Текст книги "Властелин Безмолвного Королевства"

2

Брот, главнокомандующий патриарших войск

– Клянусь кровью Господней! – совсем как чалдарянин, выругался Пайпер Хект. – Неужели нельзя оставить меня в покое хоть на одну ночь!

– А прошлую ночь уже забыл? – Пухлые губы Анны Мозиллы изогнулись в усмешке. – А день до этого? А сегодняшнее утро? Господин главнокомандующий, я ведь вполне могу и обидеться.

Лишь через мгновение Пайпер понял, что его любовница попросту забавляется. Хотя иногда на Анну и вправду находило и она ни с того ни с сего обижалась.

– Это Пинкус Горт, собственной надоедливой персоной, – сообщила женщина, передразнивая гролсачский выговор Горта. – Значит, дело серьезное.

Бывший соратник Хекта по кальзирскому походу теперь командовал городским полком – занятие тяжкое, неблагодарное и едва ли более простое, чем носить воду в решете. Горту приходилось иметь дело с точно такими же бесконечными нападками и требованиями, которыми донимали и самого главнокомандующего. Вряд ли бы он явился сам, да еще в такой дождь, без особой на то причины.

– Видимо, серьезное, – согласился Хект.

Внутрь Анна гостей не впустила. Она вообще никого к себе не пускала, в ее дом были вхожи лишь Пайпер Хект и девушка-служанка. Поэтому Горт и его ординарец Поло ждали на крошечном крылечке.

Шел теплый дождь. Из-за влажности еще явственнее чувствовались насыщенные запахи улицы. К несчастью, моросило едва-едва – грязь такой дождь вряд ли смоет.

– Пайп, у нас тут намечается большое дерьмо. Нужно срочно заняться делом. Срочно.

– Что стряслось?

– Кларенца. Фон Дрессер отрекся от данных патриарху клятв. В Кастелле об этом пока не слышали. Но только пока. Безупречный просто обделается.

Чего-то Грот недоговаривал. Измена Кларенцы – едва ли неожиданность. Герцог Джерма фон Дрессер, выражаясь мягко, не отличался постоянством. Едва только менялся расклад сил на политической арене, как он тут же перебегал от граальского императора к патриарху и наоборот. Но в этот раз его измена грозила обернуться серьезными последствиями. Безупречный V был должен Джерме и магистрату Кларенцы восемнадцать тысяч золотых дукатов – он взял эту сумму в долг перед кальзирским священным походом, и все сроки выплат давно уже вышли. Патриарх рассчитывал, что поход окупится и он сможет расплатиться с кредиторами из награбленного. Но надежды его не оправдались. Скудную добычу заграбастали союзники Безупречного – император и Диреция. Так что в последнее время патриарх даже притворяться бросил, будто собирается расплатиться с кредиторами. И бросил выплачивать проценты Кларенце.

– И?

– Он обратился за заступничеством к императору.

Неудивительно, но какой ему с того прок? Граальским императором нынче был Лотарь – весьма болезненный юнец, которому, по всеобщему убеждению, вряд ли удастся протянуть еще год. Хотя все были уверены, что ему вряд ли удастся протянуть еще год, все предыдущие пятнадцать лет.

– Чую, тут не обошлось без Ферриса Ренфрау, – сказал Хект. – Я безлошадный.

Пайпер редко ездил верхом по улицам Брота, хоть высокое звание его и обязывало.

– Ренфрау. Готов деньги поставить, что так оно и есть. У нас с собой запасные жеребцы.

На узенькой улочке ждала дюжина всадников. Они только сейчас поняли, что к ним вышел сам главнокомандующий.

– Дай только я…

Но Анна уже протягивала ему зимний плащ. Плащ был тяжелым и слишком теплым для нынешней погоды, зато Пайпер не промокнет по дороге во дворец Чиаро. Анна поцеловала его на прощание. Горт усмехнулся. Тощий Поло отвел глаза и покраснел.

Всадники вскочили в седла. Никого из них Хект не знал. Без сомнения, все они были людьми Пинкуса и его покровителя, принципата Бронта Донето. У Пайпера не было причин не доверять Горту. Не было причин беспокоиться.

