Текст книги "Воин Скорпиона"

Мы только успели добраться до этих сводчатых дверей, когда мимо прошмыгнула какая-то фигура, и двери начали закрываться. Еще несколько секунд – и их захлопнут прямо у нас перед носом. А звериный рев, стремительный топот и лязг стали ниже по лестнице красноречиво говорили о том, какая участь ожидает нас там.

Издав бешенный, атавистический крик ярости, я взлетел по последнему маршу, врезался плечом в смыкающиеся створки и со всей силы навалился на них.

Изнутри кто-то испуганно взвизгнул, а затем мы проникли внутрь, и Нат-корховод и трое-четверо его рабов снова отчаянно надавили на туго закрывающиеся двери. Хуан бросился им помогать.

– Да поставь же ты меня, болван здоровенный!

Я совершенно забыл про царицу, которую все ещё прижимал подмышкой. Не успел я поставить её на ноги, как она скомандовала самым повелительным тоном:

– Засов, болваны! Задвиньте засов! Ей Хло-Хли, живей!

Нат-корховод прыгал вокруг нас и рыдал, ломая руки:

– Мои прекрасные корхи! Эти варвары заберут их всех или убьют! О, мои летающие чудеса небес!

– Прекрати кулдыкать, крамф, а не то уши обкорнаю!

Нат закивал и рассыпался перед царицей в поклонах. В это время мы, напрягая все силы, пытались закрыть двери. Наши ноги скользили по мозаичным плитам, дыхание комом вставало в горле.

В щель между створок просунулись кремневые наконечники копий, потом пролетело несколько стрел. Мы слышали снаружи крики, кто-то резким, как щелканье бича, голосом отдавал приказы. Варвары по-звериному кряхтели, пытаясь распахнуть двери. Корхи позади нас беспокойно зашелестели крыльями, издавая громкие щебечущие звуки с присвистом. В воздухе разнесся странный запах пыли и перьев. Я посмотрел вверх. Задолго до того как мы сможем отковать какого-нибудь корха и открыть частично раздвигающиеся потолочные створки, убийцы добьются своего.

Мы с Хуаном ринулись к дверям. Царица Лила стояла позади нас, высокая и величественная. Ее расшитое платье отвесно ниспадало до пола, лицо отливало восковой бледностью, как свеча, поставленная по обету. Свет факелов на стенных подставках отражался на кинжале в её руке и, дробясь, заливал сцену странными и тревожными цветами.

– С этой лестницы убрали защитную проволоку, – произнесла она. Голос её был резок и тверд, как клинок фальшона. – Убийцы устроили засаду и поджидали нас. Ох, Орпус, несчастный ты человек! Если ты уцелел, то лучше уж тебе погибнуть!

Если верховный советник участвовал в заговоре, то он не станет болтаться в Хикландуне, а если нет, то плавает сейчас в собственной крови на лестнице.

Каждый толчок заставлял двери стонать, бронзовые петли издавали противный визг. Мало-помалу рабов, Хуана и меня теснили назад. Еще несколько минут – и убийцы ворвутся на корходром.

Все мои природные инстинкты побуждали меня широко распахнуть двери и броситься с мечом в руке на этих зверолюдей.

Такой курс действий – сам по себе скверный – часто кажется мне самым естественным в подобных обстоятельствах, будь то на корходроме в Хикландуне или в любом другом месте на Земле или на Крегене. Я могу подождать, пока нападающий откроется, а потом нанести контрудар. Могу и ринуться очертя голову вперед, навязывая ему бой. Но сейчас такой курс означал бы неизбежную смерть Хуана и царицы Лилы. Я обернулся и окинул взглядом внутреннее помещение корходрома.

Факелы освещали ряды насестов под сводчатой крышей, на которых верещали и возились встревоженные корхи. За ними, вдоль внутренней стены, тянулась узкая лестница, ведущая к небольшой ленковой двери. Как я догадывался, за ней должна была находиться комната с воротом, барабанами, рычагами и прочими необходимыми устройствами, позволяющими открывать крышу.

– Хуан! – крикнул я. – Не спорь! Бери царицу – и живо наверх!

Прежде, чем Хуан успел ответить, Лила топнула ногой и с ледяным высокомерием отвергла это предложение.

