Текст книги "Управление будущим"

П. Шварц (г. р. 1946) является выходцем из «Шелла», где были разработаны первые варианты глобальных сценариев, и эта практика сохраняется до сегодняшнего дня. Там П. Шварц трудился вместе с П. Веком и Т. Ньюлендом. Сейчас П. Шварц является одним из основателей Global Business Network. Его книги во многом задали интеллектуальную парадигму направлению, поскольку, уйдя из «Шелла», он как раз углубился в теоретическое обоснование того, что делал там в качестве практика в рамках стратегического планирования компании [1–2].

Его «расширяющийся» статус передает то, что П. Шварц является консультантом ряда голливудских фильмов, действие которых происходит в будущем. Он также является соавтором нашумевшего доклада Пентагона о грядущих климатических изменениях [3].

Global Business Network консультирует большой бизнес, в ряде вопросов отвечая на конкретные ситуации, куда можно и куда нельзя вкладывать деньги с точки зрения будущего развития экономики.

При этом возникает еще один формат, в котором задействованы эти аналитики будущего. Половину своего времени в «Шелле» они тратили не на разработку сценариев, а на поездки по миру, чтобы своими выступлениями разрушить недоверие к тем сценариям, которые они предлагали [1. – Р. 193]. И отсюда следует «странный» вывод, который делаем мы, а не П. Шварц, что его сценарии могут оказаться правдивыми не только потому, что они истинны, но и потому, что главных игроков удается убедить, что мир будет развиваться именно таким способом.

В представлениях этой группы сценарии не столько готовят мир, сколько готовят людей к проигрыванию ситуаций, которые впоследствии станут для них знакомыми. Это возможно еще и потому, что более-менее явных сценариев в принципе не так и много, и к ним можно подготовиться. П. Шварц говорит по этому поводу следующее [1. – Р. 191]: «В реальном мире вы не знаете наперед, какой сценарий будет реализован. Но вы готовитесь ко всем трем, а затем готовите себя увидеть две-три небольшие детали, так что вы сможете узнать всю пьесу, прежде чем вас позовут сыграть в ней».

Мониторинг происходящего, как видим, является неотъемлемой частью сценарной работы. Он и вытекает из неопределенности в отношении того, какой из сценариев будет развернут в реальности.

П. Шварц фиксирует главный сдвиг, который имеет в место в мире в связи с развитием нового типа экономики: «Правила новой экономики формируются не физикой, а информацией» [4]. В результате самой важной собственностью становится не физическая, а интеллектуальная.

США проходили через подобную смену экономического «ядра» несколько раз до этого. Впервые в 1900 г., когда возникло электричество и телефон, которые были способны создавать новый экономический потенциал. Но этот потенциал оказался неиспользованным из-за Первой и Второй мировых войн и Великой депрессии. Второй вариант возникновения нового появляется в 1945 г., но его влияние не было таким большим. Все работало до 1973 г., когда нефтяные цены раскрутили инфляцию. Как следствие, деньги уходили на энергетическую эффективность, а не на производительность.

П. Шварц предлагает четыре возможных сценария дальнейшего развития ситуации. Сценарий новой экономики поднимает на первое место образование и знания. Постепенный сценарий, при котором движение к новой экономике будет осуществляться очень медленно. Это будет мир, напоминающий сегодняшний. Сценарий новой экономики как иллюзии вынесет вперед старых победителей, новые игроки разорятся, что во многом также похоже на сегодняшний день. Сценарий краха ведет к проигрышу всех. Новые технологии не окажутся такими производительными, какими их представляют.

Свою книгу о неизбежных сюрпризах будущего П. Шварц стал писать после того, как его удивила реакция слушателей, точнее ее отсутствие, на его доклад о будущем [5]. Как оказалось, все считают, что будущее будет таким же, как и сегодня, что является принципиальной ошибкой. Сегодня мы стали жить в мире, где постоянно происходят разрывы плавного течения событий, которое было характерно для прошлого.

