Текст книги "Страх никогда не стареет"

Я сел за руль, завел двигатель. Сзади раздался голосок:

– Александр Геннадьевич, так нельзя поступать! Вот вы взяли и оставили меня одну с незнакомым мужчиной.

– Он не мужчина. Он сотрудник МВД.

– А если бы он ко мне начал приставать?

– Он не сенатор, чтобы к тебе приставать. Ему за тебя, голубушку, не глядя влупят полновесный червонец, и поедет Сергей Николаевич далеко-далеко!

– Так много дадут? Пипец! А вот за то, что девушек раздевают, сколько дают?

– Маша, хочешь, я тебя сейчас отвезу в ближайший отдел милиции и оставлю там, в клетке, до утра? Пока за тобой следователь не приедет? Что такое обезьянник, знаешь?

– Знаю. У меня там папа регулярно отдыхает.

– Маша, пока мы едем в управление, постарайся всё вспомнить и подробно-подробно рассказать. На сей раз меня интересует последний день.

– Когда Ралифа убили?

– Естественно.

Я выехал на Красный проспект и неспешно повел автомобиль в ГУВД.

В рассказе девушки не было ничего, что бы выбивалось из их устоявшегося порядка. Звонок. Она за полчаса до назначенного времени в квартире. Открывает своими ключами, ждет. Приезжает сенатор, что-то выпивает, отправляет ее в душ, велит, во что одеться. Потом споласкивается сам. Дальше всё по его индивидуальному плану.

– Маша, что-нибудь, хоть что, хоть какая-то мелочь, выбивалась из обычного русла?

– Да все как обычно. У нас так сто раз было.

– Сергей!

– Я не сплю, Геннадьевич. Я весь внимание.

– Дождешься следователя, передашь ему Марию Александровну из рук в руки. Придешь в гостиницу, если я буду спать, меня не буди. Если меня не будет, то без особой нужды не ищи. Местному генералу, если начнет меня искать поутру, скажешь, что я приболел, к вечеру, мол, оклемаюсь. Остальным можешь намолотить с три короба, что на ум придет.

– Если будешь мне нужен, то?

Я посмотрел на него в зеркало заднего вида. Он понял. Девчонка не поняла. Да и откуда ей понять, что мой второй телефон, в который вмонтирован антилазер, всегда на связи. На связи с моим непосредственным руководством. От боссов отключаться, мягко говоря, не рекомендуется.

Светало. Мгла ночи таяла на глазах.

Я высадил пассажиров около Главного управления внутренних дел Новосибирской области и поехал практически в обратном направлении. По дороге позвонил:

– Это я. Разбудил? Я к тебе.

Когда я подъехал к особняку Сарибековых, первые лучи солнца пробились над верхушками деревьев. Все, вторник кончился.

5

Что бы ни говорили о покойном сенаторе, а был Ралиф Худатович мужчиной рачительным и хозяйственным, о чем свидетельствовал не только огромный капитал, но и дом, где проживал он с семьей.

Когда-то давно прикупил будущий сенатор двухэтажный особняк и приличную прилегающую территорию. Потом продолжил дом не вдоль, а поперек, пристроив к центральной части дополнительное крыло. Модернизированное здание в плане стало напоминать букву «Т», где верхней перекладиной и был собственно изначально купленный особняк. Перекрестье всех частей этой буквы стало центральным входом, а в основной части расположились из знакомых нам помещений холл, гостиная, малая гостиная, буфетная, на втором этаже библиотека. Горизонтальная часть буквы «Т» была приспособлена под жилые помещения. В левой половине размещались личные покои сенатора, его кабинеты и спальня. Из этой половины, не далее как вчера, волей Натальи была со скандалом изгнана так и не протрезвевшая вдова. Противоположная, правая половина, вернее, ее второй этаж, изначально предназначались для дочерей.

Так что проснулся я в среду на правой половине особняка Сарибековых.

В этой правой половине были две большие спальни, одна из которых так и стояла зарезервированная для жившей отдельно старшей дочери. Наталья не стала узурпировать спальню сестры, так что проснулся я не только на ее половине дома, но и в ее спальне, и в ее кровати.