– Если ты не пойдешь, я снова суну тебя подмышку, – пообещал я. – И на этот раз отшлепаю за упрямство.

– Ты не посмеешь! – её глаза полыхнули ярким пламенем. – Я царица!

– Да – и ей Зим-Зар, ты станешь покойной царицей, если не сделаешь, что я говорю! А теперь – ходу !

Она посмотрела на мое лицо, ярко освещенное факелами. Должно быть, на нем снова появилось то прежнее страхолюдное выражение прямо-таки демонической мощи, которое преобразует мои черты в маску дьявола, ибо она содрогнулась и повернула к лестнице.

– Ходу!

Лила издала короткий звук – то ли проклятье, то ли всхлип. Подобрав тяжелый парчовый подол платья, она пробежала между насестами и начала подниматься по лестнице. Расшитые туфельки на её ногах, конечно, не были предназначены для таких восхождений. Ее легкие со свистом втягивали воздух.

– За ней, Хуан!

– Но как же ты?!

– Если я погибну, то это будет хорошая смерть, не хуже любой другой.

Он повиновался. Двери заскрипели, открываясь ещё шире.

– Когда я отпущу вас – сказал я рабам в серых набедренных повязках, – бегите и прячьтесь! Эти изверги охотятся не на вас!

– Да, господин, – взвыли они. Их худые голые руки из последних сил упирались в дверь, по морщинистым лицам струился пот.

Я буквально сорвал с себя великолепную лахвийскую одежду. Покрытая тяжелой вышивкой, она только сковывала движения, зато её обрывки можно было намотать на левую руку. Против тяжелого меча вроде моего даже самый толстый слой ткани совершенно бесполезен, но эти летуны сражались длинными тонкими мечами – это были именно мечи, а не рапиры. Их удары я наверно мог парировать, по крайней мере в достаточной степени для нанесения ответного удара. Я остался в ярко-алой набедренной повязке, которую носил и здесь, из вполне естественного чувства ностальгии. Признаться, я ощутил дрожь знакомой гордости этим цветом, который придавал мне храбрости – суетные юношеские мысли и чувства, к стыду моему!

Элегантные сандалии, предоставленные мне гостеприимными лахвийцами, тоже полетели в угол. Во время наших странствий нам случалось обзаводиться оружием отнятым у врагов, но ни один из трофейных мечей не был похож на большие мечи, принятые у крозаров. Однако в Паттелонии Зенкирен любезно подарил мне на прощание настоящий крозарский меч. Его рукоять была длиной в целых четыре кулака, идеально сбалансирована для работы одной рукой и действовала как рычаг, превращая его в настоящее орудие смерти, когда я перехватывал его и левой рукой чуть выше навершия. Наверно, в руках тренированного и опытного фехтовальщика он был даже быстрей одноручного – я знал это, и все же поначалу мне требовалась некоторая защита для левой руки, а двумя руками я мог держать меч даже при намотанной на предплечье расшитой ткани.

– А теперь – сматывайтесь!

Рабы с испуганными криками бросились врассыпную и исчезли в тенях.

Я принял стойку, приготовившись к бою. Как всегда в такие мгновения, чувства мои обострились. Я ощущал, как ночной ветерок холодит голую кожу на груди и бедрах, ощущал твердые каменные плиты у себя под ногами и сжатую в руке крепкую рукоять крозарского меча.

Да… моя Делия, моя Делия Синегорская… если мне суждено погибнуть, то уйду я на тот свет именно так.

Двери с треском распахнулись.

Убийцы хлынули в помещение, словно индиговый поток, и я со звериным рыком бросился им навстречу, отчего те на миг застыли на месте. Прежде чем индиговолосые опомнились, я очутился среди них, кроша и коля направо и налево, и они отшатнулись, словно от какого-то мифического чудовища.

– Хай! – рычал я, прыгая и рубя, – Хай, джикай!

В помещении было слишком тесно, чтобы они смогли пустить в ход свои могучие лахвийские луки. Теперь я наносил удары экономно и прицельно вколачивая врагов в пол. Дважды мне удавалось, вывернув руку противнику, вырвать у него меч, в прыжке схватить его левой рукой за горло и, задушив, швырнуть обратно в толпу его собратьев.

