Текст книги "Свет звезды"

Хэнк подхватил ее и крепко прижал к груди, сначала покружив в воздухе. Их губы встретились в сладком поцелуе, который для Мими закончился слишком быстро. Она хотела, чтобы он бесконечно долго целовал ее.

Песочные волосы упали ему на лоб – он вскинул голову и заглянул ей в глаза.

– Я так скучал по тебе, – прошептал он. – Я уже думал, ты никогда не вернешься.

Он обнимал ее, и она наслаждалась, чувствуя его руки вокруг себя. Они слегка качались в объятии.

– Я тоже скучала, Хэнк. Я уже и не думала, что мы когда-нибудь вернемся домой.

Он нежно взял ее лицо в ладони.

– Полагаю, мистер Астон и мисс Гейти сделали все свои дела, потому что я не хочу, чтобы ты опять когда-нибудь покинула меня. – Он поцеловал ее коротко, горячо.

– Держи меня крепче, Хэнк, – прошептала она в воротник его рубашки. – Я не хочу уходить.

Он на мгновение крепко обнял ее, затем сказал:

– Мими, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Мими замерла. Она была потрясена:

– Выйти за тебя замуж? Я... я не знаю.

Он ослабил объятия. На лице появилось почти испуганное выражение.

– Ты любишь меня, правда? – спросил он. Она держалась за его плечи и вспоминала первый день их встречи. «Да, она всегда любила его!»

– Даже не спрашивай. Ты знаешь, что люблю. Но ее саму удивляло, почему она колеблется с ответом, когда речь шла о том, что не нужно обдумывать дважды.

– Но почему тогда ты говоришь, что не знаешь? Почему я не могу услышать в ответ «да». Наверное, дело в том, что ты хочешь жить в этом большом доме вместо моей маленькой комнаты при конюшне?

– Нет, Хэнк, нет! – поспешно сказала она, ошеломленная, что он может так думать. – Я совсем не против этого. Дом красивый, но, в сущности, мне в нем неудобно, вечно я боюсь разбить что-нибудь.

– Ты боишься, что я не смогу заботиться о тебе?

– Конечно, нет. Дело не в этом. У меня отложено немного денег на приданое. Мистер Лейн мне всегда хорошо платил.

– Тогда почему бы не сказать «да»? Мими прижалась губами к его теплой шее.

– Мне нужно обдумать это, потому что я должна считаться с мисс Гейта. Я уже давно у нее работаю. Я не знаю, что она на это скажет.

– Поскольку она только что вышла замуж, мне думается, она была бы действительно рада за тебя.

Мими покачала головой.

– Не знаю, что там не так, но их брак не то, чем он должен быть.

– Что ты имеешь в виду?

– Они даже не спят вместе.

– Я догадываюсь, о чем ты пытаешься мне сказать: мисс Гейти все еще нуждается в тебе?

– Да.

Хэнк улыбнулся.

– Я не против, чтобы ты работала на нее. Может быть, ты будешь занята у нее в дневное время, пока я работаю на мистера Астона. Но вся разница в том, что ночью ты придешь ко мне на конюшню и будешь спать со мной.

Это звучало так, будто прекрасный сон становится явью, но все же ей хотелось поговорить с мисс Гейти, прежде чем дать Хэнку ответ.

– Обещаю, что хорошенько подумаю и вскоре дам ответ. – Она улыбнулась ему и сильнее прижалась к нему. – А пока можем мы пойти куда-нибудь и немного поцеловаться? Я так скучала.

Он крепко обнял ее.

– Я знаю подходящее местечко.

Глава 18

– Я хочу поговорить с тобой наедине, Альма, – сказал Астон, входя на следующее утро в столовую. Прошлой ночью он убедился в одном: он любил Гейти сильнее, чем когда-либо считал возможным, и он сделает все, что в его силах, чтобы никогда больше прошлое не могло причинить ей боли.

Альма кивнула темноволосой служанке, помогавшей ей накрыть стол к завтраку.

– Сходи на кухню и узнай, есть ли для меня печенье. Я позову тебя.

После того как служанка вышла за дверь, Альма повернулась к Астону и спросила:

– Налить вам чашку кофе?

– Да, спасибо.

