Текст книги "Королевский подарок"

Сияло солнце, и Мариза бежала к дому, зарумянившаяся, свежая и цветущая, словно деревенская красавица. Он глядел на нее и ощущал, что хочет схватить ее в объятия и, унеся в свою комнату, ласкать на кровати ее роскошное тело, целовать, впивая губами каждую его клеточку, нежить в ладонях ее полные груди. Но этого нельзя. Он должен обуздать свое желание, не то оно будет осмеяно и опозорено.

– Очевидно, нам придется принимать гостей, – тусклым невыразительным голосом сказал он подбежавшей к дому Маризе.

Она остановилась, запыхавшаяся, с блестящими глазами.

– Они одеты в ваши цвета, милорд. Он невольно отметил, что она снова соблюдает официальный тон и сказала «ваши цвета», а не «наши».

– Вы говорите – мои цвета?

– Да. – Стук копыт приближался. – Я различила их на всаднике, который скачет впереди.

Мариза увидела, что Кэм вздрогнул и крепко сжал свою палку. Он стоял, неподвижный как изваяние.

Залаяли собаки, разбежались куры, заржали лошади. Всадники остановились в нескольких футах от супружеской четы и начали спешиваться. Мариза услышала из уст мужа хриплое резкое кельтское проклятие. Она увидела уголком глаза, что ее люди стоят перед домом с пистолетами наготове, ожидая распоряжений.

Кэм наконец сдвинулся с места и встал за спиной жены. Голос его прозвучал холодно, как северный ветер:

– Ну, что ж, миледи жена! Мы имеем честь принимать у себя графа Терна, моего отца и его прекрасную жену, мою мать.

ГЛАВА 22

Мариза почувствовала укол в сердце, – она поняла, что холодный тон мужа выдает какие-то нелады в его отношениях с родными. Между тем к ней уже приближался высокий и плотный бородатый мужчина.

– Вот и моя новая дочь! – воскликнул он, обнимая Маризу и покружив ее по воздуху. – Отличную девчонку ты отхватил, Кэмерон! – Шотландский акцент в его голосе чувствовался сильнее, чем в голосе Кэма.

Потом Энгус сердечно обняла сына, похлопав его по спине. Пока мужчины приветствовали друг друга, Мариза украдкой разглядывала женщину на гнедой дамской верховой лошади. Она была замечательно красива – той красотой, которая не увядает с годами. йаза у нее были ярко – синие, словно горное озеро, кудри – темно – золотые, точь – в – точь как у Кэмерона.

Собравшись с духом, Мариза обратилась к красавице:

– Приветствую вас в Фицхолле, миледи! – И добавила, обернувшись к Энгусу:

– И вас тоже, милорд!

– Да, – эхом отозвался за ее спиной Кэм, – добро пожаловать!

Он произнес эти слова все тем же холодным тоном, который уже поразил Маризу, когда он сообщил ей, , каких гостей предстоит ей встречать. Мариза увидела, что красавица – мать Кэмерона опечалилась, услышав скупое приветствие сына. Синие глаза словно молили о сердечности и теплоте.

Энгус тоже увидел огорчение жены. Он понял, что Кэмерон ничего не забыл и не простил мать за ту жестокость, которую она проявила однажды.

Он подошел к жене, помог ей спешиться и, нежно обняв, шепнул ей на ухо:

– Будь терпеливей, моя любовь…

Аланна Бьюкенен, с необыкновенной грацией в движениях, подошла по вымощенной камнем дорожке к Маризе и, поцеловав ее в обе щеки, сказала:

– Вы – просто прелесть! Ты и вправду женился на чудесной девушке, сын мой.

– Не благодаря вам, мать моя, – отозвался Кэмерон.

Мариза вздрогнула – настолько резким и язвительным был тон ответа. Взглянув на шотландскую графиню, она увидела, что та, словно оглушенная словами сына, с трудом переводит дыхание.

– Кэмерон! – грозно воскликнул Энгус.

– Нет, – возразила Аланна, положив руку на рукав мужа. – Кэмерон сказал правду.

– Что бы он ни сказал, – вмешалась Мариза, – прошу вас, входите же в дом. Ведь вы устали с дороги.

– Подождите минуту, – сказал Энгус.