До того как подать внешние признаки жизни, я сунул руку под подушку и нащупал сотовый телефон, в который был вмонтирован антилазер и который обеспечивал прямую связь с моим руководством.

Убедившись, что оружие в прямом смысле слова под рукой и готово к бою, я демонстративно потянулся и открыл глаза. Я был один. Наталья, перед тем как я вырубился в ее кровати, предупредила, что утром съездит ненадолго на работу. Мне чисто по-человечески невозможно объяснить, зачем она вообще ездит на какую-то работу. Возможно, просто пообщаться и не выпадать из социума фирмы, которая наполовину принадлежит ей. Возможно, чтобы не выпускать из рук рычаги управления, так сказать, всегда держать руку на пульсе производственных процессов. Не знаю. Но вот зачем ехать на работу в такой день, как сегодняшний, я даже теоретически не могу предположить.

Во-первых, я разбудил ее в шестом часу утра, и спать она больше не ложилась. Во-вторых, огорошил неожиданной новостью об убийстве экономки. Даже вкратце рассказать, что да как, ушло полчаса. Ну, и, в-третьих, я-то остался у нее! Могла бы хотя бы из чувства гостеприимства никуда не уезжать, позвонить на работу и предупредить, что берет отгул. А если кто против ее отсутствия, то завтра, мол, приедет и с легкостью подпишет всем, включая генерального директора, заявления на увольнение по собственному желанию. Лично я бы так и поступил. Но я воспитан не в семье современного российского олигарха и все мыслю по старинке: как бы от работы улизнуть да поспать лишний часок.

Не спеша, но держа в руках телефон, я подошел к ночному прикроватному столику, надел часы. Время было много, половина десятого. Но и то, что мне удалось поспать три с лишним часа в комфорте и тишине, было большим плюсом. Хотя, на мой вкус, кровать у Натальи была слишком мягкая и с каким-то терпким, чуть-чуть уловимым запахом духов. Причем от самой Натальи, насколько позволяет мне судить время, проведенное в общении с ней, ничего похожего на такой аромат я не ощущал. Ну да ладно, не мне жаловаться.

Из внутреннего кармана куртки, висевшей в платяном шкафу (а верхнюю одежду я настоял оставить в спальне) я вынул магазин и вставил его в пистолет, который оставлял на полу у изголовья кровати. Не то чтобы я не доверял хозяйке, а просто так, из природной осторожности, предпочел разобрать оружие и временно привести его в негодное для стрельбы состояние. Хотя факты свидетельствуют, что пока мои противники для убийств используют не только огнестрельное оружие, но и примитивные подручные средства. Так что, при большой нужде, могли бы найти, чем меня, спящего, приголубить. Если, опять-таки, успели бы это сделать до того, как я антилазером выжег бы им глаза. Сплю я чутко, антилазер всегда готов к бою, так что сон мой был в относительной безопасности.

Спальня Натальи состояла из трех соединенных между собой помещений: собственно спальни, просторной ванной комнаты и гардеробной. Такие просторные ванные до этого я видел только на картинках. При желании здесь можно было поставить стол, стулья и проводить совещания со всеми слесарями-сантехниками обслуживаемого района.

Взяв с собой несколько странный для утренних водных процедур набор из телефона – антилазера, пистолета и служебного удостоверения, я пошел умываться.

Воспользовавшись личным знакомством с хозяйкой и будучи оторванным от родной гостиницы, для чистки зубов я воспользовался зубной щеткой Натальи. Ее же станок для бритья ног неплохо заменил мужскую бритву. Какой-то крем, на тюбике которого я не нашел ни одного знакомого слова ни по-русски, ни по-английски, пошел в качестве смягчающего лосьона после бритья. Словом, вышел я из ванной помолодевший и гигиенически чистый.

Еще через несколько минут я был одет и полностью готов к новому рабочему дню.

Стараясь идти бесшумно, я вышел из спальни и прошелся по коридору, проверяя двери. Все комнаты, кроме расположенной в самом конце, были открыты. За закрытыми дверями, скорее всего, располагались апартаменты Инны Ралифовны. В начале коридора, в противоположной стороне от торцевой стены, были небольшой холл и лестница, ведущая вниз, в подсобные помещения. Пока я раздумывал, чем бы заняться, изучить второй этаж или спуститься в поисках завтрака, снизу раздался звон посуды: в небольшой комнате, примыкающей к основной гостиной, сервировали стол. Я спустился на один пролет и замер.