Астон подошел к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел на просторный западный газон. Земля зеленела, цветы выделялись пестрыми точками на фоне зелени. Воздух был чист и по-утреннему тих, в безоблачном небе сияло солнце. Странно, но он одновременно чувствовал себя и хорошо, и плохо. При создавшихся обстоятельствах он не мог не солгать Гейти. Теперь же он должен защищать свою ложь и как-то научиться жить с тем, что сделал.

– Возьмите. – Астон взял у Альмы расписанную цветами чашку. – Вы присядете или мы будем стоять здесь, у окна? – спросила она.

– Здесь хорошо, – он сделал маленький глоток горячего кофе и взглянул на нее. – По особой причине мне бы хотелось рассказать тебе кое-что, о чем ты не знаешь.

– Хорошо, сэр. – Ее голос дрожал, и выражение озабоченности омрачило ее лицо; она стояла, держа руки перед собой.

Астон понял, что расстроил ее.

– Успокойся, Альма. Ты ничего плохого не сделала.

– Благодарю вас, сэр.

– Гейти – сестра Теодоры.

Ее глаза засветились удивлением. Она приложила ладонь к груди.

– Нет, сэр. Этого не может быть, – произнесла она почти шепотом.

Стараясь не проявлять эмоций, Астон сказал:

– Да, это правда. Гейти звали Эвелина Тэлбот, когда Лейн Смит взял ее из приюта и удочерил. Паренек, который наверху, их брат, Тайтес. Мы с Гейти ездили не в свадебное путешествие, как считали все. Мы ездили в Мобил искать Тайтеса.

– Я... я не знаю, что и сказать, сэр. Мисс Гейти совсем не похожа на мисс Теодору. – Она недоверчиво покачала головой. – Как вы узнали обо всем этом? Когда?

– Нет нужды вдаваться в подробности, которые теперь не имеют значения. – Он вздохнул, покоряясь неизбежному. – Я рассказываю тебе об этом в основном потому, что ты была со мной в комнате в ту ночь, когда умерла Теодора.

Домоправительница вздрогнула и отвернулась от него.

– Я до сих пор несу этот крест за то, что не смогла облегчить страдания бедной девушки.

Понимая, что она чувствует, Астон сделал еще глоток кофе, ненавидя воспоминания о тех мучительных часах, ненавидя Теодору, но никак не желая ей страданий и смерти. У него ушли годы на то, чтобы преодолеть смешанные чувства к Теодоре. Сколько раз ему хотелось, чтобы многое было по-другому.

– Для меня важно, чтобы Гейти никогда не узнала правду о той ночи.

Она обратила взгляд на него.

– Правду? Не понимаю. Что об этом еще можно рассказать, кроме правды?

– Я не сказал ей, что Теодора страдала. Что до самого конца она думала, что будет жить. Я не рассказал ей правду о лестнице. Думаю, будет лучше, если она никогда об этом не узнает.

– Понимаю. Хорошо, что вы сказали мне об этом. Мисс Гейти уже пару раз спрашивала меня о вашей первой жене. Мне и в голову не пришло, что она спрашивает потому, что Теодора была ее сестрой.

Астон почувствовал тяжесть в груди. Он крепче сжал ручку чашки.

– Что ты ей сказала?

– Немного. Благодарение Господу, она не спрашивала именно о той ночи, поэтому я и не упомянула о ней. Но вам не стоит беспокоиться, мистер Астон. Я не промолвлю ни слова об этом. Вам и не надо было ничего говорить. Вы и ваш отец дали ясно понять, что о том, что случилось той ночью, не надо распространяться, и об этом никогда не упоминалось.

Астон немного расслабился, благодарный Альме за то, что она была лояльной. Неожиданно ему показалось, что он краем глаза заметил тень, скользнувшую мимо дверного проема. Он посмотрел по сторонам. Никого не было. Его охватило тревожное чувство. Он подошел к двери, ведущей в столовую, но никого не увидел.

– Ты заметила, как мимо прошла одна из горничных?

– Нет, сэр.

Он слегка улыбнулся ей.

– Хорошо. И спасибо тебе, Альма, Я знал, что могу рассчитывать на тебя.

