Текст книги "Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе"

Интим: спрос и предложение

Пролог

На столбах и на рекламных щитах Екатеринбурга то и дело можно встретить объявления, главное достоинство которых – невероятная лаконичность (всего-то семь крупно отпечатанных цифр), но именно они-то и становятся объектами самого пристального внимания особей мужского пола. Почему? Что в тех рекламных плакатах особенного? Очевидно, есть нечто, коли равнодушный взгляд мужчины, завидев, сразу светлеет. С подобной «несанкционированной» рекламой иногда пробуют бороться. Например, активистки женских движений, коих почему-то такие объявления сильно оскорбляют. Например, особенно рьяные православные христианки, помолившись в церкви и испросив благословения у батюшки, идут на улицы и сдирают плакаты. Сдирают с остервенением.

Дались им эти плакаты! Допустим, на плакате всего лишь одно-единственное слово (но крупно) – СТИЛЬ и также крупно номер телефона. А сбоку, демонстрируя грациозность, – очаровательный женский силуэт. Ну, и что?

К тому же энергичность активисток не приносит никаких результатов. Потому что уже через час или два вместо одного содранного появляется два объявления: ИМПЕРИЯ ЧУВСТВ или БЛЮЗ.

Выходит, другие активисты, настойчиво распространяющие лаконичность и грациозность, не менее настойчивы и энергичны в своих действия.

Так как же быть, а? Такие мощные силы задействованы со всех сторон, однако всякое противодействие ведет лишь к двойному действию. Боюсь, все это будет продолжаться бесконечно долго. Будет продолжаться до тех пор, пока российский законодатель не решится на подвиг и не скажет свое веское слово.

Ну, а пока этого не случилось, я спешу со своим словом, то есть предлагаю читателям две миленькие криминальные истории.

1. «Маркиза», приоткрой личико, а?

Зал судебных заседаний. На этот раз дело рассматривает Октябрьский районный суд Екатеринбурга.

Еще до начала заседания суда, сидя в коридоре, я пытался определить на взгляд, кто же на этот раз будет подсудимым. Никто из тех, кто окружал меня, никак не подходил под категории нарушителя закона. Все казались вполне добропорядочными гражданами России. И тем не менее…

Когда же вошли в зал судебных заседаний, то уже не составляло труда распознать, кто есть кто. Потому что, кроме автора этих строк, там оказались трое: двое подсудимых (из числа как раз тех самых добропорядочных) и один адвокат. А больше – никого.

Пока судья решает обязательные процедурные вопросы, а сторона обвинения зачитывает обвинительное заключение, я познакомлю читателей с теми, кого сегодня судят.

Первый подсудимый – Андрей Бухтин. Ему всего двадцать три года – высокий и стройный молодой человек. Совсем еще недавно он числился студентом инженерно-педагогического института, а затем из-за, как он потом выразится, неважной успеваемости, был отчислен и устроился работать газоэлектросварщиком в одно из товариществ с ограниченной ответственностью.

Вторая подсудимая – Мария Бородина. Ей – пятьдесят. Образование средне специальное. Социальное положение – домохозяйка. Хотя дети взрослые и в уходе давно не нуждаются. Говорит, что не может найти подходящую работу. Можно поверить. Потому что в ее возрасте найти «подходящую», то есть непыльную и высоко оплачиваемую работу не так-то просто. Не замужем, если судить по формальным признакам, однако муж все-таки, как выяснилось, имеется. Неформальных мужей у нас почему-то именуют сожителями.

…Процедурная часть судебного заседания прошла, как говорится, без сучка и задоринки: никто и никого не провоцировал, никто и никаких непредвиденных ходатайств не заявлял.

И председательствующий просит подсудимых дать показания.

Встает Бухтин.

Вопрос: «Признаете ли вину?»

Ответ: «Признаю полностью».

Такой ответ меня умиляет, потому что его слышать в зале суда не часто приходится.

Вопрос: «Как вышли на фирму?»

Ответ: «Я увидел объявление о том, что приглашаются для работы юноши и девушки. Я позвонил по указанному телефону. Мне назначили встречу. Встретился я с молодым человеком, который назвался Димой. Он объяснил, что я должен делать».

Этот самый «Дима» так и останется для суда личностью загадочной. Отчего же? Ну, сию риторику надобно адресовать прославленным российским сыскарям и дознавателям.

