Текст книги "Классические мифы Греции и Рима"

Книга пятая. Яcон и аргонавты

В Орхомене, богатейшем городе Беотии, жил царь Афамант, сын бога ветров Эола. Супругой его, родившей ему двух детей, Фрикса и Геллу, была божественная Нефела, богиня облаков. Но когда, помимо нее, он соединился брачными узами со смертной женщиной Ино, дочерью фиванского царя Кадма, разгневанная Нефела покинула его дом, и с той поры гибель воцарилась в семье Афаманта.

Ино была злою мачехой Фриксу и Гелле и всячески старалась отделаться от них. Она уговорила фивянок тайно иссушить зерновой хлеб, предназначенный для посева; когда же на полях не оказалось ожидаемой жатвы, и Афамант отправил посольство к дельфийскому оракулу, чтоб узнать, каким образом устранить бесплодие почвы, то послы, подкупленные Ино, принесли ему ложное предсказание: «бесплодие прекратится, когда Фрикс будет принесен в жертву Зевсу». Афамант, принуждаемый жителями страны, приготовился к закланию сына и повел его на Лафистийскую гору, где обычно совершались жертвоприношения. Мальчик уже стоял у жертвенного алтаря, когда мать его Нефела послала ему с облаков дивного златорунного овна[25]25
  То есть барана с золотой шерстью.


[Закрыть]. Пока оторопелый Афамант взирал на это чудо, юный Фрикс подхватил свою сестричку, усади ее на загривок овна, сам вскочил верхом, и чудесный небесный овен устремился в путь на восток.

На всем протяжении пути дети с восторгом созерцали расстилавшиеся внизу далеко под ними леса, поля, города и реки. Однако, когда они пролетали пролив, отделявший Европу от Азии, маленькая Гелла почувствовала себя плохо, у нее закружилась голова и она упала вниз и утонула. Позже этот пролив люди в честь нее назвали Геллеспонтом.

После долгого пути по воздушным пространствам, овен, неся на себе Фрикса, достиг страны Айи, или Колхиды, что на крайнем востоке Черного моря, где течет река Фасис[26]26
  Полагают, что эта река ныне называется Риони.


[Закрыть]. Там царствовал знаменитый царь-чародей Эет, сын бога солнца Гелия. Дружелюбно принял он мальчика, оставил его при себе и, когда Фрикс стал сильным юношей, женил его на дочери своей Халкиопе. В благодарность за свое избавление Фрикс принес златорунного овна в жертву Зевсу, «покровителю побегов», а золотое руно подарил царю, столь благосклонно его принявшему. Эет повесил диковинную драгоценность на дубе в священной роще Ареса и на страже около нее поставил ужасного, никогда не засыпавшего дракона. Там, под верной охраной, долго висело руно, и добыть его оттуда считалось одним из труднейших и опаснейших предприятий. В Греции же повсюду была распространена молва об этом чудесном руне, и у родственников Фрикса возникло желание достать его, так как от обладания им зависело благоденствие и спасение рода.

(из Пиндара «Пифейская ода»)

Крефей; брат Афаманта, построил в Фессалии, у одного залива, город Иолк, который, благодаря плодородию окрестных полей, торговле и мореплаванию, достиг цветущего благоденствия. Владычество над городом оставил он своему старшему сыну Эсону; но сводный брат последнего, Пелий, человек несправедливый и кичливый, свергнул его с престола, и пришлось Эсону жить в городе простым гражданином. Когда у Эсона родился сын, он и супруга стали опасаться, чтобы жестокий царь не умертвил их младенца, которому по праву надлежало наследовать престол. А потому они объявили, что дитя умерло тотчас же после рождения и устроили в своем доме тризну; сына же тайно отослали в Пелионские горы на воспитание к мудрому кентавру Хирону. В пещере кентавра, на руках воспитателя своего, супруги его Харикло – и матери Филиры, вдали от света, вырос Ясон (такое имя получил он от Хирона) и стал прекрасным мальчиком; Хирон наставлял его во всех геройских доблестях. Когда Ясон достиг двадцатилетнего возраста, он оставил тихое убежище своей юности и отправился в родной Иолк с намерением возвратить себе отцовскую власть. Добрался он благополучно, только когда он пересекал речушку, протекавшую перед родным городом, у него развязалась одна сандалия, и ее унесло потоком.

