Текст книги "Следствие… Том 1"

Заговор

В тот же вечер в другом дворце состоялось продолжение Совета, на котором были только двое.

– Неплохо я придумал с этой комедией, не так ли, ваше преосвященство? Да ещё попросил дофина одеться попроще.

– Идея прекрасная, только просить нашего дофина надеть простое платье всё равно, что просить надеть дорогое – у него оно всего одно.

Ла Тремуйль расхохотался. Его живот запрыгал, словно пушечное ядро.

– А чего ж вы так заупрямились, когда Маше высказал предположение, что она послана Богом? Напрасно. На вашем месте я бы это с толком использовал. Не мне вас учить. Ну вот, хотя бы в этой комедии. Если она ошибётся, а это произойдёт наверняка, дофин потеряет всякую опору! Посланница божья не признала его дофином! Это же то, что нам надо!

– А вдруг она покажет на него? – старик прищурил глаз.

– Не бойтесь. Этого не произойдёт! Она деревенская девка, в её понимании: Карл – самый высокий, самый красивый и самый блестящий. Она покажет на Алансонского, на Бурбона, на Гаривеля… На меня, в конце концов, но только не на него!

– Да, но возможна случайность.

– Возможна. Поэтому пошлём к ней своего человека. Она наверняка захочет узнать, как выглядит дофин. Вот он-то и опишет ей кого-нибудь из нас.

– А если он пошлёт кого-то из своих?

Ла Тремуйль замер. Прикрыл глаза, подтянул губы, потряс головой.

– Того человека придётся… Задержать! Но к ней не допустить!

Интриги и манёвры

На утро, когда Карл вновь вошёл в свой кабинет, Совет был уже в сборе.

– Монсеньёры, я решил не пренебрегать мнением большинства. Деву будем принимать здесь, при полном свете и параде. Если кто-то пожелает удовлетворить любопытство своей жены – милости просим, пожалуйста, в зале места хватит. Дева должна быть испытана и проверена, как во время приёма, так и до него. Мне бы хотелось, чтобы наш лейб-медик проверил состояние её здоровья. – На этих словах дофин повернулся к Реньо Тьерри. – Захватите с собой повивальную бабку. Также я хочу просить Совет послать к ней человека, с тем чтобы пригласить её сюда на восемь часов вечера. А ещё я прошу вас отнестись к ней снисходительно, без лишней строгости. Благодарю вас, монсеньёры, до вечера. А нашего поэта и дипломата, монсеньёра Алена Шартье, я попрошу остаться.

Де Шартр и Ла Тремуйль переглянулись. Толстяк, закрыв глаза, едва заметно ответил канцлеру кивком.

В кабинете остались Карл и поэт.

– Дорогой Ален, зная вас как политика, дипломата и поэта, хочу поручить вам совершить вояж в Италию, с которой мы имеем родственные связи. Нам нужны деньги на ведение военных действий. Главной целью вашей поездки будет Неаполь и Палермо. Но по пути побываете в Милане у Филиппа Висконти. Во Флоренции навестите банкира Козимо Медичи. Везде просите денег под будущие победы.

– Будет ли мне позволено рассказать что-либо про Деву?

– Да, дорогой Ален. Можете сказать о том, что Бог послал к нам Деву, которая отвоюет нам Францию, как этого хочет всевышний. Вот письма. Отправляйтесь сейчас же, не медля. Закладывайте мой дормез и… с Богом! В Блуа подойдите к Шаванну и от моего имени потребуйте охрану. Прощайте.

Шартье поклонился и вышел.

В карете сидели трое: Ла Тремуйль, де Шартр и капитан Шаванн.

– В течение ближайшего времени в направлении постоялого двора здесь проедут три разные кареты. В одной будет ехать граф Виндом, в другой лейб-медик Тьерри, в третьей – поэт и дипломат Шартье… Кто из них вам не знаком?

– А кто более всего интересует вас? – спросил тот.

– Последний.

Капитан Шаванн провёл большим пальцем по горлу и прохрипел:

– Отправить к рыбам или подбросить волчатам?