– На двоих накрываешь? – спросил развязный мужской голос. Слышимость была просто отличная.

– Как видишь, – ответила женщина, раскладывая ножи и вилки.

– Наташка что, с гостями приедет? – продолжал любопытствовать мужчина.

– Позвонила, сказала на двоих накрывать. Про Фаину знаешь?

– Знаю, царство ей небесное! Говорят, воры залезли к ней в квартиру, а она с работы вернулась, вот и убили. Не вовремя пришла.

– Кто говорит?

– Славик. Он Наташке машину поутру готовил, а ему, мол, она так сказала. Откуда сама знает, ничего не говорила. Наверное, ей менты так сообщили. Но ты же знаешь, как Славику верить, он три короба намелет и не покраснеет. Слова сказать не может, чтобы от себя чего-нибудь не приврать. А тебе-то кто сказал?

– Да уже все в доме только про это и говорят. Как ты думаешь, Наташка экономку теперь со стороны возьмет или кому-нибудь из наших место предложит?

– Тебе точно не предложит. Молодая ты еще таким хозяйством управлять.

Их содержательную беседу о кадровом вопросе прервал телефонный звонок. Женщина ответила:

– Да, Наталья Ралифовна! Да, уже все готово. Да, приезжайте, ждем вас.

Взять бы, спуститься да спросить их: «Вы это про какую Наташку тут толковали? Часом, не про Наталью Ралифовну?» Вот бы челюсть у них выпала. А еще более впечатляюще было бы спуститься в одном халате на голое тело, и так позевывая, почесывая грудь, между делом попенять, почему завтрак еще не подан. Мол, совсем от рук отбились.

Но я остался стоять на лестнице ждать развития событий. Тем более что внизу раздался какой-то шум, хлопнула дверь.

– Скажи, я приеду через час. Ты плохо поняла? Я буду через час! Все! – Отливающий сталью голос общавшейся по телефону женщины был хорошо знаком: так оживленно появилась старшая дочь.

– Наташка еще не приехала? Вот мымра, сказала, что еще минут двадцать назад будет. Это на кого накрыто? – властно спросила Инна.

– Наталья Ралифовна сказала на две персоны стол сервировать, – промямлил тот же голосок, судя по всему, женщины, отвечающей за сервировку стола. Как эта должность называется в благородных домах, я не знаю. Но не официантка. Может, подавальщица?

– Гостей с утра ждете? Или кто-то ночевать оставался? Есть кто наверху? – продолжала допытываться старшая сестра.

– Я не знаю.

– Господи, да что ты вообще знаешь? Ничего спросить нельзя!

Я прикинул, что если Инна пойдет наверх, то я успею добежать до спальни и там где-нибудь спрятаться. Но она и не думала подниматься.

– Кофе принеси! – скомандовала Инна. Наверное, таким тоном отдавали приказы нерасторопной крепостной челяди деспотичные помещики; от одной интонации начнешь чувствовать себя человеком второго сорта. И родилась-то ведь Инна во времена московской Олимпиады, еще при советской власти, в семье бурового мастера, а не в дворянском родовом гнезде в прошлом веке. Откуда только берутся такие манеры? Ведь не учили же ее папа с мамой разговаривать с прислугой так, с явно подчеркнутым пренебрежением.

Внизу запахло хорошим кофе, и вновь послышался шум из комнаты, которую я именую гостиной. Персонажи прибывали.

– А, ты уже здесь! – это Наталья. – Еще раз привет!

– Привет, привет. У тебя странные представления о времени. Или в пробке застряла? Я уже вперед тебя успела приехать.

– Нигде я не застряла. У тебя все в порядке?

– Господи, Наташа, о чем ты? Как у нас может быть что-то в порядке? В субботу отец, вчера Фаина. Как снег на голову все валится. Похороны за похоронами!

– Какие похороны? Фаина – это другая история. Ты ее с отцом в одну кучу не сваливай. Нашла, тоже мне, родню!

– Наташа, даже если у вас были не самые лучшие отношения, надо позаботиться о ее похоронах. Ты же знаешь, она была совершенно одинокой и наша семья стала для нее всем. Наш долг…

– Инна, о чем это ты? Какой долг? – взвилась Наталья. – Еще скажи, она за мной пеленки меняла. Я ей ничего не должна!

– Как ты можешь так говорить, она проработала у нас шестнадцать лет! Пеленки она за тобой, конечно же, не меняла, но если бы пришла работать раньше, то…

– Когда пришла, тогда пришла. Она работала за деньги. И за очень хорошие деньги.

– При чем здесь деньги? Нельзя же все мерить в одних деньгах!

– Инна, что ты хочешь от меня? Что бы я заплакала горючими слезами? Я из-за этой твари плакать не собираюсь.

– Ого, с чего это ты так? Что она такого, прости господи, успела тебе сделать?

– Да так, ничего особенного. Поменьше бы нас с отцом пасла, глядишь, подольше бы прожила.

– Ну, тут винить никого не надо. Сами виноваты.

– Инна, давай оставим этот разговор! Если надо денег, скажи сколько, я заплачу. Но делать я ничего не буду! Все, это вопрос решенный. Хорони ее как знаешь.

– Ладно, сама все устрою. У нее же точно никого нет? Распоряжусь, чтобы тело кремировали. Не совсем, конечно, по мусульманскому обычаю, но и она шибко набожной не была. Кстати, кого это ты ждешь к завтраку?

– Знакомого.

– Ох, смотри, Наташа, сейчас вокруг тебя столько знакомых виться будет!

– Как-нибудь разберусь.

– Кстати, этот знакомый не голубоглазый стройный представитель силовых структур из Москвы? Передай ему привет и напомни, что он кое-что мне обещал.

– Что он тебе обещал? – настороженно спросила Наталья.

– Так ты это его ждешь? Ладно уж, не буду вам мешать. Наташа, если что-нибудь, пользуясь своими тесными связями с милицией, тебе удастся узнать, хоть про отца, хоть про Фаину, держи меня, пожалуйста, в курсе. Спасибо за кофе. Пока!

– Света! – крикнула Наталья куда-то в коридор. – Подавай на стол! А то уже все остыло.

Она стремительно поднялась наверх и уперлась в меня, стоявшего там, где стоял, – между лестничными пролетами.

– Подслушиваешь? – общение с сестрой только разозлило её.

– Работа такая. К тому же вы громко обменивались мнениями, что и подслушивать не надо было. Она уехала?

– Вон с той комнаты посмотри. У нее джип «БМВ» бежевого цвета.

– Будем считать, что уехала. Как на работе, все дела улажены? Генеральный директор получил ценные указания?

– Скажи, пожалуйста, а что это ты Инне обещал? – спросила она подозрительно.

– Я?! Я не обещал. Это она сказала, что до того, как ты уложишь меня в свою кровать, я должен переспать с ней. Это было вроде бы как напутственное пожелание в дверях.

– И ты согласился?

– Я вообще-то воспитанный человек. В смысле, умею в нужный момент поддакнуть. Был как раз такой момент. И потом, ты не находишь, что по отношению ко мне это какие-то странные претензии? Я вроде бы тебе не жених, не муж – рискованно так разговаривать с девушкой, но ничего другого не оставалось. Тут или-или.

– Пошли завтракать.

Только мы двинулись вниз, как она резко остановилась и уже приготовилась что-то высказать, но я притянул ее к себе и в ушко прошептал:

– Я изначально обманул твою сестру. Брюнетки совершенно не в моем вкусе! – Врать, так уж всем подряд! И старшей, и младшей! Чтоб не было дискриминации по возрастному принципу. И главное: когда врешь, в это надо самому искренне верить. Вот у меня жена брюнетка, и честно говоря, в последнее время она действительно мне не нравится.

– Я тебе, кстати, в жены не навязываюсь, – она освободилась из моих объятий и направилась вниз.

– Ладно, Наташа, до свидания. Как появится настроение, позвони. Я поехал, меня на работе уже заждались.

– Подождут, не маленькие.

В этот момент у нее зазвонил сотовый телефон.

– Да! Откуда вы? Из прокуратуры? Хотите сейчас приехать?

Я изобразил, как она крутит руль, показал на часы и потряс рукой с вытянутым вверх указательным пальцем. Она кивнула, давая понять, что моя жестикуляция распознана.

– Извинтите, я сейчас в дороге, за рулем. А впереди такая пробка! Нет, раньше чем через час я домой не попаду. Без меня вам никто ничего не станет показывать. Извините, но такие порядки завел еще отец, и не мне их менять. Да, да… Нет, это исключено, вас просто не впустят в дом. А если кто-то осмелится без моего ведома водить вас по комнатам, то этого человека можете после обыска забирать с собой. Как только вы уедете, я его тут же уволю. Через час, пожалуйста, я к вашим услугам. Хорошо. Жду вас.

Я чмокнул ее в щеку.

– Ты бесподобна! Наташа, мне надо опередить их, так что с завтраком придется погодить.

– Кто-то вроде бы на работу собирался? – съязвила она.

Я распахнул полу куртки, похлопал по кобуре с пистолетом:

– Я уже на работе. Постановление на обыск показать? Давай ручку, сейчас напишу.

– С чего ты хочешь начать?

– С ее рабочего места. И чем скорее мы туда попадем, тем лучше.

Проходя мимо помещения малой гостиной, где был накрыт завтрак, я не удержался, заглянул туда и был поражен.

– Послушай, Наташа, и это все? – спросил я, показывая рукой на стол.

– Нет. Еще сок свежевыжатый подадут. А что-то не так? – нахмурилась хозяйка.

– Да нет, все так. Я, видишь ли, все больше ужинаю в приличных домах. До завтрака как-то не оставляют. Честно говоря, я думал плотно покушать, а тут всякие трубочки да вазочки. Ничего существенного не предусмотрено? – Я прошел, взял с тарелки вареное, еще теплое яйцо и положил его в карман куртки. Заморить червячка между делом вполне пригодится.

– Перестань хватать еду со стола. Могу сказать, чтобы тебе сварили овсяную кашу. Будешь?

– А с ужина ничего не осталось? Рыбу ведь вчера точно не доели. Скажи, пусть разогреют, я съем.

– Саша, у нас остатки ужина на утро не оставляют. Рыбу твою кто-нибудь забрал домой, кошек кормить. Или охранникам на КПП в ночную смену передали, если много осталось. Мы их по ночам подкармливаем, если с ужина что-то остается.

– Они не брезгуют питаться объедками?

– Они не знают. Повара так все на блюде разложат, что ни в жизнь не догадаешься, что это остатки со стола. Мы пришли.

Комната, которая была рабочим кабинетом Фаины, жилище ее ничем не напоминала. Это было хорошо оборудованное рабочее место современной женщины, которой ничего человеческого не чуждо: на столе стояла пепельница с окурками тонких дорогих дамских сигарет (в квартире даже намека на это не было), недопитый кофе в чашке с остатками помады на краях. В небольшом баре имелась початая бутылка французского коньяка. Понятно, не из хозяйских запасов. Зачем мелочиться? Фаина не наша горничная в гостинице, кофе с банок не отсыпает. Себе она могла сама заказать все что хотела, благо сенатор хозяйственными расходами не интересовался. А Наталья еще не начала интересоваться. И неизвестно, когда стала бы вникать в смысл цифр в счетах из супермаркетов.

– Она сама здесь порядок не наводила? В смысле, тут кто-то за нее прибирается?

– Прибирался. Утром, до ее прихода, приходила работница и наводила блеск. Фаина любила, когда влажную уборку делали перед началом рабочего дня, а не как обычно, в конце. К тому же она иногда засиживалась допоздна. Сегодня я наказала, чтобы ничего не трогали. Все осталось так, как она вчера оставила.

– Понятно. А что она допоздна делала? Если у нее не было работы по обслуживанию гостей, то она все равно задерживалась на работе? Насколько я понимаю, конец рабочего дня определяла она сама?

– В принципе, да. Фаина оставалась, только если важные гости. Сама она редко на стол подавала. Так, смотрела за сервировкой, когда блюда сменить. Иногда отец просил ее задержаться. А так… Бывало, она уходила очень поздно. А что делала, не знаю. За компьютером, наверное, работала.

– Наташа, она же не программистом у вас была. Чего бы это ей за компом засиживаться? Не в игрушки же она играла. Хотя кто его знает. В нашей жизни удивляться ничему не стоит. – Я щелкнул яйцом о край стола, очистил его, бросив скорлупки в корзину для бумаг.

Центральное место на столе занимал раскрытый ноутбук, судя по проводам, подключенный к Интернету. В углу стола стояло многофункциональное печатное устройство. Все современное, новенькое. Только буквы на клавиатуре у ноутбука местами загрязнились – значит, им очень часто пользовались.

Время, время поджимало меня!

– Наташа, скоро сюда приедет следователь, а с ним целая свора бездельников. Мне, сама понимаешь, среди них не место. Я тебе потом расскажу, но так вчера получилось, что мои акции в прокуратуре не то чтобы на нуле, а скорее со знаком минус.

– Нахамил кому-то? – язвительно спросила она.

– Боролся за соблюдение законности. Следователь, который ведет дело твоего отца, наверняка теперь считает меня своим личным врагом.

– Стоит тебя отпустить одного, как ты со всем городом отношения перепортишь.

– Наташа, мне нужен этот ноутбук. Но так, чтобы его отсутствие никто не заметил.

– А если я их просто не пущу сюда?

– Силой войдут. Тут тебе ничто не поможет. Да и не надо им препятствовать. Ни к чему. Вот только ноутбук надо подменить на такой же. Есть в доме еще один ноутбук, любой, не очень нужный? Должен же быть? Отцовский сразу же отпадает.

– У отца два ноутбука и стационарный компьютер. Значит, все отпадают? Мой тоже отпадает. У Милы своего компьютера не было. О чем это я? Тут, рядом, у поваров есть ноутбук!

– Небо пресвятое! Поварам-то зачем компьютер?

– Кулинарные рецепты в Интернете смотреть, заказ на продукты делать, меню составлять.

– Знаю я ваше меню: с утра каша овсяная на воде, а с вечера лапы лягушачьи.

– Жалко, ты яйцо успел съесть. Я бы тебе сейчас за лягушачьи лапы его о лоб разбила. Тебя здесь невкусно кормят? Честно скажи?

– Наташа, у меня от напряжения последних дней с чувством юмора плохо. Кормят у тебя прекрасно. Просто великолепно кормят. Иди за ноутбуком да скажи поварам…

– Я найду, что сказать, – не стала дослушивать она.

Как только хозяйка вышла, я принялся лихорадочно, нисколько не заботясь, что повсюду оставлю свои отпечатки пальцев, искать что-то, напоминающее тайник. Все говорило о том, что истинным местом обитания Фаины был именно этот кабинет, а отнюдь не квартира, куда она приходила только ночевать. Весь ее внутренний мир был здесь, а значит, логично предположить, что и гонорар за сенатора она тоже здесь хранит.

Ничего похожего я не нашел. Но до прихода Натальи в выдвижном ящике письменного стола обнаружил сотовый телефон. Я отключил его и спрятал в карман.

Когда Наталья принесла ноутбук, я быстро отсоединил компьютер Фаины и на его место подключил ноутбук поваров. Пусть друзья мои прокуроры с умным видом изучают его содержимое. Может, что в жизни и пригодится. Рецепт приготовления земноводных, например.

Судя по времени, к нам скоро должны были нагрянуть «гости», с которыми мне сталкиваться не следовало бы. Значит, пора откланяться.

– Наташа, а где Фаина хранила хозяйские наличные деньги? Должен же у нее какой-нибудь сейф быть?

– А ты его не видишь? Видать, ты и вправду сильно переутомился, не видишь того, что на виду. Вон он, в углу стоит.

В углу, служа одновременно подставкой для загадочного растения в горшке, стоял небольшой толстостенный сейф. Я, пока искал тайники по закоулкам, не обратил на него внимания. Да и спешил я. Но, похоже, у меня и вправду все мыслительные процессы стали тормозить. Спать мне пора, а не вещественные доказательства тырить.

– Ключи от сейфа есть?

– От него ключей ни у кого нет. Замок открывается комбинацией цифр, а её знала только Фаина. Это же её сейф.

– Ладно, потом разберемся. Ни в коем случае не давай им забрать сейф с собой. Скажи, мол, там важные бумаги отца. Нет, не пойдет. Скажи, что каждый понедельник в десять часов утра сейф сам открывается на пять минут. Мол, в это время его можно открыть по универсальному коду. Пусть в следующий понедельник и приезжают. Спешить им некуда, так что они охотно поверят в эту чушь. Еще скажи, что в этом сейфе деньги на хозяйственные расходы. С чужими деньгами никто связываться не любит. Наташа, всё, мне пора.

– Вечером приедешь?

– Не знаю. Но постараюсь.

– Пойдем, провожу тебя до гаража.

– Ты хочешь дать мне машину?

– А ты хочешь пешком пойти?

– Не хочу, но придется. На твоей машине я как бельмо на глазу. Каждая собака будет знать, куда я поехал. Наташа, мне правда пора.

Она обняла меня.

– Приезжай! Саша, когда захочешь, приезжай.

Накинув капюшон, с завернутым в простой полиэтиленовый пакет ноутбуком под мышкой, я проскользнул мимо будки охранников на пустынную улицу. Хозяйка осталась ждать обыска.

«Ну, тут винить никого не надо. Сами виноваты» – эта фраза Инны, оброненная между делом, всплывала у меня раз за разом. В простоте и правде этой фразы был глубокий смысл: не надо было с отцом предаваться сексуальным развлечениям, никто бы вас тогда и не записал на видео. Вот только про запись Инна знать не должна, а знает.

Придя в гостиницу, я разбудил товарища, а сам завалился в кровать. Пока я спал, Сергей исполнил несколько поручений. Главное, принес из ГУВД мой ноутбук и всем, кому только мог, сказал, что я захворал. Теперь меня, по крайней мере, до завтра искать не должны.

Часов около четырех вечера мы поменялись местами – Сергей, выпив пару бутылок купленного по дороге пива, завалился спать, а я, налив кружку горячего крепкого кофе, стал доступен для безграничного виртуального мира.

Мой компьютер показал, что у него есть различные сообщения для меня. Но это потом.

«Передо мной ноутбук. Мне нужна вся информация с него», – обратился я к Главному серверу.

«Соедини нас напрямую через USB-порты, потом включи его».

«От этого ноутбука нет зарядного устройства. Ты его сможешь зарядить?»

«Я высосу из него информацию за минуту. Потом можешь его выкинуть».

«У меня еще есть сотовый телефон, но к нему нет шнуров».

«Позвони на него со своего телефона. Я войду через сеть».

«Я номера его не знаю».

«Шнура нет, номер не знаешь. У пьяного, что ли, этот телефон украл? Позвони с него на свой телефон. Для меня разницы нет, соединюсь».

«Приготовь почту. Ты собрал информацию, которую я заказывал?»

«Собрал. Начнешь с почты?»

«Давай все по порядку. Что пишут из Москвы?»

«Клементьеву. Эмори Кейси вылетел в Киев. Встреч с лицами, могущими представлять для нас интерес, не зафиксировано».

Скатертью дорога, дорогой Эмори! Что дальше?

«Клементьеву. Как мы поняли из вашего доклада, на данном этапе в деле об убийстве Сарибекова Р.Х. не прослеживается нашей тематики. Но если стопроцентной уверенности нет, то советуем закрепить достигнутые результаты. Продолжайте принимать все меры для установления виновных. Связь по расписанию».

Про меры я, кажется, уже где-то читал. На этот раз они забыли дописать: «Активизируйтесь!»

Про Городилова Ивана Степановича Главный сервер не сообщил ничего нового, если не считать, что он дважды в течение прошлого года и в марте этого года летал в Вену. Летал вполне законно, во время отпуска, и проводил за границей не более недели. Причем совершал поездки один, хотя был женат. Или жена не ревнивая, или семейные отношения превратились в фикцию. Во всех трех поездках ни один из попутчиков туда или обратно дважды с ним не пересекался. То есть если он летал с любовницей, то каждый раз разными рейсами. В общем, пока про него ничего предосудительного. Если не считать, что мне он очень не нравится.