На рынке, среди собравшегося народа, появился он, гордый своею силой и сияющий красотою. На нем была обыкновенная местная одежда, но через плечи, в защиту от холодного ливня, висела пестрая шкура барса; длинные кудри волнистых волос доходили до спины. В руках, по обычаю героев, он держал два крепких копья. Свободно и неустрашимо стоял он и искал где бы ему купить сандалию взамен недостающей, а народ с изумлением смотрел на прекрасного чужеземца, спрашивая себя: не спустился ли к ним с небес лучезарный Аполлон или это сам могучий Арес.

Тут приехал на великолепной колеснице, запряженной быстрыми лошаками, царь Пелий. Он испугался, заметив, что юноша был обут только на одну ногу. Некогда получил Пелий от оракула предсказание: «Остерегайся человека, на одну ногу обутого, который спустится с горы в равнинуИолка, будь то чужестранец иди туземец; тебе суждено погибнуть от силы или от неизбежной хитрости потомков Зола». Испуганный Пелий вспомнил предсказание, но затаив в сердце боязнь, насмешливо спросил чужеземца о роде и племени.

– Одно только посоветую тебе, сказал он надменно, – не оскверняй себя ненавистной ложью, – я враг ее.

Спокойно и дружелюбно отвечал юноша:

– Я всегда верен наставлениям мудрого Хирона, учившего меня правде и честности у себя в пещере, при жене и матери и при добродетельных дочерях своих. Двадцать лет прожил я у них и ни разу не провинился ни словом, ни делом; теперь же я вернулся сюда в дом отца моего Эсона, чтобы потребовать унаследованную от предков власть, насильственно захваченную, как я слышал, несправедливым Пелием. Любезные сограждане, укажите мне дом моих геройских предков, я тоже уроженец этой страны, я – сын Эсона.

Так отвечал он; когда же вошел в дом родителей, отец тотчас узнал его, и слезы радости навернулись на седых ресницах при виде прекрасного юноши-сына. При известии о возвращении Ясона, прибыли заявить ему свою приязнь братья Эсона: Ферет – из соседнего города Фер и Амифаон– из далекой Мессении, оба со своими сыновьями Адметом и Меламподом. Ясон радушно принял их в родительском доме и почтил их прекрасными дарами; угощая их, как нельзя лучше, в продолжение пяти дней и пяти ночей и занимая их дружественною беседой и всякою забавой, он, на шестой день, завел речь о деде и объявил им свое намерение. Они одобрили его, все встали тотчас же со своих седалищ и отправились в дом Пелия.

Услышав их быстрые шаги, Пелий вышел им на встречу, и тогда Ясон кротко обратился к нему с следующими словами:

– Сын Посейдона! Сердце человека более склонно к выгодной несправедливости, чем к правде; но вследствие этого порой нежданно-негаданно впадают люди в беду. Мы же с тобой укротим все бурные порывы. Из одного мы рода и, как кровные родственники, не должны прибегать к копью и мечу, чтобы решить, кому подобает сан предков. Итак, оставляю тебе все стада овец и быков и все земли, отнятые тобою у моих родителей; но скипетр и престол, на котором некогда восседал мой отец, – только этого я и домогаюсь, – отдай мне добровольно, чтобы не было новой беды.

