Текст книги "Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары"

Кризис духовности объясняется очень просто: в России не любят великих людей. В России хотят, чтобы они были такими же маленькими, решающими проблему морали, секса и прочего, что встало, на своем уровне. Это все происходит от Достоевского, который дал посредственности и ничтожеству прекрасное обоснование, чтобы гнобить величие и высокую мораль, даже если сам он не достигает морали выше плинтуса; а так как величие – это путь к морали и humility, не стоит удивляться, что большинство из людей, ругающих Никиту Михалкова, не поднялись и близко на ту же высоту в плане этики, как он. Даже на это маленькие люди стремятся убедить себя в том, что человек способен в искусстве скрыться до высот этики, оставаясь при этом законченным негодяем, хотя, конечно, понятно, что это глупость, и так же, как Михалкову не удалось бы скрыться в своем фильме, будь он таким человеком, как о нем говорят, он проявил себя с наилучшей стороны, будучи таким человеком, о котором те не имеют понятия, – великим человеком. Понятно, что это происходит потому, что маленькие люди, не художники, не имеют ни малейшего представления ни о психологии творчества, ни о психологии его – то есть, своего собственного – восприятия. Похоже, что Михалков опередил свое время в том, как оценивать его по достоинству будут люди, конгениальные его картине в своем величии.

Эти фильмы как сообщающиеся сосуды, состоящие оба из величия и humility, переливаются в зависимости от раздвоения автора как режиссера и исполнителя главной роли.

3 ФЕВРАЛЯ: днем решил прервать работу и поехать на «ОЗОН» забрать три заказа с философскими книгами, перед этим написал смс Лилии впервые с лета, и предложил ей встретиться, так как был рядом с ее домом. Перед выходом вспоминал Костю в бахилах, выйдя из лифта на первом этаже, увидел мальчика в бахиле на одной ноге и с костылем – подвернул ногу в школе на физкультуре. Уже в метро получил ответ: «Я там больше не живу, я вышла замуж».

Интернет-центр на Кузнецком не работал, полетел провайдер, на обратном пути купил чебуреки с сыром и другие изделия в новом хлебном ларьке у нас на круге – оказалась дрянь. В Интернет-кафе «Эпицентр» не просидел и 15 минут – ничего не было. Вечером пересматривал «Чёрный нарцисс» – это было начало работы над первой главой.

ДОМ НА БЛЮ-РЭЙ – НАЧАЛО ФЕВРАЛЯ

Погодин в аудиокомментарии раскрывается во всем своем характере. Главное, когда именно он появился. Это комментарий по существу, не настроенный на доверительную беседу, иногда с чтением по бумаге, но оттого – лишь более подготовленный, не выпадающий из текста. Плотность времени увеличивается. Раздает сестрам по серьгам всем задействованным в фильме и критикует всех, кто отказался в нем сниматься или плохо говорил о нем. Признание ошибок, оправдание и новые ошибки уже в самом комментарии. Мы обедали в ресторане, я купил коллекцию Кубрика и принес ему показать, он мне подарил «Дом» на Blu-Ray.

ФАУСТ – 9 ФЕВРАЛЯ

10 сентября на закрытии Венецианского фестиваля председатель жюри Даррен Аронофски объявил, что фильм, получивший гран-при, был выбран единогласно – и это «Фауст» российского режиссера Александра Сокурова. Аронофски отдал алаверды: сценарист Юрий Арабов входил в состав жюри в 2008-м, когда главный приз был вручен «Рестлеру». Сокуров снимает так, словно хочет показать нам, что из него выходит при кашле, понятно, что его туберкулезные фильмы пришлись ко двору в эпоху всеобщего заболевания.

Когда появились первые сообщения, что Сокуров поставит «Фауста» в Европе с европейскими специалистами, в воображении безотносительно рисовались чертоги экспрессионизма. Вместо этого мы получили обычную сокуровскую мокроту, которую режиссер уже давно взял в привычку отхаркивать с экрана в сторону зрителя.

