Текст книги "Хроники Империи Ужаса. Гнев королей"

– Праккии? Это еще что такое?

– Высшая Девятка. Правители Тайного королевства, которое пытается захватить мир. У них повсюду свои люди – Фадема в Аргоне, лорд Чинь в Шинсане, другие столь же высокопоставленные в Гильдии наемников, в Итаскии, везде. К таким, как я, они не знают жалости.

Он говорил так, будто знал обо всем из первых рук. Непанте стало страшно.

– Чего они от тебя хотят?

Насмешник замолчал и больше не произнес ни слова, как бы она ни пыталась его разговорить. Страх ее рос с каждой минутой.

– Откажись, – настаивала она. – Ты же знаешь, что они никогда не исполнят свою угрозу. Или?.. Похитители детей никогда так не поступают.

Но он уже принял решение и шел на риск в надежде спасти сына. И за это она его любила.

Лишь поэтому Непанта все же осталась в Майсаке. Подавив страх и загнав поглубже совесть, она молилась о том, чтобы ему не пришлось совершить нечто столь чудовищное, из-за чего позор будет преследовать их до конца дней. Она сидела в похожей на камеру комнатке, которую выделил ей командир гарнизона, тупо ожидая известий.

Однажды днем пришел сержант, запер дверь на замок и снова ушел. Теперь комната превратилась в настоящую камеру. Почему – ей никто не говорил, и она много дней ничего не знала. Люди, приносившие еду и выносившие горшок, смотрели на нее так, что ее охватывал ужас – будто для нее сооружали спроектированную на заказ виселицу.

Потом пришел Вартлоккур, осунувшийся и уставший. Он освободил ее под королевское поручительство, а когда они уже покинули крепость, направляясь в Воргреберг, обо всем ей рассказал.

Насмешник пытался убить Браги, но потерпел неудачу. И в итоге погиб сам.

Ее мир, лишь ненадолго возродившийся, рухнул.

5
1014–1016 гг. от О.И.И.
Собирается буря

Этриан спал, и ему снились сны. Он путешествовал по великой стране, каковой была Навами до конфликта с Нахамен, – большой трудолюбивой империей, не похожей ни на одну другую его времени.

В его сны ворвались шепчущие голоса, которые о чем-то спорили.

– Вряд ли это стоит подобного риска, Великий.

– Его нужно направить. Он должен завершить начатое.

– Но Сила, которую мы используем… У нас ее так мало. Если ничего не выйдет…

– Если ничего не выйдет – мы погибли. Но если мы не попытаемся, ничего не изменится. Ничем не лучше гибели.

«Каменный зверь и женщина в белом? – подумал Этриан. – Похоже на то». Но как он мог слышать их разговор?

Он спал и вместе с тем ощущал, будто пребывает где-то вне собственного тела, паря в воздухе и глядя сверху на скорчившуюся фигуру Этриана, лежащую между лапами каменного зверя. К его удивлению, этот мальчик во многом изменился. Он повзрослел.

Изменился и пруд. Он стал больше и глубже, а вода в нем – более мутной и грязной. Вдоль одного его берега росли обвисшие камыши, из которых доносилось кваканье. В воздухе роились насекомые. Поверхность пруда патрулировало семейство лысух с тусклым оперением. В трещинах передней лапы каменного зверя слепили гнезда ласточки. Еще одно гнездо из ветвей виднелось на высохшей старой акации, стоявшей здесь уже тогда, когда тут впервые появился Этриан.

Из пруда выползла черепаха и замерла, греясь на солнце.

– Мы делаем успехи. Он открыл дверь…

– Всего лишь щель, в которую даже лезвие бритвы не просунешь. Столько времени прошло… и чего мы добились? Пруд стал больше? Даже за десять тысяч лет Навами так не восстановить. Дверь нужно открыть полностью. Нам нужен приток силы. Забери его туда, Сааманан. Покажи ему.

– Слишком многим придется пожертвовать. Мы можем ослепнуть и никогда не увидеть К’Мар-Хевитан.

– Я знаю, чем мы рискуем. И тем не менее – иди. Слово произнесено.

– Да будет так, как ты скажешь, Великий.

Разговор продолжался, но Этриан потерял нить. Его новая сущность словно провалилась сквозь некую червоточину в далекое прошлое, в те времена, когда каменного зверя только что вырубили из толщи горы. По нему ползали мастера, полируя последние отметины от молотка и долота. Существо нависало над окружающим пейзажем, словно некий вечный страж, но пока еще это был лишь камень, которому придали форму.

