Текст книги "Масса Причера"

– Нет не все. А Эйлин?

– Они говорили, что собираются приставить к вам человека, – угрюмо буркнул Вака. – Очевидно, это была Эйлин.

– Приставить ко мне человека? Что это значит?

– Им нужен был кто-то... – Вака беспомощно взмахнул рукой, – ну... кто смог бы разузнать о вас все и найти уязвимое место – что-нибудь такое, что позволило бы удержать вас на Земле. – Он по-прежнему угрюмо смотрел на Чаза. – Эйлин родилась колдуньей. Как-нибудь ночью она должна была разобрать вас на части, чтобы посмотреть, как вы устроены, а потом доложить об этом в Цитадель.

– Эйлин? – В сознании Чаза, как сквозь толщу воды, начали смутно вырисовываться события той вечеринки. – Но она уверяла, что не станет действовать против собственного желания... и потом, она помогла мне бежать. Зачем ей это делать, если она работала на Цитадель?

– Неужто не догадались? – усмехнулся Вака. – Ведь она не только колдунья, но и женщина. Эйлин влюбилась в вас, только не спрашивайте – почему. Колдунье лучше знать.

– Что вы знаете о колдунах... и об Эйлин?

Вака несколько секунд пристально разглядывал Чаза, потом снова сгорбился в кресле.

– Я ведь и сам колдун, – застенчиво сообщил он. – А вы думали, кто я?

– Вы?

И тут в голове Чаза молнией промелькнула догадка. Шагнув к Ваке, он распахнул голубой халат.

Под ним оказалось что-то вроде надувного пояса, из-за которого Вака казался значительно объемистее, чем на самом деле.

– Так вы и есть Серый?! – воскликнул Чаз. – Отвечайте! Это так?

Вака запахнул халат, словно пытаясь под ним спрятаться.

– Оставьте меня в покое, – прохрипел он.

– Ну нет, – мрачно сказал Чаз. – Если вы Серый, то вам известно, где Эйлин.

Вака с горечью рассмеялся.

– Известно? Вы, похоже, вообразили, что я большая шишка в Цитадели? Вы же видели, как ваша колдунья обращалась со мной. Я всего лишь посредник. Я передаю общине колдунов требования Цитадели, а те сообщают мне, на что они согласны. Я...

Неожиданно по щекам Ваки потекли слезы.

– Я раб! – прошептал он. – Как и вы, я обладаю паранормальными способностями. Но это не тот дар, который позволил бы мне противостоять другим. Цитадель распоряжается мной, как... как вещью!

Вака обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. Внезапно он замер и сглотнул, кадык его судорожно дернулся. Когда он заговорил снова, его голос звучал гораздо тверже.

– Нет, это не так. Не совсем. Они владеют мной не до конца. Какая-то часть меня все же принадлежит Массе Причера – и эта часть свободна от них. Когда-нибудь Масса отыщет новый, девственный мир, и тогда туда переправят только самых одаренных людей, а всю серость оставят здесь. И Цитадели придет конец, потому что она не сможет властвовать над такими, как я!

Вака поднялся. Этот маленький человечек вновь был полон величия и достоинства.

– Ну а теперь, – спокойно произнес Вака, – если у вас есть хоть немного здравого смысла, уходите. Исчезните. Цитадель непременно отправит своего человека проверить меня. Им, разумеется, донесут, что мне звонили по той самой кредитной карточке. А раз карточкой воспользовались, то это означает только одно – она у вас. Так что отправляйтесь прямиком в Центральный офис Массы Причера в Чикаго. И в любом случае держитесь подальше от меня. Если они заявятся сюда, мне придется сказать, что вы разыскиваете Эйлин Мортвейн. И они поймут, где вас искать.

– Так вы уверены, что не знаете, где Эйлин? – настойчиво спросил Чаз. Вака покачал головой.

– Даже если бы и знал, то не сказал бы. Но я и в самом деле не знаю. Ее забрали сразу же после вас. Я не представляю, где они ее держат.

Чаз несколько секунд смотрел на Ваку, потом стремительно развернулся и вышел из квартиры. Как только за ним захлопнулась дверь, раздался телефонный звонок.

