Текст книги "Очерки по истории станицы Митякинской и Тарасовского района. Преданья старины далёкой"

Уже 2 июля 1877 г. отличились воины 30-го Донского полка у г. Габрово в Болгарии. Казак Митякинской станицы Горшколепов одним из первых в ту войну получил Георгиевский крест 4-й степени. Каменский казак Андрей Николаевич Герасимов, служивший в том же 30-м полку, удостоился Георгиевского креста за штурм г. Лобчи. Боевыми делами прославился и 11-й полк, и в нем каменские казаки: урядники Гавриил Федорович Кудинов и Петр Никитич Глазунов, есаул Михаил Яковлевич Табунщиков, впоследствии полковник. Героем войны стал казак Митякинской станицы вахмистр-артиллерист Антон Иванович Аведиков, последовательно заслуживший Георгиевский крест 4-й и 3-й степени, получивший чин хорунжего.

7 января 1878 года л.-гв. 6-й донской батареи вахмистр Антон Иванович Аведиков шел с батарейным обозом, охраняя с 4-мя казаками повозки, в которых было около 9000 рублей казенных денег. В деревне Дербент казаки выкормили лошадей и хотели трогаться дальше, когда болгары предупредили казаков, что правее деревни идут турки, человек шестьдесят, да кроме того, верстах в двух влево находятся башибузуки, а впереди, в версте, стоит турецкий батальон. Таким образом, казаки оказались совершенно окруженными. Нужно было, во что бы то ни стало спасти обоз, а главное, казенные суммы, и не допустить турок до деревни, чтобы они не узнали, как мало находится казаков в прикрытии. Аведиков живо обдумал, как действовать: он приказал 4-м обозным сесть на пристяжных лошадей и, обскакавши деревню, показаться сзади турок, а сам с 4-мя казаками понесся прямо на турок.

Турки дали два залпа. Но руки у них тряслись, было холодно, патроны валились из пальцев, и никто из казаков не был ни тронут, ни задет. Подскакав к неприятелю по полю, запорошенному снегом, Аведиков и молодцы-артиллеристы выхватили револьверы и убили из них двух турок. Наскочивши на турок, Аведиков заставил их положить оружие. Турки, слыша крики сзади и видя скачущих людей – наших обозных, – думали, что там идет большое подкрепление, и сдались. Казаки отобрали у них оружие, быстро запрягли лошадей и пошли с пленными по дороге, торопясь уйти от башибузуков и батальона пехоты, который мог каждую минуту их настигнуть. В скором времени Аведиков встретил нашу гвардейскую конницу, которой и сдал пленных 50 человек и доложил о всем происшедшем. За этот геройский подвиг вахмистр удостоился получить знак отличия Военного ордена 3-й степени, а впоследствии был произведен в офицеры, а казаки Дорошев, Холодков, Овчаров и Крылов получили знаки отличия Военного ордена 4-й степени.

Подвиг вахмистра Аведикова.

Из казачьих детей. Казак Митякинской станицы. 15.09.1870 окончил Санкт-Петербургскую военно-окружную фейерверкерскую школу по 1-му разряду.

В службе казаком с 1.01.1866. В Лейб-Гвардии Донской казачьей Его Величества батарее с 16.07.1869.

Фельдфебель Донской артиллерийской школы в Новочеркасске со 2.12.1873 по 16.06.1875. Помощник станичного атамана с 8.07.1875. В запасной батарее с 10.06.1877. Участник Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. За отличие в деле 16.10.1877 г. при взятии деревни Телеша награжден Солдатским Георгием 4 ст. (31.10.1877 г.). За отличие 3.01.1878 г. под Филиппополем награжден Содатским Георгием 3 ст. (10.04.1878 г.). За отличие 7.01.1878 г. при взятии в плен 59 турок произведен в хорунжие (15.04.1878 г.). В Каменской местной команде с 30.07.1878 г. В Новочеркасской местной команде с 26.03.1880 г. В Новочеркасском казачьем юнкерском училище с 1.09.1881 г. по 19.07.1882 г. Помощник пристава Ново-Николаевской станицы с 12.08.1882 г. Произведен в сотники 20.09.1882 г. Станичный атаман с 9.02.1895 г. по 1.01.1898 г. В 1903 году попечитель Митякинской Христорождественской церкви станицы Митякинской.