Гейти была разочарована, проснувшись и увидев, что Астон уже встал. Еще несколько минут она спокойно лежала и вспоминала их прекрасную ночь любви, потом встала и оделась. Она даже не знала, когда чувствовала себя лучше, чем сейчас, – никогда она не была так счастлива. У Гейти Ратледж было все, что она только могла пожелать в жизни: Астон, брат и отец, живущий совсем рядом. После стольких лет поисков счастья она наконец поняла, что нужно забыть о былом и оставить все позади, в прошлом, которому оно принадлежало. С помощью Астона и всего, что он сделал для нее и Тайтеса, она сможет справиться с этим.

Внизу она встретила Альму, которая передала ей, что Астон уехал в контору на лесопилке, но надеялся вернуться не слишком поздно. В комнате для завтрака, куда проникали полоски солнечного света, она увидела сидящего за столом Тайтеса, который заканчивал свой завтрак. Она никогда не сможет в полной мере отблагодарить Астона за то, что он вернул ей брата.

– Доброе утро, – сказала она приветливо, входя в комнату с легким сердцем и широкой улыбкой. – Надеюсь, что сегодня ты чувствуешь себя отдохнувшим.

– Нормально, – ответил он; метнув в нее взгляд и отправляя в рот кусок яичницы.

Гейти взяла себе персикового пирога, налила чаю и села за стол с Тайтесом.

– Ты видел Астона утром? Он заколебался.

– А-а, нет. Он уже ушел, когда я спустился вниз. А что? – Он не поднимал глаз от тарелки.

– Так просто.

Гейти смотрела на своего брата в теплом солнечном свете утра. Ему нужно купить новую одежду, постричься и поправиться. Еще ему нужна любовь, а она копила ее в течение многих лет. У нее было многое, что она могла дать ему.

– Сегодня мы можем подобрать тебе новую одежду. Согласен?

Уголок его рта презрительно пополз вверх.

– У меня было полно одежды, может быть, ты и Гадстон позволите мне вернуться и забрать ее.

Гейти вспыхнула от гнева. Даже если бы ей захотелось, она не могла бы не обратить внимания на то, как он исковеркал имя Астона. Она уже решила пропустить это мимо ушей, но, подумав еще раз, поняла, что не стоит. Если Тайтес сочтет, что ему позволено так неуважительно относиться к ее мужу и ему это сходит с рук, он будет продолжать в том же духе. Сейчас она должна быть твердой и положить конец его пренебрежительному отношению.

– Тайтес, мне не нравится, что ты так коверкаешь имя моего мужа. То, что ты так неуважительно относишься к Астону, который сделал для тебя так много, не делает тебе чести.

– Ничего он для меня не сделал, – моментально возразил Тайтес, отодвигая в сторону пустую тарелку. – Я и в помине не видел тех денег, которые он каждый месяц посылал Франклинам.

– Это не так. Они шли на то, чтобы покупать тебе одежду, посылать в школу и кормить тебя. И на то, чтобы у тебя был этот чудный дом, в котором ты вырос.

Он щелкнул большим и средним пальцами по крошке, лежащей на столе.

– Можешь говорить что хочешь.

Гейти решила, что не стоит перебарщивать с нотациями. Возможно, лучше всего делать это маленькими порциями. Она разрезала персиковый пирог и откусила большой кусок. Начинка имела горьковатый вкус, а тесто было чуть сладким. Потрясающе. Она не позволит Тайтесу командовать ею, но и не будет слишком досаждать ему. Она сохраняла молчание, зная, что ей необходимо собраться с мыслями, пока она завтракает. Тайтес сидел за столом рядом с ней, задумавшись. Ей отчаянно хотелось, чтобы его отношение изменилось и между ними установились настоящие отношения, какие должны быть между братом и сестрой. Но перед тем как это сможет произойти, ей придется все рассказать ему о тех моментах его жизни, которые были потеряны для него.

Когда ее чашка опустела, она повернулась к нему и сказала:

– Может, пойдем прогуляемся? Я хотела бы рассказать тебе кое-что.

– Я же только что поел. Живот полный. Может, попозже. – Он еще глубже уселся на стуле.

Его колкие слова обожгли ее, но на этот раз она решила не обращать на них внимания. Ей легче было смиряться с его неприятным поведением, когда оно касалось ее, а не мужа.

– Тебе станет легче. Давай, может, прогулка поможет растрясти твой живот.