Нахамен и Сааманан совершали между передними лапами зверя устрашающие ритуалы. Вместе с тысячами жриц низшего ранга они волокли жертвы на алтарь, вырывая сердца и наполняя ведра кровью, а воздух – вонью горящих тел. Омыв камень кровью, они обратились с призывом к небесам.

Их услышали, и к ним явился новорожденный бог, сгусток темной энергии, столь маленький, что женщины собрали его в корзину. Они подняли ее на спину каменного зверя, а потом спустили по лестнице, уходившей к самому сердцу чудовища. Там, после очередного обряда, они поместили свое новое божество и обязали его им служить.

Бог внутри каменного зверя рос, и вместе с ним росло его могущество. Он становился все коварнее и хитрее, и вскоре сестры поняли, что роли слуги и господина поменялись местами.

Сааманан сдалась Великому. Нахамен взбунтовалась и сбежала, став властительницей другой страны, а затем вернулась с флотом, драконами и темными наездниками.

Последовали яростные и бессмысленные войны, в ходе которых многое утратилось навсегда. Властелином теперь был каменный зверь, и сдаваться он не собирался.

Кто может убить бога?

– Встань, Избавитель.

Этриан с трудом вырвался из объятий сна. Пустынные земли Навами скрывались в ночной тьме. Над ним стояла едва различимая фигура женщины в белом. Он с трудом поднялся.

Что-то было не так. Казалось, до земли слишком далеко… Он повзрослел, став на много лет старше… Как такое могло случиться? Он осмотрелся. Пруд выглядел в точности так, каким он его видел во сне.

– Да. Многое изменилось. Прежде чем погрузиться в сон, ты слегка приоткрыл дверь. Теперь ты должен открыть ее полностью.

Этриан не ответил, вновь вспоминая аргументы, которые пришли ему в голову раньше, и добавляя к ним то, что узнал, подслушав разговор. И тем не менее он не мог заставить себя решиться. Что-то в глубине души подсказывало: время еще не пришло.

– Ты не показала мне, что делать.

Как долго они еще будут терпеть его попытки тянуть время?

– Ты все знаешь, Избавитель. Сила внутри тебя. Подари нам Навами, и мы вознаградим тебя, отдав тебе твоих врагов.

«Мои враги куда могущественнее, чем вам кажется», – подумал Этриан. Они даже представить себе не могли всю мощь Шинсана – собственно, как и он сам, хотя видел ее лично. Возможно, они полагали, что их Навами – вершина имперских достижений.

Скорее всего, властители Империи Ужаса сами были не в состоянии осознать размеры и силу того, что сотворили.

– Избавитель!

Он взглянул на раздраженно смотревшую на него женщину.

– Ты освободишь нас?

Он пожал плечами.

Женщина со злостью уставилась во тьму между лапами каменного зверя. Все ее существо словно кричало: «Я же тебе говорила!»

– Покажи ему, Сааманан.

– Показать мне – что?

– Прошлое. Дорогое для тебя прошлое, – ответила женщина, бросив дрожащий взгляд на каменного зверя. – День, когда умер твой отец.

– Рассчитай точно время, Сааманан. Ошибешься, и моего гнева тебе не избежать. А гнев мой может быть вечным.

– Великий хочет, чтобы я отправила тебя в день смерти твоего отца, – сказала она. – Чтобы ты знал, кому отомстить.

– Я…

– Закрой глаза. Сосредоточься на том, чтобы оставаться рядом со мной.

– Я бы предпочел увидеть мать. Она жива?

Женщина запела, и некая сила потянула за уголки души Этриана, мягко высвобождая ее и снова возвращая в бестелесное состояние. Опустившись на тюфяк, он полностью отдался во власть неведомой силы.

Но он уже принял решение: чтобы чего-то от него добиться, им придется потрудиться. И он вовсе не хотел, чтобы его возможности оценили в полной мере.

Он был свободен. Сааманан взяла его за руку, и они взмыли в вечернее небо над кошмарной пустыней, несомые силой воли и могуществом каменного зверя, поднимаясь все выше и выше, все дальше и дальше от одинокой горы.

Внизу тянулся бесплодный горный хребет, напоминавший лишь высохшие кости минувшего великолепия. Ни один островок лишайников не выделялся на монотонном сером фоне.