Не знаю, как долго я смог бы продолжать в том же духе. Не вечно – это уж наверняка. Но тут я услышал из глубины корходрома резкий пронзительный голос.

– Дрей!

Хуан и царица добрались до двери в помещение с воротом.

Пора было выходить из боя. Я кинулся на ближайшего врага, поднял его над головой и швырнул в толпу убийц, которые, теснясь, лезли в дверь прямо по окровавленным телам своих товарищей. А затем быстро, ибо подобные маневры не доставляли мне удовольствия, повернулся и побежал. Я, Дрей Прескот, князь Стромбора, повернулся и побежал. Но побежал я с определенной целью. Прежде, чем они успели оправиться, я добрался до подножия лестницы и кинулся наверх гигантскими прыжками. Прыжки эти наверняка приводили в замешательство тех жителей Крегена, которые никогда не видели как мускулы землянина реализуют всю свою мощь в условиях чуть меньшей силы тяжести их планеты. Одолев полпути, я рассудил, что сейчас должен наступить опасный момент, и крик Хуана подтвердил это.

Вовремя. В меня полетели стрелы. Я резко развернулся и, вскинув меч, принялся отбивать их, как нас учили во время суровых тренировок на острове Зы в Оке Мира.

Снова наверх, поворот, опять уклоняться от стрел или отбивать их мечом или одеждой – и снова наверх.

Теперь индиговолосые добрались до подножья лестницы и рвались следом за мной. Свет факелов играл на клинках. Им нужно было захватить царицу, и ради этого они были готовы на все.

На вершине я отбил стрелу летевшую прямо в грудь Хуану, а затем мы проскочили за низкую ленковую дверь.

Я захлопнул её и задвинул засов. Дышал я глубоко и легко, чувствуя, как вздуваются мускулы и пот струится по груди и бедрам. Мой меч был окровавлен по рукоять, а волосы у меня на груди слиплись от сгустков крови.

– Ты… – проговорила Лила, царица Хикландуна, и запнулась.

За запертой дверью раздался новый, ещё более громкий рев. Удары о прочные ленковые доски внезапно оборвались. Мы отчетливо расслышали крики бойцов и лязг стали.

– Стража! – воскликнул Хуан. Его лицо внезапно вновь стало излучать уверенность. – Мы спасены!

Я хмыкнул.

И положил руку на засов.

Царица Лила стояла рядом, и я видел, как вздымается от волнения её грудь, поднимая жесткую парчу.

– Дрей… – начала было она, прервалась – и снова повторила: – Дрей Прескот?

Я посмотрел на нее. Прямо в эти глаза на одном уровне с моими.

– Вы стали свидетелями зрелища, которое доводилось видеть очень немногим, – сообщил я ей; не осознавая тогда тяжелой иронии своих слов. – Вы видели, как Дрей Прескот убегал от своих врагов. А теперь я вернусь и разберусь с ними.

Конечно же… тогда мной полностью завладела злость и жажда крови.

Я отодвинул засов.

Царица положила мне на предплечье свою маленькую белую ладонь.

– Нет, Дрей Прескот. В этом нет необходимости. Стража разделается с этими растами-убийцами. Но… я не желаю, чтобы тебя сейчас ранили… или, наверно, даже убили.

– Ты хочешь, чтобы я прятался за запертой дверью?

Она сердито покачала головой. Свет факелов отразился в её темных глазах, наполнив их ослепительным и восхитительным сиянием.

– Я хочу, чтобы ты жил, Дрей Прескот… и не забывай, я – царица! Мое слово – закон! Ты не очень-то правильно поступишь, переча мне, Дрей Прескот … чужеземец!

– Согласен – и поступлю ещё лучше, подчинившись собственным желаниям!

И, отодвинув засов, я открыл дверь и сбежал вниз по лестнице.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Царица Боли

– Ох, Дрей Прескот! – посетовала Тельда. – Просто не знаю, что с тобой делать!