Новые ситуации, формирующие будущее уже сегодня, выглядят следующим образом:

– заканчивается эра ухода на пенсию, поскольку люди продолжают работать, не предоставляя места для молодых;

– экономика продолжает расти высокими темпами;

– формируется новый мировой порядок;

– начинается новая научная революция;

– загрязняющие технологии становятся чище;

– приближается существенное изменение климата.

Кстати, П. Шварц считает, что то ли администрация Клинтона, то ли администрация Буша пропустила момент после завершения холодной войны, чтобы создать аналогичные труменовским политические и экономические институты (План Маршалла, Всемирный банк, ООН и под.), способные «включить» новые правила стабильности на ближайшие десятилетия [2. – Р. 98]. О подобного рода стабилизаторах сегодня думают многие исследователи. С другой стороны, возможно, мир уже преодолел определенный порог, когда запуск подобных правил был возможен в более или менее естественной манере.

В своем совместном с С. Вебером докладе о будущем энергетики П. Шварц подчеркивает три характеристики, делающих наше внимание к энергетике еще более серьезным, чем сейчас [6]:

– мы неверно воспринимаем имеющиеся у нас ограничения во времени;

– мы слишком оптимистичны по отношению к альтернативам углю и нефти;

– проблема изменения климата является более неотложной, чем мы ее себе представляем.

Самым неожиданным сценарием в этой ситуации окажется задержка в появлении альтернативных источников энергии. При этом все время происходит рост потребления за счет стран третьего мира.

Потребность в энергии может снизиться в мире, если произойдет следующее:

– экономическое замедление Китая или Индии;

– мировая депрессия;

– война;

– существенные климатические изменения;

– технологическая революция в энергосберегающих технологиях.

П. Шварц в принципе считает неизбежной потерю гегемонии нефти в ближайшие двадцать лет. Парадоксальным образом звучит фраза: «Чем больше цена, тем скорее это произойдет» [2. – Р. 140]. В любом случае это один из важных вариантов развития, который должны обязательно учитывать нефтедобывающие страны. Их благоденствие может вскоре закончиться.

Введя такой инструментарий как стратегические беседы, в рамках которых менеджеры, знакомые со своей сферой больше, чем планировщики, вскрывают в ней важные тенденции и существенные ограничения, П. Шварц подчеркивает два фактора, которые мешают развитию этого инструментария [1. – Р. 223]:

– менеджеры не имеют опыта проведения подобных неформальных бесед, которые могут в результате задавать формальные процессы;

– менеджеры оперируют узким кругом стратегических возможностей, не считая потребность в изменениях существенным требованием.

Кстати, это вновь демонстрирует, что будущее каждый раз закрыто от нас непроницаемой стеной, которая создана в рамках наших собственных ограничений на типы мышления. Мы хорошо мыслим о то, что видим и знаем. Но любое отклонение от конкретики объекта сразу уводит нас в «зыбкие пески».

В рамках Global Business Network сформулированы несколько вариантов такого нового типа мышления. Они назвали это мышление думанием по-иному. Сюда попали [7. – P. 302–307]:

– мышление от внешнего к внутреннему (outside in thinking);

– объединяющее мышление (connective thinking);

– сценарное мышление (scenaric thinking).

Первый тип мышления ведется на трех уровнях, опирается на три фокуса: внешний фокус, рыночный фокус, внутренний фокус. Внешний фокус включает в себя «далекие» параметры: геополитика, правительство и т. п. Объединяющее мышление способно объединить в единую картинку явно разные идеи, по этой причине оно достаточно близко соотносится с системным мышлением. Сценарное мышление вытекает из предварительно проведенных стратегических бесед (strategic conversation). Кис ван дер Хейден сформулировал ряд правил проведения неформальных стратегических бесед [8. – Р. 323–324]:

– не должно быть заранее готового решения;

– каждый участник имеет право рассматривать разные перспективы и разные варианты будущего;

– стимулируется внимание к основным видам неопределенности;

– рассмотрение неопределенности доводится до анализа последствий;

– необычные сочетания событий должны рассматриваться с помощью создания причинно-следственных историй;

– несвязанные идеи вводятся в общую схему, что делает их работающими;

– может вводиться время на размышления, если следует создать новые идеи.