Отойдя от сына и его жены, он подошел к одной из последних лошадей своей небольшой кавалькады, протянул руки к маленькой женщине, сидевшей боком между двумя вооруженными слугами и что-то вынул из-под ее плаща. Когда он снова повернулся к стоящим у входа, они увидели на его руках ребенка, засунувшего пальчик в рот. Энгус понес девочку туда, где стояли его сын с женой и матерью.

Аланна радостно улыбнулась ребенку. У Маризы перехватило дыхание. Это была несомненно дочь Кэмерона, – его синие глаза, золотые кудри, ангельское личико. Только гордость Фицджеральдов позволила Маризе сохранить спокойствие лицом к лицу с прошлым ее мужа.

Кэмерон тоже был потрясен. Маленькая Эльсбет не унаследовала ни одной черты своей матери – она была его живым портретом. Неужели эту крошку испугает его уродство?

– Эльсбет! – позвал он, протягивая руки.

– Папочка? – прозвенел детский голосок, и маленькие ручки протянулись к нему.

– Да, это я, – глухим голосом отозвался Кэмерон, не зная, как поступать дальше.

– Ну, раз ты папочка, так и бери ее! – Энгус взял из руки Кэмерона палку и положил ему на руки Эльсбет. Та обвила ручонками шею отца и вцепилась так крепко, как будто боялась, что тот исчезнет.

Радость затопила сердце Кэмерона. Он был счастлив, что его дитя приняло его, отца с обезображенным лицом, отпугивавшим и взрослых людей.

Аланна и Энгус прочитали восторг на лице сына, и Мариза тоже увидела, что его бесстрастная маска дала трещину. Прилив надежды затопил ее сердце. «Если он способен принимать любовь своей дочки, – подумала она, – если сердце его может смягчиться, то я разрушу барьеры, которыми он оградил свою душу, он примет и мою безмерную любовь».

Эльсбет зевнула, глазки ее слипались, головка упала на плечо Кэмерона.

– Я думаю, лучше сейчас уложить ее в кроватку, – сказала Мариза и, протянув руку, погладила золотистые кудри, падавшие на хрупкие плечики Эльсбет. – Дитя ее мужа, плоть от его плоти, – подумала она с теплым чувством, но и женское любопытство кололо ее иголками: «Кто мать ребенка? Бросил ли ее Кэм ради женитьбы на ней, Маризе, или она исчезла из его жизни раньше?» – Но Мариза знала, что готова принять в свое сердце дитя Кэма.

– Mer! – позвала Аланна нянку. Мег подбежала к Кэмерону, бережно взяла из его рук спящего ребенка, и Энгус снова вложил палку в его левую руку.

– Кэмерон, – мягко сказала Мариза, – введем наших дорогих гостей в дом.

И Энгус и Аланна вошли в холл вслед за молодыми супругами.

– Он по-прежнему ненавидит меня, – сказала мужу Аланна. Слезы текли по ее щекам, и она приложила к лицу тонкий полотняный платочек.

– Дай ему время, любовь моя, – сказал Энгус, нежно обнимая обнаженное тело жены. Он хотел бы облегчить ее боль, боль отвергнутой. Теперь она знала, что сердце ее сына не смягчилось.

– Будем надеяться, что жена – англичанка – любит его, – сказала она, укрываясь в тепле его объятий.

– Точно сказать не могу, – ответил Энгус, но мне кажется, что она к нему неравнодушна.

– А Кэмерон? – спросила Аланна, гладя его мускулистую грудь.

– Его мысли не так-то легко прочитать, – задумчиво отозвался Энгус.

Аланна не могла не согласиться с ним. Действительно, Кэмерон с детства был более скрытным, чем его братья Кеннет и Дункан, открытые и простодушные парнишки. Кэмерон умел носить маску, за которой прятал свои настроения.

Ангус вытянулся на широкой постели, залитой солнцем, и поцеловал жену в макушку.

– И все же, мне кажется, он любит эту славную лесси, свою жену.

– Да, – согласилась Аланна, – но любит ли его она?

Мариза проскользнула в комнату, где она велела устроить ребенка. Это была одна из тех комнат, в которых она надеялась растить своих будущих детей. Рука ее невольно погладила свой живот, – плоский, совершенно плоский. Кэм ошибся, – она не зачала ребенка. Месячные пришли через два дня после того, как она и Кэм были вместе в коттедже.