Коннетабль хохотнул:

– Ценю готовность, но не надо. Продержите его до завтрашнего утра, – и похлопал капитана по коленке. Затем перевёл взгляд на канцлера. Тот вытащил из-за пояса кошелёк, встряхнул так, что из него послышался глухой и густой звон монет. Протянул деньги Шаванну.

– Это задаток. Завтра утром получите остальное.

– Остальное – это мелочь, которая не влезла сюда? – подкинув на ладони кошелёк, с насмешкой спросил капитан.

Де Шартр поглядел на коннетабля. Тот хохотнул и добродушно хлопнул по коленке, ответил:

– Столько же.

– Вот это разговор. Я не жадный. Но дело щепетильное, нужны хорошие помощники. Господина Шартье надо будет сутки прилично кормить. Да и нам, чтобы не съесть посланника, надо будет прилично питаться.

– Это ваше дело. До встречи завтра. Здесь же.

Капитан Шаванн выпрыгнул из кареты, которая тотчас отъехала. Но осталась другая – большая, в которой сидели несколько вооружённых человек в масках.

Вскоре показалась карета графа Виндома. Она проехала беспрепятственно. Потом промчалась карета лейб-медика.

Через некоторое время появилась карета посланника.

Карета с неизвестными типами рванулась с места и, выехав на дорогу, перегородила проезд. Карета Шартье остановилась, к ней тотчас бросились молодчики в масках.

– Что вам угодно! Я посланник дофина! – успел крикнуть Шартье.

– Тихо, господин Шартье! – ему зажали рот. Так же быстро завязали глаза. То же самое проделали с его слугой и кучером. Один из нападавших сел на место кучера, и обе кареты умчались в лес.

Жанна приняла из рук графа Виндома грамоту с приглашением и передала её Бертрану де Пуланжи.

– Благодарю вас, мессир, я буду вовремя.

Граф с улыбкой качнул головой, но уходить не спешил. Он ждал, что дева спросит, наконец, о дофине. Но она и не собиралась спрашивать.

– Благодарю вас, – вновь сказала она, продолжая стоять посреди комнаты.

– Не пожелает ли Дева-Жанна узнать, что-либо о короле?

– А-а… Как здоровье благороднейшего дофина?

– Самый юный, самый благородный, самый красивый, самый стройный и самый высокий из дофинов пребывает в прекрасном здравии и с нетерпением ждёт встречи с Девой-Жанной в восемь часов вечера на территории своей резиденции.

Граф Виндом коротко поклонился и вышел, оставив её в некотором замешательстве. Но не успела она отвернуться к окну, как услышала за спиной движение. Обернулась. В комнату вошёл другой посетитель, который представился:

– Королевский лекарь Реньо Тьерри. Нет ли у вас каких-либо жалоб на здоровье? Как вы спите? Какой у вас аппетит? Покажите мне ваши руки. – Он внимательно осмотрел каждый палец. – Ладошки крестьянские, но тонкие и крепенькие. Пальчики ровные, ноготки розовые с лунками. Покажите голову… Угу… А, ушки… Угу, хорошо… Поднимите нос… А где там наш язычок… А зубки… Ну, какие у нас хорошие зубки, и ровные, и белые.

В это время повитуха поставила на стол принесённую с собой коробку и раскрыла её. Из коробки выскочила мышь и заметалась. Жанна отшатнулась и вскрикнула. Повитуха подошла к ней, взяла за руку, погладила девушку по плечу и по груди со смущённой, но довольной улыбкой. Тьерри тоже остался доволен осмотром.

– Жанна-Дева знает, как ей найти короля среди вельмож?

– Да, я немного знаю его.

Тьерри удивлённо вскинул брови. А Жанна продолжила.

– Курьер его величества, сопровождавший нас в Шиньон, рассказывал мне о нём. Но… Сейчас здесь был…

– Граф Виндом, – подсказал врач.

– Да, который принёс приглашение… Так, он сказал, что дофин самый красивый, самый высокий и самый, самый…

Тьерри улыбнулся.