Нельзя было терять ни минуты, поскольку звонок мог быть из Цитадели. Через полчаса Чаз уже находился в поезде, следующем по маршруту Чикаго – Висконсин-Деллс, оплатив проезд все той же кредиткой.

Чаз прибыл в Деллс за семь с половиной часов до явки в Центральный офис Массы Причера. Взяв такси, он отправился к своему дому. К счастью, подземный гараж был пуст – любой человек, встреченный на стоянке, мог оказаться его соседом. Чаз поднялся на этаж, где жила Эйлин.

Он был в ее квартире всего лишь раз – когда они заходили за росомахой, – но запомнил номер. Приблизившись к двери, Чаз обнаружил, что она распахнута настежь. Так обычно поступали с пустующими квартирами. Всю мебель задвигали в стены, чтобы не мешать автоматическому уборщику поддерживать чистоту в пустой квартире, пока в ней не появится новый жилец.

С минуту Чаз разглядывал пустую квартиру, потом вышел в холл, где находились телефоны, и набрал номер правления дома.

– Вы можете сообщить адрес, по которому переехала мисс Эйлин Мортвейн, квартира номер 1433?

– Извините, – раздался из динамика компьютерный голос. – Эйлин Мортвейн не проживала в этом здании.

– Проверьте, пожалуйста, еще раз, – попросил Чаз. – Мне известно, что она занимала квартиру номер 1433 еще пару дней назад.

Наступила короткая пауза.

– Проверено. Никакой ошибки, сэр. В этом году Эйлин Мортвейн в этом здании не проживала. Последним жильцом квартиры 1433 был мужчина, он выехал восемнадцать дней назад.

Спорить с компьютером было бессмысленно.

– Спасибо, – поблагодарил Чаз и отключил телефон.

Немного подумав, он набрал еще один номер.

– Миссис Доксейл? – произнес он. – Это Чаз Сант.

– Ах это вы, Чаз! – Миссис Доксейл замолчала, потом бодро продолжила:

– Мы очень обеспокоены, не пострадали ли вы после крушения поезда. Вас никто не видел с...

– Нет, со мной все в порядке, – перебил ее Чаз. – Просто я был очень занят. Я хотел бы вас кое о чем спросить. Вы знаете Эйлин Мортвейн?

– Эйлин Мортвейн?

– Номер четырнадцать – тридцать три, – хрипло сказал Чаз. – Она присутствовала на одной из ваших вечеринок. Вы должны ее знать. Похоже, она выехала из своей квартиры, и я хотел спросить, не знаете ли вы – когда и куда она уехала?

На какую-то секунду повисла странная пауза, потом миссис Доксейл весело защебетала:

– О Господи! Ну конечно! Я должна извиниться, но Эйлин не хотела, чтобы кто-то знал, что она здесь. Я приютила ее у себя. А вот и она, услышала, что я разговариваю с вами, и тут как тут. Приходите скорей!

Чаз с облегчением вздохнул.

– Уже иду.

– Мы вас ждем... Только... Чаз, дорогой, – воскликнула миссис Доксейл, – если кого-нибудь встретите, не говорите, что направляетесь ко мне!

– Разумеется. – Чаз отключил связь. Он собрался было вызвать лифт, как вдруг услышал какие-то странные лающие звуки, отдаленно напоминавшие человеческую речь. Несколько секунд Чаз не мог понять, что это такое, потом лай сложился в слова.

– Ложь. Ложь. Чаз – не ходить.

Чаз обернулся. В сумраке холла он различил у стены темную тень. Чаз присмотрелся – перед ним была росомаха.

– Тилликум? – воскликнул он, все еще не веря своим глазам.

– Не ходить, – пролаяла росомаха. – Эйлин нет. Она лжет.

– Где она? Где Эйлин? – Чаз перешел на шепот – и очень вовремя, потому что дверь одной из квартир открылась и в холл вышел человек. К счастью, он сразу направился к лифтам, не обратив на Чаза внимания.

– Другое место. Послала меня... Присмотреть за Чазом. Чаз – не надо искать. Чаз должен на Массу. На Массу – Чаз.