Россия должна немедленно продемонстрировать готовность к повороту к классической эстетике, так как никто из мировых стран-лидеров, осознавших эту необходимость, не позволит России залить своей мокротой и подпольной грязью весь мир; такую Россию, как показана в этом фильме, нужно остановить, и ее остановит даже не какая-то внешняя сила, но сам ход истории – ничего подобного не сможет остаться на постоянной основе в момент разумной необходимости, которую в 2011 году вообще-то уже можно было бы почувствовать. И ясно, что для этих людей поворот к классической эстетике при помощи щелчка пальцев невообразим.

ЗНАЧИТ, ВОЙНА – 14 ФЕВРАЛЯ

В этом фильме смотрят по телевизору «Буча и Сандэнса».

Это гонконгский фильм, бессвязность нарратива и свобода делать всякую дурнину на экране. Герои обсуждают творчество Хичкока в видеопрокате. «Что ты смотришь на компьютере, porn?». Excuse of a movie от режиссера, который не снимает, а ищет excuse for making movies. Это вышло на День Святого Валентина в России.

у меня дошли руки подсчитать

сколько слов я произносил обычно в день

«Интернет на 15 минут, пожалуйста» (на почте)

«Да» (ответ на вопрос: «Пакет нужен?» в супермаркете)

«Половинку “Бородинского”» (в другом магазине, хлеб – отдельно)

«Советский спорт» (в окошко газетного ларька)

по вечерам мы созванивались с отцом

и общее число произнесенных слов увеличивалось в несколько раз

иногда звонил Олег Погодин

так как я сам боялся звонить ему как человеку семейному

однажды мы в два часа ночи говорили про Клода Соте

Олегу нравился фильм «Зима в сердце»

он удивился, что я его не смотрел

и долго рассказывал о нем

а в конце сказал:

«Посмотри. Это фильм для тебя»

Я сел (хотя я лежал)

Олег ничего не знал обо мне

и моей работе

хотя как человек чувствующий

наверное, догадывался

что у того

кто пишет 700-страничную книгу

а потом

сразу же

садится за вторую

такую же

должны быть для этого веские причины

помимо любви к кино

с деньгами мне помогал отец

мое антибуржуазное устремление

проявившееся в это время

не привело меня к левым взглядам

или какому-то бунту

наоборот

оно привело меня к самоотречению

готовность прожить без денег вообще

которое могли позволить себе только люди, воспитанные в семьях с достатком

вроде святого Франциса Ассизского

мой отец работал всю жизнь

чтобы я мог позволить себе это

стало ясно

что за эту книгу

возможно

придется отдать жизнь

ну не в буквальном смысле

или как

26 ФЕВРАЛЯ: В «Пурпурном легионе» купил «Время» Эндрю Никкола. От «Пурпурного легиона» прошел пешком, на Красной площади был каток и контроль на входе. На Садовом убирали. В 19:01 в Интернет-кафе прошла новость о потасовке на Площади революции, где я проходил: то ли после, то ли перед этим, но после окончания флэшмоба.

Позвонила Тамара – договорились на 1 марта. В кафе я скачал пьесы Бернарда Шоу и сделал заказ Хеббеля через alib.ru. Под конец я отдал пустую бутылку «Спрайта» и стакан парню в баре на глазах у той китаяночки, так как перед этим был звонок из букинистического в Медведково, и я не успел до конца расплатиться, и парень отошел в бар. В метро было тихо и прекрасно. Пошел на фильм «Дж. Эдгар» в «Атриуме» на Курской в 20:05, за полчаса вполне успел. На эскалаторе в «Атриуме» парень прихватил девушку за попу. Пара передо мной не захотела брать билеты на «Артиста», узнав, что это черно-белый фильм. 11-го кресла не было. На обратном пути мне встретились две развратные девицы восточной внешности, а парень справа читал книгу «Что надо знать об опере».