Мы с ней стояли в малой гостиной нашей виллы. Вся комната была залита ярким солнечным светом. Тельда смотрела на меня, склонив голову на бок, поджав свои спелые красные губы и подбоченившись. Она нарядилась в алую набедренную повязку – похоже, надеясь сделать мне приятное – и простую блузку из серебристой ткани, по сути, совершенно прозрачной. Одна из домашних рабынь, которых нам пришлось принять – у нас не было власти освободить их, как немедля поступили бы мы с Сегом – тщательно причесала её темно-шатеновые волосы, и пышные косы, уложенные вокруг головы, искрились самоцветами и жемчугом. Ногти на руках и ногах она покрыла лаком приятного алого цвета. Лицо её получало в эти дни такой уход и внимание, какого наверняка не знало с тех пор, как Тельда покинула Вэллию. Спору нет, выглядела Тельда куда как привлекательно. Она приобрела порядком манящий и чувственный вид – теперь, когда скинула вес благодаря долгой ходьбе, и глазам открылась данная ей от природы фигура Юноны. И вот сейчас она стояла передо мной, уперев руки в бока, и смотрела на меня, как рисслака на кролика.

– Ну сам посуди, Дрей Прескот. Ты ещё толком не оправился от ужасной раны – и шлындаешь по городу в глухую ночь, ввязываешься в драки, спасаешь царицу… ах, Дрей… берегись ее! Это хитрая бестия. Я знаю. Сег рассказывал мне об этих печально известных королевах Лаха…

– Знаю, – ответил я. – Сам слышал. Ее называют Царицей Боли. Но только за глаза.

– Они были ужасны, эти царицы Лаха! Сег только намеком упоминал об их делах, и то у меня желудок выворачивало наизнанку. А эта – их прямая наследница. Мне и спрашивать-то не хочется, сколько мужей – мужей! вот смех-то! – сколько бедных глупых доверчивых мужчин стали её игрушками! А потом, когда они надоели ей, их вышвырнули вон и замучили до смерти.

– Тельда! А шлындаешь-то теперь ты, а не я.

– Но ведь ты наверняка понимаешь, почему я так беспокоюсь о тебе, Дрей.

– Нет. С тех пор как вальфаргская империя сократилась до своих первоначальных размеров, здесь сохранилась только часть лахвийской культуры остались одни воспоминания. Сама же видела, женщины здесь даже не носят газовых покрывал [18]18
  Примечание сугубо для редактора: я лично думаю, что слово veils следует переводить именно так. Ведь как-никак, а упоминаемый в «Евангелии» танец девяти покрывал (древний стриптиз) именуется в английском переводе Dance of Nine Veils. И, кстати, тоже относится к часто поминаемому Сегом Фройвилу. Называя его veiled автор скорей всего имеет в виду, что на идола этого божества всегда наброшен покров , как, скажем, на статую Изиды. В.Ф.


[Закрыть], как это принято в тех скрытых за стенами таинственных садах Лаха.

– Ты бывал в Лахе, Дрей?

– Нет. Но наслышан о нем…

Она все ещё стояла прямо и твердо, но что-то внутри нее, казалось, растаяло и потекло. Я заметил, как её бедра, лодыжки и плечи расслабляются. Она плавно нагнулась, придвинулась вплотную ко мне и прижалась к моей груди. Я только-только вышел из ванной и был в одной набедренной повязке из простой белой ткани, а волосы ещё не высохли. Совершенно очевидно, Тельда ожидала, что я обниму её, ответив на её объятия. И глядела на меня, откинув голову. Эти полураскрытые губы, влажные и готовые прильнуть к моим, могли свести с ума любого мужчину, способного хоть что-то чувствовать. Я держал руки подальше от нее.

– Ох ты, милый, глупый-преглупый мужчина! Неужели ты не понимаешь, почему я так беспокоюсь за тебя – так, что сердце у меня, кажется, вот-вот вырвется из груди? – она сжала мне запястье. – Прикоснись, Дрей, ты почувствуешь, как страстно оно бьется…

Я решил, что с меня хватит. И, попросту не дав ей согнуть мне руку и привлечь её к своей груди, я мягко попытался перевести разговор в другое русло:

– По-моему, Сег уже встает и прогуливается. Рана у него заживает хорошо…

Она освободила меня от объятий и отодвинулась. Губы её на миг сжались в ниточку. Но, как я заметил, Тельда была не лишена силы воли. Вместо того чтобы оскалить зубы, она заставила себя скорчить очаровательную гримаску.