Он посмотрел на нее и спросил:

– А мы не можем просто пойти в эту комнату, где стоит зеленый диван, и поговорить там?

Ему не хотелось гулять, но поговорить он был не прочь. Уже прогресс. Не желая вступать с ним в спор и понимая, что он ищет компромисс, она согласилась.

– Ладно, пошли. – Наверное, оставаться твердой – единственная возможность противостоять его грубости и скверному характеру.

Очутившись в гостиной, Тайтес не сел на зеленый диван, а плюхнулся в украшенное резьбой кресло. Длинные каштановые волосы упали ему на глаза, и он мотнул головой, не потрудившись даже брать их с лица рукой. Гейти улыбнулась и поудобней устроилась на диване.

– Тайтес, ты можешь рассказать мне, почему ты убежал от Франклинов и связался с этой бандой?

– Да. Это было захватывающе!

– За-захватывающе? – запнулась она.

Вероятно, некоторым людям казалось захватывающим разгуливать по улицам с ножом в кармане. Она же считала это просто отвратительным.

– На этой ферме никогда ничего не происходило. Целые мили отделяли нас ото всех. Каждый день я либо работал, либо ходил в школу. Когда папа взял меня в город и дал мне немного свободы, это было здорово. Это мне понравилось, я хотел быть самостоятельным. И став достаточно взрослым, я убежал.

Во взгляде Гейти сквозил упрек.

– Ты считаешь, что это очень хорошо – грабить людей?

– Нет, – ответил он громко и мрачно взглянул на нее. – Хорошо быть себе хозяином. Просто я стал грабить, потому что мне пришлось этим заниматься, когда я попал в шайку. Нам же нужны были деньги, чтобы есть, или я не прав?

Она немного расслабилась; ей было приятно слышать, как он признался в том, что на самом деле не любил воровать. И еще она была рада услышать, что он убежал не потому, что Франклины чем-то обидели его. Оказалось, что просто, как и все молодые люди, он всем сердцем любил путешествовать. Может быть, они вовремя поймали его. Она помолилась про себя, чтобы Господь дал ей силы помочь ему перемениться.

Она глубоко вздохнула и спросила:

– Хочешь поговорить о своей первой семье? Он без остановки качался в кресле.

– Конечно, да. Почему нет?

– Когда мы были в Мобиле, ты сказал мне, что почти ничего не помнишь.

– Да, это так.

– Ты не знаешь о том, что произошло и почему Франклины усыновили тебя, не правда ли?

Тайтес потянулся и зевнул, как будто не мог представить себе более скучной беседы.

– Я знаю то, что рассказывала мне мама, но сомневаюсь, что это правда. – Он взглянул ей прямо в глаза. – Я пришел к выводу, что люди не любят говорить правду.

От его слов и выражения лица Гейти стало не по себе. Уж не думает ли он, что по прошествии всех этих лет она собирается лгать ему?

– Скажи мне, что они тебе рассказали, и я смогу ответить, правда это или нет.

Он улыбнулся, и уголок его рта пополз вверх. Но это была не добрая улыбка, а ухмылка.

– Можно подумать, ты все знаешь. Ты уверена, что тебе сказали правду, сестренка? – съехидничал он.

Он нарочно старался сделать так, чтобы она чувствовала себя не в своей тарелке, но у него ничего не выйдет. Она расправила плечи и попросила:

– Просто расскажи мне, что ты слышал.

– Мне было четыре года, когда мой отец и брат были убиты в перестрелке. Плохо, что они не вышли победителями. Примерно в это же время моя сестра Теодора вышла замуж за состоятельного господина, но вскоре умерла во время родов. – Он перекинул ногу через подлокотник кресла и качал ею. – Тебя сразу же удочерили, а я остался гнить в приюте, пока добрый человек по имени Астон Ратледж не разыскал меня и не попросил Франклинов забрать меня с собой. Им нужен был сын, чтобы помогать в работе, и они согласились взять меня. – Он взглянул ей прямо в глаза, предлагая оспорить его рассказ.

– То, что ты слышал, – правда.

– Насколько это известно тебе, – произнес он, затем торопливо добавил: – Я всегда удивлялся, почему меня не усыновили те же люди, которые удочерили тебя.

Гейти не видела ничего странного в том, что он чувствовал, что его отвергли, и был унижен.

