Текст книги "Бетси"

Глава 7

Лорен-младший сыпал цифрами, словно арифмометр.

– Итоги 1928 года обнадеживают. Легковых маший «сандансер» всех моделей продано четыреста двадцать тысяч, это восемьдесят процентов от полной загрузки производственных мощностей. Большая часть автомобилей – седаны. Шестьдесят процентов покупателей просили оснастить автомобили дополнительным оборудованием. Значительно больше, на двадцать один процент по сравнению с прошлым годом, продано грузовиков. Сорок одна тысяча. Единственная модель, число продаж которой не увеличилось, – «лорен-2». А если бы мы не уменьшили ставку кредита, не удалось бы продать и такого количества. Сейчас же мы остались на уровне тридцати четырех тысяч. Это также единственная модель, на которой мы теряем деньги. К тому времени, как машина доходит до покупателя, мы недосчитываемся четырехсот десяти долларов на каждом экземпляре.

Лорен-старший выбрал из коробки, стоявшей на столе, толстую гаванскую сигару, неторопливо обрезал ее, понюхал. Пахло хорошо. Он чиркнул спичкой, чуть опалил кончик сигары, после чего вставил ее в рот и раскурил. Выдохнул облачко синеватого дыма, вспорхнувшее к потолку.

Двинул коробку к сыну.

– Возьми сигару.

Тот покачал головой.

Лорен-старший вновь глубоко затянулся.

– Есть только две причины, заставляющие мужчину пользоваться духами. Первая – если он хочет, чтобы от него пахло гаванскими сигарами. Вторая – если ему хочется пахнуть, как женщина.

Лорен-младший даже не улыбнулся.

– И продавцы машин недовольны «лореном-2». Их главная жалоба – нет нужды в техническом обслуживании после продажи.

Лорен-старший прищурился.

– То есть они жалуются на то, что автомобиль слишком хорош?

– Я этого не говорил, но, возможно, ты прав. В большинстве моделей масло надо менять через каждую тысячу миль, в «лорене-2» – через четыре тысячи. То же самое с регулировкой тормозов, «лорен-2» – единственная модель с саморегулирующимися тормозами.

– И ты предлагаешь снизить качественные характеристики? – спросил Лорен-старший.

– Я ничего не предлагаю, – ответил Младший. – Я лишь хочу привлечь к этому вопросу твое внимание, потому что надо что-то делать. За прошлый год мы потеряли на «лорене-2» чуть ли не четырнадцать миллионов.

Лорен-старший разглядывал пепельную шапку на кончике сигары.

– Это лучший из построенных мною автомобилей.

Готов поспорить, на сегодняшний день лучше «лорена-2» в Америке машины нет.

– С этим никто и не спорит, – спокойно ответил Младший. – Но мы говорим о деньгах. Люди смотрят на цену, а не на качество. Предложи им большой среднего уровня автомобиль за среднюю цену и за те же деньги автомобиль поменьше, но с отличными характеристиками, в девяти случаях из десяти они остановятся на первом.

Бьюик, Олдс, Крайслер и Хадсон доказывают это каждодневно. И уходят от нас.

Лорен-старший вновь смотрел на сигару.

– Так что ты предлагаешь?

– Спрос на электрические холодильники и плиты постоянно растет. У меня есть возможность купить небольшую компанию, которая разработала очень неплохие модели, но испытывает финансовые трудности. Им нужен капитал для расширения производства, а получить его они не могут. Я полагаю, что, начав выпуск этих изделий на нашем заводе, мы получим значительную прибыль.

– Ничто и никогда не заменит ледник, – твердо заявил Лорен-старший. – Ты когда-нибудь нюхал продукты, полежавшие в электрическом холодильнике?

– Это было давно, – возразил сын. – Времена изменились. «Дженерал электрик», «Нэш», «Дженерал моторс» – все делают холодильники и электроплиты. За ними будущее.

– А как же «лорен-2»?

Сын взглянул на отца.

– Мы должны снять эту модель с производства. Мы проиграли, деваться тут некуда.

Лорен аккуратно положил сигару в пепельницу, поднялся, прошел к окну. Завод жил полной жизнью.

