Текст книги "Новелла «Единственный конец злодейки – смерть». Том 1"

– Дворецкий, – обратилась я, успокоившись.

– Да, госпожа.

– Как тебя зовут?

– Что? – переспросил он ошеломленно – похоже, старик никак не ждал такого вопроса.

Я снисходительно повторила:

– Как тебя зовут?

– Феннел, госпожа.

– А как зовут меня?

– Госпожа, к чему эти вопросы?.. – Морщины на лбу дворецкого стали еще глубже, ему, видимо, не нравился ход нашей беседы.

– Отвечай на поставленный вопрос: как меня зовут?

– Пенелопа Экхарт. – Феннел уступил моему натиску, но в его голосе звучало недовольство.

– Вот именно! Аристократка Пенелопа Экхарт. – Я кивнула, подчеркивая сказанное, и ласково продолжила: – Где это видано, чтобы безродные простолюдины врывались в покои хозяев?! Кто тебя этому научил?

Глупая Пенелопа. Столкнувшись с презрением, она злилась и устраивала истерики, в то время как нужно было давить своим титулом и по полной его использовать. Больше Феннел не рискнет фамильярничать с аристократкой, официально удочеренной герцогом. Как удобно! Гораздо лучше, чем быть незаконнорожденным ребенком богача, которого отказываются принять в семью.

– Посторонний мужчина запросто входит в спальню к хозяйской дочери! Челядь обязательно начнет распускать грязные слухи!

Феннел молчал.

– Разве нет? – Я невинно улыбнулась, как глупышка-аристократка.

Таковы законы классового общества.

– Госпожа! Да что вы такое говорите? – Дворецкий изменился в лице. Стоило видеть его в этот момент: Феннел дрогнул, а некогда презрительный взгляд стал растерянным.

– Нужно объяснять до хрипоты? – спросила я уже без тени улыбки.

В игре это выражение часто использовали горделивые аристократы, привыкшие смотреть на всех сверху вниз. Например, королевский рыцарь, который не привык склонять голову ни перед кем, кроме своего повелителя, или герцог Экхарт.

– Э… Госпожа! Простите меня!

Похоже, дворецкий, прекрасно понял, что означала эта фраза: он смутился и рухнул на пол.

– Я был недостаточно почтителен из-за спешки. Умоляю, простите…

Благодаря этой сцене с моей души упал камень, что давил с самого утра.

На секунду я правда задумалась, не была ли слишком жестка с пожилым человеком, однако… приказа встать не прозвучало. Ведь последние шесть лет Пенелопа была вынуждена смотреть на этого слугу-гордеца снизу вверх.

– Не желаю тебя видеть в ближайшее время, – холодно бросила я Феннелу, который продолжал стоять на коленях. – И другие, вероятно, тоже не захотят…

Пораскинув мозгами, я наконец сказала то, что действительно хотела:

– Лучше не попадайся мне на глаза. А если будет что-то срочное, пришли кого-нибудь.

– Госпожа, но выбрать служанку…

– Ты меня понял? Да или нет? – я перебила бормотание дворецкого.

– Да, госпожа, хорошо, – вынужденно согласился Феннел, лицо его при этом сильно искривилось.

– А приготовления к ужину…

– Не надо. Ступай.

Отчитав дворецкого ледяным тоном, я резко отвернулась от него и не видела, как старик встал. Вскоре послышались осторожные шаги по направлению к выходу.

Скрип – Феннел закрыл дверь совсем не с тем настроением, что открывал ее. Комната снова погрузилась в полумрак. Только сейчас я подумала: а не побежит ли дворецкий с жалобами к герцогу?

Ну и пусть. Ничего особенного он не сделает. Увы, в тот момент и я не могла ничего предпринять. Но, желая отомстить за обиженную Пенелопу, была готова повторить эту сцену много раз. И если разобраться, я всего лишь проявила строгость: не закатывала истерик, не швыряла предметы… В игре репутация главной героини возрастала благодаря добрым взаимоотношениям с окружающими, и это помогало пройти все пять сюжетных линий с разными мужскими персонажами. Но я вовсе не собиралась действовать как в игре и проходить все концовки, поэтому мне было жаль тратить эмоции и время на второстепенных персонажей.

Я по уши занята сохранением симпатий и выживанием, тут уж не до репутации! Эта роскошь осталась в прошлом, когда я была обычным игроком…

Отбросив ненужную сентиментальность, я снова закрыла глаза: пришло время вернуться в сон, прерванный дворецким.