Росомаха расплывалась перед глазами, Чаз моргнул.

– Почему я должен верить тебе? – прошептал он. – Я никому не верю.

– Спаси Эйлин, – прорычала росомаха. – Спаси Эйлин. Чаз должен на Массу. Нет другого пути. Прямо сейчас. Или все умрут – Эйлин, Чаз, Тилликум. Все.

– Нет, – мягко, но решительно возразил Чаз. – Нет, я этого не сделаю. Покажи, где она, и я отправлюсь на Массу.

– Не могу. – Казалось, Тилликум стал еще меньше. – Больше не говорить. Последнее послание. Помни заклинание... будешь здесь, вспомни имя Эйлин. На Массе – вспомни имя Эйлин. Пора... ухожу...

Невероятно, но Тилликум и в самом деле исчез. Отчаянно моргая, Чаз смотрел на то место, где только что сидела росомаха. На мгновение перед глазами у него все поплыло.

В памяти всплыл голос Эйлин, напевавший:

 
Ты приедешь в Чикаго, мой милый?
Арфа, карп, вино и вода.
Будешь здесь – мое имя ты вспомни,
И полюбишь меня навсегда...
 

А ведь он действительно вспоминал о ней в Чикаго, когда бежал из клиники; и теперь – наконец-то Чаз признался себе в этом – «полюбил ее навсегда». А может, он влюбился в Эйлин еще раньше, на той самой вечеринке, напрочь выскользнувшей из памяти. Во всяком случае, теперь судьба этой девушки волновала его больше всего на свете, и если приходится выбирать, кому верить, то он скорее поверит росомахе со странным именем Тилликум.

Чаз благополучно вернулся в Чикаго и направился в Центральный офис Массы Причера. Через десять с половиной часов реактивный шаттл переправил его на орбиту, где он пересел на межпланетный грузовой корабль, следовавший до Массы. Он пробыл в полете двадцать дней, в полной мере насладившись повышенной гравитацией. И вот наконец, когда они удалились от Земли на четыре миллиарда миль, его, голого, как пещерного человека, и еще не просохшего от обеззараживающего душа, доставили в тоннель, соединяющий корабль с гигантской металлической платформой. Эта платформа находилась за орбитой Плутона – именно на ней и создавалась Масса Причера. Высокий смуглый человек в обтягивающем синем комбинезоне встретил Чаза и проводил до огромной шлюзовой камеры, ведущей внутрь платформы. Сейчас шлюз был распахнут, за ним зияла темная громада Массы. Чаз уже занес ногу, собираясь шагнуть в темноту, когда сопровождающий тронул его за плечо.

– У тебя есть последний шанс. Остановись и подумай. Ты еще можешь сесть на корабль и вернуться домой, на Землю.

Чаз посмотрел на него.

– Я не стал бы возвращаться, даже если бы захотел, – ответил он и улыбнулся. Человек улыбнулся в ответ.

– Все говорят примерно одно и то же, – заметил он. – Тогда прими во внимание одно предупреждение... Ты помнишь строку, начертанную на вратах Ада Данте?

– «...Оставь надежду, всяк сюда входящий», – процитировал Чаз. – И что из этого?

– Мы ее перефразировали на свой лад, – ответил человек. – Это очень серьезное предупреждение. Прочти.

И он указал на выгравированные над шлюзом буквы. Чаз прочел:

«Оставь земное, всяк сюда входящий».

Глава 7

Чаз пристально всмотрелся в надпись, потом повернулся к сопровождающему.

– Ну и что это означает? – спросил он.

– Чтобы как следует понять, тебе потребуется несколько месяцев. А краткую версию ответа ты получишь уже через несколько минут. Пойдем.

И он провел его через шлюз. Люк захлопнулся с таким лязгом, что у Чаза по спине пробежал холодок. Зажегся свет, и его глазам предстала шлюзовая камера, в которой вполне могла бы уместиться вся квартира Ваки. Чаз с удивлением ощутил земную гравитацию, но потом вспомнил, что на Массе вполне достаточно свободного места, чтобы оборудовать зал с генератором постоянного гравитационного поля. Слева он увидел ряд скафандров для выхода в открытый космос. Справа висели голубые комбинезоны, а на дальней стене шлюза размещался внутренний люк. Крышка этого люка начала медленно открываться.