Вопрос: «В чем же заключались ваши обязанности?»

Ответ: «Я был охранником».

Вопрос: «Кого вы должны были охранять?»

Ответ: «Девушек».

Вопрос: «Каких таких девушек?»

Ответ: «Тех девушек, которые оказывали сексуальные услуги».

Вопрос: «Расскажите подробнее, в чем, практически, заключались ваши обязанности?»

Ответ: «Я обычно дежурил в машине. К ней подходили девушки, садились, и я их вез по известному мне адресу, откуда поступил заказ на девушек. Я поднимался в квартиру, объяснял заказчику условия, размер оплаты за час; определял, нет ли чего-нибудь подозрительного, несоответствующего заказу. Получал деньги. И уходил. Потом, по истечении оплаченного времени, приезжал и забирал девушек».

Вопрос: «Каков размер платы был установлен?»

Ответ: «Тысячу рублей в час за каждую девушку и плюс за доставку».

Вопрос: «Расскажите, при каких обстоятельствах вас задержали?»

Ответ: «Это было в апреле. Вечером, как обычно, повез по заказу двух девушек. Привез. Убедился, что все в порядке. Взял деньги и вышел. Когда спускался по лестнице подъезда – меня взяли. Впоследствии узнал, что на этот раз в качестве заказчиков девушек выступали сотрудники Октябрьского райотдела милиции».

Вопрос: «Что подвигло вас на все это?»

Ответ: «Студентом был. Помощи ждать было неоткуда. Эта работа меня устраивала».

Вопрос: «Чем же?»

Ответ: «Во-первых, тем, что работать нужно было только по вечерам и через день»; во-вторых, заработок неплохой».

Далее стала давать показания Бородина. Ее, естественно, судья тоже попросил рассказать, как ее судьба соединилась с судьбой «Маркизы».

– Прочитала в газете объявление, что требуется диспетчер у телефона. Позвонила по указанному в объявлении телефону. Подъехала ко мне невысокая, такая симпатичная девушка. Я спросила, в чем будет содержаться моя работа? Она ответила: по вечерам я буду принимать заказы от позвонивших, записывать и передавать в офис, либо оттуда сами позвонят. Я сначала отказалась, потом согласилась. Позвонившему клиенту я должна была рассказать об условиях выполнения заказа, его стоимости. Стоимость, сказали мне, составляет тысяча триста, включая доставку. Моя зарплата зависела от числа заказов: десять процентов от суммы принятого и обслуженного заказа.

В показаниях Бородиной для меня было много неясного. Например, она всячески пыталась убедить суд, что она не ведала, с кем имеет дело.

Кто такая та самая «симпатичная девушка»? Бородина, якобы, не знает ни имени ее, ни фамилии. Загадочным персонажем так и осталась.

– Когда, – рассказывает далее Бородина, – мужчины стали звонить, то я удивилась, что это еще за фирма такая?

Трудно поверить в искренность. Потому что предварительное следствие доказало, что диспетчер должна была не только принять заказ, но и выяснить, какие пожелания у мужчин имеются в отношении обслуживающего персонала, исходя из вкусов и привязанностей. А тут и без названия фирмы легко догадаться, в чем суть дела.

Она на суде сказала:

– Я сначала не знала, но потом поняла, что девушек возят для интимных сношений.

Итак, пусть поздно, но все же до нее дошло, что ее деятельность, мягко говоря, весьма специфична. Что она предприняла? Ничего. Как работала, так и продолжала работать. И только милиция приостановила активную деятельность «диспетчера».

Во время перерыва, до вынесения приговора, я разговаривал с подсудимой Бородиной. Она уверяла меня, что если бы она знала, что ее деятельность противозаконна, она бы ни за что не согласилась, ни за какие деньги. Готов поверить. Но незнание закона не освобождает гражданина от ответственности. Если даже эта ответственность чисто символическая.

Мне бы не хотелось, чтобы и Бухтин, и Бородина, признанные судом виновными в совершении преступления, предавались самообольщению, будто отделались лишь легким испугом. Условная мера наказания – это все равно наказание, и судимость-то остается. И в будущем, если нынешние условно осужденные будут столь же легкомысленны в своих поступках, то они легко могут угодить вновь на скамью подсудимых. И тогда им зачтется эта самая судимость, причем, зачтется в смысле отягчающего вину обстоятельства, но не смягчающего.