Пролетев миль пятьдесят или сто, они увидели землю, где все еще пышно цвела жизнь. Казалось, ее веселые зеленые пальцы тянутся к Этриану, приятно щекоча душу. Его охватило внезапное счастье от осознания того, что пустыня – это еще не весь мир.

– Это тоже было частью Навами, – прошептала Сааманан, посылая ему видение.

На мгновение он увидел оживленные города, бесконечные мили ферм, полей и тщательно возделанной земли. Теперь здесь правили джунгли, где обитали потомки Навами – дикари, которые пользовались каменными орудиями и охотились друг на друга ради еды.

Ускорив полет, они промчались над тысячей миль Империи Ужаса, прежде чем Этриан успел ее опознать, а потом еще тысячу, когда он наконец дал понять Сааманан, что это и есть земля его врагов.

Они пролетели еще тысячу миль, и еще, и еще, пока не добрались до Небесных Столбов и Столбов из Слоновой Кости, двух величественных горных хребтов, обозначавших традиционную западную границу Шинсана.

– Теперь понимаешь? – крикнул Этриан.

Лицо женщины помрачнело. Навами не могло и на десятую долю сравниться с тем, что она только что видела.

Они продолжили полет над просторами бассейна реки Роэ, быстро обгоняя солнце, затем пересекли могучие горы М’Ханд и начали снижаться над маленьким зеленым королевством Кавелин. Их путь лежал к столице Воргребергу, который когда-то казался юному Этриану огромным городом. Впрочем, город нисколько не изменился.

– Тихо. Не отвлекай меня. Я должна заглянуть в прошлое и отыскать нужный момент. – Сааманан сосредоточилась.

Они медленно снижались, пока не оказались среди башен замка Криф. Реальность вокруг замерцала, словно в быстрых отблесках далеких молний.

– Есть, – сказала Сааманан, слегка приоткрыв глаза. – Следуй за мной.

Она поплыла к стене, а затем прошла сквозь нее и скрылась из виду.

– Гм? – пробормотал Этриан. – Хотя… почему бы и нет? У меня ведь нет тела, которое могло бы помешать.

Он усилием воли заставил себя последовать за ней. По другую сторону стены сражались двое – один рослый и широкоплечий, другой невысокий и толстый. Оба рухнули на кровать. Рослый был без оружия; у того, что пониже, имелся нож. В спине рослого зияла рана.

– Отец! – вскрикнул Этриан. – Дядя Браги!

Они его не слышали. Сааманан протянула руку и мягко увлекла Этриана в угол.

Рагнарсон с размаху ударил рукой противника, державшей нож, о стойку кровати, и оружие улетело под шкаф. Насмешник, отец мальчика, кусался и царапался. Рагнарсон что-то кричал, но Этриан не слышал ни слова. В этой мертвой зоне до него не доносились иные звуки, кроме голоса Сааманан.

Рагнарсон, похоже, слабел. Из его раны лилась кровь. Перестав отражать удары толстяка, он попытался схватить его и удержать. Зайдя за спину Насмешника, он обхватил его рукой за горло, заведя ее себе за голову, а потом выгнул спину и резко дернул.

Захват был страшный. Этриан знал, что таким образом легко можно сломать человеку шею – его учил этому отец, когда ему было пять лет.

Насмешник яростно брыкался, извиваясь словно змея с перебитым позвоночником и пытаясь нащупать свободной рукой нож под шкафом. Браги его не отпускал. Насмешник достал другой нож и несколько раз вонзил его в бок Рагнарсона.

– Что все это значит? – простонал Этриан. – Они были друзьями еще до того, как я родился.

Сааманан не ответила, лишь слабо улыбнулась.

– Отец!

Сопротивление Насмешника ослабевало. Рагнарсон медленно поднял его на ноги…

И тут толстяк словно взорвался. Он притворялся.

Предвидя неизбежное, Этриан бросился вперед, крича и колотя обоих кулаками. С тем же успехом он мог бы сражаться с призраками.

Рагнарсон наклонился вперед, почти позволив Насмешнику его сбросить. Этриан умолял его остановиться, но тот вдруг резко откинулся назад, вложив в это движение всю свою силу.

– Нет! – крикнул мальчик.

Он услышал, как ломается шея отца.

– Идем! – Сааманан схватила его за руку.

– Нет! – Он попытался вырваться. – Не могу! Мой отец…

Взгляд ее стал испуганным.

– Нужно уходить! – Она поволокла его в стену.

Дверь спальни распахнулась, и ворвались брат Браги Хаакен, чародей Вартлоккур и несколько солдат. Комната ярко осветилась. Рагнарсон отпустил старого друга, и тот соскользнул на пол.

