Текст книги "Детские травмы, типы привязанности, семейные сценарии. Как их проработать, чтобы жить счастливо"

4-й этаж пограничников

Джеймс Мастерсон (Masterson J. F., 1976) описал центральный конфликт пограничной личности как борьбу страха поглощения при сближении и страха покинутости при отделении. В терапии такие пациенты просят о помощи и отвергают ее.

Мастерсон рассматривает пограничных пациентов как фиксированных на подфазе воссоединения в процессе сепарации-индивидуации (Малер М. и др., 2018). Он полагает, что их матери были очень отзывчивы к ним в раннем младенчестве, а потом подавляли проявление их индивидуальности. Таким образом, близость комфортна, но вызывает чувство, что тебя контролируют и инфантилизируют. Отделенность же, несмотря на свою болезненность, ассоциируется с собственной силой.

Мэри Мэйн (Main M., 1995) описала тревожно-дезорганизованный тип привязанности, наблюдающийся у детей тех, кто пережил потери и разлуки, жестокое обращение, злоупотребления и насилие. Данный тип привязанности проявляется у таких детей в новой стрессовой обстановке, а также в ответ на разлуку и последующее воссоединение с фигурой привязанности и характеризуется следующими признаками.

Ребенок чрезмерно негативно реагирует на разлуку с матерью, а при ее возвращении равнодушно встречает ее или бежит к ней, на полпути испуганно останавливается, поворачивается и убегает. Его жесты могут застывать на полпути. Наблюдаются состояния оцепенения, стереотипные движения и действия (например, потягивание себя за волосы в присутствии родителя в стрессовой для ребенка ситуации).

Карл Бриш (2014), выделил чрезмерность в проявлениях привязанности. При этой форме нарушения привязанности дети при угрозе расставания цепляются за мать, просятся «на ручки» даже в школьном возрасте и протестуют таким громким криком, что отделить их от матери, как правило, не удается. Такие дети, как правило, не посещают добровольно ни детский сад, ни школу и не имеют контактов вне семьи. Матери этих детей обычно сами испытывают сильную тревогу, если теряют связь с детьми.

Страх расставания у таких детей намного сильнее, а поиск близости – более выражен, чем у детей с тревожным расстройством, связанным с разлукой, которые боятся придуманных или реально предстоящих расставаний, но могут спокойно находиться в знакомой обстановке. У подростков иногда наблюдается агорафобия (боязнь людных мест) и панические атаки, у некоторых впоследствии развивается пограничное расстройство личности.

Нездоровые границы и нарушения границ могут проявляться многими, иногда незаметными способами.

Человек с нездоровыми или нарушенными границами часто отличается следующими признаками:

• вовлекается в физически или эмоционально оскорбительные отношения;

• демонстрирует беспорядочное или контролирующее поведение;

• показывает эмоциональную отрешенность;

• ведет неуместные разговоры;

• проявляет поведение, заставляющее других людей чувствовать себя некомфортно;

• нападает на кого-либо физически или словесно;

• говорит «да», когда на самом деле имеет в виду «нет», и наоборот;

• чувствует себя должным исправлять других и решать их проблемы;

• то и дело чувствует страх или вину;

• ощущает гнев или раздражение по поводу обязательства, которое он взял на себя;

• чувствует разочарование от ощущения, что у него нет выбора;

• ощущает обесценивание, презрение или игнорирование со стороны других людей.

Нелли нельзя бросать!

Расставанье – маленькая смерть.

Илья Резник

Нелли поступила в Кризисный стационар после попытки отравиться. Ей 20 лет, она студентка театрального училища. Родители развелись, когда девочке было 6 лет. Однако мать регулярно отсылала ее к отцу с отчетом об успеваемости. Нелли очень боялась его. Он был возбудимый, педантичный и жестокий, бил ее за малейшую провинность – как правило, по голове. Мать внушала дочери отвращение к мужчинам, высокомерие к окружающим, ориентировала на социально-престижные ценности. Девочка росла капризной, нелюдимой, при обиде громко кричала, рыдала; боялась темноты, смерти, высоты.

