Электронная библиотека » Герман Кох » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 15 апреля 2014, 10:54


Автор книги: Герман Кох


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Вот так Юдит смотрела сейчас на меня. Как на женатого мужчину. И сообщение было понятно. У нас удачные дети. Независимо друг от друга мы укрепили вид удачными детьми, которые пользуются спросом. Наши дети не станут похожи на пустующие дома.

– У него уже есть подружка? – спросил я.

Юдит вдруг залилась краской. Не зарделась, нет, но заметно порозовела.

– У Алекса? Нет.

Она словно бы хотела добавить что-то еще, но вовремя осеклась. Мы смотрели друг на друга. И думали об одном и том же.

12

Когда Юлия и Лиза были маленькие, мы иногда проводили отпуск в палаточных лагерях. Но теперь уже нет. Просто до нашего знакомства Каролина часто ездила в палаточные лагеря. А я не хотел ее разочаровывать. Если твоя жена любит оперу или балет, ты ходишь с ней в оперу и на балет, вот и все. Каролине нравилось ночевать в палатке. Оттого и я пытался спать в палатке. Но большей частью лежал без сна. Заснуть мне мешала не только мысль, что я нахожусь на улице – без защиты, отделенный от мира лишь куском ткани, – не только поэтому я лежал с открытыми глазами и смотрел в темноту. И не дождь, стучащий по брезенту, не гром, прямо-таки оглушительно гремевший в ушах, не воздух, как в раздевалке, когда просыпаешься слишком поздно и солнце за несколько часов успевает нажарить палатку. Нет-нет, заснуть мне мешало не это. Все дело в других людях – в человечестве, теснившемся за тонкой брезентовой стенкой. Я лежал без сна и слушал. Слушал звуки, которые от других людей слышать не хочется. Причиной бессонницы была не сама палатка, но место, где она стояла среди других палаток, – лагерь, кемпинг.

Однажды утром я сорвался. Сидел возле нашей палатки в раскладном шезлонге, вытянув ноги на траве. Юлия на трехколесном велосипедике каталась по дорожке до туалета и обратно. Лиза в нескольких метрах от меня играла в своем переносном манеже, под сенью тенистого каштана.

– Папа, папа! – крикнула Юлия и помахала мне ручкой. Я помахал в ответ. Каролина ушла в магазин за свежим молоком – во вчерашнее нынче утром угодили две здоровенные мухи.

По дорожке бежал мужчина. В коротких красных штанах. Не в обычных шортах или бермудах, эта модель оставляла его белые ноги открытыми чуть не до паха. Бежал он в сандалиях с деревянными подметками, которые при каждом шаге с явным удовольствием хлопали по его несомненно тоже очень белым подошвам. В правой руке он нес рулон туалетной бумаги, выставляя его на всеобщее обозрение.

У меня возникло некое ощущение, и только. Гадкое ощущение. Мне показалось омерзительным, что этот человек пробежал всего в нескольких шагах от моей дочки и ее велосипедика. Я видел, как Юлия перестала нажимать на педали и оглянулась на него. От этого все сделалось еще омерзительнее. От одной мысли, что глаза моей едва трехлетней дочки смотрели на это слишком белое и неприкрытое человеческое тело. Какая грязь, так я подумал и другого слова не нахожу. Этот человек пачкал взгляд своими голыми ногами, деревянными сандалиями и мерзкими белыми ступнями. Пачкал взгляд ребенка.

Я еще точно не знал, что буду делать, когда с некоторым трудом выбрался из шезлонга и пошел к туалету.

– Не уходи с дорожки, детка, – мимоходом сказал я Юлии. Еще раз глянул на Лизу в манеже и вошел в туалет.