Феррис Ренфрау, этот зловещий тип, был доверенным лицом Граальского императора. Раньше он водил весьма близкое знакомство и с отцом Лотаря Йоханнесом. Ренфрау всегда оставался в тени. Однако именно он помог возвыситься Йоханнесу Черные Сапоги, а теперь охранял его тщедушного наследника от притязаний других, как имперских, так и иноземных, претендентов на трон.

Патриарх Безупречный V рассчитывал получить отсрочку, когда на трон вместо Лотаря взойдет его сестра Катрин. Но Лотарь все не умирал и не умирал. И имперцы висли на патриархе, словно охотничьи псы, стараясь уменьшить влияние церкви в мирских делах. Теперь они действовали даже жестче, чем при Йоханнесе.

Юный император винил Безупречного в смерти отца. А Ренфрау подливал масла в огонь.

Пока существует Новая Бротская Империя, эта борьба будет продолжаться.

Хект сомневался, что епископальная чалдарянская церковь вдруг канет в небытие, хотя втайне жаждал этого. Но слишком уж многие были в ней заинтересованы.

Он вскочил на серого тонконогого скакуна. Почему-то некоторые Гротовы спутники казались испуганными.

– Что-то случилось?

– А ты не знаешь? Тебе бы, Пайп, повнимательнее за новостями-то следить. Создания Ночи в последнее время больно распоясались. Вершат свои темные делишки даже днем. Загадочные убийства, очень жестокие и кровавые. Жертвы порваны в клочья. Ходят слухи, что виноваты в этом ночные чудовища, и все молятся, чтобы так оно и было.

Но ведь в отряде Пинкуса бывалые вояки. Им-то бояться нечего. Или есть чего?

– А другие версии имеются?

– Да.

– Безумец?

– Притом такой, который убийствами пытается вызвать злых духов. Весьма неприятных. Пожирателей душ.

Хект содрогнулся. За свои тридцать с лишним лет он многое повидал и многое испытал, но некоторых страшилищ, намного более злобных и ужасных, ему видеть еще не доводилось. Они скрывались под покровом ночи.

– Пинкус, это больше похоже на шердские предания, чем на цивилизованный Брот.

– Я и не думаю, что дело в этом. Просто рассказал, чтобы ты знал обо всех версиях. Люди вообще всегда ждут самого худшего. Да и о язычниках-шердах мы вряд ли еще услышим. Великих Болот, как я слышал, больше нет.

– Что?

– Знаю-знаю, у тебя в голове только Анна да служба. Говорят, болота высыхают. Спроси, вон, у принципата Делари. Его священники-шпионы отовсюду шлют неутешительные вести. Высоко в горах все больше снега и льда. Мелкое море становится все мельче, в некоторых местах оно теперь едва скроет человека с головой. Дальние болота пересыхают, а с севера вообще покрываются вечной мерзлотой.

– Полагаю, этого следовало ожидать. Но когда я уезжал из тех краев, ничего такого там не было.

Горт пожал плечами. Его мало волновало то, что творилось за тысячу миль от Брота. У него был совсем иной склад ума.

Пайпер Хект был рад, что в помощники ему достался такой недалекий и поглощенный только собою человек. Если Пинкус начинал задавать слишком много вопросов, разговор можно всегда было с легкостью перевести на вино или скачки. Вино Горт преданно любил, а в сезон скачек ипподром становился главной темой для любого жителя Брота.

– Что такого необычного в этом убийце? Почему все вдруг о нем заговорили?

Брот был вторым по величине городом в мире. Первым считался Гипраксиум в Восточной Империи. Гипраксиум славился своим упадничеством, но и у Брота имелась темная сторона. Убийства здесь случались постоянно. Закон вершили в основном отдельные люди, а не власти.

Но некоторые убийства оказывались выше всеобщего понимания.

– Подробностей я не знаю. Я нынче не шатаюсь по улицам и не слушаю, о чем судачат беднота и зажиточные граждане. Но люди напуганы. А коллегия и знать ничего не желает.

– Это как тогда – с одержимыми? – спросил Хект.

Про тогдашние события он сам знал подробно только потому, что принципат Делари, его нынешний покровитель, немало потрудился, выясняя обстоятельства убийств, которые вершили одержимые духами мерзавцы. Выяснить ему, к слову, удалось не много.