Правила самого П. Шварца по этому поводу таковы [1. – Р. 227–235]:

Как вести стратегическую беседу

1. Создайте доброжелательный климат.

2. Соберите исходную группу с ключевыми лицами, принимающими решения, и людьми со стороны.

3. Подключайте информацию извне и людей извне.

4. Анализируйте задолго до принятия решений.

5. Начните с рассмотрения настоящего и прошлого.

6. Проводите предварительную сценарную работу в малых группах.

7. Начинайте беседы.

8. Живите в постоянных стратегических беседах.

Перед нами возникает суммарный базис, сырой материал, из которого можно черпать те или иные идеи для развития, для доведения их до логического предела, для поиска последствий, которые вытекают из найденных трендов.

П. Шварц утверждает в предисловии к книге ван дер Хейдена, что по-настоящему сильная стратегия должна базироваться на том, что отличает данную организацию от других [8. – Р. х]. То есть идея конкурентного преимущества работает на многих уровнях и во многих вариантах, в том числе на нее опирается и разработка стратегии.

С. Вебер, вспоминая свое знакомство с П. Шварцем, говорил, что он пришел к Шварцу в Беркли и спросил, как в бизнесе происходит планирование. Проблема состоит в том, что результат должен быть достигнут через 10–15 лет, поэтому важно знать, как учитывать разные случайные события. Единственное преимущество, которое есть у «Шелла» – то, что они мыслят более креативно и строят свои рассуждения о будущих событиях более формально. «Питер научил меня, как использовать теорию, доказательства и воображение для структурирования размышлений людей о будущем, насколько все это может обладать значительной ценностью и насколько все это является трудным умением» [9]. То есть реально перед нами ситуация, когда технология «одевается» на интуицию.

Временные горизонты говорят о том, что будущее практически «куется» сегодня. Так П. Шварц акцентирует, что наука получает свои результаты в конце 5-10-летнего цикла, поэтому современные технологии, которые сформируют наш мир, создаются уже сегодня [10. – P. 197]. То есть проблемой управления будущим мы, по сути, занимаемся ежедневно и ежечасно, даже тогда, когда не задумываемся об этом.

В октябре 2003 г. по заказу Пентагона П. Шварц и Д. Ренделл подготовили доклад о грядущих существенных климатических изменениях [11]. Отрывки из этого доклада в феврале 2004 г. попали в журнал «Fortune» с заголовком, в котором звучала фраза о ночном кошмаре Пентагона.

Целью своего доклада П. Шварц считал определенную драматизацию событий, призванную показать, что случится, когда неподготовленное общество столкнется с внезапным изменением климата. Эти двадцать две страницы доклада хорошо напугали эту самую общественность.

Современная цивилизация никогда не испытывала столь внезапных изменений климата, которые прогнозируются. К этому следует добавить и то, что глобальность современного мира приведет к тому, что психологическое реагирование на эти события будет резко усиленным [12].

Последствия такого внезапного изменения климата для национальной безопасности лежат в ресурсном потенциале планеты. Всегда, когда в истории человечества возникала дилемма – голодать или совершать набег, человечество выбирало набег. 25 % мужского населения гибнет, когда начинается война. Мир наступает, когда ресурсное обеспечение растет.

Прогноз для Европы выглядит следующим образом:

2010: суровая засуха и холод выталкивают скандинавов на юг из ЕС.

2015: конфликты в странах ЕС по поводу еды и воды приводят к стычкам и напряженным дипломатическим отношениям.

2018: Россия присоединяется к ЕС, предоставляя энергетические ресурсы.

2020: происходит миграция с севера – из Голландии и Германии – в сторону Испании и Италии.

2020: учащение конфликтов по поводу воды и иммиграции.

