Текст книги "Следствие… Том 1"

Руврэ

А в это самое утро в ожидании английского отряда и крупного обоза войско дофина заняло выгодную позицию неподалёку от Руврэ.

В шатре, кроме коннетабля Жоржа Ла Тремуйля и Карла Валуа, не было больше никого. Они стояли перед столом с лежащей на нём картой предполагаемого боя.

Оба были без шлемов, а король и вовсе без доспехов. Поодаль от карты, на ближнем к выходу краю лежали их головные уборы. На противоположном конце стола стояли шахматы.

– Ваше величество, мы готовились к этому сражению не один день. По данным нашей разведки, они должны выйти именно сюда. Так как именно здесь проходит их путь из Кале в Орлеан. Это крупнейший обоз с вооружением и провиантом. По предварительным подсчётам только одной селёдки должно быть не менее тысячи бочек. Успех нам обеспечен. Они не готовы к столкновению. Естественно, полны решимости и уверенности в своей непобедимости. Но на нашей стороне преимущество. Мы имеем более выгодную позицию. Отсюда мы начнём сражение, как только они втянутся в бой, который мы им навяжем. Они до сих пор не знают, что мы противостоим силами, превышающими их почти вдвое. Суффолк имеет против нас триста лучников, семьсот пеших воинов, пятьсот всадников лёгкого вооружения и три мортиры. У нас же общая численность войска составляет три с половиной тысячи; плюс выгодная позиция, неожиданность, инициатива и готовность! – доложил коннетабль.

– Что ж, если победа будет наша, я обещаю вам графство.

– Я с честью оправдаю эту награду, ваше величество! – Ла Тремуйль поклонился.

За колыхающимся от ветра пологом послышались топот копыт и лошадиное ржанье. В шатёр вошёл гонец:

– Ваше величество, англичане приняли бой. Наш арьергард начал запланированный отход.

Карл удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на коннетабля. Тот пальцем привлёк внимание гонца к карте, ткнув в неё толстым пальцем:

– Скачите к Мюго. Передайте ему: как только их авангард войдет в долину, пусть Мюго перекроет им путь к отступлению.

Гонец умчался. В шатёр вошёл с докладом другой курьер:

– Отряд маршала Буссака начал бой. Де Рэ вывел свой отряд и вступил в сражение. Резервы ещё не трогали.

– Скачи к Мюго. Пусть нанесёт удар с тыла одной половиной отряда. Вторую пусть придержит. Оттуда лети к Фуше. Пусть будет готов встретить отступление англичан.

Гонец умчался. Ла Тремуйль повернулся к дофину.

– Фуше стоит с тысячным отрядом в лесу. Сейчас он встретит их. Суффолк, как только почувствует за спиной Мюго, подумает, что попал в мешок, засуетится и пойдёт на Мюго, а тут выйдет Фуше и решит исход дела.

Стремительно и шумно в шатёр вошёл гонец из отряда Мюго.

– Отряд капитана Мюго разбит. Командир погиб.

В глазах коннетабля промелькнула растерянность.

– Пробейтесь к Фуше, он в лесу напротив, пусть немедленно атакует.

Гонец поклонился в сторону короля и вышел.

Толстый Жорж повернулся к дофину.

– Гибель отряда Мюго, конечно, для нас потеря, но всё последующее спланировано с учётом этого.

В шатёр ввалились оба гонца, посланные к Фуше. Старший из них доложил:

– Англичане подожгли лес, в котором стоял Фуше.

Красивое лицо толстяка побагровело.

– Негодяи! Они, кажется, разгадали наш план. Ты скачи к Амбруазу де Лоре и де Рэ, пусть закрепляются на этих позициях. А ты, – коннетабль повернулся к другому гонцу, – лети скорее к резерву Поклена, он слева от нас, за пригорком, пусть идут в обход Руврэ и выходят в тыл англичанам, вместо Мюго и Фуше.

Гонцы исчезли – помчались выполнять приказ главнокомандующего. А он повернулся к дофину с видом стратега-победителя.

– Суффолк, бесспорно, негодяй. Мы это знали и планировали сражение с учётом этого. А ещё в нашем деле очень важно сохранить спокойствие.

В шатёр вошёл курьер от капитана де Рэ.

– Англичане отступают, сир. Прикажете добивать?

Толстяк обрадовано потёр ладонями.

– Ну, вот, план начинает исполняться. Хотите добивать? Рано! Отряд Поклена ещё не вышел им в тыл. Закрепляйтесь!