– В этом целиком виновата женщина из приюта. Она не сказала Лейну и Мэри Смит о том, что у меня там есть брат. К тому времени, когда я была в состоянии объяснить папе, что у меня в приюте остался брат, здание сгорело, ни одна из записей не сохранилась, а разыскать миссис Коннорс оказалось невозможным. Мы искали тебя три года, – закончила она тихо.

Он сидел, не двигаясь, не произнося ни слова. На мгновение ей показалось, что глаза его затуманились.

– Да, ну а мне было хорошо и без вас. – Он снова начал качать ногой.

Но это было не так. Он даже стал воровать, и это было отнюдь не хорошо. Это было очень плохо, но она не собиралась делать ему за это выговор прямо сейчас. Для этого будет время потом.

Она набралась смелости и спросила:

– Ты знаешь, кто стал мужем Теодоры? Предупреждающая улыбка, от которой ее уже бросало в холод, снова появилась на его губах. Но он не запугает ее.

– Дай я угадаю. Астон Ратледж! – Он щелкнул пальцами в воздухе.

– Ты прав, – согласилась она, пытаясь понять, где он добыл эти сведения. – А тебе известно, почему они поженились?

– Нет. Расскажи, что ты слышала.

В голосе его звучало коварство, и это обеспокоило Гейти. Это будет нелегко. Дерзкое поведение Тайтеса усложняло задачу для Гейти. Лучше рассказать ему сейчас и во всем разобраться, чтобы он смог понять, как ему поступать со своим прошлым. И чем проще, тем лучше.

– Теодоре еще не было пятнадцати, когда она забеременела. Она сказал папе и Джошу, что отец ребенка – Астон. Он не был им, но под дулом ружья они заставили его жениться на ней. Люди отца Астона ворвались в церковь, а когда утихли выстрелы, папа и Джош были уже мертвы. Шериф отправил нас в приют, а Астон взял Теодору с собой сюда, в Южные дубы.

– Отчего же он не позволил нам приехать сюда и жить здесь с нашей сестрой? Почему нам пришлось остаться в приюте?

– Мне кажется, он до такой степени не чувствовал ответственности за нас с тобой. Он был совсем юным, не больше чем на год старше, чем ты сейчас. Он тоже совершал ошибки, – проговорила она мягко.

– Да, в этом ты права. – Тайтес почесал в затылке и спросил: – А что тебе рассказывали о том, что случилось с Теодорой поле того, как она поселилась здесь.

Гейти откашлялась.

– За несколько недель до того, как должен был родиться ребенок, она упала с лестницы, убив себя и ребенка. Какое-то время она еще была жива, но у нее и ребенка не хватило сил, чтобы выкарабкаться.

Он сбросил ногу с подлокотника и со стуком опустил ее на пол. Затем сел, согнувшись, на самый край кресла.

– Я полагаю, все это рассказал тебе Гадапон? Она расправила плечи и подняла подбородок, всем своим видом выражая неодобрение.

– Его имя Астон, и ты прав, он рассказал мне о смерти Теодоры.

Тайтес уныло усмехнулся.

– И ты поверила ему? – Он покачал головой, как бы не веря, что она могла быть такой доверчивой. – Как получилось, что ты вышла за него замуж?

Она не была готова рассказывать ему об этом сейчас, а возможно, и потом.

– Я люблю Астона. – Это все, что ему надо знать; она не желает, чтобы Тайтес когда-нибудь усомнился в этом. Гейти наклонилась к брату. – Тайтес, если ты помнишь что-нибудь о папе, Джоше или Теодоре, расскажи мне. Это поможет нам сохранить наши воспоминания, сохранить память о родных. Мы в огромном долгу перед ними.

Тайтес расправил долговязое тело и поднялся. Он посмотрел на нее; волосы упали на лицо, губы были зловеще сжаты.

– Наш долг перед ними в том, чтобы докопаться до истины.

Она поднялась, чтобы встать перед ним.

– Я же только что рассказала...

– Ты рассказала мне дерьмо, которое сочинил для тебя Гадстон, – перебил он ее. – Это неправда!

Гейти задохнулась: ярость охватила ее.

– Как ты смеешь говорить со мной таким отвратительным языком? Ты имеешь право высказывать свое мнение, но я требую, чтобы ты делал это в пристойной манере и никогда больше не коверкал имя моего мужа.

