдела дизайна.

С первого взгляда мне стало ясно, что они не принесли мне добрую весть.

Я прошел за стол, сел.

– Итак, господа, чем вы решили меня порадовать?

– Выложить тебе все сразу, парень? – пробурчал Дункан. – Или по очереди?

– По очереди. Сегодня понедельник, и с утра я не в очень хорошей форме.

– Ладно. С пятницы все работы на сборочном конвейере остановлены. Распоряжение президента.

– Он не может этого сделать. Нет у него такого права.

Номер Один все еще председатель совета директоров и высший руководитель компании.

– Он это сделал, – сухо ответил Дункан.

– Мы можем пойти туда и возобновить работу.

– Не можем. На завод нас не пускают. Мы даже не можем попасть в свои кабинеты. Нас пустили только сюда.

Я промолчал. Лорен перешел в решительную атаку.

Не слишком заботясь о тылах.

– Что еще?

– Профсоюз. ПАР заявил, что не допустит пуска конвейера, пока не будут пересмотрены все ставки. Они полагают, что для многих рабочих мест они занижены.

– Я думал, мы уже все согласовали.

– То есть ты согласовал. Но Уэйман затормозил все бумаги. Так что в профсоюзе их и не видели.

Опять Уэйман. Не слишком много от него пользы. Я уже начал ненавидеть его.

– Он мог вести переговоры лишь на основе наших цифр. И не имел права менять или задерживать наши предложения.

– Смог, как видишь. Действуя по прямому указанию президента.

Я посмотрел на Дункана.

– Это все?

– Нет. Утром ты не просмотрел «Уолл-стрит джорнэл»?

Я покачал головой.

– Так взгляни.

Статья на первой странице. Две колонки под заголовком:

«СТО ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ, ЗАТРАЧЕННЫЕ „ВИФЛЕЕМ МОТОРС“ НА НОВЫЙ АВТОМОБИЛЬ, ВЫБРОШЕНЫ КОТУ ПОД ХВОСТ?»

Я прочитал статью. Получили ее из Детройта в пятницу.

«Специально для „Уолл-стрит джорнэл“. – Информированные источники сообщают, что в „Вифлеем моторс компания высказывают серьезные опасения относительно успеха их нового автомобиля «бетси“, который должен появиться на рынке в конце текущего года.

Сомнения эти вышли на поверхность в связи с судебным иском Лорена Хардемана Третьего и его сестры, княгини Алехиной, к их деду, Лорену Хардеману Первому и «Фонду Хардемана», которые, по существу, контролируют гигантскую корпорацию.

Хорошо информированные источники также сообщают, что президент компании Лорен Хардеман Третий испытывает все большую тревогу в связи с ростом затрат и недостаточной безопасностью нового автомобиля. Именно эти причины заставили его решиться на крайнюю меру, и он обратился в суд лишь после того, как ему не удалось убедить деда отказаться от этого опасного проекта в интересах общественности…»

Текст на этом не кончался, но я отложил газету. Насчет «хорошо информированных источников» сомнений у меня не возникло. Уэйман. Как исполнительный вице-президент он имел прямой выход на редакцию. И у меня возникло предчувствие, что это лишь начало, и такие же статьи скоро появятся по всей стране. Пожалуй, они нашли лучший способ убить «бетси» до того, как она вышла на рынок. Еще два-три подобных материала, и «бетси» не будут брать даже задаром.

– Подождите меня здесь, – и я направился в кабинет Лорена.

Глава 4

– У мистера Хардемана совещание, – секретарь привстала, пытаясь остановить меня.

– Вот и прекрасно, – я словно и не заметил ее намерения.

Лорен Третий сидел на столом, Уэйман и еще один мужчина, которого я видел впервые, – напротив.

Лишь Лорен не удивился моему приходу.

– Я тебя ждал.

– Еще бы, – буркнул я.

Мужчина и Уэйман тут же встали.

– Мы подождем в моем кабинете, пока ты не освободишься, – и Уэйман первым направился к двери.

– Вы останьтесь, – бросил я Уэйману. – То, что я намерен сказать, касается и вас.

Уэйман стрельнул глазами на Лорена, тот кивнул, – Марк, побудьте в моем кабинете, – обратился Уэйман к мужчине, а сам сел.

– Это Марк Симпсон? – спросил я, прежде чем за мужчиной закрылась дверь.

Уэйман замялся, но Лорен вновь кивнул.

– Да, – с неохотой ответил вице-президент.

– Я так и думал. Дерьмо начинает всплывать на поверхность.

Они промолчали.

– О нем мы еще поговорим, – я встал сбоку от стола, чтобы видеть их обоих. – Ты видел статью в «Уолл-стрит джорнэл»?

– Да, – ответил Лорен.

– Не кажется ли тебе, что с ней ты перегнул палку?

– Нет. Приведенные в ней факты соответствуют действительности.

– Как ты ее себе представляешь.

– Как я ее себе представляю.

– А ты не задумывался, что случится с компанией, если ты проиграешь?

– Такому не бывать, – уверенно заявил он.

– Ты проиграешь, если и победишь. Еще несколько таких статей, и ты будешь руководить компанией-банкротом. Даже круглые дураки перестанут покупать автомобили, изготовленные на наших заводах.

– Что бы ни случилось с компанией, тебе до этого нет дела.

– Вот тут ты ошибаешься. Очень даже есть. Мне принадлежит двести тысяч акций компании, которые я купил у твоего деда за два миллиона долларов.

Впервые на лице Лорена отразилось удивление.

– Я в это не верю. Дед не стал бы продавать акции постороннему.

– Это легко проверить, – усмехнулся я. – Почему бы тебе не снять трубку и не позвонить ему?

Лорен не шевельнулся.

– Как владелец акций я имею определенные права. Если ты читал устав этой компании так же внимательно, как и я, то должен знать, о чем идет речь. Я могу потребовать возмещения убытков от любого сотрудника компании, вмешивающегося в текущую работу, если нанесенный компании ущерб обусловлен именно этим вмешательством.

Лорен потянулся к телефону. Коротко переговорил с Джимом Эллисоном, старшим юристом компании. Положил трубку и посмотрел на меня.

– Это еще надо доказать.

Я улыбнулся.

– Я не адвокат, но едва ли мне придется долго искать доказательства. Ты остановил производство «бетси», и сто пятьдесят миллионов долларов вылетели в трубу.

Лорен промолчал.

– Я попробую облегчить тебе жизнь, – продолжил я. – У тебя будет время на размышление, пока я дойду до своего кабинета. А вот если я сяду за стол и окажется, что работы на конвейере не продолжены, а мои парни не могут заниматься порученным им делом, я подам на тебя и твоего самодовольного дружка в суд, и вам на пару придется уплатить штраф, о котором еще и не слыхивали: сто пятьдесят миллионов долларов.

Я двинулся к двери. На полпути обернулся. Посмотрел на Уэймана.

– А вас с руководством профсоюза я жду в своем кабинете, чтобы подписать все необходимые документы.

Я едва не улыбнулся ему в лицо. На заводе все знали о его пристрастии к экс-лаксу. Но сегодня, судя по физиономии Уэймана, он мог обойтись без слабительного.

Я посмотрел на Лорена.

– На твоем месте я бы нашел способ дать опровержение на сегодняшнюю статью, прежде чем результаты ее публикации начнут отражаться на благополучии компании.

В кабинет я решил вернуться кружным путем, чтобы дать им время подумать. Проходя мимо кабинета Уэймана, заглянул в приемную.

– Марк Симпсон еще здесь? – спросил я секретаршу.

– Только что ушел, мистер Перино, – она лучезарно улыбнулась. – Попросил передать мистеру Уэйману, что у него важная деловая встреча, и обещал перезвонить позже.

Я кивнул и вышел в коридор. Не зря Симпсон и внешне напоминал шакала. Почувствовал, что запахло жареным, и решил отбежать в сторону да посмотреть издали, что из этого выйдет. И я дал себе зарок сегодня же заняться этим подонком, если с остальным все наладится.

У двери в приемную я выкурил целую сигарету. Не хотел, чтобы потом они жаловались на недостаток времени.

Моя секретарша подняла голову, когда я открыл дверь.

– Мистер Перино.

Я остановился у ее стола.

– Я только что получила для вас странное послание из кабинета мистера Хардемана, – на ее лице отразилось недоумение. – Я ничего не поняла, но он сказал, что вам все будет ясно.

– Так что он просил мне передать? – спросил я.

Она заглянула в свой блокнот.

– Он сказал, что все будет, как вы того хотите, но на следующей неделе он зайдет лично, чтобы попрощаться с вами.

Я улыбнулся.

– Действительно, мне все понятно, – и прошел в кабинет. – Приступайте к работе. Мы и так потеряли на этом три дня.

Дункан посмотрел на меня.

– Как тебе удалось так быстро привести их в чувство?

Я широко улыбнулся.