В 10 лет, когда отец бил ее головой о стену, Нелли потеряла сознание на несколько минут, затем испытывала тошноту, головную боль. После этого возненавидела отца, отказалась встречаться с ним. До 14 лет состояла на учете у детского психиатра в связи с колебаниями настроения, навязчивым желанием броситься с высоты, устрашающими галлюцинациями при засыпании. Эпизодически испытывала состояние транса, когда появлялось неудержимое желание взлететь; разбегалась и приходила в себя, упав на землю. Была склонна к фантазированию, мистике.

Нелли с детства занималась в театральных коллективах. По окончанию школы поступила в театральное училище, время проводила в компании студентов, употребляла наркотики, вела беспорядочную половую жизнь, оставила учебу. На следующий год поступила в другое театральное училище. Вступила в связь со студентом, находящимся в конфликте с ее художественным руководителем, который якобы также предлагал ей сожительство и угрожал в случае отказа отчислением из училища. Тяжело переживала ситуацию, в связи с колебаниями настроения обратилась к психиатру, принимала антидепрессанты. Находясь с возлюбленным на зимних каникулах в другом городе, поссорилась с его родителями, приняла 50 таблеток амитриптилина, в течение 10 дней находилась в психиатрической больнице.

Вернулась с другом в Москву, подали по ее настоянию заявление в ЗАГС о регистрации брака, готовилась к свадьбе. Против ее брака категорически воспротивился ее художественный руководитель, в связи с этим Нелли вскрыла вены на левом предплечье, по инициативе жениха обратилась к суицидологу в кабинет социально-психологической помощи в районной поликлинике, получила направление в Кризисный стационар, однако отложила госпитализацию. Принимала транквилизаторы с недостаточным эффектом. Тяготилась необходимостью посещать занятия в училище, боялась встреч без свидетелей с художественным руководителем, ссорилась по пустякам с окружающими, устраивала сцены ревности жениху. После очередной ссоры с ним приняла 20 таблеток тазепама, в течение недели находилась в психосоматическом отделении городской больницы. После выписки по настоянию художественного руководителя Нелли вновь обратилась к суицидологу и была госпитализирована.

При поступлении в Кризисный стационар в контакт вступает формально, недоверчива, малодоступна, погружена в свои переживания. Неохотно соглашается на беседу, держится вызывающе. Крайне обидчива, склонна к самовзвинчиванию, при малейшем недовольстве разражается взрывом гнева, угрожает самоубийством. Выдвигает нереальные условия, на которых она согласна находиться в стационаре. При отказе врача выполнить эти условия с громкими проклятиями, нецензурной бранью порывается бежать из кабинета. С большим трудом после инъекции реланиума успокаивается, дает согласие на стационарное лечение.

Свое суицидальное поведение Нелли пытается оправдать тем, что не хочет «просто стать знаменитостью»; мечтает быть «гениальной», но для этого ей нужна столичная сцена, а из-за конфликта с «этим ничтожеством» (художественным руководителем) она может лишиться этой возможности. Не может смириться с «грязью жизни», подлостью людей. Суждения инфантильные, оторваны от реальности, не соответствуют поведению пациентки. Уходит от обсуждения данного противоречия в резонерство. Уровень притязаний резко завышен, все свои неудачи объясняет неблагоприятными обстоятельствами, поступками окружающих. Коррекция практически невозможна из-за низкого уровня рефлексии, выраженной аффективной ригидности, оппозиционной, антиавторитарной установки пациентки.

В процессе терапии в первые дни у Нелли отмечались выраженные колебания настроения преимущественно с дисфорической модальностью аффекта в ответ на незначительные неблагоприятные изменения актуальной ситуации. Она тяготилась пребыванием в стационаре, скучала по возлюбленному, который отказался от встреч с нею и со мною. После моей беседы с художественным руководителем актуальность травмирующей ситуации снизилась, Нелли перестала опасаться исключения из училища. Стремилась постоянно быть в центре внимания молодых мужчин, конфликтовала с пациентками палаты и медицинским персоналом из-за несоблюдения ею больничного режима, претендовала на особые условия для себя. Самовольно отлучалась из отделения, возвращалась поздно ночью, мотивируя это необходимостью бывать на спектаклях, пропускала групповые занятия. Лекарства принимала нерегулярно, копила их, не скрывая этого, «на случай самоубийства». Отмечалась выраженная склонность к псевдологии. После обострения конфликта в палате настаивала на выписке, угрожая в противном случае выброситься с 7 этажа. В ответ на предложенный перевод в психиатрическую больницу пообещала не нарушать больше режима.