Вдали паровоз тащил платформы, уставленные автомобилями. У пристани с баржи сгружали уголь для сталеплавильного производства. В сборочные цеха то и дело въезжали грузовики, груженные узлами и агрегатами, из цехов же выкатывались собранные автомобили. Тяжелое серое облако дыма висело над заводом. Промышленный пейзаж.

– Нет, – принял он решение, не отворачиваясь от окна. – Мы будем продолжать выпуск «лорена-2». Надо найти способ сделать эту модель прибыльной. Я не могу поверить, что сейчас, когда страна процветает, как никогда раньше, нет спроса на высококачественный автомобиль. Вспомни, что говорил президент: две машины в каждый гараж, две курицы в каждую кастрюлю. А мистер Гувер не бросает слов на ветер. И наша забота заключается в том, чтобы в следующем, 1929 году одна из этих двух машин покупалась у нас.

Лорен-младший помолчал.

– Тогда нам необходимо снизить себестоимость. Сейчас же с ростом продаж растут и наши потери.

Отец повернулся к нему.

– Вот этим нужно заняться незамедлительно. Скажи тому парню из производственного отдела, чтобы зашел ко мне. Мне нравится его подход к делу.

– Ты имеешь в виду Джона Дункана?

– Вот-вот. Я переманил его у Чарли Соренсена.

Пусть он разберется с «лореном-2». И посмотрим, что он нам предложит.

– Баннигэн рассердится.

Баннигэн, главный инженер компании, возглавлял производственный отдел.

– Это плохо, – покачал головой Лорен-старший. – Мы платим ему за работу, а не за эмоции.

– Он может уволиться. Я знаю, что ему предложили перейти к Крайслеру.

– Отлично, – кивнул Лорен-старший. – В этом случае не оставляй ему свободы выбора. Скажи, пусть принимает предложение.

– А если он не захочет?

– Теперь ты президент компании, так что уволь его сам. Меня тошнит от его доводов, почему нельзя сделать то, почему – это. Мне нужен человек, который не будет мне перечить, а наоборот, постарается изыскать возможность решить поставленную задачу.

– Хорошо, – Младший сделал пометку в блокноте. – Что-нибудь еще?

– Да, – ответил Лорея. Тон его изменился. – Как мой внук?

Впервые его сын улыбнулся.

– Растет. Тебе надо взглянуть на него. Два с половиной месяца, а он весит уже одиннадцать фунтов. Мы думаем, он будет таким же большим, как ты.

Улыбнулся и Лорен-старший.

– Вот и славно. Пожалуй, заеду к вам как-нибудь утром.

– Обязательно заезжай. Салли будет рада тебя видеть.

– Как она?

– Нормально. Похудела до прежних размеров, хотя и жалуется на лишний вес.

– Только не останавливайтесь на достигнутом, – Лорен-старший рассмеялся. – И на этот раз порадуйте меня внучкой. Было б хорошо назвать ее в честь твоей матери.

– Даже не знаю. Салли помучилась с вашим первенцем.

– Но сейчас-то все в порядке? – быстро спросил Лорен. – Она ничем не болеет?

– Она в полном здравии, – ответил его сын.

– Тогда не обращай внимания на ее возражения.

Женщины всегда чем-то недовольны. Делай свое дело, и ты скоро убедишься, что жаловаться она не будет.

– Мы посмотрим, – Лорен-младший встал и двинулся к двери, но отец остановил его.

– Та холодильная компания, о которой ты говоришь.

Полагаешь, стоящее дело?

– Да.

– Тогда купи ее.

Сын посмотрел на него.

– А где же мы их разместим? Я-то рассчитывал на сборочный корпус «лорена-2».

– Подойди сюда, – Лорен-старший шагнул к окну, открыл его, и тут же в кабинет ворвался заводской шум.

Лорен высунулся из окна, указал на приземистое здание.

– Вон там, к примеру.

Его сын наклонился вперед, чтобы посмотреть, о чем идет речь.

– Но это же старый склад.

Отец кивнул.

– Это также сто десять тысяч квадратных футов производственных площадей, но собираются там только пыль и ржавчина.

– Но мы храним там запчасти, – напомнил Младший.

