Текст книги "Хроники Империи Ужаса. Гнев королей"

Король прищурился, и на его лице промелькнула гримаса, которую она не поняла, пока он не ответил:

– Ты здесь пока не главная, Мгла. Пока не осядет пыль, ты всего лишь смотрительница Майсака. – Он взглянул на Вартлоккура.

Чародей сидел, бесстрастно наблюдая за происходящим.

Мгла раздраженно топнула ногой. Проклятые обидчивые варвары! Следовало напомнить им, в чьих руках власть… И все же она заставила себя улыбнуться, словно извиняясь. Осталось всего несколько часов – а потом она уже не будет ни от кого зависеть.

– Незамедлительно начну собирать людей. – И король отошел к своим военачальникам.

Мгла вернулась к лорду Цяню. Оглянувшись, она обнаружила, что Вартлоккур пристально смотрит на нее. Лицо его ничего не выражало, но отчего-то ей показалось, будто он усмехается, и ее пробрала дрожь.

До этого она не обращала на него особого внимания. А между тем здесь, на западе, он представлял реальную угрозу. Без него Браги вряд ли пережил бы Великие Восточные войны. Без него никогда не пало бы правление Двух Принцев и не повлекло бы за собой все остальное… Однако он вовсе не производил впечатления смертельно опасного, и об этом часто забывали. Теперь же ей больше чем когда-либо требовалось об этом помнить. Вартлоккур ненавидел Империю Ужаса, и, возможно, для него как раз настал подходящий момент, чтобы, подобно безмолвному кинжалу, ускорить распад, начавшийся после смерти отца и дяди Мглы… Казалось невероятным, что с падения Принцев-Чудотворцев прошло меньше двадцати лет, за которые у империи сменилось больше повелителей и повелительниц, чем за все предшествовавшие столетия.

«Неужели империя умирает? – подумала она. – Неужели империя вступает в эпоху упадка?»

– Три с половиной часа, – сказал лорд Цянь. – Пока все говорит в нашу пользу.

– Спасибо. Каковы донесения от наших людей в Западной армии? У меня такое чувство, что Сун еще доставит нам хлопот.

Непанта лежала с младенцем у груди. Снаружи, подобно выводку игривых котят, прыгали по горным вершинам вспышки жуткого колдовского света.

– Мэгги, – тихо позвала она. – Мэгги?

– Да, госпожа? – задремавшая над вязанием служанка поднялась на ноги.

– Где Вартлоккур? Он ничего не присылал?

– Прошу прощения, госпожа, но от него никаких известий. Говорят, даже королева расстроена – она уже несколько дней ничего не слышала о короле.

Непанта медленно повернула голову, вновь взглянув на колдовской свет, и ее охватила глубокая тоска.

– Что это? Кто-нибудь знает?

– Говорят, это воюет Империя Ужаса, госпожа. Но не с нами. Не в этот раз. Сейчас тьма преследует дальнее королевство, о котором известно лишь по рассказам.

Непанта не ответила, словно не слыша служанку.

Она осталась одна, и ей было страшно. Общество служанки нисколько ее не успокаивало. Мэгги была не из тех, кого она знала, кому могла бы открыть душу, кто не стал бы смеяться над ее страхами… Варт обещал ей, что дитя родится не здесь… Хотя она зря на него наговаривала – ребенок должен был появиться на свет лишь через несколько недель.

Она взглянула на безволосую сморщенную красную головку. Словно почувствовав ее пристальный взгляд, малышка зашевелилась и снова начала сосать. Непанта улыбнулась, глядя, как движутся крошечные щечки.

Потом она поняла, что служанка продолжает говорить, – похоже, ее вопрос потребовал куда большего ответа, чем она готова была выслушать.

– Мэгги? Будь добра, узнай у королевы Ингер, может ли она прийти сюда?

Ей был нужен хоть кто-нибудь, но она никого не знала… Можно было позвать Мглу, но жена брата сейчас была чем-то плотно занята в обществе мужчин. Казалось, принцесса лишь притворялась женщиной, будучи еще одним мужчиной в облике выдающейся красавицы.

Не прошло и нескольких минут, как появилась королева Ингер.