Награды:

Солдатский Георгий III степени; Солдатский Георгий IV степени; Светло-бронзовая медаль в память Русско-турецкой войны 1877 – 1878 г.; Серебряная медаль в память царствования Императора Александра III; Румынский крест.

Хорунжий станицы Митякинской Логвин Миронович Лаврухин за отличие при сражении у г. Эски-Зигора был награжден орденом св. Анны 4-й степени и чином сотника…

Хозяйственная жизнь Митякинского юрта в ретроспективе

Станичный юрт. За свою воинскую службу казаки безвозмездно пользовались землей, которая являлась общинной собственностью и подразделялась на войсковую землю и станичные юрты. Войсковые земли находились в ведении Войскового правления, станичными распоряжались станичные общества. В Положении 1835 года говорилось: «Земля станичного юрта со всеми угодьями почитается неприкосновенной собственностью общества казаков каждой станицы».

Первоначально, когда казаки не занимались земледелием, вся войсковые земля находилась в общем пользовании всех донских казаков и производить делёж земли, не было ни какой необходимости. Войско даже запрещало казакам заниматься земледелием. Так в 1690 году по словам г. Н. Краснова «мы встречаем грамоту Войскового круга, посланную по хопёрским и медведицким городкам, где между прочим запрещалось пахать землю и сеять хлеб: «а если станут пахать – сказано в грамоте – и того бить до смерти и грабить». Но в 18 веке ситуация изменилась. Так как государству стало накладно отправлять на Дон всё возрастающее количество хлебного жалованья, и казакам было указано сеять хлеб. Так же казакам было запрещено самовольно занимать «пустопорожние юрты».

В 1706 году, 28 февраля, последовала Высочайшая грамота, которая воспрещала казакам занимать пустопорожние места без разрешения Войскового правительства. Теперь, казаки, решившие занять тот или иной юрт, были обязаны предоставлять в Войско «заимные грамоты». «Объявившим, желание завести новую станицу давалась от Войска так называемая заимная грамота; в ней излагалось дозволение занять беспрепятственно от сосбдних станиц в пусте лежащие места, и собрать станицу. Когда по таковому дозволенно учреждалось поселение, тогда основатели станицы обязаны были вновь входить с прошением в Войско и представить от себя и от соседних станиц разводчиков, на совесть коих полагалось безобидное разграничение поземельных довольствуй со смежными станицами.

Выезлд в поле.

Затем разграничение это записывали и представляли в Войско на утверждение; после сего Войско выдавало уже разводные грамоты. Иногда выдавались заимные грамоты с таким предписанием, чтобы как основатели новой станицы, так и станицы смежные, с общего согласия между собою, назначили сами границы нового юрта и составили о том запись, в отвращение на будущее время споров». Как видно из этого положения, недостатка в землях на начало века не было.

При появлении земледелия появилась потребность отвести каждой семье конкретный участок. Каждому домохозяину вначале позволяют брать для себя в пользование столько земли, сколько ему потребуется и сколько он мог обработать. При незначительном еще количестве населения, земли хватает на всех, и «обиженных» нет вовсе. Но когда число членов станичного общества из года в год прибавляется, так как казаки всё усерднее начинают заниматься земледелие, появляется её нехватка. В связи с этим, появляется потребность справедливого раздела юртовых земель. Требуют этого, прежде всего бедные, малоимущие казаки, которые оказываются к этому времени сильно стесненными в пользовании юртовой землей со стороны богатых. Но тут является столкновение интересов станичного общества и собственности частной. Защитниками последнего являются богатые и полномочные члены станичного общества, прежде всего казаки дворяне. Дело в том, что более энергичные, более способные, более сильные успели уже захватить лучшие части общинной земли и, передавая свои участки потомкам из рода в род, положили первое основание частной собственности. Этими выгодами они не желают поступиться в пользу малоимущих казаков. Поэтому казачья верхушка всеми силами стараются воспрепятствовать уравнительному между всеми разделу земли. Все попытки правительства произвести раздел юртовых земель натыкался на саботаж, как со стороны Войсковых атаманов, донского дворянства и богатых казаков, незаконно захвативших многие юртовые земли.

