Текст книги "Иной путь"

– И все же мне непонятно, почему ты назвал Катора одним на миллион. По идее многие румлы должны пытаться стать Основателями Царств, если успех сулит им исполнение самых сокровенных желаний.

– Нет. Существует и обратная сторона медали. Рядовой румл практически не в силах преодолеть эмоциональный барьер, который не позволяет ему выделиться из общества. При одной мысли о неудаче его охватывает страх, усиливающийся во сто крат, когда он думает о том, что ему придется признать себя неудачником. Именно поэтому Кагор совершил благородный, героический поступок, вернувшись… Я лишь хочу подчеркнуть, что если румл или раса румлов будут испытывать хоть малейшее сомнение в успехе задуманного предприятия, они никогда не сделают попытки осуществить его, разве что их доведут до полного отчаяния…

Он умолк. Дверь открылась, в палату вошли двое молодых людей в одинаковых серых костюмах.

– Вы подслушивали! – воскликнул Джейсон. – Вы хоть поняли, что я говорил? Позвольте мне объяснить…

– Вы это о чем? – поинтересовался один из молодых людей. – Мы только что пришли. Вам придется пройти с нами. Обоим.

– Он не может ходить! – запальчиво выкрикнула Меле. – Ему и двух шагов не сделать, разве вы не видите? В течение трех недель он был прикован к постели.

– Знаю, – ответил все тот же молодой человек. – Зря волнуетесь. За дверью стоит инвалидное кресло. – Он взял Джейсона за руку. – Пойдемте.

– Зачем вам нужна Меле? – спросил Джейсон. – Куда вы нас ведете?

– Поберегите силы и не задавайте вопросов, – сказала молодой человек.

– Все равно вы не получите ответов.

24

Военный вертолет, стоявший на лужайке перед больничным зданием, поднялся в воздух. Через двадцать минут полета он оказался над военной базой, в которой Джейсон сразу узнал Форт Лод, расположенный на полпути между Вашингтоном и Филадельфией.

Вертолет резко пошел на снижение, опустился у контрольного диспетчерского пункта. Джейсон, Меле и двое молодых людей в серых костюмах поднялись на лифте на застекленную вышку с видом на космодром. На взлетной полосе, рядом с другими звездолетами, стоял космический корабль, который Джейсон сразу узнал.

Повернувшись, он увидел Торнибрайта, как всегда уверенного в себе, подтянутого, в идеально сшитом костюме. Психолог стоял рядом со Свенсоном, Готтом и группой людей с штатском. В ярком солнечном свете, заливающем вышку, лица всех присутствующих показались Джейсону до странности бледными. У Свенсона были круги под глазами.

– Я сказал им, – заявил Торнибрайт из-за плеча Свенсона, – что вы – единственная наша надежда, Джейс. Для разнообразия, они мне поверили.

– Это не имеет отношения к делу, – произнес Свенсон, не поворачивая головы. – Взгляните в окно, Джейс. Вам известен этот космический корабль?

– Именно этот – нет. Но, вне всяких сомнений, – это боевой звездолет румлов, предназначенный для транспортировки солдат и бомбардировки планет.

Готт наклонился и прошептал что-то на ухо одному из людей в штатском.

– Вы не могли бы объяснить, Джейс, что там происходит? – спросил Свенсон. Джейсон поймал на себе взгляд Меле. Она смотрела на него с верой и любовью.

Звездолет румлов находился ярдах в трехстах от вышки. Джейсон взял в руки протянутый кем-то бинокль и поднес его к глазам.

– Капитан стоит у подножья трапа с правой стороны. Ведущий, естественно, находится у себя в каюте. Он выйдет последним. Первый и третий помощники капитана выстраивают матросов. – Джейсон внимательно смотрел на мохнатых, одетых в доспехи, румлов. Бинокль был превосходный, даже лучше, чем его собственный. Хорошо бы, подумал он, понаблюдать в этот бинокль за осенней миграцией ястребов в Миннесоте. Вздохнув, Джейсон оторвался от окуляров и повернулся к Свенсону. – Знакомых лиц я пока не вижу. Половина команды из партии Хлыста, половина – из партии Западни, так что политическое равновесие соблюдено.