– Я согласен на это, – отвечал Пелий хладнокровно, но тая злой обман в сердце, – только прежде всего примири тяготеющий над нашим домом гнев богов преисподней. Умерший вдали от родины, Фрикс умоляет, чтоб отозвали его душу из Аида и даровали бы ей мир. Он умоляет, чтобы отправились мы ко дворцу Эета и добыли оттуда руно овна, на котором некогда он избежал гибели в море и ушел от преследований мачехи. Чудесное сновидение возвестило мне это. Чтобы узнать, не лживо ли было сновидение, обратился я к Кастальскому источнику[27]27
  Древнейший оракул, возникший на месте ручья, в который прыгнула нимфа Касталлия, преследуемая богом Аполлоном. С этого момента воды источника, как полагали стали давать предсказания будущего.


[Закрыть] и бог мне повелел немедленно снарядиться к морским странствиям. Но меня удручает старость, ты же находишься еще во цвете юности: решайся же на этот подвиг, и, клянусь, я безропотно уступлю тебе тогда власть и царство.

Ясон согласился на это и стал набирать себе спутников для похода по всей Греции.

(из поэмы Аполлония Родосского „Аргонавтика")

Ясон объехал всю Грецию и повсюду вызывал известнейших героев того времени на общий поход в Колхиду. Все они с радостью обещали ему свою помощь и обязались прибыть к назначенному сроку в Иолк. Из спутников Ясона назовем мы знаменитого певца Орфея и аргивского прорицателя Амфиарая, Зета и Калаида – крылатых сыновей Борея, братьев Диоскуров – Кастора и Полидевка, Идаса и Линкея, Теламона и Пелея, Гeракла, Мелеагра, Тезея, Лаэрта – отца, и Автолика – деда Одиссея по матери, сильного Анкея из Аркадии, Адмета; Акаст – сын Пелия – против воли отца своего заключив тесную дружбу с Ясоном, тоже принял участие в этом походе. Когда же герои, мужественные и отважные исполины, цвет всей Греции, собрались в Иолк, они нашли здесь, на песчаном побережье, совершенно готовый к отплытию корабль, на котором им надлежало отправиться в море. То было прекрасное, пятидесятивесельное судно, необычайно легкое и быстроходное – первый большой корабль, на котором греки отважились пуститься в открытое море. Его соорудил у подножия Пелиона Арг, сын Арестора, с помощью Афины, обратившей особенную благосклонность к Ясону; потому корабль этот и назывался «Арго»; герои же, плывшие на корабле, были прозваны аргонавтами, то есть «плавававшими на «Арго»». Афина вставила в корму корабля кусок священного дуба из рощи Додонского оракула – это должно было оберегать корабль во время путешествия.

Кроме Афины, аргонавтов под свое покровительство взяла богиня Гера. Гневалась она на Пелия за то, что он отказал ей в жертвоприношении и поклонении; и поэтому она желала, чтоб Ясон привез в Иолк волшебницу Медею, которая смогла бы ей послужить для наказания царя. К Ясону же Гера была милостива. Однажды, зимнею порой, охотился он в горах и пришел к стремительному, разлившемуся от дождей потоку. Старуха, стоявшая на берегу, рыдала и просила перенести ее через бушующий поток. Юноша сжалился над ней и перенес ее на своих плечах. То была богиня Гера, принявшая образ старухи, дабы испытать Ясона. С того времени он пользовался благоволением и помощью могущественной богини, как это и оказывалось неоднократно во время похода.

Аргонавты, видя, что они все на лицо в иолкской гавани, начали с избрания предводителя. Все обратили взоры свои на Геракла, могучего Зевсова сына, славнейшего из героев, и просили его принять начальство над ратью: но он всеми усилиями отклонял от себя эту честь и указал на Ясона. Ясон принял начальство и прежде всего приказал спустить «Арго» на воду; слугам же своим велел снабдить его съестными припасами. Затем, по жребию, распределили они места на корабле: пришлось по два гребца на каждую лавку; на среднее весло, без жребия, избрали самых сильных героев – Геракла и Анкея. Тифий избран был в кормчии, а дальнозоркий Линкей – в лоцманы.