Гонец умчался. Коннетабль подступил к дофину и чуть склонился к нему.

– Я знаю, кое-кто ехидничает по поводу того, что я сам не размахиваю мечом или топором. Я сторонник иного метода ведения боя. Каждый отдельный командир отряда всегда знает, где я нахожусь, поэтому со мной всегда можно легко связаться и получить новое приказание.

– Я помню, сир, что именно благодаря этому мы и выиграли бой под Монтаржи, – поддержал его Карл.

– Благодаря этому, сир, мы одержим ещё не одну победу, – продолжал разглагольствовать толстый Жорж. – Современная война – это шахматная игра, игра умов. А командующий – игрок.

В этот момент английская стрела пробила шатёр и воткнулась в карту, лежащую на столе.

В следующее мгновенье вошёл гонец.

– Сир, англичане вернулись на позиции. Они перестроились и убивают наших солдат.

– Скачите вслед за отрядом Поклена. Они идут в обход Руврэ. Верните их сюда! Немедленно!

Гонец вышел, но через мгновенье ввалился спиной в шатёр со стрелой в груди. В тот же миг ядро, прорвав шатёр, рухнуло на стол, прямо на шахматы, да так, что фигуры брызгами полетели в разные стороны.

Карл успел прикрыть лицо рукой. Затем с бледным лицом, но оптимистической ноткой в голосе сказал:

– Я думаю, сир, что эта неожиданная атака англичан есть не что иное, как агония. Всё равно они в мешке и ничто уже не поможет им спастись. Я поехал в Шиньон. Вечером жду вас для доклада.

Персеваль де Буленвилье

Во дворце он позвал к себе советника Персеваля де Буленвилье.

– Ещё одно такое сражение, и хозяином во Франции будет герцог Бедфорд. Если три дня назад я был уверен, что наконец-то наступил перелом в войне, то сегодня я потерял всякую надежду на то, что нам когда-нибудь удастся вернуть Францию. Как вы думаете, что о нас говорят в стране?

– О нас уже давно ничего не говорят, ваше величество.

– Это почему же?

– Потому, что везде говорят про деву, которая якобы должна явиться и спасти Францию.

– Я бы не пожалел награды тому, кто привёл бы сеющего такой слух и бросил бы его в яму с волками.

– Ваше величество, по имеющимся сведениям, ещё прошлым летом англичане поймали такого человека в Париже и исполнили ваше желание.

– Вот как? Странная логика у этих англичан.

Буленвилье покачал головой, а Карл продолжил:

– А что это за девчонка, о которой болтают? Она существует? Есть ли о ней какие-либо сведения?

Персеваль потянул уголком рта, поднял брови и склонил голову набок:

– Сведения, в общем-то, фантастические, так как всё это плод вымысла и ожидания героя, который вернёт страну к жизни. Но мне думается другое: даже если такая дева не объявится, мы с вами будем вынуждены придумать её сами.

– Что значит придумать, если о ней уже говорят?

– Я хотел сказать, ваше величество, что нам с вами придётся материализовать слух о ней.

– Что вы такое говорите? Как вы это себе представляете?

– Думаю, что нам придётся снарядить экспедицию в Шампань или Гасконь, выловить хорошенькую девчонку, отмыть её, нарядить в латы и ставить во время боя на пригорок.

– Где-то я уже слышал подобное, – сказал Карл и поморщился.

– О-о-о… Ваше величество! Об этом говорят со времён Труа.

Вошёл секретарь Жан Шартье и доложил:

– Ваше величество, из Вокулёра вернулся курьер, привёз письмо от капитана Роббера де Бодрикура.

– Читайте, – тихо сказал дофин.

Шартье развернул послание и принялся читать, громко и чётко, изредка переводя взгляд с бумаги на дофина:

«Его величеству дофину и королю Франции от слуги и верного рыцаря, коменданта крепости Вокулёр, капитана Роббера де Бодрикура.

Ваше величество! Довожу до вашего сведения, что в период с весны прошлого года по настоящий момент вверенное мне для охраны ваше кастелянство перенесло немало бедствий. В июне 1428 года на земли домена вашей семьи напала банда бургундцев и англичан под командованием француза-предателя Антуана де Вержи. Жители Гре и Домреми-сюр-Мез подверглись нападению банды, которой предводительствует не менее тёмная личность де Орли. Несчастные обитатели селения вынуждены были продолжительное время укрываться в Невшато у францисканцев, сохранивших верность единственному и законному наследнику престола – вам, Карлу VI. Сейчас на землях ваших разруха и запустение. Так бандиты нанесли огромный ущерб всему, что составляло вашу собственность. Но даже в самые в самые тяжёлые дни испытаний, ниспосланных судьбой, мы продолжали думать о вас.