– Нет смысла думать о Делии, Дрей…

– Что?!

Теперь её уже было не удержать.

– Как – разве ты не видел? Я думала, ты знал…

Я мигом очутился рядом с ней, схватил её за плечи, комкая серебристую ткань, и приподнял её так, что она оказалась стоящей на цыпочках. И прожег взглядом её запрокинутое лицо, и глупая обиженная гримаска сменилась выражением неподдельного страха и изумления.

– Что знал, Тельда?

Мои пальцы впились ей в плечи и она охнула.

– Дрей… мне больно…

Я слегка ослабил хватку.

– Говори!

– Делия… принцесса-магна… она упала с импитера, Дрей… Я думала, ты знаешь! Импитер сбросил её в озеро – знаешь, в одно из маленьких озер, какие мы видели в горах… и я закричала… отчего, по-твоему, я закричала, Дрей, из-за себя? – она заизвивалась в моих руках и провела языком по губам. – Я поняла, что Делия погибла, и кричала, страшась за тебя, Дрей!

Я выронил её. Тельда упала, серебристая ткань и прекрасная алая набедренная повязка взметнулись, а девушка неловко растянулась на спине и перевернулась.

– Я не видел, чтобы Делия упала с импитера! – раздался возглас Сега. – Клянусь занавешенным Фройвилом – она не могла погибнуть! Духи не допустили бы этого!

Сег вошел в гостиную. Выглядел он почти таким же бесшабашным как раньше. Хромота его почти исчезла. Он чувствовал себя лучше, и снова стал прежним Сегом, способным беззаботно смеяться и плевать на все на свете.

– Да, – произнес я внезапно охрипшим голосом. – Да… это было бы немыслимо… этого не могли бы допустить. Моя Делия… она не погибла…

Я резко повернулся к Тельде. Она приподнялась, опираясь на руки, серебристая ткань, прикрывающая её грудь, вздымалась и опадала в такт дыханию.

Что это было за озерцо, Тельда? Я отправлюсь туда и сам посмотрю!

Меня ничто не остановит.

Когда Хуан начал перечислять ожидающие меня опасности – что путешествие между городами в этой местности сопряжено с риском, что поблизости все ещё может кружить крылатая орда, что меня растерзают дикие звери – я только отмахнулся от всей этой ерунды. Я снова облачился в алую набедренную повязку, пристегнул длинный меч, прихватил скатанное одеяло и кое-какие продукты. Кроме того, я взял с собой новый большой лук и повесил через плечо колчан со стрелами. Покончив с этими недолгими сборами, я оседлал нактрикса и отправился в путь.

Вскоре, как я и ожидал, со мной поравнялся, пришпоривая нактрикса, Сег.

К тому времени, когда мы достигли места битвы, где под солнцами Скорпиона белели выгоревшие кости людей и животных – на самом деле, конечно, это была не битва, а банальная резня – за нами уже усердно следовал по пятам Хуан со своим личным полком кавалерии. Племянник царицы раскрыл мне кое-какие обстоятельства той катастрофы в долине. Как оказалось, воины свято следовали традиции и сражались, строго держа строй, соблюдая освященные временем правила. Но вероломный советник Форпачен завел войска в долину, где противник просто изрубил воинов на куски. Именно из-за его злоумышленных и противоречивых приказов построение сломалось, и армия была разбита. Царица ошибалась, подозревая в измене Орпуса. Кстати, попав в засаду на лестнице, тот чудом спасся. Теперь, сказал Хуан, из остатков войска и новых рекрутов выковалась новая армия, и она не повторит прежних ошибок.

Ближе к вечеру мы нашли озеро, о котором говорила Тельда. В лучах двух солнц его поверхность отливала зловещим черным блеском.

Я нырял вновь и вновь. Погружался в озеро и плавал под водой, пока не начинали гореть легкие, а перед глазами не вспыхивали все солнца Вселенной – но не нашел мою Делию.