– Оденься. – Сопровождающий махнул рукой в сторону комбинезонов.

Чаз повиновался. Когда он оделся, мужчина протянул ему руку.

– Меня зовут Джай Лоссер. Я заместитель директора Массы Причера. Прошу прощения, что не представился раньше, но, согласно правилам, мы не называем наши имена за пределами шлюза.

Чаз пожал ему руку.

– А меня зовут Чарльз Руми Сант.

– Ну, это мне известно, – мягко рассмеялся Джай. Его худощавое лицо излучало добродушие.

– У нас на тебя имеется толстенное досье. Его доставил транспортный корабль, вместе с почтой. Сейчас я отведу тебя к нашему директору, Лебделлу Марти. Он введет тебя в курс дела. Ты знаешь, где мы сейчас находимся?

– Я немного знаком со схемами, – ответил Чаз. На самом деле он не раз рисовал схемы Массы в памяти во время полета. На них Масса изображалась единой конструкцией, имеющей трехуровневую структуру. Нижняя часть представляла собой гранитный монолит размером двадцать на восемь миль и походила на яйцевидный астероид с деформированным концом. Половину поверхности яйца занимала огромная стальная платформа высотой с четырнадцатиэтажный дом. Вся ее верхняя часть ощетинилась лесом разнокалиберных антенн – стальных мачт высотой от сотни метров до километра и выше. Между ними тянулись стальные тросы, а мощные лифты и фуникулеры позволяли людям подниматься на мачты и перемещаться от одной к другой.

А вокруг всего этого нагромождения, за мачтами и тросами, простиралась невидимая человеческому глазу и недоступная физическим приборам сама Масса Причера. На плане ее изображали в виде полупрозрачной туманности, очертаниями похожей на гигантский подъемный кран; хотя вряд ли кто мог представить подъемный кран, стрела которого уходила бы на несколько световых лет, достигая иных миров.

– Третий этаж. Западный сектор? – определил Чаз.

Понятие «запад» здесь было весьма относительно. Для удобства один из концов платформы условно считали «западом», а другой «востоком». Направление к внешней поверхности платформы именовалось «верхом».

– Совершенно верно, – согласился Джай. Голос у него был низкий. – Мы направляемся в Центральную зону, в офис директора.

Джай первым вышел из шлюза, и они оказались в помещении побольше, наполовину заполненном автопогрузчиками и прочей техникой, предназначенной для транспортировки грузов. Некоторые из агрегатов сновали между шлюзовыми люками.

– Чтобы выгрузить припасы и отправить транспортник обратно, потребуется не меньше тридцати часов, – пояснил Джай, когда они, миновав вращающиеся металлические двери, прошли в широкий коридор, по которому, на одном уровне с полом, тянулись движущиеся ленты-дорожки. Они ступили на одну из лент, и она понесла их вдоль ярко освещенного коридора с металлическими стенами.

– Это наша складская зона, – сказал Джай.

– Наверху, наверное, жилые и рабочие этажи? – поинтересовался Чаз, когда они миновали открытый вход, за которым виднелся склад, заставленный картонными ящиками на поддонах.

– С четвертого по шестой и с восьмого по четырнадцатый этажи находятся каюты и рабочие зоны, – ответил Джай. – Седьмой этаж – административный, там одни офисы. Первоначально каюты для административного персонала – тех, кто не обладает паранормальным даром, – также располагались на седьмом уровне. Но потом мы решили, что это психологически разобщает людей, поэтому сейчас административные работники живут вместе с нами.

– С нами? – Чаз покосился на Джая. – Мне кажется, ты сказал, что являешься заместителем директора?

– Так оно и есть. Но кроме того, я работаю на Массе Причера. В администрации работники Массы представлены наравне с остальными. Леб, наш директор, не относится к работникам. – Джай улыбнулся. – Мы здесь предпочитаем делить людей на работников и неработников, а не на одаренных и неодаренных. Это в меньшей степени задевает тех, кто не может принимать участие в работах на Массе.