ДЖ. ЭДГАР – 26 ФЕВРАЛЯ

Посреди сеанса замигал экран мобильного телефона, я поднял трубку: обычно я этого не делаю, но звонил Олег Погодин, я рассказал ему, очень тихо, что сижу в кино на «Дж. Эдгаре», и ДиКаприо только что сидел у постели умирающей матери. Олег громко рассмеялся на другом конце линии, потому что он давно заметил, что это любимая повторяющаяся сцена Клинта Иствуда.

После просмотра я не мог подобрать слов, чтобы описать свой восторг.

Логика, прыжки во времени, Оливер Стоун, величие и борьба с коммунизмом путем насилия, характер ищет злодея из-за эдипального комплекса; рациональный ум, создатель картотеки в библиотеке Конгресса, с которой началась его система, системный ум, он мальчишка, а она – старше и тверже, дурачок; ДиКаприо великолепен в этой сцене, где она отталкивает его предложение руки и сердца, говоря, что для нее работа важнее брака; Гувер думал, что сражается с коммунизмом, а толкал Америку в женский мир, как и все остальные люди. Заметная внешность под гримом – это прием; это фильм о том, как мужчина остается мальчишкой, притом, что это один из лучших старческих гримов, наверное, в истории кино. ДиКаприо в этом гриме на кого-то неуловимо похож.

В 1930 году пошел звук и «Враг общества», потом время течет, и фильм G-Men, где тот же актер играл уже другого человека – по просьбе сверху Голливуд остановил тенеденцию рассказывать про преступников и начал рассказывать про служителей закона. Его процессуальная интонация как процесс над самим героем, расследование похищения ребенка Линдберга, его прозорливость и метод. Его метод – фантазия о своем образе, это творческий человек, мужчина, он автор мемуаров, которые писал для него сначала один, а потом темнокожий, и создатель своего образа. Лучшие моменты в нем сделаны в укрупненной детали: это про создание образа – перстень, который он потом не снимал, подпись.

Сам диктатор, провозвестник авторитарной этики, ксенофоб и фашист по своему характеру, такой человек дожил до Мартина Лютера Кинга и ненавистных ему либералов, смертная казнь похитителя монтируется с началом 60-х и духом свободы. Он – создатель современной системы слежения, истоки которой, говорит этот фильм, были заложены в самой природе американского характера, к какой бы свободе он ни стремился, были в самой природе человека. Фильм, в котором драматическое движение целиком основано на ошибке, о человеке, который не отдавал себе отчет, что делал прямо противоположное. Забавно, как он бросает всю эту борьбу с коммунизмом после начала сюжета. Фильмы Иствуда навсегда войдут в историю как попытка сохранения логической основы западного мира при разговоре о наступлении матриархата и восточной культуры. Иствуд идет к истине через фотографию и классицизм, которые уже давно используются для отхода от истины. Человек, доживший до онтологического слома, в фильме человека, для которого фильм стал первым, снятым после онтологического слома. Человек, который работал в одном кабинете, с одной рыбой на стене, не снимая перстень, типичный характер республиканца.