Воспоминания о том времени слились во что-то неразборчивое. Помню, как люди обращались ко мне и уговаривали остановиться, как делал глубокие болезненные вдохи, разрезал темную воду озера – и плыл, плыл, неотступно преследуемый одним и тем же кошмаром: что мои шарящие вслепую руки вот-вот сомкнутся на непристойно раздувшемся, пропитанном водой, полуизъеденном теле моей Делии на-Дельфонд.

Изнурению нет места в моем порядке вещей.

Я обыщу каждый квадратный дюйм на дне этого озера, и каждый кубический дюйм его вод, и если не найду Делию, то начну все сначала. Видит Бог, я боялся найти её – но и не хотел оставить дело незаконченным и мучиться потом до конца своих дней.

Наверно, под конец меня спасло от безумия только прибытие Орпуса и ещё одного вооруженного отряда. Видит Зар, для моих притупившихся чувств они показались достаточно молодцеватыми. Потом мой взгляд остановился на человеке с волосами, выкрашенными в темно-индиговый цвет.

Я вскочил, в моей руке непонятно откуда появился меч, и я ринулся на индиговолосого. В тот же миг Сег вскрикнул, и его рука схватила меня за предплечье.

– Нет, нет, Дрей! Он из Хикландуна… а волосы выкрасил потому, что был в разведке…

– Шпион, – тупо произнес я.

– Да, да… и слушай! Как ему думается, он обнаружил, где держат Делию!

Когда я несколько пришел в чувство и мне растолковали все новости, следующий мой шаг был очевиден.

Имя на котором я теперь сосредоточился со всей целеустремленностью ненависти и граничащей с одержимостью жаждой мести, звучало так: Умгар Стро.

Шпион, некий Нагхан – ещё одно обычное для Крегена имя – показал неплохой ум и явно отличался смелостью и изобретательностью. Он получил задание узнать, кто спланировал ночное нападение на царицу, и для начала отправился в Черсонан – как я говорил, этот город-государство давно соперничал с Хикландуном. А проникнув туда лазутчик обнаружил, что политическая ситуация изменилась самым коренным образом. В этом районе на Враждебных Территориях появилась новая сила. С каких-то дальних краев на северо-западе, на юг устремилась новая орда варваров – как случилось и много веков назад, когда в Лахе пала Вальфаргская империя. Они прилетели с обдуваемых ветрами высот за Стратемском на своих импитерах, корхах и зизилах, с целью завоевать себе новые земли, и захватили территорию, населенную стервятникоподобными рапами. Перебив тысячи этих созданий, захватчики стали полновластными властителями той местности. Вот там-то их вождь, тот самый Умгар Стро, и склонил к измене Форпачена, щедро заплатив ему за предательство. Однако теперь… Умгар Стро объявил о своих намерениях покорить все государства, расположенные вокруг его новой столицы, Пликлы, а затем установить свое господство над всеми Враждебными Территориями и восточным приморьем с его разрозненными поселениями народов с внешнего океана. Но этим его замыслы не ограничивались. Он нагло заявлял о своих планах переправиться через Стратемск и напасть на все, что лежит за этими хребтами.

Конечно же, эти варвары ничего не знали о внутреннем море, Оке Мира. До них доходили только самые смутные мифы и легенды.

– А Делию держат в башне в Пликле. Да сохранит её занавешенный Фройвил и убережет от вреда! – закончил Сег.

– Ты уверен? – спросил я Нагхана, когда тревожные слова Сега смолкли.

– Я не могу утверждать наверняка, что попавшая в плен девушка – это и есть разыскиваемая вами принцесса, – ответил Нагхан, опуская предписанные этикетом подобострастные обороты. – Увидеть её мне так и не удалось.

Это был невысокий сильный человек. Несомненно, он устал, под глазами у него залегли круги. При помощи глины с маслом он попытался придать своим чертам грубую сглаженность, но при любом сколь-нибудь приличном освещении никто не принял бы его за одного из получеловеков Умгара Стро. Он поставил на карту свою жизнь, чтобы добыть эти сведения, и я невольно испытывал к нему благодарность.

– Я могу рассказать вам все, что знаю об этой башне – то есть, о видимом снаружи, – сказал Нагхан. – Коль скоро вы окажетесь внутри… – он развел руками.

Умгар Стро.