Государь, в вашем кастелянстве объявилась юная дева, которая утверждает, что к ней являлись святые и передали ей слова господа нашего, чтобы она пошла к вам, сняла осаду с Орлеана и повела вас в Реймс для коронования.

Мы, Роббер де Бодрикур, Бертран де Пуланжи и Жан де Мец, беседовали с ней для выяснения её личности, но она не показалась нам обманщицей или ненормальной. С ней также имел беседу ваш дядя, герцог Лотарингский Карл II и даже вознаградил её четырьмя золотыми…»

Услыхав это сообщение, Карл неожиданно для присутствующих сделал два уверенных шага к секретарю, выхватил письмо, отыскал то место, где было написано о ней, пробежал по нему глазами и, не оборачиваясь к Шартье, спросил:

– Он здесь?

– Кто? – переспросил тот. – Гонец?

– Да. Гонец.

– Здесь, ваше величество.

– Позовите.

Шартье поклонился и вышел. Тотчас вместо него в проёме двери возник фельдъегерь, которого дофин встретил вопросом:

– Она здесь?

– Да, ваше величество.

– Какая она?

– Девчонка, ваше величество… Особенного в ней ничего нет, но хорошенькая.

– Говорит она что?

– Да она больше молчит, чем говорит.

– Ну что-то же она говорит? Не заговаривается?

– Нормально говорит, ваше величество, не заговаривается. Гладко, складно. Справлялась о вашем здоровье…

– Где она?

– На постоялом дворе у Франсуа Колье.

– Ну, хорошо, спасибо, позовите сюда нашего секретаря.

– Слушаюсь, сир, – курьер вышел.

– Что прикажете, ваше величество? – спросил с порога Шартье.

– Оповестите всех членов Совета Дофинэ, что я желаю их видеть вечером за праздничным столом по случаю моего дня рождения.

– Слушаюсь.

Совет Дофинэ

Когда вечером Карл вошёл в зал, то вокруг накрытого стола уже расхаживали сенешал, комендант Шиньона и Орлеанский губернатор Рауль де Гокур; королевский духовник, прелат Жерар Маше; бывший канцлер, а ныне шамбеллан, старик Роббер Ле Масон; граф Антуан Виндом; герцог Жан Алансонский; советник Франсуа Гаривель; советник и президент Счётной Палаты Симон Шарль; коннетабль, маршал Жорж Ла Тремуйль; граф Шарль де Бурбон; канцлер королевства, архиепископ Реймса Реньо де Шартр; казначей Эдмон Рагье; придворный поэт, летописец, дипломат и советник Ален Шартье; советник Персеваль де Буленвилье; граф Бернар Арманьяк; маршал Жискар Буссак; лейб-медик Реньо Тьерри и секретарь Жан Шартье.

– Монсеньоры, – обратился к собравшимся Карл, – я пригласил вас не только по случаю дня моего рождения, но и чтобы обсудить с вами необычное явление. В кастелянстве Вокулёра объявилась дева, которая говорит, будто её послал господь Бог, чтобы снять осаду с Орлеана и короновать меня в Реймсе. Комендант-капитан Бодрикур прислал эту деву к нам. Она здесь, на постоялом дворе, в сопровождении людей капитана. Прошу вас, монсеньёры, за стол, окажите мне честь.

Старик граф де Гокур оживлённо потёр руками и прищурил чёрные, не утратившие живого блеска глаза, обвёл взглядом присутствующих.

Прелат Жерар Маше внешне не проявил оживления, но в глазах его мелькнуло беспокойство, вызванное скорее не самой новостью, а необходимостью высказать сейчас своё мнение, которое могло понравиться дофину, но наверняка не понравиться канцлеру или наоборот.

А у того на старчески бледных щеках выступил фиолетовый румянец, на шее и на лбу проступили вены, а в глазах сверкнул злобный огонь.

На полном, красивом лице коннетабля отразилась ревность; она искривила его налитые красные губы, изломала брови над глазами, полными растерянности и невыразимой обиды.

На лице Ле Масона блуждала улыбка.