«Ты приготовился ознакомиться с содержимым компьютера Арслановой?»

«Всегда готов!» – фамилию покойной экономки я узнал из ее паспорта, так что у Главного сервера подивить меня не получилось.

«Не хочешь вначале про Инну почитать?»

«Давай, что там у Фаины».

«…Я никак не могу избавиться от ощущения, что я во сне. Мне кажется, стоит открыть глаза, и передо мной вновь будут узкие улочки Ираклиона, горы, а где-то вдалеке грохот волн у Венецианской крепости. Лазурное, без единого облачка небо. Улыбчивые лица. И ты, ты вновь со мной… Но я открываю глаза, и опять эти ненавистные рожи, вечно мрачные и пьяные соседи, воздух, пропитанный выхлопными газами, а не благоуханием лимонных деревьев. И как назло, постоянно идет снег. Каждый день, без начала и без конца…»

«Это что за лирика?»

«Избранное из переписки Арслановой Фаины Далайхановны с тем, кто подписывается „Арес“. У нее сотни страниц признаний в любви к этому „Аресу“».

«А у „Ареса“ к ней?»

«Взаимно. Показать?»

«В чем суть? Ты успел разобраться?»

«Год назад она знакомится по переписке, через сайт знакомств, с этим „Аресом“. Кстати, Арес – это древнегреческий бог кровавой войны. Странный человек взял себе псевдоним. Но и она не лучше, в Интернете она „Пушинка“. Через некоторое время их переписка становится все оживленнее и оживленнее. „Арес“ этот словно хорошо знает Арсланову. Он угадывает ее вкусы, привычки, пристрастия. Фаина вместо того, чтобы насторожиться, вся млеет. Вот, посуди сам: „Ты вновь, вновь прав! Молодая жена моего хозяина действительно похожа на размалеванную проститутку, с интеллектом пьяной обезьяны“».

«Установить, откуда „Арес“ выходит в Сеть, возможно?»

«Он выходит в Интернет через провайдера, который зарегистрирован в городе Ираклион, остров Крит, Греция. Но это совершенно ничего не значит. Денег, судя по всему, у „Ареса“ хватает, и он через ноутбук выйдет в Интернет и с любой точки Земли с ней свяжется. Объяснить технические детали?»

«Не надо. Значит, ее „Арес“ мог и вовсе быть не в Греции?»

«Мог быть где угодно. В соседнем доме».

«Дальше».

«Дальше они приватно переписываются по электронной почте. Примерно через полгода, в августе, он внезапно пишет ей, чтобы приезжала. В этом же письме честно признается, что был женат, но теперь наконец-то, с большим трудом, развелся, и его жена уехала с острова. Словом, он стал свободным мужчиной. О том, что он живет в Ираклионе, он ей еще раньше писал. Еще о себе „Арес“ сообщил, что его родители – этнические греки, переехали в Грецию из Новороссийска, когда ему было десять лет. Вот откуда он знает, вернее, помнит, русский язык. Ему, „Аресу“, тридцать два года».

«А она-то сказала, что годится ему в матери? У них разница двадцать шесть лет!»

«Двадцать пять. Не удивляйся, но она ему не врала. Как только их отношения стали более доверительными, так она призналась, что ей не тридцать лет. Поначалу она много о себе сочиняла, потом стала потихоньку во всем признаваться. А „Аресу“ как-то безразлично, сколько ей лет, что она в результате неудачного аборта стала бесплодной, что богатств не скопила. Он, мол, нашел в ней „родственную душу“. Ну и тоже признался ей, что по молодости запустил венерическую болезнь и стал бесплодным. Это, мол, одна из причин его постоянных скандалов с женой. В общем, у каждого своя житейская история».

«Она ему послала фотографию? Выглядит не как старуха?»

«Смею тебя заверить, что он бы на любую фотографию отреагировал положительно. У них ведь душевная любовь! Душевная!!! Она отсканировала свою фотографию, но все никак отослать не могла. Потом, еще до его приглашения в гости, отправляет цифровую фотографию. Вот она».