Текст книги "Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе"

Похождения бравого парнишки

Понятно: любое преступление вряд ли у кого-то может вызвать восторг. Но есть одна категория, которая вызывает особое отвращение, – преступления на сексуальной почве, особенно в отношении детей. Когда насилие совершается в отношении взрослого, то тут порой можно встретить и провоцирующий фактор. Скажем, девушка слишком вольна в общении с мужчиной и тот, как говорится, не смог устоять – соблазн оказался слишком велик. А какой провоцирующий фактор может быть, если изнасиловали шестилетнюю девочку? Как, например, в случае, о котором я хочу рассказать.

Андрею нет и шестнадцати, но он успел уже повидать всякое. Детские годы, надо думать, были у парнишки далеки от счастливого пребывания в кругу родных. Родители у него, можно и так сказать, – оторви да брось. Не случайно суд в свое время вынужден был принять решение о лишении родительских прав. И Андрея (вместе с другими братишками и сестренками) отправили в интернат. А интернат, как свидетельствуют многочисленные факты, есть не что иное, как рассадник, в котором хорошо удобренная почва для взращивания именно уголовников.

Вероятнее всего, у суда для такого решения, как лишение родительских прав, были чрезвычайно серьезные основания. Но… Если уж государство пошло на такой крайний шаг, как лишение родительских прав, если государство осознает, что в такой семье дети до крайности запущены с точки зрения воспитания, то надлежало предпринять какие-то дополнительные меры, чтобы не допустить возможности им выбрать в жизни тот же путь, что и их родители. На этот раз дети нуждались не в обычном, а особом, повышенном внимании. Этого не случилось. Как всегда. Воспитателям было совершенно безразлично, какой путь изберут их новые подопечные. Сыты? Обуты? Одеты? Чего еще им!

Считаю своим долгом назвать родителей, лишенных в свое время своих прав на детей, – Анатолий Степанович и Тамара Андреевна, а фамилия у них Сирота (ударение на втором слоге).

Из характеристики:

«Сирота Андрей был направлен в спецшколу Тавды2020
  Городок в четырехстах километрах северо-восточнее Екатеринбурга.


[Закрыть] за кражи, бродяжничество, нежелание учиться».

Спецшкола, кстати говоря, – это почти детская колония.

Далее он продолжал свои странствия.

Из Тавды Андрея перевели в специнтернат Екатеринбурга. Надо полагать, за то же самое. Здесь он задержался ненадолго. Сбежал. Очутился в Ростовской области, где на краже попался, был осужден к двум годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на один год. Пожалели парня. Как увидим впоследствии, совсем напрасно. Почему так написал? Потому что не встретил еще ни одного случая, когда бы проявленная жалость к уголовнику пошла на пользу, он бы раскаялся и встал на путь исправления. К сожалению, такие примеры можно было встретить лишь в советской литературе.

Андрей вернулся в Тавду. Здесь встретился со своим однокашником по спецшколе Сергеем Савёловым, проживавшим с родителями в райцентре Таборы. Напросился в гости. Сергей не смог отказать. И вернулся домой, в Таборы с дружком.

Свой дом семья Савёловых в это время ремонтировала и поэтому временно жили у соседки.

Однажды А. М. Савёлова, придя с работы, поинтересовалась, где ее дочь Шура. Хозяйка дома сказала, что видела во дворе. Мать вышла во двор и стала звать шестилетнюю девчушку. Она сначала не откликалась, но потом отозвалась с сеновала. Мать помогла дочери спуститься оттуда.

В это время хозяйка соседнего дома подошла и сказала, что она видела, как с сеновала в огород спрыгнул Андрей Сирота.

Мать, естественно, почуяла неладное. Но девочка молчала, а Андрей говорил, что ничего не было. Однако на всякий случай мать девочки потребовала, чтобы новоявленный гость уехал. Дала даже денег на дорогу.

Проснулось материнское чувство, но, кажется, слишком поздно.

Прошло два дня.