Для обработки захваченных земель донские чиновники и дворяне принимали (хотя это было строжайше запрещено) к себе крестьян, которые, бежав на Дон, селились на их землях и работали сначала как вольные батраки, пока указом 12 декабря 1796 г. они не были укреплены за помещиками. Не избежал этого и Митякинский юрт, к которому с севера, с северо-востока и востока примыкали владения казачьей старшины: Ефремовых, Тарасовых, Скасырских, Грековых, Дячкиных и других, захвативших в 18 веке лучшие земли.

Таким образом, на войсковых землях часто подле самой станицы появилась масса крепостных крестьян, число которых все усиливалось вследствие дальнейшего приобретения их донскими чиновниками посредством женитьбы на русских помещицах, посредством дарения и покупки. Крестьяне эти теснили казаков в пользовании юртовыми довольствиями, что и подавало повод к ссорам помещиков с казаками, доходивших иногда до драки. Наконец в 1816 году Александр 1 Высочайшим своим указом воспретил перевозить крестьян для поселения на Дон. Но дело уже было сделано.

В результате этого, малоимущие Митякинские казаки оказывались во всё более невыгодном положении и разорялись. А потому, не могли выступить на службу на хорошем коне и в исправном обмундировании. Долго это продолжаться не могло, и гроза разразилась 21-го октября 1837 года, император Николай I делал смотр собравшимся в Новочеркасске донским полкам. На смотре собралось 2 дивизиона л.-гв. Казачьего полка, 2 дивизиона Атаманского полка, 2 дивизиона л.-гв. Донской конно-артиллерийской батареи, 22 полевых полка, временно сформированных из наличных в войске офицеров и казаков, и 3 донских полевых конно-артиллерийских батареи.

Смотр был неудачный. Дул холодный ветер, поднимая и крутя столбы пыли. Люди полевых полков не равнялись, офицеры и урядники не знали своих мест, но главное – лошади были очень плохи, казаки скверно сидели и были грязно и неряшливо одеты. Государь в справедливом гневе своем сказал войсковому атаману Власову: «Я ожидал видеть двадцать два полка казаков, а вижу каких-то мужиков! Никто не имеет понятия о фронте. А лошади! Это не казачьи лошади, а мужичьи!».

Видя, что войсковые атаманы из казаков не могут добиться справедливого раздела земель и обуздать коррупцию, Николай 1 впервые назначил донским войсковым атаманом не казака, а генерала от кавалерии Хомутова Михаила Григорьевича, который начал активно проводить земельную реформу.

Впрочем, первая попытка упорядочить земельные отношения на Дону произошли раньше – в 1835 году. В 1835 году создано «Положение о Войске Донском» и учреждена межевая комиссия, «для распределения всех удобных земель, сообразно истинным надобностям всего войскового общества и каждого из его членов в отдельности». Комиссия обязана была: во 1-х размежевать юртовые станичные довольствия на праве общинного владения; во 2-х наделить поместных чиновников участками из свободных земель по числу их крестьян, считая на душу по 15—20 десят. (кн. Васильчиков «Землевладение»); в 3-х отвести донским чиновникам пожизненные и срочные участки на праве временного пользования; в 4-х размежевать различные участки на войсковые надобности (труды стат. ком., ст. 44). Этим Положением помещики со своими крестьянами были выведены из станичных юртов (кн. Васильчиков I.e., часть II, ст. 337). Как тогда писали: « … в теории порешило долгий спор между казаками и помещиками: оно отделило два враждебных элемента друг от друга, оставив казаков единственными обладателями своих резко ограниченных юртовых довольствий и выселив всех юртовых крестьян на свободные Войсковые земли, избранные по желанию их помещиков.