– Зачем они прилетели? Что им нужно? – хрипло спросил Свенсон. Джейсон внимательно посмотрел на него.

– Румлы прилетели на переговоры… если вы захотите их вести.

– Если мы захотим их вести! – воскликнул Свенсон. – Это – единственное, чего мы хотим!

– Вперед, – сказал Джейсон. – Кто вам мешает?

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, затем Свенсон осторожно произнес:

– Мы боимся допустить ошибку.

То ли вздох, то ли всхлип вырвался из груди Джейсона.

– Наконец-то… наконец-то вы боитесь допустить ошибку… Пришло время… – Вышка наклонилась, стеклянные стены начали медленно вращаться… Чьи-то руки подхватили его, усадили в кресло… – Боитесь…

– Словно издалека Джейсон услышал свой смех, от которого никак не мог удержаться. – Боитесь допустить ошибку… боитесь… – Он смеялся, как ребенок, не в силах вымолвить ни слова, понимая, что у него началась истерика.

25

Рядом с креслом, на котором он сидел, стояла Меле. Руки ее лежали у него на плечах. Внезапно Джейсон перестал смеяться.

– Ему необходим отдых! – вскричала Меле. Глаза ее сверкали.

– Нет. – Джейсон покачал головой, окончательно справившись с начавшийся истерикой. – Просто я устал стоять. – Он окинул взглядом присутствующих, усмехнулся. – Почему бы вам всем не устроиться поудобнее?

Единственным, кто последовал его совету, был Свенсон. Придвинув кресло, он сел рядом с Джейсоном.

– Ну, хорошо. – Свенсон вздохнул. – Виноват. Допустим, раньше я к вам не прислушивался. Но сейчас я готов вас выслушать. Говорите все, что найдете нужным сказать.

Джейсон кивнул.

– Если вы хотите избежать конфликта, вам прежде всего необходимо понять, что и люди, и румлы повинуются примитивным инстинктам. Я уже говорил Меле…

– Вы имеете в виду ваш разговор в палате? Мы его слышали. Все ваши беседы записывались на пленку. – Свенсон бросил быстрый взгляд в окно на космический корабль румлов. – Не теряйте времени. Говорите только то, чего не успели сказать Меле.

– Если бы в течение последний ста лет наука уделяла бы достаточное внимание теоретическим исследованиям, – со вздохом сказал Свенсон, – мы были бы подготовлены к встрече с румлами, поняли бы принципы, которыми они руководствуются в своих действиях.

– Как мы могли бы понять румлов, если бы не подозревали об их существовании?

– Вы плохо представляете себе, что такое теоретические исследования. Это – поиск истины ради истины, знаний ради знании. Между прочим, одним ученым была проделала работа, которая могла бы заранее помочь нам разобраться в психологии румлов. Он написал статью, на которую я натолкнулся, когда искал точки соприкосновения между нами и румлами. Статья была опубликована в тысяча девятьсот шестидесятом году.

– В тысяча девятьсот шестидесятом? – в голосе Свенсона проскользнули нотки недоверия.

– В январском номере журнала «Естествознание». Называлась она «Ключ к проблеме свирепости медведей», а написала ее финский зоолог, Питер Кротт. В ней говорилось о том, как он, его жена и двое детей, находясь в Итальянских Альпах, в течение одного года воспитывали двух медвежат, предоставив им полную свободу действий. Особый интерес представляют выводы, к которым Кротт пришел, наблюдая за медвежатами.

– Румлы похожи на медведей?

– Нет… – сказал Джейсон, и в это время один из людей в штатском громко произнес:

– Несколько румлов возвращаются на корабль.

– Так и должно быть, – успокоил присутствующих Джейсон. – Они отправились за Ведущим. В данной ситуации он должен сойти на землю в сопровождении эскорта… На чем я остановился?

– Вы сказали, что румлы непохожи на медведей.

– Да. Здесь напрашивается другое сравнение: румлы также непохожи на медведей, как люди. – Джейсон умолк. Он смертельно устал, сил у него оставалось все меньше и меньше.

– Продолжайте, – сказал Свенсон.