Между тем привели Ясону из стада его двух самых красивых быков и, по его же повелению, воздвигли на берегу алтарь Аполлону. Прежде всего, думал Ясон, надлежит принести жертву этому богу, так как он оракулом своим подал и мысль о плавании и, вместе с тем, обещал счастливый исход. Подвели к алтарю быков, одного убил Геракл палицей, а другого Анкей – тяжелой железной секирой.

Когда сожгли куски жертвенного мяса, и Ясон, воззвав к светлокудрому богу, совершил священное возлияние, – ярко вспыхнуло пламя. Основываясь на этом, прорицатель Идмон предсказал счастливое возвращение; ему же самому, прибавил он, суждено умереть вдали от родины, на азиатской земле. Герои, сожалея об участи любимого спутника, обрадовались тем не менее счастливому предсказанию и с наступившим вечером принялись за веселое жертвенное пиршество. Расположившись на берегу, на мягкой листве и траве, наслаждались они едой и питьем, тешились веселым разговором и внимали сладкозвучным песням Орфея. На следующее утро, чуть занялась заря, Тифий разбудил их; сели они на «Арго» и, совершив богам возлияние в море, ради счастливого плавания, бодро отплыли из гавани.

Преследуя далекую цель, должны были они плыть мимо берегов Фессалии, Македонии и Фракии. Попутный ветер надувал паруса, и весело, под мирные звуки песен Орфея, без помощи весел, скользил по волнам «Арго». В восторге прислушивались герои к песням, а рыбы и другие обитатели вод морских, вынырнув из глубины, очарованные сладостными звуками, плыли за кораблем, подобно, стаду, идущему за свирелью пастуха.

(из поэмы Аполлония Родосского «Аргонавты»)

После нескольких дней плавания, аргонавты пристали к острову Лемносу. Здесь, за год до их прибытия, женщины умертвили своих мужей за измену их, за связь с пленницами, привезенными ими с соседнего материка. Кроме мужей и все дети мужского пола тоже были ими умерщвлены, ибо они могли со временем отомстить за смерть отцов. Только царская дочь Гипсипила успела спасти отца своего Фоанта: тайно спустила она его в закрытом ящике в море, и у берега острова Сикина был он вытащен из воды рыбаками. Итак, лемниянки принуждены были пасти стада и возделывать поля и, подобно воинственным амазонкам, ходили в вооружении своих мужей, постоянно опасаясь нападения фракийцев, родственников их соперниц. А потому, увидев, что красивый корабль приближается к острову, ринулись они к берегу с поднятым оружием (царица Гипсипила была во главе их) к берегу, чтобы воспрепятствовать высадке.

Аргонавты же, не подозревая ничего плохого, отправили к царице вестника, прося позволения переночевать на берегу. Вследствие этого Гипсипила отвела свое женское войско в город и созвала на площади народное собрание для обсуждения просьбы иноземцев. Она восседала на каменном престоле отца своего; возле нее помещалась седая кормилица, по обе стороны которой стояли две белокурые девы; кругом же расположился народ. Девственная царица встала и сказала:

– Любезные сестры! Мы доставим чужеземцам на их корабль яства, питье и все, что они пожелают, только пусть они не выходят на наш остров и не ведают, какое преступное дело совершено нами. Наверное, они погнушались бы им, и дурная молва о нас далеко распространилась бы по земле. Таков мой совет; если же кто имеет предложить другое, пусть говорит.

Встала тут ее старая кормилица царицы и, опираясь на посох, сказала:

– Да, пошлите иноземцам подарки, я тоже согласна с этим; но вместе с тем подумайте, что будет с вами, если войско фракийцев или какой-нибудь другой народ нападет на вас. Даже если кто-либо из богов и устранит от вас эту напасть, то мало ли еще каких зол предстоит вынести вам? Когда мы, старухи, перемрем, а вы, молодые, состаритесь, разве быки сами собой станут впрягаться под ярмо и влачить плуг по полям? А когда созреет жатва, уж не они ли, вместо вас, срежут колосья? Ведь все это вам будет не под силу. Что касается до меня, я скоро сойду в могилу; но вам, молодые, советую взять чужих мужчин к себе в дома и доверить им имущество и управление городом, чтоб они защитили вас от внешней опасности, а дети могли бы охранять вас от бедствий старости.