То, что искал, я нашел быстро. По звукам. Дверцы туалетных кабинок снизу не доходили до пола. И сверху кабинки тоже сообщались между собой. Потолок отсутствовал. Стоя на унитазе, можно заглянуть в соседнюю кабинку. Я присел на корточки, потом стал на коленки. Короткие красные штаны мужчина спустил до щиколоток. Я видел ступни в деревянных сандалиях, видел непропорционально крупные белые пальцы ног. Ноготь на одном из пальцев пожелтел, как рука у заядлого курильщика. Никотиновый цвет. Я шумно перевел дух. Здесь требовалось лечение, я знал, причем срочно. С другой стороны, порой лечение оказывалось бесполезно. Человек, мало-мальски уважающий окружающих, постарался бы избавить их от подобного зрелища. Только хам, грязный хам, которому начхать на окружающих, выставлял свои заразные ступни на всеобщее обозрение. Вдобавок, привлекая к ним внимание стуком сандалий, он полностью лишал себя права на снисхождение – на обезболивание при срочном вмешательстве.

Я так и стоял на коленях перед кабинкой. И смотрел уже как врач. Прикидывал, что надо делать. Удалить такие ногти несложно, я знал, они отделялись сразу, как только сумеешь что-нибудь под них подсунуть – пинцет, ватную палочку, деревянную щепочку от мороженого, а дальше все просто, особых усилий и тех не требуется. Я смотрел на палец и на приговоренный к смерти ноготь. Дольше сдерживаться невозможно. Я подумал о молотке. Не о том, каким мы с Каролиной забивали в землю колышки для палатки. Этот молоток слабоват. Уступчив. Округлый резиновый молоток, которым большого ущерба не причинишь. Нет, тут нужен настоящий молоток. Железный, который одним прицельным ударом размозжит хрупкий ноготь. Раздробит его на мелкие кусочки. Ткань под ногтем нежная. Кровь хлынет ручьем. Осколки ногтя разлетятся во все стороны, в стены, в дверцу туалета, как зубной камень под сверлом дантиста. Глаза у меня заволокло пеленой. Часто говорят о красной пелене, но моя была серой: серой, как стена дождя или вдруг наползший туман. Я мог схватить этого мужика за щиколотки и выволочь из кабинки через щель под дверью. Но молотка-то у меня нет.

– Черт подери…

Настала тишина; и как раз оттого, что осознал тишину, я сообразил, что сам и чертыхнулся во весь голос.

– Эй! Кто здесь? – спросили из кабинки.

Соотечественник. Нидерландец. Я мог бы и догадаться. Впрочем, на самом деле я уже это знал, с первой минуты, когда он с рулоном туалетной бумаги в руках возник в поле моего зрения.

– Скотина! – сказал я. Увидел, как его руки схватились за красные штаны, потащили их вверх. Я встал. – Грязная скотина. Стыдись! В кемпинге дети. Они тоже видят эту мерзость.

За дверью повисла мертвая тишина. Вероятно, он никак не мог решить, выйти ему из кабинки или на всякий случай отсидеться там, подождать: вдруг я уйду?

В конце концов я так и сделал. Выйдя наружу, поморгал глазами от яркого солнечного света – и сразу же заметил: что-то не так. Я видел нашу палатку, видел Лизу в манеже под каштаном, но не видел ни Юлии, ни ее трехколесного велосипеда.

– Юлия! – позвал я. – Юлия!

Меня захлестнуло знакомое ощущение, однажды я уже терял свою старшую дочку. На ярмарке. Поначалу я старался сохранять спокойствие, старался, чтобы голос звучал нормально, но в груди похолодело, сердце стучало в панике, перекрывая музыку карусели и возгласы людей в вагончиках американских горок.

– Юлия!

Я ринулся по тропинке к тому месту, где она сворачивала, исчезая за высокой живой изгородью. За изгородью находилась еще одна лужайка с палатками.

– Юлия!

Перед маленькой синей палаткой сидели на корточках две женщины, мыли тарелки в тазике, поставленном на траву. На миг они бросили свое занятие, вопросительно посмотрели на меня, но я уже отвернулся. Слева от тропинки, несколькими метрами ниже, слышался плеск речушки, где мы днем частенько купались.

– Юлия!

Я споткнулся о большой круглый камень, неловко подвернул ногу. Колючая ветка царапнула меня по щеке, прямо под глазом. Три, максимум четыре стремительных шага – и я на берегу.

Трехколесный велосипедик стоял возле мелкой заводи, передним колесом в воде.

Я помчался прямо по воде, поскользнулся и, подняв фонтан брызг, больно плюхнулся на донные камни.