Действительно, поведение стало более упорядоченным, прекратились суицидальные угрозы, Нелли стала мягче, получала поддержку со стороны участников группы, была им очень благодарна за это: «Первый раз в жизни меня поняли». У нее выровнялось настроение, она считала свое пребывание в больнице больше ненужным, обещала принимать поддерживающую терапию амбулаторно под наблюдением суицидолога районного психоневрологического диспансера, куда была направлена выписка из истории болезни.

После выписки из Кризисного стационара Нелли находилась летом со студентами училища на сельскохозяйственных работах, вступила в конфликт с администрацией, пыталась отравиться лекарствами, была госпитализирована в реанимационное отделение Центральной районной больницы. После этого ее жених отказался вступать с ней в брак, предложил сожительство, на что она согласилась. Конфликт с художественным руководителем также разрядился, Нелли увлеклась учебой, успешно снялась в фильме. Во время катамнестического наблюдения неохотно вспоминает суицидальные эпизоды, уходит от обсуждения своих трудностей, подчеркивает свои достижения.

Комментарий. Личность Нелли формировалась в условиях межродительского конфликта. Свойственная пациентке с раннего детства аффективная возбудимость была усилена психотравмирующими воздействиями жесткого отца, а также неоднократными травмами головы.

Нелли инфантильна, эгоцентрична, агрессивна. Она отличается большим честолюбием, неадекватно завышенным уровнем притязаний, высокой неустойчивой самооценкой. Она крайне ранима, испытывает сильную потребность в одобрении, восхищении, некритична к себе, к замечаниям относится с негативизмом, не делает из них выводов.

Нелли претендует на своеобразие, оригинальность, демонстрирует утонченность и красоту своего внутреннего мира. Бравирует социальной неадекватностью, неприспособленностью к бытовым условиям, отсутствием у себя земных интересов («Ассоль»).

Интеллектуальная сфера пациентки испытывает сильнейшее дезорганизующее влияние со стороны эмоциональной. Эмоции испытуемой слабо дифференцированы, отличаются полярностью и чрезвычайной силой, все переживания идут на максимальной интенсивности. Этому способствуют присущие испытуемой механизмы самовзвинчивания и драматизации, демонстративности. Аффективные проявления отличаются также ригидностью, плохой переключаемостью.

На контакты испытуемой плохо влияют такие ее черты, как высокомерие, эгоцентризм, конфликтность, нетерпимость, неумение и нежелание понять партнера, неспособность к компромиссам. Сложности в области контактов усиливаются негативизмом испытуемой, недружелюбным отношением к людям. С лицами своего пола испытуемая вступает в конкурентные отношения. К лицам противоположного пола предъявляет противоречивые требования: одновременно стремится занять главенствующее положение и защищаемое, оберегаемое. В результате контакты испытуемой оказываются конфликтными, формальными, неустойчивыми.

Такое положение воспринимается испытуемой крайне болезненно, во-первых, из-за высокой потребности в эмоциональной поддержке, во-вторых, из-за наличия у нее рентных установок. Плохое отношение к окружающим делает затруднительным поиск у них помощи и защиты. В своих неудачах испытуемая обвиняет только окружающих, полагает, что в силу недостаточной тонкости они не способны по достоинству оценить ее.

Как наиболее значимые декларируются духовные ценности. Вместе с тем реально действующей является система материальных ценностей. Она стремится к достижениям, внутренне не являющимся для нее актуальными, отвергая внутренне значимые как несущественные.

Суицидальное поведение пациентки связано с актуальной для нее ситуацией, в результате которой оказались одновременно фрустрированными обе ведущие потребности пациентки: социально-престижная и интимно-личная. Суицидальные попытки возникали по механизму трансформации гетероагрессии в аутоагрессию. Повторные попытки самоубийства объясняются неразрешенностью для пациентки актуальной ситуации; с ее разрешением тенденция к хроническому суицидальному поведению больше не проявляется, что позволяет расценить ее суицидоопасные реакции как ситуационные.