Пребывая в каком-то непонятном замешательстве, Чаз лишь молча кивнул. Он так много думал о работе на Массе, что и сам уверовал в то, что наверняка получит ее, но никак не ожидал, что от одного присутствия на ней почувствует столь сильное возбуждение. Тем не менее это было так. Но ему с трудом верилось; что захлестнувшие его эмоции вызваны только волнением.

– Я чувствую какое-то непонятное возбуждение, – повинуясь внезапному порыву, сказал Чаз. Он не привык распространяться о своих чувствах, но от Джая исходила такая дружелюбная, располагающая к доверию аура, что Чаз не удержался. – Смешно, но мне кажется, будто я нахожусь рядом с генератором статического заряда, от которого волосы становятся дыбом. Только это не волосы, а мои нервы – встали торчком и не желают успокаиваться.

Джай спокойно кивнул.

– Ты еще привыкнешь к этому, – сказал он. – Это один из признаков близости Массы – ведь ее невозможно увидеть, прикоснуться или измерить. Подобное ощущение испытывают даже те, кто не работает на ней. И это несмотря на то, что они не обладают особой чувствительностью.

– Ты хочешь сказать, что те, у кого нет паранормального дара, тоже чувствуют Массу? – Чаз посмотрел вверх. – Выходит, все дело в условиях?

Джай пожал плечами.

– Пока этому эффекту не нашли объяснения, – ответил он. – Все, что мы здесь делаем, основано на слепой вере. Мы действуем наугад, на ощупь и тем не менее время от времени получаем кое-какие результаты. А тебе никогда не приходило в голову, что Масса может оказаться значительно более сложным феноменом, чем нам представляется? Отнюдь не предназначенным для тех целей, для которых мы ее используем?

– Ты хочешь сказать, что она может не заработать?

– Я хочу сказать, – пояснил Джай, – что интересующий нас результат может оказаться лишь побочным эффектом. Как если бы мы создавали самолет, который при взлете и посадке мог бы заодно вспахивать поле плугом, прицепленным к хвосту. Не забывай – никто пока не знает, что из себя представляет Масса на самом деле. По теории Джима Причера, Масса – лишь средство для исследования дальних миров, но сам Причер умер еще до начала работ по созданию Массы.

– Мне это известно, – недоверчиво глянув на Джая, отозвался Чаз.

Ему показалось странным, что заместитель директора обрушивает на новичка целый водопад сомнений. Впрочем, возможно, Джай решил застать Чаза врасплох и спровоцировать его на неожиданное откровение.

Достигнув конца коридора, они поднялись на лифте до седьмого этажа и направились по другому коридору на «восток». Через матовую дверь они вошли в небольшую приемную; за пультом связи сидела поразительно красивая темноволосая девушка, напоминавшая изящную мраморную статуэтку. Она вела переговоры с командиром транспортного корабля, доставившего груз.

– ...Три с половиной тысячи узлов К74941, – произнесла девушка, когда они вошли в комнату. Бросив на них быстрый взгляд, она махнула рукой и снова припала к телефонной трубке. – Отлично. В ангар М, бокс А-4... проходите, Джай, он вас ждет... тысяча девятьсот узлов J44, запасные. Ангар 3, боксы № 3 и № 4...

Джай провел Чаза через другую дверь в кабинет, который оказался немногим больше приемной. Пол был устлан коричневым ковром, почти все пространство комнаты занимал комплекс связи и компьютерный терминал. В центре стоял крупный мужчина средних лет; Чаз отметил нервные движения рук и нездоровый оттенок лица.

– А, Джай... мистер Сант. Входите, садитесь... возьмите стулья... – хрипло сказал Лебделл Марти. В его голосе улавливался легкий французский акцент. – Сейчас я освобожусь... Этрия?

Он склонился над интеркомом. Статуэтка, сидевшая в приемной, тотчас отозвалась:

– Слушаю.

– Постарайтесь, чтобы минут пятнадцать нам не мешали. Думаю, этого достаточно.

– Хорошо. Я свяжусь с вами через пятнадцать минут.

– Спасибо. – Лебделл Марти опустился в кресло, жалобно скрипнувшее под ним. Потом снова вскочил и протянул Чазу руку.