Вот она, Юлия. Не в речке, а на берегу. Бросает камешки. Увидев меня, сидящего, растопырив ноги, в воде, она громко рассмеялась.

– Папа! – крикнула она, вскинув руки в воздух. – Папа!

Я мигом поднялся на ноги. И секунду спустя был подле нее.

– Черт побери! – воскликнул я, крепко схватив ее за запястье. – Я что тебе сказал, а? Не уходить с дорожки! Не уходить, черт побери!

Секунду дочка смотрела на меня так, словно все это была шутка – папа в шутку упал в воду, а теперь в шутку сердится, – потом взгляд ее изменился. Личико страдальчески скривилось, когда она попыталась высвободить руку.

– Папа…

Долгие годы я буду вспоминать этот взгляд, и каждый раз со слезами на глазах.

– Марк! Марк! Что вы там делаете?

Каролина стояла наверху, между деревьями. С бутылкой молока в руке. Переводила взгляд то на меня, то на Юлию. Потом окликнула еще раз:

– Марк!


– Больше не могу, – сказал я полчаса спустя, когда Юлия успокоилась и снова как ни в чем не бывало каталась по дорожке.

Каролина посмотрела на меня. Крепко взяла за руки и сказала:

– Помнишь маленькую гостиницу, которую мы вчера видели в деревне? Рядом с рынком? Может, переедем туда на денек-другой?

С той поры мы всегда останавливались только в гостиницах. Или снимали домик. Возле гостиниц и домиков иногда тоже имелись бассейны, где ты видел едва прикрытые тела других людей, но, по крайней мере, от этого зрелища можно было уйти. Часок-другой дать взгляду отдохнуть. Часок-другой полежать на кровати у себя в номере, с закрытыми глазами. Человеческая грязь не лезет тебе в физиономию круглые сутки. Проведя несколько отпусков в домиках и гостиницах, мы стали порой задерживаться у витрин маклерских контор. Смотрели на фотографии и цены. Для Каролины второй дом за границей был бы утешительной премией за расставание с палаточными лагерями. Финансы нам позволяли. Чуть дальше от побережья дома в большинстве стоили сущие гроши. Однако, мечтательно любуясь фотографией старой водяной мельницы с грушевым садом, мы сразу же принимались обсуждать и недостатки. Ведь в таком случае придется, к сожалению, каждое лето проводить только в этом домике, говорили мы друг другу. Подолгу смотрели на фото перестроенного крестьянского хутора с бассейном. Для этого бассейна понадобится работник, который будет содержать его в порядке. И для сада тоже. Иначе весь отпуск будешь сам косить на участке траву и выпалывать жгучую крапиву.

Так мы постоянно откладывали на будущее свою мечту о втором доме за границей. Случалось, в сопровождении местного маклера смотрели такую недвижимость. Согнувшись, входили в низкие, просевшие двери; чуяли запах стоячей воды из бассейна, где плавала тина и квакали лягушки; в бывшем свинарнике наклонялись, чтобы не угодить лицом в паучьи тенета; видели, как далеко внизу искрится излучина реки; нагибались, заглядывая в старинную хлебопекарную печь, и глядели на ласточек, которые вились у своих гнезд под стропилами жилого дома.

Слишком ветрено, часто объявляла Каролина уже во время таких осмотров. Слишком душно. Слишком холодно. Слишком плохой обзор. Слишком открытое место. Слишком близко соседи. Слишком на отшибе.

«Мы позвоним вам, – говорил я маклеру. – Нам с женой надо денек-другой подумать».


Тем утром, когда мы уезжали в отпуск, я глазам своим не поверил, увидев в багажнике машины палатку. Она лежала в дальнем углу, вероятно, чтобы я ее не заметил. Но на крыльце тотчас же появилась Каролина со свернутыми спальниками в руках.

– Так-так! – сказал я. – Что это значит?

– Ничего. Просто подумала, вдруг попадется красивое местечко, где можно поставить палатку. Если там нет гостиницы, я имею в виду.

– Так-так! – повторил я, решив, что лучше сделать вид, будто жена просто шутит. – И тогда мне придется каждое утро топать из гостиницы в кемпинг?

Каролина положила спальники в багажник и задвинула поглубже, к палатке.