Видимо, несмотря на скверный характер, Пенелопа отличалась трудолюбием. Было раннее утро, а я проснулась без помощи горничной и принялась делать легкую растяжку, сидя на кровати. Внезапно кто-то постучал в дверь – тук-тук, – словно ждал моего пробуждения. Я продолжала лениво сидеть, глядя на дверь. Интересно, запомнил ли дворецкий мой выговор? Но это определенно был не он. Время шло, а дверь так и не отворялась. Наконец я спросила:

– Кто там?

– Госпожа, это Рейна.

Главная горничная. Видимо, слуги неплохо усвоили новые правила обращения с Пенелопой. Что ж, прекрасно!

– Можешь войти.

Скрип – дверь распахнулась, и я увидела женщину средних лет.

– Как вам спалось?

– В чем дело?

– Нужно выбрать новую служанку. Если есть кто-то на примете, только скажите.

Да какой там!

Я промолчала, но женщина, похоже, только этого и ждала.

– Но если никого нет, я назначу совсем новую…

Эти слова означали, что никто из имеющихся слуг не вызвался на вакантную должность.

– А как звали ту девушку, что прислуживала мне раньше?

– Вы про Эмили?

– Точно, Эмили! – я сделала вид, что лишь теперь вспомнила.

– Ее уже выгнали?

– Еще нет, но…

– Чем она сейчас занимается?

Из-за града вопросов взгляд главной горничной помутнел.

– Она не справлялась со своими обязанностями, поэтому ей урезали зарплату и отправили в прачечную.

– Правда?

– А почему вы спрашиваете?.. – Прежде спокойное лицо главной горничной омрачилось тревогой.

Похоже, она знает ситуацию в целом. А что, если эта женщина и является истинной зачинщицей издевательств?

Я сдержала насмешку и спокойно сказала:

– Пусть она и дальше мне прислуживает.

– Но…

– Мне тяжело без помощницы, а на обучение новой горничной уйдет немало времени. Так не лучше ли оставить старую?

Прежняя Пенелопа ни за что не стала бы вдаваться в подробности, но, желая добиться своего, я решила вести себя мило.

– Если вопросов нет, попроси, пожалуйста, Эмили подняться ко мне.

Главная горничная раскрыла рот не в состоянии сказать ни слова. Я улыбнулась, чем удивила ее еще больше: глаза женщины округлились.

– Но господин Рейнольд лично наказал ее за неуважение…

– Это аргумент? – Мой вопрос предвосхитил дальнейшие отговорки.

Главная горничная молчала, будто воды в рот набрала. Это была победа.

За два дня, проведенных в этом доме, я успела понять, что никто не слушает Пенелопу с первого раза. Разве такое нормально?

В известных мне романах или кино челядь беспрекословно подчинялась своим хозяевам. И тут я вспомнила: на обычном уровне игры слуги герцогского дома с почтением исполняли все приказы героини. Значит, то, что происходит со мной, ненормально.

Едва я решила смотреть на вещи позитивно, как во мне вскипело раздражение. Ну почему меня никто не слушает?! Неужели надо вести себя как Пенелопа?

– Говорю же: мне тяжело без помощницы! Если я прошу прислать Эмили, сделай это. Или сама хочешь мне прислуживать?

– Если вы так настаиваете, госпожа, я уточню у его светлости… – Горделивая прислуга не сдавала позиций.

Я усмехнулась.

– Придется мне самой поговорить с отцом. Прямо сейчас. – Я резко встала с места. – Подробно расскажу ему о вчерашнем происшествии и попрошу простить Эмили. Это решит проблему?

Главная горничная молчала.

– Где сейчас отец?

– Госпожа, он… – Женщину явно обескуражила моя решительность.

Инцидент уже был замят, Эмили понизили в должности. Мое же участие в конфликте могло раздуть его до невероятных масштабов – как-никак речь шла о жестоком обращении с герцогской дочерью!

– Его светлость уехал рано утром в императорский дворец.

– Да? Тогда, как только он вернется…

– Я сейчас же позову Эмили! – испуганно и торопливо заверила главная горничная. – Кажется, с возрастом я становлюсь мнительной. Простите, что не сразу распознала ваше великодушие.

Главная горничная несколько раз поклонилась, но я ощутила не столько удовлетворение, сколько горечь. Да, отношения с окружающими были для меня не в приоритете, но теперь возникло чувство, что репутация уходит в минус.

– Госпожа! Позвать Эмили прямо сейчас? – поинтересовалась главная горничная, уловив мое настроение.