Совет старухи понравился всему народу, и Гипсипила тотчас же отправила деву Ифиною к Ясону пригласить чужеземцев на берег, в город. Ясон накинул на плеча драгоценное пурпурное одеяние, подаренное ему Афиной, взял в руки копье и, подобный лучезарной звезде, вместе с Ифиноей направился к городу. У городских ворот вышли ему радостно на встречу жены и девы и, изумленные, проводили его до дворца царицы; широко растворили ему служанки высокие двери, и Ифиноя повела его в покои своей повелительницы. Войдя к ней, он сел против царицы на великолепное седалище.

Гипсипила опустила взоры, и лицо ее зарделось от стыдливости.

После краткого молчания, смущаясь, сказала она юному герою:

– Чужестранец, отчего вы так долго пребываете вне наших стен? В городе нашем не обитают мужчины, и опасаться вам нечего. Они пашут фракийские поля по ту сторону моря. В царствование отца моего Фоанта они переправились на ту сторону, опустошили страну, унесли богатую добычу, увели множество дев пленницами. С ними вступили они в брак и покинули наш остров, чем жестоко обидели своих законных жен и детей. Когда же они опять покинули они Фракию и заявились сюда, то при их возвращении мы затворили перед ними ворота, дабы принудить их поступать с нами по справедливости или отправляться куда-нибудь с своими любимицами. Они потребовали отдать им своих сыновей и вместе с ними отправились во Фракию, где и живут по сию пору. Так остались мы беспомощными. А потому, если хотите, придите к нам и останьтесь у нас; ты же, если желаешь расположиться здесь на житье, прими власть отца моего и будь царем острова. Право, страну эту ты не будешь хулить, – это плодороднейший и красивейший остров во всем море. Итак, вернись к своим, объяви им наше предложение и не оставайтесь долее за городом.

Так говорила царица, сознательно умолчав о преступном умерщвлении мужчин.

Ясон отвечал ей следующими словами:

– Царица, мы охотно готовы придти вам на помощь. Я только оповещу своих товарищей и тотчас же вернусь; власть же над островом пусть остается в твоих руках: суровый бог призывает меня отсюда в дальнюю страну.

Он подал царице правую руку и вернулся на корабль. В то время, как он шел по улицам, женщины веселыми толпами провожали его до ворот; затем они живо снарядили колесницы, положили на них дары для гостей и поспешили к морю. Аргонавты с радостью приняли весть Ясона и последовали за женщинами в город. Ясон поселился во дворце у Гипсипилы, другие же расположились в различных частях города. Один Геракл с несколькими выборными остался сторожить корабль.

Настало веселое время – дни воинов проходили в празднествах.

Пиршества сменялись веселыми хороводами; повсюду поднимался с алтарей благовонный жертвенный пар. Из всех богов наиболее чествовали жертвами и пением Гефеста, бога-покровителя острова, и прелестную супругу его Афродиту. Каждый день отсрочивался отъезд, и аргонавты пробыли бы на острове, вероятно, еще долее, если бы Геракл тайно от женщин не собрал своих товарищей и с бранью и укорами не напомнил им о цели их плавания. Пристыженные герои вняли увещаниям Геракла и стали снаряжаться к отъезду. Лемниянки, подобно пчелиному рою, с мольбами и плачем окружили уезжающих друзей; со слезами на глазах, жали они им руки и выражали пожелания счастья в дальнейшем плавании. При расставании Гипсипила, с полными слез глазами, протянула Ясону руку и сказала:

– Отправляйся же, и да позволят боги тебе и твоим спутникам привезти домой желанное руно. Если ты когда-нибудь счастливо вернешься сюда, я сдам тебе власть над островом. Но знаю, этому не бывать, – нет у тебя такого намерения. Так, живя вдали от меня, сохрани по крайней мере память обо мне.

