Текст книги "Иной путь"

– Поправьте меня, если я ошибусь, – сказал Торнибрайт, – но, по-моему, слово «экспедиция» уже упоминалось. Помните, Джейс, вы рассказывали о Брутогази и его двенадцати товарищах, которых он убил? У меня сложилось такое впечатление, что под «экспедицией» румлы подразумевают захват территории.

Джейсон вновь нахмурился. Роясь в памяти Катора и оставаясь при этом самим собой, он испытывал странное чувство раздвоенности. Прошло несколько минут прежде, чем морщинки на его лбу разгладились.

– Я виноват, – просто сказал он. – Термин «экспедиция» имеет два разных оттенка, которые я не смог перевести. В первом случае речь действительно шла об освоении территории, а во втором – о тщательном изучении обстановки. Путаница произошла потому… – Джейсон лихорадочно пытался подобрать слова, – …потому, что отправку звездолетов на любую новую планету румлы называют «экспедицией».

– Непонятно, – фыркнул Дистра. – Почему это на одну новую планету они посылают экспедицию для освоения, а на другую – для исследования?

– Ну конечно же! – воскликнул Джейсон, недоумевая, что такая простая мысль не пришла ему в голову. – Как я сразу не догадался? Ведь на планете Брутогази не было разумной жизни!

– Значит румлы летят к нам, чтобы установить дипломатические отношения? – спросил Торнибрайт.

– Нет, – быстро ответил Джейсон и прикусил язык, сообразив, что психолог поймал его в ловушку.

Торнибрайт прищурился.

– Вы уверены? Для чего в таком случае они посылают экспедицию туда, где ЕСТЬ разумная жизнь?

– Для сбора информации, – хмуро ответил Джейсон.

– С целью завоевания Земли?

– …Да.

– Почему вы замешкались с ответом? Зачем им информация, если они не собираются нападать на нас… или слово «завоевание» не совсем точное?

– Я не знаю, смогу ли ответить на этот вопрос, – осторожно сказал Джейсон.

– А вы попытайтесь, – угрюмо произнес Дистра.

Джейсон почти физически ощутил на себе взгляды всех присутствующих. Ему было горько и обидно. Теперь не удастся отделаться ничего не значившими фразами. И Торнибрайт, и Дистра не успокоятся, пока не получат исчерпывающих объяснений.

– Когда румлы сталкивались с дикими или полуразумными существами в прошлом, – хрипло сказал Джейсон, – они либо уничтожали их, либо превращали в некое подобие домашних животных. Но…

– Почему вы никогда не упоминали об этом? – требовательно спросил Торнибрайт.

– Но, – продолжал Джейсон, – за всю свою историю румлам лишь дважды приходилось иметь дело с иными цивилизациями, причем представителей самой развитой из них можно сравнить с питекантропами, жившими на Земле двести тысяч лет назад. Надеюсь, мне не надо напоминать, что мозг питекантропа составлял две трети мозга современного человека. Я не могу сказать, что румлы не способны вступить в переговоры или жить с мире с равными себе по знаниям и интеллекту, то есть – с нами. Посылая экспедицию на Землю, они просто соблюдают установленный порядок…

– Джейс, – негромко перебил его Дистра. Джейсон умолк. – Мне кажется, вы достаточно полно ответили Тиму на вопрос о «завоевании». Других объяснений не требуется? – Он обвел взглядом сидевших за столом ученых. – Хорошо. Тогда перейдем к вопросу, с моей точки зрения, куда более важному. Джейс… – Дистра насупил кустистые брови. – Насколько я понял, вы считаете, что Катор победит на дуэли.

– Думаю, да.

– ДУМАЕТЕ, да, – сказал физик. – Учитель фехтования… как его… Брод не разделяет вашей уверенности, а он – профессионал самого высокого класса. – Дистра повернулся к единственному врачу Ассоциации – выдающемуся молодому ученому с соломенными волосами. – Алан? Что произойдет, если Катора убьют на дуэли, когда он будет в контакте с Джейсоном?

Алан Грил поджал губы.