Из показаний матери:

«Дочь стала жаловаться на боли в области влагалища. Сразу повела в больницу. Диагноз: венерическое заболевание – гонорея».

Только тут мать по-настоящему встревожилась. И стала выяснять осторожно у девочки, что же произошло два дня назад. Девочка сначала боялась, но потом рассказала следующее.

Шура гуляла во дворе. Андрей залез на сеновал. И стал усиленно заманивать туда ребенка. Девочка сначала отказывалась, ссылаясь на то, что мать будет ругаться. Потом все же согласилась, и парень помог ей забраться туда.

На сеновале Андрей сделал с девочкой все, что хотел, то есть изнасиловал. После этого он также пытался еще совершить половой акт в извращенной форме. Но это ему не удалось по независящим, как после определят специалисты, от него причинам.

Тогда-то шестилетняя девочка и услышала, что ее зовет мать.

Из постановления о возбуждении уголовного дела:

«Сирота А. А., будучи болен венерической болезнью – гонореей, достоверно зная, что Савельева Шура является малолетней, использовал беспомощное состояние последней, которая в силу своего возраста не могла объективно оценивать ситуацию и понимать характер предлагаемых ей действий; совершил с последней половой акт, заразив ее венерической болезнью».

Далее, как это у нас водится, заскрипела правовая система, медленно заработало следствие. И не только медленно, без спешки, но и неквалифицированно. Настолько неквалифицированно, что это было видно даже автору этих строк, не имеющему специальных юридических знаний. Не буду касаться грубых нарушений процедурных норм. Потому что их преподают в школах милиции и юридических институтах, но не все способны усвоить преподаваемые им знания – на то надобны кое-какие способности. Но что нужно, чтобы надлежащим образом проверить сведения, приводимые обвиняемым? Что тут-то сложного?

Например, Андрей сказал следователю, что он был судим, назвал время, место суда над ним, статью Уголовного кодекса назвал, по которой судили. Следователь, формы ради, обращается в информационный центр, находящийся в Екатеринбурге, откуда получает ответ, что Сирота А. в числе осужденных не значится. Этого для капитана милиции Е. В. Вагнер оказалось вполне достаточно, чтобы в обвинительном заключении написать: не судим.

Всего лишь два слова, однако они весьма существенны для суда при определении меры наказания. И вполне естественно, что среди прочих рекомендаций, содержавшихся в определении Свердловского областного суда, отправляя уголовное дело на доследование, была и такая:

«В связи с тем, что подсудимый утверждает, что он был судим, необходимо обратиться в судебные органы Ростовской области и получить оттуда копию приговора, приобщив его к настоящему делу».

Как просто, не правда ли? Не глупо ли следователю выслушивать столь банальную рекомендацию?

Следствие, понятно, устранило замечания. Но надо учитывать, что уголовное дело слишком деликатное и всякое продление с его рассмотрением усугубляет человеческую трагедию, связанную с будущим шестилетнего ребенка, который уже в таком возрасте понял, что существуют венерические болезни, что половые сношения бывают обычные и извращенные, что есть следователи и преступники.

Свердловский областной суд вернулся к рассмотрению данного уголовного дела. Заседание, кстати, проходило не в Екатеринбурге, а в далеких Таборах, куда лишь самолетом можно долететь.

Судьям, как я догадываюсь, было сложновато. С одной стороны, жертва преступления. С другой стороны, подсудимый, которому нет еще и шестнадцати и который уже во второй раз очутился на скамье подсудимых, причем, по таким статьям Уголовного кодекса, которые не обещают ничего хорошего.

Внимательно исследовав материалы уголовного дела в судебном следствии, выслушав доводы сторон, аргументы адвокатов и прокурора, Свердловский областной суд признал виновным Сироту А. А. виновным в совершении преступлений (изнасилование малолетней и заражение венерической болезнью несовершеннолетней), и приговорил к пяти годам лишения свободы с содержанием на первых порах в колонии для несовершеннолетних.