– Спасибо, что пришла, – прошептала Непанта. – Я на самом деле на это не рассчитывала. У тебя хватает и других дел.

– Похоже, мне столь же отчаянно хочется с кем-то поговорить, как и тебе, милая. – Высокая, холодная и светловолосая, она показалась Непанте воистину царственной особой. – Я уже несколько дней не видела Браги.

– Варт не появлялся с тех пор, как родилось дитя. Знаю, у него дела, но он мог хотя бы зайти поздороваться.

– Что они замышляют? Есть предположения?

– Я даже не знаю, где Варт, не говоря уже о том, чем он занимается.

– Они в доме смотрительницы Мглы. Вместе с соратниками. Больше я ничего не знаю, и о том, чем они занимаются, можно только догадываться. Они никому ничего не говорят, даже не отвечают на мои записки.

– Могу поспорить, это как-то связано с тем самым… – Непанта с трудом поднялась с постели, подошла к окну и облокотилась о подоконник. Королева взглянула из-за ее плеча. – Это никогда не закончится, Ингер. Я бы предпочла… пойми, я вовсе не хочу тебя обидеть. Я бы предпочла, чтобы Браги никогда не появлялся в Кавелине. У нас были прекрасные дома в Итаскии. Мы не были ни важными персонами, ни богачами, и жизнь наша была нелегкой, но наши семьи были вместе, и по большей части мы были счастливы. Проклятый Гарун бин Юсиф… Надеюсь, он сейчас горит в аду. Если бы он не втянул во все это Браги и Насмешника…

– Ничего уже не изменишь. Думаю, так было предрешено судьбой. Если бы не Гарун, для твоего изгнания нашелся бы другой повод.

Непанта повернулась к ней, и глаза ее внезапно сузились.

– Верно. Герцог Грейфеллс ведь был твоим дядей?

Герцог Грейфеллс был смертельным врагом ее первого мужа и короля, когда Браги еще служил простым наемником.

– Это совсем другая ветвь моей семьи, милая. Наша сторона никогда не вмешивалась в политику. И мне очень жаль, что ею занялся Браги.

– Тебе не нравится быть королевой?

– Я обожаю быть королевой. Просто я ненавижу все проблемы, страдания, интриги и ответственность, которые к этому прилагаются.

Непанта снова уставилась вдаль. Колдовская буря окрасилась в лимонный оттенок желчи. Колдовство. Оно тоже преследовало ее по пятам. И оно забрало у нее Этриана, пожрав невинную душу.

– Браги когда-нибудь рассказывал, что случилось с Насмешником?

– Нет. Ему не хочется об этом вспоминать, но он не может забыть. Его преследуют видения, иногда он просыпается по ночам, рыдая или крича. Он не в силах убедить себя, что у него не было выбора. И его в самом деле не было.

– Знаю. Я не держу на него зла. Моя ненависть направлена на тех, кто заставил Насмешника покуситься на жизнь лучшего друга. Жаль, что никого из них не осталось в живых. Будь они живы, я бы мечтала о том, как пытаю их и убиваю.

– Он на все готов, лишь бы тебе было легче, Непанта. И до сих пор переживает.

– Мне ничего не нужно, Ингер. У меня есть Варт и ребенок. Вот только… я хотела бы точно знать, что с Этрианом. Жив он или мертв.

– Я думала, его убили после того, как у Насмешника ничего не вышло. Так все говорят.

– Все так думают. Но никто этого не видел. И у меня все время такое чувство, будто он где-то там и ему нужна помощь. – Она уставилась в безжалостное небо, и ее начала бить дрожь. Про сны она говорить не стала – Варт всегда над ними смеялся, и Ингер могла тоже лишь посмеяться. – Иногда… иногда мне кажется, что Браги и Варт все знают, но не хотят мне говорить.

– Браги никогда мне ничего не говорил.

– Мне просто хотелось бы знать. Если что-нибудь услышишь… скажи. Пожалуйста.

Ингер погладила ее по плечу:

– Конечно. Для чего еще нужны подруги?

«Не знаю, – подумала Непанта. – Мне всегда их не хватало, чтобы это выяснить».

