Текст книги "Чернильные пятна. Как распознать преступника"

Влияние цвета увиденных объектов по-разному сказывается на ответах испытуемых.

1. Ответ, даваемый испытуемым, в первую очередь учитывает форму, но существенную роль в обнаружении образа играет и цвет. Это – «формоцветовой ответ» (ФЦв). Примеры: на коричневую часть тестовой Таблицы IX дается ответ «олень», а голубые четырехугольники Таблицы VIII видятся как «флаги». Расположенные посередине зеленые фигуры на Таблице X – «гусеницы».

2. Ответ испытуемого определяется прежде всего цветом кляксы, но нельзя сказать, что форма полностью им игнорируется. Это «цветоформовой ответ» (ЦвФ). Примеры: голубые четырехугольники Таблицы VIII называются «торосами»; Таблица IX в целом, когда красная часть расположена вверху, – «букет цветов»; Таблица X в целом – «бумага в стиле модерн для форзаца книг».

3. Ответ полностью детерминируется цветом увиденных фигур, без какого-либо существенного учета их очертаний. Это «первичные цветовые ответы» – Цв. (То, что мы один раз используем обозначение Цв вообще для всех цветовых ответов, а другой раз только для первичных цветовых ответов, на практике не приводит к путанице.) Примеры: Таблица VIII – голубые четырехугольники: «небеса» или «незабудки»; Таблица IX – зеленая часть: «Россия» (из-за того, что Россия на географических картах изображается зеленым цветом); Таблица X – большие красные фигуры: «розы» или «розовая вода».

Необходимо различать три эти группы цветовых ответов. Иногда это не так-то легко сделать. Естественно, что легче всего это удается с первичными цветовыми ответами, где испытуемым полностью игнорируются очертания увиденных объектов. Две другие группы можно довольно легко отличить от чистых форменных ответов, задавая вопрос: увидел бы испытуемый этот образ, если бы фигура была изображена в черно-белых тонах? Ответ на такой вопрос дает или сам испытуемый, или экспериментатор; в последнем случае можно прийти к правильному решению путем сравнения с остальными ответами, полученными от испытуемого, возможно, со временем у нас появятся статистические таблицы с частотой даваемых ответов.

Чтобы отличить ФЦв от ЦвФ в тех случаях, когда от самого испытуемого не удается получить точной информации, можно сравнить отчетливость образов, увиденных испытуемым на черных таблицах: если четкость образов, которые испытуемый видит на цветных пятнах, гораздо хуже, чем у остальных фигур, замеченных испытуемым, то тогда речь скорее будет идти о ЦвФ, чем о ФЦв.

Когда у испытуемого в эксперименте появляется первичный цветовой ответ (Цв), тогда почти всегда можно встретить и ЦвФ.

Накопленный экспериментатором большой опыт работы с разными испытуемыми будет способствовать правильному обозначению ответов.

Совершенно особого рода первичные Цв встречаются у эпилептиков, прежде всего у страдающих слабоумием. Они могут просто называть цвета: «Черная и красная краска», «Одна красная часть и одна голубая». А однажды на Таблицу X был получен ответ: «Какая гамма красок!» Подобным образом почти никогда не реагируют больные шизофренией, даже при крайней разорванности мышления.

Необходимо помнить, что цветовые ответы на черно-белую фигуру помечаются особым образом. По-видимому, только у больных эпилепсией и некоторых больных шизофренией с совершенно разорванным мышлением такие ответы будут приравниваться действительно к цветовым. У других испытуемых проведение контрольного диагностического эксперимента выявляет причины неправильного определения цветовых ответов. Правда, пока не удается достаточно надежно установить, имеют ли эти ответы какое-либо определенное значение.

Цветовые данные очень сильно отличаются друг от друга у разных индивидов, причем как здоровых, так и больных; таблица 3 экспериментальных данных (хотя и более приблизительно по сравнению с первыми таблицами) дает представление о распределении цветовых ответов.