Она тихо подошла к кроватке, где спала маленькая девочка; толстый ковер приглушал ее шаги. Ребенок выглядел как маленький светлый ангел.

– Точно таким был Кэмерон в детстве, – Мариза обернулась и увидела на пороге спальни леди Аланну. Та подошла ближе к своей невестке и заглянула ей в глаза. Не увидев в них и тени злого чувства, леди Аланна вздохнула с облегчением. Она прочла во взгляде Маризы, что молодая женщина не ощутила неприязни к ребенку, взгляд был мягким и растроганным.

– Да, точно такие глаза, – согласилась Мариза, и спросила напрямик, надеясь, что леди Аланна скажет ей правду:

– А кто ее мать?

Но леди Аланна, не отвечая, спросила Маризу:

– Кэм говорил вам о ребенке?

– Нет.

– Может быть, мы поговорим в другом месте, а то еще разбудим крошку, – предложила леди Аланна.

– Так будет лучше, – сказала Мариза.

– А где?

– В моей рабочей комнате, где я занимаюсь вышиванием. Я могу запереть дверь на задвижку, и никто не войдет. Пойдемте со мной.

Пока они проходили через залы и столовые, леди Аланна заметила, что дом обставлен дорогой мебелью и отделан с большим вкусом. Резные панели красного дерева на стенах были под стать королевскому дворцу. Комнаты уютные и светлые; солнечный свет, лившийся из больших окон, золотил дубовые двери. В каждой комнате лежали восточные ковры с густым ворсом, воздух был напитан ароматом сухих розовых лепестков и трав. В рабочей комнате Маризы Аланна увидела на маленьком столике чашу, наполненную растолченными лепестками и травами, и удивленно сказала:

– Я думала, вы поставили такую чашу только в комнате, где поместили меня и мужа.

– Нет, – улыбнулась Мариза, – они стоят по всему дому – ароматы прогоняют усталость и радуют душу. Невестка все больше нравилась Аланне. Она была – молода и красива и выглядела здоровой и крепкой, – значит, могла выносить ее сыну хороших сыновей. «Да, – думала Аланна, – может быть, этот неожиданный брак с англичанкой принесет счастье ее любимцу».

Мариза дернула звонок, вошла служанка. Мариза велела ей принести вина и усадила гостью в кресло орехового дерева. Сама она села на обшитую бархатом скамеечку под широким трехстворчатым окном.

Аланна полюбовалась лежащим на столике вышиваньем своей невестки, заметив:

– Вы искусно владеете иглой.

– Благодарю вас, мадам, – учтиво отозвалась Мариза.

– Мне было бы приятно, если бы вы называли меня «мама».

– Это было бы странно при живой матери.

– Ну, тогда – Аланна.

– Я предпочла бы называть вас «бель-мер»[4]4
  Belle-mere – свекровь (фр.).


[Закрыть] . Если вы не возражаете.

– Mais non, cherie![5]5
  Конечно, не возражаю, – душенька (фр.).


[Закрыть]

– Вы говорите по-французски?

– Oui[6]6
  Да (фр.)


[Закрыть] >. В детстве меня воспитывала няня – француженка.

– А меня научила мама, – сказала Мариза. – Ведь ее мать, моя бабушка, была француженка.

– Кэмерон свободно говорит на нескольких языках, – заметила Аланна.

– И я тоже.

В эту минуту служанка внесла поднос.

– Кухарка уговорила меня взять и пирог, миледи, – сказала она, ставя поднос на низенький столик.

– Спасибо, Мэри. Поблагодарите и кухарку, – сказала Мариза, глядя на пирог с темно – золотистой корочкой, богато украшенный фруктами.

Мариза налила своей свекрови стакан мадеры и передала блюдо с пирогом.

– Я понимаю, – начала разговор Аланна, что это был шок для вас – и еще больше для Кэмерона, когда мы свалились вам на голову. Виновата только я. Это я настояла на поездке.

– Родители моего мужа всегда будут приняты с радостью, когда бы они ни пожелали приехать, – возразила Мариза.

– Хотела бы я услышать такие слова от своего сына, – с грустью отозвалась Аланна.

– А почему он так холоден? – удивленно спросила Мариза.

– Это исключительно моя вина, уверяю вас…

– Но как же это случилось? Почему он плохо относится к вам?

Хотя Аланна решила довериться своей невестке, она хотела узнать сначала побольше об ее отношениях с Кэмероном.