11
1016 г. от О.И.И.
Каменный зверь говорит

Этриан и Сааманан стояли на вершине холма. Внизу катила воды широкая река Тусгус. Этриан столь крепко сжимал в руке кинжал, что у него побелели костяшки пальцев.

– Проклятье! – Он швырнул клинок на землю, и тот улетел в кусты, так что найти его снова не удалось.

– Что случилось?

– Мы побеждаем в сражениях, но проигрываем войну, – проворчал он. – Они нас изматывают. Как нам перебраться через реку? Их не меньше, чем нас. И у меня не осталось тех, кого можно было бы еще призвать.

– Бери живых. Ты же поступал так с некоторыми местными.

– Не могу.

– Почему?

– Они мне не позволят. На их доспехи наложено заклятие, которое мне помешает.

Земля содрогнулась, и в нескольких сотнях ярдов позади них поднялся огненный столб. Задымились деревья.

– Еще трехсот человек не стало, – пробормотал Этриан. – Почему они сбиваются в группы? Я не могу заставить их рассредоточиться, если только не думаю об этом каждую минуту.

– У них остались воспоминания, и им не нравится, кем они стали. Они жмутся друг к другу, потому что так им легче. Потянись за реку, найди обычных людей, не солдат.

– Я пробовал. Никого нет. Они опустошили все вокруг.

К югу от холма вспыхнуло сражение. Шум его сперва приближался, затем отдалился.

Врагу больше не требовались телепорты для переброски легионов. Он использовал их тактически, устраивая небольшие внезапные атаки. Этриану не хватало опыта, чтобы обнаружить спрятанные на этом берегу реки порталы.

– Мы не можем вечно тут торчать, – пожаловалась Сааманан. – Нужно прорываться и искать новобранцев.

С тех пор как Этриан обрел могущество каменного зверя, ненависть его росла в геометрической прогрессии. Он восхищался собой, но порой ему казалось, будто он на грани безумия.

«Возможно, каменный зверь меня победил, – подумал он. – Я сам становлюсь зверем, жаждущим разрушений, жаждущим людского страха, приходящим в ярость, стоит мне замешкаться».

Зверь вовсе ни от чего не отказался, не дав ему ничего, кроме власти над мертвыми. Сила его Слова оставалась при нем, и Этриан теперь страстно желал ее заполучить.

– Мы можем использовать летунов, чтобы высадить людей в лесу в тылу врага, – предложила Сааманан. – Выбирай солдат по одному, а потом возвращай их в подразделения…

– Они заметят разницу. К тому же мы не переместим быстро много людей. Нужно попробовать что-то новое. Есть у тебя что-нибудь в запасе?

– Ничего такого, чем я уже не пользовалась. В любом случае мне нельзя слишком высовываться, иначе меня вычислят. Я не переживу еще одной битвы вроде той у крепости.

– В таком случае приведи Великого.

– Что?

– Приведи Великого. Пусть оторвется от груды камней.

Этриан взглянул через реку. Что могло бы сделать Слово с теми укреплениями?

На его лице заиграла зловещая улыбка безумца.

Тьма носит тысячу масок, зло принимает тысячу форм.

Он не считал, что как-то изменился. Внешне он выглядел точно так же, как и любой юноша его возраста, но в душе расползалась темная гниль, раковая опухоль, выросшая из семени, посеянного Праккией и оплодотворенного каменным зверем.

Те, кто снова и снова шли на смерть, называли его Избавителем. И он уже был близок к тому, чтобы стать тем, кем его объявляли, – Избавителем Тьмы, Мессией Зла, Принцем Пути Левой Руки.

«Нет, – пытался возражать он. – Я всего лишь Этриан и хочу отомстить за причиненное мне зло».

Сааманан ощущала его раковую опухоль и осознавала ее глубину. Будучи сама воплощением порочности, она понимала таившийся в нем потенциал, и это повергало ее в ужас. Она знала его родословную. Его дедом был чародей, который разрушил Ильказар, а мать владела Силой. Та же кровь текла и в жилах его отца. Он мог стать величайшим учеником из всех, кого знала тьма.

– Иди приведи Великого, – сказал он.

Она украдкой огляделась, словно зверь мог подглядывать за ними из кустов.

– Не проси меня снова возвращаться в рабство.