Ален Шартье встретил эту новость спокойно; то ли был готов к этому, то ли разучился удивляться.

– Что скажете, монсеньёры? – подал голос Карл.

– Судя по тому, что она заявляет о себе, она намерена лично присутствовать в войсках и участвовать в боевых действиях, ведь одной молитвой – пусть меня извинят господа служители божьи – она вряд ли чего добьётся, – медленно и значительно выговорился граф де Гокур. – Не так ли?

– Наверное, так оно и есть, – ответил Карл.

– Но вы же не знаете, как поступить: принять её или нет? – опять задал вопрос дофину де Гокур.

Карл качнул головой к плечу.

– В конце концов, её судьбу мы можем решить заочно.

– Можем, если отвергнем её миссию априори, – сказал сенешал.

– Желающих помочь королю много. Их, как минимум, половина Франции! Но… – протянул канцлер.

– Но далеко не все добиваются аудиенции. Вы это хотели сказать? Да, данный случай особый – дева заявила о чрезвычайной миссии. Я не знаю, кем она послана. В конце концов, я не против того, чтобы её послал сам Бог. Но бесспорно то, что она таки может принести нам пользу, – сказал Буленвилье.

– О какой пользе вы говорите, мэтр? Мы дни и ночи проводим в молитвах, прося у Всевышнего милости отвести напасти, ниспосланные пастве, за бесчисленные прегрешения. И вдруг, какая-то девчонка возомнила себя посланницей и спасительницей. Неслыханная ересь! – вскипел архиепископ Реймса.

– Плохо молитесь, ваше преосвященство! А её появление в войсках может оказать положительное психологическое воздействие на воинские массы. О ней ходят благоприятные слухи. О ней знают. Её везде ждут. Разумеется, её миссия может быть успешной при условии её приятной наружности, – высказался Буленвилье.

– Её появление подорвёт веру в короля и основы правящей церкви, посеет недоверие к нам, священнослужителям. Паства и без того с большим трудом удерживается в лоне церкви. Народ погряз в неверии. А тут ещё девка, источник соблазна, греха, разврата и адово исчадие.

Ален Шартье в раздражении пожевал губами и мотнул головой.

– Откуда вам известно, ваше преосвященство, что она источник греха и разврата? Его величество ясно сказал: она дева! И потом, если она не та за кого себя выдаёт, а это обнаружится в её поведении, от неё можно будет легко избавиться.

– А вдруг она, действительно, послана Богом? – гнусавым голосом выдавил из себя Маше.

Канцлер свирепо воззрился на него и прошипел:

– Что вы болтаете, брат Маше? Каким ещё Богом? Перед вами не деревенский сход, а королевский совет.

С трудом, преодолевая раздражение, повернувшись к Буленвилье, Ля Тремуйль ревниво спросил:

– Вы допускаете, что она способна решать стратегические задачи, монсеньёр Персеваль?

– Нет, сир, не допускаю, хотя и не исключаю вовсе. Однако дело не в её таланте стратега. Планы военных операций будут, как и прежде, разрабатывать настоящие военачальники. Её же участие в этом деле мне представляется чисто символическим.

– Нельзя ли поточнее? – всё так же, ревниво кривя губы, спросил коннетабль.

Буленвилье шумно вздохнул, выразительно повёл глазами, сцепил с силой ладони и, отчётливо артикулируя, тоже едва сдерживая раздражение оттого, что ему приходится объяснять очевидное, ответил, не глядя на толстяка:

– Её дело – вести людей вперёд, на штурм, на приступ и быть постоянным живым упрёком тому, кто дрогнул и отступает.

– А если она не пойдёт вперёд? – подал красивый и юный голос Жан Алансонский.

Буленвилье повёл плечами и, склонив голову набок, устало и медленно, как бы сожалея, произнёс:

– Значит, она не та, за кого себя выдаёт… Во всяком случае, по-иному её миссию я не представляю.

Ален Шартье выступил вперёд:

– Её миссия может ограничиться и одним присутствием. Уже этого будет достаточно, чтобы поднять боевой дух нашей армии и повергнуть в смятение врагов.

– Но это возможно лишь в том случае, если она воплотила в себе всё лучшее и необходимое: целомудрие, истинное желание помочь королю и христианскую добродетель, – высказал своё мнение старейший советник двора Роббер Ле Масон и в ожидании поддержки обвёл взглядом присутствующих.

– Чего толочь воду в ступе, давайте её испытаем, – предложил сенешал.