– Они оба правы. Первый описывал молодого человека, а второй – короля. А его величество будет между королевой и её матерью. А ещё в его петлице будет роза, которую вы послали ему. Она пришлась кстати. Вчера, 22 февраля королю исполнилось 26 лет. Не забудьте поздравить его с днём ангела.

Испытание

На закате солнца, семеро всадников, на полном скаку промчались сквозь городок, затем по каменному мосту через речку и устремились к замку с множеством больших и маленьких башен.

Перед ними открылись ворота. Во дворе замка все семеро спешились. Вдоль стен замка стояли факельщики. Жанну встретил дворецкий Гильом Белье и увлёк за собой. Сопровождавшие Жанну Пуланжи, Паскерель, Мец, лучник Ришар и двое слуг остались во дворе. Наконец, они вошли в просторный зал, освещённый множеством факелов. Здесь было полно придворных с жёнами, священники, военачальники, магистры наук и знатные вельможи.

Иоланта Арагонская вошла в зал незадолго до появления Жанны и остановилась за колонной, в тени, наблюдая оттуда за происходящим в зале. Присутствующие переходили с одной стороны на другую в поисках удобного для себя места. Иоланта воспользовалась всеобщей суетой, прошла и стала рядом с дочерью и зятем.

Войдя в зал, дворецкий ударил тяжёлым посохом об пол и громогласно объявил:

– Жанна-Дева из Домреми-сюр-Мез, дочь Изабеллы Римо и Жака из Арка!

Затем дворецкий коротким жестом предложил Жанне следовать далее одной. Сам остался на месте.

Жанна медленным и глубоким кивком поблагодарила его и сделала несколько шагов к середине зала. Остановилась. Медленно и внимательно оглядела присутствующих. Выделила двух женщин разных возрастов, между ними – неказистого молодого мужчину с розой на скромном одеянии, и твёрдым шагом направилась к нему. Она нимало удивилась, когда вдруг, на её пути возникла внушительная фигура толстяка с полным красивым лицом, на котором выделялись большие, толстые и красные губы с капризным изломом. Из-за пояса, обхватывающего огромный живот, торчал маршальский жезл.

Жанна вспомнила слова старого князя о яме с волками, весело, с кивком, улыбнулась. Но, не сказав ни слова, сделала шаг в сторону и пошла дальше. Снисходительность и важность на лице коннетабля сменила улыбка, плохо скрывающая крайнее удивление и растерянность.

А навстречу Жанне выкатился маленький, толстенький Симон Шарль. Жанна также наградила его кивком и улыбкой, но не задержалась даже на мгновенье. Однако в следующий момент она вновь вынуждена была остановиться. Перед ней появился высокий, плотный и божественно красивый Шарль де Бурбон. Она оценила его по достоинству, но не стала обходить, а сделала непроизвольный жест, как бы желая отстранить красивую, но не нужную вещь. И Бурбон отодвинулся. А перед ней уже вырос канцлер. Жанна ответила ему одним лишь формальным кивком, стремительно и быстро обошла его и остановилась перед Карлом.

– Светлейший и благороднейший дофин! Господь послал меня, чтобы помочь вам и вашему королевству снять осаду с Орлеана. Затем повести дофина в славный город Реймс для коронации. А ещё я хочу поздравить вас с днём ангела и пожелать побед и мира.

Стоящие рядом, Тьерри и Гокур видели, как дофин внимательно, с удовольствием выслушал её и радостно заговорил:

– Жанна-дева, я хочу представить вас членам королевского совета. Вот перед вами канцлер королевства, архиепископ Реймса, монсеньёр Реньо де Шартр.

– Жанна, – ответила она с улыбкой.

– А какой вы веры, Жанна? – спросил старик.

– А разве есть ещё вера, кроме католической?

– Есть, – с хитрой улыбкой ответил прелат.

– Но вы, надеюсь, католик?

Де Шартр не нашёл что ответить, только выпучил стеклянные глаза.

– Ну, вот и познакомились, – сказал дофин и шагнул к бывшему канцлеру.

