Текст книги "Библия в истории европейской культуры"

Глава 3
Библейская Теодицея

«Тот факт, что мир „Божий“ – в своей глубине божественный мир – есть вместе с тем мир, в котором царит всякого рода зло, – этот факт есть величайшая и самая непонятная из всех загадок; когда мы вглядываемся в нее, нам с новой стороны и в последней глубине открывается сущность реальности как непостижимого»

(С. Франк)

Теодицея как форма «богооправдания», т. е. доказательства развития, прежде всего, социального мира парадигмально и целенаправленно (в соответствии с «волей божьей»), является одной из обязательных и важнейших частей «религиозной» культуры. Термин theodicea (богооправдание) происходит от греч. Θεός («бог, божество») и δίκη («право, справедливость»).

Эта проблема «так же стара, как классовое общество и как религия в классовом обществе». «Тот факт, что мир "Божий" – в своей глубине божественный мир – есть вместе с тем мир, в котором царит всякого рода зло, – этот факт есть величайшая и самая непонятная из всех загадок; когда мы вглядываемся в нее, нам с новой стороны и в последней глубине открывается сущность реальности как непостижимого». Это глубинное человеческое переживание несоответствия между фактом существования зла и верой в Бога как Творца и Промыслителя, ежедневное столкновение со злом и «бессмысленными» страданиями, имеет, прежде всего, религиозный характер и неразрывно связано с проблемами богословия, потому обращение к Библии и богословским трактатам действительно является первым и обязательным этапом поиска ответа. Но проблема теодицеи на самом деле масштабнее: для религиозного сознания – это вопрос веры или догмы, для философии – логики, а для обычного человека – это вопрос смысла его жизни. «Учение теодицеи по форме – всегда философское, по содержанию – всегда религиозное». Неудивительно, что проблема отношения к своему «богу», который допустил разрушение прежнего порядка или не смог его предотвратить, то, что и есть, по сути, проблема так называемой теодицеи, сопровождает всю историю человечества. Unde malum? – Откуда зло? «Легко верить в Бога, когда идешь летом через поле. Сияет солнце, и цветы благоухают, и воздух дрожит, напоенный их ароматом», но нелегко делать это, взирая на тела умерших детей в больничном морге. «Современный мир, современная жизнь очень жестко ставят под вопрос веру».

В итоге это ответы на «проклятые вопросы» (выражение Г. Гейне): «Unde malum? – Откуда зло?». Обычно теодицея пытается понять две формы людских страданий: естественные и причиненные людьми. Здесь уместно вспомнить известное определение В. С. Соловьевым зла: «Зло – в широком смысле этот термин относится ко всему, что получает от нас отрицательную оценку, или порицается нами с какой-нибудь стороны; в этом смысле и ложь, и безобразие подходят под понятие зла. В более тесном смысле зло обозначает страдания живых существ и нарушения ими нравственного порядка».

Относится ли «теодицея» к области философии или религии? «Учение теодицеи по форме – всегда философское, по содержанию – всегда религиозное». Проблема теодицеи для религиозного сознания – это вопрос веры, для богословия – догмы, для философии – логики, а для страдающего человека – это вопрос смысла жизни. Вера, догма, логика, экзистенциальные вопросы – все это составляющие проблемы теодицеи, грани, от каждой из которых проложен путь к пониманию одной из наиболее мучительных тайн мироздания. С позиции богословия ответы в этой сфере чаще всего «удовлетворяют только авторов теодицеи (и то – удовлетворяют ли?) и любителей занимательного чтения. Остальных теодицеи раздражают, и раздражение прямо пропорционально той настоятельности, с какой вопрос о зле у человека возникает». «Всякое "решение" проблемы теодицеи есть, таким образом, сознательно или бессознательно отрицание зла как зла – неосуществимая или неправомерная попытка воспринять или понять зло как "добро", мнимо увидать "смысл" того, самое существо чего есть бессмысленность». Г. Честертон словами патера Брауна в «Летучих звездах» предостерегал от зла как основной причины несправедливого мироустройства: «Можно держаться на одном и том же уровне добра, но никому никогда не удавалось удержаться на одном уровне зла. Этот путь ведет под гору». По словам о. Г. Чистякова, «легко верить в Бога, когда идешь летом через поле. Сияет солнце, и цветы благоухают, и воздух дрожит, напоенный их ароматом», но нелегко делать это, взирая на тела умерших детей в больничном морге. «Этимологическое значение слова "теодицея" – оправдание Бога, но (и у Лейбница, во всем следовавшего Плотину, и у самого Плотина) теодицея оправдывает не Бога, а "дважды два четыре"» (Шестов Л.).