– Я могу лишь высказать предположение, – ответил он. – Как вы понимаете, испытывая микродатчики на людях, мы не могли убить одного человека, чтобы проверить, как отреагирует другой. Если Катор погибнет… Гм-мм… – Он задумался.

– Я задам вопрос в лоб, – прервал его размышления Дистра. – Джейсон тоже умрет?

– Гм-мм… – вновь протянул Грил. – Не вижу оснований для подобного вывода. Психический шок, естественно, будет страшным, больное сердце может не выдержать, но у Джейса здоровье идеальное. Тем не менее, он испытывает те же ощущенья, что и Катор, а следовательно почувствует себя умирающим. Впрочем, не исключено, что контакт прервется за несколько секунд до смерти Катора, и тогда психическому состоянию Джейсона вообще ничего не грозит.

– И все же, – Дистра сжал пальцы в кулак, – вы не порекомендовали бы поддерживать связь с мозгом умирающего?

– Порекомендовал бы? Конечно, нет! – Грил посмотрел на Джейсона. – Я категорически не советую вам этого делать!

– Я продолжаю утверждать, – нарочито медленно произнес Джейсон, – что Катор победит на дуэли.

– А если нет? – спросил Дистра.

– А если нет… – на мгновение голос Джейсона пресекся. – А если нет,

– повторил он, – мы все равно не имеем права рисковать тем, что раз и навсегда лишимся источника ценнейшей информации. Когда микродатчики проходили испытания на людях, было установлено, что нарушенный контакт установить заново невозможно. А если два человека не могли наладить между собой прерванную связь, что говорить о человеке и ином разумном существе, не подозревающем, что за ним наблюдают, и находящемся на расстоянии в двести световых лет от Земли?

– Я считаю, – заявил Торнибрайт, – мы не должны принимать решений, в результате которых жизнь и здоровье испытуемого, который играет роль морской свинки, но и за судьбу всего человечества. Существует вероятность, что инопланетяне, давным-давно начавшие освоение галактики и намного превосходящие нас численностью, примут решение завоевать Землю. Тем временем единственный человек, поддерживающий с ними связь, наш, образно говоря, глазок в чужой мир, – простите меня, Джейс, я говорю, что думаю, – склонен проводить эксперимент единолично и, весьма возможно, попал под влияние иного разума, с которым он находится в контакте.

– Одну минуту! – воскликнул Джейсон. – Я не собираюсь спокойно сидеть и слушать, как вы обвиняете меня чуть ли не в измене. Я категорически отрицаю возможность влияния на меня со стороны, что же касается моей склонности проводить эксперимент якобы единолично…

– Я и не утверждаю, что вы действуете сознательно, – сказал Торнибрайт. – Но, разделяя чувства Катора, стремящегося во что бы то ни стало добиться своей цели, вы, с моей точки зрения, невольно противитесь всему, что мешает ее достижению. Способны ли вы сейчас посмотреть мне прямо в глаза и дать стопроцентную гарантию, что с момента вступления в контакт с Катором и до настоящего времени на ваше поведение ничто не оказывало влияния?

Губы Джейсона раздвинулись и вновь сомкнулись. Выждав несколько секунд, он негромко произнес:

– Я убежден, что это невозможно.

– Однако гарантий вы дать не можете. Итак, я закончу тем, с чего начал: жизни и здоровью испытуемого грозит опасность. Но, – Торнибрайт обвел взглядом присутствующих, – я не настаиваю на том, чтобы он прервал контакт с Катором. Зато я определенно настаиваю на том, чтобы передать проект в ведение правительства. Я глубоко убежден, что мы не должны брать на себя ответственность ни за судьбу Джейса, ни за судьбу человечества, которое может погибнуть, если румлы все-таки нападут на Землю.

– Что касается моей жизни, – сказал Джейсон, – у меня есть право самому решить, как ею распорядиться.