Этриан сопротивлялся изо всех сил, но женщина крепко его держала, таща сквозь стену. Он рвался назад, но она взмыла вместе с ним навстречу приближающемуся рассвету и понесла назад на восток. В конце концов он сдался.

– Теперь ты видел, как погиб твой отец, – сказала она. – Видел своего врага. Теперь ты избавишь нас?

– Почему они дрались?

На него обрушилась волна гнева.

– Мы использовали последние остатки своего могущества, чтобы тебе это показать. Ты все равно отказываешься? И из-за тебя мы сами себя погубили? Я его предупреждала…

– Хватит, – столь же гневно ответил Этриан. – Дай подумать.

Да, он видел, как отца убил лучший друг, но что-то тут было нечисто. Не потому ли Сааманан так спешила уйти, прежде чем все закончилось?

Он вновь вспомнил звук ломающейся кости, и его охватила ненависть – сперва к Браги Рагнарсону, а потом к тем, кто правил островом на востоке. Это они срежиссировали кошмарную сцену. Именно на это намекал тот старик… Орудия Империи Ужаса…

– Ладно. Я вас освобожу. Немного.

Он не сомневался, что женщина и каменный зверь представляли из себя нечто большее, чем хотели показать. Они что-то от него скрывали, и он опасался угодить в смертельную ловушку. Ему доводилось слышать немало историй о сделках с дьяволами.

Ненависть никуда не девалась, мешая трезво рассуждать и веля ему согласиться на предложение. Каменный зверь знал его слабое место и послал его именно туда, где могли пробудиться самые мрачные чувства. Ненависть была слишком сильна, чтобы ей противостоять.

Следовало освобождать их постепенно, подчиняя своей воле и вынуждая к сотрудничеству.

Сааманан пронесла его над пустыней и к исходу долгого восточного дня опустила между лапами каменного зверя. Теперь она еще больше походила на призрак, а голос расспрашивавшего ее чудовища напоминал шепот обиженного ребенка. Для злости у него не осталось сил.

Этриан решил освободить их чуть больше, ради себя самого. Уйдя в себя, он нашел нужный ключ и попытался восполнить их силы.

На него тут же обрушилась сила воли каменного зверя, и он пошатнулся, пытаясь сопротивляться. Его обманули – тот оказался вовсе не столь слабым, каким притворялся. Подавив панику, он собрал всю свою силу воли, и нахлынувшая на него волна постепенно отступила. Остановить ее полностью оказалось столь же непросто, как захлопнуть тяжелую дверь склепа. Но ему это удалось, окончательно и бесповоротно. Он попытался задвинуть напоследок засов с помощью вспышки гнева, но у него уже не осталось сил. Он полностью вымотался.

Он рухнул на свое спальное место.

Чудовище попеременно проклинало себя за неудачу и радовалось успеху. Ему удалось отобрать у Этриана в десять раз больше сил, чем тот был готов отдать добровольно.

Мальчик спал. Медленно тянулось время. Во снах к нему приходила женщина, снова прося об избавлении. Он не обращал на нее внимания, взращивая в себе ненависть.

Он уничтожит остров на востоке, пройдя с огнем и мечом по всей Империи Ужаса. Его войско разжиреет на телах убитых врагов. Они станут непобедимыми, и он поведет их на другой конец света, на бывшую родину, и отомстит за отца…

«Это не мои мысли, – подумал он. – Нечто вмешивается в мои сны».

Вскоре это «нечто» его покинуло, и сны вновь стали его собственными. Похоже, его странные спутники занялись другими делами.

Часто ему казалось, будто он прикасается к чужим далеким разумам, безотчетно забирая их знания и добавляя к своим. В чем-то он больше стал походить на своих пустынных спутников.

Сперва они радовались вновь обретенным силам, но со временем радость сменилась озабоченностью, угрожавшей перейти в страх.

И однажды он услышал:

– Избавитель! Проснись!

Кто-то яростно тряс его за плечо, но он пребывал в полусне, покинув тело и обследуя окрестности.

Пруд снова увеличился в размерах, и из него теперь текла вода, быстро исчезая в пустыне. Растительность и живность превратили берега короткого ручейка в яркий островок жизни, вступившей в борьбу с запустением.

Это было дело рук Сааманан, посвятившей себя возрождению родины. Ее же хозяину попросту хотелось шире распространить власть, чтобы найти новых поклонников.