– Те убивали, чтобы раздобыть денег. Им нужно было на что-то жить, пока управлявшие ими Орудия не призвали их.

Только сами одержимые знали, чего хотят от них боги: убить смертного, которого Старейшие называли Убийцей Богов, воина-раба из далекого Дринджера. Этим рабом был Элс Тейдж, один из самых искусных военачальников среди ша-луг. Гордимер Лев отправил его в Фиральдию от имени каифа Аль-Минфета, чтобы Элс помешал Безупречному V устроить новый священный поход на восток.

Тейдж так и не узнал, что именно на него ополчились древние боги, хотя и подозревал, что Орудия Ночи проявляют к нему интерес. Но почему – не догадывался.

Элс пережил нападение одержимых. Теперь звали его Пайпер Хект и служил он главнокомандующим епископальной чалдарянской армии. А направлял эту армию тот самый человек, который вознамерился с огнем и мечом обрушиться на неверных в Святых Землях.

Мало кто знал правду.

Но Пайперу Хекту спалось бы спокойнее, если бы ее не знала ни одна живая душа.

– Пинкус, – сказал он, – ты постоянно видишься с Донето. Как он думает, что задумал Безупречный? Захочет он покарать Кларенцу?

– Вероятно. У Гонарио Бенедокто явно свои счеты с Джермой фон Дрессером.

Патриарх носил имя Гонарио Бенедокто до своего избрания.

– Эти фиральдийцы испокон веков бесчестили жен и дочерей друг друга, а потом под предлогом мести радостно убивали один другого, да еще…

– Не только дочерей, но и сыновей. Вспомни о любовниках святош.

– Пинкус, а куда мы направляемся? Зачем нам ехать этой дорогой в такую погоду?

Улочки, по которым неспешным шагом шли их лошади, были столь узки, что двоим всадникам здесь едва ли удалось бы разминуться. Мостовой не было, и копыта лошадей глубоко увязали в навозе и человеческих испражнениях. Вместо цоканья слышалось отвратительное чавканье, а отпечатки копыт тут же заполнялись дождевой водой.

После такой прогулки полковым конюхам предстоит нелегкая работенка.

– Просто Джо тебе спасибо не скажет.

Придется тщательно отскребать копыта и ноги лошадей, чтобы животные не заболели.

– Огьер! Оберо! Какого рожна вам приспичило тащить нас в это дерьмо? Кто вам велел ехать этим путем? – завопил Горт, пытаясь протиснуться в авангард маленького отряда.

Спустя полминуты Хект вслед за ним выехал на маленькую площадь. Те, кто скакал впереди, уже сбились в кучу и повытаскивали клинки из ножен.

– Тут что-то дурно пахнет, и это не дерьмо, – подытожил Пинкус. – Огьер и Оберо куда-то смылись. Свиньи.

– Я уже и сам понял, что стряслась беда, когда увидел тебя с обнаженным мечом в эдакий дождь.

– Ничего; если заржавеет – Поло ототрет. Ему за это платят как-никак. Да еще за то, чтобы шпионил за нами для Палудана Бруглиони.

Поло все слышал, но отнекиваться не стал. Горт всегда высказывался на его счет довольно прямо.

Пинкус принялся раздавать приказы. Его люди спешились и выстроились вдоль стен домов. На площади, в середине которой зиял колодец, не было ни души. Дурной знак.

– Не следовало мне брать этих двоих в телохранители, – пробормотал Горт.

– Кого? – поинтересовался Хект.

– Огьера и Оберо. Они близнецы, представляешь? Из моих краев. Заявились с рекомендательным письмом от моего дядюшки Орисима. Нужно было прислушаться к внутреннему голосу, а не думать об обязательствах перед семьей.

Причитания Горта прервало резкое жужжание. Пинкус и Хект дернулись в разные стороны. С характерным глухим стуком в дерево вошла арбалетная стрела. Горт упал прямо в грязь, откатился в сторону и спрятался за единственным возможным укрытием – деревянной колонной едва ли семи дюймов шириной.

– Ты видел, откуда она прилетела?