– Путь так. Все равно мое предложение остается в силе. – Торнибрайт наклонился, положил локти на стол. – Сегодня утром я завтракал в нашей столовой со своим другом, Уильямом Готтом, генералом военно-воздушных сил, и заодно познакомил его с Джейсон и Меле. Билл – прекрасный человек, он не чужд науке и к тому же играет не последнюю роль в Администрации президента. Если мы решим именно сейчас, а не в последнюю минуту обратиться к властям, я уверен, что наше желание выполнят и поставят Готта во главе проекта. Лучшей кандидатуры, чем он, нам не подыскать. – Торнибрайт посмотрел на Джейсона, потом перевел взгляд на Меле. – Вы общались с ним совсем недолго, и все же я готов согласиться с тем, что вы о нем скажете. Какое он произвел на вас впечатление?

– Я… – нерешительно произнесла Меле, но Джейсон перебил ее.

– Он произвел на меня прекрасное впечатление, Тим, и вы это знаете. Я охотно верю всему, что вы о нем говорили. Но речь идет не о том, в чьи руки передать проект, а о том, передавать ли его вообще. Я продолжаю утверждать, что сейчас этого делать не следует. Культура румлов необычайно сложна, в ней существует множество нюансов, которые я не в силах передать словами. Я не могу описать тех ощущений, которые испытываю, будучи Катером. Быть может, мне удастся до конца разобраться в образе их жизни, и тогда я многое сумею объяснить вам. А если у меня ничего не выйдет, я честно в этом признаюсь. Но в данной ситуации решающим событием является предстоящая дуэль. Я не хочу терять связь с Катером. Мне нужна поддержка членов Совета, и никого более. Любое вмешательство со стороны только испортит дело.

– Предлагаю поставить вопрос на голосование, – сказал Дистра.

– Поддерживаю, – тут же согласился Хеллер.

– Возражаю, – заявил Торнибрайт. – Обсуждение необходимо продолжить.

– Сначала голосуем первое предложение, – возразил Дистра. – Итак, кто…

Голоса, как всегда, разделились поровну. Головы всех присутствующих повернулись к Джейсону.

– Я голосую за то, – отчетливо выговаривая каждое слово, произнес он,

– чтобы не прерывать эксперимент с Катером ни до, ни во время дуэли. Я голосую за то, чтобы продолжить эксперимент своими силами. Мой голос – решающий. – Он посмотрел на Торнибрайта. Глаза психолога были непроницаемы; лицо, как каменное. Джейсон отвернулся и встретился взглядом с Меле.

Ему трудно было выдержать этот взгляд. Он вспомнил слова Алана Грила о том, что может произойти с ним, если Катор умрет. И он вспомнил о том, о чем почти не думал все последнее время: Меле любила его.

9

В тот день, когда исследование артефакта было закончено, Джейсон стоял в своей комнате, пристегивая к поясу церемониальный меч, дверь неожиданно заговорила:

– Белла Двоюродный Брат просит разрешения войти.

– Пусть войдет. – Джейсон повернулся.

Дверь открылась, и в комнату вошел Белла. Взгляд его, как всегда, был дружелюбным, но на лице появилось непривычное почтительное выражение.

– Мне велено передать, – тихо сказал он, – что Брутогази желает видеть тебя в своем кабинете, прежде чем ты покинешь дворец.

Руки Джейсона замерли у застежек пояса. Он понял, почему его старший брат и товарищ, с которым они изредка совершали прогулки по городу, отнесся к нему с робким уважением. Джейсону было горько и обидно. Он привязался к Атону Дядюшке по Матери, и ему пришлось убить Атона. Белла – единственный член Семьи, с которым он поддерживал хорошие отношения, – стал для него чужим. «Великие всегда одиноки» – гласит пословица. Да, так оно и есть.

– Почему ты скорбишь? – в голосе Беллы слышалось неподдельное изумление. – Тебе оказана большая Честь, которой добиваются многие.

– Да, конечно. Просто я… неожиданно почувствовал, как быстро летит время, – ответил Джейсон и застегнул пояс.

– Ты говоришь так, словно достиг почтенного возраста, – сказал Белла, внимательно глядя на него.

– Разве? – с горечью спросил Джейсон. – Пойдем. Тебе поручено проводить меня?

– Я поднимусь с тобой на последний этаж и объясню, куда идти дальше. Сам я не имею права находиться в апартаментах Брутогази, а его близкие не могут служить провожатыми Троюродному Брату, не уронив своей Чести. Следуй за мной.