Срок не совсем тот, который предусматривают соответствующие статьи УК РФ. Все-таки минимум – восемь лет, а максимум – двадцать лет или даже пожизненное лишение свободы.

Суд определил срок ниже низшего предела, полагая и на этот раз, что несовершеннолетний Андрей должен иметь еще один шанс встать на путь исправления.

Я бы этого тоже хотел. Однако меня больше всего волнует судьба Савёловой Шуры. Насколько мне известно, реабилитация даже изнасилованной женщины проходит исключительно мучительно и зачастую нравственные последствия сказываются до конца жизни. А каково ребенку? Хватит ли сил у девочки забыть всю грязь, с которой она столкнулась уже в свои шесть лет? Не знаю, не знаю…

Портрет убийцы в интерьере

Еще каких-то пятнадцать лет назад отбор на руководящие должности (пусть и низового звена) в государственном предприятии, каковым по сию пору является Свердловское отделение железной дороги, проводился довольно-таки щепетильно. И образование требовалось, и навыки практической работы, и умение ладить с людьми (то есть, коммуникабельность), и моральный облик должен был быть на уровне советских стандартов, и национальность имела значение, и, конечно, партийная принадлежность.

Без всего этого и еще многого другого, составляющего анкету, никак невозможно было и шагу ступить. И все это при том, что оклад того же, допустим, мастера дистанции пути был смехотворен – 150 рэ, что в два раза ниже, чем у помощника машиниста электровоза, вчерашнего пэтэушника.

Так было. А сегодня? Наверное, многое изменилось, думал я, поскольку сейчас железнодорожники-монополисты живут вольготно, и у них самый рядовой монтер пути, забивающий в день по полтора костыля, зарабатывает не в пример иным и прочим, так сказать. А уж в смысле заработка мастера дистанции пути, то ему завидуют профессора.

Расчет мой был прост: отталкивался от известного марксистского постулата, что бытие, то есть зарплата, – определяет, сознание. Следовательно, поиск кандидатов на руководящую должность ныне организован еще щепетильнее, требования к ним еще выше. Прием же – исключительно на конкурсной основе.

Всяк, кто непосредственно не связан с кухней железнодорожной братии, так и подумает. Автор этих строк тоже так думал. До совсем недавних пор. Ах, какая же была для меня трагедия, когда миф о чудо-мастере вмиг рассеялся. Почему? Да всё потому!..

Как-то раз в отдел кадров Баженовской дистанции пути (контора находится на одноименной станции в каких-то нескольких десятках километров южнее Екатеринбурга) заявился красавец-мужчина тридцати шести лет от роду. Мужчина, как бы сказал Карлсон, в самом расцвете сил. Он предложил свои услуги, отрекомендовавшись крупным специалистом в области железнодорожного транспорта.

Правда, оговорился, что он не теоретик, а практик, что академиев кончать не довелось, так как «все детские и юношеские годы пришлось вкалывать, зарабатывая на хлеб насущный».

Начальник дистанции пути, на погонах которого три звезды и два просвета, охотно взял в штат новичка, поручив ему возглавить трудовой коллектив одного из околотков (околоток – это нечто, смахивающее на производственный участок или отделение в цехе). Предупредил, что кадры там – оторви да брось и мастеру надлежит крепко потрудиться, чтобы из разношерстной компании в желтых жилетах сделать сплоченный коллектив, нацеленный на обеспечение безопасности движения поездов. Намекнул начальник, что если повезет и он сильно постарается, то его околоток может статься завоюет почетное звание «Образцовый».

Все складывалось как нельзя лучше: Александр Борисович Новичков приступил к исполнению своих почетных и трудных должностных обязанностей.

…В поселке Верхнее Дуброво (поселок еще ближе к Екатеринбургу, чем сама станция Баженово) о нем вскоре же узнали многое. Преимущественно из-за его, как оказалось, богато насыщенного прошлого. На биографии, как говорили местные, пробы ставить негде.