– Нет, – отозвался Пайпер Хект; он укрылся за похожей колонной, хотя и не извалялся при этом в грязи. Его колонна была толще и шире, и слава богу – ведь из нее уже торчал один железный наконечник. – Но твои люди, похоже, видели.

Несколько воинов Пинкуса бросились к запертой двери. Все они были опытными солдатами, участвовали в кальзирском походе и сражались на улицах Аль-Хазена.

Невидимый стрелок осыпал площадь стрелами, и всё мимо цели, пока одна, срикошетив, не попала в ногу одному из Гротовых людей. Этим неудачником оказался Поло – бывший ординарец самого Пайпера. Он скорчился возле стены за спиной у главнокомандующего и принялся причитать и заламывать руки – его страшила не рана, а то, сколько предстоит работы, когда все это закончится.

– Поло, уймись, – велел Хект, который уже успел к тому моменту вычислить стрелка.

Вернее, стрелков, ведь их было трое. Вряд ли среди них беглые Пинкусовы соплеменники. Те двое, скорее всего, уже во всю прыть скачут на север и спорят по дороге, как поделить награду.

Хект дождался того момента, когда всем троим стрелкам нужно было перезарядить арбалеты, и ринулся вперед. Поло схватил его за правую руку, испугавшись, что остается без прикрытия. Пайпер рванулся влево, пытаясь его стряхнуть.

И тут к нему устремился сгусток тьмы. Краем глаза Хект успел заметить промелькнувшего на крыше волшебника. По форме сгусток напоминал рукоять молота и был абсолютно черным. И летел точнехонько Пайперу в грудь. Он вскинул левую руку, и запястье опалила резкая нестерпимая боль.

Сгусток тьмы дернулся в сторону и попал прямо в вытянутую руку Поло. Слуга завопил.

Все произошло в мгновение ока. Рука Поло сморщилась, почернела и превратилась в обтянутую кожей кость – он даже еще не успел докричать.

Позади волшебника на крыше вырос один из Гротовых людей. Явно не новичок. Не теряя даром времени, он схватил убийцу за пояс и сбросил на площадь.

Тот полетел на землю головой вниз и умер мгновенно, сломав себе шею.

– Проклятие! – выругался Горт. – Теперь мы точно не узнаем, что это было. Наверняка, кроме него, этого никто не знал. – (На площадь притащили пленника.) – Ты можешь заткнуть Поло? Он так вопит, что у меня нервы вот-вот не выдержат.

– Найди мне тех, кто нас сюда завел, – велел ему Хект. – Ты знаешь их имена, откуда они родом. Пусть их изловят и вернут в Брот. Пошли Бо Бьогну. Мне нужно с ними перекинуться словечком.

Пайпер потер левое запястье. В этот раз болело не так сильно. Невидимый амулет, врученный ему главным чародеем Дринджера эр-Рашалем аль-Дулкварненом, прекрасно защищал от колдовских напастей, но причинял при этом сильную боль.

– И захватите тело. Может, кто-нибудь из коллегии что и добудет из него.

Горт не стал спорить, хотя, строго говоря, главнокомандующий армией патриарха не являлся главой городского полка.

– Пайп, да что же тут творится? В смысле, я очень рад, что все так обернулось, но ты должен был, по-хорошему, сейчас лежать замертво, весь черный и скрюченный, как рука у Поло, – сказал Пинкус, укладывая Поло на крыльцо и осматривая его покалеченную руку, Поло извивался и дергался. – Та черная штукенция летела тебе прямо в грудь. Но почему-то свернула. И угодила в этого несчастного гаденыша.

– Не знаю, но я рад, что не в меня. Хотя мне и жалко Поло.

– Да неужто? Не дергайся, так тебя и разэдак! Гарнье! Арнол! Займитесь этими проклятыми лошадьми! Клянусь волосатыми яйцами Аарона! Точно дети малые! Все-то им нужно растолковывать.

Пайпер Хект расхохотался.

– Что смеешься?

– Не так давно то же самое говорил про тебя Грейд Дрокер.

– Когда это он такое говорил? Я вроде всегда проявлял инициативу.

– В Коннеке. В поместье епископа Серифса, когда мы осаждали Антье.