Его продолжали трясти, но уже мягче. Этриан переключил внимание на лежавшее между лапами зверя тело. Мальчик вырос и уже почти стал мужчиной – высокий, мускулистый и смуглый, как братья матери. Лицо спящего напоминало лицо его дяди Вальтера, женившегося на шинсанской чародейке. Этриан с матерью жили в доме Вальтера, когда их похитили люди лорда Чиня.

Он представил себе будившую его женщину, теперь обретшую сущность. Внешне она выглядела девочкой-подростком, в которой только зарождалась будущая красота, но в глазах таилось глубокое прошлое. Взгляд ее был старше и мертвее, чем сама пустыня.

Этриан позволил себя разбудить.

– Избавитель! Ты должен нас освободить, или мы обречены.

Что они сочинили на этот раз?

– Покажи, в чем дело.

Женщина потащила его куда-то мимо пруда.

– Я дал тебе силу. Загляни в прошлое и покажи все с самого начала.

Она начала оправдываться, что для этого требуется вмешательство Великого, а он сейчас занят.

– Пусть бросает все свои дела. Скажи ему, пусть найдет время.

«Как я мог повзрослеть во сне?» – удивился он.

Похоже, виной всему были те разумы, в которые он проникал, сам того не сознавая. Он уже не был тем мальчиком, который переплыл пролив и бродил по пляжам Навами. Не был он и тем юношей, который летал взглянуть на смерть отца. Он стал кем-то другим, более уверенным в себе и полным решимости оставаться самим собой. На лице его появилось высокомерное выражение, а взгляд стал подобен взгляду змеи.

– Прошу тебя!

– Покажи мне. С самого начала.

В мозгу его отдался яростный рев каменного зверя, а затем на него, подобно шквалу копий, обрушились мысленные картины.

Враг приближался. Шинсан был уже в пустыне. Каменный зверь оживил горстку солдат, ждавших многие века, и те теперь уничтожали разведывательные группы Шинсана.

Глядя на все это, Этриан засомневался, сможет ли что-либо остановить Империю Ужаса. Что ею двигало? Неужели она считала необходимым завоевать даже бесплодные земли?

Каменный зверь пытался повергнуть Этриана в панику, и он не стал делиться с божеством силой. Солдаты уничтожили полдюжины патрулей, и разведчики больше не появлялись.

– Избавь нас! – умоляла женщина со слезами на глазах. – Они придут снова и уничтожат нас.

– Вполне возможно. Такова их натура. Кто тут хозяин?

– Великий.

– В таком случае помощи вы от меня не получите. Я не преклоню перед ним колени.

Этриан повернулся и, раздевшись, шагнул в прохладу пруда, чувствуя прикосновения рыб к ногам. В камышах гоняли птенцов водоплавающие птицы. Сааманан шла за ним вдоль края пруда, продолжая упрашивать из-за зарослей тростника.

– Ты создала настоящее произведение искусства, – сказал он. – Почему бы этим и не ограничиться? Патрули уже ушли.

Готовы ли они были сдаться? Естественно, нет. Шинсан не признавал поражений. Его солдаты наверняка попытались бы найти другой подход, собрав больше сил.

Что они станут делать, если Этриан попадет им в руки?

Он медленно улыбнулся. Шинсан мог оказаться тем самым рычагом, который требовался, чтобы одержать верх над каменным зверем. Этриан мог бы сыграть роль пленника, приветствующего спасителей. Откуда им знать, кто он такой?.. Если он не освободит зверя, тервола разделаются с этим ничего не значащим божком еще до того, как обратят внимание на обычного мальчишку.

Так или иначе, пока он жил, взяв время в долг, и мог рискнуть, ничего не теряя. У зверя был выбор – либо согласиться с его требованиями, либо погибнуть.

Возможно, зверь почувствовал, к чему клонит Этриан. Он рычал, угрожал, умолял, но Этриан не обращал на него внимания, сказав лишь:

– Когда будешь готов признать себя моим рабом.

По пустыне прокатился дьявольский смех. Каменный идол услышал величайшую шутку за всю свою долгую жизнь.

«Вот только вопрос, – подумал Этриан. – Как заставить бога сдержать слово после того, как ты силой вынудил его это слово дать?»

Выбравшись из пруда, он вернулся на место для отдыха, быстро высохнув в лучах пустынного солнца.

– Сааманан, иди сюда. Сядь. Расскажи мне обо всем.

Она заговорила, то и дело бросая испуганный взгляд на небо.