– Марк, я знаю, как ты относишься к житью в палатке. И вовсе не собираюсь тебя принуждать. Иногда попросту грешно сидеть в гостинице. Я заглянула в Интернет, там есть прекрасно оборудованные кемпинги. С ресторанами. И притом всего в сотне метров от пляжа.

– В гостиницах тоже есть рестораны, – возразил я, хотя вообще-то уже понял, что проиграл. Каролине недоставало палаточной жизни. Можно, конечно, поспорить. Можно сказать, что палатка и спальники занимают полбагажника, однако в таком случае я оставлю без внимания простой факт, что моей жене хочется забивать в землю колышки, натягивать расчалки и ночевать в спальном мешке, который утром покрыт капельками росы.

Подумалось мне и кое о чем другом. Вечером после того праздника у Ралфа и Юдит Мейер я спросил Каролину, разговаривала ли она с Ралфом. И в особенности поинтересовался, предпринимал ли он новые попытки сближения.

«Ты был совершенно прав», – ответила она.

«В чем?»

«В том, то он грязный тип».

«Да?»

Мы лежали рядом в постели, с включенными ночниками, но в глаза друг другу не смотрели. Не знаю, как бы я смотрел, если бы мы сумели взглянуть друг на друга.

«Да, ты оказался прав. Не знаю, но твой рассказ о том, кáк он на меня смотрел, заставил меня понаблюдать за ним. И я вдруг тоже заметила. Что-то в его взгляде… глядя на меня, он облизывал губы. Смаковал. Будто я – гамбургер. Мы стояли возле барбекю, он тыкал вилкой мясо, проверял, готово ли, и переворачивал гамбургеры. А потом опустил взгляд. И смотрел, как плохой актер в якобы комедийном фильме. Даже глазами вращал, глядя на мою грудь. Пойми меня правильно: иногда это приятно. Иногда женщине приятно, когда мужчина восхищается ее телом. Но тут… тут было иначе. Противно или, как ты выразился, грязно. Да, именно так. Взгляд был грязный. Я не знала, куда деваться. Вдобавок он еще и рассказал сальный анекдот. Не помню, в чем была соль, но определенно сальный. Не остроумно-фривольный, а по-настоящему сальный. Видел бы ты, как он при этом выглядел! Вроде тех людей, которые смеются над анекдотом так, будто сами его сочинили. Вот и он смеялся так же».

«И теперь тебе не хочется заезжать к ним на дачу», – сказал я несколько поспешно.

«Марк! Как ты вообще можешь об этом думать! Нет, лучше не заезжать, нет-нет. Мне вообще не нравится во время отпуска ездить по гостям, а уж теперь тем более. Я ни минуты не смогу спокойно посидеть у бассейна, когда этот Ралф шныряет поблизости».

«Но, когда мы уходили, ты сделала вид, что эта идея тебе по душе. На крыльце, когда мы прощались. И в машине ты спрашивала у Юлии и Лизы, как они к этому относятся».

Каролина вздохнула.

«Ах, мы все выпили многовато, – сказала она. – И как-то язык не поворачивался сразу объявить, что тебе даже в голову не придет заезжать к ним на дачу. А в машине я думала в первую очередь о Юлии. О мальчике, который ей понравился. Но, к счастью, она тоже не проявила энтузиазма».

«Ладно, посмотрим, – сказал я. – Никто ведь нас не заставляет».

И вот сейчас мы стояли на улице возле открытого багажника. Я почуял шанс, но в таком случае мне придется побороть возражения против палатки. Причем сию же минуту.

– А что, – сказал я, – мы уже сколько лет не жили в палатке. Временами я даже скучаю по такой жизни. В самом деле, давай попробуем еще разок. Только без возни со сковородками и газовыми плитками! Ужинать будем в ресторане.

Тут моя жена в свой черед испытующе посмотрела на меня: уж не шучу ли я? А секунду спустя бросилась мне на шею.

– Марк! Ужасно мило с твоей стороны!

Я привлек ее к себе. Но, признаться, думал я о последних тридцати минутах садовой вечеринки. После долгих поисков я все-таки нашел Юдит в глубине сада, где она собирала стаканы, банки и полупустые коробки с чипсами и арахисом.