– И что ты тогда сделаешь? – громко спросил он. – Отправишь меня спать, оставив без ужина? Ладно, мне наплевать. Он наврал тебе. Этот сукин сын лжец, и я...

Гейти вскинула руку и дала ему пощечину. Она тут же испугалась, но не показала виду. Тайтес должен знать, что она требует от него уважения. Он, казалось, был в шоке от того, как она оскорбила его. Он часто заморгал и уставился на нее, разинув рот.

– Ты ударила меня? – удивленно и шепотом спросил он.

Она глубоко вздохнула, пытаясь унять сердцебиение. Возможно, он никогда не простит ее за то, что она ударила его, но она не могла просить у него прощения.

– Я не позволю тебе так говорить об Астоне. Тайтес потер щеку, которая начала краснеть.

– Может быть, я и заслужил это за мой язык, но я не лгу. Спроси у него. Я слышал, как он разговаривал с этой седой женщиной сегодня утром. Не знаю, в чем было дело, но он солгал тебе о том, что произошло с Теодорой в ту ночь, когда она умерла.

Гейти почувствовала озноб. У нее засосало под ложечкой.

– О чем ты говоришь? Я знаю, что вы с Астоном недолюбливаете друг Друга, но...

– Но я не лгу насчет этого. Я слышал, как он просил эту женщину никогда не раскрывать тебе, что на самом деле случилось с Теодорой. Она рассказала, что ты уже расспрашивала ее об этом, но она ничего не сказала.

Гейти обняла себя руками. Боль захлестнула ее. Это не могло быть правдой. Ведь не далее как прошлой ночью Астон поклялся, что рассказал ей правду о прошлом, о Теодоре. И она поверила ему.

Дрожа от страха, от малейшей возможности, что Тайтес может быть прав, она настаивала:

– Должно быть, ты ошибаешься. Я люблю Астона, и он меня любит, – прошептала она.

– Он лгал! – Голос Тайтеса сделался оглушительным. – А как еще, по-твоему, я мог узнать, что ты расспрашивала эту женщину о Теодоре если бы я не услышал об этом сегодня утром? Хочешь, можешь любить его – мне плевать. Но как только он вернется, я намереваюсь выяснить, что на самом деле произошло с моей сестрой.

– Тайтес прав. Я солгал.

Гейти задохнулась; затем медленно повернулась, с открытым ртом, с широко распахнутыми глазами, и увидела своего мужа, стоящего в дверях гостиной. Она не в силах была двинуться с места. Она знала, что у нее есть много причин, чтобы любить его. Как же он мог солгать ей? Даже после того, как он признал это, она не желала верить. Да и как могла она поверить в то, что человек, которого она любит всем сердцем, мог солгать ей?

Он должен был знать, что ничего не выйдет. У Астона, когда он входил в комнату, было такое чувство, будто его ударили кулаком под дых. Когда он лгал Гейти, у него было предчувствие, что в один прекрасный день она узнает истину. Неужели он ошибался, когда оберегал ее от правды? Он должен рассказать ей о том, что произошло на самом деле, ибо, пока между ними лежит ложь, их брак не будет совершенным. Возможно, пришло время ей узнать всю правду и решить, как поступить с ней.

– Видишь, я же говорил тебе, – гордо заявил Тайтес, отбрасывая волосы назад.

– Нет, Астон, я не могу поверить, что ты лгал мне. Ты же обещал.

Он подошел к ней совсем близко и взял ее руки в свои. Они были холодные и дрожали.

– Гейти, это правда. Я просто хотел избавить тебя...

– Избавить меня! – Она отшатнулась от него. – После того как целых двенадцать лет я пыталась найти правду, хотела все узнать, как ты можешь заявлять мне, что желал избавить меня? Это не ты должен был решать. Я заслужила того, чтобы знать правду.

– Мы заслужили того, чтобы знать правду, – поправил ее Тайтес и встал рядом с Гейти, словно защищая ее. – Для начала можешь рассказать нам, почему ты солгал о том, что Теодора ждала от тебя ребенка.

Терпение Астона лопнуло. К черту их чувства! Сегодняшний день будет последним, когда его обвиняют в том, что эта девчонка забеременела от него!