– Рейна! Надеюсь, впредь мне не придется говорить дважды!

Я пожалела о загубленном начале дня и прогнала горничную:

– Иди!

Не знаю, что именно сказала Эмили главная горничная, но девушка тут же поднялась в мою комнату и принесла завтрак.

– Э… Госпожа, завтрак подан…

Эмили расставляла тарелки, руки ее подрагивали – видимо, она страдала после вчерашней выволочки.

Безумное поедание помоев оказалось не напрасным: сегодня еда была вполне хорошей – свежий салат и блестящий стейк. Выглядит неплохо.

Однако вчерашний конфликт намертво засел у меня в душе, и особого аппетита я не ощущала. Смотря в упор на замершую напротив Эмили, я медленно приступила к еде. Разумеется, она не могла глядеть мне в глаза. Интересно, мучает ли ее совесть?

Девушка наверняка не догадывалась, почему я решила вновь ее приблизить. Не съев и половины, я отложила вилку.

– Эмили.

– Да, госпожа! – Погруженная в глубокие раздумья, горничная подпрыгнула от испуга и ответила слишком громко. Я протянула к ней руку.

– Дай мне иголку.

– А? Какую?

– Ту, которой ты колола меня каждое утро.

– Ах!

Благодаря будничному тону, каким приветствуют друг друга по утрам, Эмили не сразу сообразила, в чем дело. Реакция ее отставала на один шаг от действий. Она порывисто вздохнула, побледнела и рухнула на колени.

– Госпожа! Простите меня! Умоляю, простите!

Бум-бум – она билась лбом об пол. Вот как? Тут же признала свою вину? Ни следа от былой дерзости.

С одной стороны, меня впечатлил жалкий вид Эмили, а с другой, я расстроилась, ведь зачинщиком травли была вовсе не она. Желание разобраться во всем испарилось, и я произнесла суровым тоном:

– Разве главная горничная тебе не передала? Я не люблю повторять.

– Но… госпожа…

– Дай мне иголку!

Эмили дрожала как осиновый лист, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Не в силах противостоять моему нажиму, она принялась копаться в пучке волос. Через минуту в ее пальцах блеснула большая игла. Ловко спрятала!

Вот что приходилось терпеть беспомощной Пенелопе. Она была готова растерзать садистку-горничную, но не могла найти доказательств.

– Возьмите… – Эмили дрожащими руками протянула мне иглу.

Я посмотрела сверху вниз на предмет, который изрядно помучил Пенелопу. Никчемный кусок железа. Но вчера я узнала на личном опыте, что он способен причинить колоссальную боль.

Как же она страдала! Никто и не знал о том, что каждое утро Пенелопа корчится от боли и видит, открыв глаза, усеянное кровоподтеками предплечье.

– На меня смотри! – приказала я, стиснув зубы.

Эмили робко подняла голову. Она дрожала, не представляя, что с ней сейчас сделает жестокая госпожа. Во взгляде застыло отчаяние. Но нет, я не собиралась мстить за Пенелопу.

– Эмили, гляди внимательно.

Я протянула ладонью вниз белую, без единого шрама руку и не раздумывая воткнула в нее иголку, полученную от Эмили.

– Госпожа!

Иголка вонзилась в меня, но вскрикнула Эмили. Я тут же выдернула иглу, которая погрузилась в тело больше чем наполовину. Фу!

На месте укола вскипела капля крови. Хоть я и приготовилась заранее, но было больно – аж слезы из глаз. Однако я не подала вида и, как только кровь свернулась, ткнула иголкой в место неподалеку от первого укола.

– А! – у меня вырвался стон – на этот раз я не смогла стерпеть боль.

– Но… Госпожа!

Глядя на мои жестокие действия, Эмили задыхалась, по щекам ее катились слезы. Не знаю почему, но вид служанки немного меня насмешил. Ты же сама так делала! Чего ж теперь рыдать?

– Госпожа! – Эмили всхлипнула. – Госпожа, зачем вы так?

– К чему терзаться, Эмили? – начала я задушевно. – Не ты ли сама нанесла мне эти раны?

Лицо служанки вмиг сделалось ошеломленным.

– Что?

– Сейчас ран две, но потом их может стать три, четыре или пять.

Эмили перестала дышать. Ее неприятно дрожавшее тело замерло.

– Я готова полностью тебе доверять в вопросах еды, одежды, умывания и всего остального.