– Ну, тогда все было иначе. С этим Братством Войны лучше лишний раз не высовываться. Что ни сделаешь – все равно будешь потом в дерьме. Если ты не один из них, им плевать, прав ты или нет.

У Пинкуса Горта всегда и на все имелся ответ. Не всегда правдивый или логичный, но имелся.

– Про труп не забудь, – тихо напомнил Хект.

– Иззи, Буччи, обыщите покойника. Только не вздумайте ничего прикарманивать – чего доброго, копыта откинете, – велел Пинкус, а потом тихо пояснил Пайперу: – Эти ребята ничего не возьмут. Они все родом из далекого захолустья – страшно суеверны и боятся Орудий Ночи. Чудо, если они не разбегутся прямо сейчас и не помчатся разыскивать какого-нибудь священника, который с большой помпой будет стаскивать с них воображаемых магических пиявок.

Конечно, Горт, как обычно, преувеличивал. Но Хекту попадались и те, кто действительно до судорог боялся скрытого мира. Такие люди обычно минуты не могли прожить, не сотворив молитву, и, чихнув, тут же принимались вычислять, не привлекли ли они тем самым чрезмерное внимание Ночи.

Улицы Брота всегда были наводнены паломниками – сюда, в священную твердыню чалдарянской епископальной веры, стремились все. Многие из них все свое время посвящали молитвам – бродили, словно в тумане, бормоча себе под нос.

Господу Богу, наверное, они страшно надоедали, и Он насылал на них больше несчастий, чем на менее истовых своих последователей.

Горт помог Поло вскарабкаться в седло. Животное, почуяв силу Ночи, заупрямилось. Некоторым членам отряда пришлось спешиться – на чью-то лошадь взвалили мертвеца, на чью-то посадили раненого пленного, а чья-то и вовсе убежала, – они помогли сдерживать жеребца, на котором сидел Поло.

Тот что-то бессвязно бормотал.

Ему нужен был целитель. И чем скорее, тем лучше.

Пинкус Горт не стал спорить из-за пленников.

– Пайп, ты мне просто отдай того, который здоровый, ладно? Мне нужен какой-нибудь трофей, а то придется выслушивать тявканье принципата Донето.

– Выбирай. Можешь даже обоих забрать. – Хект был уверен, что ничего ценного вытянуть из пленников все равно не удастся. – Денег меньше потрачу.

Все, кто работал на Безупречного (даже если работали они не напрямую), вынуждены были бесконечно вести борьбу за каждый дукат. Патриарх в экономике не разбирался. Ему невозможно было втолковать, что, если хочешь потратить деньги, нужно их сперва заработать, а втолковать это ему частенько и безуспешно пытались те, кому он не выплатил жалованья или не возместил расходов.

Бог поможет – таков был принцип Безупречного. И все, чьими услугами он пользовался, должны были тем и довольствоваться.

Отряд Пинкуса пересек огромный вымощенный известняком Закрытый Двор. Название это появилось еще в древности, потому что двор действительно полностью закрывали флигели дворца Чиаро. Сам дворец – здание высотою в три, а кое-где и четыре этажа – был выстроен в строгом классическом стиле. Восточный фасад, обращенный в сторону Святых Земель, украшали балконы, на которые сам патриарх и наиболее важные принципаты выходили по святым дням. В Закрытом Дворе всегда где-нибудь да были леса: дворец Чиаро постоянно ремонтировали.

Дворец строили из того же известняка, что и мостовую, но цвет камня не совпадал, ведь замостили двор всего три столетия назад, а самому зданию, во всяком случае некоторым его частям, стукнуло уже все пятнадцать веков. Долгие годы и непогода оставили на нем свой след: стены испещряли коричневые, желтые или розоватые полосы.

Первые здания того, что впоследствии стало дворцом Чиаро, заложили еще до официального появления Древней Бротской Империи.

В Броте встречались и более старые постройки, но у Хекта вся эта древность не вызывала особенного восхищения. Ведь его отрочество прошло в городе, где некоторые дома были в три раза старше самых старых бротских зданий.

Дождь усилился. Где-то к северу от реки Терагай пророкотал гром. Было какое-то древнее, еще дочалдарянское, суеверие – что-то вроде знака, на который указывал гром. Но подробностей Хект не помнил. Он весь вымок и замерз и думать мог только о засаде и о теплом плаще.