Ему едва исполнилось четырнадцать, когда впервые столкнулся лоб в лоб с правоохранительной системой: в 1972 году Ленинский районный суд Екатеринбурга признал виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 144 ч. 2 (кража), и приговорил к трем годам лишения свободы. Там, за колючей проволокой, в колонии для несовершеннолетних, пробыл совсем недолго – пожалели пацана.

Поэтому уже в следующем, 1973 году, он вновь сел на скамью подсудимых. Опять же по своей коронной 144-й статье УК РФ Белоярский суд приговорил к трем с половиной годам лишения свободы.

Наступил январь 1978 года. Вновь тот же Белоярский суд судит парня за кражи (ст. 144 ч. 2) и за умышленное нанесение менее тяжких телесных повреждений потерпевшим (ст. 109 ч. 1) и приговаривает к четырем годам лишения свободы.

Спустя месяц, его, уже осужденного, вновь садят на скамью подсудимых, но уже по другому уголовному делу, – за кражи, совершенные в Екатеринбурге еще до ареста по предыдущему преступлению. Верх-Исетский районный суд приговаривает к трем годам лишения свободы.

Прошу обратить внимание: в четвертый раз осужден. Осужден, по сути, за одно и то же, то есть за кражи, сопряженные с мордобоем. Налицо явный рецидив. Однако его не только не признают особо опасным рецидивистом, но и всякий раз, страшно жалеючи, дают сроки минимальные.

Вышел в очередной раз на свободу в 1982 году.

Тюрьма становится для него, что мать родна. Поэтому вскоре в пятый раз выступил в качестве подсудимого, но теперь уже по другим статьям Уголовного кодекса (очевидно, надоело одно и то же) – 146 ч.2 (разбойное нападение) и 206 ч. З (злостное хулиганство). Получил тогда по приговору Верх-Исетского суда семь лет лишения свободы. И снова почти по минимуму наказали. Потому что только за разбой полагалось, максимум, пятнадцать лет лишения свободы.

В шестой раз его судил за хулиганство и за разбойное нападение Серовский городской суд и приговорил к девяти годам лишения свободы. И снова, обратите внимание, совсем не максимум.

Правда, на этот раз суд все-таки решился на то, чтобы признать осужденного особо опасным рецидивистом.

Судьи явно прогрессируют и после того, как окажется в двадцатый раз на скамье подсудимых, ему таки отмерят по полной программе, предусмотренной Уголовным кодексом. Что ж, поживем – увидим.

И так в его послужном списке (в общей сложности) имелось уже почти тридцать лет лишения свободы, десятки потерпевших и плюс гордое наименование – рецидивист.

Кто же он? В поселке Верхнее Дуброво вам сразу скажут – Александр Борисович Новичков. Что, недоумеваешь, читатель? Полагаешь, что я что-то напутал? Ничуть!

Да-да, это именно тот самый Новичков, который академиев не заканчивал, у которого было трудное детство и безрадостная юность, который с ранних лет вкалывал, зарабатывая в поте лица на хлеб насущный, и который после шестой отсидки занялся формированием новых демократических трудовых отношений в одном из железнодорожных коллективов.

Предчувствую осуждающие реплики тех, кто ратует за дальнейшую гуманизацию законодательства; тех, кто грудью стоит на страже прав осужденных: ну и что из того, что за ним числится шесть судимостей? Разве эго не дает права на труд в любой должности? Нет! А раз так, то о чем речь и стоит ли ворошить печальное прошлое человека, исстрадавшегося вконец из-за своей роковой судьбинушки?

О, судари вы мои, я тоже гуманист и готов денно и нощно призывать к милости по отношению к падшим. Однако же меня смущает один документ, лежащий передо мной.

Вот цитата из него:

«Расследованием установлено: Новичков А. Б., ранее судимый, в том числе и за разбой (судимости не сняты), Серовским судом в 1985 году был признан особо опасным рецидивистом, выводов для себя не сделал, на путь исправления (вот бедолага, а?) не встал и вновь совершил тяжкие преступления».