2022: столкновения между Францией и Германией по по поводу коммерческого доступа к Рейну.

2025: ЕС приближается к коллапсу.

2027: усиление миграции в средиземноморские страны (Алжир, Марокко, Египет, Израиль).

2030: 10 % европейского населения переехало в другую страну. Столь же детально расписаны последствия для Азии и Америки.

Журнал «Fortune» рассказал читателям, что этот доклад заказал П. Шварцу другой известный футуролог Эндрю Маршалл, который в Пентагоне по приказу Д. Рамсфельда занимается революцией в военном деле [13].

В другом номере журнала П. Шварц описал судьбу многих известных корпораций в будущем: от «Тойоты» до ИБМ. К 2010 г., считает П. Шварц, все типы медиа (фильмы, газеты, журналы, книги, музыка) будут предоставляться по требованию [14]. Рекламщики будут биться за внимание потребителей (A-time). Возникнет услуга медиателеприсутствия, когда за плату каждый сможет стать героем спорта или кинозвездой, поскольку технологии смогут переносить человека в любую ситуацию.

П. Шварц оказался интересен своим вниманием к разработке инструментария. Пройдя через разработку сценариев в «Шелле», он смог распространить свой опыт на другие сферы, затратив при этом немалые усилия на продвижение сценарного метода мышления в мире. На это мышление все еще нет того реагирования, которого оно заслуживает. У П. Шварца проскользнул пример участия в комиссии, которая после 2000 г. разрабатывала новую стратегию национальной безопасности для Буша [2. – Р. 4]. И хотя комиссия вынесла на первое место угрозу терроризма, даже упомянула в одном из сценариев разрушение башен всемирного торгового центра с помощью авиакатастрофы, это не привело ни к какому реагированию со стороны администрации.

Если П. Шварц развил сценарный подход до того состояния, которое мы знаем сегодня, то начало этому направлению положили Г. Кан из РЕНДа и П. Век из «Шелла». Г. Кан сделал это в шестидесятые годы, П. Век – в семидесятые.

Пьер Век (1922–1997) известен тем, что дважды предсказал ценовой шок на нефтяном рынке, сделав это на базе созданной им и его коллегами методологии сценарного подхода.

П. Век и Т. Ньюленд анализировали события, которые могли повлиять на рост цен на нефть. Среди этих факторов на первое место вышли следующие [1. – Р. 7]:

– Соединенные Штаты стали исчерпывать свой нефтяной резерв;

– арабские страны, входившие в ОПЕК, отрицательно восприняли западную поддержку Израиля в шестидневной войне 1967 г.;

– старые цены на нефть были зафиксированы до 1975 г.

П. Век и Т. Ньюленд пришли к выводу, что рано или поздно цены на нефть поползут вверх. Они написали два сценария. По одному из них цены оставались стабильными. Второй сценарий прогнозировал повышение цен со стороны стран ОПЕК. Выслушав эти два сценария, топ-менеджеры «Шелла» все равно на них не прореагировали. Тогда П. Век пришел к выводу: чтобы сценарии вели к изменениям, они должны менять картинку мира у менеджеров. П. Век понял, что нужно заниматься не прогнозом, а влиять на лиц, принимающих решения.

Следует также подчеркнуть внимание военных, с которых началось это направление и которое находится в зоне интересов и сегодня [2]. Вероятно, это связано с такими причинами:

– военные ведомства имеют самый большой бюджет, поэтому планирование требует учета факторов будущего;

– военные постоянно имеют дело не только с реальными, но и с искусственными, игровыми ситуациями;

– часть теоретических положений военной профессии (стратегия, геополитика и под.) смещена в сугубо теоретические построения, которые, имея практическую базу, все равно сохраняют много элементов теоретического подхода.

П. Шварц справедливо фиксирует одну из важных особенностей сценарного подхода, которую в разных вариантах постоянно повторяет [1. – Р. 192]: «Использование сценариев является репетицией будущего. Вы пробегаете сквозь искусственные события, как будто вы уже живете в них. Вы тренируетесь, чтобы узнавать развитие будущей драмы. Это позволяет вам избегать неприятных сюрпризов и знать, как нужно действовать».