– Прежде чем я вам отвечу, я должна задать вам вопросы.

– Какие? – настороженно спросила Мариэа, ставя на столик свой бокал.

– Ваш брак – подлинный?

Мариза заносчиво вздернула подбородок.

– Король Англии присутствовал на брачной церемонии. Наш брак – законный, и связывает нас неразрывными узами.

Аланна пожала плечами, как бы давая понять, что она спрашивала не об этом, и задала еще один вопрос:

– Вы разделили постель с моим сыном? «Моей свекрови присуща та же прямота, что и бабушке», – подумала Мариза.

Ответить она не смогла, но вспыхнула нежным, как цвет шиповника, румянцем, и Аланна не повторила вопроса. Она встала с кресла и села рядом с Маризой на скамеечку.

– Вы любите моего сына?

Синие, как горное озеро, глаза Аланны смотрели на Маризу с глубокой серьезностью; молодая женщина поняла, как важен ее ответ для матери ее мужа.

– Бель – мер, – сказала Мариза проникновенно и искренне, – я люблю его.

– Таким, как он есть? Обезображенным, ужасным? Мариза взяла Аланну за руку.

– Поверьте, бель-мер, я не пустая девчонка, которой нужен смазливый муж – красавчик, хорошенькая игрушка, которую можно выставить на обозрение обществу; Мнение света меня не волнует, яусть себе судачат. Признаюсь, что я испытала потрясение, когда увидела его впервые. Просто меня не подготовили. Но не бойтесь, бель – мер, я разглядела в нем то, что за шрамами.

– И вы не закричали от ужаса, когда увидели его?

– Конечно, нет! – Мариза была возмущена таким предположением.

Сердце Аланны раскрылось для невестки, и она призналась со всей искренностью.

– Тогда вы – женщина, созданная для моего сына. О, если б я обладала хоть долей вашего мужества, когда я увидела его обезображенным, я не была бы так несчастна сейчас…

– Что вы хотите этим сказать? – изумилась Мариза.

– Я отвечу на ваш вопрос в свое время, – пообещала Аланна, – но сейчас скажите мне, – знаете ли вы, каким образом он получил свои шрамы?

– Нет, – призналась Мариза. – Никто не рассказал мне об этом. Я догадалась, что Его Величество и мистер Кавинтон все знают, но мне они не поведали. его тайны.

– Да, у короля Карла есть основания быть признательным моему сыну – Кэмерон пострадал за него. Проклятая шлюха нанесла эти увечья моему сыну, она шпионила для Кромвеля, а Кэмерон мог разоблачить ее.

– Женщина? – изумилась Мариза.

– Да. Вы знаете, как мой сын служил королю а изгнании?

– Да. Джейми Кавинтон говорил об этом, правда, очень сдержанно.

– Кэмерону было поручено разоблачить тайного агента Кромвеля, внедрившегося среди роялистов и выдававшего их за деньги. Он слишком поздно обнаружил, что женщина, с которой он спал, – участница заговора с намерением убить Карла Стюарта. Его схватили, обезоружили и стали пытать, он был одним из самых близких друзей короля, и мог бы сообщить заговорщикам самые ценные для них сведения. Но он предпочел бы умереть, чем выдать кого – либо.

– Верю этому, – заметила Мариза. – Я знаю мужество Кэмерона и видела, как он любит короля.

– Да, – сказала Аланна, – и голос ее дрогнул, – он верен тем, кого любит, и никогда не порвет узы верности. Его долго пытали, – продолжала Аланна слабеющим голосом – очевидно, страшные картины возникали в ее воображении. – Но он никого не выдал.

Мариза трепетно вздохнула. Аланна Бьюкенен прижала руку к дрожащим губам.

– Вам плохо? – живо спросила Мариза. Аланна прочла в ее глазах сострадание. О, если бы это чувство возникло в ее собственной душе, когда она впервые увидела обезображенного сына! Жена Кэма обладает и силой, и нежностью. Два замечательных свойства. Такая женщина действительно может полюбить ее сына.

– Кэм – мой третий сын, – продолжала Аланна, справившись с волнением. – Кеннет и Дункан, его старшие братья, похожи на моего мужа. Кэмерон не похож. Эльсбет – его портрет.

– И следовательно – ваш собственный, – заметила Мариза.