Что же еще-то мог натворить мастер Баженовской дистанции пути?..

…Июльский вечер выдался на славу. И он располагал к расслаблению. Супруги Стафеевы отправились в коммерческий ларек, находившийся невдалеке от их жилища. Купив там изрядное количество горячительных напитков, направились домой. И тут повстречали Новичкова.

– Что празднуем? – Полюбопытствовал тот, заметив в сумках супругов напитки.

Стафеев А. П. охотно откликнулся:

– В отпуск ухожу. Отпускные получил, – секунду подумав, предложил. – Пойдем, посидим, а?

Добродетельны русские люди, необыкновенно щедры, готовы с первым встречным поделиться последним.

Новичков – не гордый, не стал заставлять гостеприимных людей долго упрашивать.

И хорошо посидели; все закупленное к полуночи опустошили. Обнаружив, что пить больше нечего, Новичков, по примеру Винни Пуха, засобирался домой. Тем более, что принятая доза его вполне устраивала – на данный момент.

Супруги сердечно распрощались с гостем и улеглись спать.

Утром, когда на часах не было и девяти, к ним нагрянул вчерашний гость – Новичков. Его не ждали. Не приглашали. Но он и не нуждался в том. Какие церемонии в кругу своих?

– Слушай, – обратился он к хозяину, – опохмелиться надо.

– Так в чем же дело? – удивился А. П. Стафеев. – Иди и купи.

Новичкову тональность хозяина не понравилась и он предупредил:

– Мне не надо грубить, мужик.

– Разве это грубость? Всего лишь посоветовал.

– Ладно… Хватит базарить… Ну, как?.. Сам-то я рад бы, но в карманах пусто. И на бутылку пива не наскребу. Дай денег!

– Много, – мужик развел руками, – не могу, но если чуть-чуть…

Новичкова такая скаредность жутко обидела.

– За кого ты меня принимаешь? Не крохобор какой-нибудь. Выкладывай на стол всю наличность!

– Что ты, что ты! На что же мы-то жить будем? – возразил Стафеев. – Ты уж извини, но не могу…

– Да? Ты меня разочаровал!

И гостеприимный хозяин получил от гостя удар ногой в лицо.

Стафеев продолжал упрямиться. Новичков продолжал настаивать. Для чего, вооружившись кухонным ножом, приставил его к горлу хозяина.

– Жить хочешь?

– Хочу, – откровенно ответил хозяин.

– Тогда – деньги на стол! И побыстрее!

Стафеев отрицательно покачал головой. Новичкова подобное упрямство совсем вывело из себя. Связав руки Стафееву, увел его в ванную комнату. А сам решил продолжить разборку с другими членами семьи. Он появился в комнате, где в то утро находились хозяйка и ее малолетняя дочь.

Играя перед ними ножичком, Новичков поставил то же самое условие:

– Жизнь в обмен на деньги!

И от жизни, и от денег хозяйка тоже не желала отказываться. Тогда он связал Стафееву и отвел в туалет, где привязал к водопроводной трубе. Вернулся в большую комнату, стал рыться и нашел-таки спрятанные там деньги.

Казалось, что еще-то Новичкову надо? Деньги? Но они уже в руках. Новичков, видите ли, вошел в раж и не хотел останавливаться. Он вернулся в туалет, где находилась привязанная хозяйка.

Цитата из документа:

«Угрожая физической расправой, с целью удовлетворения половой страсти, потребовал от Стафеевой взять половой член в рот. На отказ выполнить его требование, преодолевая сопротивление, удерживая голову, стал пинать женщину по ногам. Далее прошел в детскую комнату и, угрожая убийством, потребовал от малолетней девочки, чтобы она раздевалась. Продолжая преступные действия, вернулся в туалет и вновь стал требовать, чтобы Стафеева взяла половой член в рот»…

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы хозяин, оставленный на какое-то время без опеки Новичкова, не воспользовался паузой, не выскользнул из квартиры на улицу, где с помощью людей вызвал милицию.

