Текст книги "Бетси"

Глава 16

– У нас неприятности, – начал Анджело. – Серьезные неприятности.

– Что теперь? – осведомился Руарк.

А Дункан мрачно улыбнулся.

– Я занимаюсь этим делом сорок пять лет и не помню ни одного спокойного дня.

Анджело прошелся по гостиной своего номера в «Понтчартрейне». Остановился у окна. На другой стороне улицы огромный щит возвещал о приближении знаменательного события – ежегодной конференции фирм-изготовителей бюстгальтеров. Анджело чуть улыбнулся.

Ну и везет же людям. Ни о чем думать не надо, кроме как о женской груди.

Он вернулся к столу.

– Я не вызвал бы вас с Западного побережья из-за пустяка.

Они молча покивали.

– На прошлой неделе Бэнкрофт сказал мне, что мы начали терять продавцов, и предупредил, что большинство владельцев автосалонов откажутся от сотрудничества с нами, если мы прекратим производство «сандансера», – Дункан хотел что-то сказать, но Анджело остановил его взмахом руки. – Мы выяснили, что все это значит. И след привел к нашему другу Симпсону и его НАБА. Против нас развернута целая кампания, и сейчас они так далеко вырвались вперед, что нам их уже не достать.

– Но почему этот парень ополчился на нас? – спросил Дункан. – Мы же не сделали ему ничего плохого.

– Не знаю, – покачал головой Анджело. – Но пытаюсь с этим разобраться. Кто-то ссужает его деньгами.

Своих бы ему явно не хватило.

Он прошел к бару, вновь наполнил бокал. Дункан и Руарк молча ждали продолжения. Анджело посмотрел на них и, после их кивков, наполнил каждому по бокалу.

Раздал и сел в кресло напротив.

– И что теперь будет? – спросил Тони.

– Пока можно лишь догадываться. Но я полагаю, что совет директоров обрежет программу выпуска «бетси» и сохранит «сандансер».

– Но я уже заказал материалов на семьдесят миллионов, – вставил Руарк.

– Это мне известно, – Анджело повернулся к нему. – Но большую часть заказанного тобой можно использовать и для «сандансера». Так что с этим проблем нет. Кроме того, потеря каких-то комплектующих – ничто по сравнению с банкротством компании.

– Ты так говоришь, будто мы уже покойники, – пробурчал Дункан.

– Еще нет, – улыбнулся Анджело. – Кое-какие идеи у меня есть. Остается лишь оценить, насколько они практичны.

– Опробуй их на нас, – предложил Руарк.

Анджело кивнул.

– Как насчет того, чтобы изготавливать двигатели для большой «бетси» в цеху, предназначенном для сборки «бетси-мини»?

– Ни единого шанса, – отрезал Руарк. – Нам потребуется еще год на оснащение производства, и больше пятидесяти тысяч двигателей там не собрать.

– А сколько вы планируете выпускать «мини»?

– Сто тысяч ежегодно.

Анджело задумался. «Бетси-мини», их вариант малолитражки, должен был составить конкуренцию «фольксвагену», «пинто», «веге», «гремлину». Строгие обводы, никаких излишеств. В стиле японской «хонды», но с двигателем большей мощности, позволяющим развивать большую скорость, при практически аналогичной стоимости – тысяча восемьсот девяносто девять долларов.

– А сколько «серебряных фей»?

– От семи до десяти тысяч, – ответил Руарк.

«Серебряная фея», их спортивная модель, точно такая же, как «корветт» у «Шевроле», готовилась для любителей быстрой езды. Усиливались подвеска, корпус, рулевое управление. Последней на спидометре значилась цифра 220, но на полигоне машина без труда разгонялась до двухсот семидесяти миль в час.

Анджело вытащил сигарету.

– Как скоро мы сможем начать серийное производство?

Руарк и Дункан переглянулись.

– Если наши планы одобрят, первые машины сойдут с конвейера в ноябре, – ответил Дункан.

Анджело повернулся к нему.

– Сейчас только начался июль. До ноября почти четыре месяца. Быстрее не получится?

– Мы и так слишком спешим. Нам повезет, если мы уложимся в этот срок.