Как громом поразило это постановление юртовых поместных владельцев, которым нужно было во первых – беспокоиться нахождением для себя других мест поселения, тратиться на перенесение хозяйства, а во вторых, (самое тяжелое) расстаться с неограниченными и богатыми юртовыми землями, «на выбор которых у их сильных предков рука не дрогнула». Не менее тяжёлым Положение 35 года показалось и тем помещикам, которые имели владения на свободных землях и следовательно не подлежали переселению: им назначено было определенное количество десятин на душу по восьмой ревизии (На каждую душу мужского пола 8-й ревизии определено нарезать 15 десятин земли, с переходом её в потомственное владение донских чиновников.

Таким образом, на Дону связь между владельческой землей и крестьянами выразилась в диаметрально противоположной форме: не крестьяне пришли к помещику по земле, а земля по крестьянам (Карасев ст. 86).). Тем самым из под владения донских казаков-дворян ушли огромные пространства земель, находящиеся в их владении на праве первого завладения.

Заселение Дона крепостными крестьянами и отход к ним многих земель, вызывало негативное к иногородним отношение. Приведём отрывок из работы историка Харузина «Жизнь казаков на Дону», ярко характеризующий это при встрече крестьян с казаками: «Ишь – русь то!.. Русь ты проклятая! Крестьянин остановился и, обернувшись, обратился к ближе всех стоявшему казаку: – Ну, русь; добро. Да ты то кто? Ведъ и ты оттуда же, и ты русь… – Как это я русь?! удивился казакъ. – Ругаться лезешь?!.. Русь! ишь ты… Мы тебе такую русь покажем – зашумели в толпе. – Расея ты, говорю – продолжал крестьянин, обращаясь все к тому же казаку: – что ж, коли не Расея? – Расея. Нечего финтить то: казак – такт, и называй, а то знаем и сами, что Расея. – Ну, значит, все одно. – Все одно да не то… прыток больно! – Что ж, коли не одно? – Что ж?! Мы Расея, да не то, что вы: вы – мужики, а мы казаки, царские, значит, слуги. Вот оно что! – Все ныне Царю то служим, возражать крестьянин… – Эх горе – воскликнул в сторонке стоявший старик – казак: ныне на тихом Дону три земли сошлись!.. – Не так ты говоришь, перебил его другой казак: – так оно… то есть вот как… земля то, значит, одна, да фамилия то не одна: то – казак, то – русский, а то – и вовсе хохол… – Справедливо… так… справедливо говорит, зашумели в толпе: это так… земля то все одна – Расея… так оно и есть…

Согласно «Положению», станицам было отведено по 30 десятин на каждую душу мужского пола, по переписи 1837 г. На случай же увеличения народонаселения отведены, где было возможно, добавочные наделы. Но с течением времени население быстро возросло так, что уже в 1874 году, по соображениям донской межевой комиссии, для наделения по 30 десятин удобной земли на каждую душу мужского пола будет недостаточно всех войсковых запасов и свободных земель. Так как по переписи 1872 г. получается уже на каждую душу только до 25 десятин удобной земли в среднем по Войску Донскому.

Однако, как говориться, «Закон, что дышло, куда повернёшь, туда и вышло». После выхода статьи Калмыкова, помещенной в Дон. Областных Ведомостях за 1874 г. (№№29, 30). Обнаружилось, что из всех 110 станиц Области только 40 станичных юртов «разделены на хуторские участки уравнительно, т. е. пропорционально населению и на паи, а в остальных 70 станицах пользование юртовой землей было свободное, не ограниченное ни количеством, ни местностью».

Далее в «Положении» указывалось, что каждой станице надлежит единожды избрать и назначить части земель: «одну – для пашни, другую для сенокоса, две под пастбища (одну – для скота и рабочих лошадей, другую – для табуна). Часть юрта, назначенную для пашни разделить на столько участков, сколько признано будет удобным по свойству земли и местному ее положению». Согласно проведённого в 1854 г. межевания у станицы Митякинской было 125827 десятин удобной и 11515 десятин не удобной для использования земли – пески, балки и овраги. Или как у нас называли – байраки… Зачастую казаки собственно станицы Митякинской получали плодородную паевую землю за 10 – 15 вёрст от самой станицы. Так земли митякинских казаков находились у хуторов Нижне и Средне Митякинских. Тогда как хуторские паевые земли находились ещё выше по течению речки Митякинки у Белой балки. Сенокосных угодий в Митякинском юрте так же не хватало. Ещё часть земель находилась в станичном резерве. Один из таких участков располагался в урочище Золотое Руно, выше хутора Средне-Митякинского.