Этриан продолжал изучать дальний берег реки.

– Есть ли у нас выбор? Если мы ничего не сделаем, то погибнем.

– Выбери иной путь. Посылай мертвецов, пока их всех не уничтожат, а потом мы вместе уйдем куда-нибудь еще и начнем все сначала. Пусть Великий сгниет, пусть катится обратно в преисподнюю, где мы с Нахамен его нашли.

Ее страсть удивила их обоих. Она говорила именно то, что думала, взбунтовавшись подобно сестре.

– Так ты решила пойти против меня? – Слова Этриана были столь же холодны, как коридоры времени. – Я думал, это Великий меня предал.

– Этриан…

– Приведи его. Или нам придется сражаться друг с другом.

Сааманан взглянула за его плечо. Из леса выходили мертвые солдаты. Он несомненно говорил всерьез.

– Идиот! – Она метнулась вперед, и от ее толчка Этриан врезался в доисторический гранитный монолит. Он пнул ее…

Она произнесла заклинание.

Мир вокруг побелел. От жара кожа Этриана покрылась волдырями, а голова словно бы опустела. Связь с сотнями солдат оборвалась… Он яростно взревел, готовый покончить с собой, но их защитили каменный валун и заклинание Сааманан.

– Хоть у одного из нас хватило разума. Спасибо, – выругавшись, проговорил он и вдруг вскрикнул: – Я ослеп!

– Зрение к тебе вернется. Этриан, не позволяй ненависти овладеть тобой.

– Сааманан? – спросил он какое-то время спустя.

– Да?

– Все в порядке. Больше такого не случится. Извини. Но ты все же должна привести Великого.

– Ладно, – вздохнула она. – Когда земля остынет и мы сможем выйти из-под защиты заклинания.

Этриан в одиночестве стоял на холме. В небе позади него сиял серп луны. Этриан оперся на копье, глядя на костры на дальнем берегу. «Уже скоро, лорд Сыма, – подумал он. – Я сломлю твою волю, упрямая свинья. Я вырежу сердце твоей империи и сделаю ее своей. Я найду убийцу отца…»

Но сперва нужно было воспользоваться помощью каменного зверя, не оказавшись в его власти. И что с Сааманан? Сегодня она вела себя крайне странно. Что там она говорила о необходимости избежать рабства?

Что-то не сходилось. Слишком много противоречий было в ее словах.

В воздухе за спиной зашуршали широкие крылья. Звук становился все громче, пока не заполнил собой ночь. Над водой пронесся рой стрел. Небо позади Этриана вспыхнуло, отбрасывая в сторону реки десяток его теней. «Это я, Шинсан, – подумал он, подняв руку. – Когтистая тень, тянущаяся к твоему сердцу».

Стрелы сбивали драконов и всадников, хотя они не походили на знакомые по сражениям в пустыне, не обладая даже десятой долей их мощности. Они выглядели самодельными, словно у противника закончились настоящие, и ему приходилось обходиться тем, что удавалось соорудить «на коленке».

– Тебя преследует то, чего ты боишься, – улыбнулся Этриан. – То, что повергает тебя в ужас, уже рядом. Время пришло.

Рядом ударился о землю дракон. Сааманан что-то вопросительно крикнула, но он не обернулся.

Мгновение спустя она оказалась рядом, и он ощутил громаду Великого.

– Я привела его, Этриан.

– И что он по этому поводу думает?

Он мог и не спрашивать – он чувствовал радость зверя, его нетерпение, его желание повергнуть в замешательство врага. Зверь ненавидел противника, поскольку тот отказывался подчиняться, сдаваться или даже бояться.

Каменный зверь хотел, чтобы его воспринимали всерьез. У повелителей же Империи Ужаса было о нем свое мнение, и они знали положение дел не хуже Этриана. Они воспринимали Избавителя и его божка как мелкую помеху, которую собирались устранить в ближайшие дни.

Перенесшись за реку, Этриан ощутил царившую там уверенность в себе. Они точно знали, что на этот раз победят. Они ждали его атаки, рассчитывая, что он погубит сам себя.