– Госпожа…

– Но если возьмешься за старое и кровоподтеков на моей руке станет больше… их непременно заметят.

Эмили не проронила ни слова.

– «Кто же эта наглая негодяйка, посмевшая оскорбить Экхартов?» – кто-нибудь обязательно задастся этим вопросом. Например, мой братец Рейнольд. – Проявляя непреклонность, я широко улыбнулась Эмили. – Все будет зависеть от твоего поведения.

Лицо моей личной горничной побелело. Казалось, ей не хватает воздуха. Однако на завуалированную угрозу она ничего не ответила.

– Ну все, вставай. Твоя хозяйка закончила завтрак. Принимайся за работу.

Я опустила протянутую руку и равнодушно отвернулась к гигантскому окну, что располагалось рядом со столом. Эмили стремительно встала с колен, хотя казалось, что она окаменела, и принялась быстрыми, механическими движениями собирать посуду.

А до нее, похоже, дошло. Слава богу! Кажется, я спокойно смогу использовать Эмили в будущем.

Честно говоря, новая служанка не улучшила бы моего нестерпимого положения, но я сумела обзавестись союзницей – ею стала личная горничная, которая прежде меня истязала. По-моему, удачный ход. К тому же мне нравилось, что Эмили практична и беспринципна.

Я рассуждала об этом, глядя на расторопные движения девушки – она убирала со стола. И вдруг…

Бам! Входная дверь резко распахнулась, едва не развалившись на части. Я в испуге подняла голову: в воздухе качнулась шевелюра милого розового оттенка. На меня смотрел тот, кому не получить титул, младший сын герцога Рейнольд Экхарт.

– Ты… – Лицо его перекосилось.

Охваченный нетерпением, он влетел в комнату. Надпись «Симпатия –3 %» в одно мгновение оказалась у меня под носом.

– Какого черта здесь происходит?! – Рейнольд источал чудовищную энергетику. Глядя на Эмили, которая находилась подле стола, он сделался еще свирепее.

– Ты!..

– Но… Господин!.. – Девушка замерла в нерешительности.

Я поспешно оглядела стол: все приборы, кроме одной вилки, что лежала прямо передо мной, были уже на подносе. Черт!

Я быстро взяла вилку и убрала ее к остальным – от греха подальше. Затем, внимательно поглядев вокруг и убедившись, что поблизости нет предметов, которые можно использовать как орудие убийства, сказала:

– Эмили, уйди!

Служанка, похоже, только этих слов и ждала: она быстро схватила поднос, чтобы ретироваться, но тут раздался истерический оклик Рейнольда:

– А ну, стой!

– Вон! – крикнула в свою очередь я.

Служанка торопливо направилась к двери, не дожидаясь, пока грозный господин набросится на нее. Вчера я точно так же сбегала в смертельном испуге от Дерека – только пятки сверкали. Проводив Эмили, острый взгляд Рейнольда впился в меня, как гвоздь.

– Говори… В чем дело?

Секунду я колебалась. В игре Пенелопа держалась с Рейнольдом весьма нахально и неуважительно. Он был на два года старше, и небольшая разница в возрасте постоянно приводила к конфликтам: они жили как кошка с собакой.

Все как у меня с младшим братом-подонком. Конечно, в отличие от Пенелопы, я не могла жестко противостоять брату и только получала от него.

Рейнольд был, конечно, старше, но, недолго думая, я пришла к выводу, что держаться с ним уважительно, как с Дереком, ни к чему. Не смешно ли? Девчонка, которая до вчерашнего дня говорила «эй ты!», вмиг преображается и становится почтительной.

– Ты что, проигнорировала мои вчерашние слова? – язвительно спросил Рейнольд.

Вот же какой нетерпеливый!

– Ты о чем это? – уверенно ответила я в стиле Пенелопы.

– Какого черта эта тварь продолжает тебе прислуживать?! – Над разметавшимися волосами красивого розового цвета угрожающе сверкнула надпись «Симпатия – 3 %». Как же ответить, чтобы не нарваться на флаг смерти?

Я подумала, не включить ли выбор реплик, но было уже слишком поздно. Нет. Даже если сделаю это, варианты будут безумные.

Я посмотрела на сопевшего Рейнольда и нервно сглотнула. В такой ситуации Пенелопа обязательно сказала бы что-то вроде «Отвали!» или «Вон из моей комнаты!». И сыграла бы в ящик.

– Все нормально, не суйся. – Я не Пенелопа и потому слегка сгладила ответ.