Термин «теодицея» («оправдание Бога») введен Г. В. Лейбницем (1646-1716) в трактате «Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла» (Essais de Théodicée sur la bonte de Dieu, la liberté de l'homme et l'origine du mal, 1710), где философ предпринимает попытку согласовать «идею благого и разумного управления миром с наличием мирового зла» и доказать с помощью различных логических построений, что «наш мир является наилучшим из всех возможных миров». «Сравнив все возможные миры», Бог, по Лейбницу, «принимает решение, избрав наилучший и допуская его бытие своим всемогущим словом: Fiat». Впервые термин «теодицея» появляется в рукописях Лейбница в 1697 г. за тринадцать лет до выхода собственно трактата. Он приводится в письме к королеве Пруссии Софии-Шарлотте в связи со ссылкой на греческий текст Священного Писания (Послание Римлянам ап. Павла 3:5 – «Если же наша неправда открывает правду Божию, то что скажем? не будет ли Бог несправедлив, когда изъявляет гнев?»).

Цель трактата состояла в том, чтобы доказать, что зло в мире не находится в противоречии с совершенством Бога и созданного им мира. По мнению Лейбница, мир, созданный богом, совершенен настолько, насколько может быть совершенным творение. Если бы создатель изъял из него несовершенства, страдания, зло, то целокупное совершенство вселенной было бы нарушено.

В предисловии к своему произведению Лейбниц говорит о «двух знаменитых лабиринтах», в которых запуталась человеческая мысль. Один из них «связан с великим вопросом о свободе и необходимости, преимущественно же о происхождении и начале зла», другой – с проблемой непрерывности, неделимости, бесконечности. Если второй лабиринт интересует, в основном, лишь философов, то второй «запутывает почти весь человеческий род». В своей «Теодицее» он и сделал попытку проанализировать именно первый лабиринт, «чтобы подчеркнуть и оттенить добро».

Подражая Лейбницу, и другие философы стали называть свои трактаты по проблеме зла «теодицеей». Исследователь философии Нового времени и проблемы теодицеи К. Ф. Гейер называет XVIII столетие «веком теодицеи». Формальные хронологические рамки века теодицеи: 1710—1791 гг. Уже П. Гольбах опроверг аргументы теодицеи Лейбница в «Системе природы» (1770), оценка же Лейбницем данного мира как наилучшего была высмеяна Вольтером в романе «Кандид, или Оптимизм» (1759).

Очень популярна проблема теодицеи в современной Европе. Особая группа работ о теодицее – философские концепции:

концепция «теодицеи бессильного Бога» Г. Йонаса, автора труда «Бог после Освенцима»; «теология страдающего Бога» П. Козловского и Д. Зелле; «христологическая теодицея» А. Крейнера; «атеистическая теодицея» Г. Альберта, Б. Гезанга, Г. Стремингера. Наиболее известными исследователями теодицеи в теологической среде являются К. Ранер, Г. Гэринг, Ж. Б. Мец, Ю. Молтман, Г. Невхаус, К. Бергер.

Проблема страданий и теодицеи всегда была популярна в России, хотя отсутствие видимых ее причин и удивляла многих исследователей. По словам Карла Виттфогеля, «Достоевский – это не русские будни, не русская повседневность!». Литература о теодицее на русском языке – это произведения философов Н. Бердяева, С. Франка, Л. Шестова, В. Соловьева, Н. Лосского, П. Флоренского, С. Булгакова. Для русских «культура есть Антроподицея, сочетающая Теодицею с Космодицеей».

Сама по себе проблема «оправдания» Бога существует фактически в любой цивилизации, с момента ее зарождения и формирования классового общества. Порождена она была, видимо, уже невозможностью объяснить «непредсказуемую» социальную природу и страхом перед ней. Разумеется, проблема зла как абстрактная и независимая от мировоззрения и личности человека не существует и особенно четко начинает проявляться в складывающихся в условиях цивилизаций («миров») богословских и философских системах. К тому же «представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому». Но изменения эти не являлись результатом какого-либо произвола, их источник коренился в условиях жизни общества, и в силу этого они носили объективный характер.