– Избавься от них. Какого черта мы создаем региональные склады по всей стране, если храним этот хлам на своем заводе? – он вернулся к столу, взял сигару. С удовольствием понюхал ее. – Развези все по региональным складам и растолкуй им, какое мы делаем для них одолжение. Они будут расплачиваться с нами не через десять дней, как обычно, и не десятого числа каждого месяца, но раз в девяносто дней.

– Это же несправедливо, отец, и ты это знаешь. Они никогда не распродадут и половины этого добра.

Лорен-старший вновь раскурил сигару.

– О какой справедливости может идти речь? Сбрось на них этот мусор, как они, будь у них такая возможность, подбросили бы его тебе. И пора тебе зарубить на носу: такого понятия, как честный продавец машин, не существует. Все они прямые потомки конокрадов и украдут у всякого, кто подставится. У тебя, меня, покупателей, даже у своих матерей. Что-то я не слышу, чтоб они плакали, беря с нас лишних две сотни за каждого «лорена-2» и зная, что мы теряем на каждом экземпляре еще столько же. О нет, они обещают, что переложат эти двести долларов на покупателя. Но мы-то знаем, что они забирают их себе. Так что нечего жалеть их, сынок. Если кому и надо сочувствовать, так это нам.

Лорен-младший ответил не сразу.

– Как-то не могу в это поверить. Не все же они такие плохие.

Его отец рассмеялся.

– Ты встречал хоть одного бедного продавца автомобилей?

Сын не ответил.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил Лорен-старший. – Ты берешь лампу и, как Диоген, идешь искать честного продавца автомобилей. Только одного, не больше.

А найдя, приводишь его сюда, и я тут же передаю тебе все свои акции и удаляюсь от дел!

– Что-нибудь еще, мистер Хардеман? – спросила секретарша.

Младший устало покачал головой.

– Думаю, на сегодня все, мисс Фишер.

Он наблюдал, как она собирает бумаги и неслышно идет к двери. Дверь захлопнулась так же беззвучно. Лорен откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Текучка никогда не кончалась. Просто удивительно, как много знал отец о всех нюансах автомобильного бизнеса, вроде бы не прилагая никаких усилий. Ему же приходилось надрываться, чтобы не упустить каждодневных мелочей.

Где уж тут думать о долгосрочной стратегии.

И сейчас очень бы не помешал административный вице-президент, на которого он свалил бы всю текучку. Да отец категорически против.

– Руководить можно только самому, – твердо заявил он, когда Младший попросил разрешения нанять помощника. – Тогда все знают, кто здесь хозяин. Я придерживался этого принципа всю жизнь и не могу на него пожаловаться.

Ссылки Младшего на новые времена и возросший объем работы не помогли. Отец заявил, что назначил его президентом компании не для того, чтобы он манкировал своими обязанностями, и не желает передавать дело всей своей жизни в чужие руки. А в Европу, в первый за долгие годы отпуск, он едет лишь потому, что за старшего остается сын.

Лорен-младший скептически улыбнулся. Отец не раз говорил об отпуске. Но он поверит в его отъезд лишь после того, как пароход отчалит от пристани. Он вытащил часы, открыл.

Без четверти десять. Лорен-младший потянулся к телефону.

Трубку взяла секретарша.

– Вас не затруднит соединить меня с миссис Хардеман?

В трубке раздался длинный гудок, потом голос Салли:

«Слушаю».

– Добрый вечер, дорогая. Извини, но я и понятия не имел, что ужо так поздно. Надеюсь, ты не стала дожидаться меня с обедом?

– Когда ты не позвонил в восемь, – холодно ответила она, – я поняла, что ты задерживаешься.

– Хорошо. Как бэби?

– В полном порядке.

– Знаешь, мне так не хочется ехать домой. Чертовски устал. Тем более что завтра в семь утра у меня важная встреча. Ты не будешь возражать, если я останусь в клубе?

Она чуть замялась.

– Нет. Выспись как следует.

– И ты тоже. Спокойной ночи, дорогая.

В трубке раздались гудки отбоя. Медленно он опустил ее на рычаг. Она разозлилась. Так, наверное; и должно быть. Второй раз на неделе он остается в городе.