– Добро пожаловать.

Все сели; Марти покопался в бумагах и извлек толстую папку со слегка пожелтевшими страницами.

– Ваше досье, – пояснил он и, дав Чазу полюбоваться на папку, небрежно сунул ее в стопку других бумаг. – На мой взгляд – ничего необычного. Все наши работники закоренелые индивидуалисты, так что вы не исключение. Как вам у нас нравится?

– Нормально, – ответил Чаз. Марти кивнул.

– Другого ответа я и не ожидал, – сказал он и откинулся назад, кресло снова жалобно скрипнуло. – Джай показал вам предупреждение, которое красуется над внешним шлюзом? Отлично. Дело в том, что мы все тут крайне серьезно относимся к этой фразе. Пообвыкнув, вы сами разберетесь, что к чему. Но помните – работа с таким сложным психологическим объектом, как Масса, требует полной отдачи всех творческих способностей. Масса должна стать для каждого из нас всем. Абсолютно всем. А это значит, что любые обязательства перед Землей должны быть выброшены из головы. Ну а теперь... что вы знаете о Массе?

– Я прочел о ней все, что нашлось в библиотеках Земли.

– Хорошо, – произнес Марти. – Тогда я дам лишь краткий стандартный обзор, предназначенный для новичков. Возможно, большая часть из того, что я скажу, вам уже известна, но нам хотелось бы, чтобы с самого начала отпало любое непонимание. Итак, что вам известно?

– Идея создания Массы принадлежит Джиму Причеру. Насколько я знаю, он лишь выдвинул теоретическую основу построения подобного объекта. Но Причер умер, не надеясь, что кто-нибудь всерьез возьмется за создание Массы.

Марти согласно кивнул.

– Продолжайте.

– Да вроде и все, – усмехнулся Чаз. – Причер был психологом, он занимался исследованиями в области паранормальных явлений и экстрасенсорики. Он утверждал, что паранормальные способности одной личности нельзя считать совершенными, но если объединить целую группу людей, обладающих подобным даром, то появится возможность создать некую духовную конструкцию. И подобный нематериальный объект может совершить то, что материальным конструкциям недоступно из-за физических ограничений, свойственных всем вещественным субстанциям. Основываясь на данной теории, мы предположительно можем создать нематериальную конструкцию, способную вести поиск на огромных расстояниях и входить в контакт с мирами, отстоящими на несколько световых лет от Солнечной системы. Именно для таких целей и создается Масса.

– Хотелось бы... – с сомнением в голосе пробормотал Джай.

Взглянув на него, Чаз вспомнил слова заместителя директора о том, что Масса Причера может работать на человечество лишь в качестве побочного эффекта.

– Совершенно верно – хотелось бы... – эхом отозвался со своего места Марти. – Все дело в том, Чарльз...

– Обычно меня зовут Чаз.

– ...Чаз... когда дело доходит до этого пункта, то выясняется, что в действительности мы понятия не имеем, какую конструкцию строим. Масса Причера – это нематериальный объект, но в то же время она реальна. Это субъективная и зависимая реальность. Масса – как произведение искусства, музыкальная пьеса, картина или роман; способности созидателей Массы опираются не столько на сознание, сколько на подсознание. Возможно, нам только кажется, что мы строим именно то, на что замахнулся наш разум, – средство для поиска нового мира, способного принять человеческую расу. На самом деле Масса может оказаться чем-то совершенно противоположным или будет отвечать тем желаниям, которые таятся в глубине нашего подсознания.

– Значит, вы считаете, что Масса может не соответствовать своему предназначению?

– Вот именно, – согласился Марти. – Она может оказаться недееспособна. Или действовать не так, как надо. Мы знаем лишь одно – что-то мы все-таки создаем. Об этом свидетельствует своеобразная обратная связь – ощущение присутствия Массы. Вы уже почувствовали ее?

Чаз утвердительно кивнул.

– Таким образом, мы поступаем не лучше сообразительных туземцев, – продолжал Марти. – Соединяем отдельные части механизма, в котором ни черта не смыслим, действуя по принципу джигсо[4]4
  Джигсо – игра, в которой разрезанная на замысловатые кусочки картинка должна сложиться в единое целое.