Графиня Терн горько улыбнулась:

– Да, это так. Мой сын был исключительно красивым ребенком. Половина его лица и сейчас являет эту красоту.

Мариза представила, каким был ее муж прежде, – победоносная, сияющая красота его облика, наверное, поражала словно молния.

– Но я отвлеклась, – сказала Аланна. – Эта шлюха связала его, привязала обнаженного к кровати и приказала своему подручному переломать ему пальцы на правой руке и раздробить колено.

Мариза с содроганием подумала о муках, которые испытал Кэмерон.

– Не добившись своей цели, она совсем озверела, схватила раскаленную кочергу, выжгла ему глаз и нанесла страшные раны на лице. Она убила бы его, если бы Джейми Кавинтону не удалось его спасти.

Мариза замерла, охваченная ужасом и гневом. Руки ее сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони. Если бы она могла воздать этой негодяйке за муки Кэмерона мерой Фицджеральдов!

Сердце Маризы переполнилось безмерным состраданием к Кэмерону. Будь он слабым человеком, он бы погиб – жалость к самому себе и снисходительное презрение людей оказались бы для него непосильны. Кроме шрамов на теле возникли невидимые шрамы душевных ран.

– Вы говорили о мужестве? – напомнила Мариза Аланне.

– Мне не хватило его, – печально призналась Аланна. – Когда мой сын вернулся к нам, вырвавшись ИЗ ада физических мук, причиненных ему женщиной, другая женщина нанесла страшную рану его душе.

– Вы?! – воскликнула Мариза.

– Да. – Аланна взяла руки Маризы в свои, глядя на нее растерянно и умоляюще. – Да, это была я. Я увидела его уродство и ранила его душу. Я ранила его страшнее, чем она… Своего сына, которого я безмерно любила.

– Как же это произошло?

– Джейми сообщил нам, что Кэмерон ранен. Мы долго ждали его, много месяцев, и наконец он явился, закутанный в монашеский плащ с капюшоном, лицо было скрыто. Когда он откинул капюшон, я испытала ужас и потрясение, которые оказались превыше материнской любви. Я убежала с пронзительным криком, закрыв руками лицо. В этот момент рассудок мой помрачился. Я должна была бы почувствовать безмерный восторг, поняв, что сын мой остался в живых, пройдя через ад. Но женская слабость и суетность победили любовь и разум. На короткое время, – но непоправимое случилось, я потеряла сердце Кэмерона.

Мариза словно наяву увидела эту сцену – как обезумевшая женщина с пронзительным воплем убегает от сына, который после страшных испытаний вернулся в родной дом, где он должен был найти надежное прибежище и любовь. И вдруг та, которая выносила его в своем чреве, отшатывается от него и убегает – та, которая должна была прижать его к своей груди и утешить безмерной материнской любовью.

Мариза посмотрела в лицо Аланны, потрясенной своими воспоминаниями. На нем ясно читались стыд и сожаление. Маризе теперь стал понятен холодный язвительный тон Кэмерона в разговоре с матерью.

И все же она не в силах была бесповоротно осудить эту женщину в своем сердце. Мариза чувствовала, как страдала она, потеряв любовь и уважение сына.

– Я слишком поздно осознала, что я сделала, – медленно сказала Аланна. – Все попытки примирения Кэмерон отверг, не хотел и слушать моих извинений.

– И ваш приезд – последняя попытка?

– Боюсь, что не последняя… – вздохнула Аланна.

– Ну, а девочка? – Мариза хотела разузнать у Аланны все, что можно.

– Мы привезли ее отцу. Она – Бьюкенен по рождению, и принадлежит Кэмерону.

– А ее мать?

– Умерла, родив Эльсбет.

Будет ли образ неведомой женщины преследовать Кэмерона и стоять между ним и Маризой? Она отважилась спросить:

– Кэмерон любил ее?

– Мой сын не отдавал сердца ни одной из женщин, с которыми вступал в связь, – ответила шотландка. – Тело он отдавал многим, он был настоящий жеребец, да еще при таком наставнике, как Карл Стюарт. Но ребенок у него только один – Эльсбет. – Аланна испытующе посмотрела на Маризу, склонив к плечу белокурую голову, и спросила:

– Вас смущает, что Эльсбет – незаконный ребенок?

– Вовсе нет! Разве она виновата в том, что – ее родители не были повенчаны?