– Советник, Роббер Ле Масон, – представился тот.

– Жанна.

– А где вы научились читать и писать? – спросил старик.

– Нигде, – ответила она, – поэтому не знаю ни «а», ни «б».

– А как же вы собираетесь командовать армией?

– А я не собираюсь командовать армией. Я хочу идти впереди войска с мечом и знаменем.

– И вы не боитесь английских стрел?

– Боюсь, что ни одна из них меня не тронет.

Старик обменялся взглядом с Карлом и удовлетворённо кивнул.

Дофин с Жанной последовали дальше.

– Казначей королевства Эдмон Рагье, – представил очередного придворного Карл, а тот, коротко поклонившись, выпучил на неё свои выразительные глаза.

– Дева-Жанна, наша казна испытывает большие трудности, а за всякую работу положено платить… Какое же вы попросите жалование?

– Жалование нужно солдатам и капитанам. Мне же не надо ничего, кроме доброго коня, меча и знамени.

Следующим был Маше. Он назвался сам:

– Духовник его величества Жерар Маше.

– Жанна, – назвал её дофин, а она ответила кивком.

– А какие вам известны молитвы?

– От матери я выучила «Отче наш», «Богородицу» и «Верую».

– И вы считаете это достаточным, чтобы просить Бога о победе?

– Я думаю – да, ведь хватило же этих молитв, чтобы Бог прислал меня к вам.

Маше задвигал глазами, крякнул, пожевал губами и пробормотал:

– Да, конечно.

– Мэтр Гильом Эмери, магистр университета, – представил Карл профессора.

– Жанна…

– Так вы утверждаете, что господь хочет избавить французов от бедствий. Но, если этого хочет сам Бог, для чего же тогда нужны солдаты?

Жанна только на мгновенье опустила глаза и тотчас подняла их:

– Солдаты будут сражаться, а Бог пошлёт им победу.

– А сколько же вам лет, Жанна?

– Семнадцать.

Карл с восхищением и гордостью обернулся к идущим членам королевского совета:

– А что, по-моему, возраст достаточный для того, чтобы присвоить Жанне звание маршала… – и увидев скривившееся лицо коннетабля, посиневшее от злобы лицо канцлера и застывшее в растерянности лицо маршала Буссака, договорил, – через год ли два. А сейчас мы назначим её капитаном отряда в полтысячи мечей и попросим познакомить нас с провожатыми.

Они вышли на освещённый факелами двор. Вслед за ними высыпали все остальные.

Когда её попутчики увидели рядом с ней дофина, они замерли нестройной стайкой посреди двора. Но Пуланжи вовремя сообразил и скомандовал:

– Стройся! – и сам стал во главе шеренги.

Жанна подвела к ним дофина.

– Мессир Бертран, представьтесь его величеству, – сказала она Пуланжи.

Тот шагнул вперёд:

– Бертран де Пуланжи, помощник коменданта Вокулёра капитана Роббера де Бодрикура.

– Давно в помощниках? – спросил Карл.

– Пятый год, ваше величество, ответил Пуланжи.

– Пора повышать. Будете помощником капитана Жанны-Девы.

Гамма самых противоположных чувств пробежала по лицу Пуланжи. Там были и растерянность, и попытка скрыть её благодарной улыбкой, была обида и страх показаться недовольным, было также и недоумение. Наконец до него дошло, что та девчонка, которую он сопровождал сюда, принята на королевскую службу, и его прочат к ней; что он теперь будет на виду, преклонил колено и сказал:

– Я счастлив, ваше величество.

– Жан из Меца, оруженосец, коменданта Вокулёра.

– Пойдёшь к помощнику Жанны. А ей я дам своего, – Карл повернулся и через плечо крикнул: – Олон!

Тотчас к нему подбежал высокий, светловолосый, с черными глазами красавец лет двадцати пяти.

– Жан, пойдёшь оруженосцем к Жанне-Деве.

– Слушаюсь, ваше величество, – ответил Жан де Олон и занял место рядом с Жанной.