В этом уголовном деле, как всегда, осталось очень много белых пятен. Суд не мог и не обязан был отвечать на вопросы, на которые нет ответов в обвинительном заключении. Суд исследовал лишь степень вины тех подсудимых, о которых шла речь в предъявленном обвинительном заключении.

Материалы этого уголовного дела вновь со всей остротой ставят вопрос компетенции, профессионализма следственных работников органов внутренних дел в целом, и в частности, Октябрьского района.

Милиция заслуживает, конечно, похвалы, что пытается остановить деятельность подпольных коммерческих фирм типа «Маркизы». Но, сказав «а», полагается идти дальше и говорить «б»; повязав охранника и диспетчера фирмы, стоило взять и других, то есть организаторов. В этом деле именно организаторы остались в стороне, будто бы их следствию не удалось установить.

Получается, как всегда в России: со «стрелочниками» разобрались и даже решительно, а как дело дошло до настоящих и ключевых фигур фирмы – ушли в кусты. В материалах дела все время фигурируют какие-то мифические «Димы», «Марины» и другие не установленные следствием личности.

Не соображают, что ли, в милиции, что этим самым (хотят они этого или нет) бросают тень, создают предпосылки для домыслов? Я не сторонник распространения слухов, но как быть, если я, находясь в суде, во время одного из перерывов слышу своими собственными ушами весьма многозначительную фразу той же Бородиной: «Тех, кто при деньгах и смог откупиться во время следствия, здесь нет. А те, кто не имел ни шиша, – стали подсудимыми».

Согласись, читатель, что это слишком близко к истине. У меня нет документального подтверждения, поэтому ничего не утверждаю, но, простите, как понимать следующее: милиция знала, где находится офис фирмы (по ул. Малышева в Екатеринбурге); знала приметы тех, с кем встречались и Бухтин, и Бородина, но, в таком, случае, где тут «жуткие» трудности установить всё остальное?

Почему не нашли ключевые фигуры фирмы? Не знаю я, но знает, наверняка, милиция!

Не захотели добраться до того места, откуда «ноги» растут у подобного рода преступлений? Воля ваша: не хотите – и не надо имитировать кипучую деятельность.

Борьба же со «стрелочниками» – пустая и совершенно бесполезная. И даже, в каком-то смысле вредная затея.

2. Эта бесстыжая «Лолита»

В тот памятный вечер все происходило, как обычно. Ничто не предвещало неприятностей. Фирма работала. Фирма принимала заказы, оказывала услуги, брала плату. И все были довольны.

Но вот примерно в десять вечера раздался очередной звонок. Взяла трубку Елена Жлобова, диспетчер фирмы. В трубке звучал бархатистый мужской голос. Мужчина сделал заказ на двух девочек – приятных во всех отношениях. Жлобова проинформировала о стоимости девочки на час. На том конце провода были согласны с условиями.

Вскоре водитель Александр Цветов повез девочек по указанному в заказе адресу. В машине также находилась временно исполняющая обязанности охранницы Юлия Малышева.

Прибыв на улицу Минометчиков в Екатеринбурге, Юленька поднялась в квартиру, встретилась с заказчиками, убедилась, что ничего тревожного не имеется.

Получив плату, она спустилась вниз, к машине, где ее ожидали девочки. Малышева провела девочек в квартиру, сдала их на руки мужчинам. И уехала.

Вскоре диспетчеру еще раз позвонили и сказали, что у них еще один мужчина появился, поэтому срочно надо доставить на Минометчиков еще одну девочку.

Клиент в условиях рыночных отношений, как известно, всегда прав и его желание – закон для любой фирмы. Поэтому та же самая Малышева повезла по известному уже ей адресу третью девочку.

Далее (совсем некстати) начались неприятности. Заказчики на этот раз оказались совсем и не заказчиками, а сотрудниками милиции Железнодорожного отдела внутренних дел.

Милиционеры, после повторного прибытия Юленьки Малышевой, пригласили всех для дальнейшего (уже не интимного, а делового) общения проследовать в служебные кабинеты.

Растерянность была неописуемая: девочки готовили себя к одному, а произошло совсем другое. Однако деваться было некуда.