Как я уже говорил, между Стратемском и восточным приморьем располагалось настоящее лоскутное одеяло из множества мелких королевств. На так называемых Враждебных Территориях обитало множество народов, и каждый следовал своим путем. В одних районах местные жители обитали испокон веков, из поколения в поколение. В других кочевали варвары. Существовали города полулюдей и зверолюдей, а также города, сохранившие многое из наследия Лаха. В общем, там образовался колоссальный калейдоскоп непрерывно враждующих культур.

Умгар Стро.

Вальфарг оставил богатое наследство – длинные, хорошо спроектированные мощеные дороги, единую денежную систему, традиции изготовления и применения оружия, общее право – естественно подорванное варварами. Из Вальфарга происходила и религия, основанная на поклонении женскому началу; кстати, это имело весьма интересные последствия. Но все это, по иронии судьбы, скорее помогало, чем препятствовало развалу страны и завоеванию её по частям. Прекрасные дороги обеспечивали армиям быстрое продвижение при набеге, но при этом они становились уязвимыми для нападения в заранее известном месте летающих орд.

Умгар Стро.

– Коль скоро я окажусь внутри башни Умгара Стро, – ответил я Нагхану-шпиону, – то буду вполне доволен.

Он посмотрел мне в глаза и тут же отвел взгляд, нервно сжимая рукоять меча.

– Как называется этот варварский народ, летающий на импитерах, который угрожает Хикландуну?

– Они прибыли из Уллардрина, что где-то на севере Стратемска, и называют себя улларами.

– Нам придется лететь, Дрей, – заметил Сег.

– Да, – согласился я. – Как я слышал, жители Хикландуна, в общем-то, не любят летать – корхи в городе большая редкость.

Это было правдой. Полеты на корхах по самой своей природе являлись развлечением знати и верховных советников. Простой народ и солдаты всей душой ненавидели летучих зверей – и легко понять почему. Их предки вели непрерывную войну против варваров, нападавших с воздуха, и эта война продолжалась по сей день. В ходе неё было создано особое оружие, изобретены тысячи уловок, которые позволяли успешно отражать атаки импитеров и корхов. Хуан не сильно преувеличивал, когда говорил, что в тот роковой день армия была перебита только из-за измены Форпачена.

Мы поспешили вернуться в город.

Тельда пыталась помешать моему отлету, заливаясь слезами и приводя самые разные доводы. Она твердила, что своими глазами видела, как Делия упала в озеро, и если я отправлюсь в башню этого ужасного Умгара Стро, то наверняка погибну. Но я не стал её слушать.

Мне предстояло многое узнать о полетах на корхах. Хуан настоял на том, чтобы в наше распоряжение предоставили двух лучших птиц. Я кликнул Сега, и мы отправились к толстому Нату-кофроводу, научиться у него всем летным премудростям, каким только возможно.

Все обращались с нами точно с сумасшедшими, которым, как известно, лучше не перечить. Каждая деталь разжевывалась в подробностях, объяснения повторялись по сто раз. Вдобавок каждый, кто находился на корходроме, счел своим долгом вежливо и с чувством порембериться с нами прежде чем мы расстались.

Когда мы вернулись на виллу, я сказал Сегу, что не хочу тащить с собой и его.

Он рассмеялся.

– Допускаю, что мне никогда не доводилось видеть такого фехтовальщика, как ты, Дрей – не доводилось и вряд ли когда доведется! Но я знаю ещё кое-что: как бы ты ни был искусен в обращении с большим луком, со мной тебе не сравняться. А луки нам понадобятся, вот увидишь. Следовательно – я отправляюсь с тобой.

Он поглядел на меня с выражением, от которого потеплело на душе. Его голубые глаза, сиявшие на загорелом худощавом лице под нечесаной гривой черных волос, светились пониманием и решимостью.

– И, – добавил он небрежно, – мне тоже дорога твоя магна Делия.

На какой-то миг я просто лишился дара речи и мог только стиснуть ему руку. Я был не настолько глуп, чтобы произнести слова, которые готовы были вот-вот сорваться у меня с уст. Мол мне казалось, он будет только рад случаю уединиться с Тельдой, чье поведение все сильнее тревожило меня. Я искренне надеялся, что она, наконец, обратит свои взоры на Сега – хотя ни за что в мире (любом мире) не пожелал бы своему товарищу подобного бедствия… если б, он сам себе того не желал.