– Ты правильно поступил, позвав меня, Избавитель, – сказал каменный зверь. – Тебе не на что было больше надеяться. Вместе мы сокрушим их. Но хочу спросить – как ты собираешься пересечь реку?

Этриан об этом даже не задумывался. Мысли его были заняты тем, как раздавить врага, а не как до него добраться. У него не было лодок, его войска не построили ни плотов, ни понтонов. Отступающие легионы уничтожили все местные суда. Он обругал себя за глупость.

– Не слишком-то хороший из тебя генерал, да, Избавитель?

Его больно уколол сарказм каменного зверя. Что ж, как говорится, сам виноват.

– И что ты предлагаешь, Великий? – попытался с тем же сарказмом ответить он, глядя на восток, где вот-вот должно было взойти солнце.

– Сааманан, я наделю тебя Силой. Заморозь реку.

– Заморозить? – удивленно переспросил Этриан.

Зверь рассмеялся, и юноша вздрогнул, поняв, что с ним стоит быть осторожнее.

Сааманан совершила некий долгий, скрытый во тьме ритуал.

– Помоги мне, Великий, – сказала она какое-то время спустя.

Этриан ощутил нарастающий холод, который покалывал его обожженную кожу и катился вниз по склону холма. От мороза у деревьев трещали ветви. Закрыв глаза, он покинул собственное тело.

Река уже покрылась ледяной накипью. Холод полз к другому берегу. Там засуетились, едва он до них добрался. Костры стали выше, предупреждающе застучали барабаны.

Образовался иней, в воздухе сгустился туман, посыпались снежные хлопья. Солдаты Шинсана спокойно заняли позиции на укреплениях.

«Будь у меня такие солдаты…» – подумал Этриан. Они были лучшими, но это ничем не могло им помочь. Никакие умения и опыт не спасали от Слова каменного зверя. Этриан это знал – он помнил видения Сааманан о войне с Нахамен.

Он радостно представлял, как скоро окажется на западном берегу, став его полноправным хозяином. Вокруг него поднимется легион мертвецов, готовый двинуться вперед… Повинуясь некоему капризу, он устремился на запад, через дикие леса, ища место, где его могли попытаться остановить в очередной раз.

То был древний и очень интересный город, который наверняка бы ему понравился. Ему уже не терпелось его захватить. Он обожал города.

Из города изливался поток беженцев.

Здесь были те самые толпы, которые до этого от него сбежали. Он обратился к ним с беззвучным криком: «Я иду за вами! Бежать некуда!»

Гнев его постепенно проходил – он пребывал слишком далеко от тела, чтобы эмоции задержались в нем надолго. Этриан заглянул внутрь себя, и его встревожило увиденное. Он чересчур привязался к мысли о том, что он – Избавитель.

Он поспешил к реке и сражению, которому предстояло стать последним «ура» Шинсана.

Над Тусгусом забрезжил рассвет. Река покрылась достаточно толстым слоем льда, чтобы через нее можно было переправиться. Сааманан расширяла ледяную поверхность вверх и вниз по течению, расширяя поле для атаки.

Этриан пролетел среди врагов, все больше нервничая. Они нисколько не боялись. Их военачальники-чародеи не собирали панических совещаний. Они выстроились в три линии, готовясь зажечь погребальные костры и подготовив порталы к эвакуации убитых. Их командующий завтракал с командирами легионов, не обращая внимания на происходящее на реке.

«Бойтесь меня, дьявол вас побери!» – бушевал юноша. Но, естественно, его не слышали, что, впрочем, и к лучшему. Возможно, над его высокомерием лишь посмеялись бы.

«Ничего, поймете, – подумал он. – Когда заговорит каменный зверь, вы все поймете. И вам станет по-настоящему страшно».

Вернувшись в тело, он обнаружил Сааманан сидящей на земле с закрытыми глазами и сосредоточенным выражением на лице. На ее коленях лежала черная шкатулка размером десять на шесть на пять дюймов. «Это и есть бог?» – подумал Этриан. В ее видениях он выглядел намного больше.

Солнце уже поднялось над горизонтом, когда глаза ее открылись, и она сказала:

– Готово.

Этриан двинул войска к берегу реки. Им предстояло нанести удар, когда зверь произнесет Слово.