– Кротт пришел к выводу, что схема питания медведей… Кстати, кто-нибудь из вас знает, что это такое? Нет? Попробую объяснить на примере. Наличие крови в воде приводит акулу в исступление. В этот момент она готова пожрать все подряд, от винта корабля до собственных внутренностей. Реакция живых организмов на пищу называется схемой питания. Даже подыхая, акула будет питаться, потому что инстинкт не позволяет ей контролировать свои действия.

– Но румлы…

– Не перебивайте. У людей тоже имеются инстинкты, которые не позволяют им осуществлять контроль над своими действиями. Ребенок в случае реальной или воображаемой опасности карабкается на руки первому попавшемуся взрослому. Срабатывает одни из рефлексов, имеющий отношение к проблеме выживания.

Он посмотрел на Меле.

– Разумом Меле понимала (ошибалась она или нет – не имеет значения), что я вел себя неправильно и осуждала меня за это. На уровне же рефлексов она подчинилась инстинкту, который заставил ее защищать любимого человека, попавшего в беду. – Он поднял голову. Меле ласково ему улыбнулась.

– Изучая медведей, – продолжал Джейсон, – Кротт сделал вывод, что они нападают на движущуюся добычу, причем делают это инстинктивно. Медвежата любили Кроттов, привязались к ним, но однажды один из них напал на миссис Кротт, сорвав с нее куртку и разорвал ее, чтобы достать из кармана мензурки с разбавленным спиртом. Сработал рефлекс, не имеющий никакого отношения к чувствам животного.

– Но румлы… – вновь попытался сказать Свенсон, и вновь Джейсон перебил его.

– Мать вынашивает ребенка румла в течение трех лет, а родив, помещает в сумку, где он проводит еще шесть лет, питаясь и дыша инстинктивно, практически не развиваясь. Затем, внезапно, он начинает расти, через неделю выбирается из сумки, а еще через час или два покидает мать. Язык, нравы, обычаи своего народа он узнает в течение двух-трех недель, обучаясь с необычайной быстротой, а потом становится полностью самостоятельным и несет ответственность за каждый свой поступок.

– Вы хотите сказать, – медленно произнес Свенсон, – что там, где мы думаем, они действуют инстинктивно?

– А там, где мы действует инстинктивно, они думают, – Джейсон кивнул.

– У щенков, например, отмечено четыре периода развития. Первый – выкармливание, второй – переходный, когда щенок начинает понемногу лакать, принимать твердую пищу и самостоятельно двигаться; третий – ознакомительный, во время которого щенок учится играть со своими сверстниками и устанавливает с ними определенные контакты; четвертый – обретение самостоятельности. Для сравнения – ласточка проходит шесть периодов развития. Но у румлов и людей периоды развития не соответствуют одни другому. Ребенок учится и отвечает любовью на любовь своих родителей, испытывает к ним чувство привязанности, в то время как румл находится в бессознательном состоянии в сумке матери. Он выходит из сумки взрослым и независимым. Он не только не испытывает чувств любви и привязанности к своей матери, но и забывает, как она выглядит. И поэтому цивилизация румлов развивалась на основе других принципов, чем цивилизация людей.

– На каких именно? – спросил Свенсон.

– А вы уверены, что знакомы с основными принципами развития нашей цивилизации? Ах, да. Я забыл, что вы слышали наш разговор с Меле. И тем не менее, я повторю. Защищая свою цивилизацию, люди инстинктивно стремятся защитить каждого человека в отдельности. Румлы, не знающие чувства привязанности, защищают свою идею – концепцию Чести.

Джейсон посмотрел Свенсону в глаза.

– Я стремился к тому, – сказал он, – чтобы люди и румлы жили рядом, как добрые соседи. Мне необходимо было найти путь, не затрагивающий Чести румлов, для которых наши чувства любви и справедливости – пустой звук. Люди, например, считают безнравственным несправедливо осудить человека, тем более друга, на смерть. Для румлов, скажем, Катера, не существует связи между нравственностью и подобным поступком. Преуспеть в Основании Царства – нравственно. Все, что служит для этой цели, тоже нравственно, так как делается на благо общества – ведь Основатель Царства может иметь любое число сыновей, наделенных его генами, а следовательно, обеспечивающих выживание расы в большей степени, чем сыновья простых смертных. Кстати, рядовому румлу разрешается иметь только одного ребенка.

Он умолк, закрыл глаза, собираясь хоть немного отдохнуть. Свенсон нетерпеливо заерзал в кресле.