Самое интересное в нем – внесюжетное: платок, отжимания, но и те отыгрываются в сюжете. Как вкрадчиво и осторожно он проводит эту линию – убирая в сторону женщину, появляется мужчина. Я смотрел картину перед «Оскарами», на вечернем сеансе в воскресенье в многозальном кинотеатре. С какой неловкостью он ввел эту тему после реплики про минет, как бы проверяя. Как он продолжает эту тему через интрижку жены Рузвельта с женщиной, у обоих было презрение к женщинам. Прекрасная сцена, где он разговаривает с женщинами как мальчик о своих достижениях, и сам не замечает, как вызывает в них желание переспать с ним или хотя бы потанцевать, и он бросается за спасением к своему другу. Потом в фильме он репетирует дикцию перед зеркалом, и тут мама ему говорит про нарциссизм, и она сама не знала. Вся Америка, по крайней мере, знала до просмотра, что Гувер любил одеваться в женское платье, но как тонко и как пронзительно это сделано в картине, притом что выбрано как кульминация. После чего выход на сцену, в которой он наблюдает за проездом нового президента Никсона. Его речь Evil prevails, прямая мораль в финале, только тут вернулся закадровый текст, и это shot by shot последняя сцена «Авиатора», с речью про будущее. Иствуду хочется победить Скорсезе, и он достал из его актера лучшую роль, на которую тот был способен. Это душераздирающий фильм, в том, как он делает зрителя беззащитным перед соединением subject matter и безусловно высочайшего уровня эстетического. Как тонко и без нажима он делает вещи, вокруг которых другие развели бы fuss; никакой бомбастики в биографии директора ФБР, с какой была бы эта личность показана в лучшие времена для демократии; вот в этом фильме выясняется, что какие-то сцены из показанных были не правдой, а частью рассказа; это иллюстрируется «правдивыми» кадрами; но это не фильм, в котором есть неожиданный финал, хотя он и вызывает желание пересмотреть и увидеть, в каком месте и по какой причине картина приходит к приему ненадежного рассказчика. Занимается ли Иствуд развенчанием легенды со сцены допроса; где Гувер предстает человеком, у которого была привычка присваивать чужие достижения, а себя выставлять единственным; как фильм раскрывает новые планы в его характере к началу второго часа, он дает причины этого поведения в том, как его желание было продиктовано доказать мужественность, а не только сознательным тщеславием. Это качество в нем замечательно предвещается сценой с матерью, где она на смертном одре, как обычно у Иствуда.

Когда его секретарше позвонили сказать, что мистер Гувер скончался, первое, что она сделала, это сделала запись в книге, где делала записи все эти годы, об этом звонке; и Иствуд не совершил ошибки, показав эту книгу хотя бы раз до этого в фильме. Наоми Уоттс больше не появляется в фильме без старческого грима, и все, что она думала по этому поводу, держится при ней; она просто выполнила свою работу; сохранила преданность; все архивы были уничтожены, как он попросил; о такой женщине режиссер этого фильма мечтает. Никсон ничего не узнал, это вопрос правды и лжи. Интересны его отношения с президентами: в момент убийства Кеннеди он прослушивал секс его жены (?), и его секретарша тоже слушала – это единственный намек на ее сексуальную жизнь; портрет Эйзенхауэра промелькнул в кадре. И на церемонии этот фильм не уместен как звуковой, и в этом его смысл – последний звуковой фильм.