Я схватил ее за запястье. Она испуганно обернулась. Но, увидев, что это я, улыбнулась прямо-таки мечтательно:

«Марк…»

«Я должен увидеть тебя вновь», – сказал я.

13

Из дома мы выехали в субботу. Первую ночь провели в гостинице. Вторую тоже. Твердого плана мы, как обычно в отпуске, не имели. Вернее, казалось, будто никакого твердого плана у нас нет. Со стороны мы выглядели как обычная семейная пара с двумя дочерьми. Семья, которая без всякого твердого плана держит путь на юг. На самом же деле мы почти незаметно приближались к тем краям, где находилась дача, на которой отдыхали Ралф и Юдит Мейер.

В третьей гостинице я утром в постели перелистал путеводитель по кемпингам, в последнюю минуту перед отъездом захваченный из дому. В непосредственных окрестностях дачного дома, в десятикилометровом секторе, располагались три палаточных лагеря.

– Как считаете? – спросил я. – Может, завтра разобьем где-нибудь палатку?

– Да-а-а! – хором отозвались Юлия и Лиза.

– Только если погода будет хорошая, – вставила Каролина и подмигнула мне.

Таков и был план. Мой план. Мы поставим палатку. Поживем в кемпинге несколько дней, ну, в крайнем случае неделю. И где-нибудь – на пляже, в супермаркете, в уличном кафе ближнего городка – наверняка случайно столкнемся с Мейерами.

Недели за две-три до отъезда я купил в туристическом магазине очень подробную карту этого района. Настолько подробную, что на ней был обозначен каждый дом в отдельности. Конечно, не со стопроцентной уверенностью, но почти, учитывая адрес и описание дороги, которые Юдит прислала мейлом через день-другой после вечеринки, я вообще-то знал, какой именно дом на карте занимают Мейеры. Настучал адрес в «Via Michelin», а затем на «Google Earth» так увеличил картинку, что разглядел голубой бассейн и даже трамплин для прыжков.

Один из трех упомянутых кемпингов находился у той же дороги к пляжу, что и летний дом Ралфа и Юдит Мейер. К своему ужасу, в путеводителе я прочитал, что это «зеленый кемпинг». То есть кемпинг с «домашней скотиной», «экологическим туалетом» и «скромными удобствами для истинных любителей природы». Я прямо-таки чуял амбре. Однако кемпинг, где посудомоечные средства и деодоранты наверняка под запретом, приобретал дополнительный плюс: контраст с дачей и бассейном окажется еще разительнее. Разок нырнув, Юлия и Лиза уходить не захотят.

В мейле Юдит прислала мне и оба своих телефона. Через неделю после вечеринки я несколько раз звонил ей на мобильный, но у нее работала только голосовая почта. И по стационарному телефону поначалу тоже никто не отвечал. Я хотел было оставить сообщение, но в итоге раздумал.

Через три дня – я уже потерял надежду и собирался положить трубку – по стационарному телефону ответил незнакомый голос.

Я назвал свое имя и попросил Ралфа или Юдит.

«Они за границей, – сказал голос, не слишком молодой, как я сообразил. – И в данный момент я не могу сказать, когда они вернутся».

Я спросил, где именно за границей.

«А кто вы?» – осведомился голос.

«Домашний врач».

Секунды две-три в трубке царило молчание.

«Ралф неожиданно получил предложение, – продолжил голос. – Из Америки. Роль в новом телесериале. Туда он и поехал. А моя дочь решила его сопровождать. Так что я присматриваю за мальчиками».

Мать Юдит. Я смутно припомнил женщину лет семидесяти, которая во время той вечеринки несколько неприкаянно бродила по саду. Участь всех пожилых родителей. Друзья детей лишь из вежливости говорят им несколько слов и норовят поскорее отойти.

«Может быть, я… – сказала мать Юдит. – Может быть, что-нибудь им передать?»

Я подавил искушение сказать «дело касается врачебной тайны» и вместо этого проговорил: «Мне прислали результат одного анализа. Несколько недель назад ваша дочь приходила ко мне на прием. Ничего серьезного, но хорошо бы ей со мной связаться. Я звонил ей на мобильный, увы, безуспешно».