А Карл уже остановился перед монахом:

– Жан Паскерель, монах. Пристал в пути. Прошу, ваше величество, оставить меня на службе капелланом.

– Хорошо, служи, – молвил и пошёл дальше.

– Ришар. Лучник.

– Стреляешь хорошо?

– Не хуже англичан, ваше величество!

– Надо бы лучше, но служи.

– Жак, слуга господина Жана Меца.

– Служи.

– Хильдерик, слуга господина Бертрана де Пуланжи.

– Ну, хорошо. Служи, служи… Олон! – обратился Карл к оруженосцу Жанны. – Слушай и запоминай. Возьмёшь у меня для Жанны двух пажей: Луи де Кута и Раймона Понтеро; двух герольдов: Мишеля Картуша и Анри Ла-Роша. На моей конюшне выбери для Жанны серого брабансона. Готовьтесь. В Блуа мы формируем новую армию для Орлеана. Последняя наша попытка и единственная надежда.

Орлеан

С правого берега Луары дул ветер.

– Переправу придётся перенести на завтра, – мрачно изрёк маршал Буссак. – Иначе при таком ветре мы потеряем здесь больше, чем под Руврэ.

– Что же делать? Орлеанцы ждут нас сегодня, вон и депутацию прислали, – расстроенно нахохлился молодой Дюнуа.

На берегу стояла группа самых уважаемых граждан города в ожидании решения военачальников.

– То, что Орлеан ждёт подкрепления, и то, что пора снимать осаду, мы знаем, граф, – не поворачивая головы, сказал капитан де Рэ. – Но вы же видите, что переправляться в такую погоду нельзя.

– Да разве дело только в подкреплении и в осаде? Народ и солдаты ждут появления Девы. Весь Орлеан ждёт вас, Жанна! – Дюнуа умоляюще поглядел на девушку.

– Поверьте, граф, я не против того, чтобы сегодня войти в Орлеан, но я не могу оставить армию на этом берегу.

Дюнуа повернулся к Буссаку.

– Давайте тогда переправим хотя бы часть войска с Жанной.

– Я не против, попытайтесь, – ответил маршал. – Сколько у вас крупных лодок?

– Хватит, чтобы переправить сразу тридцать человек с лошадьми.

– Вот и прекрасно, переправляйте Жанну с её свитой.

Когда начали погрузку, ветер с ещё большей силой рванул, погнал волну, обдавая брызгами солдат и лошадей. Пошёл дождь. Жанна ступила в лодку, в которой была её свита. Но подошёл Дюнуа и пригласил её в свою, где находилась депутация Орлеана. Когда Жанна переступила борт баркаса, в природе неожиданно наступила тишина. Дождик прекратился. Ветер сник. Выглянуло солнце. А в тот момент, когда гребцы взялись за вёсла, ветер поменял направление, туго надул поднятые паруса и понёс лодки к правому берегу. Все бывшие в баркасе зашептались и принялись креститься, украдкой тараща на Жанну глаза.

– Это знак свыше!

– Это знамение!

– Символ!

А она, сняв шлем и держа его в руке, подставила лицо заходящему солнцу и весело улыбалась ему.

Следом за Жанной и её отрядом переправилась вся армия.

В восемь часов вечера передовой отряд вступил в Орлеан через восточные – Бургундские – ворота.

Был тёплый весенний вечер. Солнце только-только скрылось за городской стеной в стороне Ренарских ворот, но продолжало ещё поигрывать золотом лучей на шпилях, башнях и крышах.

Многие воины из Орлеанского гарнизона, стоявшие в оцеплении, держали зажжённые факелы.

Появились монахи, встречавшие войско. Они несли кресты и пели псалом Давида:

 
Приди, создатель, и поверь,
Тебя мы встретим с умиленьем.
Открой в любую келью дверь,
Увидишь веру и смиренье.
Приди, яви собой венец
Всего, чему ты повелитель,
Земли и неба Вседержитель,
Природы и людей отец!
 