Отец был прав. Он допустил ошибку, перебравшись в Эн-Эрбор. В субботу или воскресенье надо переговорить с Салли насчет возвращения в Грос-Пойнт.

Он вновь взялся за телефонную трубку.

– Позвоните в клуб, – попросил он секретаршу. – Скажите, что я приеду, и пусть Самюэль дождется меня.

Перед сном мне потребуется массаж.

Когда он клал трубку, настроение у него улучшилось.

Сначала легкий обед, потом горячая ванна. Голый он ляжет на кровать. Придет Самюэль с растиркой из смеси масел и спирта. И напряжение покинет его, едва крепкие руки начнут массировать плечи. А уснет он еще до ухода массажиста. Крепким сном, без кошмаров и сновидений.

Салли положила трубку и вернулась в гостиную. Лорен-старший поднял голову. Он сидел на диване.

– Что-нибудь случилось?

Она покачала головой.

– Звонил Младший. Он остается на ночь в клубе.

Слишком устал, чтобы ехать домой.

– Ты сказала ему, что я здесь?

– Нет. Да это ничего бы не изменило, – она взяла чистый бокал со столика для коктейлей, поставила его перед Лореном. – Виски с содовой?

– Налей заодно и себе, – предложил Лорен. – Мне кажется, капля спиртного тебе не повредит.

– Не могу, – покачала головой Салли. – Я еще кормлю грудью, – она протянула свекру полный бокал. – А теперь усаживайтесь поудобнее и ждите, пока ваш внук поужинает. Я быстро.

Но Лорен встал.

– Я пойду с тобой.

Она изумленно взглянула на него, но возражать не стала. Вслед за ней Лорен поднялся в детскую. Крошечный ночник горел в дальнем углу комнаты, отбрасывая желтоватый свет на детскую кроватку.

Малыш спал, плотно закрыв глазки. Салли наклонилась, достала его из кроватки. Он сразу же недовольно заорал.

– Он голоден, – пояснила Салли, прошла с младенцем к стулу, села спиной к свету.

Зашуршало платье, крики сменились почмокиванием.

Обернувшись, Салли посмотрела на Лорена. Его глаза горели, лицо напряглось.

– Я ничего не вижу.

Медленно она повернулась на стуле, и теперь слабый свет ночника освещал ее и младенца. Лорен шагнул к ней.

– Мой бог, – прошептал он. – Это прекрасно.

Ее же охватила злость.

– Вам бы это внушить вашему сыну.

Он ничего не сказал. Лишь положил руку на ее обнаженное плечо.

Вздрогнув, она посмотрела ему в глаза, потом повернула голову и поцеловала его руку. Слезы брызнули у нее из глаз, потекли по щекам. Она прижалась лицом к его руке.

– Извините, папа Хардеман, – прошептала Салли.

Свободной рукой Лорен погладил ее по волосам.

– Все нормально, девочка. Я понимаю тебя.

– Правда? Он не такой, как вы. Холодный, замкнувшийся в себе, никого не подпускающий. Я… Мне так трудно…

Он прижал палец к ее губам.

– Я же сказал, что все понимаю.

Она помолчала, потом решилась.

– Я видела вас с женщиной в день нашей свадьбы.

– Я знал об этом. Прочитал по твоим глазам, когда вышел из спальни.

Салли всхлипнула.

– Наверное, я дура, круглая дура.

– Нет, – улыбнулся Лорен. – Ты – нормальная молодая женщина со здоровыми инстинктами, а вот твой муж заслуживает хорошего пинка за то, что пренебрегает домашними обязанностями, – и Лорен направился к двери. – Пожалуй, пинок этот он получит от меня.

– Нет. Вы в это не вмешивайтесь. От вас я хочу только одного.

– Чего же?

Она встала, прошла к кроватке, уложила уже спящего младенца, поправила одеяльце, выпрямилась, шагнула к Лорену, застегивая пуговицы на груди.

– Чтобы вы сделали то, на что не способен ваш сын.

Лицо его напряглось. На виске запульсировала жилка. Внезапно руки его поднялись, сжали ей груди.

– Сучка! – сердито бросил он. – Так тебе не терпится?