Выраженная оппозиционность, антиавторитарность пациентки обусловили выбор групповой формы кризисной психотерапии. Кризисная группа обеспечила пациентке столь необходимую ей эмоциональную поддержку, подкрепила ее неустойчивую самооценку. К сожалению, неадаптивные проявления личности в коммуникативной сфере не позволили пациентке в полной мере использовать возможности групповой кризисной психотерапии; суицидальные тенденции на момент ее выписки оставались достаточно актуальными и вскоре реализовались.

В то же время изменившаяся позиция пациентки в конфликте помогла ей разрешить травмирующую ситуацию, что можно связать с проведенной терапией. Как показало катамнестическое наблюдение, несмотря на сохранение патологической структуры личности, у пациентки наблюдалось определенное повышение уровня социально-психологической адаптации с достижением успехов в учебно-профессиональной сфере и формированием адекватной ее возможностям позиции в интимно-личной сфере.

– Бабушка, пожелай мне встретить мужчину, без которого я не смогла бы жить!

– Внученька, я желаю тебе встретить мужчину, с которым ты могла бы жить.

Распознавание

Пограничное расстройство личности (ПРЛ) характеризуется постоянной и повсеместной нестабильностью межличностных отношений, самооценки и аффектов, а также выраженной импульсивностью, на что указывает пять или более признаков из следующего перечня.

1. Лихорадочные усилия, чтобы избежать реального или воображаемого отказа.

2. Паттерн нестабильных и интенсивных межличностных отношений, которые могут характеризоваться колебаниями между идеализацией и обесцениванием, обычно связанными как с сильным желанием, так и со страхом близости.

3. Нарушение идентичности, проявляющееся в заметно и стойко нестабильном представлении о себе или самоощущении.

4. Склонность действовать опрометчиво в состояниях сильного негативного аффекта, что приводит к потенциально самоповреждающему поведению (например, рискованное сексуальное поведение, безрассудное вождение, чрезмерное употребление алкоголя или психоактивных веществ, переедание).

5. Повторяющиеся эпизоды членовредительства (например, попытки самоубийства или жесты, самоповреждения).

6. Эмоциональная нестабильность из-за выраженной реактивности настроения. Колебания настроения могут быть вызваны как внутренними (например, собственными мыслями), так и внешними событиями. Как следствие, человек испытывает интенсивные дисфорические состояния настроения, которые обычно длятся несколько часов, но могут длиться до нескольких дней.

7. Хроническое чувство пустоты.

8. Неуместный сильный гнев или трудности с контролем гнева проявляются в частых проявлениях темперамента (например, крики или бросание и разбивание вещей, участие в физических драках).

9. Преходящие диссоциативные симптомы или психотические особенности (например, кратковременные галлюцинации, паранойя) в ситуациях высокого аффективного возбуждения.

Другие проявления ПРЛ, не все из которых могут присутствовать у данного человека в данный момент времени, включают следующее:

• Взгляд на себя как на неадекватного, плохого, виновного, отвратительного и презренного.

• Переживание себя как очень отличающегося и изолированного от других людей; болезненное чувство отчуждения и всепроникающего одиночества.

• Склонность к отторжению, гиперчувствительность; проблемы в установлении и поддержании последовательного и надлежащего уровня доверия в межличностных отношениях; частая неправильная интерпретация социальных сигналов.

Название расстройства отражает его промежуточное положение между непсихотическими и психотическими расстройствами. Основу ПРЛ составляют упрощенные полярности: сила – слабость, хорошее – плохое, правильное – неправильное и т. п. В ряду подобных полярностей особая роль принадлежит конфликту между нападающим и защищающимся началом.

Границы между Я и объектом, как в раннем детстве, очень смутные, в то время как границы между хорошим и плохим внутренними объектами крайне отчетливы, что означает абсолютно четкое разграничение между целиком хорошими и целиком плохими людьми (см. рис. 3).