– Я никогда не дотрагивался до твоей сестры! – произнес он яростно, надвигаясь на Тайтеса, – И никогда не лгал об этом.

– Ага, и птицы никогда не летают, – усмехнулся Тайтес.

Астону захотелось ударить этого остроумного молокососа.

– Веришь ты мне или нет – твое дело. – Он быстро повернулся к Гейта. – Я никогда не лгал об этом, Гейти. Я ни разу не дотрагивался до Теодоры – ни до свадьбы, ни после.

Она казалась убитой, опечаленной, и его сердце готово было разорваться, когда он глядел на нее. Ему так хотелось сжать ее в объятиях и утешить. Мог ли он ожидать, что она поверит ему во всем, ведь он только что признал, что наполовину солгал ей. Ему захотелось сказать ей, что он совсем не жалеет о том, что скрыл от нее правду, потому что знал, как эта правда огорчит ее. Как жаль, что сейчас ему придется обо всем рассказать.

– Единственное, о чем я солгал, – это о ее смерти.

– Да, верно. Этому мы, надеюсь, поверим. Тайтес довел Астона до белого каления.

– Ты лучше не вмешивайся! – Он обернулся к Гейти. – Давай обсудим это наедине.

– Черта с два!

– Тайтес, пожалуйста, следи за своей речью. – Гейти сделала ему замечание до того, как это успел сделать Астон. – Тайтес останется. Его это касается не меньше, чем меня.

Слова давались ей с трудом и были лишены каких-либо эмоций. Ей не хотелось встречаться с ним взглядом. Она не желала, чтобы он заметил, как глубоко она задета.

– Только на этот раз изволь сказать мне правду, Астон. Не заставляй меня проходить через весь этот ад еще раз. Не надо больше лжи, – прошептала она искренне.

– Да, и скажи нам на милость, почему ты не разрешил Теодоре взять нас сюда, чтобы мы жили в этом роскошном доме.

Он избегал смотреть на мальчишку. Он боялся, что если посмотрит на него, то не сможет удержаться и ударит. Он не сводил взгляда с Гейти, хотя она и не смотрела ему в глаза.

– Теодора не желала, чтобы вы жили здесь.

– Я не лгу. Дважды миссис Коннорс приезжала к Теодоре и просила ее забрать вас. Мне даже удалось получить согласие отца, но Теодора сказала «нет». Теодора была душевнобольной. Иначе и быть не могло. У нее не было и капли теплых чувств ни к тебе, ни к Тайтесу.

– Это неправда, Астон. Я прожила с ней восемь лет. Мы смеялись. Играли вместе. Почему ты так говоришь? Зачем пытаешься сделать нам больно? – спросила она, хотя внутренний голос напомнил ей о том, что она часто задавалась вопросом, отчего Теодора ни разу не приехала в приют навестить их.

Тайтес в ярости метался по комнате. Гейти с трудом могла пошевелиться. Она беспомощно моргала, кулаки и челюсти были плотно сжаты.

– Не слушай его, Эвелина! Он уже один раз одурачил тебя. Наверное, Теодора умоляла его, чтобы он разрешил ей взять нас к себе. Она хотела, чтобы мы были с ней с того момента, когда не стало папы и Джоша. Поверить ему? Нет, спасибо! Он наверняка виноват в ее смерти; это он и пытается скрыть! – выпалил Тайтес с горячностью.

Все старые чувства, которые Гейти оставила позади, снова всплыли на поверхность. Она всегда знала, что в смерти Теодоры было что-то еще, о чем ей не рассказывали, но она так была восхищена Астоном и так любила его, что позволила увести себя от того, что считала правдой. Она стала наступать на него.

– Не далее как прошлой ночью ты сказал мне... – Она запнулась, от глубины чувств голос ее сорвался. Она с трудом глотнула, вспоминая его слова; «Ради того, чтобы ты осталась со мной, я пошел бы и на подкуп, и на ложь». – Не надо больше лжи, Астон. Скажи мне правду.

Горло его сдавило, он попытался еще раз заслонить ее от боли.

– Ты не хочешь ее знать.

Гейти была на грани отчаяния, ей хотелось броситься на него и силой заставить все ей рассказать. Как он может думать, что она не хочет знать правду?

– Сейчас же, – только и смогла вымолвить она.

