Текст книги "Попрыгунчики на Рублевке"

141

Все же она недооценила коварство стихии. За пять минут ветер усилился настолько, что не могла идти. Каждый шаг давался с трудом. Огромные волны – никогда не предполагала, что широкая величавая река может исторгать из себя таких дьяволов, – забрасывали верхушки на гранит набережной, обдавая Эллу мириадами холодных брызг. Поднятая ветром пивная банка пребольно ударила Фицджеральд в затылок. Не спасла и копна жестких густых волос.

Только теперь Элла поняла: те, кто решил использовать ее в своих целях, просчитались. Мгновенно, точно эпизоды фильма, промелькнули перед мысленным взором детали хождений по Санкт-Петербургу – она оказалась слишком эмоциональным, психически неустойчивым человеком.

Ураган, взметнувшийся в душе, оказался сильнее того, что бушевал над городом. При полной неспособности сопротивляться приказаниям новых повелителей, не смогла выполнить их, как надо…

142

Фицджеральд вспоминает

Какие-то люди стояли над ней. Это уже не девятнадцатый век… Тупая боль в затылке напоминала об ударе. Зрение постепенно фокусировалось на лицах – были со всех сторон. Чьи-то руки помогли встать…

– Где я?.. Куда исчез бал? Мне надо туда: я буду танцевать… Пожалуйста… Что со мной случилось? Проводите меня обратно…

Никто не рассмеялся. Фицджеральд узнала в одном из людей своего преследователя, затем перевела взгляд на толстогубого – тоже был здесь, стоял позади всех. Вспомнилось прозвище: Хеопс.

– Не волнуйся, мы проводим тебя обратно… – мрачно проговорил незнакомый Элле человек.

– Умоляю вас, я хочу повторить!.. Не знаю, как это получается, но я хочу в девятнадцатый век! – с надеждой воскликнула она.

Чувствовала: происходит что-то не то, восторг не соответствует настроению людей, что были рядом, – не могла остановиться.

Хеопс сделал несколько шагов, приблизившись к ней вплотную. Немного наклонившись – он был выше ростом – глаза оказались вровень с ее, заглядывал ей в зрачки, в этом было что-то издевательское, – произнес:

– Сейчас это произойдет… Мы отправим тебя обратно. Оказавшись там, будешь не барыней, крепостной крестьянкой. Всех обманула. Ты беглая, украла вид на жительство… Хотела выдать себя за дворянку. Тварь!.. Сядешь на цепь!

Элла отшатнулась. Губы затряслись…

– Я… Нет… – только и смогла вымолвить она.

Хеопс слишком картинно – играя – дьявольски расхохотался. Не поверила этому хохоту.

– Что вам нужно? Я сделаю все… Вы же знаете – ни за кого себя не выдавала.

– Точно сделаешь? – Это проговорил один из преследователей…

«…Единственный шанс успеть на место вовремя – взять такси!» – подумала Фицджеральд. Но прокатные машины словно по команде исчезли с набережной. «Господи, хоть бы одну!» – умоляла высшие силы толстуха.

Через семь с половиной минут должна стоять на пересечении двух улиц в одном из старинных кварталов Петербурга. Там к ней подойдет человек. Вместе зайдут в расположенную в подвале модную молодежную кофейню. Оттуда он переправит ее в девятнадцатый век, где должна будет выполнить важное задание.

Ей все равно. Какой угодно приказ, лишь бы вновь оказаться в прошлом…

143

Ей стало страшно. А вдруг нарушат обещание – там, в девятнадцатом веке ей уготована участь крепостной крестьянки – жалкая, унизительная доля. Никаких балов, никаких возвышенных отношений…

«Нет, – успокоила себя Фицджеральд, – им это невыгодно. Будучи крепостной бабой, не смогу выполнять заданий. Приказы, которые они дают, может выполнить только свободная женщина».