«Положение о Войске Донском» решило одну проблему из двух. Но беда казачества заключалась не только в разделении на рядовых казаков и на дворян-чиновников. Станичное общество делилось на так называемых «полномочных» казаков, т. е. богатых и «маломочных» – бедных. Каждый казак в станице Митякинской пахал столько, насколько у него хватает сил и тяглового скота. Опять обратимся к работе Харузина «Жизнь казаков на Дону»: «Размер обрабатываемой земли, говорит г. Ветчинкин, зависит не от числа душ составляющих семейство, но от средств, какими может располагать казак»: Таким образом, выгода от надела земли в большем количестве выпадает на долю одних только богатых (Ветчинкин 1. с. р. 50).

Казачий хутор.

Полномочный берет десятин 150 и более, маломочный 1—2 десятины. Бывает так, что маломочный имеет право на 3—4 пая, а обрабатывает лишь одну десятину, а иной полномочный, имея право только на один пай, распахивает более сотни десятин». «У зажиточного хозяина, говорит г. Тетеревятников, имеющего два плуга волов и три четыре упряжных лошади, как только хлеб начали возить с поля на гумно, так у него тут же начинается молотьба; отправляется он на лошадях в город с хлебом; пары три, четыре волов продолжают молотьбу, а один плуг выходит далеко раньше всех небогатых соседей в поле и захватывает свои и чужие заложки по собственному выбору… Пока, небогатый хозяин уберет с поля хлеб на одной или двух парах и пока молотит его теми же парами, то и осень поздняя наступает и он сам теряется и не знает, за что схватиться: ни то в город идти, чтобы зашибить деньжонок на самые необходимые потребности семьи, ни то в поле выезжать распахать одну, две заложки, обракованные зажиточным соседом, и всегда бедняк в убытке».

Наконец богатые, не довольствуются тем количеством земли, какою они в силах вспахать и обработать сами. Чтобы извлечь, возможно более выгод, они прибегают к следующим средствам. Они ограничиваются лишь тем, что опахивают кругом, – «загоняют» по местному выражению, известное пространство земли, т. е. проводят несколько борозд по бокам нивы: оставляя середину не тронутою («обойдя залеж два, три раза и редко до семи раз»), и затем переезжают на другое место, где, повторяют то же самое. По стародавнему обычаю, все отмеченные таким образом пашни считаются для остальных неприкосновенными.

Захватив этим способом несколько участков они часть их обрабатывают сами, другую же часть отдают тайно в аренду пришлым иногородним крестьянам под предлогом найма их к себе в годовые работники или же, «если сила не берет распахать все паханые залоги, как следует по хозяйски, то они спешат почернить их хоть чрез агрех да помельче, а потом побрызгают по такой ненадежной пашне жито пореже и снимают его, как падалицу, на корм скоту… Брызгают житом иногда и по тем залогам, которых срок трехлетний на исходе, чтобы показать на них жнивье и уверить претендента, что срок еще не минул, что на залог, был наволок. Так зажиточные хозяева приобретают сотни копен на корм для скота преимущественно на залогах».

В юрте Митякинской станицы всё осложнялось нехваткой пахотных земель в непосредственной близости от станицы. Паи плодородной земли нарезались казакам при разделе в 10 – 15 верстах от Митякинской, что ещё больше осложняло положение маломочных членов станичного общества. Так как беднейшие казаки, даже объединившись, чтобы пахать землю совместно, не имеют возможности туда выехать.