Впрочем, что бы я ни сказала, Рейнольд воспринял бы это плохо. Но вдруг все же сумею легко отделаться?..

– Что?! – Глаза Рейнольда вспыхнули яростью.

Не сумела.

– Кормить хозяйку помоями – это, по-твоему, нормально?

– Я о другом…

– Какая-то девка посмела издеваться над членом семьи Экхарт! Этой грубиянке не место в нашем доме! Полно людей, готовых работать здесь бесплатно! – Рейнольд пришел в крайнее раздражение.

Я хотела исправить вырвавшуюся второпях фразу, но от неожиданности потеряла дар речи. Он возмущался больше, чем жертва, и я неожиданно хихикнула. «Какая-то девка посмела» – обычно эти слова Рейнольд адресовал Пенелопе.

– Что здесь смешного?

Пф. Подонок громко выдохнул, и его брови укоряюще сдвинулись.

– Ничтожная горничная делает из тебя посмешище, а ты молча сидишь и терпишь?

Да, именно так. Сколько раз Пенелопа подвергалась осмеянию? И никто из здешних слуг ни разу ее не выслушал. Меня обуревал ужас, казалось, одно неверное слово – и я мертва, но вдруг пришло спокойствие.

– Я уже обсудила это с отцом. – Я посмотрела на Рейнольда похолодевшим взглядом.

– Мы тоже поговорили и пришли к взаимопониманию. Я настоял на том, чтобы он немедленно выгнал эту беспардонную девку! – с достоинством произнес Рейнольд, гордо расправив плечи.

Неужели напрашивается на комплимент от презренной лжесестры? Но, увы, такого я и помыслить не могла.

– Ни отец, ни Дерек не намерены ее увольнять, – спокойно возразила я.

– Что? – Синие глаза Рейнольда стали огромными. – Ни отец… ни Дерек? – Не в состоянии представить такого, он растерялся.

Если честно, буквально этого они не говорили. Дерек лишь хотел унизить Пенелопу, напирая на то, что даже горничная, которую нужно выгнать, что-то из себя представляет, ведь она, в отличие от меня, имеет десятилетний стаж работы.

Значит, они не собираются увольнять Эмили? Похоже на то… В крайнем случае скажу, что неправильно все поняла.

Я спокойно кивнула Рейнольду.

– И поэтому ты решила не прогонять горничную, а вернуть?

– Да.

Красивый лоб мужчины снова наморщился – видимо, скоро в уши ударит истошный крик.

– Совсем тупая?! Сказала бы «нет»!

– А что бы изменилось?

– Еще спрашиваешь?! Да ты же сдохнешь, питаясь одними помоями!

– А ты уверен, что новая служанка будет лучше?

Рейнольд крепко сжал губы. Я внимательно посмотрела на предупреждение, светившееся над его головой: «Симпатия –3 %». И, желая убедить Рейнольда, стала подбирать слова. Ни в коем случае нельзя обвинять братцев, это лишь оскорбит гаденыша, распираемого гордостью за семью Экхарт. Вот бы, кроме шкалы симпатии, была еще шкала ярости. Тогда, периодически посматривая на нее, я бы легко подстраивалась под настроение бешеного подонка.

Если симпатия упадет ниже –3 %, мне конец! Ох… Но, честно говоря, когда симпатия Рейнольда повышалась, тоже было совсем не весело.

– Я ходила к отцу не для того, чтобы беседовать о судьбе Эмили, – медленно произнесла я. – Я на коленях молила его простить меня за тот шум, что наделала во время испытательного срока.

– Вот как?

Рейнольд не мог скрыть изумления: неужели Пенелопа, которая никогда не извинялась за свои ошибки даже на словах, упала на колени?!

– Молила?.. Отец… приказал тебе это сделать?

Конечно же нет! Ничего другого мне просто не оставалось. Но я снова решила слукавить.

– Не приказывал… Я пообещала отцу впредь быть осторожной и вести себя тихо. Поэтому давай просто забудем о вчерашнем.

На самом же деле меня подмывало сказать: «Отвали!» Но если хотя бы этот сварливый подонок будет вести себя тихо, мои шансы на выживание возрастут на пятьдесят процентов.

Поэтому, пожалуйста, давай жить мирно. А?

Я не могла произнести этого вслух, но, слегка склонив голову, искренне сказала:

– Пожалуйста, Рейнольд!

Он лишь уставился на меня отсутствующим взглядом. Беззвучно пошевелив какое-то время губами, Рейнольд с усилием произнес:

– Ты, что ли… – И снова нахмурился.