– Да, – спокойно ответила она, припала к его груди. – Моя спальня за дверью.

Он поднял ее на руки, открыл дверь, переступил порог, осторожно, чтобы не разбудить младенца, притворил ее за собой. Положил Салли на кровать. Начал раздеваться. Она протянула руку, зажгла маленькую лампочку на ночном столике.

Он уже сбросил костюм, рубашку.

– Чего же ты ждешь? – прохрипел он. – Снимай платье.

Она покачала головой, наблюдая, как падает на пол нательный комбинезон. Голый, Лорен шагнул к ней. Салли глянула ему в лицо.

– Сорви с меня платье. Как с той женщины.

Мгновение спустя платье превратилось в лохмотья.

Он наклонился над ней, широко развел ноги, вогнал в нее член.

Она едва удержалась от крика.

– О боже, боже! – прошептала она, а первый накативший оргазм сменялся вторым, третьим, четвертым…

Наконец-то она стала женщиной, когда-то увиденной ею в зеркале.

Глава 8

Она проснулась за несколько минут до ночного, в два часа после полуночи, кормления. Лорен спал на животе, вытянувшись во всю длину кровати.

Вблизи он не казался таким волосатым, как она себе представляла. Защищаясь от света маленькой лампочки на ночном столике, он положил руку так, чтобы прикрыть глаза, его тело покрывал золотисто-рыжий пушок, сквозь который проглядывала белая кожа.

Осторожно, чтобы не разбудить его, она соскользнула с кровати, и тут вспомнила о своем теле. Каждая клеточка ощущала безмерную, абсолютную удовлетворенность.

– Так вот что это такое, – улыбнулась сама себе Салли, накинула халатик и прошла в детскую, закрыв за собой дверь. Постояла у кроватки, глядя на спящего малыша. Теперь он был для нее не просто младенцем, а мужчиной, который со временем станет большим и сильным и сможет удовлетворить женщину, как только что удовлетворили ее.

У нее заболели груди, она потрогала их, потом достала из термоса теплую бутылочку с детской смесью, вынула ребенка из кроватки, села на стул, дала ему резиновый сосок.

Он взял его в рот и тут же выплюнул. Протестующе завопил.

– Ш-ш-ш, – успокаивала она его, заталкивая соску в маленький ротик. – Надо привыкать.

Он, казалось, понял, потому что жадно засосал. Она наклонилась и поцеловала вспотевшее личико.

– Будущий мужчина, – прошептала она, переполненная любовью к своему первенцу.

Она услышала, как за спиной открылась дверь, а когда оглянулась, Лорен уже возвышался над ними. Голый, громадный, источавший мужской дух.

– Почему ты кормишь его из бутылочки? – спросил он.

– Потому что ты ему ничего не оставил, – честно ответила Салли.

Он промолчал.

– Ничего страшного, – продолжила она. – Я уже перевожу его на искусственное кормление.

Он кивнул и вернулся в ее спальню. Покормив малыша, она перепеленала его, уложила, укрыла одеяльцем.

Когда она пришла в спальню, Лорен сидел на краю кровати и курил. Вопросительно посмотрел на нее.

– Он уже спит, – ответила она на его немой вопрос.

– Роскошная жизнь, – он улыбнулся. – Только ешь да спишь, – он поднялся. – Мне, пожалуй, пора.

– Нет.

Он повернулся к ней.

– Мы и так наделали немало глупостей. И теперь мне надо убраться отсюда и позаботиться о том, чтобы этого больше не повторилось.

– Я хочу, чтобы ты остался.

– Салли, да ты просто сумасшедшая.

– Нет, – твердо ответила она. – Ты думаешь, я могу позволить тебе уйти после того, как ты показал мне, что это такое – быть женщиной? Что значит чувствовать себя любимой?

– Выдранной, как полагается, – поправил он ее. – Это не одно и то же.

– Может, и так, – ответила она. – Но я различий не нахожу. Я тебя люблю.

– Достаточно хорошенько влындить тебе, и ты уже влюблена? – с сарказмом спросил Лорен.

– Разве этого мало? – ответила она вопросом. – Я могла прожить всю жизнь и не узнать, как много мне дано почувствовать.

Он молчал.