Анджело промолчал. Не спросил он лишь о «бетси джетстар», автомобиле, составляющем основу их программы. Предполагалось выпускать две модели: поменьше, сравнимую с «новой» и «мавериком», и побольше, превосходящую размерами «шевель» и «торино», но с той же ценой. Именно для этой модели и требовался сборочный цех «сандансера». Только там можно было наладить производство двухсот тысяч двигателей в год.

Анджело поставил бокал на стол.

– Выход у нас только один. Изготавливать двигатели за границей.

Дункан покачал головой.

– Номеру Один это не понравится. Он хочет построить американский автомобиль.

– Он не сможет предложить другого варианта, если хочет, чтобы этот автомобиль вышел на рынок, – возразил Анджело. – Даже он должен осознать, что нельзя продавать машину, не имея разветвленной сети автосалонов.

Э – Уже поздно строить завод заново, – заметил Руарк.

– Это нам и не нужно. Мы можем обратиться к двум корпорациям. «Мацуока» в Японии и «Ваггонер фабрик» в Западной Германии. Обе располагают необходимыми производственными мощностями, и обе выразили желание приобрести у нас лицензию на этот двигатель и использовать его в своих автомобилях.

– Продав лицензию, мы создадим себе конкурентов, – заметил Дункан.

– Если «бетси» будет раскупаться, конкуренции нам не избежать. Посмотрите, что произошло с двигателем Ванкеля. «Джи эм» не пожелала расставаться с правами на этот двигатель, а теперь «Тойо Когьо» выпустила свой, усовершенствованный вариант, – он затушил окурок в пепельнице и зажег новую сигарету. – Мы даже можем получить на этом немалую выгоду. К примеру, создав с ними совместные предприятия по производству наших двигателей.

Руарк кивнул.

– На этом мы можем неплохо заработать.

– Деньги не главное. Мы обяжем их поставить в следующем году сто пятьдесят тысяч двигателей.

– Едва ли это будет легко, – покачал головой Руарк. – Эти ребята знают, что почем. Они учуют, что мы загнаны в угол.

– Ваша задача не допустить этого, – Анджело поднялся. – Тони, ты берешь на себя Японию, а вы, Дункан, отправитесь в Германию.

– Хорошо, – кивнул Руарк. – Когда нам ехать?

– Немедленно.

Встал и Дункан.

– Староват я для таких гонок, – пробурчал он.

Анджело улыбнулся.

– Вам там понравится. Особенно тамошние пышнотелые светловолосые фрейлейн.

– Парень, в моем возрасте я могу лишь смотреть на них, – ответил шотландец. – Да и то в очках, если хочу что-то увидеть.

Анджело рассмеялся.

– Вы преуменьшаете свои возможности.

Дункан посмотрел на него.

– Как насчет «мини» и «серебряной феи»? Запускаем в производство?

– Пока нет, – покачал головой Анджело. – Подождем до заседания совета директоров в пятницу. Решение будет принято там.

Зал заседаний наполняли табачный дым и напряжение. Джон Бэнкрофг сделал доклад ровным голосом, без драматических жестов. Но все директора осознали, что все это значит. Без сети автосалонов «бетси» не могла прорваться на рынок.

Анджело попытался развеять пессимизм.

– Я думаю, что Симпсоном мы займемся позднее.

Проблема сейчас в другом – как одновременно довести «бетси» до покупателя и успокоить торговцев, поставляя им «сандансеры».

Взгляды присутствующих сосредоточились на нем.

– Мы все понимаем, – продолжал Анджело, – что без сборочного цеха «сандансера» мы не сможем изготовить достаточного количества двигателей для «бетси джетстар». Однако есть варианты выхода и из этого положения… Они сейчас прорабатываются. В настоящее время Тони Руарк ведет переговоры с «Мацуока Хивей Индастрис» в Японии, а Джон Дункан – с «Ваггонер фабрик» в Германии о производстве двигателей для «бетси джетстар» на их производственных мощностях. Если мы придем к взаимовыгодному соглашению, то сможем вести сборку «джетстар» на третьем и четвертом конвейерах цеха сборки «сандансера». В этом случае потребуются дополнительные расходы для приведения конвейеров в рабочее состояние, поскольку долгие годы они не использовались. Но я думаю, что эти затраты быстро окупятся.

Он помолчал, ожидая, пока стихнет прошелестевший над столом одобрительный шумок.

– Разумеется, вы понимаете, господа, что у нас нет другого выхода, кроме как приостановить проект «Бетси» и провести дополнительную оценку.