Я смотрела на него, пытаясь угадать следующую фразу. Наверное, он начнет, как всегда, грязную ссору. «С ума сошла? Рехнулась, пока ела протухшие помои?!» Мое нынешнее поведение и впрямь было чересчур кротким для Пенелопы.

– У тебя что, совсем гордости нет?! – взорвался Рейнольд. Его голос походил на раскат грома. – Как можно просто забыть такое?!

Его реакция превзошла все мои ожидания.

– Спятила? Уж лучше закати истерику или начни кидаться вещами! Это же в твоем репертуаре! – Рейнольд бесился, будто издевательства над Пенелопой касались лично его. Но, как ни печально, это не вызвало во мне чувства благодарности. Ни капельки.

– Не этого ли ты добивался, когда подкинул мне ожерелье Ивонны? – Мой тон был резок. Похоже, я потеряла над собою контроль. – Вечно задирая меня, ты ждал подобного поведения!

– Что?.. – У Рейнольда отвисла челюсть.

Если бы я помнила, что его симпатия составляет минус три процента, была бы куда осторожнее, но в тот момент я начисто об этом забыла.

Этот гаденыш не смеет говорить мне о гордости! И кто же довел Пенелопу до ручки? Дворецкий, главная горничная, Эмили… Нет! Зачинщик травли стоял сейчас передо мной.

Ошеломленный моей сдержанностью, Рейнольд пробормотал сдавленным голосом:

– Пенелопа, тогда…

– Конечно, ни к чему ворошить прошлое, я тоже вела себя глупо… Но пойми, всему есть предел. – Я открыто посмотрела в синие глаза и продолжила: – Совсем скоро я стану совершеннолетней. Не могу же я вечно оставаться в этой семье.

На секунду Рейнольд побелел.

– Но…Что ты несешь? Решила уйти?

– Все зависит от отца и Дерека. – Я пожала плечами.

Конечно, брошенные мною слова не были искренними. Я вовсе не собиралась приносить себя в жертву и выходить замуж по расчету, следуя прихоти герцога или его сына, что являлось обычным делом в этом мире. Впрочем, в игре такой сюжетной линии я не видела, поэтому можно было не переживать. Добравшись до финала с одним из персонажей, я сбегу из этого чертова места не оборачиваясь.

Но поверь, ты не входишь в число претендентов.

– Поэтому, Рейнольд, не беспокойся обо мне, – заключила я с притворным равнодушием.

Со своими делами я разберусь сама! Скажи: «Так тебе и надо» – и отвали наконец, как делал раньше.

– Что ж… Мне нужно принять ванну. Ты не мог бы уйти? – Я взглядом указала на дверь, и в лице Рейнольда промелькнула грусть.

Удивительно! В игре я ни разу такого не видела. У меня неожиданно сжалось сердце. Неужели симпатия снизилась? Только не это! Я, в отличие от Пенелопы, не рычала на Рейнольда при каждой встрече, как бешеная собака, а старалась подобрать убедительные слова. Ну за что?..

И в тот момент над шевелюрой Рейнольда милого розового оттенка начала переливаться пустая шкала…

«Симпатия 3 %».

Серьезно?! Я потеряла дар речи. Почему симпатия повысилась? На целых 6 %!

Я в растерянности смотрела то на Рейнольда, то на шкалу над его головой. Но вдруг лицо мужчины искривилось, и он проговорил, едва сдерживаясь:

– Идиот! Только зря потратил на тебя время.

В жестоком, пронизывающем взгляде синих глаз почему-то читалась тоска. Не добавив ни слова к сказанному, он резко развернулся. Может, мне показалось?

Рейнольд вышел из комнаты, подняв вихрь прохладного воздуха. Глядя ему вслед, я решила, что все-таки показалось.

Бам! Дверь громко хлопнула, и в комнате стало тихо.

Подперев подбородок рукой, я погрузилась в раздумья. Настроение было странным. У бесперспективного персонажа в реальном времени возросла симпатия! На это было приятно смотреть.

Похоже, выключение функции выбора реплик пошло мне на пользу. Симпатии братьев, так ненавидевших Пенелопу, все же не упали до предела. И дальше не буду ее включать.

Решив так, я поднялась. Я сказала, что собираюсь принять ванну, и это не было отговоркой. Я уже ухватилась за шнурок колокольчика, чтобы позвать горничную, но вдруг у меня промелькнула одна мысль. Я больше не могу звать Рейнольда Мистером Минусом.