На этой таблице можно увидеть следующее: все депрессивные больные дают крайне мало цветовых ответов, а у испытуемых в ажитивном эмоциональном состоянии цветовые ответы почти всегда преобладают. Отсутствуют или почти отсутствуют цветовые ответы у депрессивных больных, включая страдающих психогенной и эндогенной депрессией и больных атеросклерозом. И совершенно другая картина у маниакальных больных и людей, пребывающих в гипоманиакальном состоянии, – здесь цвет играет особенно важную роль.

Далее располагаются следующие категории больных: все, для кого характерны вязкость аффектов (помимо депрессивных больных, это еще и педантичные люди); апатичные испытуемые; те, кто всегда следует своим привычкам; больные шизофренией со склонностью к стереотипным действиям; а также больные простой формой шизофрении. Для всех этих людей характерно полное отсутствие или небольшое количество цветовых ответов. У тех, для кого характерна лабильность аффектов, а также у людей, неизменно пребывающих в веселом настроении, у «нервных» людей, художников, у людей с различными формами умственной отсталости, больных шизофренией с разорванностью мышления, эпилептиков, больных с органическими нарушениями, маниакальных больных, – у всех этих категорий испытуемых мы обнаружим много цветовых ответов.

При сравнении таблиц 1 и 3 (см. Приложение 1) обнаруживается удивительная закономерность: чем постояннее, ригиднее аффекты, тем более отчетливыми являются увиденные образы; чем лабильнее аффекты, тем более неопределенными становятся образы. Исключения из такой закономерности мы обнаруживаем только у одной группы здоровых людей: у людей нервных и у художников, у которых лабильная аффективность сочетается с отчетливым видением образов. Подобно таким здоровым людям иногда ведут себя больные шизофренией, особенно страдающие паранойяльной шизофренией, а также больные паранойей с продуктивной симптоматикой.

Взаимоотношения движущихся образов и цветовых ответов в дальнейшем мы рассмотрим более подробно. Сейчас только скажем о том, что сразу бросается в глаза при сравнении таблиц 2 и 3: прямо пропорциональная зависимость между Дв и Цв (много Дв и много Цв, или 0 Дв и 0 Цв) встречается у эпилептиков и маниакально-депрессивных больных. Обратная пропорция (0 Дв и много Цв) – у страдающих слабоумием и гебефренией. (И еще одна обратная пропорция – много Дв и 0 Цв – встречается при психогенной депрессии и при паранойе.) На приводимых таблицах экспериментальных данных можно обнаружить еще недостаточно хорошо заметную и не всегда проявляющуюся прямо пропорциональную зависимость, характерную для здоровых людей и большого числа больных шизофренией. Позднее мы обсудим это более подробно.

Особого внимания заслуживают три категории цветовых ответов.

Первичные Цв-ответы (Цв) отсутствуют в верхней части таблицы. Они отсутствуют у всех здоровых людей и у больных с ригидными аффектами независимо от того, являются ли такие люди депрессивными, склонны ли они проявлять только одни и те же стереотипные аффекты или отличаются необычайной эмоциональной холодностью, выражающейся в абсолютном внешнем спокойствии (человеку удается держать себя в руках). Первичные цветовые ответы появляются у людей эмоциональных и повышенно чувствительных; больше их становится у маниакальных больных, отличающихся повышенной возбудимостью и неустойчивостью. Еще больше число первичных цветовых ответов у больных, являющихся одновременно и возбудимыми, и импульсивными, а максимальное число мы встречаем у больных шизофренией с разорванностью мышления и неадекватностью аффектов, а также у возбудимых и импульсивных эпилептиков.

Из приведенного анализа можно сделать следующий вывод: первичные цветовые ответы (Цв) являются показателями (символическими индикаторами) импульсивности. Чем больше количество Цв, тем больше склонность испытуемого к импульсивным поступкам.