Сценарий как инструментарий позволяет рассматривать будущее исключительно в нескольких вариантах. По этой причине он сохраняет определенную сложность, не являясь легкой подсказкой для лиц, принимающих решения.

П. Век работал в лондонском филиале голландской «Шелл», но его называют французом, который интересовался индийской мистикой [3]. Сценарное планирование, или, как говорил П. Век, сценарное мышление, состояло в рассказывании историй, где объединялось известное и неизвестное. Здесь возникла TINA (There is no alternative) как тип сценария.

Возникли два типа TINA: TINA above, которая работает на уровне рынков, финансовых систем, правительств, и TINA below, которая работает на уровне индивидов. Г. Дэвис из GBN уточнил TINA с помощью трех R (regulations, restraints, rules) – регулирование, ограничения, правила. То есть все это попытка разными способами разграничить то, что известно с большой долей определенности, и то, что останется неизвестным.

П. Век заявляет об опасности прогнозов и предсказаний, поскольку они строятся на том, что мир будущего будет похож на современный. Проблема не может быть решена привлечением дополнительных ресурсов или более продвинутых футуристов. Проблема в ином: «Будущее более не является стабильным; оно стало движущейся целью. Никакое единственно „верное“ представление не может быть выведено из прошлого» [4].

Базовой структурной характеристикой сегодня стала неопределенность. Ее следует признать как данность, включить в рассуждения. Сценарный метод помогает менеджерам структурировать неопределенность, если имеет место следующее:

– сценарии строятся на глубоком анализе реальности;

– сценарии меняют представления о реальности у топ-менеджеров, заставляя их трансформировать свою модель реальности.

Отсюда следует важный вывод, задающий нам понимание идей П. Века. Сценарий становится способом работы с неопределенностью. Отсюда возникает и идея альтернативных сценариев, поскольку реальное будущее все равно остается неизвестным.

Сама компания «Шелл» развивалась по следующему пути. В послевоенное время все усилия были направлены на работу в физическом пространстве. Потом с 1955 г. по 1965 г. основной упор был сделан на финансовое управление. И в 1965 г. появилась объединенная плановая группа, которая пришла к выводу, что обычный временной горизонт в 6 лет уже не подходит для проектов «Шелла». И они замахнулись на период до 2000 г. При этом возникло понимание, что этот бизнес смещается с рынка добычи на рынок потребления.

Попав в пятнадцатилетний горизонт и познакомившись с работами Г. Кана, П. Век, который на тот момент работал во французском филиале «Шелла», столкнулся с двумя вариантами неопределенности:

– возможностями доступа Франции к природному газу, который был единственным заменителем нефти;

– политическая неопределенность, касающаяся того, как Франция будет строить свою энергетическую политику.

Франция в то время поддерживала национальные компании и ограничивала «Шелл». Однако Франция как член ЕС должна была подводить свои действия под европейские стандарты. В результате действия этих факторов (либерализация доступа или ее отсутствие, большой /малый доступ к природному газу) и возникли первые четыре сценария:

– либерализация, большой доступ;

– либерализация, малый доступ;

– отсутствие либерализации, большой доступ;

– отсутствие либерализации, малый доступ.

Каждый из этих четырех сценариев 1970 г. разрабатывался так, как будто он был единственным, по полной программе.

Как оказалось, простое перечисление неопределенностей ничем не помогало лицам, принимающим решения. Пришлось изучать предмет более глубоко в поисках взаимозависимости и взаимодействий, чтобы получить в результате то, что является определенным и неизбежным, и то, что не является таковым. И именно в этой точке возникло важное разграничение предопределенных элементов и неопределенностей.