MONEYBALL

Питт сделал роль из жестов, введенных в исполнение в таком явном ключе, что этого нельзя не заметить: его руки постоянно вмешиваются в его монологи, это человек, которому нужно говорить, менеджер бейсбольной команды, убеждать тренерский штаб; как он щелкает пальцами в сторону своего советника по экономической политике на общем собрании. Кому пришла мысль сделать коммерческий фильм из этого сюжета о человеке, создавшем успешную команду из игроков, в которых никто не верил, не путем особого внушения веры в силу духа или что-нибудь еще такое же голливудское, а путем экономического анализа – вычислив, какие сильные стороны есть у дешевых игроков, чья цена опустилась из-за того, что у них есть слабые стороны, не нужные в данный момент ни одной команде. Underdog, understatement, underplay, команда начала с серии поражений и в итоге не стала чемпионом ничего – в чем тогда смысл? А потом команда, списанная со счетов с начала сезона, начала выигрывать – и установила рекордную победную серию в истории американского бейсбола. Фильм этот о другом: он о том, что люди were mismanaged в истории человечества, и если так, то его подтекст в финале становится также говорящим. К нему приходит владелец другой, более крупной команды, и объясняет, что из-за него теперь рушится прежний уклад: команда, вложившая в каждую победу больше миллиона, пока он вложил 200 тысяч, одержала столько же побед, и теперь все, кто не перестраивает свои команды по методу Билли Бина, – динозавры. Сказав это, он протягивает ему контракт, который сделает его самым оплачиваемым менеджером в истории американского бейсбола – в команде Boston Red Sox. И как он оперирует этим ходом: в 90-е под патриотическую музыку Том Хэнкс произнес бы сентиментальный монолог о чести и достоинстве, но Питт взвешивает конверт в руке по пути домой, а потом еще обсуждает это со своим подопечным-толстяком, кто советует ему согласиться. Но Билли, разумеется, не ушел из Оклэнд Атлетикс. Что здесь нового? Америка раньше говорила, что главное – не деньги, и во времена Фрэнка Капры такой сюжет был бы решен примерно в таком же духе, за одним исключением – к Билли была бы подрисована симпатичная американская девушка, а тут у него уже есть дочь. Отсутствие романтической линии и общая реалистичность повествования говорит о том, что перед нами «жизнь», а не кино, но перед нами кино, говорящее про жизнь нечто специфическое для 2011 года. В финале он едет на машине по городу с кранами вдалеке и слушает запись своей дочери, поет она про то, что You such a loser, dad / Just enjoy the show, и финальный титр говорит, что Билли не принял предложение и все еще пытается выиграть последнюю игру в сезоне и. А что он тогда сделал? Он проиграл. Не в том смысле, в котором проиграла команда андердогов из фильма 90-х – которая могла бы и выиграть, но все получилось немного грустно, хотя все они, конечно, хорошие люди.

организация недраматического материала в драму

человек был mismanaged из-за установки на его материальную природу, и потому человека нужно освободить, чтобы он стремился к смерти, как и положено; в этом смысл трансцендентного либерализма

Длительность работает, и притом создает удивительную интонацию продвижения через не хочу. Фильм поразительной ценности драматических пауз, молчания, отмеченный игрой Брэда Питта. И моментом катарсиса становится последняя сцена, где его дочь, которая учится играть на гитаре, поет для него песню, пока он едет на машине и ставит диск, с рефреном You're such a loser, dad, а Питт улыбается морщинами, которые оставило ему десятилетие, понимаешь, что все это зачем-то было нужно. Еще это один из первых примеров уместного применения дрожащей ручной камеры – в этой сцене, снятой с кресла рядом с водителем, в кадр попадают какие-то вещи, которые автор мог бы снять на домашнее видео, это редкий пример введения чисто любительской съемки в мейнстримовый фильм.

КОНЕЦ ФЕВРАЛЯ

В тот день мы с отцом посмотрели Moneyball и поехали смотреть «После работы» Скорсезе, который давали в одном московском киноклубе. Девушка Наиля отреагировала для меня очень неожиданно: я привык, что студенты ВГИКа обходят меня стороной. Она и какой-то молодой человек из списка ее друзей добавили меня в друзья на Фэйсбуке с интервалом в 4 минуты. Эта девушка была студенткой Разлогова, и когда она сказала, что после ВГИКа тот взял ее сотрудницей в свой институт, где она, вероятно, уже встречалась с Анной Чикишевой, все было бы кончено, не будь эта ситуация другого рода с самого начала.