Они вышли из комнаты, поднялись по витой лестнице на третий этаж дворца. Белла налег на высокую дверь и с трудом приоткрыл ее. Джейсон подумал, что едва сумеет протиснуться в образовавшуюся щель.

– Для Брутогази эту дверь открывают четверо слуг, – морщась от напряжения сказал Белла. – Проходи скорее.

Но Джейсон остался стоять на месте. Он увидел перед собой широкий мраморный коридор с большими окнами на правой стене. Слепящий белый свет утреннего солнца, преломляясь в стеклах, мягким и теплым покрывалом лежал на каменном полу.

– Проходи скорее, – повторил Белла. – Да не лишишься ты воды, прохлады, покоя.

– Спасибо, брат, – с благодарностью сказал Джейсон и протиснулся боком в дверь, которая захлопнулся за ним с гулким торжественным звуком.

Несмотря на раннее утро, Джейсон никого не встретил на своем пути. Четко следуя полученным от Беллы указаниям, он шел по залитым солнцем коридорам и в конце концов очутился у небольшой белой двери с золотой ручкой. Воспоминания нахлынули на него. Один-единственный раз в своей жизни Джейсон (через три часа после того, как покинул сумку матери) уже побывал на третьем этаже дворца. С тех пор он изредка видел на различных церемониях поседевшего, сгорбленного под тяжестью с Честью прожитых сезонов, Брутогази, но ему никогда не забыть высокую мистическую фигуру главы Семьи, возложившего на него руки и торжественно произнесшего непонятные слова, которые, как: он впоследствии узнал, означали: Катор Троюродный Брат Брутогази.

Джейсон справился с охватившим его волнением, молча открыл дверь (в святая святых дворца не было ни переговорных устройств, ни замков, ни Ведущего) и вошел в кабинет.

У высокого окна стоял стол, а за ним, на небольшом пьедестале, сидел на корточках Брутогази, поседевший румл благородного возраста. Джейсон подошел к столу и наклонил голову.

– Я – Троюродный Брат Брутогази, достопочтенный, – сказал он.

Глава Семьи задумчиво посмотрел на него.

– Да, – медленно произнес он, – ты всегда был непоседой. Помню, как тебя держали в Именной День. Что ж, – он небрежно отодвинул в сторону лежавшие перед ним бумаги, – насколько мне известно, ты стремишься возглавить Экспедицию на планету Завернутых.

– Достопочтенный? – недоуменно спросил Джейсон.

– Ты не знал? Так назвали существ, чей артефакт тебе удалось обнаружить в космосе. Как выяснилось, они заворачивают свои тела во всевозможные одежды. Но ты не ответил на мой вопрос об Экспедиции.

– Достопочтенный, – осторожно сказал Джейсон, – мне неведомо, к каким выводам пришли Эксперты…

– Ты прав. – Брутогази одобрительно кивнул. – Нельзя кидаться очертя голову в дело, о котором ничего неизвестно. Вчера вечером мне принесли копию отчета Исследовательского Центра. Хочешь послушать?

– Да, достопочтенный. – Джейсон постарался выпрямиться настолько, насколько это было возможно для румла. – Хочу.

Брутогази взял из стопки лежащих на столе бумаг верхний лист.

– Комиссия пришла к заключению, что иные разумные существа примерно такого же роста, как мы; двуногие; уровень их развития сравним с нашим…

– С губ Джейсона невольно сорвалось легкое восклицание. Брутогази посмотрел на него и медленно повторил. – УРОВЕНЬ ИХ РАЗВИТИЯ СРАВНИМ С НАШИМ. Бросить этой расе вызов будет величайшим событием за всю историю нашей цивилизации. Но продолжим. – Он снова начал читать. – Уровень их развития сравним с нашим и, по всей видимости, ограничен с древних времен определенными табу, которые заменяют им нашу доктрину Чести, Они… Ты хочешь о чем-то меня спросить?

– Достопочтенный, – сказал Джейсон, – разве могут разумные существа достичь высокого уровня развития, не разработав концепций Чести?

И вновь Брутогази одобрительно кивнул.