– А сможете ли вы полюбить ее? Ребенка другой женщины?

– Это ребенок моего мужа, его плоть и кровь. Не бойтесь, бель – мер, я полюблю Эльсбет, как родную дочь.

– Молю Бога, – сказала Аланна, – чтобы вы родили ей сестричек и братишек.

– И я этого хочу, – ответила Мариза.

Лежа в теплой воде в ванне, Мариза размышляла о своем разговоре с графиней Терн.

Мать Кэмерона прояснила немало в характере и поведении ее мужа.

Теперь она многое поняла и могла разработать в деталях план великой битвы. Она будет сражаться за любовь Кэмерона и завоюет ее.

ГЛАВА 23

Как только они с сыном остались наедине, Энгус заговорил с сыном по-гэльски. Улыбнувшись, Кэм ответил отцу на родном языке.

– Видишь, я его не забыл и забывать не собираюсь, – сказал он.

Энгус тоже засмеялся. Хотя он был доволен ответом сына, но не преминул пошутить:

– Зачем тебе гэльский, ведь ты теперь английский лорд.

– Я всегда останусь шотландцем, – гордо ответил Кэм.

– Разве в нашей бедной Шотландии есть такие поместья? – возразил Энгус. – Это же целое королевство. Я не смог выделить имения младшему сыну, – признал он с грустью.

– И не надо было! Ты дал мне самое дорогое – любовь и доброе отношение. – Он неловко погладил руку Энгуса. – Я не в обиде на братьев.

– Я знаю, сынок, – ласково отозвался Энгус. – И все – таки мне жаль, что я был недостаточно богат, чтобы выделить тебе твою долю, и ты покинул родину и отправился искать счастья в другую страну… И ты бы… не испытал таких бед.

Кэм почувствовал глубокую печаль, скрытую в словах отца, и поспешил рассеять ее.

– Твоей вины нет в том, что со мной случилось. Не думай так! – с силой сказал Кэм. – Я последовал за Карлом Стюартом, потому что любил его и верил в его дело.

– Значит, ты примирился со своей судьбой?

– Давно уже, – пожал плечами Кэм. – Я научился принимать то, что суждено.

– Тогда, – взволнованно сказал Энгус, – ты мог бы простить свою мать!

Кэм отступил от отца и подошел к камину, где горел небольшой огонь. Энгус заговорил снова:

– Сын мой, она – не идеальная женщина. И я – не идеальный человек. Я люблю Аланну; я любовался ею и мечтал о ней, когда она была еще подростком. Она – самая прекрасная женщина, которую я встретил в этом мире. Сначала ее баловал отец, потом, после свадьбы, восхищался ею и потакал ей я. Это испортило ее.

Кэм, который задумчиво смотрел на языки пламени, повернулся к отцу и встретил его взгляд. Тот продолжал:

– И все-таки, – избалованная поклонением, слабая душой, она любила меня и любит. И любит тебя.

Кэмерон засмеялся коротким лающим смехом.

– Она любила меня, пока я был без изъяна.

– Да, это так, парень, – согласился Энгус. – Она обожала тебя как прекраснейшего ангела, ты был отрадой ее сердца.

– Пока не лишился ее милостей. – Кэм говорил тоном обвинителя.

– Она ошиблась. Разве в твоей жизни не было ошибок? – спросил Энгус.

Кэм выпрямился, насколько ему позволяло его увечье, и ответил:

– Я никогда не шел стезею ангелов, отец, и сделал немало ошибок в жизни.

«Первая – Фейт Беллэми, – подумал он, – за что я и поплатился вечной мукой. Вторая – мать Эльсбет, которой я овладел грубо, бездумно. Ее смерть до сих пор лежит тяжелым грузом на моей совести. Но она оставила мне дочь».

– Если ты признаешь это, то почему ты так непримирим к ошибке своей матери? Или эта проклятая шлюха не только выжгла неизгладимые шрамы на твоем теле, но и выжгла в твоей душе сострадание?

– Черт тебя побери, отец! – взорвался Кэм. – Ты, слишком далеко заходишь.

– Ты не прав, сын мой, – твердо сказал Энгус. Он подошел к Кэму и легко положил руку на его плечо. – Подумай над тем, что я сказал. – Голос его был хриплым от волнения. – Бог мне судья, Кэмерон, но ты и Аланна мне дороже всего на свете – дороже жизни и чести, дороже короля и родины.