Мастер Баженовской дистанции пути посчитал для себя неуместным, чтобы его повязали на месте преступления, поэтому через балкон перебрался на соседний балкон, спустился вниз, спрыгнул и сбежал.

Потом было следствие, которое, кстати, вел следователь Белоярской межрайонной прокуратуры П. В. Беретин.

Потом был суд. Судил в седьмой раз особо опасного рецидивиста и командира железнодорожного транспорта (по совместительству) Свердловский областной суд.

Исследовав материалы уголовного дела, суд признал Новичкова Александра Борисовича виновным в совершении преступлений, предусмотренных несколькими статьями Уголовного кодекса – разбой (дело для него привычное), изнасилование при отягчающих обстоятельствах (это что-то для него новенькое), злостное хулиганство (ну, а это уж точно не в новинку ему).

Новичкова приговорили к тринадцати годам лишения свободы; первые пять лет он будет находиться в тюрьме, а последующий срок придется отбывать в колонии особого режима.

И снова обращаю внимание: осужденный не получил максимума. Что же еще-то надо сделать, чтобы карающий меч правосудия действительно опустился на голову этого человека?!

Да, обидно за железнодорожное начальство, что оно потеряло и, кажется навсегда, такой кадр. Впрочем, свято место пусто не бывает. На свободе гуляет еще немало особо опасных рецидивистов и потому вакансию, образовавшуюся в результате судебного решения в отношении Новичкова, они легко заполнят. Ведь на железнодорожном транспорте кадры решают все, в том числе и обеспечивают безопасность движения поездов. Не просто обеспечивают, а гарантируют.

А что Новичков? Как он себя чувствует после оглашения приговора Свердловского областного суда? Не отчаивается. Понимает, что надежда умирает последней. Поэтому не преминул воспользоваться своим законным правом на подачу кассационной жалобы, в которой выставил себя этаким страдальцем от произвола системы, не обладающей ни состраданием, ни гуманизмом, утверждая, что по отношению к нему совершена чудовищная правовая ошибка.

Цитата из документа, с которым Новичков был ознакомлен:

«Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев в судебном заседании… дело по кассационной жалобе осужденного Новичкова А. Б. на приговор Свердловского областного суда… определила: приговор Свердловского областного суда в отношении Новичкова Александра Борисовича оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения».

Еще в одном уголовном деле поставлена точка.

Но никак не могу удержаться, чтобы не сказать еще об одном – о поведении потерпевших.

Понимаю, что Стафеевы хотели как лучше, а у них получилось, как всегда. Да, они заслуживают сострадания (об этом пишу совершенно искренне), но, ради справедливости, не вправе умолчать об обстоятельствах, которые способствовали совершению преступления.

Во-первых, удивительная неразборчивость в знакомствах. Что, Стафеевы не знали, кто такой Новичков? Знали! В другое не поверю. И все же зазвали в гости, пировали с ним. Что за надобность такая была? Обязаны были понимать: человек, шесть раз осужденный, не в состоянии оценить их хлебосольство. Новичкову с такой-то богатой биографией, все человеческое чуждо. Банальное напоминание, но как быть, если мы даже об этом зачастую забываем?

Во-вторых, снова о том же – о пьянстве. Если бы супруги Стафеевы в своей жизни не злоупотребляли спиртными напитками, то и, возможно, с ними ничего бы подобного не случилось. Потому что они и раньше часто устраивали коллективные попойки, о чем в уголовном деле были веские показания. А это значит, что с ними случилось то, что обязательно должно было случиться – рано или поздно.

Вот и получается: мы вовсю ругаем власти за то, что общество захлестывает волна преступности (и правильно ругаем), но молчим о том, что часто питательную среду для совершения правонарушений создаем мы же сами.

Морализаторство? Ну, да, а как в этой истории обойтись без оного?