Майор юстиции В. Семенов возбудил уголовное дело по соответствующей статье. А она в ныне действующем Уголовном кодексе звучит так:

«Организация или содержание притонов для занятия проституцией, – наказывается штрафом в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от семи месяцев до одного года либо лишением свободы на срок до пяти лет».

Тут надо пояснить читателю: по этой статье наказание может последовать не за занятие проституцией, хотя она и не разрешена официально, а за сводничество, то есть за организацию притонов. Поэтому уголовное дело было возбуждено в отношении только четырех человек: против Ольги Хорошавиной, признавшей себя руководительницей фирмы; против Юлии Малышевой, которая во время задержания исполняла обязанности сутенера, а в обычное время была девочкой для удовольствий; против Александра Цветова, водителя транспортного средства, доставлявшего по адресам девочек; против Елены Жлобовой, принимавшей заказы на девочек, разъяснявшей клиентам правила и порядки, передававшей затем принятые заказы по назначению.

Затем началась рутинная деятельность правоохранительных органов – многочисленные допросы.

Давайте познакомимся с некоторыми показаниями, содержащимися в этом уголовном деле.

Будущий педагог, а пока студентка второго курса педагогического института двадцатилетняя Юленька Малышева:

«Я занимаюсь проституцией примерно полгода. Работаю в фирме „Блюз“. В свободное от оказания интимных услуг время работаю еще и сутенером».

Тридцатипятилетний Александр Цветов (он сначала от испуга назвался именем своего брата):

«Меня остановили девушки, попросили подвести. Потом предложили за плату их повозить по городу. Около десяти часов вечера повез их на Сортировку (так народ называет один из жилых микрорайонов Железнодорожного района Екатеринбурга), где меня и задержали».

Диспетчер Елена Жлобова:

«За час работы получала десять процентов от суммы, вырученной проституткой. Мне поступал только звонок. Я должна была выяснить, сколько требуется девочек, каких (блондинок или брюнеток, помоложе или постарше), на сколько по времени и куда доставить девочек. Получив все сведения, звонила в фирму или они сами звонили и интересовались, нет ли заказчика».

Свидетельница Светлана Лебедкина:

«Кто директор фирмы? Я слышала, что какой-то парень. Я его ни разу не видела, и как звать – не знаю».

Она же:

«Раньше я работала в фирме „Стиль“. Потом ее закрыли. Телефон фирмы „Блюз“ из объявлений узнала. Позвонила. Предложила свои услуги. После этого я периодически звонила в офис. За мной приезжали. Я ездила, оказывала интимные услуги. Мне причиталась треть общей стоимости заказа».

Свидетельница Ольга Симонова.

«В сентябре, работая в коммерческом киоске, попала в затруднительное материальное положение, задолжала. С меня стали требовать срочно вернуть долг, а денег у меня не было. Поэтому я вынуждена была пойти в фирму «Империя чувств», впоследствии переименованную в «Монику», которая впоследствии закрылась из-за окончания срока аренды помещения под офис. В «Монике» получала сначала треть стоимости заказа, потом чуть-чуть побольше. Ездила и выполняла заказы других фирм – «Фантазия чувств» и «Блюз».

Студентка энерготехникума Дилара Габозова (и девочки с Кавказа, оказывается, также не брезгуют):

«В ночь на 24 апреля отработала в «Трансагентстве»1818
  Здесь одна из интимных фирм арендовала помещение.


[Закрыть].

Подсудимая Ольга Хорошавина:

«Я ранее работала в фирмах „Ночной визит“, „Империя чувств“, „Моника“ в течение двух лет. На данный момент работаю в фирме „Лолита“, где оказываю услуги клиентам в виде орального секса и других. Я работаю без сутенера, на себя».

В последующих показаниях Ольга Хорошавина была еще более правдива:

«Я занималась проституцией с пятнадцати лет. Если быть болев откровенной, то фирму „Лолита“ организовала лично я. Кроме меня, в фирме еще работало двенадцать проституток».

И вот Железнодорожный районный суд Екатеринбурга рассмотрел это уголовное дело и признал виновными четверых, то есть Ольгу Хорошавину, Елену Жлобову, Юлию Малышеву, Александра Цветова и приговорил…

Сроки определены небольшие. Но и их они не отбывают, так как наказания суд признал условными с испытательным сроком в два года.

Боюсь, что для девочек, будущих педагогов, два года – срок невероятно длинный и вряд ли они устоят от соблазна заработать денег на эксплуатации своих девичьих прелестей. Возможно, выстоят. Посмотрим.