– Послушай, – заговорила она быстро, слова налезали одно на другое. – Я знаю, что после этой ночи все будет кончено. Такое больше не повторится. Но утро еще не наступило, и я не хочу терять ни секунды.

Он почувствовал шевеление между ног, по выражению ее глаз понял, что и она этого не упустила. Рассердился: тело предало его.

– Мы не можем оставаться в этой комнате, – схватился он за соломинку. – Слуги…

– Ты останешься в комнате Лорена. Она через дверь.

Он начал собирать одежду.

– А что ты ему скажешь?

– Правду, – она улыбнулась. – Что тебе не хотелось ехать домой в столь поздний час. В конце концов, что в этом такого? Ты же мой свекор, не правда ли? – Салли посмотрела на него. – Одно меня мучает. Как мне обращаться к тебе? «Папа Хардеман» звучит довольно нелепо.

– Попробуй «Лорен», – предложил он и последовал за ней в комнату сына. – И давно у вас отдельные спальни?

– С самого начала, – она взяла у него одежду. – Давай я все развешу, чтобы утром ты мог это надеть.

Он наблюдал, как она вешает костюм.

– Я думал, вы спите вместе.

– Никогда такого не было. Лорен сразу заявил, что спит он плохо и только будет мне мешать. Кроме того, у тебя и мамы Хардеман тоже были отдельные спальни.

– Лишь когда она заболела. А до того мы двадцать лет спали бок о бок.

– Я этого не знала, – за костюмом последовала рубашка.

– Вы слишком молоды для отдельных спален, – он пристально посмотрел на Салли. – Теперь я убедился, что с тобой все в порядке. А вот что с Лореном?

– Не знаю, – их взгляды встретились. – Он другой.

Не похожий на тебя.

– Что значит – другой?

– Ему ничего от меня не надо, – она помялась. – У меня такое ощущение, что он приходил ко мне, лишь когда я просила его. Даже в нашу брачную ночь, когда я так хотела его, что легла в постель голой, он спросил, не слишком ли я устала.

– Он никогда не был крепким парнем. Скорее, изнеженным. Мать слишком уж опекала его. Единственный ребенок, и она знала, что другого не будет.

– Я с радостью подарила бы тебе ребенка.

– Ты это уже сделала. Благодаря тебе у меня есть внук.

Она покачала головой.

– Нет, я бы хотела родить тебе мальчика или девочку. У такого мужчины, как ты, должно быть много детей.

– Теперь-то поздновато думать об этом.

– Неужели, Лорен? – она подошла вплотную. – Так уж и поздновато?

Он смотрел на нее, не отвечая.

– Ты ни разу не поцеловал меня, Лорен.

Он подхватил ее, прижал к себе, его сильные пальцы впились ей в спину, губы их сомкнулись.

Наконец она отвернула голову, прижалась щекой к его плечу. И он едва расслышал ее шепот: «О господи, как же я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончилась».

Он все еще прижимал Салли к груди, потому что оба они понимали, что до утра оставалось лишь несколько часов.

– Еще кофе, мистер Хардеман?

Лорен кивнул. Посмотрел на Салли, сидящую напротив, дождался, пока невозмутимый дворецкий выйдет из комнаты.

– Ты ничего не ела.

– Я не голодна. И потом мне еще нужно сбросить десять фунтов, чтобы стать такой, какой была до рождения сына.

Он взял чашку, пригубил крепкий черный кофе. Подумал о том, как она выглядела в шесть утра.

Он проснулся, когда она выскользнула из постели, чтобы покормить сына, но не открывал глаз, притворяясь, будто спит. Она постояла у кровати, он чувствовал на себе ее взгляд, потом отошла, и он чуть приоткрыл глаза.

В сером свете зари он видел синяки, проступившие на ее обнаженном теле, – последствия их ночной страсти.

Бесцельно побродив по комнате, она остановилась перед туалетным столиком, и внезапно их стало две, одна стояла к нему спиной, другая, в зеркале, – лицом. Но смотрела Салли не на себя. Взяла в руки тяжелые карманные часы, мельком глянула на них, положила на место. Подняла со столика золотые запонки, сделанные в виде первого построенного им «сандансера». Их она рассматривала долго, потом положила и повернулась к кровати. Он плотно смежил веки, вновь услышал ее шаги по комнате, потом закрылась дверь, и вскоре из ванной донесся звук бегущей воды. Лорен перевернулся на спину и открыл глаза.