К сожалению, история не сохранила нам воспоминаний обо всех этих перипетиях казаков митякинцев. Но сохранились воспоминания наших соседей – гундоровцев: «Вот, что например, сообщает казак Ермолов из ст. Гундоровской. Когда приступили к обсуждению вопроса о разделе земли, то оказалось, что большая часть станичников на раздел не согласна. Та и другая сторона имела свои доводы. «К партии несогласных принадлежат закоренелые приверженцы старины и вместе с тем твердые блюстители своих собственных интересов. К партии согласных – все не занимающееся лично земледелием, особенно бедные и большесемейные. Одни из этой партии, хотя и пользуются землей, но не в том количестве, сколько им нужно по числу паевых душ и сообразно отбываемых ими общественных повинностей; другие вовсе не пользуются землей или потому, что не имеют в ней большой надобности, или потому, что нет средств, ее обрабатывать. К партии не согласных принадлежат все богатые земледельцы имеющие один или два плуга волов. Они хорошо знают, что должны получить в наделе земли гораздо меньше, чем занимают оной при настоящих порядках. Ревнуя к сбережению своих интересов, они всеми мерами стараются отложить раздел земли по возможности на долгое время. Благодаря своему влиянию и проискам, они успели усилить свою партию людьми наиболее бедными, которые с их голоса распространяют ложные слухи о будущих бедствиях. Масса, недолго думая, верит им и берет их сторону». (Д. О. В. 1875 года, №73). Подобные конфликты из-за земли и притеснения казачьей бедноты богатыми казаками, в 1918 году привели к Гражданской войне на Дону.

Но когда усилиями российского правительства и войскового правления удавалось провести необходимые реформы и настоять на справедливом разделе всех юртовых земель, и изменить ни чего было нельзя, богатые казаки продолжали саботаж:

«… вопрос о дележе юртовой земли у нас поднят ещё в прошлом трехлетии и был решен в пользу бедняков, не имеющих в поле своей борозды. Больших трудов и усилий стоило подвинуть сильных граждан к новому порядку пользования землею. Чтобы заключить с землемерами точное условие, уполномочили вызванных от каждого хутора по два человека доверенных. Происки богачей. Доверенными явились люди, пользующееся почетом за свое достояние. для которых межевание это не очень-то нравится: где тогда будет ходить их скот, овцы или лошади, а главное плуги – для всего этого нужно будет нанимать землю. Зашумели доверенные против дележа земли. Долго бились, пока удалось убедить, что вопрос делить землю уже решен, а вызваны они затем, чтобы подписать условие. Целый день прошумели, а условий все-таки не подписали. Отложили до августа месяца (писано в июле). Многие говорят: «посмотрим еще, родит ли что нынешний год наша земля? если не будет урожая и этот 5-тый год, такт, не к чему и делить землю – нам ее и даром не нужно» (Д. О. В. 1874., №56).

Биться богатым казакам станицы Митякинской было за что. Согласно навязанного ими станичному обществу обычая, однажды занятый «загон» (участок захваченной земли) в общий раздел земли не поступал». Ознобишин Е. Станица Митякинская. Донские областные ведомости. 1875. №19.

Богатые казаки намеревались споить землемера, и украсть у него план, чтобы воспрепятствовать продолжению работы и окончание её к сроку. Однако, как бы то ни было, раздел земель в станице Митякинской был проведён с помощью землемера. Раз в три года пахотные земли и сенокосы проходили передел, чтобы казаки, получившие худшие паи, могли поменять их, и что бы не было ни каких претензий на ущемления при разделе земель.

В 1867 году иногородним людям, селившимся обыкновенно при станицах и хуторах, даровано было право приобретать в собственность дома и проч. недвижимости. Приобретение полную оседлость, имеют право выгонять свой скот на общественный выгон, а с 1870 года – участвовать в управлении по предметам, затрагивающим их интересы (Хор. 1. с. р. 129). Иногородних казаки не любят, обзывают «русскими», «русью» и всячески притесняют, хотя, по словам самих же станичников не могут без них обойтись, потому что «русский и плетень огородит, русский и коваль, он же и землекоп, и портной, и плотник, и овчинник, и пустовал, и чернорабочий, и торговец»… Особенно в прежние времена тяжело было положение «русских»: завидя например казака иногородний еще издали, обязан был поклониться ему; если же он этого не сделает, то «самый последний казачишка» мог совершенно безнаказанно побить его.