Предопределенными элементами П. Век считает такие, какие уже произошли, но последствия их еще не наступили в полной мере. Будущее было бы полностью предсказуемым, если бы мы имели дело только с предопределенными элементами. Однако это не так. Есть также критические неопределенности, которым следует уделить столько же внимания, как и предопределенным элементам, чтобы лица, принимающие решения, получили всю полноту информации.

Сценарии первого поколения, которые имели дело только с неопределенностями, просто помогали теперь лучше прояснить ситуацию. Сценарии второго поколения предназначены для собственно принятия решений. В 1971 г. в «Шелле» поняли, что сценарии лучше подходят для ведения бизнеса, чем прогнозы.

Сценарии выполняют две функции [5]. Одна функция защитная, она направлена на предвидение и понимание рисков. Вторая – предпринимательская, она открывает стратегические возможности, которые были до этого неизвестны.

Оценка ценности сделанных сценариев опирается на два вопроса:

– осталось ли что-то вне их внимания: менеджеры через пять-десять лет не должны понять, что их не предупредили о чем-то важном;

– ведут ли они к действиям: в результате менеджеры должны делать нечто, что не вытекает из их прошлого опыта.

Сценарии усиливаются, когда они соединены с такими процессами как стратегическое видение и планирование возможностей. Стратегическое видение должно раскрыть точное представление о том, какой должны быть компании в долгосрочной перспективе. Планирование возможностей требует рассмотрения всех вариантов на равных и в полном объеме.

Перед нами все время возникает отсылка на метауровень, поскольку нельзя решать стратегические проблемы тактическим инструментарием. «Представляя иные способы видения мира, сценарии принятия решений позволяют менеджерам расширить одностороннее представление о мире. Сценарии дают менеджерам нечто важное: способность пересматривать свое понимание мира. В турбулентной бизнес-среде менеджеры могут увидеть больше, чем они обычно воспринимают» [5. – Р. 150].

П. Век считал ключевой проблемой сценарного планирования игнорирование проблемы интерфейса между сценаристами и лицами, принимающими решения. Первые лица в принципе не любят иметь дело с альтернативами, им требуется большая определенность. С другой стороны, сценарии очень популярны у среднего менеджмента, которому не требуется принимать окончательных решений.

Сценарии описывают внешний мир. Но, по мнению П. Века, они должны войти «живыми» во внутренний мир лиц, принимающих решения, так как именно там делается реальный выбор. По этой причине сценарий имеет дело с двумя мирами: миром фактов и миром восприятий. И это многократно подчеркивает П. Век: «Они исследуют факты, но направлены на внутреннее восприятие лиц, принимающих решения. Их целью является сбор и трансформация информации стратегического значения для свежего восприятия». Он рассматривает это не как тривиальный переход, а как принципиально креативный. Менеджер должен воскликнуть в результате: «Ага!» – и прийти к собственному стратегическому решению.

Менеджерам надо понять внешние движущие силы, чтобы использовать их в свою пользу. П. Век считал, что в этом плане перед нами скорее дзюдо, которое отличается от бокса. Внешний мир становится менее опасным, когда сценарный инструментарий позволяет напрямую работать с его неопределенностями.

Следует подчеркнуть еще один аспект работы «Шелла», который затем был позаимствован в GBN [6]. Он связан с невозможностью точного предсказания или управления будущим. По этой причине для усиления борьбы с этой неопределенностью в «Шелле» практиковали обучающие поездки, то есть посещение тех мест, которые позволяют увидеть новое. Вторым способом стали встречи с выдающимися людьми, что можно трактовать как еще один вид инструментария.

Именно чтобы предохраниться от «туннельного видения», когда идет концентрация на одной альтернативе, «Шелл» всегда работала с рядом вариантов. Так, реагирование тех или иных стран на глобализацию и либерализацию предстает как два сценария: «Новые горизонты» и «Баррикады». Если в первом случае многие бедные страны проводят удачную либерализацию, то во втором люди сопротивляются глобализации, боясь потерять самое ценное – работу, религиозные традиции, культурные ценности.