– В отчете этот вопрос рассматривается. Вывод таков: естественно, они не могут обойтись без такого понятия, как Честь. Развитие цивилизации происходит с пробуждением расового сознания, которое в свою очередь обязывает проявлять заботу об обществе, а следовательно гарантировать его выживание, что невозможно вне системы, где главную роль играет Честь. – Он внимательно посмотрел на Джейсона. – Впрочем, можно не сомневаться, что наша система окажется недоступной их пониманию. Исследовательский Центр считает наиболее вероятным – о чем я уже говорил, – что у них существуют примитивные табу, помогающие им выжить в самых сложных ситуациях. Другими словами, они оперируют теми же понятиями Чести, что и мы, но не понимают этого.

– Значит, мы победим! – воскликнул Джейсон.

– Троюродный Брат, Троюродный Брат, – сказал Брутогази, покачав головой. – Неужели ты думаешь, что преимущество в одной области знаний гарантирует успех? Среди них наверняка есть выдающиеся личности; их научно-технический потенциал может оказаться выше нашего.

– Но, – возразил Джейсон, – разве материальное или духовное превосходство в состоянии помочь тем, кто лишен Чести?

– С философской точки зрения, нет. Но на практике война с превосходящим нас численностью и обладающим мощным оружием противником – бесперспективна. Погибнуть за правое дело – благородно, обескровить расу – бесчестно. Если погибнут отцы, кто даст жизнь сыновьям?

Джейсон стоял молча, чувствуя, что ему преподали хороший урок.

– К тому же, – сказал Брутогази после непродолжительного молчания, – не исключен вариант, что у них все же имеется система оценки Чести, подобная нашей. Возможно, даже более совершенная.

– Более совершенная? – недоуменно переспросил Джейсон, уставившись на главу Семьи.

– Теоретически это возможно. Вспомни: Честь не имеет пределов, Сила не имеет пределов, но Разумное Существо рождается и умирает.

Джейсон склонил голову на грудь.

– Теперь ты готов ответить мне, хочешь ли возглавить экспедицию на планету Завернутых? – спросил Брутогази.

– Достопочтенный, – ответил Джейсон, – это мое самое заветное желание.

– Да, так я и думал. – Брутогази глубоко вздохнул и огладил пушистые

– в два раза длиннее, чем у Катора Троюродного Брата – бакенбарды. – И, естественно, репутация Семьи отнюдь не пострадает, если румл с нашим именем станет Ведущим на космическом корабле.

– Спасибо, достопочтенный.

– Не за что. Однако, – медленно произнес Брутогази, – ты должен хорошо понимать одну вещь. Я пригласил тебя, намереваясь объяснить, что политическая ситуация в настоящий момент исключительно сложная. Я не могу, не рискнув своей Честью и престижем Семьи, помочь тебе получить пост Ведущего или даже капитана…

– Достопочтенный… – начал было Джейсон, но Брутогази нетерпеливо махнул рукой.

– Знаю, знаю. Будучи Троюродным Братом, ты и не рассчитывал на поддержку, но я хочу подчеркнуть, что тем не менее оказал бы ее во имя той искорки жизненной силы, которую я в тебе вижу. Возможно, ты не осведомлен, что Комиссия по Назначениям состоит из семи румлов. Так вот, сейчас я могу с уверенностью утверждать, что только трое из них будут принадлежать к нашей партии Западни.

Тошнота подкатила к горлу Джейсона, но он продолжал стоять, не шелохнувшись.

– В таком случае, достопочтенный, меня вряд ли назначат на ответственный пост.

– Я тоже так думаю, – согласился Брутогази. – Более того, я уверен, что тебя не назначат.

– Да, достопочтенный.

– И тем не менее ты не намерен снимать своей кандидатуры?

– Я не вижу причин, – ответил Джейсон, чеканя каждое слово, чтобы скрыть охватившее его отчаяние, – которые побудили бы меня поменять принятое решение.

– Я не сомневался в таком ответе. – Брутогази чуть приподнялся и вновь опустился на корточки. – В каждом поколении рождаются дети, похожие на тебя. Девяносто девять процентов из них терпят крах в жизни, и только один… один на миллион добивается успеха.