[Закрыть]. Но конструкция может и не заработать. Или взорваться в наших руках. Конечно, за последние пятьдесят лет мы многому научились. Например, мы узнали, что некоторые люди обладают паранормальными или особыми психологическими способностями – называй их как хочешь. И эти способности невозможно измерить или полностью подчинить. Но за те же пятьдесят лет мы подобрались к самому краю пропасти. Взять хотя бы нашу родную планету, которую мы загадили до такой степени, что на ней теперь невозможно жить. А ведь нам было известно, к чему мы идем. Однако люди не прекратили поганить Землю – а ведь ее еще можно было спасти. Человечество продержится на родной планете еще пятьдесят – а может, и все пятьсот лет, – но оно все равно обречено на вымирание. И все благодаря недальновидности и легкомыслию наших прадедов. Словом, всем нам ясно, что человечество обречено. А раса, которой вынесен смертный приговор, может обладать самыми невероятными и непредсказуемыми стремлениями, притаившимися в подсознании отдельных индивидуумов. Даже среди тех, кто создает Массу Причера.

Марти замолчал и пристально посмотрел на Чаза. Тот не знал, что ответить, но поскольку остальные продолжали молчать, заговорил первым:

– Вы хотите знать, что я думаю по этому поводу?

– Да, – коротко ответил Марти.

– Ну хорошо... Даже если ваши слова являются правдой, мне не понятно, какое это имеет значение. Масса – это единственное, чего мы добились. Мы все равно будем ее строить. Так к чему же беспокоиться о деталях? Ведь у нас нет другого выбора. Так не лучше ли выкинуть из головы все сомнения?

– Ладно, – сказал Марти. – Но что, если какое-то, пусть самое незначительное, отклонение в подсознании хотя бы одного из работников испортит все дело? Что, если какой-то пустяк не позволит Массе стать такой, какой она должна стать? Или не даст конструкции заработать, когда завершится строительство?

– А что, разве есть повод для опасений? – спросил Чаз.

– Кое-что есть, – сухо ответил Марти. – Время от времени мы замечаем, как странно реагируют на Массу сами работники. Вы еще с этим столкнетесь. Может, даже через несколько минут, а может, через несколько месяцев, поэтому я не стану вдаваться в подробности. Но факт остается фактом – мы сами не знаем, что создаем. Вот это я и пытался вам объяснить. К тому же, в любом случае, у нас нет опыта подобного строительства. Остается лишь одно – продолжать начатое. И тут я с вами согласен. Но мы можем принять соответствующие меры предосторожности.

Чаз вопросительно поднял брови.

– Мы должны попытаться добиться максимальной концентрации наших работников на целенаправленном и сознательном строительстве Массы, – объяснил Марти. – Именно поэтому над входом в шлюз начертано предупреждение. Именно по этой причине я разговариваю с вами сейчас. Забудьте обо всем, что связано с Землей. Выкиньте из головы все земные проблемы, все земные привязанности. И если воспоминания в один прекрасный день все же дадут новые ростки, немедленно и без всякой жалости искорените их. Сконцентрируйтесь на Массе, на своих коллегах и на том мире, который мы надеемся отыскать. Забудьте Землю и всех, кто на ней остался. Считайте, что они для вас умерли. Вас могут и не взять в новый мир. Обстоятельства складываются таким образом, что вряд ли кто-нибудь из нас попадет туда. Но и на Землю вы не вернетесь. Если вы умрете, то мы не станем переправлять туда ваше тело. Помните об этом постоянно и медитируйте, чтобы сконцентрироваться на самом главном.

Медитируйте...

«Будешь здесь – мое имя ты вспомни...» – прозвучало откуда-то из дальних уголков памяти... Эйлин...

Марти встал и протянул ему руку. Чаз поднялся следом и пожал руку директора.

– Что ж, – директор улыбнулся, – Джай введет вас в курс дела. Удачи!

– Спасибо, – поблагодарил Чаз.

Он последовал за Джаем в приемную, где Этрия продолжала бубнить в микрофон. Они вышли в коридор и поднялись вверх.