– Я не могу говорить, не имея рта, Избавитель, – прошептал зверь у него в голове. – Одолжи мне свой.

И снова Этриан обругал себя за то, что не подумал заранее о возможных ловушках.

– Воспользуйся Сааманан.

– Это невозможно. Она не более телесна, чем я.

– А если ты меня обманешь? – Он подозвал солдата.

– Я не могу использовать мертвецов, – возразил зверь.

– В таком случае мы зря теряем время. – Неужели бог считал его полным глупцом? – Сааманан, пусть река растает.

– Я запрещаю.

Женщина поколебалась. Этриан тотчас же понял, что она выбрала древнего хозяина.

– Одолжи мне твои уста, Избавитель.

– Нет.

На него обрушилась ярость зверя, но он перенес ее куда легче, чем собственный гнев.

– Не деритесь, – умоляюще проговорила Сааманан. – Этриан, позови какое-нибудь животное из леса. Любое достаточно крупное подойдет.

Он потянулся мыслями в лес, сразу же нашел медведицу и привел ее, неуклюже волочившую ноги, на вершину холма. За ней бежали сбитые с толку медвежата.

– Отправь ее к реке, – рыкнул зверь, ярость которого нисколько не уменьшилась.

Этриан повел медведицу к реке, последовав за ней сам. Сааманан принесла шкатулку. Юноша чувствовал, как Великий запускает щупальца в его душу, пытаясь ею овладеть. Предстоял решающий поединок – либо он преклонит колени, либо темный божок…

Зверь кипел от ярости. Этриан почувствовал, как он коснулся ошеломленной медведицы, ступившей на лед. Медвежата скользили позади, жалобно повизгивая, но она не обращала на них внимания.

Этриан улыбнулся. Что подумают на том берегу? Великое колдовство, заморозившее реку посреди лета, – и все ради того, чтобы перевести медведицу с детенышами?

Возможно, они не обратят на нее внимания, решив, что это всего лишь несчастное создание, случайно забредшее на лед…

Но обмануть их не удалось. Этриан ощутил со свистом обрушившийся с неба шквал стрел, почувствовал, как нарастает, а затем взрывается ярость зверя. Медведица раскрыла пасть и произнесла Слово.

Юноша пошатнулся, когда Великий внезапно атаковал и его, пытаясь застичь врасплох.

Слово покатилось по льду, обрушившись на могущество Шинсана.

Вселенная Этриана погрузилась во тьму.

Очнувшись, он увидел склонившуюся над ним Сааманан.

– Как ты? – спросила она.

– Вроде в порядке, – удивленно проговорил он. – Как долго я был без чувств? Где Великий?

– Двадцать минут. Я вернула его на холм. Он все еще без сознания. Он не ожидал от тебя ответного удара.

– Ты его бросила?

– Он ведь нам больше не нужен?

Этриан пристально посмотрел на нее:

– Тогда забери его обратно в пустыню.

– Ладно. – Она заговорщически улыбнулась. – Вряд ли ему это понравится.

– Не все ли равно? – Он взглянул на дальний берег реки, где было заметно какое-то движение. Покинув тело, он слетал туда и вернулся. Отвлекшись, каменный зверь выполнил лишь половину задачи. – Я зря теряю время, – пробормотал он.

На лед вступила армия мертвецов – жалкое сборище людей на негнущихся ногах, которые оскальзывались, падали и снова поднимались. Лед покрылся водяной пленкой – сила зверя покинула Сааманан.

«Сколько еще продержится лед? – подумал Этриан. – Быстрее! Быстрее!»

На том берегу трудились не покладая рук изнуренные легионеры. Шесть бесчувственных тел через каждый портал каждую минуту… Они бежали!

– Быстрее! – крикнул он.

Надо льдом раздался первый лязг оружия.

На его атаку ответили те противники, которые еще держались на ногах, вновь подбросив хвороста в костры и вернувшись на брустверы. А лед таял…

Сражение оказалось самым коротким и самым успешным из всех, в которых доводилось участвовать Этриану. Оно продолжалось всего час, дав ему восемь тысяч новобранцев. Легионы отступали в полном беспорядке.