ПОЛНОЧЬ В ПАРИЖЕ

Новый фильм Вуди Аллена открывает подборка видов Парижа, and it gets creepy к исходу четвертой минуты. Кажется, что действие не хочет начинаться, и сейчас пойдут финальные титры. Учитывая состояние автора в последние годы («Да ну всё к черту»), я бы не удивился. Он попадает в прошлое, и у него хватает фантазии только на то, чтобы найти правильную девушку. Это все такая подборка банальностей, они попадают в кафе «белль эпок», и их первым делом встречает баркарола из «Сказок Гофмана», а потом канкан, и они знакомятся с Тулуз-Лотреком. Вуди держал эту идею с 2006 года, и почему ей выпало стать первой для него в том новом десятилетии. Во все времена старики говорят, что молодое поколение пустое и лишенное воображения, для женщины 20-х 90-е XIX века – Золотой Век, а они сожалеют, что не могут жить при Возрождении. И вот эта умная мысль так подкупила всех интеллектуалов по всему миру, которые впервые об этом подумали? Какой унылый romance он нам показал в духе one-joke фантазии! Герой не хочет возвращаться в современность, к своей буржуазной семье, красотке, падкой до phony интеллектуалов, с родителями-республиканцами, которые считают его коммунистом и устраивают за ним слежку, короче, к нехорошим людям, которые ведут себя, как Вуди Аллен думает, так, как люди себя ведут, когда они ему не нравятся. Что он хочет сказать про творческий процесс? Он вставляет в свою книгу элементы своего опыта, и Хемингуэй указывает ему, что у героини, которую он списал со своей жены, роман на стороне, о котором он не догадывался. А девушка пишет роман про людей 20-х, который он потом покупает у букинистов и обнаруживает там признания в том, как она к нему относится, и идет использовать это в своих целях.

АНТИ-МЭРИЛИН

Брана в своем исполнении Оливье практически цитирует книгу Майкла Редгрэйва, основанную на лекциях, прочитанных приблизительно в то же время о том, что «некоторые методики и упражнения, которые могли быть полезны в классе, paralysing и деструктивны, and not to put too fine a point on it, чертовски nuisance на сцене».

Люди все еще требуют от исполнителей реальных личностей портретного сходства, словно актер не может играть внутреннюю онтологическую сущность, которая отчасти является более правдивым портретом, чем прямое изображение внешних черт. Вот и Мишель Уильямс не смогла не сделать Монро очаровашкой, придав этой бимбо такие качества, которых в ней никогда никто не видел, и совершенно не передав того взгляда, что мы прекрасно знаем.

4 МАРТА: в метро женщина рядом со мной читала книгу Ницше «Странник и его тень», открытую на разделе «Война как целебное средство».

4 МАРТА

В победе Путина было отмечено еще одно: его резкое нежелание прощать кого бы то ни было, а где-то даже – сразу ударить по оппонентам, откуда этот необязательный и, в общем-то, невынужденный ход с телемостом с Нижним Тагилом, где Путин дал понять, что он целиком на стороне трудового народа, который в той ситуации повел себя более достойно, чем представители творческой элиты, «бездельники и болтуны». Тут с ним трудно не согласиться: Путин чувствует, что он далек от искусства, и у любого столь же стороннего человека такое поведение интеллигенции вызывает понятное отторжение и желание пойти с простым народом, даже если он сам хорошо понимает, что сам он ни к тем, ни к другим прямого отношения не имеет, но выбор между двумя подталкивает его. В этом даже его какое-то сочувствие: воистину, когда слышишь, как кого-то называют «быдлом», хочется пойти к этим людям и встать рядом с ними под этот ярлык. Однако тут была одна загвоздка, потому как если митинги оппозиции даже и привели к каким-то положительным последствиям для перестановок в программе власти и ее отношении, то вот очевидно медвежьей услугой, которую они оказали, было отвратить власть от того направления, в которое ей-то точно предстоит двигаться в ближайшее время. Путину вряд ли кто-то из его окружения сообщил, что он является первым президентом страны после онтологического слома и что это означает: настает время других политиков, тех, кто будет применять к реалиям практической жизни законы искусства, просто потому, что вызов времени решению другому просто не поддастся, и того, кто его не уловит, со своего пути уберет. Тогда как Путин – явно человек предыдущего полустолетия, практичный, трезво оценивающий действительность и исходящий из ее реальности как предпосылки в поведении человека. Казалось бы, он и должен придерживаться принципов Realpolitik в делах международной политики, и все же – именно Путина трудно представить в образе советского лидера-самодура, творящего невесть что в Европе or elsewhere. Более того, за последние годы, возможно – под влиянием образа его преемника, Путин стал проявлять на международной арене тяготение к критике таких принципов – что было, впрочем, продиктовано возможностью подчеркнуть слабость Америки, которая придерживалась их, но оттого не в меньшей степени указывала на готовность российской власти к пересмотру тех соглашений в сторону джентльменского поведения. В чем тут дело? А дело в том, что Путин – очевидно работавший на «мужскую», даже пацанскую аудиторию в ходе предвыборной кампании, неловкий, когда речь заходит об искусстве – не настолько далек от искусства, как он хочет казаться, и даже связываясь сразу после оглашения результатов с воензаводом на Урале, где глава цеха делает стэнд-ап на фоне танкового орудия с его несомненной фаллической символикой, Путин до конца не уверен в том, что в глубине вещи объясняются так. И его, как и всех остальных, вынуждает придерживаться этой парадигмы многолетняя история ее доминирования. Только в России лидер государства может напирать на «силу» и при этом пустить слезу со сцены, выйдя к сотне тысяч поклонников и многомиллионной аудитории у телеэкранов.