Большинство наших выводов основывается на статистическом анализе полученных в экспериментах данных. Эти данные мы старались собрать путем опроса как можно большего числа самых разных людей, а затем полученные результаты сравнивались друг с другом по отдельным факторам (Ф+, Дв, ФЦв и т. д.). Оказалось, что испытуемые, которые дали наибольшее число первичных цветовых ответов, страдали эпилепсией, маниакально-депрессивным психозом, умственной отсталостью (имбецильность), прогрессивным параличом, шизофренией с разорванностью мышления, а среди «здоровых» оказались люди, отличавшиеся явной склонностью к внезапной разрядке своего гнева, для которых характерна чрезмерная вспыльчивость, безрассудность, непредсказуемость. По этой причине сразу возникло одно из возможных «симптоматических значений» Цв-ответов, характерных для всех этих испытуемых, а именно склонность к импульсивным разрядкам аффектов. Ошибки, которые свойственны любому статистическому методу, в большой степени удается компенсировать с помощью следующих моментов:

1. Статистическое и этиологическое сравнение хорошо изученного клинического симптома, соответствующего определенному психозу, с поведением соответствующего здорового индивида.

2. Статистическое и этиологическое сравнение предполагаемого симптоматического значения одного из факторов с симптоматическим значением родственного ему фактора, полученного таким же путем, например, можно сравнивать друг с другом Цв и ЦвФ.

3. Исследования диагностической пригодности соответствующего симптома, например, при попытке поставить правильный диагноз неизвестному для эксперта испытуемому исключительно на основании встречающихся в протоколе Цв-ответов.

Сходная картина наблюдается и при анализе ЦвФ-ответов, но они появляются у гораздо большего числа испытуемых. Там, где встречаются первичные Цв, почти всегда можно обнаружить существование ЦвФ, но не наоборот. ЦвФ часто можно встретить у здоровых людей, даже в тех случаях, когда и намека нет на возможность появления первичного Цв. Намного чаще они появляются у женщин. ЦвФ оказывается не чем иным, как индикатором лабильности аффектов, возбудимости, чувствительности, а также внушаемости.

Совершенно иное мы обнаруживаем при анализе ФЦв, формоцветовых ответов. Наибольшее их количество мы встречаем у здоровых людей, затем у эпилептиков и маниакальных больных, хотя в последнем случае кроме ФЦв у испытуемых есть также несколько ЦвФ и Цв. Число ФЦв очень сильно различается у разных людей. С помощью статистического анализа удалось выявить, что ФЦв является показателем той биологически необходимой лабильности аффектов, которая составляет основу аффективной способности вступать в контакты с людьми (предупредительности и уступчивости в отношениях с окружающими).

Наличие Цв и ЦвФ свидетельствует о существовании эгоцентрической аффективности, а в числе ФЦв больше проявляется адаптивная аффективность. Цв, ЦвФ, ФЦв нельзя обнаружить только у людей эмоционально абсолютно ригидных, подавленных, безразличных, равнодушных, а также у педантичных натур.

В формоцветовых ответах, которые в первую очередь учитывают форму и только потом цвет, вынуждены объединяться различные сферы психических функций: при истолковании испытуемым увиденной им формы прежде всего активируются интеллектуальные («ассоциативные») взаимосвязи, а при учете цвета – аффективные. Таким образом, формоцветовой ответ является как интеллектуальной, так и аффективной операцией сравнения, приравнивания психических представлений к внешнему стимулу, то есть такой ответ оказывается символом умения вступать в общение и способности к адаптации. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно вместо статистического метода исследования значения симптомов обратиться к этиологическому.