Курень 19 века.

Ещё одной бедой для всего Войска, как это оказалось впоследствии, была торговля землёй казачьей старшины, а затем и казаков-дворян, захвативших громадные площади. Это земля являлась частновладельческой, а не войсковой. И её владелец имел полное право распоряжаться ей по своему усмотрению. В результате чего эту землю покупали как иногородние, так и немецкие колонисты. Ниже приведены данные из «Памятной книжки ОВД за 1871 год»:

«Продажная цѣнность земель въ нѣкоторыхъ округахъ войска Донскаго осталась почти безъ из– мѣненія, сравнительно съ 1868 г., въ другихъ же значительно возвысилась. Такъ, по свѣдѣніямъ, взятымъ изъ купчихъ крѣпостей на землю, видно, что средняя цѣна землямъ въ Черкаскомъ округѣ, сравнительно съ 1868 г. возвысилась до 13 р. 50 кол. за десятину. Цѣнность земель въ этомъ округѣ колеблется между 15 и 6 руб. за десятину. Въ Первомъ Донскомъ округѣ средняя цѣна на землю осталась таже, что въ 1868 г., т. е. 14 руб. за десятину. Также точно во 2-мъ Донскомъ и Усть-Медвѣ– дицкомъ округахъ цѣнность земель почти не р? – мѣнвлась. Во 2-мъ Донскомъ округѣ дѣна за десятину вы ходить около 10 руб., а въ Усть-Медвѣдицкомъ до 15 руб., но зa то въ Хоперскомъ к Донецкомъ ок ругахъ цяаа на землю значительно» возвысилась, именно въ Хоперскомъ до 28 руб.. а въ Донец комъ до 17 руб. 60 к. за десятину. Въ Міусскомъ же средняя продажная цѣна земли выходитъ въ 21 руб. за десятину, т. е. такая же. какая была к въ 1868 году».

В станице Митякинской, как впрочем, и во всём Донецком округе, широко использовался труд подёнщиков как на севе, так и на сенокосе и уборке урожая. В виду близости новороссийских губерний и большим наплывом подёнщиков, их оплата была самой низкой в Войске Донском. В среднем, подёнщику мужского пола платили 64 коп, а женского – 31 коп. Что было более чем в два раза меньше чем в Миуском или Хопёрском округе.

«Поденныя цѣны на рабочихъ во время уборки хлѣба стояли слѣдуюшія: Средняя поденная мата была: Въ Черкаскомъ округЬ муж. 1 р. 23 к. жен 67 к.; 1-мъ Донскомъ – 98 к. – 52 к.; 2-мъ Донскомъ – 85 к. – 53 к. Усть-Медвѣднц – 83 к. – 40 к.; Хоперскомъ – 1 р. – 64 к.; Донецкомъ – 64 к. – 31 к.; Міусскомъ – 1 р. 32 к. – 67 к. Средняя плата по войску – 98 к. – 53 к.».

Со второй половины 19 века, казаки Митякинской станицы, на земельный пай стали получать лишь по 22,1 десятины земли. Это было почти в полтора раза меньше, чем получали земли казаки Черкасского, Ростовского, Таганрогского округов. Это было вызвано тем, что много плодородных земель вокруг станицы находились в руках старшины, и её было очень мало, так как вокруг станицы почвы были песчаные.

В последующие годы земельный пай стремительно сокращался. Так в 1904 году в среднем на одну мужскую душу казачьего сословия приходилось 11,7 десятин всей земли из них 9,9 десятин удобной земли.

В 1910 году на одну душу мужского войскового населения приходилось 10,4 десятин всей земли. Из них 8,6 десятин удобной земли.

К 1914 году одну душу мужского войскового населения приходилось всего 10,1 десятин всей земли. Из них 8 десятин удобной земли.

К 1917 году только каждое второе казачье домохозяйство, станицы Митякинской, наделённое паями, обрабатывало землю, остальные сдавали свои паи в аренду состоятельным жителям станицы или станичному правлению. Что вызывало среди казаков расслоение и напряжённость.