Тронутый Ясон простился с царицей и сел на корабль, а вслед за ним и другие.

Аргос оттолкнул корабль от берега, весла пришли в движение, и скоро исчез из виду прекрасный остров.

(из Аполлония Родосского)

Геллеспонтом достигли аргонавты острова Кизик в Пропонтиде, близ фригийского берега; остров этот был соединен с материком узким перешейком. Там, на «Медвежьей горе», обитали дикие исполины. Каждый из них был о шести могучих руках: по две на широких плечах и по четыре на боках. А вокруг перешейка и на равнине обитали долионы, которыми правил царь Кизик. Они вели свой род от Посейдона, бога моря; он-то и защищал их: несмотря на близкое соседство, исполины же не причиняли им вреда. Тут аргонавты стали на якоре в прекрасной гавани и высадились на берег. Кизик и долионы, услышав о высадке благородных героев, поспешили к ним, приняли их дружелюбно и уговорили направить корабль в городскую гавань. Царь Кизик был еще в юношеском возрасте; едва пробивался у него на подбородке и щеках нежный пушок и лишь за нисколько месяцев до этого женился он на прелестной Клейте, дочери Меропа. Некогда оракул возвестил ему, что он должен радушно принять божественное воинство героев, которое, быть может, когда-нибудь прибудет к нему, и с этими героями он не должен вести войны. Поэтому Кизик снабдил аргонавтов вином и жирными овцами, и сам прибыл принять участие в их трапезе; услыхав о цели их путешествия, он дал им наставления относительно пути. На следующее утро взобрался он с ними на высокую гору, дабы дать им возможность обозреть положение острова в обширном море; в это самое время часть аргонавтов, в том числе и Геракл, собрались вывести корабль из гавани. Тут, с другой стороны горы, ринулись на них исполины и принялись запирать вход в гавань огромными каменными глыбами, обломками скал. Но Геракл схватил свой лук – и стали падать исполины один за другим.

Между тем и другая часть аргонавтов спустилась с горы и луками и копьями помогла одолеть исполинов, всех до последнего. Подобно огромным стволам, срубленным топором дровосека, лежали исполины один на другом: кто головой и грудью в воде, ногами же на берегу; кто тяжелым туловищем на песке, а ногами в воде; как те, так и другие были желанной поживой для рыб и для птиц.

После этой битвы Аргонавты, напутствуемые пожеланиями долионов, пустились в море. Весь день попутный ветер гнал перед собою «Арго»; ночью же ветер переменил направление, чего герои, однако, не заметили, и пригнал их обратно к острову долионов.

Они вышли на берег, но в темноте не узнали союзного острова; долионы же, услышав о высадке вооруженных людей, подумали, что это пеласги, морские разбойники, частенько устраивавшие набеги на остров, и, вооруженные, вышли им на встречу.

Страшный бой начался во мраке, и ни одна сторона не узнала другой. Аргонавты положили на месте множество долионов, а Ясон поразил копьем царя Кизика прямо в грудь. Бой продолжался до утра, и лишь тогда с ужасом увидели бойцы несчастную ошибку. Три дня аргонавты и долионы с распущенными волосами оплакивали любимого царя, погибшего во цвете лет; потом погребли его с большими почестями и над высокой могилой, которую можно было видеть и в позднейшее время, устроили погребальную тризну. А Клейта, юная супруга царя, не вынесла одинокой жизни: самоубийством покончила она дни свои.

Ее оплакивали нимфы соседних рощ, и из слез их, обильными струями орошавших землю, боги создали источник, которому дали имя бедной Клейты, так рано покончившей с жизнью.