Таксист принял деньги в липкую от страха ладонь. Хотя Элла заплатила тройной или четверной тариф, это его не обрадовало. С магазина на другой стороне улицы сорвало вывеску. Край ее упал на припаркованный двумя правыми колесами на тротуаре джип – лобовое стекло разбилось вдребезги. Мигали фары и указатели поворотов, но звук завывавшей сигнализации доносился лишь едва – порывы ветра относили его в сторону.

Хозяина рядом с автомобилем не видно, зато из подворотни к дорогой машине присматривались два похожих на бомжей субъекта. Один нервными движениями курил сигарету, зажав ее от ветра в кулак, другой держался обеими руками за бейсбольную кепочку, слишком маленькую для большой круглой головы.

– Скорей! Сейчас все повторится, – грубо прикрикнул таксист. Этот молодой парень не выдержал дороги – несколько раз по пути казалось: либо опрокинет ураганом, либо обрушит на машину острый, как бритва, разогнавшийся до сумасшедшей скорости лист кровельного железа. Элла остановила таксиста случайно, когда уже думала – никогда не добраться до условленного места. Порывы ветра налетали каждый раз с большей силой, транспорт остановился… Лишь один безумец зачем-то ехал вдоль тротуара на малой скорости. Стоило вытянуть руку – он затормозил…

Едва Фицджеральд выскользнула из автомобиля, его дверца с силой захлопнулась. Порыв ветра сорвал с головы субъекта на другой стороне улицы кепочку с длинным козырьком. Она взметнулась вверх, на уровень второго этажа, потом еще выше, камнем упала вниз, заскользила по бордюрной кромке.

Вывеска кофейни невредима. Вход в подвал, укрытый надежным, сваренным из железных листов козырьком, смотрелся входом в бомбоубежище. Элла побежала через дорогу. На самой середине, где улица разделена белой полосой, нога подвернулась, сильный удар воздуха повалил толстуху набок. Она попыталась выбросить в сторону руку. Падая, как-то неловко повернулась, ударилась об асфальт выставленным локтем.

144

Незнакомый Элле человек покосился на разорванный рукав, ничего не сказал. Кофейня забита до отказа. Машинка для приготовления кофе не прекращала работу ни на секунду. В ярком свете лампы, укрепленной за стойкой на стене, было видно, как вверх непрерывно тянется тонкая струйка пара. Большинство посетителей – студенты.

Под потолком в углу работал телевизор. Местный канал транслировал подробности обрушившегося на город урагана. Львиная доля съемок была с Невы. Огромные волны, заливаемые набережные, опрокинутый катер. Терпящий бедствие экскурсионный кораблик, который с силой ударило о гранит причала.

– В девятнадцатом веке тоже ураган? – поинтересовалась Элла у собеседника.

Она понимала: никакого позапрошлого столетия нет, все это лишь игра воображения. А если в забытьи выйдет из кафе на улицу?!.. Скорее всего так и произойдет…

Человек помедлил с ответом.

– Там вы окажетесь в безопасности, – наконец проговорил он.

– Если только вам не взбредет в голову нарушить инструкции… Сейчас начнется… В этом случае пеняйте на себя.

Фицджеральд решила, что у нее начался бред. Рот мужчины, сидевшего напротив за столиком, плотно сжат. Он не произносил ни слова.

Лишь спустя полтора десятка секунд до нее дошло – сзади есть кто-то еще: он говорит ей едва ли не в самое ухо. Радостное волнение, охватившее ее, было недолгим – Элла провалилась во мрак…

145

В три часа ночи в вестибюле гостиницы вдруг стало пусто. Пять минут назад у менеджера, сидевшего за стойкой, возникло ощущение, будто сейчас не ночь, а самый разгар дня: вертушка в дверях не переставала крутиться… Перед подъездом одно за другим останавливались такси. Служащие гостиницы, одетые в красочную униформу, подкатывали тележки к багажникам автомобилей. Увесистые чемоданы, кожаные дорожные сумки складывались друг на друга – сотрудники ночной смены с достоинством катили груз в сторону лифта. На полпути останавливались, ждали, когда менеджер объявит, какой номер отводится очередному постояльцу.