Лицо ее было отрешенным. Он тяжело вздохнул.

– Теодора нарочно упала с лестницы. Она хотела, чтобы ребенок родился мертвым. Она не желала, чтобы он жил. Когда она кричала от боли, она призналась, что упала не случайно. Она пыталась убить ребенка, но не себя.

Если раньше Гейти была в шоке, в ярости, то теперь казалась опустошенной. Горе переполняло ее. Как могла Теодора быть такой эгоистичной? Пускай она не желала, чтобы брат и сестра занимали место в ее жизни, но как могла она не хотеть свое дитя? Медленно она покачала головой.

– Нет, – прошептала она, не дыша.

– Лжец! – прошипел Тайтес, почти подпрыгнув на месте. – Мерзкий лжец!

Астон указал на Тайтеса пальцем. Глаза его сузились, но голос остался тихим.

– Не смей называть меня больше лжецом. Я устал это слышать. – Взгляд Астона переметнулся от Тайтеса к Гейти. – Ты хотела услышать правду. Я же предупреждал, что она тебе не понравится.

Гейти была не в силах вымолвить ни слова. Она закрыла глаза и сделала вдох: он причинил ей боль. Печаль переполнила ее. Она потеряла Астона. Она раскрыла перед ним душу, мечтала о будущем вдвоем с ним. Она любила его. Как мог он так поступить с ней?

– Ты ублюдок! Ты сделал ей ребенка, а потом убил их обоих! – снова заорал Тайтес.

– Нет! – Астон повысил голос. Он развернулся и снова указал пальцем в Тайтеса. – Твоя сестра была лживой, эгоистичной шлюхой, которая прикончила саму себя, пытаясь убить свое дитя!

Гейти рванулась, чтобы броситься на Астона с кулаками, но Тайтес опередил ее. Он размахнулся и ударил Астона в челюсть, отчего его голова откинулась назад. Астон сумел удержаться на ногах и нанес Тайтесу тяжелый удар под дых. Он закашлялся и согнулся пополам.

– Прекратите! – воскликнула Гейти, вставая между ними; ее била дрожь от страха, ярости и боли.

– Уйди с дороги! – прохрипел Тайтес, поднимая лицо – он был еще в согнутом положении. – Я убью его!

– Тайтес, прекрати это сумасбродство! – воскликнула Гейти, отталкивая его в сторону, когда он попытался пройти мимо нее. – Иди в конюшню и попроси Хэнка приготовить карету для нас. Мы уезжаем.

– Только я вначале...

Она дрожала так сильно, что еле держалась на ногах. Ей казалось, что с нее живьем сдирают кожу.

– Иди. Сейчас же. Я иду за тобой. Мы едем в Сиреневый холм.

После еще одного уничтожающего взгляда на Астона, Тайтес повернулся, чтобы уйти. Гейти заметила, что Альма, Джози и Мими стоят в дверях. Они расступились, чтобы пропустить Тайтеса. Она прочистила горло, надеясь придать своему голосу больше сил.

– Мими, иди собери маленький чемодан и жди меня на улице. Альма, Джози, вы извините нас? – Она не понимала, как ей удается оставаться такой вежливой.

– С вами все в порядке, мистер Астон? – спросил Джози.

Астон вытер уголок рта тыльной стороной ладони.

– В порядке. Делайте то, что велит Гейти. Слуги удалились, и после трех глубоких вдохов, которые совершенно не успокоили ее, Гейти повернулась лицом к Астону. Ей нужно было много времени, чтобы собрать все свои силы и сказать то, что должно было быть сказано, а потом покинуть этот дом. На подбородке Астона уже проступила багровая царапина. Она любила его и глубоко страдала, но ей пришлось сказать ему:

– Я не верю тому, что ты рассказал о моей сестре.

– Я знаю. Именно поэтому я не хотел говорить тебе правду.

– Мне придется уехать.

Он схватил ее за плечи; пальцы впились в кожу; сердце глухо стучало у него в груди, причиняя боль. В какое-то мгновение ему захотелось встряхнуть ее. Неужели не было никакой возможности избавиться от прошлого? Неужели то, что сделала с ним Теодора двенадцать лет назад, снова разобьет его жизнь? Неужели ему никогда не освободиться от ее мерзкой лжи?