Энгус повернулся и вышел, оставив сына в одиночестве размышлять над словами отца.

– Графиня Терн, – сообщила Чарити, – просит передать, что она и граф не спустятся к обеду, потому что устали и хотят отдохнуть. И ваша кузина, леди Брайенна, просит передать, что у нее болит голова и она не может обедать.

– Ты сказала кухарке? – спросила Мариза. – Да, миледи.

– Хорошо. Пошлите кухарку через час к графу и графине Терн узнать, не хотят ли они чего-нибудь поесть. А где мой муж и мистер Кавинтон?

– Они были в библиотеке, миледи. Час назад к мистику Кавинтону прибыл гонец из Лондона, и они читгйот письма.

Марйза посыпала записку песком, стряхнула его, нагрев в пламени свечи воск, приложила печать и отдала записку Чарити.

– Отдай моему мужу. Подожди, пока он прочитает. Принеси мне ответ, – я буду в детской или у кузины.

– Да, миледи, – Чарити взяла записку и ушла. Мариза прошла через холл в комнаты, которые занимала Брайенна. Она не видела кузины после ее верховой поездки с Джейми Кавинтоном.

Мариза тихо нажала дверь, вошла и в изумлении остановилась на пороге. Эдит, горничная Брайенны, укладывала вещи в дорожный чемодан.

– Что случилось? – спросила Мариза.

– Эдит, оставь нас, – сказала Брайенна.

– Слушаюсь, миледи, – девушка выбежала из комнаты.

– Я решила вернуться в Ирландию, – бесстрастным тоном сказала Брайенна, складывая платье, разложенное на кровати.

– Как? Почему? – настойчиво спрашивала Мариза. – Ведь ты не собиралась!

– Потому что я вынуждена, – серьезно ответила Брайенна.

Мариза заметила, что Брайенна избегает ее взгляда и заподозрила, что та что-то скрывает. Она подошла к кузине, которая уже положила платье в чемодан и складывала другое и спросила:

– Что все – таки случилось?

– Ничего, – ответила Брайенна.

– Ерунда, – возразила Мариза. – Ты не предполагала так скоро уехать.

– Нет, я думала об этом. Уже несколько дней. Мариза подняла бровь.

– В самом деле? – У нее были серьезные основания сомневаться в правдивости Брайенны.

Брайенна отвернулась от кузины. «Как досадно, – думала она, – что кузина зашла к ней до того, как она собрала вещи и уехала без предупреждения».

– Что у тебя с Джейми? – Мариза обошла кузину я встала перед ней – золотистые глаза вынуждены были встретить взгляд зеленых глаз. На щеках Брайенны выступил предательский румянец.

– Что ты имеешь в виду? Мариза вздохнула.

– Не притворяйся, кузина. Разве ты не заметила, что он к тебе очень внимателен?

– И для него, и для меня лучше будет, если я уеду, – решительно сказала Брайенна.

– Не понимаю…

Мариза увидела в глазах Брайенны отчаяние и решила во что бы то ни стало выяснить, в чем же дело. Чем она так испугана, словно зверек, загнанный охотником? Может быть, кузина боится новой любви? Может быть, думает, что вторым браком оскорбит память Донала?

– Брайенна, – мягко спросила Мариза, – может быть, ты поклялась себе в душе никого не любить после Донала?

Золотисто – карие глаза Брайенны наполнились слезами; она поняла, что не должна больше скрывать от кузины правду о своем браке.

– Я не любила Донала, – прошептала она.

– Не может быть! – воскликнула Мариза.

– Садись! – сказала Брайенна. – Я расскажу тебе обо всем.

Начав с запинкой, Брайенна рассказала Маризе о своем браке и обстоятельствах смерти Донала.

– Теперь видишь, – закончила она, – что я вовсе не о его смерти горюю, а о смерти моей верной няни. Она не могла больше терпеть моего унижения и пожертвовала ради меня спасением души и райским блаженством.

Слезы оросили бледные щеки Брайенны. Выслушав ее печальную повесть, Мариза поняла, каким ужасным может быть брак, когда мужчина груб. и жесток и вызывает у женщины отвращение. Она нежно обняла Брайенну, а у той по бледным щекам текли слезы.