– Каким же образом? – повернулся к нему Карл.

– Проверим её на зрелость ума, – осторожно, боясь сказать глупость, предложил Маше.

– Этого мало! Если она посланница божья, пусть отыщет среди нас короля, – сказал главнокомандующий.

– Прекрасная идея! – поддержал его де Шартр. – А если она этого не сделает, значит, она простая девка и пусть едет домой.

– Следует продумать церемонию приёма, – метнул взгляд вокруг граф де Гокур, – и где нам её принимать.

– Принимать будем здесь! – легко шлёпнул пальцами по столу Карл.

– При полном свете и параде? – спросил де Гокур.

– Почему это мы должны устраивать ей королевский приём? – опережая дофина, недоумённо пожал плечами Гаривель.

– А вдруг она действительно послана Богом? – высказал опасение Маше.

– Правильно! – неожиданно для всех поддержал его канцлер, отчего у духовника отвалилась челюсть. – Пусть она ошалеет от света и блеска; может, до неё дойдёт, что залетела слишком высоко, и поспешит туда, откуда прилетела.

– А я думаю, что можно ограничиться простым деловым приёмом, – настаивал поэт.

– Мне тоже представляется это более разумным, тем более, что мы ещё не знаем, кто она на самом деле, – кивнул в сторону поэта Ла Тремуйль. – Но испытать её просто необходимо, чтобы она нашла среди нас короля. Я попрошу вас, ваше величество, надеть самое скромное, а возможно, и самое ветхое платье, чтобы сбить её с толку.

– А мне кажется, что подобные commedia dell arte не уместны при дворе короля! – возразил Буленвилье.

– Очень правильно! – поддержал его поэт.

Но Рауль де Гокур только легко махнул рукой.

– Ничего страшного. Приём секретный, случай необычный, а это самый верный и естественный метод проверить её.

– Да, да!

– Всё верно!

– Правильно!

– Надо испытать!

– Ничего с ней не станет!

– Испытать её!

– Пусть отыщет короля!

– И не медлить!

– Правильно, дня через три!

– Можно и завтра!

– Утром!

– Лучше вечером!

– Точно! Завтра же вечером! – перебивая один другого, загалдели члены Совета Дофинэ.

Это не понравилось Карлу, и он поспешил закрыть совещание:

– Ну, хорошо, монсеньёры! Я с большим интересом и вниманием выслушал ваши соображения. Благодарю вас. Давайте сегодня немножко попразднуем, а завтра утром примем окончательное решение.

Иоланта Арагонская

В сумеречной тишине комнаты, у зарешёченного окна, выходящего на лужок, стояли Иоланта Арагонская и её дочь Мария Анжуйская.

– Душа замирает в тревоге, когда подумаешь о будущем нашей семьи, – тяжело вздохнув, прошептала тёща дофина.

– Опять плохие новости, мама? – спросила Мария.

– И сны, и новости; а последняя военная неудача под Руврэ переполнила горькую чашу несчастий.

– Боже, Боже… За что нам эти напасти? Неужели господь лишил рассудка и храбрости наших военачальников. Я так боюсь, что скоро враги ворвутся в наш дом. Не лучше ли нам уехать на Сицилию, мама? – всхлипнула жена дофина.

– Завтра мы с тобой уезжаем. Здесь больше делать нечего. Как видно, Бог проклял эту страну и этот дом. Если Карл пожелает, пусть едет с нами, в дормезе места хватит и ему.

В комнату неслышно вошла служанка и тихо кашлянула. Дамы обернулись. Служанка поклонилась.

– Чего тебе, Манжетта? – спросила Иоланта.

– Ваше величество, на постоялом дворе у Франсуа Колье остановились семь рыцарей. Они прибыли из Вокулёра. Их сопровождал курьер его величества Коле де Вьенн.

– И что же? – продолжала недоумевать Иоланта.

– Среди этих рыцарей есть одна дева.

– Дева? – удивилась Мария.

– Говори дальше, Манжетта, – тихо приказала старая герцогиня, взяв служанку за руку.

– Эту деву привезли к его величеству, потому, что она виделась со святыми. И они передали ей божий наказ, чтобы она разгромила врагов и короновала его величество.

– Так, так, так… Это меняет дело, – прошептала Иоланта. – А какая она?

– Стрижена под пажа. Не красавица, но хорошенькая. Стройная. Семнадцати лет отроду.

– А как зовут?