Ночью было как никогда много измученных пассажиров, прибывших поздними неудобными рейсами.

Не успевали гостиничные служащие закатить тележки с вещами в лифт, вестибюль, как по команде, заполнялся сильно подвыпившими постояльцами – еще минуту назад они сидели, навалившись локтями на стойку гостиничного бара. Одновременно с улицы появлялись не менее «трезвые» гости Петербурга. Видимо, только недавно вспомнили, где остановились и что пора ложиться спать.

Менеджер, который сейчас стоял за стойкой, работал в гостинице недавно. Еще не устал удивляться, как бурно и бессонно некоторые люди проводят ночи в его городе.

Мысленно представлял себя одним из них. Только не в Петербурге, а в какой-нибудь европейской столице… Тишина, воцарившаяся в лобби, заставила очнуться от грез. В роскошных интерьерах он был теперь один. Даже носильщики исчезли.

Минута, другая, третья… Его стала пугать эта пустота. «Три часа ночи! – попытался он себя успокоить. – Должны они когда-нибудь угомониться».

Обычно в холле дежурил, стараясь не мозолить никому глаза, сотрудник службы безопасности. Вместо формы носил костюм, но на фоне иностранных бизнесменов – те составляли большинство клиентов гостиницы – разумеется, выделялся.

Его тоже нет!.. Менеджер мог поклясться: несколько минут назад секьюрити стоял в углу у лифта.

Вертушка начала поворачиваться… Толкавший ее, очевидно, имел привычку делать все обстоятельно, не торопясь. Человек еще был на улице, но менеджер, с необъяснимым страхом взиравший на вход, отлично различал его темный силуэт.

146

Мужчина, из-под строгого пиджака которого торчала измятая, с расстегнутыми пуговицами, спортивная рубашка, появился в лобби первым. Увидев менеджера за стойкой, решительным шагом направился к нему.

Сотрудник гостиницы почувствовал: странное напряжение исчезает быстро, как и возникло. Взгляд приближавшегося человека – умный, спокойный – не предвещал неприятностей.

Из следующей просторной секции двери-вертушки выбирались два человека – тащили огромный кофр. Его бока раздувались от тяжелого груза. Человек, двигавшийся в паре «носильщиков» вторым, держал еще и большой чемодан. Колесики предусмотрены не были, – мужчине приходилось нелегко.

– Сейчас… Вот… Нам нужен номер. Это произойдет… Держите деньги.

Менеджер вздрогнул – внешность гостя вызывала доверие, но что-то в его словах показалось странным. Глядя как завороженный ему в глаза, взял пачку купюр.

– Ключ. Вы забыли… Четыреста восемь… Девять… Десять… Одиннадцать… И так далее. Только там. – Взгляд гостя проникал менеджеру в зрачки. – Сейчас это произойдет. Вы забыли дать ключ.

Не глядя на деньги, менеджер протянул электронную карточку.

– Наш друг… Вон идет. Он модельер. – Вращающаяся дверь еще раз провернулась. В лобби появился импозантный джентльмен средних лет. Менеджеру за стойкой показалось: слышит далекий звон колокольчика. – Костюмы. Сейчас… Готовься!.. Много одежды… Он слегка пьян, не смотрите, что шагает ровно.

Заполучив ключ, гость стремительно отошел от стойки. Махнув рукой двоим, что тащили вещи, зашагал к лифту.

Импозантный мужчина шел, глядя ровно перед собой, словно строжайше запретил себе поворачивать голову вправо или влево.

Но неожиданно он посмотрел на гостиничного менеджера. Того мороз продрал по коже: во взгляде модельера была нечеловеческая ненависть.