– В таком случае, что румлы считают безнравственным? – быстро спросил он, не столько желая получить ответа, сколько опасаясь, что его собеседник заснет. Джейсон понял это и улыбнулся.

– Я рад, что вы задали этот вопрос, – сказал он. – Безнравственно – потерпеть неудачу. Общество румлов можно сравнить с подданными королевства, которые ждут смельчака, готового возложить на себя корону и повести их к светлому будущему. Но если смельчак решится короновать себя, подданные должны видеть, что успех сопутствует ему во всех начинаниях. Он не имеет права на малейшую, самую незначительную ошибку. Именно поэтому я записал известную вам информацию на пленку, отснятую Катером.

– Я не совсем понял, что вы имеете в виду, – сказал Свенсон.

– Я имею в виду…

– Минутку! – перебил их один из людей в штатском, стоявший у окна и наблюдавший за космическим кораблем румлов. – Там что-то происходит. Они опять выходят из звездолета. Возглавляет их румл с широким металлическим поясом…

– Ведущий! – Джейсон попытался встать с кресла. – Это – ведущий. Его необходимо встретить.

– Сядьте! – Свенсон положил руку на плечо Джейсону. – И объясните, зачем вы сделали запись на пленке, отснятой Катером.

Джейсон грустно улыбнулся.

– Я хотел доказать, что Катора постигла неудача. То, что мы знали о его планах и то, что, – как я утверждал, – он был игрушкой в наших руках, сделало его неудачником. А следовательно, все поступки Катора превратились из нравственных в безнравственные. Ему следовало направить звездолет на солнце или перерезать себе горло.

– Почему же он этого не сделал? Вы знали, что он не покончит с собой?

– Знал. – Джейсон кивнул. – Долгое время мы с Катером были едины. Он был великим человеком – великим румлом, если вам будет угодно, – и не искал легких путей. Вместо того, чтобы покончить жизнь самоубийством и избежать позора (а это позор, не поддающийся человеческому воображению, ведь Катор убил своих соотечественников, которые могли зачать сыновей, будущих Основателей Царств), он решил попросить, и, по-существу, попросил их только об одном: дать ему возможность жить до тех пор, пока они не воспользуются его знаниями, чтобы завоевать нашу планету. Вы видели, что произошло.

– Его убили, – тихо сказал Свенсон. Голос его звучал устало, мешки под глазами набрякли. – Значит, румлы тоже ничего не поняли.

– Они прекрасно все поняли. Помните, главы Семей обещали дать Катору отсрочку на день? Но как только им стало ясно, что Катор – неудачник, они начали действовать вместо того, чтобы задуматься. Впрочем, так поступают и румлы, и люди. Так поступила Меле, когда ей пришлось выбирать между тем, что она считала идеалами справедливости, и инстинктивным стремлением защитить меня, чего бы это ни стоило. Примитивные инстинкты неподвластны разуму.

– Тем не менее румлы прилетели на Землю, – сказал Свенсон.

– У них было много времени на размышление. Не забывайте, что румлы – высокоразвитые, цивилизованные существа. Они понимают, что им следовало не убивать Катора, покрывшего себя позором, а воспользоваться его знаниями. И они убеждены, что у нас перед ними огромное преимущество: люди знают о румлах все, а румлы о людях – ничего.

Свенсон пристально посмотрел на Джейсона.

– Вы знали, что они убьют его! – гневно воскликнул он. – Вы знали, что румлы убьют Катора, если вы сделаете дополнительную запись на пленке!

Воспоминания нахлынули на Джейсона, он почувствовал боль, как от удара хлыстом.

– Да. Так же, как я знал, что Катор вернется, а не покончит с собой. Не существовало другого способа убедить румлов в том, что мы обладаем перед ними неоспоримым преимуществом.

– Но… вы рискнули всем, чтобы доказать весьма эфемерное превосходство людей над румлами. Не проще ли было попытаться договориться с Катером, и через него повести переговоры с румлами?

Джейсон покачал головой.

– Катор хотел только одного: стать Основателем Царства. Любые действия, направленные для достижения иной цели – пусть, с нашей точки зрения, более благородной, – автоматически делали его неудачником. Вы рассуждаете, как человек. Румл не может бросить дела на полпути, потому что собственная жизнь не имеет для него никакого значения, и стремится он лишь к процветанию общества, то есть к идеалам, выраженным в концепциях Чести.