Вокруг меня царила политическая сумятица. Царица Лила искала силы и союзников в борьбе против улларской угрозы. Но я видел перед собой только одну цель: добраться до великой башни Умгара Стро и вернуть мою Делию – целой и невредимой.

Я называл её «моя Делия», а она меня – «мой Дрей», но говоря так ни я, ни она не рассматривали эти слова как заявку на право обладать друг другом, как собственностью. Скорее, тем самым и я и она признавали, что мы – две половинки единого целого.

Помимо своего обычного вооружения и снаряжения, мы взяли с собой летные меха и шелка. А также дополнительные колчаны со стрелами и пару тяжелых копий с кремневыми наконечниками. Кроме того, я захватил полный комплект одежды для Делии. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений.

Тем вечером я направился во дворец, с целью засвидетельствовать свое почтение царице. Это здание выглядело весьма внушительно. Однако жестокая необходимость не предоставлять никакого места для посадки летучих тварей делала этот чертог каким-то бесцветным и лишенным той архитектурной фантазии, на которую обычно так щедры крегенские строители.

Лила приняла меня в небольшой гостиной. Пламя светильников позволяло полюбоваться роскошной мебелью, мехами и коврами. На стенах было развешано оружие, хрусталь мерцал и сверкал, золото пылало, а серебро сияло совершенной роскошью. Люди не даром за глаза называли Лилу Царицей Боли. До меня уже дошли некоторые темные слухи о её своенравном обращении со своими любовниками – о том как она использовала их, а потом бросала, как надоевшие игрушки. Как я тогда думал, мне уже доводилось сталкиваться с женщинами такого типа. Во всяком случае, легендарные царицы Лаха, эти печально известные жестокие садистки, обрели преданную последовательницу в лице этой высокой женщины с «вдовьим клином» темно-рыжих волос на лбу, скошенными кверху бровями, оттененными скулами и маленьким твердым ртом. Она тепло приветствовала меня и мы выпили пурпурного хикландунского вина, и закусили палинами. Сегодня царица красовалась в сетчатом платье, унизанном самоцветами, и её кожа белела сквозь дырочки ткани. Прекрасная и желанная, и одновременно строгая и недоступная – да, она выглядела истинной царицей, чьи дела и заботы выше чувственных плотских удовольствий. У меня мелькнула мысль, что какой бы великой империей ни стала однажды править моя Делия, она никогда не будет выглядеть этаким суровым, лощеным, безжалостным деспотом.

– Ты спас мне жизнь, Дрей Прескот, – проговорила царица. – И теперь снова готов рисковать своей жизнью, столь драгоценной для меня, из каприза послужить другой женщине.

– Не всякой женщине, Лила.

– И я тоже не всякая женщина! Я царица. И я говорила тебе: мое слово – закон. Ты пренебрег моими желаниями – там, в воротной корходрома. Многие умерли бы и за меньшее.

– Может и так. Но я не намерен из-за этого умирать.

Она втянула в себя воздух, и по её унизанному самоцветами платью пробежала сверкающая волна. Грациозно протянув руку, она подняла свой кубок. Вино на миг окрасило её губы пурпуром, словно кровью.

– Мне нужен человек вроде тебя, Дрей Прескот. Я могу дать тебе все, что пожелаешь – как ты уже видел. Сейчас, когда нас теснят уллары, мне нужен настоящий боец, который встанет во главе моих полков. Они хорошо обучены и дисциплинированы, но сражаются плохо. Варвары нас презирают.

– Воины охотно станут сражаться, если будут верить в то, за что сражаются.

– Я верю в Хикландун! И верю в себя!

Я кивнул.

– Сядь рядом со мной на трон, Дрей! Я умоляю тебя… нас может ждать великое счастье – больше, чем ты можешь вообразить.

Теперь она дышала чаще, рот её приоткрылся, она была вся во власти страстей. А я… что я думал в тот миг, когда всеми фибрами души желал только одного: скорее убраться отсюда и кинуться на поиски моей Делии Синегорской.