Гость тут же отвел глаза.

Через несколько мгновений четверо затолкались в лифт. Створка двери скрыла их.

147

Солнечный луч встретился со стеклом. За ним – нижняя палуба «Ракеты». Сперва он лишь позолотил окно. Речное суденышко быстро продвигалось вперед. В следующее мгновение стекло на нижней палубе заиграло нестерпимым огнем. От золотого сияния Вадик прикрыл глаза.

Шевельнулось воспоминание… «Постой, постой…» Изо всех сил сжал пальцами металлические поручни моста. Что-то толкалось в голове: теплое, солнечное… Открыв глаза, тут же снова зажмурился. Нет, определенно, в памяти существовал элемент – окрашен в радостные тона. Когда-то, очень давно… В детстве?!.. Веки резко распахнулись. Еще мгновение – тайна откроется ему.

«Ракета» уходила под мост. Там она станет для него невидимой.

Слепян отчаянно напрягал память.

148

Пальцы стали сжиматься. Думал, под ними – холодный камень, а ногти заскользили по материи. Килин приоткрыл глаза: огромный телевизор, кресло, лавка, отделанная бархатом, на которую ставят чемоданы. Гостиница!..

Через неплотно сдвинутые шторы в комнату проникал яркий свет дня. Пошевелился на кровати – ничего не болело. Приподнял голову, оглядел себя: его одежда… Он был в ней, когда покидал гостиницу для встречи с Турсуновым.

Приподнялся на локтях. Номер, в котором находился, – не тот, куда заселился вчера. Но весь интерьер, мебель… Мог поклясться: это его гостиница!..

Резко вскочил с кровати. Тут же испытал страх: сейчас повалится на пол – нельзя вставать столь стремительно, когда не знаешь, что с тобой. В порядке ли тело, при каких обстоятельствах накануне потерял сознание?.. Но нет, чувствовал себя отменно.

Последние месяцы отвратительно спал – нервная система разрушена. Сон приходил лишь под воздействием алкоголя. Еще до рассвета просыпался и засыпал ненадолго лишь за полчаса до сигнала будильника.

Странно: именно прошедшая ночь принесла такое необыкновенное чувство свежести!

В следующее мгновение Николай повалился обратно на кровать: все, что произошло накануне, возникло в памяти и представилось чудовищным. Не поднимая головы с подушки, потянул из кармана мобильный телефон. Кому звонить в такой ситуации?!.

«По всем канонам жанра дворец Турсунова уже растворился в воздухе, сам он исчез, как будто его никогда и не было!» – подумал Николай.

Телефон его уже посылал радиоволны, несшие информацию о номере нового Килинского знакомого. «Не возьмет трубку!»

Турсунов ответил после первого гудка. Николай узнал его голос…

149

– Мама, кто эти люди?..

Слепян внимательно наблюдал за родительницей.

Пожилая женщина вздрогнула, опустила вниз садовые ножницы, повернулась к сыну. Вместо того чтобы рассматривать фотографии, которые протянул Вадик, посмотрела на него. Словно загадка содержалась в нем, а не в прямоугольниках глянцевой фотобумаги.

Резким движением бросила садовые ножницы на землю. Не снимая перчаток – на желтой резине блестели капельки росы, – взяла из рук Вадима пачку снимков. Начала перебирать один за другим.

– Кто их делал? – отрывисто спросила она и опять посмотрела на Вадика.

Тот пожал плечами.

– А я тебе скажу, кто… Нанятый детектив! Этих людей снимали без их ведома, издалека, тайно. Ты принялся играть в грязные игры, сынок… – В голосе пожилой женщины не было укоризны. – Пойдем в дом.

– Ты узнала этих людей?!. – воскликнул в возбуждении Слепян.

Мать ничего не ответила. По выражению лица Вадим понял: да, узнала. Хорошо изучив ее, был уверен: не скажет ничего, хорошенько перед этим не помучив.