Его ординарец Редферн Бехтер, воин и наверняка шпион из Братства Войны, вышел ему навстречу.

– Что стряслось, командир?

– Нам устроили засаду, сержант.

– Это они зря. Вон того типа я знаю.

– Что?

– Лично с ним не знаком, но раньше видел. Он сопровождал герцога Тормонда из Коннека, когда тот приезжал к патриарху несколько лет назад.

У Бехтера была ужасающе хорошая память на лица и имена.

– Рейнардом его звали. Я еще тогда, помню, подумал: он для такой работы либо слишком туп, либо слишком умен.

– А что у него была за работа?

– Конюхом был в свите герцога. Но работал не особенно усердно. Вечно куда-то норовил улизнуть. Значит, белоручка. Или шпион. Я решил, что шпион. Потому что белоручку мигом погнали бы со службы.

– Пинкус, слыхал?

– Да, и притом достаточно. Заберешь его себе? Тогда я возьму остальных двоих.

– У нас здесь лучше умеют допрашивать.

– Расскажешь потом, что они из него вытянут. Слушай-ка, я же тебя сюда по делу притащил. Наши дерьмовые начальнички ведь хотели обсудить положение дел в Кларенце. И немедленно.

Главнокомандующий пользовался определенными привилегиями: дюжина конюхов и слуг явилась забрать пленников, раненого, труп волшебника и коней.

– Тот парень с покалеченной рукой – родня принципата Бруглиони, – тут же наврал им Горт. – Проследите, чтобы о нем позаботились должным образом.

Поло действительно раньше служил (и, видимо, продолжал это делать) семейству Бруглиони, но был не родней, а обычным наемником. Зато, упомянув один из пяти кланов, Пинкус оказал ему хорошую услугу.

Через десять минут Хект уже вошел в так хорошо знакомый ему зал. В этом самом мерзком зале ему каждый раз приходилось иметь дело с князьями церкви – членами коллегии. Вот и сейчас здесь собралась дюжина самых влиятельных принципатов. Они, как обычно, уже сцепились между собой. Только принципат Делари, единственный, поприветствовал Хекта дружелюбным взглядом.

– Проклятье, сколько можно ждать! – прогудел принципат Мадисетти. – Где вас носит? За вами послали уже несколько часов назад.

– И почему, извольте объяснить, вы явились в таком виде? – вторил ему принципат Колоньи. – От вас несет, как от навозной кучи.

– Мы угодили в засаду. Их было четверо. Трое – со стандартными арбалетами, как у наших собственных солдат. Четвертый – чародей, искусный, но не слишком удачливый. Его труп внизу во дворе. Если вдруг вам захочется его осмотреть. Кто еще, кроме вас и полковника Горта, знал, что меня вызвали во дворец?

Как профессиональный воин, Пайпер мог оценить ту скорость, с которой действовали убийцы. Хотя, конечно, засаду подготовили давно, а потом просто ждали удачного момента.

Хект даже не сомневался, что неизвестные покушались именно на него. И он догадывался, кто за этим стоит. Правда, не знал, зачем понадобилась его смерть.

Не особо надеясь, что кто-нибудь себя выдаст, Пайпер внимательно наблюдал за принципатами. Само покушение наверняка устроили не они, а вот чья-то излишняя болтливость могла стоить ему жизни.

Из всех только принципат Делари не скрывал своих чувств. На его лице отразился яростный гнев, хотя и тщательно сдерживаемый. Он ведь, в сущности, все равно что усыновил Пайпера Хекта. А значит, эта засада – прямое оскорбление его семейству.

Пайпер не стремился с ним сблизиться и понять, отчего именно так случилось. Во время кальзирского священного похода Грейд Дрокер, полководец, у которого он служил еще в самом начале своего пребывания в Фиральдии, сделался его наставником. Дрокер был одним из самых важных членов Братства Войны. А еще внебрачным сыном принципата Муньеро Делари. И после его смерти Делари в наследство достались как роль наставника, так и привязанность к Хекту.

Хект хоть и не понимал природы этой привязанности, но без зазрения совести ее использовал.