Существование зла всегда было камнем преткновения для многих религиозных учений. Периодически эта проблема выходит на первый план в развитии общественной мысли. Особую роль играет эта проблема в так называемые «переходные периоды». Сама по себе постановка и формулировка ее в «просветительском» веке вовсе не случайна. Идея Бога – отличительная идея европейской цивилизации. В ее истории неоднократно возникала необходимость ее защиты от внешних и внутренних посягательств:

«Если столь ясная истина, как истина бытия божия, уже не производит столь же сильного впечатления, как прежде, на всякий разум, то это не значит, что она перестала быть верною. Это значит только, что наступил час, когда нужно представить все в несколько новом виде» (Ж. П. А. Ремюза).

Проблема связана с существованием внутреннего логического противоречия в одновременном принятии четырех посылок.

Бог существует.

Бог всеблагой.

Бог всемогущ.

Зло существует.

Если принять любые три из них, то следует отбросить четвертую.

Если Бог существует, желает добра и могуществен, то зла не должно быть. Если Бог существует и желает только добра, но зло существует, то Бог не достигает всего, чего желает. Значит, Он не всемогущ. Если Бог существует и всемогущ и зло также существует, то Бог желает существования зла. Значит, Он не всеблагой. Наконец, если Бог – это существо, которое и всемогущее и всеблагое, и тем не менее зло существует, то такой Бог не существует.

В истории философии и богословия до сих пор существуют разные пути устранения лежащего в основе теодицеи противоречия: переосмысление места и значения зла в мире (релятивация, педагогизация зла вплоть до его полного отрицания) и ограничение или отрицание всемогущества или благости Бога.

В истории европейской мысли сложилось пять вариантов решения теодицеи.

Атеизм, который отрицает первую посылку («Бог существует»). По мнению богослова Г. Марселя, «теодицея – это атеизм» ибо «без свободы непонятно ни миротворение, ни грехопадение, ни искупление. Без свободы нельзя понять феномена веры. Без свободы невозможна теодицея. Без свободы нет смысла мирового процесса». Теодицея, в некотором смысле, первое в человеческой мысли проявление личности.

Пантеизм, отрицающий вторую посылки («Бог всеблагой»).

Античный политеизм и современный деизм, отрицающие третью посылку («Бог всемогущ»). Например, политеизм вместо одного Бога говорил о множестве мелких, одни из которых добры, а другие злы.

Современный идеализм, отрицающий наличие реального зла.

Библейско-христианский теизм, принимающий все четыре посылки и отрицающий противоречие между ними.

Можно выделить два значения слова «теодицея», сложившиеся к настоящему времени.

1. Классическое («узкое») связано с решением проблемы наличия и происхождения зла в мире в рамках христианско-европейской традиции. Эту проблему пытались решать многие философы, религиозные авторы и современные специалисты (Гераклит, Ксенофан, Платон, орфики, стоики, Эпикур, Плотин, Прокл, Тертуллиан, Ориген, Фома Аквинский, Лейбниц, Мальбранш, Кант, Декарт, Паскаль, Боссюэ, Беркли, Юм, Кьеркегор, Ж. Маритен, Жильсон, Макки, Плантинга, Пайк, В. В. Соколов, А. Ф. Лосев, В. П. Горан. Е. Н. Камельчук, Ж. Т. Тьерно, Р. С. Роден, Т. В. Виллье, Б. Л. Витни, Д. Р. Гриффин, Х. Шварц и др.). В русской философии проблемами теодицеи занимались такие мыслители, как П. Флоренский, Е. Н. Трубецкой, В. И. Иванов, В. С. Соловьев, Н. О. Лосский.

Классическое определение «теодицеи» в своей статье «Относительно бесплодности всяких философских попыток теодицеи» дал И. Кант: «Под теодицеей мы понимаем защиту высшей мудрости Творца от выдвигаемых против него разумом обвинений в наличии в мире нецелесообразного».

Это понимание практически не изменилось до сих пор: «Теодицея – теологическая проблема аксиологического совмещения презумпции благости Творца, с одной стороны, и очевидности того факта, что "мир во зле лежит", – с другой, т. е. проблема оправдания Бога в контексте презумпции несовершенства мира».

Существуют примеры даже негативной теодицеи. Альбер Камю утверждал, что Бог, допускающий зло в мире, оказывается бессильным перед ним, и, следовательно, Бога не существует. Отрицание существования Бога приводит к идее неуправляемости мира, а этим уже оправдывается наличие в человеческом мире абсурда и, следовательно, никчемность человеческой жизни, обреченной на страдание и несправедливость. В этой связи было высказано и мнение о логичности введения специального термина «абсурдодицея» для понимания этой проблемы.