– Достопочтенный… – пробормотал Джейсон, чувствуя, как у него закружилось голова. Он и мечтать не мог, что его честолюбивые замыслы станут известны главе Семьи.

– Брутогази, – сказал старец, – не может официально одобрить твоих начинаний или помочь тебе получить пост Ведущего в предстоящей Экспедиции. Но если каким-то чудом ты добьешься своего, я надеюсь. Честь не позволит тебе позабыть Семью, и ты воздашь ей должное за все хорошее, что она для тебя сделала.

– Достопочтенный, неужели ты во мне сомневаешься?! – чуть не плача, вскричал Джейсон.

– Нет, конечно. Напомнив тебе о Семье, я лишь исполнил свой долг. – Брутогази вздохнул. – Мой долг также сказать следующее: если в случае неудачи ты покроешь себя позором и не сумеешь сохранить свою Честь, тебе тут же предъявят счет на часть Семейной казны, которую ты заложил.

Джейсона затошнило еще сильнее.

– Я понимаю, достопочтенный.

– Что ж, – сказал Брутогази, – это – все. Лично я от души желаю тебе удачи. Да не лишишься ты прохлады, воды, покоя.

– Я почитаю главу моей Семьи ныне и во веки веков! – воскликнул Джейсон и, пятясь, медленно вышел из кабинета. Закрывая за собой дверь, он видел, как седая голова Брутогази склонилась над лежащими на столе бумагами.

Джейсон не помнил, как шел обратно по залитым солнцем коридорам, как очутился за воротами дворца. И только сидя в ракетном автобусе, направляющемся в Исследовательский Центр, он справился с обуревавшими его благородными чувствами и попытался собраться с силами перед предстоящим ему тяжелым испытанием.

Сотни претендентов прислали заявки с просьбой рассмотреть их кандидатуры, но разослано было всего двенадцать приглашений. Комиссия согласилась выслушать только тех, кто мог доказать, что имеет право выступать соискателем на пост Ведущего.

Право Джейсона было неоспоримо: он обнаружил артефакт, а следовательно с чистой совестью утверждал, что Фактор Случайности уже предпочел его всем остальным. И любой румл, не сведущий в политике, счел бы этот факт очевидным и решил бы, что назначение Джейсона предрешено, а вызов на Комиссию – простая формальность.

На самом же деле он получил одиннадцатое из двенадцати приглашений. Могло быть и хуже, сказал сам себе Джейсон, сидя в автобусе. Меня могли пригласить двенадцатым.

Очутившись в здании Исследовательского Центра и дождавшись своей очереди, он прошел в комнату, где заседала Комиссия по Назначениям и убедился, что худшие его подозрения оправдались. Более или менее сочувственно на него смотрел лишь Ардольф Единокровный Брат Брутогази, сидевший крайним справа. За ним по порядку располагались Чель, Уорна (оба из партии Западни), Гульбано, Ферт, Акобка и, наконец, сам Нелькосен (все четверо из партии Хлыста), Джейсону не повезло. Нелькосен был не только председателем Комиссии с правом решающего голоса, но и главой Семьи, к которой принадлежал Атон Дядюшка по Матери. Правда, Инспекторы признали Джейсона невиновным в гибели Атона, но Честь Нелькосена не могла позволить ему благосклонно отнестись к подобному решению. Как румл благородный, он просто обязан был при малейшей возможности дискредитировать Джейсона, нарушить его планы.

Глубоко дыша носом, Джейсон остановился перед столом, за которым сидели члены Комиссии, и отсалютовал им, выпустив когти правой руки, приложенной к сердцу.

– Я – Катор Троюродный Брат, достопочтенные, – сказал он, – явился по вашему любезному приглашению в назначенное вами время. Я верю, что нахожусь среди друзей.

– Здесь, Троюродный Брат, – ответил Нелькосен традиционными словами,

– ты – среди друзей.