Поплелся следом за ней к аккуратному домику, утопавшему в зелени густых акаций.

150

– То, что произошло с вами, – нормально. Предвидел эту реакцию. Не ожидал лишь, что наступит так быстро. Из предосторожности мы не занесли вас в ваш номер. Вы находились в глубоком сне. В «Астории» вымуштрованный персонал. Менеджеры очень внимательны. Особенно в ночную смену… В нее случаются главные неприятности! Увидь они, что незнакомые люди тащат бесчувственного постояльца в его номер, от службы безопасности было бы не отвертеться. И хотя имею авторитет и множество знакомств в подобных структурах, решили поступить проще. Снял номер на том же этаже. Простите, мы уложили вас в кофр для одежды…

Слушая Турсунова, Николай поднялся с кровати, двинулся к двери. Теперь он стоял к ней так близко, что мог взяться за ручку. Перед тем как сделать это, последний раз окинул взглядом временное пристанище… Дверь ванной комнаты приоткрыта. У самого порога на кафеле стоял темный кофр – бока сдулись и провалились. «Упаковка, в которой я проник в этот номер!» – подумал Килин и распахнул дверь.

151

Скромная «Шкода» самой дешевой модели несла на дверях логотипы фирмы по прокату автомобилей. Домбровский арендовал ее на месяц. Но уверенности, что легковая машина будет нужна ему в течение всего срока, не было. Не мог предугадать, чем обернется жизнь через сутки.

Прежде мог использовать любую машину из автопарка Кёлера, кроме хозяйских «монстров». Теперь не хотелось раскатывать по окрестностям на одном из авто, примелькавшихся в соседней деревне. Заметив такую, жители толкали друг друга: вон, мол, едет!

Домбровский зря надеялся, что за стеклами «Шкоды» его не узнают. Один из мужиков, стоявших у покосившегося забора, показал на него пальцем. Слишком часто раскатывал по этим местам с Кёлером!.. Вряд ли кто-то знал, как его зовут. Для них он был человеком, близким к хозяину ненавистной усадьбы.

Впереди ремонтировали дорогу. Вереница автомобилей выстроилась в очередь, чтобы объехать только что положенный асфальт. Домбровский притормозил. Потом и вовсе остановился – поперек шоссе разворачивался каток.

У калитки стояло несколько женщин, седенький старичок, опиравшийся на палку. Высокий мужчина в сером костюме что-то говорил им. Вот он обернулся, посмотрел на замершие на шоссе автомобили, выделил взглядом «Шкоду», помахал Домбровскому рукой. Начальник службы безопасности усадьбы! Только его не хватало…

Михаил отвернулся, уставился на багажник передней машины. Припомнился последний разговор с Кёлером. Произошел в тот день, когда хозяин покинул свое поместье. Больше он в него не возвращался…

– Настаивала, чтобы я подписывал бумаги!.. – проговорил тогда Кёлер, присев на краешек кровати. – Контрактов было несколько… Первый – самый большой. Из него пропало двое. Потом я подписал еще. Они теряли свободу и участок земли, который все равно не смогли бы продать по справедливой цене. Взамен я обещал кормить и одевать их и их семьи… Каждый новый крепостной крестьянин или крестьянка – пропадали!..

В окно тогда било яркое полуденное солнце. Интерьер спальни выдержан в ярких, жизнеутверждающих тонах. Не хотелось верить: в доме, где-то там, в дальней его части, – башня, куда не проникает свет. Старинная мебель, покрытая пылью, ободранные стены, доски на полу…

В полуопущенное стекло «Шкоды» постучали. Михаил вздрогнул и резко повернулся. Начальник службы пытался рассмотреть через окно салон.

– Такие дела… В деревне исчез очередной мужик. – Он заглянул Михаилу в глаза.

«К чему это? – с раздражением подумал Домбровский. – Что, подозревает меня?!»