Можно говорить о том, что формоцветовой ответ является индикатором желания испытуемого взаимодействовать с окружающим миром (быть адаптированным), так как сама форма в таком ответе может оказаться и нечеткой. А это будет означать, что, несмотря на желание приспособиться к людям, не хватает интеллектуальных ресурсов. Чем хуже в формоцветовых ответах видится форма предмета, тем больше они приближаются к категории цветоформовых ответов, сближаясь с аспектом эгоцентрической аффективности. Эгоцентрическая аффективность может свидетельствовать о наличии сильного стремления к эмоциональным контактам, но недостаточности интеллектуальных ресурсов; вследствие этого аффективность иногда – а может быть, всегда? – становится эгоцентрической.

Все это можно легко подтвердить фактами. Многочисленные формоцветовые ответы дают и здоровые люди, и эпилептоидные и маниакальные больные. У здоровых людей мы обнаружим четкое видение форм, у маниакальных больных и эпилептиков видение форм плохое. Из этого следует, что только здоровые люди могут устанавливать полноценные контакты, в которых в равной мере достаточно представлены как эмоциональные, так и интеллектуальные компоненты. Попытки установить контакты с маниакальными больными и эпилептиками окажутся неудачными, потому что у этих больных недостаточно сохранны интеллектуальные компоненты, необходимые для эффективного общения, несмотря на огромное желание общаться. В реальной жизни это выглядит так: когда здоровый человек решает что-нибудь подарить нам, он пытается выведать наши вкусы; а когда нам что-нибудь дарит маниакальный больной, то подарком будет то, что нравится самому больному, без всякого учета наших вкусов и интересов. Когда здоровый человек что-либо нам рассказывает, он учитывает наши взгляды; когда же рассказывает эпилептик, он как бы проявляет снисхождение к экспериментатору, ограничиваясь в своем рассказе тем, что может интересовать лишь его самого. И маниакальный больной, и эпилептик эгоцентричны вследствие нехватки интеллектуальных ресурсов.

Итак, для того чтобы суметь отличать эгоцентричность, обусловленную недостатками интеллектуальной активности, от действительной эгоцентричности, необходимо уметь как можно точнее выявлять то, с чем же мы действительно имеем дело, будь то формоцветовой или цветоформовой ответ. Рассматривать формоцветовые ответы в качестве символов имеющейся способности эффективно общаться можно только тогда, когда формы таких ответов определяются как хорошие.

Из этого следует, что сочетания трех видов Цв-ответов имеют большое значение. ФЦв (способность к эффективному общению), ЦвФ (лабильность аффектов) и Цв (импульсивность поведения) могут проявляться у разных индивидов в совершенно различных пропорциях. Уже среди здоровых людей эти различия довольно велики. Но наиболее часто мы здесь встречаем следующее соотношение: 3 ФЦв, 1 ЦвФ, 0 Цв. У испытуемых-мужчин обычно меньше цветовых ответов, чем у женщин, что хорошо согласуется с присущей женщинам лабильной аффективностью. Чем больше число ФЦв превосходит ЦвФ, тем ровнее, адаптивнее, контактнее аффективность. Чем ближе число ЦвФ к числу ФЦв, тем будет капризнее, лабильнее, эгоцентричнее испытуемый. То, что такая закономерность характерна даже для области психозов, демонстрирует таблица 3 экспериментальных данных (см. Приложение 1).

Общая оценка аффективности зависит от числа Дв-ответов. Как отдельные ЦвФ уравновешиваются большим числом ФЦв, так и все количество цветовых ответов, то есть вся аффективность, компенсируется Дв-ответами, то есть кинестезиями, если только они встречаются чаще, чем Цв-ответы. Чем больше число Дв превышает количество цветовых ответов, тем больше оснований говорить об уравновешенной, стабильной аффективности испытуемого независимо от того, говорим ли мы о здоровом человеке, невротике или психотике. Чем меньше число Дв по отношению к числу цветовых ответов, то есть чем значительнее число Цв преобладает над Дв, тем более определенно можно говорить о лабильности аффектов.

О цветовых ответах следует сказать следующее: с большой степенью надежности можно считать, что один Дв-ответ можно приравнять к одному Цв-ответу, что оправданно и с теоретической позиции (как в Дв, так и в ЦвФ, наряду с движением и цветом, учитывается еще и качество формы). В дальнейшем мы будем приписывать одному ответу ФЦв пол-очка, а Цв – полтора. Каким бы искусственным ни казался арифметический подсчет подобного рода, на практике польза от этой процедуры несомненна.

В связи с Цв нельзя не упомянуть об одном феномене, который часто встречается при проведении эксперимента. Когда некоторым испытуемым после привычных черно-белых таблиц впервые предъявляется многоцветная тестовая Таблица VIII, они переживают самый настоящий шок, более или менее короткий эмоциональный и интеллектуальный ступор. Испытуемые, которым до этого легко удавалось обнаруживать в неопределенных пятнах зрительные образы, неожиданно теряют дар речи и обнаруживают то ли с удивлением, то ли с раздражением, что им гораздо труднее справиться со стоящей перед ними задачей при поиске образов на цветных, а не на черно-белых таблицах. Люди, с которыми это случается, всегда являются «вытеснителями» своих аффектов и, как правило, бывают более или менее тяжелыми невротиками. В меньшей степени, не в виде шока, а скорее в виде появления более скудных ответов, подобный феномен можно обнаружить у испытуемых, являющихся явными повелителями своих аффектов. На границе между повелителями и вытеснителями аффектов находятся люди, пугающиеся аффектов. У последних ответы на цветные таблицы часто приобретают фантастический, мимолетный характер; вначале иногда испытуемый и сам говорит о своей растерянности.

Одним из качеств, неизбежно присущих повелителям аффектов, является предпочтение синих и зеленых цветов и обращающее на себя внимание избегание красного.

Все описанные сейчас явления лучше всего собрать в одну группу, носящую название «цветовой шок». Этот феномен еще раз подтверждает наличие тесной взаимосвязи цветового восприятия и динамики аффективности.

Периодически встречаются ответы, которые одновременно обусловливаются как кинестезией, так и цветом с большим или меньшим учетом формы. Удивительно, что это происходит очень редко. В большинстве ответов, с первого взгляда относящихся к этой категории, при более внимательном рассмотрении можно обнаружить, что или Дв было первичным ответом, а Цв – вторичным, или наоборот. При предъявлении тестовой Таблицы IX испытуемый говорит: «Два гнома, сражающихся друг с другом» (имеется в виду верхняя коричневая часть), а немного позже: «Да, действительно, они такие же коричневые, как и гномы». Другой испытуемый видит на Таблице X «кардинальский пурпур» (большие красные фигуры), и уже только после этого «двух кардиналов, кричащих друг на друга». В первом примере первичной была кинестезия, во втором – цвет.

Те немногие ответы, в которых кинестезия и цвет одновременно оказывают влияние на восприятие испытуемого, можно обозначить как ДвЦв. Примеры: Таблица Х в целом: «Экспрессионистическая картина, изображающая ярмарку»; Таблица IX: «Шабаш ведьм». Испытуемые, дающие подобные ответы, – одаренные натуры, чаще всего художники; люди, находящиеся в хорошем расположении духа; и, наконец, больные кататонической формой шизофрении. Для этих групп характерно наличие большого общего числа Дв-ответов с таким же или почти таким же количеством Цв-ответов. Эту тему мы рассмотрим позднее.

Кроме формы, кинестезии и цвета у больных шизофренией можно иногда встретить и совершенно абсурдные основания для ответов, например число объектов (так, в любых двух симметричных пятнах испытуемые могут увидеть «отца и мать», а в каких-нибудь трех фигурах – «трех граждан Швейцарии») или расположение пятна на таблице (так, точка, находящаяся в центре, интерпретируется как «живот»).

Больным кататонией с ярко выраженным негативизмом может даже прийти в голову дать ответ на всю таблицу в целом, например «четырехугольник», для того, чтобы побыстрее завершить с ней работу; он не видит на таблице конкретных образов, а только отмечает саму форму предъявляемого ему тестового материала. Или после безуспешных попыток отыскать какую-нибудь фигуру он может просто сказать: «Да здесь похожего ничего нет!»

6. Локализация ответов

При третьем подходе к ответам испытуемых наиболее распространенным вопросом был следующий: каким образом видится и интерпретируется предъявляемая таблица – вся целиком или отдельными частями? Если частями, то какими именно?

Здесь существует ряд других вопросов.

Здоровый испытуемый выполняет задание следующим образом: вначале он пытается истолковать предъявляемую ему таблицу в целом, отыскивая из запасников своей визуальной памяти какой-нибудь подходящий образ, по возможности совпадающий с целым пятном таблицы. Если это увенчивается успехом, мы слышим «целостный ответ», обозначаемый в дальнейшем как Ц.

После этого испытуемый переходит к отдельным частям таблицы. При этом он сначала обращает внимание на те части случайных форм, которые из-за особой структуры таблицы сразу бросаются в глаза; далее следуют один или несколько «ответов на деталь» (Д).

Затем испытуемый переходит к мельчайшим деталям таблицы, и тогда мы, возможно, услышим еще одно или несколько толкований таких деталей («ответ на мелкую деталь» – Дд).

При предъявлении следующей таблицы здоровый испытуемый продолжает вести себя так же, как и прежде, удивительно строго придерживаясь во время всего эксперимента закономерности Ц-Д-Дд.

Таким образом, здоровый испытуемый, который истолковывал бы таблицы точно в соответствии с такой схемой, мог бы дать 10 целостных ответов, 20 ответов на деталь и, возможно, еще 30 ответов на мелкую деталь, что вместе составляет 60 ответов, причем последовательность Ц-Д-Дд сохраняется в ответах на каждую таблицу. Но если бы действительно нашелся хотя бы один испытуемый, который реагировал бы именно так, то есть «чересчур» нормально, вряд ли его посчитали бы действительно здоровым человеком. Среди большого количества моих испытуемых мне так и не удалось встретить хотя бы одного, показавшего «результаты здорового человека». Такой человек должен будет иметь приблизительно следующую психическую конституцию (эти выводы я делаю, предполагая у него наличие данных, которые больше всего бы подошли такому фиктивному статусу). Это эрудит, обладающий огромным количеством психических ассоциаций и удивительной четкостью видения образов; с такой железной логикой, которая не имеет ничего общего с тем, что принято называть здоровым человеческим рассудком. Его поведение отличается тиранством и придирками, нетерпимостью и педантичностью; при этом ему присуща огромная гордость за свою силу, выдержку и удивительную логичность мышления. У него совершенно отсутствует всякая оригинальность в мыслях и практическое чутье; вся «оригинальность» такого фиктивного здоровяка заключается в его желании все знать и все уметь. Такой человек не способен на эмоциональные привязанности к людям, его флегматичность сразу же бросается в глаза; при этом он отличается абсолютной уверенностью в собственной непогрешимости. Итак, перед нами – самоуверенный техник, находящийся на службе у логики и памяти.

Таким, наверное, и должен был предстать перед нами обыкновенный «здоровый» человек! Но в действительно все не совсем так. Определенная группа интеллектуальных и эмоциональных моментов модифицирует этот фиктивный здоровый тип.

Из нашей схемы вытекают следующие вопросы:

1. Каким образом можно определить Ц, Д и Дд?

2. Сколько целостных ответов, ответов на деталь, а также ответов на мелкую деталь дает испытуемый?

3. Насколько велика тенденция испытуемого придерживаться нормальной последовательности Ц-Д-Дд? Является ли последовательность логичной и упорядоченной, или же она отличается неправильностью и запутанностью?

4. Какими моментами определяется то, что перечислено в пунктах 2 и 3?