«Да уж. Юдит предупредила меня по телефону, что забыла мобильный дома. Я сейчас на кухне. И отлично его вижу».


Назавтра с утра пораньше позвонила Юдит. Я только-только начал прием. Первый пациент как раз устроился в кресле напротив меня. Мужчина с жидкими седыми волосами и сеткой лопнувших сосудиков на лице, страдавший нарушениями эрекции.

– Долго разговаривать не могу, – сказала Юдит. – Что случилось?

– Где именно в Америке вы находитесь? – спросил я, глядя в лицо пациента. Оно походило на пустырь, где уже никогда ничего не построят.

– Мы в Калифорнии. В Санта-Барбаре. Здесь первый час ночи. Ралф в ванной. Я звонила маме. Она недоумевает. Хоть и старая, но сразу вспомнила, что мой домашний врач – женщина. Пришлось на ходу придумывать, что я заходила к тебе для второй консультации. Но она только сильнее встревожилась.

Я представил себе Ралфа Мейера в ванной. Его крупное тело без одежды. Струи воды из душа. Капли, брызгами отскакивающие от его плеч, от груди, от живота, навесом прикрывающего гениталии. Попробовал вспомнить Ралфов живот, который видел во время первого визита, когда попросил его раздеться. Спросил себя, видит ли он что-нибудь, глядя вниз, или живот все заслоняет.

– Я тоже не могу говорить долго. Просто хотел узнать, как у вас дела. И когда вы вернетесь.

При этих словах я смотрел прямо на пациента с нарушениями эрекции. Против таких нарушений помогают таблетки. Но вообще это лукавство. От таблеток встает в любом случае, хоть перед больной лошадью, хоть перед пустой мусорной корзиной, хоть перед витриной канцелярского магазина. Будь я женщиной, мне, по крайней мере, не хотелось бы знать о приеме вспомогательных средств.

– Не знаю, – сказала Юдит. – Ралфу предстоит еще несколько кинопроб. Будет здорово, если все получится. Сериал задуман весьма большой. Для кабельного канала «Хоум бокс оффис», который выпускал «Клан Сопрано». И «Прослушку». Планируют тринадцать серий. Дело происходит в Древнем Риме во времена императора Августа. Ралф пробуется на главную роль. На роль императора.

– Я получил твой мейл. С адресом вашей дачи.

– Марк, мне пора заканчивать. Возможно, мы поедем туда уже в первых числах июля. Возможно, прилетим самолетом прямо отсюда. А мама с мальчиками подъедут позже. Когда начнутся школьные каникулы.

Я хотел немного поговорить о другом. Обронить недвусмысленный намек. Пофлиртовать. Сказать что-нибудь, что сразу напомнит Юдит, какой я веселый. Но присутствие дохлой мыши в кресле напротив вынуждало меня к ничего не говорящим общим фразам.

– Мы будем поблизости. В смысле все же поедем в те края. Замечательно, если мы…

– Пока, Марк.

Секунд пять я сидел, держа трубку возле уха. Трубку, в которой слышались не короткие гудки, а только шум. Думал я о предстоящем дне. Казалось, и этот день тоже наполнялся шумом.

– Будьте добры, пройдите в процедурную и спустите брюки, – наконец сказал я пациенту и положил трубку. – Я сейчас подойду.


«Зеленый» кемпинг превзошел мои самые смелые ожидания. Надо сказать, располагался он на красивой тенистой лужайке в сосновом лесу. Вдали, за деревьями, узкой полоской синело море. Но пахло здесь странно. Больными животными. Каролина несколько раз глубоко втянула носом воздух. На лицах Юлии и Лизы отразилось сомнение. Мы пока стояли у въезда, возле шлагбаума. Вполне могли развернуться и уехать. Сам шлагбаум представлял собой простую некрашеную жердину. Притом кривоватую, природную, так сказать. Рядом со шлагбаумом – домишко, видимо будка сторожа. Мы вылезли из машины и в нерешительности прислонились к капоту. Я, конечно, знал, что, учитывая местоположение дачного дома, этот кемпинг самый удобный, однако и то, что способен выдержать человек, имеет пределы. Запах больных животных успел разбудить во мне глухую ярость. Порой у меня в кабинете тоже так пахло. От пациентов, которые уступали природе, как они говорили. От пациентов, которые отказываются удалять волосы в тех местах, где им расти не положено, предпочитают мыться водой из колодца или из бочки и «принципиально» не пользуются в целях личной гигиены химическими и косметическими продуктами. Если тут вообще можно говорить о гигиене. Изо всех отверстий и пор у них шел запах стоячей воды. Воды в засоренном кровельном желобе, где полно земли и опавших листьев. Когда они раздевались, вонь крепчала. Будто снимали крышку с кастрюльки. С забытой кастрюльки в глубине холодильника. Я врач. Я давал клятву. Лечу всех без исключения. Но никто и ничто не вызывало у меня такой ярости и отвращения, как экологичная вонь так называемых «детей природы».