– Хочешь посмотреть свою каюту? – спросил Джай. – Или вначале взглянешь на Массу?

– Конечно, на Массу. – Чаз недоверчиво посмотрел на него. – Я что, могу вот так запросто взять и выйти на нее?

– Ну да, – улыбнулся Джай. – Если тебе не терпится, ты можешь прямо сейчас приступить к работе. Но я бы не советовал. Лучше сначала набраться опыта, почувствовать на себе, что значит – быть там, на самом верху. А уж потом браться за дело.

– Браться за дело? – переспросил Чаз, осознав, что Джай не шутит. – Но как? Я даже не знаю, чем буду заниматься. Не говоря уж о том – как.

– Тут тебе никто не сможет помочь, – ответил Джай. – Ты сам должен во всем разобраться. Понимаешь, для каждого подход к Массе строго индивидуален. У каждого человека свой собственный опыт, и каждый отдельный индивидуум должен отыскать свой метод работы. Как сказал Леб, этот процесс творческий, мы все здесь художники. Тебя никто этому не сможет научить.

– Но как же я тогда буду работать?

– Пробуй и экспериментируй, пока что-нибудь не получится, – пожал плечами Джай. – Возможно, тебя озарит в ту самую минуту, как ты ступишь на поверхность платформы. А может, лишь через несколько месяцев. Обычно месяца за три новички набираются кое-какого опыта.

– Но ведь кое о чем ты мог бы мне рассказать, – возразил Чаз. По мере приближения к поверхности Массы нервное возбуждение, которое он ощутил, как только ступил на платформу, нарастало.

Джай покачал головой.

– Как только ты найдешь собственный метод работы с Массой, то сам все поймешь, – сказал он. – Ты будешь знать, что и как нужно делать, но не сможешь объяснить это никому другому. Мой совет – не форсируй события. Не нужно напрягаться. Пусть все идет своим чередом. Ты ведь знаешь – бесполезно пытаться силой заставить себя что-либо понять. Нужно просто прислушиваться к своим ощущениям и эмоциям, пока инстинкт не подскажет, за что ухватиться.

Лифт остановился. Шахта над их головами уперлась в потолок. Джай провел Чаза в небольшое помещение, забитое монтажным оборудованием. Там они оба натянули космические скафандры, выбрав их из целого ряда висевших возле другого лифта.

И на этом же лифте, уходящем сквозь потолок, они поднялись в небольшую надстройку без окон, в которой находился шлюз.

– Ну теперь держись, – сказал Джай по переговорному устройству и первым вышел из шлюза.

Чаз не понял, что означают его слова, но, как вскоре выяснилось, это не имело никакого значения. Как бы он ни готовился к встрече с Массой Причера, любые усилия оказались бы совершенно бесполезными.

Чаз ступил на огромную металлическую равнину, окруженную сверкающим звездным куполом. Казалось, этот купол держится на поблескивающих в темноте стальных мачтах-антеннах. Все выглядело так, как он и читал, не было лишь призрачных очертаний гигантского подъемного крана, царящего над всем этим великолепием. Вместо этого в сознании Чаза вспыхнул образ монокристалла, подвешенного в питательном растворе на прозрачных нитях – клети лифтов, мачты и фуникулеры на стальных тросах словно сложились в единое целое. На мгновение он почти убедил себя, что в центре всего этого нагромождения видит Массу Причера, похожую на гигантский красный кристалл ферроцианида калия.

– Сюда, – позвал в наушниках голос Джая. Потянув Чаза за рукав скафандра, Джай повел его к основанию ближайшей мачты. Они вошли в клеть лифта, в которой с трудом могли поместиться два человека.

Джай дотронулся перчаткой до щитка с тумблерами, и клеть бесшумно взлетела вверх. По мере удаления от поверхности палубы, вместе с расстоянием росло и возбуждение Чаза. Они почти сразу потеряли из виду палубу и оказались наверху, среди мачт и звезд. Натянутые между антеннами серебристо-стальные тросы мягко поблескивали в темноте. И тут внезапно, без какого-либо предупреждающего сигнала, на Чаза со страшной силой обрушилась Масса.