– Нет, черт побери! – Номер Один хватил кулаком по столу. – Я в этом участвовать не желаю! «Бетси» – американский автомобиль, и изготавливаться он будет здесь. Целиком, до последнего винтика. И я не намерен ползти на пузе к иностранцам за помощью.

В отличие от Номера Один Лорен Третий заговорил ровным, даже ледяным голосом.

– Мне кажется, ты не прав, дед. По-моему, Анджело объективно оценил наше положение. Для нас это единственный путь.

– Пока я жив, ни один чертов иностранец не будет принимать участия в изготовлении этого автомобиля! – отрезал Номер Один. – Это моя компания и мои деньги, так что я буду определять, как ими распорядиться.

Лорен Третий ответил долгим взглядом.

– Теперь это недопустимо. Прошли те времена, когда политика компании определялась причудами одного человека. Такие люди, как ты. Генри Форд, Уолтер Крайслер, принадлежат прошлому. Нельзя принимать решения, основываясь лишь на количестве акций и собственном тщеславии. В нашей компании работают тридцать тысяч человек, многие посвятили ей всю жизнь, и мы не имеем права вот так запросто ставить под удар их благосостояние и будущее. Они заслужили того, чтобы при принятии решений учитывалась и их судьба. У нас нет выбора: мы обязаны продолжить производство «сандансера».

– Черт побери! Нет! – проревел Номер Один. Вытянул вперед руки. Быстро расстегнул пуговицы на рукавах пиджака, освобождая манжеты. Вырвал запонки, поднял их на ладони. Они заблестели золотом.

– Посмотрите на эти запонки! – приказал он. – Это мой первый «сандансер», который я построил шестьдесят лет назад. Ты говоришь, что я живу в прошлом, а сам не можешь оторваться от этого старья.

И резким движением отбросил тяжелые запонки. Они ударились о стекло, разбили его и исчезли.

Номер Один сердито оглядел притихших директоров.

– «Сандансер» мертв, господа. Заседание окончено.

Один за другим они покинули зал. Скоро за столом остались лишь Анджело, Лорен и Номер Один. Поднялся и Лорен. Посмотрел на деда.

– Ты знаешь, я не позволю тебе этого сделать. Ты можешь погонять других, но не меня. Я же буду бороться с тобой всеми имеющимися у меня средствами.

Номер Один улыбнулся.

– Давай, давай, – добродушно пробурчал он. – Но не приходи ко мне, размазывая слезы по щекам, когда из тебя вышибут всю дурь.

– Проигрывать я не намерен, – заговорил Лорен тоном деда. – Кто-то должен помнить об ответственности, которую несет компания перед своими работниками.

Кроме того, ты забыл об одной мелочи.

Номер Сдан промолчал.

– По закону мелкие вкладчики имеют определенные привилегии. Мне и сестре принадлежит двадцать процентов акций. Энн написала мне доверенность на право голосовать по ее акциям. Ни она, ни я не намерены дозволять тебе гробить компанию.

– Остальные-то восемьдесят процентов мои, – напомнил Номер Один.

– Нет, – покачал головой Лорен. – Ты голосуешь за восемьдесят процентов, но принадлежит тебе сорок один.

Это большая разница, – он повернулся и вышел из зала заседаний.

Номер Один проводил его взглядом, затем повернулся к Анджело.

– Внук-то у меня сообразительный, – в голосе звучало чуть ли не уважение.

Анджело заговорил после долгой паузы.

– Он, кстати, прав. Вы входите в крутой поворот на скорости триста миль в час.

Номер Один сердито глянул на него.

– На чьей ты стороне, черт возьми?

Ответить Анджело не успел. На столе перед ним зазвонил телефон, и он снял трубку.

– Вам звонят с Багамских островов, мистер Перино.

– Кто? – изумился он.

Что-то щелкнуло, потом телефонистка ответила:

«Мисс Элизабет Хардеман».

Анджело посмотрел на Номера Один.

– Соединяйте.

– Анджело? – послышался голосок Бетси.

– Да, – в трубке стоял какой-то шум, напоминающий далекий прибой.

– Анджело, – голос звучал напряженно, словно она плакала, но не хотела это показать. – Я собираюсь спросить тебя в последний раз. Ты женишься на мне?

Он попытался обратить все в шутку.

– Когда, мисс Элизабет?

– Анджело, мне не до смеха, – резко ответила она. – Отвечай немедленно. Я спрашиваю в последний раз.

– Я уже говорил вам, мисс Элизабет, что жениться пока не собираюсь, – напомнил он ей.

И в трубке раздались гудки отбоя. Ничего не понимая, Анджело медленно положил ее на рычаг. Повернулся к Номеру Один.

– Звонила Бетси. Я думал, она во Франции. Каким ветром ее занесло на Багамы?

Номер Один как-то странно посмотрел на него.

– Разве ты не знаешь? Об этом писали газеты.

– Я уже много недель не раскрываю их.

– Это плохо, – с грустью в голосе заметил Номер Один. – Моя правнучка сегодня выходит замуж.

Номер Один покатил кресло к двери, открыл ее, обернулся. Анджело так и сидел за столом.

– Увидимся утром.

Когда за ним закрылась дверь, Анджело закурил. И сидел до тех пор, пока окурок не начал жечь ему пальцы.

Бросил его в пепельницу, поднялся.

Вышел из здания в багряных лучах заката, с трудом пробивающихся сквозь смог. Поднял голову. Отыскал разбитое окно зала заседаний.

Импульсивно свернул с тропинки на аккуратно подстриженную лужайку. Первую запонку нашел прямо под окном, среди осколков стекла. На поиски второй ушло чуть ли не пятнадцать минут. Она закатилась под куст.

Анджело посмотрел на запонки, лежащие на его ладони. Солнце высвечивало каждую мельчайшую деталь.

Крошечный «сандансер» казался настоящим, готовым взреветь мотором и укатить вдаль.

Кулак его сжался так сильно, что запонки впились в кожу. Медленно он зашагал к своей машине.

Книга четвертая
1972 год

Глава 1

Лучи белого январского солнца падали на соляную равнину, превращая ее в поле сверкающих алмазов, которые ослепили бы нас, если бы не затемненные стекла защитных шлемов. До нас доносились лишь вой турбины, свист ветра да шорох шин по идеально гладкой поверхности. Я крепко сжимал руль, нацеливая машину на горизонт, где белая соль встречалась с синим небом.

Голос Синди раздался в моих наушниках, ровный и спокойный, словно мы ехали по городскому бульвару.

– Предельный уровень – шестьдесят восемь тысяч оборотов в минуту, скорость триста одиннадцать миль в час, температура камеры сгорания турбины постоянна, тысяча двести градусов по Цельсию.

Ее прервал вышедший на связь Дункан. Голос его вибрировал от возбуждения.

– Предельный уровень – шестьдесят восемь тысяч оборотов.

– Мы уже вышли на него.

– Все системы работают нормально, – добавил он. – Выходи на семьдесят тысяч и продержи ее на таком режиме минуту. Приготовились. Синди, ты бери время по своему секундомеру на случай, если радио выйдет из строя.

– Мы готовы, – рука Синди с хронометром появилась передо мной.

Я начал приоткрывать дроссель. Мгновение спустя Дункан повел отсчет секунд.

– Минута пошла. Предельный уровень семьдесят тысяч.

Палец Синди надавил на кнопку хронометра. Краем глаза я уловил, как секундная стрелка двинулась в круговое путешествие. И рука Синди исчезла. Остался лишь голос.

– Предельный уровень – семьдесят; скорость – триста двадцать пять; температура – тысяча двести градусов; время – пятнадцать секунд, – последовала короткая пауза. – Предельный уровень – семьдесят; скорость – триста сорок пять; температура – тысяча двести градусов; время – сорок пять секунд, – и тут же:

– Шестьдесят секунд.

И одновременно радиоголос Дункана:

– Шестьдесят секунд! Снижай обороты, парень.

Плавно.

Я уже прикрывал дроссель.

– Понято.

Повернуть голову и посмотреть на Синди я решился, лишь когда скорость упала до семидесяти миль. Несмотря на систему кондиционирования в кабине, лицо ее раскраснелось, а на верхней губе выступили капельки пота.

Дышала она как после спринтерской дистанции.

– Ты знаешь, с какой скоростью мы ехали?

Я покачал головой.

– Нет.

– Триста девяносто одна миля. Я кончила дважды.

Я усмехнулся.

– Я бы тоже кончил, да был слишком занят.

– Помните, что вы в прямом эфире, – ворвался в кабину сухой голос Дункана. – Прекратите говорить гадости.

Мы рассмеялись. Ее рука нашла мою на рулевом колесе.

– Блеск, а не машина.

Я посмотрел на Синди.

– Представляешь, что бы мы творили на ней в гонке?

До конца трассы оставалась миля. Я коснулся ногой тормозной педали. Большего от меня и не требовалось.

Автоматическая электронная система управления тормозами брала на себя все остальное.

– К тому времени, как я вышел из душа и переоделся, механики уже закатили прототип «бетси формула-1» в грузовой отсек трейлера, также снабженный системой кондиционирования, чтобы отвезти машину на наш испытательный полигон.

Дункан повернулся ко мне, едва я вышел из здания.

Его глаза щурились от яркого солнца.

– Машину ты вел отлично, парень.

– Благодарю. Все системы отработали как надо?

– Просто идеально. И режиссер сказал, что снимки будут очень четкими. К камерам у него претензий нет.

– Это хорошо. С погодой нам повезло.

Он кивнул.

– Да, наши рекламщики довольны, как никогда. Они получат все, что просили. Ролик будет что надо.

Я посмотрел на него.

– До появления телевидения было куда проще, не правда ли? Выставил новую машину в автосалоне, и все дела.

Дункан улыбнулся.

– Во всяком случае мы не тратили столько времени на такую ерунду. Знаешь, до чего дошел этот режиссер?

Потребовал, чтобы мой голос звучал более драматично, когда я говорил с тобой по радио.

Я рассмеялся.

– Теперь я понимаю причину вашей нервозности.

Появилась Синди. Направилась к нам, ее распущенные волосы блестели на солнце.

– Номер Один звонит тебе из Палм-Бич.

Я прошел в здание, взял телефонную трубку.

– Как раз собирался позвонить вам. «Формула-1» показала триста девяносто одну милю.

– Кто вел машину? – голос звучал раздраженно.

Он молчал. Чувствовалось, что сейчас последует взрыв. Я отставил трубку от уха.

– Сукин ты сын! – проорал он. – Вице-президенты не испытывают экспериментальные автомобили. Когда же ты перестанешь играть в игрушки?

– Я имею право и поразвлечься.

– Но не на мои деньги. Зачем я дал тебе двести тысяч моих акций? Будь уверен, не для того, чтобы ты сломал себе шею и вывел нас из игры.

Я не ответил. Акции он отдал мне лишь потому, что не хотел возвращать миллион долларов, которые несколько лет назад я заплатил за наш новый завод.

– Держись подальше от этих гребаных автомобилей, ясно?

– Да, сэр, – спорить я не стал. – Но думаю, рекламный ролик вам понравится. Как только его закончат, я сразу переправлю его вам.

– Я могу подождать, пока его покажут по телевизору.

Сейчас у нас другие проблемы.

Этого он мог бы и не говорить. Проблем в новом году у нас хватало.

– О какой идет речь?

– Мой внук, – коротко ответил он. – Наконец-то он дал о себе знать.

– Понятно, – несколько месяцев Лорен Третий вел себя на удивление спокойно. И я уже начал задумываться, во что это выльется.

– Я не хочу говорить об этом по телефону, – продолжил Номер Один. – Немедленно приезжай ко мне.

– Но я должен быть и Детройте, чтобы одобрить схему конвейеров. Иначе работа станет.

– Поручи это Дункану, – бросил Номер Один. – А я жду тебя здесь, – и в трубке запикали гудки отбоя.

В комнату вошли Дункан и Синди.

– Номер Один всем доволен? – поинтересовался Дункан.

– К сожалению, нет. Он хочет, чтобы я незамедлительно приехал к нему.

Дункан посмотрел на меня.

– Что случилось?

– Не знаю. Он не захотел говорить по телефону.

Шотландец помолчал.

– Ты думаешь, он пронюхал?

– О чем?

– Проект «сандансер».

– Едва ли. Про это он не упоминал. Что-то связанное с Лореном Третьим, – я повернулся к Синди. – Позвони, пожалуйста, в аэропорт и узнай, как мне побыстрее добраться до Палм-Бич.

Она кивнула, взялась за телефонную трубку, а я посмотрел на Дункана.

– Вы полетите в Детройт и одобрите окончательную схему сборочных конвейеров. Я хочу, чтобы к двадцатому все было готово.

Синди прикрыла микрофон рукой.

– На прямые рейсы ты опоздал. Лучше всего вылететь из Солт-Лейк-Сити в шесть вечера. В Чикаго пересядешь в самолет до Форт-Лодердейла, а оттуда – на автомобиле.

– Годится. Заказывай билеты.

– В планах никаких изменений? – спросил Дункан. – Нитки один и два – «сандансер стандарт», три и четыре – «джетстар»? – Как мы и договаривались. Свяжитесь с Тони, удостоверьтесь, что у них все готово. Я хочу, чтобы конвейер работал как часы.

– Так оно и будет, – ответил шотландец. – Но…

– Что еще? – спросил я.

– Номер Один не обрадуется, когда узнает, что ты сделал.

Я посмотрел на Дункана.

– Когда ему останется лишь нажать кнопку «пуск», он уже ничего не сможет изменить.

Мы все подготовили. Одиннадцать часов утра во Флориде соответствовали десяти в Детройте и восьми в Вашингтоне. Золотой телеграфный ключ стоял в библиотеке дома в Палм-Бич. Ровно в одиннадцать Номер Один должен был замкнуть золотой ключ на своем столе, одновременно приводя в действие конвейерные нитки в Детройте и Вашингтоне. Мы уже оповестили газеты, радио и телевидение, так что репортеры, фотографы и операторы также готовились к церемонии. Ожидалось, что ровно через сорок пять минут с каждой из ниток сойдет первый автомобиль, а затем машины будут собираться с периодичностью в три минуты. И в день рождения Линкольна каждый салон, торгующий автомобилями «Вифлеем моторс», выставит на продажу новую модель.

Синди положила трубку.

– Билеты заказаны, путь свободен.

– Хорошо, – кивнул я. – Благодарю.

Она посмотрела на меня.

– А что делать мне? Возвращаться на испытательный полигон?

Я покачал головой.

– Нет, ты полетишь в Детройт. И возглавишь группу водителей, проверяющих сходящие с конвейера машины.

– А как же Стэнфорт? – Стэнфорт был старшим водителем-испытателем.

– Он останется на Западном побережье и будет заниматься тем же самым.

– Мне прибавят жалованье? – с улыбкой спросила она.

– Сколько получает Стэнфорт?

– Тридцать тысяч в год.

– У тебя будет столько же.

– Ему это не понравится. Чтобы женщина получала такие же деньги, как и он.

– Тяжелое дело, – я широко улыбнулся. – Неужели он никогда не слышал о борьбе женщин за равноправие?

Она возилась с магнитофоном, когда я вышел из спальни.

– Я собрался.

Она глянула на меня.

– Хочешь трахнуться перед отъездом? Будешь лучше спать в самолете.

Я рассмеялся.

– С каких это пор ты начала заботиться о моем сне в самолетах?

– Послушай-ка вот это, – и она нажала кнопку «пуск».

Рев накатывающего на машину ветра смешивался с удивительно высоким воем турбины и, вылетая из нескольких динамиков, наполнял комнату. Внезапно прорезался ее голос: «Температура камеры сгорания турбины восемьсот градусов Цельсия».

Тут же заговорил Дункан:

– Старт по сигналу. Десять секунд… девять… восемь…

Она выключила магнитофон.

– Как тебе это нравится?

Я уставился на нее. Вот уж кто не переставал изумлять меня. Я мог поклясться, что у нее не было ни минуты свободного времени.

– Когда ты успела?

Она улыбнулась.

– Попросила сделать дубликаты записей компьютера и микрофонов, а потом смонтировала их.

Я молчал.

– Ну?

Мне ничего не оставалось, как улыбнуться.

– Пошли в спальню.

– Нет, – возразила она. – Сейчас ничего не выйдет.

Если я буду устанавливать динамики, ты опоздаешь на самолет. Устроимся на полу.

Вновь ее палец нажал на кнопку «пуск», и не поднимаясь с колен, она поползла ко мне. А из динамиков несся вой турбины вперемежку с голосом Дункана: «…ять… шесть… пять… четыре…»

Когда он произнес: «Один и старт», она уже расстегнула мне ширинку и всунула мой член себе в рот.