– Ну, как вы считаете? – спросил я у своего семейства. – Неподалеку есть и другие кемпинги.

– Не знаю… – сказала Каролина.

Юлия пожала плечами. Лиза поинтересовалась, есть ли тут бассейн. Я уже собирался отрицательно ответить на вопрос, когда из сторожки вышел мужчина. Бросив взгляд на номерной знак нашей машины, он устремился к нам, протягивая руку.

– Здравствуйте! – воскликнул он на чистейшем нидерландском и, прежде чем Каролина успела отдернуть свою руку, крепко стиснул ее пальцы.

Нидерландец! Нидерландцы за границей. Нидерландцы, которые поднимают за границей то или иное дело. Перестраивают развалюху в гостиницу либо пансион, открывают блинную на самом красивом пляже побережья, оборудуют кемпинг на незанятом участке леса. Я никак не мог отделаться от впечатления, что эти нидерландцы что-то отнимают у местных. Что-то, чем те могут заняться сами. Впрочем, большинство приезжих долго не выдерживает. Местные относятся к ним пренебрежительно или попросту выживают. Черепицу для пансиона доставляют с опозданием, лицензия на площадку для мини-гольфа пропадает на почте, вытяжка в блинной не отвечает местным нормам безопасности. Нидерландские предприниматели причитают по поводу непонятных махинаций зарубежной бюрократии. «Ну что им нужно? – вопрошают они вслух. – Этой развалюхой никто не интересовался. В этом вот лесу ничегошеньки не было. На этот пляж вообще никто не ходил. Мы приходим на подмогу. Мы, нидерландцы, любим засучить рукава. Так почему же нам ставят палки в колеса? Они тут предпочитают лениться, а не уставать». Два-три года они проклинают и бранят аборигенов, иностранцев и вообще их лень, а потом собирают манатки и не солоно хлебавши возвращаются домой.

В свой черед пожимая протянутую руку управляющего, я попытался прочесть по его лицу, на каком он этапе. Тут как со зловредной болезнью. Сперва есть надежда. Потом возникает протест. И совсем уж в конце – покорность.

– Добро пожаловать, – сказал он.

Рукопожатие его было нарочито энергичным, и он явно изо всех сил старался смотреть на меня как можно более открыто и бодро, однако я подметил в его глазах следы хронического недосыпа. Красные сосудики на белках, несомненный результат бессонных ночных раздумий о долгах и о недоставленных или доставленных с опозданием заказах. Я дал ему максимум еще год. К следующему лету он избавится от домашней скотины и уедет в Нидерланды.

В сторожке он сначала долго листал альбом с планами кемпинга. Качал головой, несколько раз тяжело вздохнул, ведя пальцем по чертежу, но актер из него был скверный.

– Как вы нас разыскали, если не секрет? – осведомился он, когда после еще нескольких вздохов и потираний подбородка наконец указал нам место для палатки. – Мы существуем только два года и включены еще не во все путеводители.

Два года. Я не сумел подавить усмешку. Моя догадка оказалась правильной. За протестом следует покорность. Отсчет дней.

– А у нас нюх, – сказал я. – На кемпинги, где настоящая палаточная жизнь еще в цене. Палаточная жизнь среди вольной природы, без ненужных прибамбасов вроде бильярда, игральных автоматов и плавательных бассейнов с водяными горками.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 3.7 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации