Текст книги "Познание смыслов. Избранные беседы"

У нас получается, что бюрократия отгородила этот лучик власти своим заборчиком, чтобы туда лишний никто не попал…

А этот лучик исчез. Лучика нет, потому что тучка наверху взошла и закрыла ту щель, через которую этот луч света проникал.

Периодически народная масса, гражданское общество, разрушает этот забор. Мы видели это: та же Октябрьская революция снесла все эти заборы, и народ рванулся к центру, к этому лучику; Наполеон тот же. То есть периодически накапливается раздражение общества против государственного аппарата, хотя у нас не так много времени в историческом периоде посмотреть, как выродившееся из политического общества в гражданское на самом деле себя поведёт. Гражданское общество рассчитывает на систему выборов, что некий «наш» представитель рано или поздно придёт, что-то наладит, – и каждый раз эти надежды не сбываются…

Дело в том, что 17-й год и Наполеон – это как раз эпоха слома последних остатков политического общества. В XIX веке в российском пространстве ещё существовали остатки политического общества, потому что существовала богопомазанная монархия. Естественно, эта монархия была связана ограничениями не конституционного порядка (конституции до 1905 года не было, да и после она была в общем-то фикцией), а она была связана ограничениями, скажем так, «концептуально-ментальными», – ограничениями, встроенными уже в голову правителей. Было очень много такого, через что монархи не могли перешагнуть, в отличие от предыдущих, и тем не менее, всё-таки они пытались сохранять вот эту идею Weltgeist, идею «сгущай и растворяй», потому что уваровская концепция «православие, самодержавие, народность» – это всё-таки попытка протянуть руку «к земле», вниз, и поднятие, скажем, Распутина наверх. Как князь Жевахов в своих мемуарах возмущался, что кто-то смеет ставить под вопрос право монарха поднять к себе народ в лице мужика, который обожал царскую чету и…

И мог, кстати, донести что-то от народа…

Это последние осколки умирающего политического общества, – может быть, даже в карикатурной форме, но тем не менее. И травля Наполеона как зверя монархами в начале XIX века – это тоже добивание политического общества, потому что это открытие уже прямого пути бюрократизации всех этих суверенных монархий. Вот Меттерних[33]33
  Меттерних, Клеменс фон (1773–1859) – австрийский министр иностранных дел в 1809–1848 годах, главный организатор Венского конгресса 1815 года. Руководил политическим переустройством Европы после наполеоновских войн.


[Закрыть] просто открыл дорогу. Кроме Николая, в Европе ещё Австро-Венгрия была наиболее бюрократическая, – недаром же эта империя Кафку родила. У нас Салтыков-Щедрин, а там Кафка.

«Будет ли когда-нибудь сформировано снова политическое общество?» – спрошу я с надеждой.

Да. Но только оно будет принципиально не прежнего варианта, потому что здесь уже Святой Дух в понимании пророков непосредственно должен прийти в конфронтацию с Weltgeist Гегеля, с мировым духом язычников. Потому что под этим пеплом, образованным модерном, постмодерном, Weltgeist язычников жив. Но жив и Дух единобожников – Святой Дух. И битва будет как раз между двумя этими версиями духа.

Почему важна территория, а не народ

09.03.2016

Комментарий Джемаля к постановке вопроса:

История как описание есть описание народов и племён, проходивших там и тут, оставлявших какие-то материальные знаки своего присутствия на земле и уходивших в возможность не быть. Но территория, по которой носил их Рок, оставалась.

Мы не собираемся исподволь возвращаться к геополитике или политической географии. В этих бесперспективных заделах всегда присутствует мысль о том, что свойства территории определяют живущих на ней людей в их цивилизационных «наработках», психологических состояниях и прочее. Это странная идея. Территория одна и та же, но североамериканские индейцы не имеют ничего общего с заселившими Америку европейцами. Германия времён Арминия ничего общего не имеет с немцами, появившимися после Бисмарка. Россия – колоссальная территория от Балтийского моря до Японского – острее всего подчёркивает пропасть между землёй и теми, кто на ней живёт, её смыслом, символизмом и т. п. Без преувеличения можно сказать, что в уравнении «земля-народ» земля есть нечто постоянное, а народ – нечто случайное, заселяющее эту землю в силу исторических обстоятельств. Исчезнут эти обстоятельства – народ уйдёт или трансформируется настолько, что станет неузнаваем для своих, даже недавних, предков. Пример: немцы после поражения. Ну а кто такие, например, румыны? Даки они или маргинализированные римляне? Какую бы территорию мы ни взяли, она будет свидетельствовать о чехарде народов в своих границах. Однако любая территория имеет цель, имеет смысл, совершенно не относящиеся к геополитике.

В этом плане наиболее интересной территорией является территория Великого Севера, которой недавно именовался СССР, а сейчас пока называется Россией, – ещё раньше это была территория Орды, а до этого она хранила в себе тёмные пространства финно-угорского шаманизма, перемежавшиеся со светлыми пятнами скифских и сарматских формаций.

Чем же так интересна эта территория? Это Великий Север, который находится в оппозиции ко всему остальному миру. Политические нестыковки от Ивана Грозного до сегодняшнего дня – это воля территории, а не тех людей, которые по ней расселились. Ведь очевидно, что русские времён Грозного ничего общего не имели с сегодняшними обывателями, – по крайней мере крупных городов. Задача, которую можно и нужно ставить тем, кто берёт на себя политическую ответственность за эту территорию, есть выявление и актуализация тех императивов, которые заключены в границы этой территории. Приведение в соответствие воли данной территориальной конфигурации на Земле с той сверхзадачей, носителями которой явится будущий политический класс.

В истории человечества борются две тенденции: одна, примером которой служат евреи, делает ставку на кровную общность, неразрушимую временем и не зависящую от страны проживания; другая, воплощённая в США, строит город на избранном «холме», в кавычках, приглашая к участию толпы мигрантов всех племён. Какая из этих тенденций на самом деле работает в России?

Очень интересная тема. Территория, народ – народ проливает кровь за территорию. Что более важно – народ или земля?

Действительно, есть народы, которые совершенно не скованы проблемой территории и готовы нести комплекс, называющийся «страной», «нацией», «цивилизацией», «культурой», с собой куда угодно. Например, англичане, которые всюду, куда ни приезжали, устраивали «Новый Йорк» или что-нибудь такое. Но в этом плане ещё и голландцы очень знаменательны были – особенно в период XVII–XVIII вв. Принц Вильгельм Оранский, например, говорил, что голландцы – свободный народ и Голландию с собой несут куда угодно, и если им в Голландии станет невыносимо, если их прижмут, то они спустят плотины, уедут, и Голландия будет в любом другом месте. Самой Голландии не будет, но… но она будет, потому что голландцы просто переберутся в другое место. И надо сказать, что это не пустые слова, потому что с начала XVII века они устраивали такую Голландию в Южной Африке (буры). Я бывал в Кейптауне в историческом музее, видел своими глазами куски, фрагменты скал, на которых голландцы, первые моряки, писали какие-то патриотические надписи. Да и Манхэттен – это Новая Голландия. Потом их немножко поприжали. Такую же Голландию они пытались устроить в Индонезии. Но это примеры – мы же не о Голландии говорим, а о разных странах.

Это в какой-то степени реализовывали и англичане, потому что где бы ни ступала нога англичанина – там была Британия. Британия не привязана к территории. С другой стороны, есть территории, которые совершенно свободны от своего человеческого контента. Они готовы наполниться любым контентом, а у стран есть собственное значение. Я не напрасно упомянул Америку в качестве примера, потому что, хотя Америку и начинали англичане, но Америка тут же приобрела «территориальное» значение, то есть территория как идея. Я не скажу, что идея была сформирована сразу, с первых же шагов, но искала она себя через образ Атлантиды. XVI век – это уже чётко сформулированная идея «Новой Атлантиды». Более того, появлялись романы XVI века, тексты на эту тему (дошекспировские, чосеровским[34]34
  Джефри Чосер (ок. 1340–1400) – средневековый английский поэт, «отец английской поэзии». Считается одним из основоположников английской национальной литературы и литературного английского языка.


[Закрыть] языком ещё написаны), которые так и назывались «Новая Атлантида» и вариации.

Идея была такая (и она остаётся по сей день), что Америка – это Новая Атлантида. По всем параметрам она воспроизводит платоновский миф: некие особые достижения в технической цивилизации, сверхмерная гордыня, власть над окружающими народами, господство над морями и так далее. Вот эта атлантическая идея там доминирует. И этот «сияющий город на холме» нельзя куда-то перенести. Это именно Атлантида.

Концепции атлантической территории, атлантического союза, атлантической зоны мира, северной Атлантики, НАТО и так далее, – это всё концептуально, очень привязано к территории. Какие там люди? Да ради бога: подключатся чёрные – чёрные, жёлтые – жёлтые. В конечном счёте современному «атлантоориентированному», условно говоря, англосаксу наплевать на расово-генетический контент.

Есть, конечно же, «средний» вариант, который совмещает культ территории и культ расовой общности. Это китайцы. Не сдвигаются они с места якобы пять тысяч лет – на самом деле меньше, конечно, но возьмём их мифологический концепт, что им пять тысяч лет. Вот пять тысяч лет не сдвигаются. Это как гармошка – раздвигаются на Байкал, потом сжимаются. Но если мы посмотрим на Великую китайскую стену, которая под Пекином вообще проходит, – а она же против чужих.

Есть старая шутка про то, что они построили Великую китайскую стену для того, чтобы китайцы не разбегались.

Но я бы хотел вернуться к теме «Народ или территория – что важнее?». Начнём с евреев, о которых мы в самом начале говорили. Если мы взглянем в прошлое на две тысячи лет назад или еще дальше, то сейчас в современной Европе не осталось египтян, не осталось древних греков, римлян, финикийцев, в общем, никого не осталось, одни евреи остались и немного армян. Тем не менее евреи, несмотря на то что не имели фактически никакой территории и государства, сохранились как нация, как народ и как единая общность, без всякой территории. Да, у них появилось государство после 1949 года, как известно, они благополучно за него воюют…

На самом деле не такая уж и состоявшаяся, о чем свидетельствует хотя бы то, что диаспора никуда не делась. Приехало много, но на фоне реальной диаспоры это небольшая часть, и это символический якорь. Более того, существует, в общем-то, конфликт между государством Израиль как национальной территорией и концепцией еврейства как концепцией глобальной. Потому что существует мировоззрение глобального еврейства, которое организовывает политическую диаспору, и существует мировоззрение «русско-израильское».

Тем не менее за эти две тысячи лет многие государства, имеющие значительные территории, не сохранились. Не осталось Карфагена, не осталось Римской империи и так далее. То есть территория, оказывается, не так важна, как внутренняя общность, если она там объединена какими-то религиями, правилами…

Правильно. Здесь мы подходим к очень важной мысли: территория территории рознь. Если территория не является самостоятельной идеей, если она не является самостоятельной концепцией, то есть площадкой для некоего народа, для конкретной культуры (Древний Египет, допустим), – то земля остаётся, естественно, даже название переходит в веках, но понятно, что нельзя ставить знак равенства между Египтом фараонов, Египтом Птолемеев и нынешним Египтом. Просто есть некоторая преемственность – ну, есть пирамиды, например. Но совершенно другие, другой гештальт возник. Потому что та идея, которая связана с Египтом – это культурная идея. Это определённое присутствие в библейских текстах, в Традиции и так далее, но это не массивный исторический функционал, как, допустим, те же Штаты. Естественно, когда мы говорим о Карфагене, это ещё более очевидно, потому что вместо Карфагена существует Тунис. И, собственно говоря, это просто некое место для поездки туристов. Просто эти территории на сегодняшний день лишены идеи.

А есть территории, у которых такая идея есть. И этим территориям всё равно, кто туда придёт. Они живут своей жизнью, они берут этих людей и используют их для того, чтобы эту идею реализовывать. Новая Америка – это такая территория. И я убеждён, что Россия в этом смысле тоже такая территория, – если брать большую Россию, идущую от Прибалтики до Сахалина, в нынешнем её виде. Я хочу напомнить, что в XIX веке люди, писавшие о путешествиях по территории нынешней России, писали: «Доехали до границы России, дальше начиналась Сибирь», – допустим, в ссылку. Россия кончалась где-то возле Урала. Дальше шла Сибирь как не-Россия.

Но будем говорить всё-таки о единстве этой территории, и немножечко дистанцируемся от привязки к «была ли она Россией, не была ли она Россией». Где-то, как Гумилёв говорил, «Евразия», северная Евразия. Опять-таки, не в евразийском смысле, а в географическом. Просто от Балтики до Тихого океана.

Вот эта территория перезагружалась населением очень много раз. Только с Ивана Грозного, за последние 500 лет, думаю, расово-генетический контент поменялся на территории России раза четыре.

Поскребёшь русского – татарина найдёшь…

С татарином тоже очень сложно, потому что как раз эти стереотипы и мифы попадают, что называется, пальцем в небо. Татарина там как раз и не найдёшь. Потому что кто имеется в виду? Если имеется в виду Батый с его тюркским завоеванием – в основном тюркским, – то это в основном российская аристократия. Она уничтожена, а частью смешалась с германской аристократией на протяжении XVIII–XIX вв. В 17-м году эти люди либо уничтожены в ходе гражданской войны и последующих индустриализации и репрессий, либо же они бежали. А вот то, что осталось, никак не проработано батыевским влиянием, потому что батыевское завоевание касалось только элитных пластов.

То есть, условно говоря, были Юсуповы, которые сбежали…

Это Юсуповы и все, которые сбежали. А вот если брать обычных людей, предки которых были крепостные, мещане, духовенство и так далее, то сейчас, конечно, тут доминирует угро-финский элемент. Я думаю, что он составляет большинство.

Под угро-финским Вы имеете в виду прибалтийскую связь, литовское княжество?

Нет. Москва – это финское слово, здесь все топонимы финские. Здесь жили вепсы, масса всяких племён. Пермь – это чисто финское место, пермяки – финское племя. Это угро-финны – и дальше за Урал, к палеоазиатам. И небольшой язычок славян, который подтянулся сюда в домонгольское время с киевскими князьями, взявшими всё это под политический контроль. Но в основном это всё переработано в политическое русскоязычное пространство угро-финского поля, которое в значительной мере осталось. То есть идут эти блоки: мордва, удмурты. Чуваши – угро-финны по крови, тюрки по языку.

Дальше что получается? Дальше их закрепощает этот аристократический слой, который, с одной стороны, состоит из европейцев, пришедших при Романовых, даже при Иване Грозном стали приходить (литовцы, поляки), с другой стороны, это татарские роды, которые переходили и становились здесь князьями, именитыми людьми (Аксаковы, Киреевские и так далее).

Понятно, что на этом стыке, в этих реальных российских условиях происходило генетическое смешение. Дворовые девушки, которые были объектом вожделения своих помещиков, – родившиеся от них незаконные дети становились опять же мальчиками, казачками, прислугой при тех же самых помещиках. Потом грянуло освобождение крестьян, и огромная масса крепостных несла определённый генофонд своих бар. После 1861 года они оказались выброшенными на улицу, и это было мощное вливание в города. Они стали полуобразованными люмпенами. Естественно, частично они пошли в криминал, частично пошли в революцию. Вспомним Смердякова – гениальный Достоевский все эти тенденции русской жизни схватывал. Смердяков – это Фёдор Павлович (барин), с одной стороны, с другой стороны – бомжиха Смердящая Лизавета. Контрастно. Роман «Подросток» – та же самая тема. Тоже помещик и крепостная, и главный герой – это прообраз, в некотором смысле пародия, на Герцена. У Герцена, правда, не крепостная была, а элитная немка, которую подхватил его отец, путешествуя по Европе, но не важно – аллюзия понятна. Русский мезальянс.

Этот мезальянс создал совместно с семинаристами такой слой образованцев, который стал потребителем широкой демократической культуры. Но это был новый народ. Это была перезагрузка. Потом эмансипация евреев из черты осёдлости. Это новая перезагрузка, новый этнический удар по структурам, потому что, во-первых, после 1917 года евреи оказались привилегированным классом, женились на поповнах и дворянских девушках, которые были в этом плане…

Я знаю эту историю из рассказов своих бабушек, дедушек, что после революции было модно выходить замуж за еврея, потому что они занимали какие-то высокие посты…

Новый правящий класс. Особенно мощно это происходило в годы Второй мировой войны, когда, по словам поэта Слуцкого, большинство евреев было в тылу, находясь на должностях. И тогда возникло очень много таких как бы «новых русских», которые родились от одиноких женщин и евреев-хозяйственников. Это совершенно новый тип русского человека в мегаполисе, который имеет другой менталитет, но при этом не соответствующий своей матрице. Потому что многие из них не знают о своих генах, о своём происхождении, многие из них считают, что они родились, допустим, от погибшего отца-фронтовика. Мать-то им не рассказывала, как всё было. И очень много сегодня мы видим среди русских националистов людей с явными еврейскими чертами, но при этом это люди, которые совершенно чётко убеждены в своём арийском происхождении, в приоритете славянско-арийского комплекса и так далее. Это новая «перезагрузка»…

Получается, народ, человек формируется по принципу самоидентификации, то есть, если он считает себя русским, то независимо от того, кто у него в крови – татарин, еврей или угро-финн – он внутри себя считает русским?

Это один слой. Теперь возьмём такой факт, что на протяжении довольно продолжительного времени страна называлась СССР. Правда, в середине её оставалась РСФСР, то есть неким боком Россия, но в целом это был СССР, бывшая Российская империя. Территория была, территория осталась, но она была «перезагружена». Была концепция «новой общности». Главная задача была – сохранить эту территорию. А новый советский патриотизм предполагал абсолютный интернационализм – таджик ты там, киргиз, русский, еврей и так далее. Главное – это территория.

В некотором смысле это напоминало американскую парадигму, американскую модель. Вообще между американской и российской историческими парадигмами есть отчётливый сингармонизм, причём идущий и в XIX век.

Тем не менее в Советском союзе было дифференцировано всё: там казахи, здесь таджики, тут литовцы и так далее. А США – это всегда какая-то общая… Ведь там штаты не делятся по национальному принципу…

На самом деле советская новая общность реально была создана, и мы все свидетели, кто застал это время, что были люди, у которых советская матрица чётко доминировала над национальной. Было единство неких специфических черт: идея уравниловки, определённой справедливости, культ государства, советской империи, вера в коммунизм, в вождей, вера в Ленина, и так далее. Таджики, киргизы все были в этом. И, кстати говоря, в большей степени, чем русские. Просто времени было мало.

Перенесём это на американский опыт: в 1776 году Штаты обрели свободу. Если мы прибавим к этому те 70 лет, при которых существовала советская власть, то мы выйдем на 1840–1850 годы. Это тот кризис, за которым в США начинается Гражданская война Севера и Юга. А тут разваливается Советский Союз. Это очень интересная аналогия, которую никто не проводил. Кризис СССР по времени совпадает с тем временем, которое было отпущено на строительство США до гражданской войны. Потом начинаются раскол и распад. В США тоже ведь был распад, который был преодолён победой Севера над сепаратизмом Юга. Просто США в этом смысле повезло удержать ситуацию: вызовов таких не было. А Советскому Союзу не повезло: вызовы были чересчур мощные.

Совсем недавно Путин на одной встрече сказал, что вина за распад СССР лежит на Ленине, который заложил это федеративное устройство, то есть Ленин заложил бомбу под развал Союза, поскольку в своё время было принято решение не ассимилировать все республики и народы, а их специально разделить, и когда пришёл момент надлома, тогда все республики и разбежались.

Во-первых, республики не хотели разбегаться. Мы же прекрасно помним, что на референдуме все голосовали за сохранение Союза. Назарбаев ещё после Беловежской пущи долго не верил, что состоялось такое, и отказывался признать его во внутреннем порядке в Казахстане. Инициатива распада принадлежала Москве, и Москва это сделала вместе с Шушкевичем и Кравчуком и поставила перед этим фактом всех остальных. Здесь абсолютно несправедливо, жёстко получилось. Только Прибалтика рвалась ещё задолго до Беловежской пущи наружу вон из СССР. Все остальные были твёрдо просоветски настроены.

Когда говорится о каком-то распаде, сепаратизме, бегстве, это просто откровенное игнорирование фактов. Это три славянские, условно говоря, столицы решили всё это развалить.

К чему я клоню? Я клоню к тому, что Россия представляет собой территорию, которая безусловно является ценностью и идеологией «сама в себе». Эта территория от Балтийского моря до Сахалина имеет свой собственный смысл, стремится к тому, чтобы жить отдельной, самостоятельной жизнью, и постоянно перезагружается новым народом.

То есть, правильно ли я понимаю, что если на территорию России приходят какие-нибудь выходцы из Средней Азии или какие-нибудь беженцы с разных проблемных сторон, то это всё не страшно, это всё будет перемолото, русский этнос не будет размыт, территория России всё это удержит, переварит и всё равно сформирует…

Когда вы говорите, что русский этнос не будет размыт, вы в данном случае выходите из цепочки логики, потому что русский этнос, его ценность и сохранение его в «неразмытом» виде, – это одна тема, а сохранение территории – это другая. И может статься так, что в какой-то момент необходимость сохранить единство территории придёт в конфликт с необходимостью сохранить единство этноса. И эта тема уже поднималась – что нужно создавать русскую национальную республику и так далее, резко отсекать себя от всех остальных, сжиматься до размеров Московского княжества и прочее. Но все эти разговоры исходят из того, что надо сохранять русский этнос.

Совершенно другая линия – это необходимость сохранить территорию. Именно необходимостью сохранить территорию обуславливался советский интернационализм в 1917 году.

Вот Колчак на предложение Маннергейма признать независимость Финляндии в обмен на помощь в изгнании большевиков из Питера и Москвы ответил что-то вроде: «За ликвидацию красных в Финляндии награжу Георгием, за отделение Финляндии от империи повешу». Маннергейм пожал плечами: «Сам дурак». Что произошло с Колчаком, мы знаем.

Так вот, большевики прекрасно понимали, что если они сделают ставку по-колчаковски, по-деникински («а-ля Александр III») на единую и неделимую в этническом смысле, то ничего не получится, всё развалится. Поэтому они сделали ставку на интернационализм и переименование всего в СССР в перспективе. И они сохранили эту территорию. Здесь чётко обозначился конфликт: территория и этнос.

То есть если бы Колчак, Деникин, Врангель и все, кто участвовал в гражданской войне на стороне белого движения, были готовы уступить в своё время немцам Украину, если бы они объединились с Махно, если бы они не возражали против отсоединения Польши и Финляндии и так далее, то есть раздавали бы империю по кусочкам, то они имели бы шанс тогда выиграть?

Но большевики же не отпустили Украину, и хотя они объединялись с Махно, они его потом замолотили. Они отдали Польшу, потому что это была объективная необходимость, но в 1921 году была попытка взять ее назад, и не вина большевиков, что она провалилась: её провалил Тухачевский. Может быть, за Тухачевским стояла определённая группировка в партии, но конкретным виновником был Тухачевский. А так «честно» шли на Варшаву. Что касается Финляндии, с ней можно было бы разобраться чуть попозже. То есть они всех отпустили, а потом «честно» всех собрали на основе интернационализма. В 1918 году существовал Азербайджан независимый, существовала независимая Грузия и даже возникла независимая Армения. Потом армия Фрунзе в 1921 году, дав три года просуществовать этим образованиям на Южном Кавказе, пришла «помочь», выполняя «интернациональный долг», местным рабочим. Но если бы Колчак был поумнее, он бы сказал Маннергейму: «Давай, вперёд!» и не стал бы его оскорблять. Маннергейм, может быть, дошёл бы до Москвы и открыл бы фронт. И большевикам было бы намного сложнее. Но Колчак был очень ригидный человек, проще говоря: они мыслили все в терминах этнического империализма, киплинговского. Они были элитой.

Ну какой из Колчака – в таком грубом, нынешнем футбольно-фанатском смысле, – какой из него русский? Это был элитный человек, у него тюркская фамилия, предки – турки с германской аристократической кровью, – смесь турецкой и германской крови. Ну какой это русский? Но в британском смысле это был русский этнический империалист. Британские империалисты ведь тоже не все англосаксы в генетическом, «лабораторном» смысле: это могут быть кельты, могут быть… Вот Дизраэли, например, был еврей, сын итальянского еврея. Это был самый страшный империалист в истории Британской империи. А его папа ходил с шарманкой и обезьянкой по Лондону[35]35
  Бенджамин Дизраэли (1804–1881) – английский государственный деятель Консервативной партии Великобритании, 40-й и 42-й премьер-министр Великобритании в 1868 году и с 1874 по 1880 год, По поводу его отца Джемаль здесь утрирует: отец Дизраэли получил элитное образование, посвятил себя литературной деятельности и написал несколько книг об английских писателях.


[Закрыть].

В этом плане большевики были инстинктивно правы, делая установку на сохранение территории. У них в голове, конечно, был марксизм, прибавочная стоимость и диктатура пролетариата, но, как сказал бы Гегель, Мировой дух использует людей, которые думают, что они решают свои частные вопросы или вопросы идеологии, а на самом деле являются пешками в руках Мирового духа, который ведёт свою сюжетную линию. Для Мирового духа важна эта территория. Почему она важна? Это отдельный вопрос. И она может называться Россией, а может называться и не Россией, – она в прошлом называлась не Россией. Если мы посмотрим с высоты птичьего полёта во времени, то эта территория объединялась Аттилой, объединялась Чингисханом, потом она объединялась уже движением с Запада на Восток, когда Москва интегрировала эти территории, по горячим следам чингизидов. Потом это делали большевики – и при этом названия менялись. При чингизидах это была огромная территория, которая называлась Орда, – не важно, главное, что эта территория была единой.

В чём специфика, в чём идентичность этой территории, которая требует своего сохранения, а «загружаться» может кем угодно? Прежде всего, мне кажется, это стремление к доминации, воля к доминации, это противостояние Западу и противостояние Востоку. Противостояние, с одной стороны, реальному, «жёлтому» Востоку (Китаю, Японии, буддизму), с другой стороны, это противостояние «Риму», то есть Риму в метаисторическом смысле, «вечному Риму». Это такая «распорка», которая не даёт им соединиться вместе. Потому что понятно, что есть тенденция у Востока и Запада сойтись, несмотря на Киплинга[36]36
  Отсылка к строкам Киплинга: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут…»


[Закрыть]. Они стремятся слиться – начиная с Александра Великого, который рвался далеко на Восток, а Чингисхан рвался на Запад. Но есть та «распорка», которая им не даёт сойтись.

А что произойдёт, если Восток и Запад сойдутся? Наверное, какие-то шансы на свободу у людей (каких-то людей, не важно – живущих здесь), живущих в мире, исчезнут. Потому что тогда, что называется, воды Мирового океана сомкнутся над сушей, и не останется ни одного клочка, где поставить ногу, и всё будет сплошное море.

Когда я вас слушаю, у меня возникают аргументы «против». Да, территория важна, но важен и народ. Давайте вспомним историю Пруссии. Вот сейчас на месте Пруссии у нас Калининградская область, город Кёнигсберг перестал существовать, от Пруссии тоже ничего не осталось. Где этот прусский дух, где прусская военщина? Да, они куда-то разбежались по территории Германии, но пруссаков…

Вы знаете, что «пруссаки» – это не немцы. Это балтийский народ, который был взят за шкирку, католизирован для начала, потом они перешли в протестантизм, были онемечены, превратились в образцовых немцев, в пример для подражания, будучи не немцами вовсе. Потом их заменили сегодня на пришельцев. Но пруссаков не было и тогда, когда там немцы были. Истинные пруссаки – это некоторые племена в Латвии и в Литве.

Да. Но тем не менее, мы вспоминаем прусскую военщину XVIII века… территория вроде бы есть, это территория Калининградской области сегодня. Ну, есть и есть. А народа нет. Да, возможно, когда-нибудь на этой территории сформируется новая нация, новое общество. Думаю, вряд ли. Будет ли она сильна, будем ли мы её вспоминать?

Маленькое отступление, чтобы сделать определённую смысловую иерархию. Пруссию и вообще этот маленький закуток создал не народ, его создал Тевтонский орден. Это были рыцари, собранные вместе как мистическая, метафизическая организация, так сказать, метафизическое воинство, которое покорило окружающие племена, ткнуло их носом в землю и создало эту территорию – Пруссию. Это земля, которая является просто землёй рыцарского ордена. Её назвать территорией в обычном смысле нельзя. Это орденское поместье. Орден был разгромлен, орден превратился в «орден креста и розы», из которого потом вышел СС (настоящий СС, внутренний). Это всё разгромлено, эти люди ушли. Территория эта – это как сегодня говорить, допустим, про Шереметьево или какое-нибудь название усадьбы, куда ездим отдыхать. Сокольники – были там какие-то помещики, сейчас их нет, остался парк. Это вот такой «парк». Это не территория в настоящем смысле. Когда мы говорим о геополитической территории, Россия в нынешнем своём виде – это геополитическая территория, которая имеет собственную идеологию.

Я сделаю некий шаг в за пределы научного дискурса. Многие знают, что в Тибете находится вход в Шамбалу. И туда постоянно стремились западные силы, которые знают толк в этом вопросе. В 1904 году британские войска взяли Лхасу именно по этой причине. А потом китайцы взяли Лхасу. И вот сейчас они плотно сидят своей китайской, извиняюсь, задницей на этой Лхасе, и Лхаса из-под них никуда деться не может. В Лхасу немцы рвались, и Глеб Бокий из НКВД рвался, и люди из СС тоже ряд попыток проникнуть туда делали. Запад рвётся туда. Не могу сказать, что и Лхаса оттуда не рвётся на Запад. Рвётся. В лице Далай-ламы она активно окучивает Запад.