Пограничные личности не способны соединять в целостный образ хорошие и плохие качества собственного Я или окружающих людей. Они делят людей только на тех, кто за них, и тех, кто против них. В зависимости от реального или предполагаемого отношения к себе они то идеализируют, то обесценивают одного и того же человека.

Рис. 3. Архаичное расщепление

Сексуальное поведение этих людей хаотическое, сексуальная ориентация неопределенная. Такие пациенты говорят о вещах и о людях, но никогда не об отношениях между людьми. Им не хватает эмоциональных связей с другими людьми. Их внутренний мир состоит из объектов, выполняющих определенные функции, и любой объект заменим, лишь бы не меняться самому. Они не способны понимать другого, поскольку воспринимают его как свою копию. Когда они вдруг замечают различие между собой и «другим», будь то различия в убеждениях или потребностях, они реагируют агрессивно.

Вместо фантазий, игры воображения и мыслей, образующих связи между ним и «другим», имеют место правила поведения и запрограммированное мышление, из-за которого глубокое осмысление становится невозможным. Эти люди создают свои собственные законы, и их активность в этом направлении ограничивается лишь страхом перед наказанием. Их постоянная озлобленность служит барьером, отгораживающим от бездны, в которую рискует провалиться Эго пациента.

Характерны приступы гнева без осознания амбивалентных или положительных эмоций в отношении другого человека. Гнев бывает сильным и отреагируется действием, наблюдаются частая вспыльчивость, драчливость. Импульсивное поведение может заключаться также в увольнении с работы, разрыве отношений, побеге от проблем, самоповреждении.

Обычно такие люди входят в цикл, начинающийся с эмоциональной боли, затем возникает импульсивное поведение для избавления от нее, чувство стыда и вины за эти действия, эмоциональная боль из-за этого стыда и вины и, наконец, сильное желание нового импульсивного действия для облегчения этой новой боли, что замыкает цикл. Таким действием часто становится самоповреждение в качестве самонаказания.

У пограничной личности берет верх то жажда власти, то влечение к смерти, и нередко такой человек рискует жизнью, пытаясь с помощью суицидального шантажа предотвратить уход любимого. Суицидоопасная реакция, связанная с чувством гнева, беспомощности и безнадежности, может возникнуть после крушения идеализированного представления о себе. Характерны повторные суицидальные демонстрации или попытки.

Лица с таким диагнозом ведут хаотическую жизнь, они тяжело переносят одиночество, импульсивны, заняты собой и не способны к самоанализу. Они не могут четко отделять себя от других и используют других, чтобы избавиться от неприятных чувств или удовлетворить желание чувствовать себя благополучными. Они также позволяют использовать себя другим. Результатом является, как правило, постоянная фрустрация, сопровождающаяся злостью и отчаянием. Пограничные индивиды широко используют защитные механизмы проекции и интроекции и проявляют чувства и установки враждебности и отвержения. Иногда у них возникают психотические симптомы – паранойяльные и бредовые. Этим людям недостает интеграции личности, они часто говорят и действуют, противореча самим себе.

В формировании патологических объектных отношений у пограничных личностей с последующей примитивизацией агрессии участвуют следующие факторы:

• внутренние объекты доминируют над внешними, имеется постоянная опасность потерять ощущение истинной реальности внешних объектов, которые становятся экраном для проекции собственных представлений, при этом объектные отношения всеми силами сохраняются;

• идеальное Я для поддержания нарциссического равновесия ориентируется на идеализированные образы объектов, иногда авторитарных;

• переживание внешних объектов как всемогущих и жестоких, «абсолютно хороших» и «абсолютно плохих»;

• объект зависимости приходится защищать от собственных агрессивных импульсов с помощью защит, основанных на расщеплении;

• во избежание фрагментации Я на любящую и ненавидящую части используется «замораживание» интроекта;

• чувство, что любые хорошие, любящие, взаимно удовлетворяющие отношения с объектом являются хрупкими, легко разрушаемыми и, что еще хуже, содержат в себе семена возможных нападок со стороны слишком сильного и жестокого объекта;

• чувство, что полное подчинение объекту – это единственное условие выживания, поэтому все связи с хорошим и слабым объектом должны стать более жесткими;

• как только достигается идентификация с жестоким и всемогущим объектом, возникает веселящее чувство силы и радости, свободы от страха, боли и угрозы;

• горькое разочарование в человеке вызывает нарциссический или оральный гнев, от которого невозможно защититься вследствие отсутствия работы горя;

• ощущение, что удовлетворение агрессии – это единственная значимая форма отношений с окружающими;

• в качестве альтернативы находится способ отступления путем принятия абсолютно фальшивого, циничного или лицемерного способа общения, устранения всех суждений, подразумевающих сравнение между хорошими и плохими объектами;

• отрицание важности объектных отношений как таковых или успешного маневрирования в хаосе человеческих отношений.