Сама по себе проблема «оправдания» Бога существует фактически в любой цивилизации, с момента ее зарождения и формирования классового общества. Порождена она была, видимо, уже невозможностью объяснить «непредсказуемую» социальную природу и страхом перед ней. Разумеется, проблема зла как абстрактная и независимая от мировоззрения и личности человека не существует и особенно четко начинает проявляться в складывающихся в условиях цивилизаций («миров») богословских и философских системах. К тому же «представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому». Но изменения эти не являлись результатом какого-либо произвола, их источник коренился в условиях жизни общества, и в силу этого они носили объективный характер. Уже в античной (греческой) традиции прослеживается четкий интерес к соотношению и взаимоотношению «естественного» и «сверхъестественного», о чем свидетельствует, в частности, появление самого термина «теология». Теология понималась как наука о началах («теос»). Фактически здесь уже присутствует проблема несовершенства мира. От богов начинали требовать справедливого распределения наград и наказаний, как от старейшин. Основной вопрос в этом смысле звучал следующим образом: почему дурным хорошо, а хорошим дурно? Греки занимались систематизацией и рационализацией мифов, изложением генеалогий богов. Однако, уже Аристотель слово «богословствовать» трактует не только как мифотворчество, но и как философское учение о неподвижном перводвигателе всего мира. Лукиан Самосатский (II в.) один из своих диалогов прямо назовет «Зевс уличаемый».

Вопросы теодицеи были четко сформулированы и критически осмыслены в античной философии уже древнегреческим философом Эпикуром (341-270 до н. э.), который первым подошел к теодицее критически: «Или Бог хочет воспрепятствовать злу, но не может, или Он может, но не хочет, или не может и не хочет, или Он может и хочет. Когда Он хочет, не имея возможности, Он бессилен. Если Он может, но не хочет, Он зол. Если Он не может и не хочет, Он бессилен и зол вместе, значит Он не Бог. Если же Он может и хочет, то откуда же зло и почему Он ему не воспрепятствует?». Это высказывание Эпикура содержится в труде «О преодолении страха», но широкую известность оно приобрело благодаря трактату раннехристианского автора Лактанция (250-317), стремившегося опровергнуть основное положение Эпикура.

Первые три случая не отвечают представлению о Боге, а последний не согласуется с фактом наличия зла.

Неоплатоники создадут термин «теургия» (θεός Бог; ϋργος дело, делание). Сначала под теургией понимался один из видов магии для принуждения бога, но неоплатоники привнесут сюда огромное философское содержание, используя методы причинности, отрицания и превосходства. Неоплатоников Аврелий Августин назовет позднее poetae, qui etiam theologi dicerentur, quoniam de diis carmina faciebant (поэты, которые именуются также богословами, потому что сочиняли поэмы о богах). Филон Александрийский назовет богословом и Моисея, потому что тот будто бы сочинял поэмы.

Гностики, например, Маркион, виновником зла считали Демиурга как злого бога, создателя горя мира.

На Ближнем Востоке еще около шести тысяч лет назад появились первые очаги религиозной мысли, был заложен фундамент «материального быта» и культуры. Неудивительно, что проблема теодицеи существовала и в древней месопотамской литературе.

Шумерское сочинение «Человек и его личный бог» близок к жанру погребальной песни и явно является прототипом книги Иова. В нем праведный и мудрый человек неожиданно поражен недугом и обращается к своему богу-хранителю с жалобой: «Я – мудрец, почему же я должен иметь дело с невежественными юнцами? …Я – знающий, почему же причисляют меня к невеждам? Пища вокруг множество, а моя пища – голод…». Однако это произведение в отличие от книги Иова утверждает неизбежность греховности любого человека.

Известна так называемая «Вавилонская теодицея» – аккадская поэма, написанная в первой половине XI в. до н. э. вавилонским жрецом – заклинателем Эсагилкиниуббибом. Она состоит из 27 (или 25) одиннадцатистрочных строф; каждая строка в строфе начинается с одного и того же клинописного знака, а все вместе они образуют акростих: «Я – Эсагилкиниуббиб, заклинатель, чтущий бога и царя». «Вавилонская теодицея» представляет собой диалог между Страдальцем, обличающим царящую в мире несправедливость, и утешающим его Другом, который приводит в ответ традиционные возражения и объяснения. Главный вопрос, который они решают: почему злые и неправые торжествуют, а праведные терпят неудачи и страдают? На вопрос о том, почему злые и неправые торжествуют, а праведные терпят неудачи и страдают, Друг отвечает: «Ты ведь [стоишь на земле], (а) замыслы бога далече». Это связано с тем, что «как средина небес, сердце бога далеко, / Познать его трудно, не поймут (его) люди». В отличие от библейского Иова Страдалец сетует не столько на болезни, сколько на социальные проблемы. Его Друг утверждает традиционную точку зрения, что грешники будут наказаны а праведники получат награду ещё в земной жизни:

59. Взгляни на [красавца] – онагра в [долине], —

60. Строптивца, (что) нивы топтал, стрела опрокинет.