– Ты заслуживаешь счастья, милая кузина. Джейми не похож на Донала, он совсем другой. Его и сравнивать нельзя с этим отродьем Сатаны. Вы будете счастливы, вот увидишь. Он тебя поймет.

– Я рассказала ему о своем браке, и он меня понял, – прошептала Брайенна.. – Вот видишь! В чем же ты сомневаешься?

– Все это не так просто…

– Разве ты думаешь, что Джейми способен плохо обращаться с женой?

– Нет, я знаю, что у него доброе сердце, – пылко возразила Брайенна, опустив головку. Мариза подняла ладонью ее подбородок, откинула кудри, упавшие на глаза Брайенны, и заметила в ее волосах травинку.

Мариза спросила ее:

– Ты боишься, что и с ним не найдешь в любовных утехах доброты и нежности?

– Нет, сегодня я узнала, что опасаться этого нечего. Мариза улыбнулась и уточнила:

– Значит, ты и Джейми стали любовниками?

– Да… – Брайенна попыталась улыбнуться. – Сегодня, во время прогулки… Он предложил мне выйти за него замуж, и я все рассказала ему о своем браке. Я так была подавлена ужасными воспоминаниями, что решила попытаться изгладить их из памяти… и уступила Джейми. И я действительно познала в его объятиях нежность и ласку. Он был так чуток, так бережен. Теперь я знаю, что такое наслаждение…

– Значит, ты едешь в Ирландию сообщить своему брату Килруну о предстоящем браке? – с надеждой спросила Мариза. – Если надо будет что-то уладить, Кэмерон поможет во всем, да и сам Карл Стюарт.

– Свадьбы не будет. –

– Как не будет? – переспросила ошеломленная Мариза.

– Я не могу выйти замуж за Джейми. И у меня не хватает решимости сказать ему об этом. Я трусиха.

– Нет, ты не труслива, Брайенна О'Дэлей! – сердито возразила Мариза. – Ты смогла пережить такой ад, который другие не вынесли бы.

– Двое не пережили, – печально оказала Брайенна.

– Ты в их смерти не виновата. Слышишь меня?

– Спасибо за участие и доброту, сестричка… – Брайенна говорила еле слышным шепотом, как будто совершенно потеряв силы.

– Но ты послушаешься меня? – настаивала Мариза. – Ты не должна уезжать! Ведь ты любишь Джейми?

– Да, я люблю его, – уже почти совсем беззвучно отозвалась Брайенна. – И потому не хочу загнать его в ловушку брака с бесплодной женщиной.

– Как?! – воскликнула Мариза.

– Да, грубое насилие Донала сделало меня бесплодной. Мне не выносить ребенка, – она потрогала свой плоский живот. – А такой человек как Джейми достоин наследника. Я не хочу обкрадывать его жизнь. – Глаза ее потемнели от боли. – И боюсь сказать ему правду. Лучше пусть думает, что я люблю его недостаточно, чтобы выйти за него замуж.

– И ты упускаешь возможность счастья?

– Да, я не хочу связывать Джейми.

– Ты просто дурочка. Как ты можешь – решать за него? Ты должна поговорить с ним. Может быть, для Джейми не имеет значения твое бесплодие!

– Ты думаешь? – голос Брайенны задрожал. Мариза ответила, апеллируя к холодной логике:

– Если ты уедешь, ничего ему не сказав, то никогда и не узнаешь, что он думает. –

– По-твоему, я должна принудить его к выбору между мною или наследником? Мариза по-настоящему рассердилась.

– Да, он имеет право решать сам. Упаси нас Бог от людей, которые решают за других. А ты это делаешь! Дай шанс Джейми.

– Нет, – тихо сказала Брайенна.

Мариза собралась с силами для новой атаки.

– Брайенна, за любовь надо бороться, – убежденно сказала она.

– Ну, а разве ты сама борешься? – скептически спросила Брайенна. Всегда мягкая и уступчивая, сейчас она была настроена решительно и не поддавалась уговорам.

– Да, борюсь и буду бороться.

– Значит, ты любишь Бьюкенена?

– С каждым днем все сильнее. И он станет моим единственным, – твердо сказала Мариза. – Я знаю его прошлое и отбрасываю его, а его будущее – это я. И ты станешь будущим для Джейми, если доверишься ему. Скажи ему правду, и, если он тебя любит, он примет тебя такой, какая ты есть.

– И ты так приняла человека, за которого вышла замуж?