Сегодня сценарии заняли важное место в бизнес-практике. Военные также хорошо освоили этот подход, анализируя пространство безопасности 2030 или 2050 гг. Но исходно ключевые моменты этого подхода были заданы сценариями «Шелла», которые революционизировали способы подготовки и принятия решений.

Среди бумаг, оставшихся после смерти П. Века, была и небольшая заметка, написанная после смерти его гуру в Индии. И как пишет Н. Коллинс: «Этот последний кусочек делает понятной связь между тем, как Пьер работал в „Шелле“ и как на него повлияли глубокие мыслители, с которыми он занимался» [7].

Г. Тиббс, также оставивший свои воспоминания о П. Веке, подчеркивает, что хотя многие, говоря о сценарном подходе П. Века, акцентируют работу с неопределенностью, на самом деле П. Век пытался изолировать определенности, которые он называл предопределенными элементами. Приведем слова Г. Тиббса, о которых следует еще подумать: «За этим различием стоит критическая разница в философии, которая делает сценарии Пьера все еще наиболее успешными в истории бизнеса» [8].

Г. Тиббс подчеркивает еще одну особенность мышления П. Века. Обычно будущее рассматривается как неопределенное, как объекта его нет, и поэтому его невозможно исследовать. В ответ на это приходится предлагать набор сценариев. Однако такой подход имеет в себе и недостатки. Если в принципе произойти может все, то как определять свой путь? И второе: множественность вариантов ведет в качестве реакции к созданию защиты и осторожности, хотя типичной сильной стороной предпринимателя является инициатива, и чтобы ее реализовать, он должен верить в какое-то будущее.

П. Век считал, что будущее узнать возможно, хотя и трудно, если попытаться проникнуть в него взглядом поисковика. Он считал себя «глазами стаи», который, убегая вперед, видит ситуацию, а затем сообщает ее «Шелл». Поэтому все его метафоры и образы были визуальными.

И здесь возникает самое интересное. Как оказалось, в юношеские годы П. Век находился под влиянием русского мистика Георгия Гурджиева. Для П. Века мистический опыт Гурджиева был не эзотерической теорией, а обыденной практикой. Расширение восприятия, возникшее в результате увлечения мистикой, сочеталось у него с четкой логикой и рациональностью, что и составляло необычность его научного инструментария. Кстати, работа в группе была принципиальной и для Г. Гурджиева [9]. Разные методы обучения ученика в суфизме, через которые прошел Г. Гурджиев, раскрыл Р. Лефорт [10].

О Г. Гурджиеве действительно пишут в воспоминаниях, что он видел будущее. Другой косвенный участник формирования метода П. Века, от которого пошли движущие силы (в сегодняшних терминах – драйверы), – Ф. Бродель, – можно сказать, видел прошлое. Так что образовался интересный синтез рационального и нерационального подходов. Гурджиеву приписывают также идею метода обращения к выдающимся людям, которых сам Гурджиев именовал «изобретательными умами». А П. Век в семидесятые «ввел эту концепцию в корпоративный мир путем систематического поиска стимулирующих мыслителей для того, чтобы подвергать сомнению и формировать планирование компании» [11. – Р. 4].

П. Век не расставался с этим другим, мистическим, типом опыта и в зрелом возрасте. Уже работая в «Шелле», он проводил ежегодно несколько недель в Индии со своим гуру. А из Японии он привез историю, рассказанную ему садовником. Если бросить камень в ствол бамбука, то он скользнет беззвучно, если же правильно выбрать точку, то попавший камень издаст звук. Правильная точка возникает, когда ты услышишь этот звук в своей голове заранее.

Правильное видение такого порядка помогает и в определении будущего. То, что другие видели как сложную интеллектуальную задачу, П. Век рассматривал как задачу правильного восприятия. Переход от сценариев первого поколения, которые акцентируют неопределенности, к сценариям второго поколения, которые сокращают этот набор возможностей за счет анализа предопределенных элементов, для П. Века был возможен за счет его «видения» будущего.