Сепарация отражает процесс выхода из симбиотического единства с матерью и наряду с формированием представлений о матери «вне Самости» включает установление объектных отношений. Индивидуация подразумевает процессы дифференциации Самости и объекта и создание внутрипсихического образа Самости в виде серии последовательных представлений.

– Мам, а когда я выласту – я буду на тебя похоза?

– Будешь, доченька, будешь…

– Ну и зацем тада зыть?!

Марша Линехан (2020) выделяет у пограничных пациентов определенные поведенческие шаблоны.

Эмоциональная уязвимость – значительные трудности при регулировании отрицательных эмоций, включая высокую чувствительность к негативным эмоциональным раздражителям и медленное возвращение к обычному эмоциональному состоянию, а также осознание и ощущение собственной эмоциональной уязвимости. Может включать тенденцию к обвинению социального окружения за нереалистические ожидания и требования.

Самоинвалидация (лат. validus – сильный) – тенденция игнорировать или отрицать, не признавать собственные эмоциональные реакции, мысли, представления и поведение как признаки слабости. Предъявляются к себе нереалистично высокие стандарты и ожидания. Может включать сильный стыд, ненависть к себе и направленный на себя гнев.

Продолжающийся кризис – модель частых стрессогенных, негативных средовых событий, срывов и препятствий, часть из которых возникает в результате дисфункционального стиля жизни индивида, неадекватного социального окружения или случайных обстоятельств.

Подавленные переживания – тенденция к подавлению и чрезмерному контролю негативных эмоциональных реакций – особенно тех, которые ассоциируются с горем и потерями, включая печаль, гнев, чувство вины, стыд, тревогу и панику.

Активная пассивность – тенденция к пассивному стилю решения межличностных проблем, включая неспособность к активному преодолению трудностей жизни, зачастую в комбинации с энергичными попытками привлечь к решению собственных проблем членов своего окружения.

Выученная беспомощность – отсутствие у индивида мотивации реагировать действием в ситуациях, где существует реальная возможность улучшения положения.

Воспринимаемая компетентность – тенденция индивида казаться более компетентным, чем он есть на самом деле; обычно объясняется неспособностью к генерализации характеристик настроения, ситуации и времени; также неспособность демонстрировать адекватные невербальные сигналы эмоционального дистресса.

Отто Кернберг (2014) описывает основные структурные особенности пограничной личности:

• расщепленная личностная идентичность, наличие никак не связанных противоречивых образов себя;

• преимущественное использование примитивных защит, которые заключают в своей основе механизмы взаимодействия личности и внешних объектов, в отличие от более зрелых защит, когда задействуется взаимоотношение внутриличностных структур (Эго, Супер-эго, Ид);

Типичные защитные механизмы, свойственные пограничным пациентам: расщепление, отрицание, обесценивание, примитивная идеализация, всемогущество, проекция, проективная идентификация. Эти защиты, применяемые пограничными пациентами, направлены на сохранение внутреннего мира и спасение внешних объектов от своей ненависти.

В качестве основной психологической защиты используется расщепление, которое предохраняет личность от затопления тревогой, но ослабляет Я, ухудшает контроль импульсивности и препятствует поддержанию стабильных и позитивных отношений.

У пограничных личностей не сформированы базовое доверие к материнской фигуре, здоровое самоуважение и реалистический образ Я. Их влюбленность носит примитивный характер – это нереалистическая идеализация человека, о чувствах которого они не имеют ни малейшего представления. Объекты, воспринимаемые как идеальные, используются для подкрепления своей грандиозности. Ими человек пытается манипулировать для удовлетворения и защиты, а когда разочаровывается в объекте – обесценивает его и отвергает, пока он не успел превратиться в опасного преследователя, или использует поворот отрицательных эмоций на себя.