– Жаннеттой.

– Ага… Жанной, значит… Хорошо… А кто её родители?

– Простецы. Отец староста общины. Жаком зовут. А мать – Изабеллой.

– Значит, не дворянка…

– Нет.

– Жаль, но не беда… Произведём, если всё сбудется. А с какими святыми она разговаривала?

– С Михаилом, Екатериной и Маргаритой.

– Его величество знает о ней?

– Ему доложили, что она ждёт аудиенции.

– А он?

– Совещался с монсеньёрами.

– И что же?

– Почти все против.

– Они против неё?

– Дураки и негодяи! – зло процедила тёща.

Вошёл дофин. Иоланта дала несколько монет служанке со словами:

– Передай ей от меня. И купи ей три розы.

Субретка поклонилась и выскользнула из комнаты. Карл проследил за тем, как плотно закрыла она за собой дверь, и шагнул к жене и тёще.

– Хочу донести вам новость: в Шиньон прибыла дева-воительница.

Тёща всплеснула руками, вскинула высоко и удивлённо брови, широко раскрыла глаза, с преувеличенным вниманием впилась глазами в губы зятя и прошептала вдохновенно:

– Боже, как интересно.

Дочь, краем глаза следя за поведением матери, последовала её примеру.

– Невероятно… Неужели такое возможно?

Оставшись довольным произведённым впечатлением на женщин и их реакцией, Карл продолжил:

– Да, да… И что же вы думаете, она заявляет? – спросил он и тут же ответил. – Что снимет осаду с Орлеана и приведёт меня к короне. Представляете?

– Неужели господь услышал наши молитвы? – прошептала Мария.

– Благородная и очень разумная идея. – оценила сообщение тёща.

Карл заложил руки за спину.

– У нас по этому поводу было заседание Совета Дофинэ. Я намерен завтра принять её. Но…

– Что вас беспокоит, сир? – ласково взглянула на зятя Иоланта.

– Ла Тремуйль… Да и почти все остальные вздумали разыграть её.

– То есть? Как?

– Хотят, чтобы она сама нашла меня. Дескать, если найдёт, то она действительно посланница божья. А нет – отошлём её домой.

– Вам стало жаль её?

– Нет, но мне неприятно участие в комедии. Согласитесь, что это недостойно меня.

– Ваше величество, – после недолгой паузы сказала тёща. – А мне думается, комедия должна состояться.

– Что вы, герцогиня? – отшатнулся Карл.

– Да, да, сир, должна, – продолжила Иоланта. – И она состоится, хотите вы того или нет. И Ла Тремуйль, и де Шартр, и Алансонский непременно устроят её.

– Но ведь она может показать на кого-нибудь из них, – вставила своё слово Мария. – Тогда…

– Может. Поэтому надо сделать так, чтобы она показала только на вас. И это лишний раз подчеркнёт, что вы – единственный, законный наследник, да к тому же отмеченный перстом посланницы господа.

– Но как это сделать? – Карл в растерянности потёр свой вислый нос.

– Надо послать к ней верного человека, который бы предупредил её и подсказал, как найти вас, – тёща легко коснулась его груди кончиками пальцев.

– Хорошо, я пошлю к ней секретаря.

– Лекаря, сир, лекаря Реньо Тьерри с бабкой повитухой, будто бы для того, чтобы проверить, насколько она здорова и целомудренна. Он ей и шепнёт всё, что надо. Вы его направьте сейчас ко мне, я и предупрежу его обо всём. Это не вызовет ни у кого подозрений. А с официальным приглашением на приём пусть идёт кто-нибудь из тех, кто больше всех ратовал за испытание. Но и это ещё не всё. Если мы с вами ей подыграем и примем как божью посланницу, соответственно следует и распорядиться её дальнейшей судьбой. Она, кажется, хотела вести армию на Орлеан, а затем в Реймс?

– Да, но… – замялся Карл.

– Никаких «но», ваше величество. Вы должны получить корону из рук наперсницы господа. Пусть будет так, как желает она. А чтобы она выполнила своё предназначение, ей надо помочь.

– Ох, герцогиня, вам бы на место канцлера.

– Ну, что вы, сир, я мать.

Дофин вышел. Тотчас вместо него появилась субретка.

– Ну, что, Манжетта? Ты всё сделала?

– Да, ваше величество. Она приняла деньги и розы, а одну просила передать дофину.

– Прекрасно. Завтра эта роза будет в его петлице.