61. Приди, увидь губителя стад, льва, о котором ты вспомнил, —

62. За преступленья, что лев совершил, ему уготована яма.

63. Пышного богача, что имущество (в кучи) сгребает,

64. Царь на костре сожжет до сужденного (ему) срока.

65. Путями, (что) эти идут, пойти (и) ты желаешь?

66. (Лучше) ищи неизменной благосклонности бога!..

235. Что до плута, – завидовал ты его процветанью, —

236. Прыть (?) его ног исчезнет скоро!

237. Без бога мошенник владеет богатством, —

238. Оружье убийцы его настигнет!

239. Что твой успех, если божьей воли не ищешь?

240. У влачащего божье ярмо – достаток скромный, (но) верный.

241. Найди благое дыханье бога, —

242. И что за год утратил – восстановишь тотчас».

И все же Страдалец видит, что проблема шире и несправедливость в мире становится повсеместной:

70. «Дорогой успеха идут те, кто не ищут б[ога],

71. Ослабли и захирели молившиеся бо[гине]…

243. Вгляделся в мир, – дела (обстоят) по-другому:

244. Демону бог не закрыл дороги».

Причиной этого объявляется воля бога, который «не закрыл дороги» демону, именно боги создали людей несправедливыми и лживыми:

276. «Царь богов Нарру, человеков создавший,

277. Зулуммар великий, добывший их глину,

278. Царица, лепившая их, владычица Мама,

279. Кривую речь человечеству дали,

280. Наделили его навсегда неправедностью и ложью».

Но почему боги так сделали, человек познать не может, и должен смириться с этим – воля богов непостижима для простых смертных: 256. «Как средина небес, сердце бога далеко, / 257. Познать его трудно, не поймут (его) люди».

Проблеме страдания невинных посвящены также несколько шумерских и аккадских поэм II тысячелетия до н. э., но наиболее полно она раскрывается именно в данном произведении. «Вавилонская теодицея» пользовалась большой популярностью на протяжении почти тысячи лет: самые поздние списки ее относятся к III–I вв. до н. э.; известен также древний филологический комментарий к поэме. Надо отметить, что в «Вавилонской теодицее» присутствует все же достаточно «необычный для шумеро-вавилонской литературы премудрости интерес к общественным проблемам».

Проблемы зла и в связи с этим теодицеи занимают важное место в сочинениях как восточных, так и западных Отцов Церкви – Св. Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Нисского, Августина. Не случайно книга Иова была любимой книгой Августина, который написал «Заметки на книгу Иова».

Некоторые исследователи, на мой взгляд, совершенно справедливо датируют возникновение проблемы теодицеи как таковой временем складывания классового общества, считая, что политеистическая ситуация доклассовых времен воспроизводила полиэтническую обстановку и наличие различных богов позволяло в зависимости от интересов и ситуации использовать тех или иных их в качестве «добрых», которые помогали бороться с происками «злых» высших сил. Для политеизма в целом проблема теодицеи действительно не имела смысла и потому, что боги не являлись существами, благими по природе в принципе, и один и тот же бог мог быть причиной как добра, так и зла. Это были изменчивые боги в неизменном мире.

Необходимость «богооправдания» возникает с выходом истории на стадию цивилизационного развития. С точки зрения последователей религии и многих современных философов, «в собственном смысле этого слова проблема теодицеи конституируется в религиях теистического типа, ибо, поскольку в семантическом пространстве теистического вероучения Бог осмысливается как Абсолют, постольку он оказывается референтно последней инстанцией, несущей всю полноту ответственности за свое творение». Все же, думается, большое значение имеет возникновение государства, которое не только помогает «угнетающим классам держать в повиновении угнетенных», но и заботится о том, чтобы «классы с противоречивыми экономическими интересами не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе».