3. А фирмочкам, похоже, сам черт не страшен

Да, полгода смотрел и утверждаю: секс-фирмам никто не страшен – ни милиция, ни прокуратура, ни суд. Не верите на слово? Тогда…

Итак, прошло, повторяю полгода. На столбах и заборах, вижу, все новые и новые появляются номера телефонов. Разница лишь в том, что теперь объявления стали еще лаконичнее: нет ни названия фирм, ни эротических силуэтов, а всего лишь крупно и жирно отпечатанные семь цифр. Кому непонятно, что это значит? Ну, разве что дебилу конченному.

Я, вроде, не из их числа, однако проверить не мешает. Набираю на телефоне те самые семь манящих цифр. Ответили лишь с третьего захода. Соблюдаю осторожность и ничем не выказываю свою принадлежность к журналистике. Слышу в трубке мужской голос.

– Да. Кто нужен?

Меня смутил мужской голос и странноватый тон общения с клиентом. Растерянно промямлил в ответ:

– Хотел бы сделать заказ…

– Заказ на бабу, что ли, или?..

– Извините, кажется, ошибся… Вы оказываете услуги женщинам или голубым, а я…

Послышался громкий ржачь.

– Ты чё? Всё – нормалёк… Диспетчер вышла… Я замещаю. Говори – запишу.

– Я бы хотел сначала кое-что узнать…

– Ты чё, в натуре, крутишь? Нужна тебе баба или нет?

– Не баба нужна…

Мужик прервал:

– Гомик? Тогда – не к нам.

– Сказал: не голубой я… Мне не баба нужна, а девушка.

– А-а-а… Усёк. Возраст?

– Восемнадцать-двадцать лет. Невысокая, Худенькая блондинка. А… Сколько будет стоить? – Мужик назвал сумму. – Дороговато.

– Не жмись, куркуль: что деньги, если очень хочется.

Юмор оценил. Но мне нужны были другие подробности, поэтому спросил:

– Скажите, а это не опасно?

– О чем ты?

– Ну… там…

– Кончай пудрить мозги!

Разговор прервался: мужик положил трубку.

Звоню по другому телефону, списанному с забора. На этот раз ответил миленький женский голосочек. И вопрос:

– Вам девушку?

– Ну… как бы так…

– На час или два?

– Достаточно и часа.

– Ваши предпочтения?

– Шатенку, – говорю, – с длинными волосами, выше среднего роста и средней полноты, с приятными формами… Я, знаете, худышек не люблю.

– Обычный секс или?..

– Обычный… А… во что мне выльется? – Девушка назвала сумму. – Ого! Цена-то подскочила. – Решил себя показать знатоком в этом деле.

– Бешеная инфляция, знаете ли… Говорите, куда доставить девушку?

– А фирма, простите, гарантирует безопасность?

– О чем вы?

– Об опасности заразиться венерической болезнью.

Последовал неопределенный ответ:

– Все будет в порядке.

– Все-таки есть ли какой-либо медицинский контроль? Побаиваюсь я.

– Вы, как поняла, не новичок.

– Да, но… Если что не так, куда могу обратиться с претензией?

– По этому телефону.

– А адрес фирмы?..

– Не могу. Я всего лишь диспетчер. Мое дело – принять заказ… Однако вы слишком любопытны.

– Естественно. Рискую…

– А когда с женой спите, риска нет?

– Уверен, что нет.

– Позвольте вас разочаровать. Среди нашего обслуживающего персонала есть и замужние женщины.

– Все равно опасаюсь… Фирма слишком ненадежная.

Девушка раздраженно парировала:

– Как хотите, – и в трубке послышались частые гудки.

Как-никак, но получил кое-какую информацию.

Во-первых, фирмы действуют инкогнито. Кроме телефона и стоимости заказа, клиент не может узнать ничего. Даже покупая на уличном лотке банан, я могу убедиться в качестве товара, продавца вижу в лицо и знаю фирму, которую он представляет. Здесь же…

Во-вторых, диспетчер ушла от ответа на главный вопрос, на вопрос о безопасности оказываемой услуги. Значит, подцепить заразу вполне реально. А куда, простите, жаловаться? И кому?!

Нехорошая во всех отношениях получается ситуация.