– Я скоро вернусь, – объявил Муньеро Делари и стремительно вышел.

Этот семидесятилетний высохший старик с лицом землистого цвета двигался с проворством сорокалетнего мужчины. Он весь излучал силу, и после его ухода в зале сразу стало слишком мрачно.

Принципат Донел Мадисетти решил воспользоваться случаем и нанести удар. Клан Мадисетти невзлюбил Хекта с той же силой, с какой привязался к нему принципат Делари (и по столь же непонятным Пайперу причинам). Бруглиони и Арньена поддерживали его, хотя никак не могли договориться между собой о том, как стоит относиться к Безупречному V. Колоньи не занимали никакой явной позиции, но часто возражали главнокомандующему, потому что тот раньше служил клану Бруглиони. А Бруглиони, как они подозревали, стояли за убийством потенциального принципата Родриго Колоньи. Это убийство произошло еще до появления Хекта в Броте.

Стороннему наблюдателю трудно было бы разобраться в сложных взаимоотношениях пяти бротских кланов.

Да, как обычно, Пайпер Хект угодил в странную компанию. Теперь он служил Гонарио Бенедокто, патриарху Безупречному V. Бенедокто и Бруглиони были заклятыми врагами. Во всяком случае, в нынешние времена. А вот целое поколение Мадисетти и Бенедокто прекрасно уживались вместе.

Главнокомандующему мало дела было до вражды кланов. Он должен был в первую очередь разбираться не в городской, а в церковной политике. Хотя городские распри неизменно влияли на церковные после каждого избрания патриарха.

Повернувшись спиной к Донелу Мадисетти, Пайпер во всех деталях описал происшествие на площади принципату Бронту Донето, двоюродному брату и одному из немногочисленных друзей Безупречного.

– Зачем им тебя убивать? – спросил Донето.

– Сначала нужно выяснить, кто они, тогда и узнаем, – пожал плечами Хект.

Бронт внимательно посмотрел на Пинкуса Горта.

– Я понятия не имею, – отозвался тот.

– А тебе придется ответить за своих людей, ведь именно они и завели вас в засаду.

Фраза эта обозначала на самом деле вот что: Горт и так был в долгу перед Бронтом Донето, а теперь увяз и того глубже.

– Мы этим уже занимаемся, ваша светлость. Их поймают, и я лично прослежу за допросом.

Горт уже послал на поиски Бо Бьогну. Еще до наступления темноты тот должен отправиться на север.

– Если я правильно понял, у нас проблемы с Кларенцей, – уточнил Хект.

– Вряд ли это как-то связано с покушением, – отозвался Донето.

– Я тоже так думаю. Едва ли тут замешаны интересы государства. Или все же замешаны?

– Нет. Донел, во имя Аарона, прекратите ныть. Вы же не ребенок! – прикрикнул Донето на принципата Мадисетти, а потом снова повернулся к Хекту. – Пристрелить следовало не тебя, а кое-кого другого.

Донел Мадисетти в ужасе замолк. Он не ожидал такой отповеди от собственного союзника.

Поскольку принципат Делари отсутствовал, а принципат Хьюго Монгоз заснул и пускал слюни, принципат Донето решил возглавить собрание. Хотя и не был самым старшим из присутствующих и неспящих.

Донето был из тех, кому вечно хочется что-нибудь возглавить.

И зачастую получал от этого немало удовольствия.

– Я послал за тобой полковника Горта, – сказал он, – и одновременно созвал всех на чрезвычайное собрание. Они умудрились прибыть раньше тебя только потому, что им не пришлось мокнуть под дождем и сражаться с убийцами.

Донето презирал почти всех принципатов. Может, коллегии и ее чародеев и боялся весь мир, но кто-кто, а Бронт Донето прекрасно знал, что бо́льшая часть его соратников – невежды, добившиеся своих мест лишь благодаря кумовству и взяткам.

Хотя среди них действительно попадались могучие колдуны. Кто из принципатов ни на что не годился, а кто умел накладывать чары – этот вопрос весьма занимал сторонних наблюдателей. Принципаты, в свою очередь, не желали сбрасывать маски.

Даже Безупречный, который сам был раньше принципатом коллегии (хотя его таланты ограничивались в основном обширными семейными связями – к Орудиям Ночи он был совершенно глух), не знал, кто есть кто.