Самое интересное в нем был этот тренд маскулинности и трудового народа, за которым редко просматривается личный характер – не такое уж частое явление в эпоху развитых политтехнологий. Есть ощущение, что вот это и был настоящий Путин – хотя он не так далек от искусства, как хочет казаться, когда после победы связывается по телемосту с фаллическим танком или идет к футбольным фанатам и говорит им, что они могут отбуцкать брательника. Путин не дурак, чтобы не понимать, какой эффект это произведет, но он делает это специально, или даже назло, хотя он вовсе не отождествляет себя с этой прослойкой населения. Как мужчина, он с некоторым недоверием относится к художнику в себе, а его реалистический, практический опыт заставляет его относиться с предубеждением, отсюда вся эта неловкость при встрече с прекрасным. И по-человечески я его очень хорошо понимаю: точно так же в 2005 году хотелось пойти к пацанам и поесть попкорна на голливудском блокбастере, глядя на то, как зеленоволосые студенты отстаивают Музей кино на Пушкинской площади, обвешанные плакатами «Продаем шедевры Годара за 10 рублей!» (i.e. предлагая купить нечто несуществующее за деньги). Проблема в другом: вред от этих митингов в том, что у власти, похоже, сложилось впечатление, что эти леворадикальные нигилисты, с низким уровнем политической культуры, составляют репрезентативный пример современной, «думающей», интеллигентной молодежи – что вовсе не отвечает действительности, учитывая, сколько людей этого возраста тихо сидят и не разделяя этих взглядов: послушайте вот хотя бы Ивана Засурского. В его словах то же разочарование от того, что власть, похоже, на полном серьезе подумала, что этими людьми она и управляет, тогда как суть времени, как ее выражает господин Кургинян, совершенно в другом направлении, связанном с искусством. Собственно, весь вопрос сейчас заключается в том, насколько дальновидным политиком является новый президент, и сдается мне, что его решение будет зависеть от того, как быстро он сообразит, что ситуация вовсе не является такой в творческой среде. То, что все эти люди не связаны с искусством, а связаны с долгоиграющей традицией антиэстетики, направленной на убийство искусства и геноцид человека под прикрытием так называемых гуманистических ценностей (единственный гуманизм, гуманизм искусства, слишком мужское понятие, чтобы такие любители демократических перемен не начали смешивать его с фашизмом сразу после окончания Второй мировой войны). Все это уже в картине «Елена», в которой вся эта проблематика была подготовлена под конец года. Да, но каким образом? Забавно, но чтобы понять, что происходит, всего-то нужно прочитать статью Фрейда «Достоевский и отцеубийство». Так же, как у меня нет сомнений в том, что отец ***дил маленького Андрюшу Звягинцева, я не сомневаюсь, что если копнуть в контингент этих митингов, я убежден, можно обнаружить, что у большинства собравшихся есть проблемы со своим отцом, и Владимир Путин – который здесь вообще не при чем – почти иррационально замещает для них father figure. Думаю, если после этого не раскроется, что нигилизм – это инфантилизм, уж не знаю, что нужно. Надеюсь, что власти задумали дать зеленый свет их волне ИМЕННО потому, что очень тонко все это рассчитали и поняли, что сейчас момент, чтобы высветить их качества на глазах у всех (я думаю, что группа «Pussy riot» является полностью санкционированным, если не созданным наверху проектом – и они еще ржут там, так как возможно, что никто из этих балбесов, поддерживающих «Pussy riot» не понимает, что такое «pussy riot» и почему это subversive), и что они собираются где-то к 2017 году воскресить отца, убитого ровно таким же образом ровно сто лет назад.