– Все дело в моем итальянском обаянии. Я пригрозил, что спою им «О соле мио».

Совещание с представителями ПАР закончилось в девять вечера, так что заняться Симпсоном в тот день я уже не сумел. С запуском в производство нового автомобиля хватало дел и без этого подонка.

Я впервые участвовал в переговорах с профсоюзами и должен отметить, что я мысленно пожелал себе в будущем держаться от этих дел подальше. А при всей моей нелюбви к Дэну Уэйману мне пришлось признать, что этот сукин сын не давал профсоюзным деятелям спуска.

Я даже представить себе не мог, сколь разных профессий рабочие заняты в автомобильном производстве.

Уэйман же держал все их в голове да еще помнил обязанности каждого специалиста. И когда он взялся за дело, мне оставалось только молчать. Жаль, конечно, что он взял сторону Лорена, а не нашу, но это не мешало ему пахать на благо компании.

В один момент, когда эмоции начали брать вверх, Уэйман не поленился прочитать небольшую лекцию.

– Мы должны стремиться к компромиссу. В чем-то уступаю я, в чем-то – вы, – голос его звучал спокойно, словно выступал он перед студенческой аудиторией. Кстати, перед тем, как поступить к «Форду», он читал лекции в колледже. – Мы выворачиваемся наизнанку, чтобы японцы и немцы окончательно не заполонили наш рынок. И я говорю не только о готовых изделиях, но и о комплектующих. Руководство «Вифлеема» полностью отдает себе отчет в том, что изготовление нового автомобиля за рубежом с последующей доставкой в Штаты обойдется куда дешевле. И вам это известно не хуже нашего. В прошлом году в нашей компании стоимость рабочего часа составила шесть и шестьдесят шесть сотых доллара, существенно выше, чем в среднем по отрасли. И автостроительное отделение закончило год с убытками в двадцать миллионов. У нас есть все основания перенести производство нового автомобиля за рубеж. Но мы этого не делаем, потому что уважаем наших работников и считаем, что несем перед ними определенные обязательства. И просим мы лишь о сотрудничестве. Все мы должны стремиться к повышению производительности труда. Но чрезмерный рост зарплаты может свести на нет все наши усилия. Так что взаимные уступки просто необходимы. И тогда нам не придется обращаться к услугам иностранцев.

Пока он говорил, я наблюдал за лицами профсоюзных деятелей. Не могу сказать, что я многое по ним прочел, но чувствовалось, что и они настоящие профессионалы, понимающие, где нужно надавить, а где стоит и уступить. Однако и достигнув полного взаимопонимания мы убили не один час на окончательную утряску соглашения.

Когда они наконец ушли, я посмотрел на Уэймана, собирающего бумаги в брифкейс.

– Вы потрудились на славу.

Он не ответил.

– Но вы могли бы сберечь нам немало времени, если б сделали все сразу, когда я попросил вас об этом.

Он захлопнул брифкейс. Глянул на меня, словно хотел что-то сказать, но передумал и молча вышел из кабинета.

Синди встретила меня в дверях моего номера, куда я добрался уже в одиннадцатом часу. Сунула мне в руку листок.

– Только не говори мне, что и она пришла по делу.

Я развернул его.

«Я внизу в баре. Нам необходимо увидеться.

Б. X.»

Я посмотрел на Синди.

– Скорее всего так оно и есть.

– Еще бы, – фыркнула Синди. – Она позвонила до того, как принесли записку. Этот английский акцент я узнаю и со сна. Но она повесила трубку, прежде чем я успела спросить, кто говорит. А потом принесли записку.

– Давно?

– С полчаса назад.

Я задумался. В баре встречаться не стоит. Зачем Бобби лишние неприятности.

– Спустись в бар и попроси ее подняться сюда. А сама погуляй с часок.

– И чем же прикажешь мне заняться в это время? – полюбопытствовала Синди.

– Сходи в кино, посиди в том же баре, – посоветовал я.

Ехидная улыбка заиграла на ее губах.

– А может, мне тоже подняться? Я могла бы спрятаться в спальне, чтобы не мешать. Вы даже знать не будете о моем присутствии.

– Этого нам не надо, – я покачал головой.

– По крайней мере позволь мне включить магнитофон. Может, я смогу чему-нибудь научиться. Меня всегда интересовало, как это делают английские леди.

– У меня был трудный день, Синди, – я тяжело вздохнул. – Прекращай препираться и иди вниз, а не то я тебя выпорю.

Она коротко глянула на меня.

– Не теперь. Когда я вернусь, – и направилась к лифту.