– Мой кузен разволновался из-за Кларенцы, – заявил Донето, – потому что он постоянно волнуется из-за всего на свете. Чрезмерно волнуется. Он воспринял это как личное оскорбление. А еще оскорбление, нанесенное Господу и святым отцам церкви. Ересь, святотатство и прочее, и прочее.

Хект служил принципату Донето почти год. И Донето был уверен, что Пайп по-прежнему ему служит. Под прикрытием. Кланы Бруглиони и Арньена тоже считали, что главнокомандующий им что-то должен, потому что и им он в свое время служил. Хект же себя в долгу ни перед кем не считал. Но сообщать им об этом не собирался. Покровительство могло ему пригодиться.

– Потребуется ли военное вмешательство? – спросил он. – Или меня вызвали сюда лишь потому, что его святейшество не в духе?

Здесь можно было особо не стесняться в выражениях: эти люди знали Гонарио Бенедокто с самого детства.

– Были и другие причины, – кивнул Донето. – За изменой фон Дрессера, скорее всего, стоит Граальский император. Он явно нацелился распространить свое влияние на пойму реки Ако.

– Фон Дрессер уже не впервые переметнулся от патриарха к императору, почему же на этот раз должны возникнуть трудности?

Донето на мгновение замялся. Казалось, ему не хочется выдавать какие-то тайные сведения.

– У нас под носом появится очередная имперская твердыня, – наконец пожал плечами он.

– Значит, его святейшество по-прежнему жаждет обобрать Коннек.

Вот уже многие годы империя вынуждала патриархов защищать свои собственные владения и тем самым ограничивала их действия. Неожиданный союз между Йоханнесом и Безупречным во время кальзирского похода был исключением из правил. И продержался он лишь до тех пор, пока не пало последнее праманское государство в Фиральдии.

– Боюсь, именно так и обстоят дела.

– Тогда все скверно, принципат.

Кларенца располагалась таким образом, что из нее легко можно было перекрыть движение по двум центральным трактам, ведущим с юга на север и с запада на восток. Дороги эти пролегали у подножия Джагских гор, рядом с Оунвидийской тесниной. А еще оттуда можно было перекрыть судоходное движение по реке Ако и движение по восточной дороге, ведущей вглубь материка и пересекающей Ако в самом нижнем ее течении.

– Особенно если соседние с Кларенцей государства имеют на нас зуб.

Принципат Донето слегка смутился. Принципат Мадисетти усмехнулся.

– Что, им его святейшество тоже должен? – уточнил Хект.

– Он всем должен, – проворчал Мадисетти.

– Не хочу показаться занудой, но, если его святейшество не желает расплачиваться с кредиторами, но при этом продолжает тратить деньги, почему вдруг его удивляют подобные осложнения? Может, ваши светлости попробуют его вразумить?

– Он нас не послушает, – отозвался Донел Мадисетти. – Не стоило мне голосовать за него, это была, пожалуй, самая большая ошибка в моей жизни.

Интересно. Именно такого рода сведения и хотел добыть Гордимер Лев, посылая в Фиральдию своего лучшего воина. Хотя еще он хотел отослать подальше потенциального соперника.

Уж очень уважали капитана Элса Тейджа остальные ша-луг.

– Иногда я жалею, что Гонарио мне родня, – проворчал Донето. – Но он искусный интриган. Что-то у него там затевается в Коннеке. Говорит, что благодаря тамошним делам сможет разобраться с долгами. – В голосе у принципата не было особой уверенности. – И трудности, с которыми столкнулся Лотарь Идж…

Бронт смолк на полуслове. Даже в святая святых, дворце Чиаро, могли быть шпионы.

Хект пожалел, что принципат Делари покинул собрание.

Принципату Делари нравились мальчики. В его фаворитах нынче ходил Арманд, шпионивший для Ферриса Ренфрау. И для Дринджера. Гордимер подарил мальчишку Ренфрау, когда тот гостил в Аль-Кварне. Звали Арманда на самом деле Осой Стилом. Гордимеров колдун, эр-Рашаль аль-Дулкварнен, сам обучал его и сделал вечно юным.