Джейсон с облегчением вздохнул. Получить гарантию считалось почетным, но она не являлась обязательной. Видимо, Нелькосен принадлежал к числу румлов, строго придерживающихся обычаев. Однако, он не менее строго относился к своим обязанностям, и поэтому, не переводя дыхание, заявил:

– А сейчас кандидат расскажет, какие причины – помимо перечисленных в заявке – побудили его претендовать на ответственный пост в столь юном возрасте, и почему он считает, что, назначив его Ведущим, мы выберем достойнейшего.

– Благородные члены Комиссии, – громко и отчетливо произнес Джейсон.

– Мои документы, как и заявка, находятся перед вами. Однако мне хотелось бы подчеркнуть, что моя научная подготовка, умение пилотировать звездолет, работа разведчика, а также долгое пребывание в тесном скутере со вторым пилотом…

Речь Джейсон, которую он, как и все кандидаты, тщательно подготовил, текла плавно и уверенно. Члены Комиссии, уже выслушавшие десять примерно таких же речей, явно скучали. Нелькосен не спускал с Джейсона глаз.

Джейсон закончил говорить, члены Комиссии переглянулись, Нелькосен отрывисто спросил:

– Начнем голосование?

Головы закивали, руки потянулись за жетонами. Четверо румлов автоматически взяли красные жетоны, трое – черные.

Джейсон облизнул пересохшие губы, и, прежде, чем председатель официально объявил результаты голосования, громко сказал:

– Протестую!

Руки с жетонами замерли в воздухе. Члены Комиссии встрепенулись, как один. Семь пар черных глаз уставились на Джейсона. Кандидат имел право опротестовать решение Комиссии, но тем самым он ставил под сомнение чью-то Честь, а это означало, что вся его дальнейшая жизнь (в особенности если он не пользовался поддержкой Семьи и поступил подобным образом перед старшими по возрасту и званию) зависела от того, будет принят протест или отклонен.

– Надеюсь, кандидат не откажется сообщить, на каком основании? – не скрывая своей радости, спросил Нелькосен.

– На том основании, достопочтенный, что есть еще одна причина, которая заставляет меня претендовать на роль Ведущего.

– Любопытно, – громыхнул Нелькосен. – Вы не находите, уважаемые?

– Очень любопытно, достопочтенный, – ответил Ардольф Единокровный Брат Брутогази, и по его тону было не понять, разделяет он скрытое презрение Нелькосена к Джейсону или, наоборот, издевается над своим председателем.

– В таком случае, кандидат, мы, естественно, с удовольствием тебя выслушаем. Что же это за причина, которая должна вынудить нас поменять решение? Надеюсь, – тут Нелькосен многозначительно посмотрел на членов Комиссии, – она достаточно веская, и твой протест обоснован.

– Думаю, да, достопочтенный. – Джейсон засунул руку в кармашек пояса, вытащил оттуда какой-то небольшой предмет, и, сделав шаг вперед, положил его на стол.

– Червяк? – недоуменно спросил Нелькосен, глядя на маленькое высохшее тельце, словно плавающее в кубике из прозрачного текстолита.

– Нет, достопочтенный. Неизвестная форма жизни с планеты Завернутых.

– ЧТО?!

Рев семи глоток, казалось, сотряс стены комнаты. Члены Комиссии повскакивали с мест, разом заговорили, перебивая друг друга. Затем наступила мертвая тишина, и глаза присутствующих устремились на Джейсона, который стоял перед ними не шелохнувшись.

– Как он к тебе попал? – Вопрос был чисто риторическим, но голос Нелькосена хлестал, как плеть.

– Достопочтенные, – сказал Джейсон, испытывая глубочайшее удовлетворение от того, что остался абсолютно спокоен. Его шея даже не взмокла от пота. В этот решительный момент он чувствовал необычайный прилив душевных сил, словно несущей его к заоблачным высотам, откуда не было возврата. – Я нашел червячка на артефакте, обнаруженном мною в космосе.

– И ты не передал его в наш Исследовательский Центр? Никому не сообщил о находке?

– Нет, достопочтенный.