Примитивная идеализация и поворот отрицательных эмоций на себя позволяют не опасаться разрушить внешний объект. Все эти построения могут функционировать благодаря отрицанию эмоций, противоположных тем, которые испытываются в данный момент.

Разочарование в партнере можно объяснить проективной идентификацией. Если партнер не отвечает взаимностью на ожидание, что он «любит меня как себя самого», он – предатель, враг. Благодаря проективной идеализации человек проецирует свою агрессию на значимый объект и идентифицируется с ним, обретая всемогущество, при этом он опасается его нападения и нападает первым.

ПРЛ связано с комбинацией трех состояний: ощущения предательства (кем-то), «чувства, будто ранишь сам себя» и чувства потери контроля. Из-за нарушения процесса индивидуации выражены страх быть покинутым, неспособность переносить тревогу разлуки и избыточная агрессивность. Страстная жажда любви и не менее сильная потребность реализовать агрессивные импульсы часто сменяют друг друга, в результате слабо выражена тенденция к постоянству. Непредсказуемость вспышек гнева связана с чрезвычайно быстрым переходом от примитивной идеализации к девальвации («от любви до ненависти – один шаг»).

Недостаточная автономия Я и всемогущество Супер-эго приводят к тому, что не устанавливаются ни принцип удовольствия-неудовольствия, ни принцип реальности. Психический аппарат контролируется принципом редукции напряжения до наиболее низкого уровня. Моменты эмоциональной полноты жизни, радости творчества подменяются относительно безличным и мрачным существованием.

Отмечается нарушение идентификации с выраженной и длительно сохраняющейся нестабильностью в самооценке, представлении о себе или своих профессиональных намерениях. Чтобы компенсировать ощущение своей неадекватности, личность создает в воображении идеальный образ себя и наделяет его неограниченной силой, властью и невероятными способностями.

Идеальный образ альтруиста – доброта, альтруизм, щедрость, уступчивость, благородство, сострадательность. Помимо чуткости к искусству, природе и людям прославляются также проявления «святости»: самоотверженный аскетизм, доверчивая беззащитность и жертвенное мученичество.

Идеальный образ перфекциониста – совершенство во всех отношениях. Он все делает превосходно, за что ни возьмется, он абсолютно правильно судит о чем угодно, он справедлив, непогрешим и всегда прав.

Идеальный образ манипулятора – непобедимость в любой ситуации за счет способности трезво предвидеть и хладнокровно планировать, не поддаваясь сантиментам.

Идеальный образ одиночки – это сплав самодостаточности, независимости, идущей изнутри умиротворенности, свободы от страстей и желаний, невосприимчивости к давлению и стоического равнодушия к ударам судьбы.

Различные аспекты идеального образа себя противоречат друг другу, и каждый из них борется за право быть воплощенным в действительность. Хуже того, поскольку почувствовать себя чего-то стоящим можно, лишь став своим идеалом, все, что «не дотягивает» до него, ощущается как никуда не годное; так разрастается «презренный образ себя», который и становится мишенью самоедства.

Пограничная личность колеблется между ощущением надменного всемогущества и презрением к себе. В то время как идеальный образ себя выстраивается согласно главной межличностной стратегии, презренный образ себя сильнее всего отражает вытесненную стратегию. Идеальный образ себя, в конечном счете, не улучшает отношения к себе, а, скорее, ведет к усилению ненависти к себе и дополнительным внутренним конфликтам.

Причины самоповреждений включают в себя выражение гнева, наказание себя, желание вызвать нормальные ощущения (часто в ответ на диссоциацию), отвлечение себя от эмоциональной боли или сложных жизненных обстоятельств. Напротив, попытки суицида обычно отражают веру в то, что другим будет лучше после суицида.

Микаэл Балинт (2019) описывает у пограничных пациентов уровень базисного дефекта, которому свойственны следующие основные особенности:

• все, что происходит на этом уровне, находится исключительно в рамках отношений между двумя персонами;