Он лежал в кровати своего сына, в его комнате, а подушка еще сохранила запах волос его жены. Он огляделся. Обстановка отражала любовь Младшего к старинной мебели. Туалетный столик с зеркалом, стулья, стол в нише у окна. Все принадлежало его сыну.

Печаль охватила Лорена. Элизабет не раз говорила ему, что в отношении сына он ведет себя не правильно, пытаясь воспитывать Младшего по своему образу и подобию, не допуская никаких различий, не учитывая особенностей характера.

Лорен устало закрыл глаза. И тут неудача. Или предательство? А может, хуже, захват того последнего, что осталось у сына? Он заснул.

Вновь он открыл глаза уже в девятом часу. Салли стояла у кровати, в простеньком платье, без косметики, с ясными глазами, волосы она забрала в аккуратный пучок на затылке.

– Младший звонит из конторы, – лаконично сообщила она.

Лорен перекинул ноги через край кровати.

– Который час?

– Без двадцати девять.

– Как он узнал, что я здесь?

– Когда ты не пришел на совещание, они позвонили тебе домой. Кто-то из слуг сказал, что ты вроде бы собирался сюда. Тебя поискали в других местах, а потом все-таки позвонили мне.

– И что ты ему сказала?

– Что ты приехал очень поздно и я предложила тебе остаться, вместо того чтобы ночью возвращаться домой.

– Годится, – он встал, и тут же острая боль пронзила виски. – Принеси мне, пожалуйста, аспирин, – он прошел к столику и взял телефонную трубку.

– Папа? – сроду у Младшего не было такого тонкого голоса. – Извини, я не знал, что ты заедешь, а не то приехал бы сам.

– Все нормально, – ответил Лорен. – Я и не думал ехать, а в последнюю минуту сел в автомобиль и добрался сюда довольно-таки поздно.

Салли принесла две таблетки аспирина и стакан воды. Он положил их в рот, проглотил, запил водой.

– Дункан закончил программу модернизации сборочного конвейера для «лорена-2». Мы хотим, чтобы ты одобрил ее.

– Как она тебе?

– По-моему, все нормально. Мы сможем сэкономить по двести десять долларов на каждом экземпляре.

– Так подпиши ее сам, – резко бросил Лорен.

– Ты даже не посмотришь ее? – изумился его сын.

– Нет. Тебе пора брать ответственность на себя. Ты президент компании, тебе и принимать решения.

– Но… а что собираешься делать ты? – Лорен-младший, похоже, никак не мог прийти в себя.

– Уеду в отпуск, как и намечал, – услышал Лорен-старший собственный голос. – Проведу год в Европе.

Завтра меня уже не будет в Детройте.

– Я думал, ты уедешь в следующем месяце.

Лорен глянул на Салли.

– У меня изменились планы.

Их взгляды встретились, затем она молча вышла из спальни Младшего. Лорен-старший продолжил:

– Я заскочу домой и переоденусь. Днем загляну к тебе, – он положил трубку и тяжело опустился на стул, ожидая, пока аспирин снимет головную боль, мучившую его по утрам».

Когда он поставил чашку на стол, Салли смотрела на него.

– Ты убегаешь? – ровным голосом спросила она.

– Да.

– Ты думаешь, это что-нибудь изменит?

– Может, и нет. Но пять тысяч миль помогут нам избежать многих неприятностей.

Она промолчала.

– Я не сожалею о том, что произошло, – добавил Лорен. – К тому же мы никому не причинили боли. В этом нам повезло. Но я знаю себя. Если я останусь, то не смогу держаться от тебя подальше. И это приведет к тому, что мы уничтожим тех, кому не хотели бы навредить.

Салли словно застыла на стуле.

– Я тебя люблю.

Он долго молчал.

– Я, судя по всему, тоже люблю тебя, – в голосе его слышалась боль, – но это ничего не меняет. Слишком поздно. Для нас обоих.