За монахами шёл юный, с девичьим лицом, но в полном рыцарском облачении паж Луи де Кут. Он нёс развёрнутым белое полотнище. На нём на фоне лилий было вышито изображение Вседержителя в обществе двух ангелов по краям с надписью: «Иисус – Мария».

А следом, на рослом и величественном, светло-сером, гордом брабансоне, затянутая в сияющие латы, ехала сама Жанна.

Рядом, по правую руку, гарцевал монсеньёр Орлеанский, незаконнорожденный сын пленённого бургундцами и удерживаемого в неволе герцога Орлеанского, молодой граф Жан Дюнуа. Всё население города вышло встречать Жанну. На узких улицах была такая давка, что по проходу, оцеплённому факельщиками, едва-едва могли проехать два всадника.

Протиснуться через оцепление было невозможно, но всем хотелось не только видеть, но и прикоснуться к божественному существу, явившемуся в осаждённый город.

Народ напирал. Шпалеры оцепления неминуемо сужались. В конце концов, на одного из факельщиков надавили так, что он качнулся и нечаянно пожег штандарт Жанны. Улица огласилась воплем ужаса. Толпа отпрянула. Растерялись все, кроме одного человека – Жанны. Она тотчас пришпорила коня и тремя хлопками ладоней погасила пламя.

Толпа в изумлении опустилась на колени и принялась креститься.

Отряд во главе с Жанной проследовал до Ренарских ворот, неподалёку от которых, в доме городского казначея Жана Буше, ей было приготовлено жильё. Пажи помогли Жанне сойти с коня. Хозяин дома провёл её в дом. В фойе первого этажа пажи принялись снимать с неё доспехи. Она распорядилась позвать капеллана, оруженосца и помощника. Пока один из пажей укладывал доспехи, второй помчался выполнять приказание. Жанну повели на второй этаж, где в просторном зале тотчас вспыхнули свечи, и она увидела накрытый яствами большой стол. Тотчас за её спиной появились Жан Паскерель, Жан де Олон и Бертран де Пуланжи. Жанна жестом пригласила их к столу.

– Друзья мои, скоро мы выступим на англичан, и будет пролито много крови. Я желаю написать письмо их командующему, чтобы они ушли отсюда без лишних потерь.

Паскерель повернул к ней красивое и уродливое, мягкое и жёсткое, с колючими и грустными глазами лицо.

– Жанна, один пастух уговаривал волка, не есть его овец, и тогда голодный волк съел самого пастуха.

– Я слышала эту притчу от матери. Так вы считаете уговоры бесполезными?

– Мне, как вашему духовнику, следовало бы сказать нет, но я скажу: да!

Жанна перевела взгляд на Пуланжи. Тот, не поднимая лица и глаз, качнул головой.

– Когда меч занесён, его нужно опустить на врага, а лишь потом опустить в ножны.

Жанна глянула на де Олона. Тот откинулся назад, вытянул руки с кулаками на столе, поднял свои чёрные глаза.

– Капеллан и помощник правы. Меч достают из ножен, чтобы омыть его кровью.

Жанна снова оглядела своих советчиков. Стремительно, скрестив руки на груди, прошлась по комнате.

– И всё же мы должны прибегнуть к словам! В последний раз… Несите перья и бумагу.

Оруженосец подошёл к двери, открыл её и громко сказал:

– Бумагу, перья и чернила!

Вскоре паж принёс всё необходимое. Жан Паскерель взялся за перо, обмакнул его в чернила и выжидающе устремил на Жанну взгляд.

– А ты умеешь писать по-английски? – спросила Жанна.

– Могу, но зачем? Английские вельможи хорошо говорят на французском, – ответил монах.

– Как? Почему? – удивилась Жанна.

– Это у них язык двора уже триста лет со времён Генриха Плантагенета.

– Вот как. Ну, что ж тогда пишем на французском.

А она подошла к знамени, приподняла за верхний край полотнище, распрямила его и, повернувшись к монаху, спросила:

– Что здесь написано?

– Иисус Мария! – Прочитал Паскерель.

– Вот так и начинайте!