– Ты понимаешь, что это значит? – чеканя каждое слово, спросил Нелькосен. На лице председателя Комиссии не дрогнул ни один мускул, оно было похоже на восковую маску. Хотя задача Нелькосена, как румла благородного, заключалась в том, чтобы дискредитировать Катора Троюродного Брата, ситуация на данный момент не позволяла ему с Честью отомстить за смерть Дядюшки по Матери. Затрагивался вопрос Чести настолько деликатный, что Нелькосен просто обязан был выступить сейчас в роли беспристрастного судьи.

– Я понимаю, – ответил Джейсон, – что это значит, как правило…

– Как правило!

– Да, достопочтенный. Мой случай – исключительный. Я взял червячка не из пустого любопытства и не из жадности.

Нелькосен вновь сел на корточки.

– Вот как?

– Да, достопочтенный.

– Зачем же ты его взял, осмелюсь спросить?

– Достопочтенный, после глубоких раздумий я решил оставить червячка у себя с целью предъявить его Комиссии по Назначениям, дабы получить пост Ведущего в Экспедиции на планету Завернутых.

Джейсон умолк, молчали члены Комиссии. Пауза затянулась, тишина звенела в ушах.

– Почему ты решил так поступить? – бесстрастно спросил Нелькосен.

– Достопочтенный, – сказал Джейсон, – и вы, благородные члены Комиссии, ответственные перед своей Честью за то, чтобы сделать правильный выбор и назначить Ведущего, обладающего неограниченной властью на корабле. Вы лучше меня знаете, насколько важна предстоящая Экспедиция. Чувствовать уверенность в своих силах, когда тебя ждут дела великие, почетно и достойно. Но уверенность – лишь одно из качеств, необходимых Ведущему в этой Экспедиции. Ведущий, наделенный правом принимать самостоятельные решения, должен быть убежден в том, что он способен добиться успеха при первом же контакте с разумными существами, чей уровень цивилизации, возможно сопоставим с нашим.

Джейсон обвел взглядом членов Комиссии, но по выражению их лиц ничего нельзя было прочесть. Впрочем, неудивительно. Они давно достигли благородного возраста и прекрасно умели владеть собой.

– Та убежденность, которую я чувствовал в сердце своем, – продолжал Джейсон, – толкнула меня на решительные действия. Я понял, что мне необходимо совершить какой-нибудь символический поступок, чтобы в момент избрания у вас, достопочтенные члены Комиссии, не оставалось сомнений в том, что именно меня необходимо назначить на пост Ведущего.

Он умолк, переводя дыхание.

– Продолжай. – Нелькосен смотрел на него, прищурившись, тон его был все так же бесстрастен.

– И поэтому я оставил червяка у себя, – сказал Джейсон. – Теперь же я отдаю его вам в знак того, что готов посвятить Экспедиции всего себя целиком. И доказательством тому служит, что я рискнул всеми своими деньгами, прочностью Семейных уз, своей Честью, наконец, чтобы сделать один только жест, который должен убедить вас, что во мне вы обретете Ведущего, заботящегося только о благе Экспедиции. Если вы отвергнете мою кандидатуру и назначите другого, вы должны твердо знать, что он предан делу сильнее, чем я.

Джейсон замолчал. Члены Комиссии смотрели на него, не отрываясь. Затем Нелькосен произнес:

– Мало того, что ты присвоил собственность Исследовательского Центра, ты еще поучаешь Комиссию, кого ей назначить Ведущим необычайно важной и ответственной Экспедиции. Вопрос заключается в том… – Он наклонился к Джейсону. – Является ли твое поведение бесстыдным притворством? Или ты действительно готов на все, чтобы добиться назначения?

На этот раз в тоне Нелькосена не звучало скрытое презрение, он говорил абсолютно серьезно. Сердце Джейсона радостно забилось. Он достиг своей цели: заставил Нелькосена поставить вопрос не о дискредитации кандидата, а о его Чести. Решительный момент наступил. Сейчас или никогда.

– Я оставил червячка у себя, – сказал он, – намереваясь доказать, что обладаю преимущественным правом на пост Ведущего не только потому, что Фактор Случайности выделил меня среди прочих. И я настолько убежден в достойности и благородности своего поступка… – тут Джейсон несмотря на все свое самообладание, судорожно вздохнул, – …что теперь вы сможете отобрать у меня этого червячка только силой!