Тезис об «эксплуатации» в истории в российской публицистике и даже научной литературе в последнее время неоднократно критиковался и даже высмеивался, а между тем он, видимо, вполне применим и особенно к ранним стадиям развития той или иной экономики. Земледелие, например, на протяжении множества столетий не требовало каких-либо изощренных технических приспособлений и использовало, прежде всего, мускульную силу животных и людей. Ничего удивительного нет в том, что и животные, и люди эксплуатировались почти одинаково, и в обоих случаях активно преобладало внеэкономическое принуждение. Естественно, что по мере усложнения агротехнических работ необходимость в нем снижается, однако, скажем, в период раннего нового времени, на стадии становления капиталистического производства, когда его формы были еще весьма неразвиты, насилие над человеком (эксплуатация) использовалось тоже весьма активно. Нужно учитывать также и то, что есть определенное различие в интересах непосредственных производителей (крестьян) и тех, кто, используя результаты их труда, произведенные ими продукты и товары, занимался их распределением в рамках обширной территории (государства). «Угнетенные» работают в рамках локальной экономики, преследуя свои собственные и достаточно узкие интересы. «Низы» «привязаны» к земле. Государство же подчиняет их деятельность более широким интересам, регулирует в той или иной мере темпы и объем работы, принуждает, что не может не повлиять на складывание между этими двумя секторами (производство / распределение) проблемных отношений. Мне трудно здесь согласиться с Ф. Энгельсом, что речь идет об «обществе, расколовшемся на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно», но вряд ли разумно отрицать наличие серьезных социальных коллизий и даже противоречий, возникающих в этом случае. Понятно, что рецепты родовой экономики и ее социальные нормативы или идеологемы здесь бессильны и неудивительно, что религия наряду с государственной властью и возникающими новыми традициями возьмет на себя решение и этой проблемы. Просветители увидели в проблеме, прежде всего, этическую составляющую, но К. Маркс и особенно Ф. Энгельс, на мой взгляд, справедливо сделали акцент на социальном аспекте. Слово «эксплуатация» носило у них оценочный характер, и применяли его они практически ко всем сторонам социальной жизни, ибо отрицали общество неравенства в принципе, считая его возникновение лишь результатом узурпации со стороны отдельных людей или народов.

Да, эту проблему они решали во многом на материале раннего капитализма, опрокидывая его ситуацию на историю в целом и потому преувеличивая какие-то негативные моменты в социальной истории предыдущих столетий, но проблема-то ведь действительно социальная. Кризисные моменты неизбежны внутри определенных циклов экономики, а по окончании того или иного цикла «гармония интересов» обязательно будет отрицаться или, по крайней мере, критиковаться. Эти моменты и брались просветителями или марксистами в качестве свидетельств «антагонистических противоречий» между «непримиримыми противоположностями». Безусловно, одной из важнейших функций государства является функция подавления, однако, она не единственная и само государство сложно сочетает различные свои функции.

Вряд ли можно вслед за просветителями и марксистами говорить только о негативной роли религии и церковных институтов в решении этой проблемы. Земледельческое общество иерархично по определению, что связано со спецификой аграрной экономики, и предложить иные варианты решения проблемы взаимодействия производства и распределения оно не может. Это начнет и то не сразу делать только капиталистическое общество. В тех условиях проблемный характер данного тандема был неизбежен, как неизбежны были и соответствующие конфликты по мере усложнения социальной эволюции. На поддержание шаткого социального консенсуса были направлены силы не только церкви, но именно ей принадлежит, стоит прямо об этом сказать, огромная заслуга в культурно-идеологическом обосновании необходимости ситуации неравенства. Двадцатый век не принимает идею неравенства в принципе, и она действительно в настоящее время социально опасна, но в «древности» и в «средние века» она, мне кажется, была неизбежна и необходима. Данный тезис не подразумевает «обязательность» насилия человека над человеком, однако вряд ли можно спорить, что социальные отношения в те времена носили гораздо более сложный и напряженный характер, чем сейчас. Неудивительно, что и тогдашние культуры активно выступали против насилия, как и боролись они против социальных эксцессов. Проблема насилия получила достаточно широкое освещение в библейских текстах.

2. В свое время было предложено расширить значение слова «теодицея» до обозначения проблемы существования зла вообще («широкое» значение).

В иудаизме и христианстве эта проблема рассматривается не только в библейских текстах, но и в другой литературе, однако именно библейский подход, всесторонне и тщательно разработанный, является базовым.

Ниже показываются два варианта решения этой проблемы в ветхозаветной и новозаветной литературе. Они достаточно самостоятельны и, в то же время, между ними наблюдается естественная связь.