Джейсон положил руки на подлокотники кресла, намереваясь встать.

– Мы должны были остановить Катора. А румлам предстояло решить для себя наиважнейший вопрос Чести: вдруг мы стремимся к Основанию Царств на их планетах? И хоть цивилизованные современные главы Семей прекрасно понимают, что две наших расы могут мирно сотрудничать друг с другом, инстинкт подсказывает им, что, остановив Катора (чего мы не могли не сделать, если не хотели стать его рабами), люди набросятся на тех, кто его послал. Честь обязывала румлов выступить против нас, и помешало им только одно.

– Что именно? – хрипло спросил Свенсон. Джейсон заметил, что все присутствующие, даже Торнибрайт, смотрят на него с напряженным вниманием.

– Инстинкт самосохранения. Вы ведь сказали, что слышали наш разговор с Меле. Эмоциональный барьер не позволяет отдельному румлу выделиться из общества. Румлы живут по принципу: все или ничего. Именно поэтому так мало индивидуумов стремятся стать Основателями Царств. Они либо добиваются успеха, либо терпят неудачу – середины не существует.

Он увидел вокруг себя недоуменные лица.

– Как я уже говорил Меле, – терпеливо сказал Джейсон, – страх потерпеть неудачу чрезвычайно велик. Если у румлов возникает хоть малейшее сомнение в успехе задуманного ими предприятия, они начнут действовать только в том случае, если не найдут иного пути решения проблемы. У них нет никаких игр, а любая дуэль автоматически заканчивается смертью одного из противников. Если вам удастся доказать, что вы в чем-то их превосходите, – а я сделал это, записав дополнительную информацию на пленку Катора, – румлы инстинктивно постараются избежать конфронтации.

– Но вы говорили… – Свенсон замялся. – Вы говорили, они достаточно разумны и со временем понимают свои ошибки.

– Совершенно верно. Именно поэтому румлы прилетели на Землю. Если люди каким-то образом затронут их Честь, они немедленно отдадут приказ атаковать, не заботясь о собственной безопасности. Если же нам, – подчеркиваю, нам, – удастся с Честью выйти из создавшегося положения, разум румлов постепенно одержит верх над инстинктами, которые мешают им спокойно воспринимать таких уродливых чудовищ, как мы с вами.

– Чудовищ? – переспросил Торнибрайт. – Неужели они действительно считают нас чудовищами?

– Что здесь удивительного? Разве мы не считаем их чудовищами? – Джейсону было горько и обидно. – В конце концов, они не распускают слюни, как люди. А мы, с их точки зрения, лишены Чести и достоинства.

Свенсон кивнул, поднялся на ноги, посмотрел на Джейсона.

– Теперь я понял, – сказал он. – Вы оказались правы. Пойдемте на встречу с румлами вместе с нами. Мне не хотелось допустить ошибку при первом контакте.

Он взял Джейсона за руку, помог ему встать с кресла. Джейсон покачнулся, но удержался на ногах. У него словно гора с плеч щадилась, он чувствовал необычайный прилив сил.

Рука об руку со Свенсоном, в сопровождении людей в штатском, они спустились на лифте, вышли на взлетную полосу, взобрались на грузовик с открытой платформой, в ту же секунду тронувшийся с места, и медленно подъехали к выстроившимся в две шеренги румлам, впереди которых стоял Ведущий.

Грузовик остановился. Джейсон, Свенсон и люди в штатском сошли с платформы, сделали несколько шагов вперед. Глаза Ведущего изумленно расширились.

– Ты!.. – тонкие губы с трудом выговаривали слова на земном языке. – Ты – рыбак!

– Да. – Джейсон слегка наклонил голову, чтобы, согласно обычаю, выразить уважение собеседнику.

Ведущий справился со своим изумлением, выпрямился. Он был пожилым румлом с седым мехом, и доспехи его украшали многочисленные ордена Чести.

– Я верю, – громко и отчетливо произнес он ритуальные слова, – что я нахожусь среди друзей.

– Да, – ответил Джейсон на практически безупречном языке румлов. – Здесь – ты среди друзей.