Трансцендентный политик – это тот, кто понимает, что экономическая, военная мощь и прочие вычисления – полная ерунда по сравнению с тем, какое количество материи будет разъято жителями его страны. Вот нам и предстояло проверить, насколько дальновидным политиком является мистер Путин, в понимании, что у него под рукой сейчас – страна художников, которым ничего не нужно, кроме свободы от физической оболочки, и которые начинают об этом догадываться, потому что двигаться в другую сторону, как научил их сначала ХХ век, они больше не могут и не хотят. И если толкать их и дальше в общество производства и всеобщей вины, беды к семнадцатому году не миновать.

Так как многие разумные люди, которым нравится Владимир Путин, теперь молчат, чтобы не быть неверно понятыми, у оппозиции есть реальный шанс для подрывной деятельности в условиях оппозиции: можно натравить власть на молчащих людей, выставив их в ее глазах оппозиционерами путем ложных сведений об их убеждениях. На месте представителей творческой, научной, другой интеллигенции, видевшей задолго до того, как события приняли политический ракурс, угрозу своим позициям со стороны конкурирующих структур или лиц в своей области, лично я бы именно так и сделал: поспешил, пока власть ослеплена злостью на класс как таковой, выставить неугодные для себя идеи, которые теперь совпадают с политическим, морально-нравственным курсом, взятым в стране, как попытку революционных преобразований, на дестабилизацию, а то и вовсе – как антигосударственную деятельность. Простой пример: убежден, что завистники стукнули наверх, что в фильме «Дом» Олега Погодина, ну вы поняли. Притом, что большего русофила и почвенника, чем Погодин, нужно еще поискать; его идеи по поводу фильма о Куликовской битве, которым он занимался еще до событий декабря-2011, мы могли и не увидеть воплощенными на экране. Самое ужасное, что может сейчас начаться в искусстве – это если те, которые и так все правильно делали, будут пойманы между образом конформизма и властью, которая возьмется выламывать их, не понимая, что художник не может причинить вред, если искусство является центром его жизни. Понятно, что сделано это будет из элементарного недоверия: после пятидесяти лет чудовищного нигилизма в области эстетики отличить такого от бездарности, проникнутой ненавистью к людям, никто уже, видимо, не способен: случай с фильмом «Елена» – прекрасное тому подтверждение.

Вообще-то безотносительно, но идти поддерживать либеральную демократию с антиамериканскими настроениями несколько противоречиво. Забавно все-таки, как из злостного противника капитализма Россия превратилась в злостного противника социализма. Но все-таки как похожи две новые сверх-державы из ХХ века: чтобы найти основание морали, им достаточно найти злодея. И 25-летние, один-два года из института, кого-то пытаются винить в своей неудаче, для них во всем виноват Владимир Путин, это понятно, но вот считать злодеями ОБА лагеря – видимо, у этих людей с митингов и правда за душой немало поводов для мысленного заслона.