– Как раз вчера объявилась Марта. Вы, наверное, об этом не знали…

152

«Значит, Говоровы…»

– Да, их бабушка была младшей сестрой знаменитого маршала, – вторя его мыслям, произнесла мать. Смолкла, с необъяснимым напряжением посмотрела вдаль. Пробиваясь сквозь черноту, окружавшую высокие сосны, – деревья начинали расти сразу за их забором, – мерцал красный огонек. Горел где-то на железнодорожной станции неподалеку.

Поздним вечером тихо: даже стрекотания цикад не слышно.

– Внук, конечно, не так знаменит, но в тогдашней жизни преуспел, – наконец нарушила молчание мать.

– Военный? – спросил Вадик.

– Нет… Партийный деятель. В итоге ему не повезло. Попал в опалу. Что-то, связанное с разногласиями партийных боссов между собой.

– Такое тогда было? – Слепян забрал со стола старую фотографию, убрал во внутренний карман модной курточки.

– Еще как!.. Твой отец, царство ему небесное, тоже пострадал от этого. Коммунисты не были едины…

Вадик больше не слушал, что говорила ему мать… «Отец, отец…» – стучало у него в голове. Образ отца был как-то напрямую связан с элементом, который мучительно пытался извлечь, но не мог, из своей памяти.

153

Покинув ночное пристанище, аккуратно притворив дверь, Килин оказался напротив другой – вела в снятый им накануне номер. Электронная карточка-ключ была в кармане. Вчера сунул ее туда, спускаясь в вестибюль «Астории» перед выездом к Турсунову.

– Понимаю ваше состояние, – продолжал говорить не прерываемый и не перебиваемый Килиным старик-следователь. – Это – обычное дело, когда…

– Что это было?! – не выдержал Килин. Он был уже в номере. – Вчера!.. Улица… Карета, барышня у лестницы в трактир…

– Ваше подсознание… Там властвует прошлое. Я – гипнотизер. Как-то, расследуя дело, столкнулся с чудовищным преступником. Он использовал гипноз. Невольно я заинтересовался. Интерес перерос в увлечение, последнее превратилось в мастерство.

– Хочу повторить опыт! – выкрикнул Килин в трубку мобильного. – Но как это связано с бандой попрыгунчиков?!

154

Внутренняя жизнь модельного агентства – более прозаическая, чем рисовало воображение Вадика. Огромные окна под самый потолок впускали утренний свет – ложился на заурядные конторские интерьеры. Компьютеры не самой последней модификации, сетевой принтер, совмещенный со сканером и копиром, факсимильный аппарат, – кнопки выглядели затертыми тысячами пальцев. Сотрудница модельного агентства – немолодая женщина рядовой внешности – появлению незнакомого мужчины, который интересуется Василисой, не удивилась.

– О встрече с ней, конечно же, не договаривались? – В голосе невозможно различить какие-либо эмоции.

– Нет, то есть да… Должны были встретиться, я не смог. – Вадик чувствовал – в кармане вибрирует переключенный на беззвучный режим мобильный телефон.

Сотрудница агентства вытащила из черной тумбы маленький ноутбук, включила его. Компьютер едва слышно зажужжал.

– Хотел спросить вас, – в последнее мгновение обдумывая, не совершает ли ошибки, проговорил Слепян. – Василиса…

– Одну секундочку… – проговорила женщина.

Скрывая нервозность, Вадик вытащил из кармана мобильник. Был бы это кто-то другой – ни за что бы не ответил. Звонила мама! К этому моменту должна прослушать не меньше пятнадцати длинных гудков.

– Вадик, нужно сказать тебе что-то важное… – выпалила она, едва поднес телефон к уху. – Давеча… – Мама любила старомодные слова. – Ты спрашивал про эту девочку. Дочь Говоровых. Мы с ними дружили. Я вспомнила очень важную подробность…