– Нет. Расскажи мне про дитя. Про маленькую девочку, которая выросла и стала жрицей. Про ее мать, отца, сестер и братьев. Расскажи, в какие игры она любила играть и какие песни пели за игрой ее подруги. – С неба словно опустилась черная, неодобрительная туча. Зверь знал, какие семена пытается посеять Этриан. – Расскажи свою историю, и я расскажу свою.

– Зачем?

– Потому что все мы когда-то были детьми, прежде чем стать теми, кем стали. В душе ребенка лежит путь к пониманию.

– Откуда у тебя такая идея?

– От врага. От лорда Чиня, тервола. Человека с черной душой, но выдающегося ума. Одного из учителей моего деда.

– Твоего деда?

– Вартлоккура. Его называли Разрушителем Империи. Он самый ужасный чародей из всех, когда-либо ступавших по земле.

– Не слышала про него. – Похоже, он застиг ее врасплох.

– Он – великий злодей этого мира. Ты бы могла его увидеть, если бы секунду подождала тогда, на западе. Он появился сразу после того, как ты кинулась в стену. – Этриан зловеще усмехнулся. – Возможно, он бы тебя увидел. И уж точно он видел меня.

Глаза ее округлились, и она с тревогой взглянула на небо.

Каменный зверь не обращал на нее внимания – он был слишком занят своими патрулями.

Этриан несколько недель близко общался с Сааманан, пытаясь отыскать в ней проблески человечности. И таковые действительно нашлись – в том не было сомнений. Именно они вынуждали ее «тратить впустую» силы на свое увлечение – возрождение пустыни.

Ему пришлось нелегко, ибо проблески эти лежали на большой глубине, словно алмазная жила, погребенные под многими слоями. Мягкое невинное существо с пустым взглядом, страшнее даже каменного зверя, превратившее свое сердце в сталь. Жрица…

Этриан вернулся к обычному жизненному ритму, отводя для сна самое жаркое время дня. Однажды ближе к вечеру он внезапно проснулся, инстинктивно вскочив и едва не подпрыгнув, пронзенный ужасом до глубины души. Каменный зверь швырнул чудовищной силы молнию, оставившую позади холодную алчную пустоту. Этриан принялся бесцельно расхаживать туда-сюда, собираясь с мыслями.

– Они вернулись! – рыдала Сааманан. – Они нас уничтожат!

Он ощущал страх каменного зверя, который сражался, но проиграл и в отчаянии обрушил на врага удар, подобный падению огромного черного молота. Если этот удар не достигнет цели – Навами обречено.

Обежав вокруг лапы зверя, Этриан вскарабкался ему на спину. Сааманан последовала за ним.

– Спускайся! – выдохнула она, добравшись до каменного затылка. – У него ничего не вышло!

Этриан вжался в обветренный камень. Воздух словно корчился в адских муках. Слышалось нечто похожее на шкворчание жарящегося бекона, только в тысячу раз громче. Гигантская барабанная палочка отбивала могучий ритм. Медленно повернув голову, Этриан увидел опускающийся на землю переливающийся столб пыли высотой в сотни ярдов, из которого таращились тысячи дьявольских хохочущих физиономий. Но сильный не по сезону ветер развеял пыль, и они исчезли.

Каменный зверь скулил, Сааманан молилась, но Этриан не обращал на них внимания. Взобравшись на макушку чудовища, он уселся скрестив ноги, лицом на запад, и, позволив своей сущности покинуть бренную оболочку, поплыл в сторону серых гор.

Он остановился, увидев нечто, стоявшее на вершине длинной пыльной дюны лицом к каменному зверю. К этому существу присоединилось еще одно, потом еще. Их силуэты словно окружало марево.

Подплыв ближе, Этриан понял, что дело не только в колебаниях жаркого воздуха – их одежды шевелил ветер. Теперь их было шестеро – нет, семеро. Тот, что посередине, выглядел ниже ростом и толще. На всех были гротескные маски с глазами из драгоценных камней, сверкавших в лучах пустынного солнца.

Тервола, понял он. Игры закончились, они явились сами.

К военачальникам присоединились солдаты Империи Ужаса. Их были десятки и сотни, и все они смотрели на каменного зверя.

Невысокий что-то сказал, слегка шевельнув рукой, и спустился с дюны. Один тервола и горстка солдат двинулись вперед, остальные остались на месте, словно приготовившись к долгому ожиданию.

Этриан метнулся к своему телу.