Впрочем, его приобретения едва возмещали потери – слишком быстро ломался лед на реке. Некоторые его создания застряли на льдинах, и их унесло течением. Часть досталась рыбам, другие запутались в корнях росших вдоль берегов деревьев, третьих увлекало к далекому морю, где они уже были ему неподвластны.

Тервола отступали, отстреливаясь и спасая основную часть армии. Он попытался их преследовать, но с каждой очередной милей все больше терял власть над воинами.

Лишь когда пал последний редут, он полетел обратно к своему войску. Сааманан уже вернулась из пустыни.

– Он снова в своем храме. Даже отсюда я чувствую его ярость и страх.

– Ему не стоило пытаться меня обмануть. Смотри – мы победили. Теперь им нас не остановить. Крупных преград больше нет.

– А что потом, когда ты их уничтожишь? Будешь продолжать, пока не останутся одни мертвецы под твоим командованием?

Этриан посмотрел на нее, ощутив в ее взгляде отвращение и зарождающуюся ненависть.

– Оставь меня в покое, женщина. У меня только одна цель – уничтожить Шинсан. О том, что дальше, подумаем после.

– Я так и знала, что ты это скажешь.

– В смысле? Впрочем, не важно. Идем. У нас встреча в городе к западу отсюда. Если поспешим, у них не будет времени, чтобы подготовиться. И мы сможем нагнать беженцев.

Печально покачав головой, Сааманан повела его к драконам.

Два дня Этриан патрулировал дальние фланги своего воинства в поисках новобранцев, но усилия оказались тщетны – остались лишь старики, хромые и слабые. Он взял в свое войско и их – теперь он брал всех, кто был способен двигаться.

На третье утро после перехода через Тусгус Этриан вышел из леса и обнаружил, что его отделяет от Северной армии лишь небольшая равнина.

– Не могу поверить. Откуда у них столько силы духа? После того, что случилось на реке?

– Ты же сам говорил, что они лучшие из лучших, – рассмеялась Сааманан. – Ты говорил, они не знают страха. Ты говорил, что у них не будет времени подготовить город к обороне. Так чего же ты еще ожидал?

– Не знаю.

На этот раз враг атаковал первым, прорубая путь через ряды новобранцев – его лучших солдат, от которых становилось все меньше толку из-за продолжавшегося разложения. Солдаты противника пустились в погоню за легионом мертвецов. С собой они тащили установленные на повозках порталы. Сражение продолжалось, пока не создалось впечатление, будто от обеих армий скоро ничего не останется. И тогда легионы отступили.

Этриан рыдал от злости.

Враги забрали с собой убитых, лишив его основы для нового воинства. У него осталось меньше двадцати тысяч тел, способных лишь ковылять или ползти.

На рассвете он устроил им смотр. Перед ним предстали тощие вонючие жуткие создания в лохмотьях, с недостающими конечностями и вырванными кусками мяса, без ушей, носов или глаз, плоть которых кишела личинками.

– Как будто сама земля разверзлась, выпустив на поле боя древних мертвецов.

– И ты все еще хочешь продолжать? – спросила Сааманан.

– Я намерен их уничтожить. И найду способ, как это сделать.

– Они выиграли еще один день. И завтра снова будут готовы.

– Пусть так. – Он направился на запад, ведя за собой волочащую ноги пародию на войско. – Я знаю, судьба на моей стороне. Я слышу ее голос. Я – избранный. Я – помазанник. Я – Избавитель.

Сааманан ошеломленно уставилась на него. Похоже, им полностью овладело безумие.

– Я не хочу умирать, – прошептала она. – Ни за твой кошмар, ни за кошмар Великого.

На следующий день они подошли к городу, называвшемуся Ляонтун.

Ночью Этриан нанес туда бестелесный визит. Он видел охваченные паникой толпы, которые уходили на запад, оставляя город армии. И увиденное вдохновило его на новую атаку.

Для подготовки требовалось время, но время у него имелось. Он успел заглянуть в мозги легионеров, которые недолго служили ему, и теперь знал, что этот упрямый кабан лорд Сыма никакой помощи не получит. У Шинсана хватало и более серьезных хлопот на другой границе.

Он разглядывал городские стены, пребывая в веселом расположении духа.